Текст книги "Ранняя история нацизма. Борьба за власть"

Автор книги: Лев Гинцберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Но действенность сопротивления фашизму снижалась не только откровенным поощрением реакционеров всех мастей (их покровитель Кар в 1921–1922 гг. стоял во главе земельного правительства), но и отсутствием единства рабочих партий. Правда, в отдельных случаях, когда чаша терпения, как говорится, переполнялась, такое единство складывалось, несмотря ни на какие разногласия. Так было, например, в июне 1921 г. после убийства фашистами председателя фракции НСДПГ в баварском ландтаге К. Гарайса, известного своими смелыми выступлениями против нацистов. В знак протеста против нового преступления реакции по всей Баварии была проведена трехдневная забастовка, в которой сплоченным фронтом выступили члены и приверженцы всех существовавших тогда рабочих партий – КПГ, НДПГ и СДПГ. С большими трудностями фашисты сталкивались в промышленно развитых районах страны. Так, их попытка созвать собрание в Дортмунде (это было вскоре после убийства Ратенау) вызвала подлинную бурю возмущения. Нацисты были вынуждены отменить митинг. Усилиями рабочих были сорваны попытки сторонников НСДАП создать группу этой партии в Эссене (август 1922 г.). Орган КПГ Рурской области «Рур-эхо» призвал всех рабочих к бдительности в отношении национал-социалистов. «Рабочие!! – говорилось в обращении. – Смотрите в оба!! Под именем «Национал-социалистической рабочей партии» реакция пытается ныне привлечь под свои знамена бездумных последователей, чтобы использовать их в интересах старых обанкротившихся сил фёлькише».

Нацисты не могли на многое рассчитывать также в Саксонии, где первая группа НСДАП появилась в городе Цвикау в октябре 1921 г. и где в качестве главного лица выступал фабрикант Мучман, что навряд ли могло создать новой организации популярность. То же относится к Тюрингии, которая наряду с Саксонией являлась в эти годы одной из основных цитаделей левых сил. Так, например, когда фашисты в марте 1922 г. вознамерились провести в Готе «Германский день», рабочие партии выступили единым фронтом против замыслов реакции. В совместном воззвании они заявили: «Реакционные банды все смелее поднимают голову, они все более нагло провоцируют рабочих.

Пролетарии, покажите, что вы сплочены, когда надо защищать жизненные интересы рабочего класса против черной реакции и угнетения».

Многочисленные свидетельства враждебности со стороны рабочего класса имеются и в фашистских источниках. Бывший нацистский гауляйтер Швабии К. Валь сообщает в своих воспоминаниях о том, что в Аугсбурге (Бавария) нередки были случаи срыва собраний НСДАП. Это удавалось противникам, пишет он, в частности, потому, что «они целыми коллективами предприятий заполняли залы задолго до начала собрания». Гитлер любил выезжать на свою родину – в Австрию; но и здесь его ожидали неприятности. Так, в Санкт-Пельтене, где он выступал в октябре 1920 г., молодые слушатели в столь резкой форме прерывали его, что будущему фюреру пришлось раньше времени оставить трибуну.

Сам он хорошо отдавал себе отчет в том, что на пути к поставленной цели фашистов ждут разочарования. Наглядное свидетельство этому – письмо Гитлера от 3 августа 1920 г. тогдашнему коменданту Мюнхена полковнику Хирлю, незадолго до того опубликовавшему газетную статью, где подчеркивалась настоятельная необходимость завоевать рабочих на сторону «национального дела». Гитлер писал Хирлю: «Ваша точка зрения, что наши собрания посещает слишком малое число промышленных рабочих, справедлива лишь частично. Мы сознаем трудности того, чтобы сразу же привлечь к себе рабочих, которые в немалой степени уже в течение десятилетий принадлежали к другим организациям». Предпосылкой для этого, объяснял он своему адресату, должны были стать крупные, массовые митинги, которые внушили бы уважение к новой партии. А это поставило нацистов перед необходимостью обратиться к средним слоям, которые были близки руководителям НСДАП, так как мыслили и чувствовали «национально» (точнее – националистически). Конечно, это было то, что французы называют «делать хорошую мину при плохой игре». Но данный документ (к тому же опубликованный во времена господства фашизма) примечателен, ибо в нем впервые содержится признание о ставке фашистского руководства на средние слои (хотя слова «рабочая» и «социалистическая» в названии партии сохранялись, а попытки привлечь пролетариев предпринимались вновь и вновь). В цитированном письме это изображается лишь как тактическое средство, позднее завоевание средних слоев станет достижимой и реальной целью, в отличие от привлечения рабочих.

Мы можем поэтому с полным правом отнести прежде всего к рабочему классу признания Гитлера насчет подлинного отношения населения к нацистам на первом этапе их деятельности. Так, в 1922 г. он говорил: «Три года проповедуем мы, подвергаясь со всех сторон ругани и поношению; одни осмеивают нас и потешаются над нами, другие проклинают, клевещут». А спустя еще восемь лет, в начале 1930 г., он высказался еще определеннее: в первые годы своего существования фашизм был «наиболее ненавидимым движением, когда-либо существовавшим в Германии».

Одной из причин такой ненависти являлась позиция нацистов по отношению к Советской стране. Многие рабочие, независимо от того, принадлежали они к КПГ, НСДПГ или СДПГ, поддерживали Советскую Россию. Это ярко проявилось именно в 1920 г., когда развернулось идеологическое наступление нацизма. Нападение панской Польши на Советскую Россию вызвало гневный протест немецких рабочих; они наотрез отказались перевозить по германской территории грузы, прежде всего вооружение, которые Франция, бывшая в союзнических отношениях с Польшей, предназначала для польской армии. В подобной обстановке злобная клеветническая кампания, которую вели фашисты, стремясь отвратить от Советской страны симпатии германских рабочих, не могла принести успех. Тем не менее нацисты изо дня в день продолжали свои нападки. Фашисты ждали падения советской власти постоянно, но после начала советско-польской войны уже не сомневались, что Советская Россия обречена.

Не проходило ни одного фашистского митинга иди сборища, не было ни одной листовки, опубликованной НСДАП, без яростных выпадов против Советской России, без измышлений относительно ее положения, жизни советских людей и т.п. Осенью 1920 г. нацисты, ссылаясь на отчет некоего английского посла, распространили клеветническую версию, будто «большевики продали бухарскому эмиру» (в другом варианте – Китаю)... 137 тыс. немецких и австрийских военнопленных; из них лишь 7 тыс. якобы сумели вернуться. Другая «информация» в том же духе: 3 тыс. военнопленных, стремившихся на родину, были утоплены в Неве. Подобную ложь фашисты преподносили тем, кого они пытались «обработать», и здесь уже проявился сформулированный Гитлером позднее пропагандистский «тезис» – чем невероятнее ложь, тем легче можно выдать ее за правду.

На митинге 13 августа 1920 г. Гитлер нагло утверждал, будто В.И. Ленин говорил, что Советы «изжили себя». Столь беззастенчивая ложь зачастую опровергалась здесь же, на месте, представителями КПГ, иногда НСДПГ, бравшими слово в прениях (пример тому уже приводился). И порой именно по вопросу о Советской России страсти накалялись до предела. Так было и в 1920 г., и в 1921 г., в момент голода в Поволжье, когда мировая демократическая общественность, в том числе в Германии, пришла на помощь голодающим. В это время немецкие фашисты категорически выступили против какой-либо помощи Советской России.

Если у трудящихся антисоветская пропаганда нацистов не могла рассчитывать на большой успех, то у буржуазии, а также среди известных прослоек мелкой буржуазии подобная пропаганда нередко находила отклик. С самого начала одним из главных идеологических лозунгов германского фашизма стала альтернатива «свастика или красная звезда». На деле в Германии тех лет имелись объективные условия для развития в направлении демократического строя, при котором трудящиеся располагали бы широкими правами, в определенной степени ограничивающими господство монополий. Фашисты ловко играли на страхе буржуазии перед социалистической революцией, но и в начале 20-х годов, и позднее соотношение сил складывалось в конечном счете не в пользу революционных пролетариев. «Оправдание» фашизма заключалось в стремлении определенных кругов крупного капитала покончить с демократией даже в ее буржуазной форме.

Для успешной борьбы против фашизма необходимо было разобраться в этом явлении, новом не только в условиях Германии, но и во всем мире. Правда, уже имелся определенный опыт деятельности фашистов в Италии, но, во-первых, весьма существенны были различия в условиях обеих стран, а, во-вторых, осмысление итальянского опыта фактически еще только начиналось. С самого начала у многих не было сомнений в том, что фашисты являются преторианской гвардией крупного капитала, призванной разгромить организованное рабочее движение, в том, что одно из основных их орудий – крайний национализм. Но до 1922 г. не было сколько-нибудь необходимой ясности насчет таких кардинальных для оценки фашизма и определения путей борьбы с ним свойств его, как социальная демагогия, способность привлекать значительное количество сторонников и т.п. То, что реакционная террористическая организация может иметь поддержку в массах, было необычным явлением в международной классовой борьбе.

Трудности установления этого были особенно велики в Германии. После нескольких лет кровопролитных классовых боев между революционным авангардом пролетариата и различными вооруженными формированиями реакции основной, если не единственной чертой их считался только белый террор. Эти корпуса и отряды, часть которых была организована такими социал-демократическими лидерами, как Носке, видели своего врага только и исключительно в коммунистах. На этом общем фоне появлению организаций «новой» формации – НСДАП и ей подобных, – чье острие было обращено и против других рабочих партий, в той или иной степени связанных с марксизмом, против сторонников буржуазно-парламентского строя, не придавали того значения, которого это событие заслуживало. Здесь сказалась и локальная ограниченность деятельности НСДАП в первые годы ее существования, а словам – «рабочая» и «социалистическая» в ее названии не придавали особого значения, отводили чисто служебную роль, тем более что и в прежние времена реакция предпринимала попытки проникнуть в ряды рабочего класса, создавая для этого специальные союзы. Термин «фашизм» подчас толковался расширительно и относился (и в это время, и в течение ряда последующих лет) ко всем социальным силам, отличительной особенностью которых было широкое применение террора против революционных трудящихся.

Но с накоплением опыта, и в пределах самой Германии и, что было не менее важно, в Италии, где и социальная направленность фашизма во второй половине 1922 г. уже не оставляли сомнений, противники его начали формулировать выводы, имевшие важное значение для существа и методов антифашистской борьбы. Здесь на первое место, безусловно, следует поставить ветерана революционного рабочего движения в Германии В. Пика. Выводы из событий осени 1922 г. он с чрезвычайной четкостью сформулировал в речи, произнесенной в прусском ландтаге 27 ноября и озаглавленной «Боритесь против фашизма – надежды международной реакции». Это – первый развернутый анализ характера и особенностей фашистского движения в Германии.

В. Пик на конкретных фактах показал, кому служат фашисты: «За этим движением стоит крупнопромышленный капитал, стремящийся в лице фашистского движения создать охранную организацию, чтобы подавить рабочий класс... Цель – при помощи кровавой бани ослабить его и сделать покорным воле тяжелой промышленности, всех этих Стиннесов, Клекнеров и Тиссенов». Он не ограничился общими словами, а привел обширный материал, подтверждающий тесные связи между фашистами и целым рядом промышленных и банковских компаний, в том числе таких ведущих, как фирма братьев Рехлинг, электротехнический трест «Сименс-Гальске», трубопрокатный гигант Маннесмана, информационно-издательский концерн А. Гугенберга и др. В. Пик назвал в своей речи и Баварский союз промышленников, руководители которого, например Г. Куло, в это время еще изощрялись в негодующих опровержениях, но через год, в ходе следствия по делу о мюнхенском путче, как уже отмечалось, вынуждены были подтвердить, что разоблачения, с которыми выступили антифашисты, были справедливы.

Весьма существенным моментом речи В. Пика была характеристика действительной направленности фашизма, скрытой за словесной шелухой. Он подчеркнул, что «это контрреволюционное движение активно выдвигает два лозунга: «Против большевизма» и «Против еврейства». Этими лозунгами стремятся, однако, ввести население в заблуждение относительно подлинных замыслов фашистского движения». А эти замыслы фашистов были с не меньшей остротой обращены против сторонников социал-демократии и против приверженцев буржуазной демократии, которую фашизм стремился полностью ликвидировать. О намерениях нацистских заправил свидетельствовали, среди многих других фактов, постоянные угрозы в адрес социал-демократической газеты «Мюнхенер пост», регулярно помещавшей на своих страницах материалы о «похождениях» фашистов, об их покровителях из лагеря крупного капитала, о роли, которую играл в фашистском движении генерал Людендорф, в 1920 г. обосновавшийся в Мюнхене, где подготовка контрреволюционного переворота зашла наиболее далеко.

В указанной речи подчеркивалась реальность угрозы выступления крайней реакции, срок которого был даже предварительно намечен на ноябрь 1922 г., но затем отложен.

Но предупреждая о растущей опасности в лице нового смертельного врага революционного движения, В. Пик всеми силами стремился вселить в германских рабочих веру в возможность справиться с фашизмом. Указывая на совсем свежие еще в те дни итальянские события, принесшие с собой поражение, он говорил: «Мы, демократы, хорошо видим разницу между итальянским фашизмом и его германской разновидностью. Мы знаем, что сторонникам Гитлера и Эрхардта будет не так легко расправиться с рабочим классом, как оказалось фашистам в Италии. Утверждая это, он имел в виду гораздо большую организованность германского пролетариата, более высокий уровень его классовой сознательности, опыт в борьбе против реакции, причем опыт не прежних десятилетий, а двух-трехлетней давности; главным здесь были успешные единые действия рабочих против путча Каппа-Лютвица в 1920 г. Пик подчеркнул: «Чтобы действительно не позволить фашистскому движению осуществить кровавую баню, необходимо сплочение всего рабочего класса в общий фронт».

Причины того, что фашистские главари отказались от своего плана, заключались в разоблачениях, сделанных в рабочей печати, и отсутствии единства среди реакционных путчистов.

Как раз в те дни, когда В. Пик с парламентской трибуны заклеймил фашизм, в Берлине заседал первый конгресс фабрично-заводских комитетов Германии. Здесь была принята специальная резолюция по вопросу о фашизме, в которой главное внимание уделялось деятельности национал-социалистической партии и предлагалось усилить отпор ей по всем линиям: «Оборона рабочего класса против фашизма не должна ограничиваться разъяснениями сущности фашистского движения. Рабочий класс не должен позволять, чтобы по его спине прогуливались дубинки». Речь шла, в частности, о создании специальных групп по охране рабочих собраний, вооружении отрядов пролетарской самообороны и т.д. Активизация борьбы против фашизма становилась, таким образом, насущной потребностью организованного рабочего движения.

Хотя бесспорным центром фашистского лагеря в тот период являлась Бавария, он, как мы уже знаем, стремился пустить корни и в других местностях, прежде всего близких территориально. Одной из них был Вюртемберг, и корреспонденция, помещенная в декабре 1922 г. в издании «Интернационале прессекорреспонденц», свидетельствует об определенных успехах, которых добились здесь фашисты, и о том, что рабочие лидеры пристально анализируют причины этих успехов. Автор корреспонденции не только констатировал, что невиданный размах пропаганды, которую проводят национал-социалисты, говорит о наличии у них мощных покровителей – крупных капиталистов. Он отмечал, что фашисты «превосходно умеют подлаживаться под умонастроения индифферентных и колеблющихся слоев мелкой буржуазии... При помощи демагогических лозунгов против крупного еврейского капитала, против спекуляции и махинаций они, к сожалению, находят отклик у разочарованных масс». Наиболее активные участники этого движения, показывал автор, это прежде всего представители средних слоев – торговцы, студенты, учителя, уволенные в отставку военнослужащие. Однако к ним присоединяются и отдельные рабочие.

Корреспонденция заканчивалась выводом, который свидетельствует о том, что автор уже тогда отдавал себе отчет в серьезной опасности фашизма: «Не следует закрывать глаза на то, что решительные действия [фашистов] направлены на объединение вокруг себя опасной для рабочего класса массы приверженцев».

Существенным отличием от Италии было гораздо большее значение национального вопроса, созданное итогами Первой мировой войны. Это обстоятельство отмечалось уже в ранних публикациях по проблемам фашизма. «Национальная идея, – подчеркивалось в одном из материалов, – это реальность, значение которой увеличивается по мере того, как социальное угнетение умножается национальным... Крупная буржуазия всеми средствами стремится утвердить эту идеологию». Поэтому идеологическая борьба против фашизма приобретала все большую актуальность, и одним из важнейших, если не самым важным из вопросов, по которым необходимо было вести эту борьбу, являлся национальный вопрос, который крайние реакционеры всех мастей стремились превратить в свой козырь в борьбе за массы. Отмечая это, автор одной из публикаций писал: «Политическая борьба против фашизма неэффективна без сильнейшего акцентирования в нашей пропаганде национального момента». К сожалению, в начале 20-х годов среди революционных пролетариев имелась недооценка его значения.

В разоблачении фашизма определенную роль играли и некоторые социал-демократы, особенно представители НСДПГ. Выше уже шла речь о материалах газеты «Мюнхенер пост», о выступлениях в баварском ландтаге, требовавших личного мужества (вспомним пример Гарайса). Среди первых работ о сущности фашизма, где он был показан как детище крупного капитала, находилась уже неоднократно упоминавшаяся брошюра П. Кампфмейера. Но между позициями коммунистов и социал-демократов по отношению к фашизму имелись существенные различия, вытекавшие прежде всего из противоположной оценки буржуазного государства. Уже видя его содействие крайней реакции, лидеры СДПГ продолжали уповать на законность, давно попранную правящими кругами. Когда весной 1922 г. демократическая общественность потребовала высылки Гитлера, видный деятель баварской социал-демократии Ауэр, настроенный безусловно антифашистски, на совещании у министра внутренних дел возражал против выдворения фашистского главаря, ибо это якобы «нарушило бы демократические принципы». В свете подобной политики разоблачения фашистских преступлений и справедливые оценки природы фашизма во многом теряли свое значение. Если подвести итог четырехлетнему существованию фашистского движения в Германии, можно констатировать, что на пороге острых социальных схваток, предстоявших в 1923 г., оно сумело достаточно прочно утвердиться в одном из районов страны, пустив в то же время ответвления и в другие местности. Несмотря на некоторые меры репрессивного характера, нигде не было сделано и попытки уничтожить фашизм, и поэтому он смог в дальнейшем превратиться из потенциальной в реальную опасность. Если в Пруссии и ряде других земель нацистская партия и аналогичные ей организации с конца 1922 – начала 1923 г. были запрещены (хотя их деятельность в каких-то формах и продолжалась), то положение в Баварии вызывало во всех демократически настроенных слоях населения растущую тревогу.

Журнал «Интернационале» в ряде статей анализировал две стороны борьбы против фашистского движения: отпор террористическим актам со стороны крайне правых и разоблачение их идеологии. Авторы подчеркивали, что в терроре заключена главная опасность фашизма для рабочего класса и организация действенного сопротивления ему – актуальнейшая задача. Фашистская угроза настоятельно побуждает осуществить на практике давнее требование о создании отрядов рабочей самообороны. Важно было, чтобы борьба против фашистского террора не носила исключительно оборонительного характера, как нередко бывало: «Если наши люди бывают биты, это не может повысить доверия к ним... Гораздо лучше, если дело обстоит наоборот».

Говоря о важности развенчания идеологических уловок, которые использует фашизм для обработки масс, журнал уже в начале февраля 1923 г. отмечал: «Каждый, кто ездит по Средней Германии, кто наблюдает за настроениями на рынках, на улицах, на железной дороге, знает, что это опасное движение уже сейчас очень сильно и с каждым днем охватывает новые круги, не останавливаясь и перед рабочим классом». До сих пор, указывал журнал, «нас еще мало чему научила победа фашизма в Италии. Для его германской разновидности характерно гораздо большее «дружелюбие» по отношению к рабочим. Необходимо всеми средствами убеждать сторонников этого движения – рабочих, что борьба национал-социалистов против крупного капитала распространяется только на сравнительно незначительные по своему удельному весу группы евреев-капиталистов, но не направлена против действительно господствующих капиталистов, таких, как Стиннес».

Важной вехой на пути совершенствования антифашистской борьбы стала международная рабочая конференция, проходившая в марте 1923 г. во Франкфурте-на-Майне. Она приняла специальную резолюцию по этому вопросу, в которой, в частности, говорилось: «Необходимо внедрить в сознание рабочих, что их постигнет участь итальянского рабочего класса, если они посредством энергичной революционной борьбы не воспрепятствуют переходу менее классово сознательных элементов к фашизму». Конференция выступила с предложением создать в каждой стране, где существует подобная угроза, комитет по руководству борьбой против фашизма. Его задачи рисовались так: сбор фактов о фашистском движении; систематическое разъяснение классово враждебного характера фашизма; организация отпора путем образования рабочих сотен и их вооружения, а также создания контрольных комиссий, способных пресечь переброску фашистских банд и оружия для них, и т.п.

Эта резолюция, как отмечал в «Интернационале прессекорреспонденц» В. Шульц из Гамбурга, имеет целью покончить с фашизмом, пока он не превратился в грозную опасность. Поставленные конференцией задачи, подчеркивал Шульц, имеют в первую очередь отношение к Германии.

Накануне Франкфуртской конференции конституировался Временный международный комитет борьбы против фашизма; его возглавила известная деятельница немецкого и международного рабочего движения К. Цеткин, пользовавшаяся популярностью среди всех прогрессивных людей. Временный комитет в своем обращении к другим рабочим организациям призвал к усилению борьбы против фашистской угрозы, к созданию для этой цели Постоянного комитета. В другом обращении Временный комитет подчеркивал необходимость немедленного создания комитетов антифашистской борьбы в каждой стране и развертывания их деятельности в прессе, на собраниях, в профсоюзах и на предприятиях.

Местопребыванием новой организации являлся Берлин, как и созданного несколько ранее (в январе) Международного фонда борьбы против фашизма, распределявшего собранные для этой цели средства среди организаций Италии, Германии и некоторых других стран. В работе Временного комитета и в деятельности Международного фонда германские антифашисты играли первостепенную роль. С 15 по 22 апреля во многих странах проходила неделя пропаганды против войны и фашизма. Исполбюро Профинтерна внесло на дело борьбы против фашизма 10 тыс. золотых руб. (что равнялось примерно 125 млн марок).

Понимание наиболее важных аспектов успеха борьбы против фашистской опасности в течение 1923 г. постоянно углублялось. Вот одно из свидетельств этого, почерпнутое из статьи, опубликованной в бюллетене «Коммунистише партайкорреспонденц»: «Чтобы... предотвратить переход мелкой буржуазии в лагерь контрреволюции и, следовательно, преодолеть фашизм политически, необходимы два условия: рабочий класс должен стать во главе национально-освободительной борьбы и активно отстаивать социальные интересы мелкой буржуазии в ее борьбе против крупного капитала». Осознание необходимости значительно большего внимания к нуждам средних слоев, в немалой степени связанное с усилившимися попытками фашизма, перетянуть их в лагерь буржуазии. Но далеко не все рабочие, видя засилье мелкобуржуазных элементов в рядах организаций крайней реакции, правильно оценивали подчиненную роль этих элементов по отношению к тем, кто действительно направлял политику НСДАП и родственных ей групп. И в коммунистической печати встречались выступления, в которых фашистское движение характеризовалось, как «бунт» мелкой буржуазии.

«Вплоть до сегодняшнего дня, – говорила К. Цеткин летом 1923 г.,– существовала значительная неясность относительно фашизма. И не только среди широких масс пролетариев, но и среди революционного авангарда, среди коммунистов... Очевидно, однако, что мы тем скорее справимся с этим коварным врагом, чем яснее и точнее определим его существо и последствия».

К. Цеткин придавала большое значение доказательству тезиса, что существо фашизма отнюдь не сводится к террору, как полагали многие; за ним следуют широкие социальные слои, это, следовательно, социальное движение, с которым нельзя справиться только военными средствами, его необходимо победить также политически и идеологически. Вопрос в такой или близкой к ней форме уже ставился, но постановка его К. Цеткин отличалась значительно большей глубиной анализа и обоснованностью заключений. «Я придаю громаднейшее значение, – подчеркивала она, – сознательной и планомерной идеологической и политической борьбе за завоевание симпатий этих слоев населения (подпавших под влияние идей, пропагандируемых фашизмом. – Л.Г.), в том числе буржуазной интеллигенции». Эта задача, указала К. Цеткин, «требует видоизменения позиции или, вернее, более точной позиции в отношении определенных социальных явлений, свойственных по существу фашизму, и, кроме того, величайшей активности».

К. Цеткин формулировала позиции КПГ в вопросе о фашизме. Но в этой позиции были и слабости. Они вытекали из представления, что глубокое противоречие между классовой функцией фашизма и социальным составом его сторонников должно неминуемо привести к быстрому его разложению и упадку. В массовой базе фашизма якобы имелись такие «революционные» тенденции, которые могли заостриться против капитализма. Положение о том, что соответствующие элементы «должны втянуться в пролетарскую классовую борьбу против классового господства и эксплуататорской власти буржуазии», значительно упрощало ситуацию и трудность задачи, стоявшей перед организованным рабочим движением в борьбе против его злейшего врага. Как уже было к тому времени известно, этот враг был исключительно силен в идеологической обработке определенных социальных слоев с целью превращения их в опору буржуазного строя. Следует учесть, однако, что накопленный к тому моменту опыт еще не давал достаточных оснований для суждения о возможности преодоления фащистским движением противоречия, о котором шла речь выше.

Говоря о германском фашизме, мы оперировали большей частью баварским примером, на котором наиболее полно можно проследить характерные его черты. Но мы знаем вместе с тем, что с фашистским движением в том или ином виде сталкивались и жители многих других местностей Германии. Это относилось, в частности, к Верхней Силезии, где особенно остро проявлялось свойственное массовой борьбе германских трудящихся в 1923 г. сочетание классовых и национально-освободительных задач. На словах фашисты высказывались против «национального единения» в борьбе против оккупантов, на деле они являлись силой, которую предприниматели активно использовали против рабочих. Так, когда в начале марта обострился конфликт между верхнесилезскими шахтовладельцами и горняками, вызванный низким уровнем заработной платы, предприниматели стали создавать отряды из фашистских элементов, терроризировавшие рабочих. Конференция фабзавкомов и доверенных лиц решила организовать акции протеста против фашистских бесчинств и потребовала роспуска банд, действовавших в интересах капиталистов. После отказа последних вспыхнула забастовка, в которой приняли участие 40 тыс. рабочих; когда и она не возымела действия, началась подготовка ко всеобщей стачке. Лишь это заставило предпринимателей (одним из которых был известный покровитель фашистов Борзиг) принять требования рабочих.

Требования роспуска фашистских штрейкбрехерских организаций фигурировали и в политических программах массовой забастовки, охватившей всю Рурскую область в мае 1923 г. Количество участников этого крупнейшего выступления германского рабочего класса составило 380 тыс. человек. Сразу после начала забастовки фашистские элементы, как в Силезии, развернули провокационные действия и прямые нападения на рабочих. Так было, например, в Мюльгейме, Дортмунде, Гельзенкирхене, Эссене. Фашисты не скрывали, что они являются «принципиальными» противниками забастовок. В «Фёлькишер беобахтер» не раз проводилась «идея», будто «в нынешней политической ситуации забастовка – это удар по самому себе». Соответственно они и поступали, но получали решительный отпор со стороны пролетарских сотен и других отрядов самообороны, пресекавших, в частности, попытки мародерства и неоправданных ситуацией Столкновений с полицией.

Хотя майская стачка горняков и металлистов Рура по вине реформистских лидеров и в силу национального предательства германских капиталистов, обратившихся за помощью к оккупационным властям, закончилась компромиссом, значение ее было велико. Эти события свидетельствовали о радикализации рабочего класса, растущей массовости его действий. В ходе борьбы все большее внимание передовых рабочих привлекала фашистская опасность, которую обнаружили забастовки мая – июня 1923 г. Не случайно рабочие Берлина на своей первомайской демонстрации, собравшей 500 тыс. участников, везли макет виселицы, на которой болталось чучело Гитлера.