Текст книги "Прикосновение Философский роман"

Автор книги: Лёвин Гаврилович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Говоря о религиозной вере, надо признать, что это сложный психологический феномен. Он включает целый ряд интеллектуальных и эмоциональных элементов. Основан на сложных практических методах своего подтверждения. Ищет контакт с обычными эмпирическими способами проверки знаний. Иногда пытается породниться с научными знаниями. Но разбавляет их разного рода фантазиями и вымыслом. Балансирует между знанием и незнанием. Имеет рыхлую методологию. Использует методы, не прошедшие широкую проверку в познании и практике, не отшлифованные в горниле рациональной критики. Спекулирует на белых пятнах и разработке эпистемологических проблем. И всё-таки накопление знаний и опыта позволяет расширять сферу нерелигиозного объяснения явлений природы и социального мира. Надо, правда, прижать, что прогресс познания еще не обеспечивает знаковую победу над мистицизмом. И не в силах привести к такой победе. Поскольку у религии и у мистики есть свои преимущества перед рациональной наукой и рационально организованным познанием. Велико пространство невежества среди людей. Сохраняют свое влияние многие из психологических корней мистики и религии. Противоречивый путь эволюции человечества до сих пор оставляет нишу для религиозного мировоззрения. Подпиткой религии всегда остается область безрелигиозной веры. Свой вклад в успехи религиозного сознания вносят активные миссионеры, которые часто работают на уровне фанатизма. Они неустанно нам всем пытаются доказать, что путь к богу и богопознание не могут быть вытеснены из культуры даже при всех видимых успехах разумного познания. «Верую, потому что абсурдно» остается их незыблемым лозунгом. К тому же у многих людей имеется жажда веры. И это особый фактор принятия веры и погружения в религиозный мир.

Благодаря действию этого фактора продолжается работа по мобилизации духовных сил человека в условиях неопределенности среды, в условиях социального и личного кризиса. Идти вперед и выше вполне возможно и под влиянием религиозного настроя, и мистической уверенности в правильности избранного пути жизни и деятельности, как отдельного человека, так и больших масс людей. Христианин всегда идет вперед. Так считал русский писатель Н. В. Гоголь.

Многих людей увлекает идея личного спасения перед строгим контролем за их повседневной жизнь со стороны всеведущего Бога. Опора на эту идею также укрепляет веру и становится главной целью жизни истинно верующих. Здесь же и утешение, и успокоение, и надежда. Которые подкрепляются жизнью в общине среди себе подобных по духовному настрою.

На таком фоне как могут существовать атеисты и неверующие? Могут ли они предложить позитивное социальное служение и веру? Есть стремление, но мало результатов оптимистического характера.

Атеисты говорят о своей убежденности и вере в творческие силы человека. Но знают ли они природу и сущность человека? Говорят о возможности опереться на некие социальные законы. Но сплошь наталкиваются на субъективное истолкование социальных процессов, на малый горизонт предвидения в деле социальных изменений. Пытаются опереться на знания законов природы. Только всякий раз это весьма ограниченные знания. Хотят ставить реально достижимые цели, среди которых называют облагораживание людей и обретение ресурсов для счастливой жизни. Но во все времена благородные люди – это лишь малое по численности сословие. А счастье для массы людей остается всего лишь мечтой.

При сложившихся обстоятельствах религия предлагает путь молитвы. Она усматривает в молитве мистическую связь с Богом.

Можно молиться, обращаясь к богоугодным людям.

В Православии таких людей теперь множество. Вот новая молитва святым Царственным страстотерпцам царю Николаю, царице Александре, цесаревичу Алексие...

Молим вас с верою и любовию, помозите нам с терпением, благодарением, кротостью и смирением нести крест свой, надежду на Господа возлагающе и вся в руде Божии предающе. Научите нас чистоте и целомудрию сердечному, да, по глаголу апостола, всегда радуемся, непрестанно молимся, о всем благодарим. Согрейте сердца наши теплотою любве христианския.

Но и сейчас религия находит в обществе немало своих врагов. Среди таких врагов издревле назывались представители материализма и вольнодумства. С врагами велась борьба. Она подчас доходила до крайних форм. В том числе шло уничтожение непокорных и осуществлялось сожжение многих книжных произведений. В пылу борьбы был запрещен ряд произведений Ж. Ж. Руссо. Неоднократно запрещалась книга Гольбаха «Система природы». Была запрещена книга Л. Фейербаха «История новой философии от Бэкона до Спинозы».

Уничтожена книга Вольтера «Философия истории». Запрещен Гельвеций «О человеке».

Уничтожена книга Т. Гоббса «Левиафан». Запрещен Энгельс «Л. Фейербах», «Принципы коммунизма».

К врагам могли относиться представители иных религий. Историки знают периоды кровавых религиозных войн. Но наступали также времена замирения между ними. Показательна в этом отношении история современной России. На ее территории обосновались различные религиозные конфессии. И они живут достаточно мирно. Их религиозные наставления во многом совпадают друг с другом. Вот пример из наставлений ислама (по словам Кунтa-Хаджи): Никто из тиранов не сильнее Всевышнего Творца. Самоубийство – самый тяжкий грех. Злого победи любовью и добро-той. Война – дикость. Но бейтесь за веру и честь. Время работает на справедливость. Мюриды (ученики) должны оставлять после себя добрый и яркий след как пример для всех людей. Не носите с собой оружия, держитесь подальше от него. Аллах придет на помощь. Не стремитесь к земным почестям. Не злитесь, не держите зла. Делайте всё во имя Аллаха. Относитесь к женщине как к святой. Почитайте старших. Уважайте гостя. Оказывайте взаимопомощь. Совершайте общественные работы. Будьте едины в горе и в праздники. Будьте милосердными и уступчивыми. Есть люди, угодные Аллаху. Это – святые. Почитайте святых. Они обладают сверхъестественной силой, могут творить чудеса. Они передают Всевышнему просьбы людей. Но все – с помощью Аллаха. Вызывают или прекращают дождь. Почитаются и после смерти. К святым приобщаются шахиды, мученики, павшие за веру.

Вопрос: на каких чувствах держится Религия?

Мой ответ: Сегодня всё более ясно, что религиозная вера коренится не в особых механизмах высшей нервной деятельности. Специалисты отмечают, что есть какое-то иное основание для психологии веры.

Для его расшифровки привлекается арсенал социальной психологии. Учитывается групповое взаимодействие людей. В значительной мере такое взаимодействие завязано вокруг представлений о сверхъестественном и мистическом объекте. Подобные представления возвышают участников группы до взаимодействия с божественным началом. Подкрепляется божественной силой. Этому служат многие наглядные образы: храм, икона. Святой источник. Святой человек. Религия строится на эмоциональной сфере, проявляющейся в переживаниях по поводу названных объектов. Соответствующие переживания добавляют многое к жизненной устойчивости людей. Утешение, надежда, восторг... Разрядка в условиях конфликта с другими людьми, выживание перед страхом смерти.

Нерелигиозные люди усматривают в такой психологии иллюзорный характер. Поскольку религиозность может уводить от реальных задач изменения окружающего мира. Но сами верующие считают свою позицию высшей ступенью мудрости. Видят в ней систему ценностей, способных поставить человека перед высшим судом для человеческой совести.

Религиозное чувство способно удерживать нас от скоропостижных решений, от действий под влиянием греховных страстей.

Но это чувство бывает заразительным, может приобретать силу массового психоза, фанатизма. Проходит время, и возникает необходимость в покаянии за фанатические действия. Бывают исступленные моления, приводящие к психическим травмам. Пример – пятидесятники.

В религии действует идея смерти. Она применяется для регуляции поведения людей. Вокруг этой идеи строится система эмоций, система действий, система богословия.

Страх Божий давно стал основой религиозного воспитания. Ветхий Завет воспринимается как система внушения страха Божьего. Избегай гнева Божьего. Н внушение: Бог покарает.

Есть еще одна эмоциональная опора: религиозная Любовь. Действует заповедь: Бог – это Любовь. И проповедь любовного отношения к Богу. Евангелие от Матфея: Возлюби господа бога твоего... Любовь к брату своему – это низший вид любви...

Есть также требование вражды к иноверцам и к людям нерелигиозным, и к отступникам от истинной веры. Любовь к Богу иногда неустойчивая, поскольку есть другие сильнейшие эмоции в жизни людей: материнская любовь, любовь к отечеству.

Бывает, что в определенных обстоятельствах нравственные чувства обезбоживаются. Божественное начало может уйти из центра нравственной жизни отдельного человека и каких-то групп людей. Как жить в таких обстоятельствах? Кто нам будет помощником и судьей? Есть путь угасания религиозной веры. У этого пути с вой несчастья. Есть путь возврата религиозной веры. У него свои I рудности. Но он несет специфическое счастье людям.

Есть социальные причины для массовых эмоций, способствующих возрождению религии. Катастрофы, войны, эпидемии, гнет и нищета. Отсюда инверсия к страху Божьему. Есть также определенные поводы для радости и признания Божественной любви.

Страдания людей остаются с ними многие тысячелетия. Для их психологического преодоления существуют ресурсы религиозного мировоззрения. В религии есть культ страданий. Н вера в то, что страдальцы в потустороннем мире заслуживают самой лучшей доли (райской жизни). Отрицательные эмоции – тоже база для контроля за поведением людей. Также людям важно поддерживать друг друга (сочувствие, забота, взаимопомощь...).

КАК ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ОТНОСИТСЯ К НАУКЕ?

Мой ответ: Когда-то древнее христианство выступило против языческих предрассудков. В том числе оно выступило против антропологизации природы и природных сил. Такая позиция в определенном контексте совпала с процессом формирования ряда базовых идей естественнонаучного познания.

Со временем науки – как естественные, так и гуманитарные – заняли ёмкую нишу в культуре. К концу XX века наука и техника достигли столь впечатляющих результатов и такого влияния на все стороны жизни, что превратились, по существу, в определяющий фактор бытия цивилизации. Однако экологический и другие кризисы, поражающие современный мир, всё с большей силой ставят мод сомнение избранный путь. Научно-технологический уровень цивилизации ныне таков, что преступные действия небольшой группы людей в принципе могут в течение нескольких часов вызвать глобальную катастрофу, в которой безвозвратно погибнут нее высшие формы жизни.

С христианской точки зрения, такие последствия возникли н силу ложного понимания принципа свободы научного и технического творчества. Оно якобы не должно быть ограничено какими-либо моральными, философскими или религиозными требованиями. Религиозные мыслители отмечают, что подобная «свобода» научно-технического развития открывает путь для власти над миром человеческих страстей, прежде всего тщеславия, гордости, жажды наибольшего комфорта, что разрушает духовную гармонию жизни, со всеми вытекающими отсюда негативными явлениями. Значительное число людей в наше время верят во всемогущество научного знания. Вместе с тем, некоторые ученые и философы настроены на вытеснение религии и морали из сферы научно-технического поиска. Это опасная тенденция. Ей противостоит позиция, согласно которой нет принципиальных противоречий между религией и наукой. Поскольку научное и религиозное познание имеют совершенно различный характер. У них разные исходные посылки, разные цели, задачи, методы. Эти сферы могут соприкасаться, пересекаться, но не противоборствовать одна с другой. Ибо, с одной стороны, в естествознании нет теорий атеистических и религиозных, но есть теории более или менее истинные. С другой – религия не занимается вопросами устройства материи.

М. В. Ломоносов справедливо писал: наука и религия «в распрю прийти не могут... разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрования на них вражду восклеплет». Эту же мысль выразил святитель Московский Филарет: «Вера Христова не во вражде с истинным знанием, потому что не в союзе с невежеством». Следует отметить и некорректность противопоставления религии и так называемого научного мировоззрения.

У религии свой мировоззренческий базис. Он хорошо защищен от скороспешных выводов и попыток использовать научные данные против религии и ее ценностей.

В религии признаётся, что наука может являться одним из средств познания Бога (Рим. 1. 19-20). Православные мыслители видят в ней направленность на благое устроение земной жизни, которым нужно пользоваться весьма осмотрительно. При этом подчеркивается пагубность искушения рассматривать науку как область, совершенно независимую от нравственных принципов. Современные достижения в различных областях, включая физику элементарных частиц, химию, микробиологию, свидетельствуют, что они способны не только принести человеку благо, но и отнять у него жизнь. При таких условиях возрастает значимость евангельских норм поведения и ценностных установок воспитания личности, нацеленных на соединение знаний и блага. Сегодня светская наука и религиозные нормы призваны к сотрудничеству во имя спасения жизни и ее должного устроения. Их взаимодействие способствует созданию здорового творческого климата в духовно-интеллектуальной сфере, тем самым помогая созданию оптимальных условий для развития научных исследований.

Надо отметить особое положение общественных наук. Чрезвычайно важны гуманитарные исследования. Здесь просматривается стремление к рациональным объяснениям сложнейших процессов, в которых участвует сознательный фактор, действуют духовные силы. Но опора на рацио не может считаться полновесным методологическим подходом. Сохраняет свое значение сфера таинственного. А эта сфера освоена религией. Религиозное мировоззрение остается источником понимания истории, этики и многих других гуманитарных наук.

Сегодня мы лучше понимаем, что совмещение духовного опыта с научным знанием дает полноту ведения. Никакая социальная система не может быть названа гармоничной, если в ней существует монополия секулярного миропонимания при вынесении общественно значимых суждений. К сожалению, сохраняется опасность партийной идеологизации науки, за которую народы мира заплатили высокую цену в XX веке. Такая идеологизация особенно опасна в сфере общественных исследований, которые ложатся в основу государственных программ и политических проектов. Противостоя подмене науки идеологией, Церковь поддерживает особо ответственный диалог с учеными-гуманитариями.

Важно учитывать, что человек как образ и подобие Непостижимого Творца в своих таинственных глубинах свободен. Опираясь на этот принцип, Церковь предостерегает от попыток использовать достижения науки и техники для установления контроля над внутренним миром личности, для создания каких бы то ни было технологий внушения и манипуляции человеческим сознанием или подсознанием.

Не надо забывать, что есть религиозные корни культуры. Культура нацелена на сохранение лучшего из миров, который создан Богом. Климент Александрийский, в частности, воспринимал ее как плод творчества человека под водительством Логоса: «Писание общим именем мудрости называет вообще все мирские науки и искусства, всё, до чего ум человеческий мог дойти... ибо всякое искусство и всякое знание происходит от Бога». А святой Григорий Богослов писал: «Как в искусной музыкальной гармонии каждая струна издает различный звук, одна – высокий, другая – низкий, так и в этом Художник и Творец-Слово, хотя и поставил различных изобретателей различных занятий и искусств, но всё дал в распоряжение всех желающих, чтобы соединить нас узами общения и человеколюбия и сделать нашу жизнь более цивилизованной».

Религия и Церковь стремятся осмыслить плоды творчества людей в горниле религиозного опыта. VI при этом действует установка на очищение плодов человеческого творчества от элементов, которые губят душу человека. Освящение плодов культуры есть залог для ее развития. Православный иконописец, поэт, философ, музыкант, архитектор, актер и писатель обращаются к средствам искусства, дабы выразить опыт духовного обновления, который они обрели в себе и желают подарить другим. Церковная мудрость позволяет по-новому увидеть человека, его внутренний мир, смысл его бытия. В результате человеческое творчество, воцерковляясь, возвращается к своим изначальным религиозным корням. Тем самым, Церковь помогает культуре переступить границы чисто земного дела: предлагая путь очищения сердца и сочетания с Творцом, она делает ее открытой для соработничества Богу.

К людям культуры Церковь всегда обращает призыв: «Преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть ноля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим. 12. 2). В то же время Церковь предостерегает: «Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они» (1 Ин. 4. 1). Человек не всегда обладает достаточной духовной зоркостью, чтобы отделить подлинное божественное вдохновение от «вдохновения» экстатического, за которым нередко стоят темные силы, разрушительно действующие на человека. Последнее происходит, в частности, в результате соприкосновения с миром колдовства и магии, а также из-за употребления наркотиков. Здесь правомерно говорить о значимости церковного воспитания. Оно помогает обрести духовное зрение, позволяющее отличать доброе от дурного, божественное от демонического.

Встреча Церкви и мира культуры отнюдь не всегда означает простое сотрудничество и взаимообогащение. «Истинное Слово, когда пришло, показало, что не все мнения и не все учения хороши, но одни худы, а другие хороши» (святой Иустин Философ). Признавая за каждым человеком право на нравственную оценку явлений культуры, Церковь оставляет такое право и за собой. Более того, она видит в этом свою прямую обязанность. Не настаивая па том, чтобы церковная система оценок была единственно принятой в светском обществе и государстве, Церковь, однако, убеждена в конечной истинности и спасительности пути, открытого ей в Евангелии. Если творчество способствует нравственному и духовному преображению личности, Церковь благословляет его. Если же культура противопоставляет себя Богу, становится антирелигиозной или античеловечной, превращается в антикультypy, то Церковь противостоит ей. Однако подобное противостояние не является борьбой с носителями этой культуры, ибо «наша брань не против плоти и крови», но брань духовная, направленная па освобождение людей от пагубного воздействия на их души темных сил, «духов злобы поднебесных» (Еф. 6.12).

Напомню, что есть эсхатологическая устремленность в христианстве. Она не позволяет христианину полностью отождествить свою жизнь с земным деланием., «ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13.14). Христианин может работать и жить в этом мире, но не должен быть всецело поглощен земной деятельностью. Церковь напоминает людям культуры, что их призвание – возделывать души людей, в том числе и собственные, восстанавливая искаженный грехом образ Божий.

Надо отметить, что проповедуя вечную Христову Истину людям, живущим в изменяющихся исторических обстоятельствах, Церковь делает это посредством культурных форм, свойственных времени, нации, различным общественным группам. То, что осознано и пережито одними народами и поколениями, подчас должно быть вновь раскрыто для других людей, сделано близким и понятным для них.

Никакая культура не может считаться единственно приемлемой для выражения христианского духовного послания. Словесный и образный язык благовестия, его методы и средства естественно изменяются с ходом истории, различаются в зависимости от национального и прочего контекста. В то же время изменчивые настроения мира не являются причиной для отвержения достойного наследия прошлых веков и тем более для забвения церковного Предания.

Как строится отношение религии и церкви к светскому образованию? Святитель Василий Великий писал, что «внешние науки не бесполезны» для христианина, который должен заимствовать из них всё служащее нравственному совершенствованию и интеллектуальному росту. По мысли святого Григория Богослова, «всякий имеющий ум признает ученость (paideusin – образование) первым для нас благом. И не только эту благороднейшую и нашу ученость, которая... имеет своим предметом одно спасение и красоту умосозерцаемого, но и ученость внешнюю, которой многие христиане по невежеству гнушаются как ненадежной, опасной и удаляющей от Бога».

Сегодня Церковь, следуя многовековой традиции, уважает светскую школу и готова строить свои взаимоотношения с ней исходя из признания человеческой свободы. В то же время Церковь считает недопустимой намеренное навязывание учащимся антирелигиозных и антихристианских идей, утверждение монополии материалистического взгляда на мир. Не должно повторяться положение, характерное для многих стран в XX веке, когда государственные школы были инструментами воинственно-атеистического воспитания. РПЦ призывает к устранению последствий атеистического контроля над системой государственного образования.

Есть особый вклад, который внесло христианство в сокровищницу мировой и национальной культуры. Важно преодолевать негативное отношение к христианству вообще и к Православию в частности. Вместе с тем надо учитывать опасность проникновения в светскую школу оккультных и неоязыческих влияний, деструктивных сект, под воздействием которых ребенок может быть потерян и для себя, и для семьи, и для общества.

Церковь полагает полезным и необходимым проведение уроков христианского вероучения в светских школах по желанию детей или их родителей, а также в высших учебных заведениях. Священноначалие должно вести с государственной властью диалог, направленный на законодательное и практическое закрепление реализации международно-признанного права верующих семей на получение детьми религиозного образования и воспитания. В этих целях Церковь также создает православные общеобразовательные учебные заведения, ожидая их поддержки со стороны государства.

Итак, школа и Церковь призваны к сотрудничеству. Образование, особенно адресованное детям и подросткам, призвано не только передавать информацию. Возгревание в юных сердцах устремленности к Истине, подлинного нравственного чувства, любви к ближним, к своему отечеству, его истории и культуре – должно стать задачей школы не в меньшей, а может быть и в большей мере, чем преподавание знаний. Теперь осознано, что Церковь стремится содействовать школе в ее воспитательной миссии, ибо от духовного и нравственного облика человека зависит его вечное спасение, а также будущее отдельных наций и всего людского рода.

Религиозный подход объявлен был наукой эпохи Просвещения как не имеющий практического смысла. Целью религии было названо удержание власти над людьми через одурманивание их сознания.

Такой подход не понимает, что в мировоззренческом плане религиозные знания имеют больше смысла, чем научные.

Цель науки – улучшение жизни человека.

Способ воплощения науки – преобразование природы.

Человек приспосабливает природу под свои желания и потребности. В начале своего развития наука выступала за такое изменение природы, какое технически возможно; теперь она признает необходимым более разумное, ограниченное изменение природы.

Но является ли целью религии улучшение жизни человека?

Религия предполагает и стремится к преобразованию сознания человека. Целью религии никогда и не являлось преобразование природы, но жизнь в гармонии с ней.

Критерий успеха религии – приближение сознания человека к идеалу бога («по образу и подобию божьему»).

Противоречат ли эти два подхода друг другу? Пожалуй, что нет, не противоречат.

Религиозные знания не подтверждаются и не должны подтверждаться научной практикой. Бытие Бога наукой не обнаружено. В этом свете якобы напрашивается вывод, что цель религии выдумана, произвольна, субъективна, лишена смысла.

Но что есть практика, что есть критерий истины, когда говорят не о неживом камне или металле, который постоянен, а о быстро меняющемся сознании?

Для усвоения позиций науки и религии выделим два главных и принципиально разных процесса в жизни сознания (не тела) человека – познание и общение.

В процессе познания материального мира сознание способно отражать фрагменты этого мира. Оно создаёт отражение, мысленный образ материи. Однако процесс познания сознания принципиально отличается от познания неживого мира.

Что отражает сознание в процессе общения, в процессе познания другого человека? Естественно, оно отражает сознание другого человека, готовое отражение. Сознание познаваемого человека, в свою очередь отражает сознание познающего. Возникает отражение отражения, множественное и взаимовлияющее. При общении сознание, а не материя, становится первичным.

Практикой при общении или при познании сознания является локальное преобладающее сознание окружающих, группы, класса людей. Это сознание и есть критерий истины, и эта истина всегда относительна, субъективна. Это сознание локально, потому что человек может общаться только с ограниченным числом людей.

Похожесть сознания даёт возможность общаться. Если бы со-шание сильно отличалось, люди не смогли бы найти общий язык и не смогли бы общаться.

Индивидуальное сознание может какой-то короткий период времени существовать вне общественного, но оно не может воспроизводиться без общества. Индивидуальное сознание невозможно без общественного.

У человека, находящегося в материальной зависимости, деньги – мера необходимого. У находящегося на втором участке, деньги – мера доступных удовольствий. Для анализа человека достатка надо понять, от чего он получает удовольствия, на что он тратит средства, оставшиеся после оплаты жилья и еды. Аналогично, чтобы понять общество изобилия, надо анализировать, на какие удовольствия тратятся деньги этого общества.

Возможен такой ход рассуждений. Если человек тратит 90 процентов денег на необходимое, он материалистичен, если он тратит 70-80 процентов на предметы не первой необходимости, он становится идеалистом. Если в экономике сервис и развлечения составляют 70-80 процентов, как сегодня происходит на Западе, то именно они, а не 20-30 процентов экономики «необходимого» определяют развитие. Говоря в терминах марксизма, надстройка становится гораздо больше и важнее базиса. Конечно, по инерции многие удовольствия связаны с материальными предметами, но только по инерции.

Если развитие общества на первом этапе определяется уровнем развития производительных сил, то на втором этапе оно уже не определяется ими. Для общества изобилия надо анализировать не развитие производства, а развитие удовольствий. Развитие удовольствий зависит от общения, то есть от самого общества, и является субъективным процессом.

Мы пришли к относительности основного понятия материализма о том, что «Люди сами делают свою историю, однако ход общественного развития не определяется свободной волей людей, а обусловлен материальными условиями их жизни». Ни развитие социализма, ни развитие свободного рынка не являются объективными.

Поскольку развитие общественного сознания не является объективным, им можно управлять, и сознание можно формировать. Законы природы нельзя поменять по желанию человека, но законы общества – можно.

Иными словами, модель общества должна включать саму себя, саму эту модель. Как происходит формирование такой модели?

В науках об обществе, которые являются самоанализом, познанием общественным сознанием самого себя, неизбежно возникает положительная обратная связь. Изучая само себя, сознание меняется, соответственно меняется предмет познания. Возникает замкнутый круг, отражение отражения. От того, как происходит познание, зависит и изменение самого сознания.

Однако, то, что постулируется, есть не наука, есть вера. Выбор ючки отсчёта, выбор веры – в конечном счете, это выбор между Добром и Злом. Все исследования об обществе, включая искусство и художественную литературу, не могут обойтись без осознанного или неосознанного выбора точки отсчёта. Для поддержания веры их приходится проверять на соответствие вере. Отсюда возникают понятия ереси, классового подхода, партийности литературы, центры, политкорректности и так далее.

Поддерживать веру и обновлять модель, находясь внутри общества, внутри модели, достаточно сложно. Имея внутренние интересы, это ещё сложнее.

К выбору между Добром и Злом вернёмся ниже.

Теперь мы понимаем, что познавательные модели стремятся перейти в управляющие. Познав законы механики, человек начина-14 строить машины. Познав законы роста растений, он начинает управлять ими, вносить удобрения. Человеку нравится переделывать мир под себя.

Общественная наука – всегда управляющая. Если же общественная наука ещё и ставит целью управление, то положительная обратная связь усиливается и процессы ускоряются. Экономика и политика как раз и ставят целью управление обществом.

Правы те мыслители, которые как закономерность познания отмечают инерцию мышления. Создав познавательную или управляющую модель и просчитав желаемое развитие на один-два шага вперёд, человек думает, что он может развиваться в этом направлении бесконечно. Он обычно не видит системных переходов или не хочет их видеть.

Применение по инерции моделей к природе рано или поздно ограничивает сама природа физическими пределами. Применение же моделей к общественному сознанию в принципе ограничено только предохранителями самого сознания, если они есть. Оно может продолжаться в любом направлении и даже привести к самоуничтожению людей, как это происходит в некоторых религиозных сектах.

Христианство тоже пыталось перенести свою удачную модель, модель по преобразованию общества (рабовладельческого в более справедливое и свободное феодальное), на преобразования природы. Из этого ничего не получилось. Приближая поведение людей к идеалу бога, можно улучшить отношения людей между собой. Но бесполезно упрашивать вирус или землетрясение.

Иногда природу надо было менять ради самих христианских ценностей. Наука в целом оказалась прекрасной моделью для преобразования природы. Естественно, учёным захотелось распространить науку и на управление обществом, на преобразование общественного сознания. Действительно, по достижении этапа изобилия более разумно менять организацию общества, а не продолжать дальнейшее изменение природы.