Текст книги "Набат в Диньдоне"

Автор книги: Лев Лукьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

"Не умеют-у них ценить этикет,– скорбно подумал Сервантус, поглядывая на Трея, с аппетитом обрушившегося на яичницу. – У нас в Старом свете завтрак выглядит пристойней". Комиссару не терпелось приступить к разговору. Он подозвал Филипа, которого ресторатор на радостях угостил кружкой пива, и приказал ему сбегать за Моторолли. Полицейский одним глотком покончил с пивом, собираясь выполнить приказание, но в этот момент аптекарь сам вошел в "Помпею". Еще с порога, не заметив незнакомца, он закричал: – Друзья! У меня великая новость! – Вы опоздали! – весело отозвался комиссар.– Новость кончает завтракать... Взяв аптекаря под руку, комиссар подвел его к столику, успев по дороге шепнуть, что этот молодой человек – племянник крупного фабриканта автомобильных покрышек – прибыл в Диньдон по поводу их объявления... – Разрешите вам представить господина Моторолли,– подталкивая растерянного аптекаря к завтракавшему парню, сказал комиссар.– Он председатель КАП. – А что такое КАП? – рассеянно спросил Трей, намазывая джемом огромный кусок хлеба. – КАП – это коммерческая ассоциация по эксплуатации побережья,– машинально пояснил аптекарь. Он все еще не мог оправиться от сообщения комиссара. Незаметно отозвав друзей, аптекарь, глотая слова, быстро проговорил: – Вчера поздно ночью... вернее, сегодня рано утром ко мне пожаловал капитан Микки Маус. Он прилетел из-за океана. У него полномочия вести с нами переговоры... Теперь настала очередь изумиться комиссару и ресторатору. – С чего вы взяли, что этот тип приехал строить базу – растерянно спросил Сервантус у комиссара – Он сам мне сказал. Комиссар поспешно вернулся к столицу. – Послушайте, милейший, у вас газетка сохранилась? – любезно спросил Фьють у парня.– Вы действительно попали к нам из-за газеты? – А как же! Если бы не эта газета, я бы здесь не завтракал! ~ похлопав себя до карману, парень увлеченно занялся солидным куском торта. Он не обращал ни малейшего внимания на перешептывания друзей. Сервантус попытался вслух убедить самого себя: – Видно, это их тайный агент... Фьють быстро принял решение. Моторолли пусть возвращается домой и глаз не спускает со своего Микки Мауса. Они с Сервантусом задержат этого парня, а Филипа немедленно отправится за отцом Кукаре. Всем вместе легче решить, что делать... Филипа рысью помчался за священником. Когда отец Кукаре пришел в "Помпею", он увидел довольно странную сцену. Высокий черноволосый парень, смеясь, порывался встать из-за стола, а комиссар и ресторатор чуть ли не насильно удерживали его на месте, уговаривая съесть еще хоть кусочек. – Впервые попадаю в такой гостеприимный город! – говорил парень.-Но я уже наелся на неделю вперед! Комиссар быстро обрисовал священнику обстановку, Отец Кукаре ненадолго задумался. – Я предлагаю свести их вместе,– предложил он.– Мы сразу узнаем, кто самозванец. Трея познакомили с отцом Кукаре и предложили пойти к аптекарю. – Это близко, через дорогу,– объяснил комиссар. -Сядем, поговорим спокойно... – Охотно, господа,– Трей первым пошел к выходу.-Боюсь только, что господин Сервантус быстро прогорит, если будет получать за такие завтраки не звонкой монетой, а разговорами... Все уже вышли на улицу, когда тугодум Сервантус успокоил парня: – Не прогорю. Этот завтрак пойдет за счет КАП. – А обед? – предусмотрительно спросил Трей. – И обед тоже. – Если договоримся,– пошутил отец Кукаре. – Договоримся?.. Ну что ж, я человек покладистый. Улыбаясь, Трей широко ступал по мраморным ступеням, которые вели к блестящей стеклянной двери аптеки. Дойдя до львов, охранявших аптекарское благополучие, молодой человек остановился, поставил ногу на голову одного из них, нагнулся и тщательно завязал шнурок ботинка. Выскочивший навстречу аптекарь подхватил его под руку: – Прошу! Когда гости прошли, Моторолли подскочил к попранному льву, вытер платком его голову и побежал вслед за остальными. Капитан Микки Маус ждал. Он сидел в гостиной Моторолли за круглым обеденным столом и нетерпеливо барабанил пальцами по скатерти. Он уже знал, что сейчас придут владельцы земли, с которыми ему придется вести переговоры. Микки волновался, хотя пока все шло благополучно, если не считать прозрачных намеков этого провинциального аптекаря. Не удержавшись, Моторолли раза два уже успел сказать, что настоящая цена ему известна... Дверь наконец открылась, и первым показался знакомый веселый попутчик. Увидев его, Микки обрадовался. – Дружище! Вы тоже в этой компании! – А как же без меня?! – хохотал черноголовый.-Но вы не забыли, что я неудачник? Значит, дела не будет! – Будет! – смеялся Микки. Пока Трей и капитан хлопали друг друга по спине, члены КАП переглядывались. – Я же говорил, они вместе,– обрадовался комиссар. – Дети мои,– шептал отец Кукаре,– не меньше тридцати тысяч монет!.. – Сто тысяч! – выдохнул Сервантус. – Не увлекайтесь, господа,– едва разжимая губы, предупредил Моторолли.Это же почти пятьдесят тысяч долларов. Сумма!.. Минут через пять все уселись за стол. Микки и Трей сели рядом, члены КАП расположились напротив них. Вошла молодая служанка, поставила на стол бутылки с водой, стрельнула смешливым взором по серьезным лицам, задержала взгляд на интересном парне, заметив, что он ей подмигнул, покраснела и выскочила из комнаты. Когда за служанкой закрылась дверь, аптекарь встал, гмыкнул, пробуя голос, и сказал: – Господа, предлагаю начать переговоры! В комнате установилась торжественная тишина международной конференции...

9

Микки расстегнул английскую булавку, которой был заколот внутренний карман пиджака, достал из него пухлый пакет с инструкциями и разложил бумаги перед собой. – Прежде всего я хочу знать,– подумав, сказал Микки,– почему вы решили продать землю именно под военную базу? Не под сыроварню или фабрику детских игрушек, а для возведения оборонительно-наступательных сооружений? Члены КАП переглянулись. Отец Кукаре открыл было рот, но аптекарь опередил. – Простой коммерческий расчет,– ответил Моторолли.– Мы люди грамотные, газеты читаем. Земля под базы – дефицит. Она под ногами не валяется. Мы уверены, что ваше правительство не пропустит такой выгодной сделки... Моторолли горделиво оглядел своих союзников. В душе он уже жалел, что посвятил свою жизнь пробиркам и пузырькам, предварительно не проверив своих способностей на дипломатическом поприще. Удовлетворившись ответом, капитан Микки Маус поинтересовался размером участка. – Четыре километра в длину, два в ширину,– сообщил аптекарь. Вытащив авторучку, капитан помножил четыре на два и быстро установил: – Восемь... Восемь квадратных километров. – Совершенно верно,-подтвердил Сервантус.-К тому же это не просто земля, а береговая полоса. А в одном месте даже есть чудесный дикий пляж. Песок словно просеянный... – Пляж это хорошо,– вставил Трей.– Что может быть лучше пляжа в хорошую погоду? Микки настороженно посмотрел на парня и перебил: – Господа, участок, как видите, очень мал. Следовательно, нам придется строить вверх, а не вширь. Многоэтажные здания с военной точки зрения хуже одноэтажных. Они заметнее, сразу бросаются в глаза. Это снижает ценность земли. Члены КАП обеспокоенно переглянулись. – Но ведь можно строить и вниз. Не обязательно вверх,– вдруг улыбнулся Трей.– Вверх – вниз... Такое прекрасное утро, господа, а вы сидите за столом! Моторолли моментально использовал удачную подсказку Трея. Обращаясь к капитану, он поспешно сказал: – Насколько я знаю, в военном деле сейчас мода на подземные сооружения. Вы будете копать вниз! Иначе мы и не предполагали. Только вниз... – Вообще, как вы будете копать,– вниз или вверх – нас не касается,заметил Сервантус.– Наше дело продать, ваше дело купить... Священник незаметно наступил ему на ногу и шепнул: – Сын мой, пусть говорит Моторолли. Он прирожденный политик... Сервантус недовольно крякнул, но промолчал. – Господа, а сколько бы вы хотели получить за эту землю? – в упор спросил Микки. Замечание Трея привело его в смятение, и свои бумаги он надежно прикрыл руками. Члены КАП молчали. Отец Кукаре, чтобы скрыть волненье, полез за своей фляжкой. Ресторатор начал трубно сморкаться. Комиссар смотрел в окно с таким видом, будто все это дело его совершенно не касалось. Боясь продешевить, Моторолли нерешительно выдавил: – Мы хотим услышать вашу цену. Но дешевле нашей мы не отдадим... Пошарив глазами в инструкциях, Микки сказал: – Господа, хочу сразу предупредить – дороже десяти миллионов за квадратный километр мы платить не намерены. Следовательно, восемьдесят миллионов долларов и ни центом больше... – Миллионов долларов? – хриплым шепотом переспросил аптекарь и вдруг начал икать. – Комиссару дурно! – крикнул Трей и вскочил. Действительно, побледневший Фьють медленно сползал со стула. Не схвати его отец Кукаре за воротник, он свалился бы на пол. Переговоры были прерваны. Моторолли побежал за нашатырным спиртом. Вслед за ним выскочили из комнаты святой отец и ресторатор. Забыв о недомогании комиссара, в коридоре они устроили короткое совещание. – Сто миллионов! Сто миллионов! – твердил Сервантус, прижав Моторолли к стене.– Господа, за эти деньги мы купим всю республику!.. – Побойся бога, сын мой – хрипел отец Кукаре, стараясь оторвать потерявшего голову ресторатора от Моторолли.-За паршивые огороды-сто миллионов! Не зарывайтесь, дети мои! Достаточно девяносто пяти!.. – Сто!-не уступал Сервантус.-Только пикните, святой отец, я вам!.. – Пустите меня!-вертелся Моторолли.-Если вы не будете мне мешать, продам за сто двадцать!.. – Всю жизнь буду молиться за тебя, сын мой! – всхлипнул священник и звонко чмокнул аптекаря в небритую щеку. Так и не вспомнив о нашатырном спирте, они вернулись в комнату. Микки невозмутимо листал свои бумаги. Трей суетился возле комиссара, энергично шлепая его по щекам. Фьють открыл затуманенные глаза, посмотрел на парня и тихо пробормотал: – За безбилетный проезд... восемь квадратных километров... долларов... Опасаясь, что оплошавший чиновник сболтнет лишнее, Моторолли ловко оттеснил парня. – Будьте добры, откройте окно. Ему нужен свежий воздух! Парень быстро распахнул оконные створки и вдруг, увидев кого-то на улице, замер у подоконника. К дому подходила красивая стройная девушка в узких черных брюках и ярком полосатом свитере. На тихой пыльной улочке она выглядела так необыкновенно, что казалось, только что сошла с обложки журнала мод. Если бы не трое типично провинциальных ухажеров, сопровождавших девушку, Трей принял бы ее за мираж. Но мужчины в соломенных шляпах несомненно были реальными фигурами. Один из них нес большую плетеную корзинку богини, другой – ее зонтик с замысловатой гнутой ручкой. Позади всех семенил молодящийся старичок. На длинной цепочке он тащил за собой упиравшуюся черную собачонку, такую мохнатую, что трудно было понять, где голова, а где хвост. Заметив интересного парня, высунувшегося из окна, девушка поступила так, как обычно поступают девушки в таких случаях. Она сделала вид, что не видит черноголового, но поравнявшись с окнами, внезапно обернулась к своим спутникам: – Господа, не хочу вас затруднять. Я сама могу дойти до базара. Мужчины еще не успели запротестовать, как Трей выпрыгнул из окна, мигом отобрал у старичка собачий поводок, каким-то необыкновенно ловким движением подцепил корзинку и зонтик и, увлекая девушку за собой, попросил ее показать дорогу к базару. – Вы, разумеется, не откажете,– говорил парень.– Я здесь человек новый, еще не освоился... – Мне кажется, вы очень быстро освоитесь,– улыбнулась прелестная незнакомка. Собачонка, попытавшись заартачиться, сразу почувствовала, что имеет дело с решительной рукой, и покорно поплелась за молодой парой. Сервантус, видевший из окна эту сцену; крикнул вдогонку: – Послушай, Трей, а как же переговоры? Парень обернулся и помахал рукой; – Я еще скажу свое слово! – Ну и шустрый у вас помощник,– медленно подбирая английские слова, сказал ресторатор капитану,– Нашу гордячку Вею в одну секунду подцепил... – Трей-хороший парень,-вступился капитан.– Только он не мой помощник вовсе... – Как это не ваш? – опешил ресторатор.– А чей? – Не знаю, Я думал, Трей – ваш партнер. – Наш? Сервантус и аптекарь вопросительно уставились на капитана. Микки ответил им тем же. Отец Кукаре и пришедший в себя комиссар, не заметив нового препятствия, возникшего на пути переговоров, увлеченно обсуждали, какую долю получит каждый из них. – Трея мы видим в первый раз,– наконец проговорил Моторолли.– Он заявил господину Фьють, что приехал по поводу покупки земли. – Он приехал покупать землю? – испуганно переспросил Микки. – Да. – Если он не ваш и не мой?..– вслух размышлял капитан.– И если он приехал покупать землю?.. Значит... значит, господа... На обычно невыразительном личике капитана, как на зкране, четко отразилась тяжелая работа мысли. Его ло-бик сморщился, на висках выступили бусинки пота. Через некоторое время Микки поднялся и, держась рукой за спинку стула, медленно объявил: – Господа, мне все ясно! Поэтому я нуждаюсь в инструкциях! Тщательно собрав свои бумажки, иностранный гость вышел. Поднявшись по узенькой лесенке на второй этаж, он разыскал свою комнату, вошел и, закрыв за собой дверь, запер ее на ключ. Из чемодана Микки достал плоскую жестяную коробку конфет, поставил ее на стол и открыл крышку. Коробка доверху была наполнена леденцами. Аккуратно выложив конфеты на бумажку, Микки обнажил потайную радио-станцию. Покосившись на дверь, капитан пощелкал кнопками и, склонившись над коробкой, начал тихо говорить: – Я – Чайник! Я – Чайник! Совершенно срочно! Тетя заболела. Вызвал восемь врачей. Диагноз не установлен. Консилиум сорвала, я полагаю, сайра. Шлите лекарства. Повторяю. Я – Чайник...

10

Дело Диньдона в отличие от прочих дел военного министерства, хранившихся в синих папках, было помещено в ярко-желтую папку с черным жирным грифом "Ультрасекретно". Благодаря этому оно неотвратимо привлекало внимание каждого любопытного. Отдел генерала Дога, которому было поручено хранение дела, стал именоваться спецгруппой "Панама", а сотрудники группы в целях самого полного сохранения тайны были вычеркнуты не только из списков личного состава армии, но даже из платежных ведомостей... Операция "Панама" развивалась строго по намеченному плану. За три дня до приезда Микки Мауса в Диньдон в залив вошел дряхлый греческим транспорт "Автоген", зафрахтованный военным министерством. Он бросил якорь неподалеку от линии горизонта и принялся старательно коптить синее небо...Грязный транспорт, пропахший углем и рыбой, в нежном заливе был так же заметен, как жирная клякса на лакированной открытке. Но никому не могло прийти в голову, что на борту этой старой посудины разместилась военная группа особого назначения. Генерал Дог был доволен. Сменив шинель на потрепанный рыбацкий дождевик, он целыми днями торчал на мостике, разглядывая побережье в мощный бинокль. Офицеры спецгруппы и рота пехотинцев, приданная в подкрепление, загорали на палубе, ловили рыбу, играли в карты и по вечерам смотрели кинофильмы из европейской жизни. Если бы не десяток "зеленых беретов", специально обученных действовать в тылу врага, жизнь на "Автогене" напоминала бы сладкий отпуск. Однако "береты", прихваченные на всякий случай, оказались на редкость беспокойными парнями. Они то и дело затевали скандалы, ссорились с командой транспорта, украли чемодан у помощника капитана и, в конце концов, под вечер третьего дня жестоко избили судового кока. На этом терпение пехотинцев лопнуло, и они выкинули "специалистов" за борт. На "Автогене" воцарилось спокойствие... Но уже на следующее утро спокойная обстановка была нарушена радистом-шифровальщиком, с грохотом промчавшимся по железным лесенкам, которые вели на капитанский мостик. – Сэр! От Чайника получена радиограмма! – доложил радист, протянув генералу Догу листок,– Я не сумел расшифровать только два слова... – Что за слова? – спросил генерал. – Чайник сообщает: "я полагаю". В нашем коде, сэр, таких слов нет! Подумав, генерал Дог сказал: – А может быть, Чайник в самом деле "полагает"? В последнее время капитан стал иногда думать. Возможно, эти слова вовсе не зашифрованы?.. – Не могу знать! – заявил шифровальщик.– Разрешите идти? Отпустив радиста, генерал внимательно прочитал радиограмму. Микки Маус сообщал с берега: "Переговоры начались. Предложил 80 миллионов. Согласия не получено. Сделке помешал, я полагаю, агент морского ведомства. Шлите инструкции". Генерал спешно спустился в свою каюту и созвал на совещание старших офицеров. Совещание было коротким, Говорил генерал, остальные слушали. – Господа! Вмешательство морского ведомства ставит нас в тяжелое положение. Я вижу единственный выход – надо набавлять цену. Кроме того, я потребую, чтобы руководство нашего министерства опротестовало пиратские действия моряков в сенатской комиссии по военным делам. Пора дать по рукам этим нахалам!.. Генерал Дог был человеком, у которого слова не расходились с делом. Через несколько минут заработал мощный передатчик спецгруппы. Забивая томные голоса шансонье, сухие сводки погоды, веселую передачу для больных, репортаж с ипподрома и даже биржевые новости, в зфире зазвучал густой генеральский бас: – Я – Панама! Я – Панама! Чайнику приказываю увеличить количество врачей. Диагноз установить сегодня. Тетя должна выздороветь... Через полчаса на той же волне передавалось длинное непонятное сообщение, в котором то и дело упоминалось слово "сайра". Этой информацией заинтересовалось не только военное министерство, но и морское ведомство, поскольку его сотрудники уже давно анали, что в армейских шифрах название вкусной рыбки обозначает моряков. Радиограммы генерала Дога возымела свое действие. Сигналы радиостанции "Панама" были приняты многими коротковолновиками Европы, Об этом появились подробные сообщения в выпусках известий по радио. Видный парижский профессор, объясняя хорошее прохождение радиоволн из Панамы, сослался на прошлогоднюю солнечную активность. А Британская радиовещательная корпорация немедленно включила в свою международную викторину вопрос о необычных радиосигналах. Лицу, которое даст правильное объяснение, в качестве премии был обещан самый дорогой холодильник фирмы "Хувер". Один высокопоставленный чиновник военного министерства, не устояв перед соблазном, сразу попытался связаться по трансатлантическому кабелю с организаторами викторины, но был вовремя обезврежен – агенты Бюро расследований успели перерезать кабель.Часом позже в сенатской комиссии по военным делам заместитель военного министра устроил бурную сцену представителям морского ведомства. Моряки дружно отпирались, ссылаясь на то, что им ничего не известно о существовании Диньдона и тем более – о строительстве там армейской базы. Уличить моряков во лжи не удалось, но на всякий случай им не поверили. Сенаторы занялись составлением и редактированием заявления, в котором осуждалось порочное поведение морского ведомства, а моряки, воспользовавшись перерывом, бросились на телеграф, помещавшийся в этом же здании. Командующему Средиземноморским флотом было отправлено срочное предписание о посылке в Диньдон трех крейсеров. Одновременно в соседнее окошко телеграфа армейцы подали депешу-молнию генералу Догу. Спецгруппе "Панама" было приказано немедленно высадиться на берег и занять оборону на территории будущей базы. Другая телеграмма была послана командующему военно-воздушными силами в Европе. Ему предписывалось перебросить в Диньдон десантную дивизию... К счастью для международной обстановки, в это время на телеграф пришел Пат – молодой человек в тщательно отутюженном костюме и мягких тупоносых туфлях. Своей прической, напоминавшей дамский парик, и несколько развязными манерами Пат вполне мог сойти за начинающего киноактера, но на самом деле он служил продавцом в универсальном магазине. Не обратив внимания на ссорившихся военных, молодой человек смело открыл дверь с надписью "Посторонним вход воспрещен" и вошел в аппаратную. Пат не считал себя посторонним: вот уже полгода он успешно ухаживал за контролером Бетти и давно был признан за своего всеми служащими телеграфа. Бетти обладала редкой способностью – она умела делать несколько дел сразу. Например, подсчитывая слова в телеграммах, она одновременно успевала закрепить "поехавший" чулок, улыбнуться старшему контролеру и рассказать подругам, как замечательно они с Патом провели вчерашний вечер. В общем, это была совсем неплохая современная девушка. А представители государственного департамента, без сомненья, сочли бы ее исторической личностью, если бы узнали, как просто Бетти удалось предотвратить в этот день военный конфликт в Диньдоне. Но будучи скромной девушкой и, кроме того, опасаясь потерять работу, Бетти никому не призналась, что утром обнаружила в своей сумочке три телеграммы с отметкой "Особо срочно". Первая была адресована командующему Средиземноморским флотом. Вторая генералу Догу на борт транспорта "Автоген". А третья-командующему военно-воздушными силами в Европе. Видно, торопясь накануне в кино, Бетти машинально сунула их в свою сумку... Эту ночь Диньдон спал спокойно. Не спало лишь четверо. Не спал Микки Маус, и не спал Моторолли. Они сидели по-прежнему в гостиной аптекаря, сонно таращили друг на друга глаза и время от времени перекидывались короткими фразами. – Сто восемьдесят шесть! – предлагал Микки.– И то себе в убыток... – Мало! – возражал аптекарь. Микки уже шесть раз навещал свою спальню, чтобы получить с "Автогена" новые инструкции. Остальные участники переговоров, не выдержав бесконечного сидения за столом, тут же в комнате свалились в тяжелом беспокойном сне. Спали они в разных позах, по-разному храпели, вздыхали, ворочались. Фьють даже дважды плакал во сне. Но все члены КАП видели один и тот же сон. Широкая мраморная лестница вела мимо аптекарских бетонных львов куда-то вверх, к подножью огромного монумента. На ступенях лестницы валялись зеленые долларовые бумажки. Друзья нагибались и нагибались, поднимая эти хрустящие бумажные листки, совали их в карманы, за пазуху. Отец Кукаре, задрав сутану, как юбку, собирал деньги в подол... Ступенек было великое множество. И зеленые листки с трудом отдирались от холодного мрамора. Болели руки, болела спина. А на самом верху, на золотом постаменте, сидел на золотом коне золотой Моторолли. Размахивая золотой сверкающей саблей, он страшно кричал; – Мало! Мало! В Моторолли действительно вселился дьявол. Наверное, он воспользовался тем, что отец Кукаре был сражен финансовым сном. Каждый раз, когда Микки Маус, получив по радио новые инструкции, возвращался в гостиную, аптекарь дрожал от страха. Ему казалось, что покупатель сейчас захохочет и сообщит, что это была обычная веселая заокеанская шутка. Но Микки входил скорбный, сосредоточенный, садился за стол и тихо говорил: – Сто девяносто! Это мое самое последнее слово. По-видимому, дьявол именно в этот момент толкал Моторолли под руку, и аптекарь отрицательно качал головой: – Мало! Диньдон спал спокойно. Не спали еще и Трей с Веей. Они сидели на берегу и швыряли камешки в море. Камешки, попрыгав по гребешкам волн, смело ныряли в глубину. – Сто девяносто один! Сто девяносто два...– считала девушка.– А почему ты раньше не приезжал к нам в Диньдон? – Так если бы я знал, что ты здесь живешь! – говорил парень.– Если бы я знал, что самая чудесная девушка на свете живет в такой дыре... прости, в таком городе... Луна на минутку спряталась за тучу, серебристая дорожка на море утонула в волнах, и Трей сразу же потянулся к девушке. Но она отстранилась. – Нехорошо, мы только сегодня познакомились, а ты уже лезешь целоваться... – Ладно, я подожду,– согласился Трей и швырнул в воду еще один камешек. – Двести! И в этот момент в небе вспыхнула яркая зеленая звезда. Обгоняя блестящие искры, она ринулась вниз и потерялась в море... Микки Маус, увидев из окна зеленую ракету, удовлетворенно вздохнул: генерал Дог с борта "Автогена" приветствовал окончание переговоров. Итак, земельный участок в Диньдоне был куплен военным министерством за двести миллионов долларов, Микки задернул штору и лег спать. В окне Моторолли тоже вскоре погас свет. Аптекарь провалился в сон мгновенно – без сновидений и мыслей. Он мог спать спокойно. Под подушкой у него лежал украшенный красной квадратной печатью чек. В графе "сумма" было жирно проставлено; "200 000 000 долларов". Не повезло в эту ночь только Трею. Проводив молодую учительницу домой, он пошел в полицейский участок, чтобы скоротать ночь на жесткой скамье. Но на дверях участка висел большой ржавый замок. По-видимому, у комиссара Фьють не нашлось времени позаботиться о ночном дежурстве... Парень вернулся к домику Веи и уселся па ступеньку крыльца. Ночь надежно укрыла Диньдон своим черным бесконечно дырявым одеялом...

11

О том, что телеграфистка Бетти исправила свое упущение, первыми на земном шаре узнали жители Диньдона. Столб дыма, стоявший в море, внезапно двинулся к берегу. Через некоторое время на горизонте показались мачты, затем закопченная труба, под ней грязные палубные надстройки и, наконец, черный ржавый борт, Еще раз наглядно продемонстрировав, что земля кругла, "Автоген" начал осторожно пробираться к берегу. Волны, бесцеремонно раскачивая, подбрасывали транспорт и разбегались в стороны. "Автоген" проваливался вниз, чтобы через минуту снова ринуться к небу. Этому пароходу не повезло – он был слишком велик для речных вод и слишком мал для морских. Поэтому малейшая качка выводила судовую команду из строя, а страховые компании из душевного равновесия. Хуже всех приходилось пассажирам. Попав на палубу "Автогена" и ничего не подозревая о коварном характере своего ковчега, первые минуты они простодушно любовались морем и солнцем, но уже через четверть часа намертво цеплялись за поручни и перила, от которых их уже невозмож-но было оторвать до конца рейса. Между прочим, предусмотрительная пароходная компания на оборотной стороне билетов сообщала мелким шрифтом, что уборка кают я палубы производится по окончании рейса за счет пассажиров. Но в финансовом отделе военного министерства сидели не крохоборы, и условия пароходства были безоговорочно приняты... Последний раз жители Диньдона видели настоящий корабль года три-четыре назад, когда в залив забрела роскошная яхта какого-то овощного короля, совершавшего кругосветное путешествие. Уяснив, что между Диньдоном и Дижоном существует некоторая разница и что последний вообще находится на суше в центре Франции, заблудившийся король вернулся на борт своей яхты, и через полчаса белоснежная красавица скрылась за горизонтом... Легко понять, что приближавшийся "Автоген", несмот-ря на свой неказистый вид, был встречен с большим энтузиазмом. Все население высыпало на берег. К счастью для спецгруппы "Панама", веселым волнам на этот раз скоро надоело пачкаться о грязный борт корабля, и они оставили его в покое. Генерал Дог снова ухватился за бинокль и навел его на пеструю толпу аборигенов, приветственно махавших с берега. Они мало чем отличались от соотечественников генерала. Разве лишь тем, что были более худощавы, подвижны и смуглы. На некоторых генерал разглядел очки, а один мальчишка, генерал готов был поклясться, держал в руках настоящий транзистор. Прутик выдвижной антенны нахально блестел на солнце. Помянув недобрым словом знатоков из управления разведки, посоветовавших прихватить с собой для упрочения контактов с населением большой контейнер жевательной резинки, упакованной в яркую фольгу, генерал приказал начать высадку на берег. Греческие моряки были уверены, что привезли в Диньдон ботаническую экспедицию. Застыв в удивлении, они смотрели, как "ботаники", натягивая на бегу мундиры и застегивая ремни, выскакивали из кают и строились на верхней палубе. Вдруг над одним из холмов поднялся дымовой сигнал. Это капитан Микки Маус, как было условлено заранее, поджег шашку. Он сигнализировал, что десант не встретит вооруженного сопротивления. Ветер подул к морю, и толпу европейцев окутала густая белая пелена. Когда она рассеялась, стало видно, как один за другим, держа винтовки в поднятых над головой руках, выходят на сушу солдаты в незнакомой форме. Мальчишка с приемником отыскал национальную программу, но радио, как всегда в тот час, жизнерадостно передавало родственникам и зна-комым имена жертв автомобильных аварий за прошедшие сутки. Никаких экстренных сообщений о начале военных действий в эфире не было... Отступив на всякий случаи за ближайшие заборы, мирные горожане старались запомнить все подробности этого бодрого утра. Они предвкушали интересное зрелище. И не ошиблись. Иноземные солдаты довольно быстро построились в ко-лонну. Офицеры, вытащив карты, посовещались, наметили маршрут, и военные двинулись к огородам. До них было рукой подать. Кроме того, в кустах неподалеку уже дымилась вторая шашка, подожженная Микки Маусом. Таким образом, была полная гарантия, что колонна не потеряет ориентировку. Солдаты не прошли и половины пути, как в воздухе послышался густой гул моторов. Он нарастал и нарастал. Казалось, гудело все небо. Скоро над Диньдоном появились четкие звенья громоздких четырехмоторных самолетов. Один за другим они разворачивались над городом и уходили дальше от берега. Первый самолет еще не успел скрыться из глаз, как от него отделились десятки точек. Они стремительно падали вниз, к земле. Через несколько секунд точки будто замерли в воздухе: над ними разворачивались купола парашютов. Освободившись от начин-ки, самолеты ложились на обратный курс. Десант был выброшен точно. Ветер медленно относил парашютистов к городу. Это была занятная картина. Казалось, над землей, все опускаясь и опускаясь, не спеша плыло белое облако. Оно постепенно таяло. Парашютисты приземлялись на улицах, во дворах, у виноградников. Если не считать, что один бедняга опустился на остроконечную верхушку городской башни и повис па пей, запутавшись в стропах, а десятка два искупались в море, то высадка десанта окончилась благополучно. Болтавшийся на башне неудачник отчаянно вопил, и, вполне естественно, на площади собралась толпа диньдон-цев. Задрав головы, все смотрели на кричавшего парашютиста. Он пытался уцепиться за медных ангелов, но ветер раскачивая его под ними, как маятник. – Не снять его без пожарной лестницы,– заметил продавец Крах.– Надо вызвать машину из столицы. – Ни в коем случае! – запротестовал учитель Дис-кантье.– А вдруг его специально забросили на башню? Начнем снимать, и будет международный конфликт... – А если он нам сломает башню? – не сдавался принципиальный Крах. – Все равно! Зачем нам с ними ссориться?.. – А я не согласен! – настаивал продавец.– Я из принципа дам телеграмму пожарникам. Ремонт башни обойдется дороже, чем вызов пожарной машины. Но Краха никто не поддержал. Мимо пробегали парашютисты, раздавались свистки, команды. Тут было не до споров. Убедившись, что без посторонней помощи ему не спуститься, солдат на башне перестал верещать. Изловчившись, он расстегнул висевший за спиной рюкзак, достал из него пачку галет и принялся за них. Сверху на толпу посыпались обрывки бумаги... Парашютисты быстро собрались на городском пустыре. На горожан они не обращали никакого внимания, исключая разве молоденьких девушек. Не мешкая, военные принялись за работу. На лысом пригорке была установлена палатка генерала Дога. Рядом с ней на высоком шесте, специально доставленном спецгруппой "Панама", был поднят рябой иностранный флаг. Через несколько часов этот кусочек побережья уже напоминал обычный военный лагерь. Кусты были сломаны, грядки на огородах вытоптаны, вдоль берега протянулась иавилистая канава окопа, прикрытого густой маскировочной сеткой. Из мешков с песком солдаты сложили солидные укрытия, разместили за ними пулеметы... Разглядывая кипучий военный муравейник, мирные жители начинали испытывать беспокойство, Никакие догадки не могли более или менее разумно обосновать нашествие воинственных пришельцев. – Может быть, они прибыли с культурной миссией – неуверенно предположил миролюбивый Дискантье, – Ну да! – ехидно ответил Крах и показал на пулеметы.– А это у них банджо новой системы... Вдруг перед носом "Автогена", мирно качавшегося на прибрежных волнах, с громким всплеском вырос высокий водяной столб. Чуть позже откуда-то с моря донесся глухой рокот. Никто даже сразу не сообразил, что это артиллерийский залп. Но минут через пять в залив, поднимая белые буруны, ворвались три хищных крейсера. Они были такими огромными, что казалось, оттеснили всю воду от берега. Подойдя к городскому пляжу, крейсеры с грохотом швырнули в воду якоря. Грозные башенные орудия величаво повернулись к городу. Два здоровенных ствола уставились на "Автоген". Перепуганные греки лихорадочно подняли на мачту грязную белую простыню. Жители Диньдона со всех ног кинулись к погребам и подвалам. Разумеется, это мало чем могло помочь. Но кто захочет, очутившись на том свете, вечно себя казнить за неповоротливость. Правда, канонады не последовало. По-видимому, ее предотвратил парашютист, все еще висевший на башне. Сверху как на ладони он видел все, что творилось в городе и заливе. Парень быстро понял, что, болтаясь на шпиле, представляет собой заманчивую мишень. Достав из кармана белый платок, солдат отчаянно им замахал. – Предательство! Пятая колонна в тылу! – обозлен-но закричал генерал Дог, заметив сигналы с башни. Но ругань не в силах была изменить положение. Превосходство моряков над пехотой было очевидным. Взглянув на крейсеры, генерал зажмурился: толстые орудий-ные стволы словно целились прямо в него. – Стратегический просчет,– пробормотал генерал.– Базу следовало строить не на берегу, а милях в двадцати отсюда. Здесь мы всегда будем уязвимы с моря. – Позвольте, сэр,– робко напомнил Микки Маус,– но там земля не продается. Я не видел в газетах никаких других объявлений... – Лучше надо было смотреть! – раздраженно оборвал генерал. Как и всякий военный специалист, он уже понимал, что исход этого утра предрешен. Моряки могли заранее праздновать победу. Окинув взглядом сдрейфивших солдат, сбившихся вокруг пригорка, генерал Дог поднял руку и широко открыл рот, чтобы вдохновить их краткой речью. Но в этот момент на крейсерах оглушительно загрохотал джаз. Мощные динамики обрушили па город и его окрестности однообразные четкие ритмы твиста, сухого, как тетрадка в клеточку. Вспугнутые птицы заметались в воздухе. Парашютист па башне снова задергался. Очевидно, это был очень музыкальный парень. Твист оборвался. И громкий уверенный голос с ясным иностранным акцентом преподнес Диньдону очередную новость. – С добрым утром, друзья! – заявил голос.– Прошу вас всех не пугаться. Сохраняйте спокойствие! Мы прибыли к вам для нанесения дружественного визита. Одновременно сообщаем еще более приятное известие. Любой материальный ущерб, понесенный вами в результате этой дружеской встречи, будет возмещен наличными. Я повторяю – наличными. Сохраняйте спокойствие! Мы начинаем!.. Снова загремел твист. Моряки энергично спускали на воду шлюпки. Птицы, сбиваясь в стаи, покидали район Диньдона, Этот город стал чересчур беспокойным.