Текст книги "Улавливающий тупик"

Автор книги: Лев Портной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Твою мать!!! – раздалось в ответ.

– Не повезло тебе, парень! – крикнул я и выстрелил в то же место.

Он дико завопил, на этот раз что-то нечленораздельное и вскочил с кровати. «В следующий раз он присядет нескоро!» – ехидно подумал я, вылезая из своего укрытия. Я увидел здоровенного верзилу, который валялся на полу окровавленной задницей кверху и вопил благим матом.

– Ты плохо обращался с девушкой, – сказал я, приставляя свой RECK к его затылку.

– Да ты вчера был не намного галантнее, – заметила оправившаяся от испуга Катя. – Впрочем, немногие из нас отличаются хорошими манерами, – добавила она и опустила на голову несчастного с простреленным задом прибор для определения коэффициента «О».

– Наконец-то ты нашла наиболее верное применение этому аппарату, – заметил я девушке, вставляя новый патрон в обойму.

– Сейчас не время злорадствовать, – огрызнулась Катя. – Нужно валить отсюда!

– Я готов. А что делать с этим? – я пнул ногой бесчувственное тело.

– Я думаю, Мучковский скоро вернется. Вот пусть он и помучается, – ответила Катя, натягивая на себя лосины.

Одевшись, она потащила меня на кухню, окно из которой выходило во внутренний двор. Катя ловко запрыгнула на широкий подоконник и открыла ставни. Под окном оказалась пристройка. Мы выбрались на ее крышу, я спрыгнул вниз и помог спуститься девушке. Когда мы вышли в Даев переулок, Мучковского и его команды видно не было, и мы бросились к моему «мерседесу».

– Куда б податься? – спросил я, когда мы выехали на Сретенку и направились в сторону Сухаревской площади.

– По-моему, тебе следует побеспокоиться о своей жене и ребенке, – заметила Катя.

– Они вчера улетели в Сочи. Так что пока мне следует беспокоиться о себе самом.

– И что же ты думаешь предпринять?

– Пока не знаю. Я даже не знаю, куда я сейчас еду, – ответил я, пока мы пересекали Сухаревскую площадь и въезжали на Проспект Мира.

– Судя по направлению, мы едем в офис. Боюсь, что это не лучший вариант. Послушай, поехали к моему другу. Он живет недалеко от метро «Китай-город».

– Онуфриев что ли? – покосился я на Катю.

– Нет, Винников. Но он такой же умный. Пойми, это человек не твоего круга и никому в голову не придет искать тебя у него.

– Логично, – промолвил я, – но еще лучше снять номер в отеле.

Пошарив по карманам, я обнаружил, что потерял сотовый телефон, скорее всего, забыл его в Катиной квартире.

– Дай свой мобильник, – попросил я Катю.

Она протянула мне аппарат. Я коснулся кнопочек, на дисплее загорелась надпись «аккумулятор разряжен», и телефон отключился.

– Очень мило, – проворчал я. – Ты чего не зарядила его?!

Катя только руками в ответ развела. Зарядное устройство от прикуривателя к ее аппарату не подошло. Я вздохнул:

– Как мы теперь кому-либо дозвонимся?! Я на память даже своего номера не помню!

– А у моего друга есть и телефон, и Интернет, – сказала Катя. – Я войду в свой ящик, там у меня вся телефонная база.

– Ну что ж, когда я расправлюсь с Мучковским, назначу тебя своим заместителем, – заявил я, сам не зная шутя или серьезно.

– Вот еще! – фыркнула Катя. – Лучше повысь зарплату с сохранением прежней должности.

– Ты не хочешь сделать карьеру?

– Я хочу жить спокойно, и чтоб всякие Мучковские за мной не гонялись.

– Однако, тебе от него и так досталось.

– Да уж с тобою как свяжешься! Мог бы, между прочим, радиотелефон себе купить. Сейчас бы таких проблем не было.

Мы проехали по Садовому кольцу, свернули на Мясницкую и попали в пробку. До Большого Комсомольского переулка мы добрались только через час.

Винников жил в густонаселенной коммунальной квартире с небольшими комнатушками самых причудливых форм. Нам открыла его соседка, пожилая женщина, которая знала Катю, потому что, увидев девушку, ничего не спросила, а сразу же крикнула вглубь полутемного коридора:

– Игорь, к тебе пришли.

Женщина ушла на кухню, а на ее крик одна из дверей отворилась, и на свет божий выполз длинный субъект с нечесаной копной волос, в круглых очках с очень толстыми линзами. Он не спеша прошаркал навстречу нам в огромных, рваных шлепанцах, из которых далеко торчали длинные пальцы и еще дальше нестриженые ногти, и я даже слегка попятился, опасаясь, что он оцарапает меня этими ногтями, если подойдет слишком близко. Субъект остановился и, вытаращив глаза на Катю, сказал:

– Привет, – он как бы сам удивлялся знакомству с такой девушкой.

– Привет, Винников, – ответила Катя и представила меня. – Знакомься, это Юрий Михайлович, мой шеф.

Винников вытаращил глаза на меня, протянул руку и пробурчал:

– Игорь.

– Юра, – ответил я, пожимая его мягкую кисть.

– Проходите, пожалуйста. Я там кое-что пишу.

Мы прошли в небольшую комнату, в которой была кровать, гардероб, старый письменный стол и два стула, и все это, кроме гардероба и одного стула, на котором, видимо, сидел Винников, было завалено какими-то бумагами и книгами. На краю кровати, правда, еще сидела какая-то девушка, которую среди общего хлама можно было и не заметить.

– Это Люся, – произнес Винников с таким виноватым выражением лица, словно боялся, что нам придет в голову, будто он с этой девушкой занимался не только физикой.

– Здравствуйте, – тихо откликнулась она.

– Катя.

– Юра.

– Винников, нам нужно у тебя немного пересидеть, – заявила Катя, бесцеремонно усаживаясь на стол, прямо на бумаги.

– Сколько угодно, – ответил Винников и развел руками, как бы предлагая нам самим обустраиваться в его комнате.

– Дай телефон, – попросила Катя.

– Да-да, – пробормотал Игорь.

Он скрылся в коридоре. Катя села за клавиатуру и занялась своим почтовым ящиком. Винников вернулся с телефоном, за которым тянулся удлинитель.

– Мобильный тут берет плохо, – объяснил он.

– Отдай его Юре, – скомандовала Катя.

Винников протянул мне аппарат и сказал:

– Да вы присаживайтесь. Садитесь прямо на кровать, ничего страшного.

Я замялся, и тогда Люся встала и, сбросив бумаги со стула, пододвинула его мне. Я сел и поставил телефон на колени.

– Мы вам не мешаем? – предупредительно спросил Винников.

– Да нет-нет, что вы, – ответил я, в действительности не представляя себе, как я буду вести разговор со своим начальником службы безопасности в присутствии этой не от мира сего парочки.

На выручку пришла Катя.

– Винников, не сочти за нахальство, но разговор у нас конфиденциальный.

– Пожалуйста-пожалуйста, – пробормотал он. – Мы на кухне посидим.

И он начал собирать какие-то бумаги, которые собирался штудировать на кухне.

– Винников, – вдруг отвлекла его Катя, – посмотри, что у меня есть.

С этими словами она вытащила из сумочки сложенный вчетверо лист и протянула его Игорю. Тот развернул бумагу, и я увидел, что это диаграмма моего коэффициента «О». Когда Винников взглянул на график, изображенный на Катином листе, его глаза чуть было окончательно не вывалились наружу. У него был такой вид, как будто Катя походя решила задачу, над которой он бился всю свою жизнь и мечтал получить Нобелевскую премию.

– Откуда ты это взяла? – прошептал он.

– Сама вычислила, – рассмеялась Катя.

– Чье это? – опять-таки шепотом спросил Винников и замер в ожидании, что сейчас откроется последняя тайна бытия.

– Его, – Катя кивнула в мою сторону.

– Ваше?! – с восторженным испугом проскрежетал Винников и повернулся к своей знакомой. – Ты слышишь, Люся, это и есть Спящий!

Люся испуганно смотрела на меня, а я сидел, обескураженно хлопал глазами и злился на Катю за устроенный ею спектакль.

Винников неожиданно засуетился. Он бегал по комнате, размахивал руками, хлопал себя то по лбу, то по заду, то и дело поправлял очки и причитал:

– Это невероятно! Невероятно! Кто бы мог подумать, что нам удастся вас найти! Юра, вам нужно немедленно ехать со мною к Онуфриеву, мы вам все объясним!

– А вы не могли бы сами к нему съездить, а мы вас здесь подождем, – предложил я с одним единственным желанием – отделаться от этого физика с его бреднями.

– Только никуда не уходите, – попросил Игорь.

Они с Люсей быстро собрались и, стрельнув у Кати тысячу на такси, ушли.

– Черт бы тебя побрал! – выругался я в адрес своей секретарши. – Устроила тут концерт!

– Ничего, сейчас они привезут Онуфриева, и он тебе все объяснит, – говорила девушка, пока я набирал номер Дегтярева, начальника службы безопасности моей фирмы.

Неожиданно Катя спрыгнула со стола и вырвала у меня телефон.

– Что ты делаешь? – удивился я.

– Да не волнуйся ты. Сейчас приедет Онуфриев и докажет тебе, что вся эта жизнь не реальна, а вымышлена. А посему тебе нечего опасаться Мучковского. Все это происходит не на самом деле!

– Иди ты к бениной матери, – не выдержал я и отобрал у Кати телефонный аппарат.

– Как знаешь, – ответила Катя и опять уселась на стол.

Я дозвонился до Дегтярева, и мы разработали оперативный план действий. Я поручил ему собрать команду и, во-первых, объехать все точки, где мог бы появиться Мучковский, чтобы захватить его для выяснения отношений, а во-вторых, прислать двух-трех ребят ко мне для обеспечения моей безопасности.

– А я тебе говорю, что все это ерунда, – заявила Катя, когда я положил трубку.

– И это тоже ерунда? – спросил я, подошел к столу, подхватил на руки девушку и перенес ее на кровать.

– Что ты делаешь? – зашептала она. – Сюда могут войти.

– Ну и что?! Ты сама говоришь, что все это не имеет значения, потому что не реально.

– Сумасшедший, – пролепетала Катя, прижимая меня к себе.

– Секс наспех на трактатах о физике – это романтично.

Мы едва успели вернуться из путешествия в страну любви, как в дверь постучали и раздался голос соседки:

– Тут к Игорю пришли. Впустить?

– Секундочку, – ответил я.

Мы вскочили с кровати и еле успели поправить одежду, прежде чем дверь отворилась, и вошла целая толпа молодых людей.

– Здрасьте, – растерянно пробормотала Катя.

А я ничего не успел сказать, потому что один из них выхватил из-под пиджака монтировку и ударил меня по голове.

Очнулся я в маленькой комнате с высоким потолком. Я лежал на полу, связанный бельевой веревкой, а надо мной возвышались лопаты, метлы и грабли. Сквозь небольшое и очень грязное окно под самым потолком еле-еле пробивался свет. У меня болела голова, но в целом я чувствовал себя гораздо лучше, чем мог ожидать после удара монтировкой.

«Черт возьми, – с досадой подумал я. – Все же Мучковский меня выловил». Однако отчаиваться было некогда. Я перевернулся на живот, прогнулся назад и руками, связанными за спиной, дотянулся до веревки на ногах. Помучившись немного, я сумел освободить ноги. После этого я сел на пол, придавил спиной к стене штыковую лопату и начал перетирать об нее веревку, которой были скручены руки. С нею пришлось повозиться долго, и я боялся, что не успею развязаться до прихода моих похитителей. Но, в конце концов, я разделался со своими путами. Несколько секунд я растирал затекшие руки, а затем подошел к дверям – там были двойные двери, – и приложил к замочной скважине ухо. Я ничего не услышал и решил взломать дверь. И тут я обратил внимание на то, что мой пистолет преспокойненько болтается на своем обычном месте – у меня подмышкой. Я достал его и проверил – все патроны оказались на месте. «Ну и олухи!» – подумал я о бандитах Мучковского и, навалившись всем корпусом на двери, выломил замок. Сжимая в руках пистолет, я крался по коридору и за поворотом обнаружил связанных Винникова и Катю с кляпами во рту. Я достал из нагрудного кармана «паркер» и с помощью скальпеля помог им высвободиться от веревок.

– Фу, слава богу! – вырвалось у Кати вместе с кляпом.

– Нужно драпать отсюда, – прошептал Винников. – Идите за мной. Я здесь все знаю.

Он осторожно пошел по коридору, за ним последовала Катя, а следом я, не выпуская RECK из рук. Винников вывел нас к лифту и нажал кнопку. Через несколько секунд лифт подъехал, и мы отправились вверх.

– Откуда ты здесь все знаешь? – спросил я.

– Это же общежитие университета, мы были в подвале, – ответила за него Катя.

Я удивился, но ничего больше спросить не успел, потому что лифт остановился и двери открылись. Винников осторожно выглянул наружу, но тут же отпрянул назад и нажал кнопку «4».

– Что случилось? – встревоженно спросила Катя.

– Там стоял Федорчук, и он меня видел, – взволнованно ответил Винников.

– Какой еще Федорчук?! – удивился я. – Что тут вообще происходит?

– Федорчук – это тот, кто ударил тебя железякой по голове, – объяснила Катя и добавила: – Нам кажется, что тебе следует избегать его общества.

Мы выскочили на четвертом этаже и побежали по коридору вслед за Винниковым. Наконец, он остановился около одной двери и постучал. Нам открыл прыщавый парнишка, и мы ввалились в его комнату.

– Что случилось? – спросил он, тараща глаза на мой пистолет.

– Это Спящий, – показал на меня Винников. – За нами гонится Федорчук со своей бандой.

– Да, в конце концов, что происходит? – взорвался я. – Кто этот Федорчук, и почему он ударил меня по голове? Он что, работает на Мучковского?

– Да причем здесь твой Мучковский? – ответила Катя.

– А кому еще нужно бить меня монтировкой по голове?

– Есть кому, вы же Спящий, – произнес Винников. – Я сейчас все объясню. Поймите, все, что происходит вокруг, это сон. Посудите сами, в этом мире столько абсурда, что он просто не может быть реальностью. Это чей-то сон. Это доказал Онуфриев. И он также доказал, что все человечество делится на две группы – модели «Ф» и модели «ПС»…

– Я этот бред уже слышал от Кати, и если меня били по голове монтировкой для того, чтобы доказать эту теорию…

– Это не бред, – настойчиво перебил меня Винников. – Выслушайте меня, у нас мало времени, Федорчук найдет нас с минуты на минуту. Так вот, есть еще модель «С», то есть Спящий, человек, которому этот сон снится. Мы его долго искали…

– А нашла я, – воскликнула Катя. – А ведь он даже фирму свою назвал «Компания Михалыча». Конечно, весь этот мир не что иное, как компания Михалыча.

– Так зачем же меня бить-то и похищать было? – воскликнул я.

– Понимаете, мы, те кто занимаемся этой проблемой, разделились на два лагеря. Одни во главе с Федорчуком выражают точку зрения моделей «Ф», и они знают, что как только Спящий проснется, все они прекратят свое существование, потому что они живут лишь в воображении Спящего. С ними заодно несколько моделей «ПС», которые не хотят возвращаться в реальность, поскольку боятся ее, боятся, что в реальности они окажутся какими-нибудь калеками или, скажем, преступниками, приговоренными к смертной казни. И они разработали способ, который позволяет, действуя изнутри сновидения Спящего, заставить его погрузиться в летаргический сон. Таким образом, они надеются продлить свою жизнь. Но чтобы осуществить свой замысел, им необходимо поймать фантом, являющийся воплощением Спящего в этом сне, то есть вас. Этой группе противостоит Онуфриев и его последователи, которые искали Спящего, чтобы спасти его от «федорчуковцев». Понятное дело, что все онуфриевцы являются моделями «ПС», за некоторым исключением. Вот, например, Катя. Она модель «Ф».

– Но я не боюсь того, что ты проснешься, – улыбнулась девушка. – Потому что знаю, что я часть твоего сознания.

– А Люська, сука, оказалась предательницей, – прошипел Винников.

– Слушаю я вас, – разозлился я, – и не могу понять: то ли я, действительно, сплю, то ли нахожусь в обществе идиотов. Но в любом случае – рад был познакомиться, а теперь разрешите откланяться. Катя, можешь пойти со мной, но если еще кто-нибудь пойдет следом, будь он хоть Федорчук, хоть Лобачевский, я пущу ему пулю в лоб.

С этими словами я открыл дверь и вышел в коридор. Катя последовала за мной. Мы шли к лифту, и меня просто распирало от ярости.

– Надо ж было мне связаться с тобой! Да ты совершенно ненормальная и друзья у тебя полные придурки! Сколько раз я себе говорил: нельзя трахаться с сотрудниками, будут неприятности. Но в такую историю влипнуть…

– Послушай, – тихо произнесла Катя. – Сны так легко забываются. Постарайся помнить обо мне, когда проснешься.

– Катя! Неужели ты веришь в это?!

Мы подошли к лифту. И тут его двери открылись, и нам навстречу вышел Федорчук с целой оравой парней.

– Хватайте его! – крикнул он.

Мы бросились бежать. С другой стороны коридора навстречу нам двигалась еще одна банда, явно настроенная враждебно. И тогда я вспомнил, что умею летать. Я взмыл в воздух и полетел над головами огромной толпы. Снизу тянулись руки, которые пытались схватить меня.

– Он летает! Ему начинает сниться новый сон! – отчаянно визжал Федорчук. – Хватайте его или мы погибли!

Я тужился изо всех сил, но мне никак не удавалось взлететь достаточно высоко, я парил над их головами, еле-еле уворачиваясь от цеплявшихся за меня рук. Рядом со мной в воздухе парила Катя.

– Послушай меня, – кричала она. – Проснись, это единственный способ спастись. Проснись! Разрушь этот мир!

– Иди ты к бениной матери!

– Да не цепляйся ты за этот сон! Разрушь его, или он сам разрушится! Вот смотри!

Она взмыла вверх и ударилась в потолок, он рухнул и я… проснулся.

– Проснись, ты опоздаешь, – трясла меня Инга.

Я встал и отправился в ванну. Там лежали чистые трусы и носки, из кухни доносился запах горячего завтрака.

Через сорок минут я подъехал к скверу, возле которого меня ждала Катя. Был ясный день, и ее золотистая шерстка сверкала на солнце.

– Доброе утро, – она плюхнулась на переднее сиденье.

Я обнял ее и пощекотал кончиком хвоста под подбородком. Она зажмурилась от удовольствия.

– Ты знаешь, мне сегодня приснился такой замысловатый сон, – сказал я.

– Я не люблю, когда рассказывают сны, – промурлыкала Катя.

– Ты знаешь, но этот был такой навороченный. Мне, например, снилось, что у меня было всего четыре конечности и я умудрялся водить автомобиль.

– На эту тему есть анекдот, – ответила Катя. – Приходит к врачу пациент и говорит: «Доктор, ампутируйте мне четыре конечности, а то мне мозгов не хватает, чтобы восемью управлять».

УЛАВЛИВАЮЩИЙ ТУПИК

Глава 1

Я и не предполагал, что буду так обрадован, когда увижу построенным свой собственный дом. Был жаркий солнечный день, огромный луг простирался от дороги до леса. И в самом центре возвышался наш дом. Брус, из которого он был сложен, сверкал свежей желтизной, и, казалось, что от него исходит тепла не меньше, чем от солнца. И все это наполняло сердце таким восторгом, что мне хотелось, как мальчишке, побежать через луг, разрывая голыми ногами высокие травы, скатиться кубарем к заводи с ледяной водой из ключа, перепрыгнуть через плетень, облобызаться с приветливой Жучкой и прокатиться верхом на свинье. Вот как я ликовал оттого, что построил дом. И это была радость совсем иного свойства нежели та, которую испытываешь, когда к нажитым квартире, машине и язве добавляется дача. Это была радость, которую должен испытывать художник при виде гениального творения, только что вышедшего из-под его кисти. Да нет, вру. Не может он испытывать такого восторга. Потому что те скудные средства, которые даны живописцу, никогда не позволят настоящему художнику выразить все чувства и мысли. Это зритель ликует, потому что видит только то, что сказал художник, и понятия не имеет о том, сколького художник не смог сказать. И мучается мастер, гадая о том, вспомнит ли кто-нибудь о его творении, устремленном в вечность, хотя бы через год.

А я был в экстазе, потому что знал, что пройдет сто лет, а этот дом будет стоять, и кто-нибудь найдет здесь крышу и тепло домашнего очага.

Я построил дом.

Нет, не так.

Я построил Дом.

И сам удивлялся тому, что так радуюсь, ведь на самом деле, я в этом доме собственноручно ни одного гвоздя не забил. Я лишь регулярно отстегивал Пафнутию хрустящие банкноты и лаялся с ним из-за того, что строительство дома ведется слишком медленно. Впрочем, ругался я с ним вполне справедливо, потому что он, в действительности, просрочил все мыслимые и немыслимые сроки, в которые сам же обязался построить мне дом. Кроме того, денег он содрал с меня несусветную сумму. И когда я спросил его однажды, на что она израсходовалась, Пафнутий глубокомысленно изрек:

– Инфраструктура.

И я успокоился, потому что произнесенное Пафнутием одно единственное слово было столь сложным и емким, что могло уместить в себя денег еще в пять раз больше, чем я ему уже заплатил. Правда, оно не включало в себя ни газа, ни электричества, ни водоснабжения.

Но наконец-то дом был готов. Осталась масса недоделок. Но о них даже думать не хотелось; казалось, что все как-нибудь само собой образуется. Однако это только мне так казалось, а моя жена рассуждала более практично. И когда мы мчались назад по Ленинградскому шоссе и я радостно давил на газ, и редкие прохожие, бросаясь врассыпную, разделяли мое счастливое настроение, Кристина заявила:

– Вот что, Валера, возьми-ка ты, милый мой, отпуск или отгул и поезжай на дачу. Нужно будет замки врезать, электричество провести, уборную опять-таки построить надо.

Произнесла она это, и радость моя померкла, будто не было вокруг моего дома цветущего луга и не стрекотали в траве кузнечики, а бродили вокруг пьяные деревенские мужики, жужжали навозные мухи, и комары по ночам не давали спать. И я остервенело давил на газ, а редкие пешеходы больше не разбегались счастливо в стороны, а норовили назло мне попасть под колеса. И в довершение всего Кристина добавила:

– Приедем домой – я тебе целый список составлю разных дел, которые нужно будет там переделать.

Эта фраза доконала меня окончательно, и очередной перекресток я проехал за тысячу рублей, потому что горел красный свет и не дремал «гаишник». Я вовсе не белоручка, отнюдь нет, но терпеть не могу физический труд, требующий малейшего умственного напряжения. Уж если вкалывать, так либо копать, либо тяжести таскать. Тут все просто; как говорится, бери больше, бросай дальше, отдыхай, пока летит. А делать что-либо руками и при этом еще мозги напрягать на тему того, чем заняты руки, для меня сущее бедствие. Не люблю я серое вещество утруждать, если при этом не обогащаюсь духовно. Но как бы то ни было, в понедельник Кристина составила длинный список дел, которые мне поручалось переделать на даче. Ознакомившись с поручениями жены, я решил, что перво-наперво мне необходимо поставить забор, нарисовать на воротах красную звезду и прибить под нею Кристинин список, потому как без Тимура и его команды с заданием жены я бы не справился.

В среду после работы я бегал по разным хозяйственным магазинам, закупая в огромных количествах замки, шпингалеты, краски, лаки и далее – по списку. Все это я складывал в свой «гранд чероки», готовясь в конце недели отбыть на трехдневную трудовую вахту. Поздно вечером я заскочил на чашку чая к своему институтскому другу Денису Володину.

Мне открыла его жена Наташа.

– Привет, – как можно беззаботнее сказал я.

– Валерка, привет! Проходи.

Из комнаты вышел Денис.

– Здорово, Михалыч, – сказал он.

– Ребята, поехали в пятницу к нам на дачу! – радостно выпалил я, и Денис сразу так потускнел, как будто я не загород его пригласил, а половой тряпкой стер улыбку с его лица.

Он, конечно, сообразил, что я зову их на дачу в основном для того, чтобы он помог мне справиться с делами. Только не подумайте, что мой друг посчитал мою просьбу слишком обременительной и потому так огорчился. На самом деле, он никогда не прочь мне помочь, просто он в квартире еще ремонт не закончил.

– Ребята, надо в кои-то веки на природу выехать, а то так все лето пройдет, – убеждал их я, уже сидя на кухне за чашкой чая.

– Чего скажешь, Пух? – Денис вопросительно посмотрел на Наташу.

– Поехали, – она неохотно пожала плечами.

– Вот увидите – вам понравится, и вы не пожалеете, – сказал я и добавил самое главное. – И по хозяйству мне поможете.

– С этого и надо было начинать, – рассмеялся Денис.

А он был мастер на все руки, и к моей просьбе отнесся очень серьезно. Первым делом он потребовал предъявить ему список, составленный Кристиной. Он внимательно изучил его и предложил существенно расширить. После недолгого обсуждения мы добавили в него ящик пива «Хамовники», шесть бутылок шампанского «Мартини», четыре килограмма шашлыка, молочного поросеночка, огурцы, помидоры, салат и прочее, включая дивидишник и фильмы о нелегкой судьбе итальянского парламентария Чичолины.

На радостях, что все так хорошо уладилось, я даже ночевать у них остался. Мне постелили в маленькой комнатке, больше напоминавшей сарай, захламленный ненужными вещами, на видавшем виды диване. И я до самого утра сладко проспал, разминая поясницу на пружине, выскочившей из-под обшивки.

В пятницу утром ко мне на работу зашел Сергей Коновал. Он когда-то дружил с Пафнутием и даже собирался заказать ему строительство своей дачи на участке недалеко от моего. Однако, наблюдая за тем, как Пафнутий строил мой дом, Сергей решил, что не стоит подвергать свою нервную систему большим перегрузкам, отказался от услуг Пафнутия и отложил строительство своей дачи до следующего года.

– Привет, Михалыч! Как дела? – он добродушно улыбался.

– Да ничего.

– Чего такой мрачный?

– Да так, – махнул я рукой. – На дачу еду, доделывать то, что Пафнутий не доделал.

– Михалыч, я тебе говорю, пора морду ему бить! – возмутился Сергей.

– Да ну его в баню! – я опять махнул рукой.

– Кстати, – оживился Сергей, – ты когда на новоселье-то пригласишь?

– Давай на следующей неделе в субботу, – предложил я.

– В следующую субботу? Ладно, договорились. Значит, мы с Маринкой в следующую субботу приедем.

Минут десять мы еще болтали о разных делах, а потом Сергей уехал к себе на Пулковскую улицу, где он содержал чайную лавочку.

В два часа я запер кабинет и сказал секретарше:

– Все. До понедельника.

– На дачу, Валерий Михайлович? – завистливо спросила она.

– Да, Анечка, – ответил я.

– А у вас красивая дача? – восхищенно поинтересовалась девушка, явно намекая на то, что как-нибудь в отсутствие жены я мог бы показать ей свой загородный дом.

Однако времена, когда за связь с секретаршей можно было получить строгача по партийной линии и лишиться должности, прошли, а с ними был утрачен и интерес к этой части прекрасного пола, поскольку не стало прежней остроты ощущений. Вот почему:

– Дача как дача, – холодно промолвил я и вышел из приемной.

А на автостоянке возле моего «гранд чероки» уже ждала Кристина. Я чмокнул ее в щечку. Мы сели в машину и поехали в Отрадное за Денисом с Наташей. К нашему приезду они стояли в коридоре с большой спортивной сумкой, и я был несказанно рад, поскольку обычно они очень долго собираются. Однако обрадовался я преждевременно, потому что Денис еще минут двадцать бегал по квартире, чесал затылок и пытался вспомнить, ничего ли он не забыл. И лишь когда мы спустились вниз, мой друг сообразил, что не положил в сумку диск с Чичолиной. Он побежал наверх, и мы еще минут пятнадцать ждали его у подъезда.

Когда же мы отъехали от их дома, Наташа вспомнила про нашу персидскую кошку.

– А где же Анфиса? – спросила она.

– Дома, где же ей быть! – ответила Кристина.

– Она что, три дня будет сидеть одна? – возмутилась Наташа.

– А что с нею станется? Воды я ей оставил и коробку сухого вискаса, – резонно возразил я.

– Нет, давай возьмем ее с собой, – надула губки Наташа.

– Может, правда, возьмем?! – подхватила идею Кристина.

– Наташ, да брось ты выдумывать, – вступился за меня Денис.

– Да иди ты на фиг! Тебя вообще не спрашивают! – обиженно воскликнула Наташа.

– Тихо-тихо, только не ссорьтесь! Я еду за кошкой, – с этими словами я развернул «гранд чероки» посреди Алтуфьевского шоссе, и мы поехали в обратную сторону.

К счастью, кошку долго уговаривать не пришлось, и собралась она быстро. И через полчаса мы, наконец-то, мчались по Ленинградскому шоссе. Было около трех часов дня, и поток машин, рвущих на дачи, был еще не слишком густым. Мы неслись в левом ряду, я давил на сто двадцать, на задних сидениях Кристина с Наташей обсуждали парикмахерские салоны, а Денис, сидевший впереди, чертыхался, что забыл телефон, перечислял людей, которым нужно было позвонить, и проклинал себя за то, что не включил факс и автоответчик. Анфиса пыталась дремать у меня на коленях, – это было ее любимое место в поездках, – но наши жены то и дело хватали и тормошили ее.

Минут за сорок мы доехали до столбика с отметкой «семьдесят шестой километр» и свернули направо, прямо перед постом ГАИ, в сторону Зубово. Дальше мы мчались по отличной асфальтовой дорожке, которая плавно извивалась по пригоркам – мимо лесов, небольших деревенек и дачных поселков. Мы взлетали с пригорка на пригорок, и каждый раз открывались новые, необыкновенно красивые подмосковные пейзажи. Широкие луга, леса, голубое небо и сказочные облака. Хотя бывают дачи гораздо ближе к Москве, но за одни те восхитительные виды, которые открываются по пути от Ленинградского шоссе к деревне Селифоново, я не променял бы свой загородный дом ни на какую виллу, даже если б с ее крыши была видна Останкинская башня. Мы доехали до деревни Соголево, в конце которой возле весов свернули направо на грунтовую дорогу, проехали мимо коровника, вниз по ложбинке, а затем вверх – на гору, на которой и была расположена деревня Селифоново.