Текст книги "Ранняя история нацизма. Борьба за власть"
Автор книги: Лев Гинцберг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)
№ 8
А. Гитлер «Майн кампф». Франция – неумолимый, смертельный враг немецкого народа.
Должно быть наконец совершенно ясно: Франция является (и будет им) неумолимым, смертельным врагом немецкого народа. Независимо от того, кто правил или будет править во Франции, бурбоны или якобинцы, потомки Наполеона или буржуазные демократы, клерикалы-республиканцы или красные большевики, конечной целью их внешнеполитической деятельности всегда будет попытка обеспечения границы по Рейну и овладения этой рекой посредством расчленения и разрушения Германии.
Англия против превращения Германии в мировую державу, Франция же – против государства, которое называется Германией: весьма существенное различие. Сейчас однако мы не боремся за положение мировой державы, а вынуждены бороться за целостность нашего отечества, за единство нашей нации и за хлеб насущный для наших детей. Если мы с этой точки зрения подойдем к вопросу о возможных союзниках в Европе, то останутся только 2 государства: Англия и Италия.
Целью нашей будущей внешней политики должна быть не западная или восточная ориентация, а восточная политика в смысле приобретения необходимого для немецкого народа пространства. Ввиду того, что для этого необходима сила, смертельный же враг нашего народа, Франция, непримиримо душит нас и отнимает у нас силы, мы вынуждены принести любые жертвы, которые могут способствовать срыву гегемонистских устремлений Франции в Европе. Нашим естественным союзником является сейчас любое государство, которое, как и мы, считает невыносимым стремление Франции к господству на континенте. Для нас не должны быть тяжки новые обращения к такому государству, и отказ (от чего-либо) казаться немыслимым, если только конечным результатом может оказаться ниспровержение нашего яростнейшего ненавистника.
№ 9
Запись из дневника Й. Геббельса от 14 февраля 1926 г: о заседании в Бамберге, посвященном позиции в вопросе о возмещении конфискованного княжеского имущества.
...Затем – по Бамбергу. Восхитительный город. Старый, иезуитский. Гитлер мчится мимо в автомашине. Ага! Шланге—Берлин, Штрейхер, Эссер, Федер. Затем за работу. Гитлер говорит. Я как будто побит. Что это за Гитлер? Реакционер? Баснословно неуклюж и ненадежен. Русский вопрос: полностью на задворках. Италия и Англия естественные союзники. Чудовищно! Наша задача – уничтожение большевизма. Большевизм – это еврейское творение. Мы должны наследовать Россию! 180 миллионов!!! Возмещение князьям! Право должно оставаться правом. Так же и для князей. Но право собственности нельзя нарушать! Убийственно! Программа достаточна! Он доволен ею. Федер кивает. Лей кивает. Штрейхер кивает. Эссер кивает. У меня боли, когда я вижу тебя в этой компании!!! Короткая дискуссия,– говорит Штрассер. Запинаясь, дрожа, неловко, хороший, честный Штрассер. Ах Боже, как недостаточно мы поравнялись с этими свиньями там внизу!
Послезавтра мы снова увидимся в Берлине. Мне хочется плакать! Дорога домой, трагическая дорога домой! Без сомнения, одно из серьезнейших разочарований моей жизни. Я уже не верю столь безоговорочно Гитлеру. Это самое чудовищное: я лишился внутреннего стержня.
№ 10
«Призыв к ненависти» (листовка «Стального шлема», сентябрь 1928 г.).
Мы ненавидим всей душой нынешнюю государственную систему, ее форму и ее содержание, ее происхождение и ее существо. Мы ненавидим эту государственную систему не потому, что ею руководят не лучшие немцы, а потому, что в ней господствует парламентаризм, который делает невозможным какое-либо ответственное руководство. Мы ненавидим эту государственную систему, ибо в ней самоцелью и правом стала классовая и партийная борьба. Мы ненавидим эту государственную систему за то, что она, вопреки всем широковещательным обещаниям, ставит немецким рабочим препятствия в их справедливых требованиях подъема. Мы ненавидим эту государственную систему, ибо она закрывает перспективу на освобождение нашего порабощенного отечества и снятие с немецкого народа вымышленной вины за войну, приобретение необходимого немецкого жизненного пространства на востоке, защиту сельского хозяйства, промышленности, ремесла от вражеской экономической войны и возвращение им жизнеспособности. Мы нуждаемся в сильном государстве, в котором ответственное руководство принадлежало бы лучшим, а не безответственным бюрократам и болтунам.
Мы требуем от наших христианских церковных общин придерживаться соответствующего немецкому духу воинствующего христианства, чтобы проложить путь к свободе немецкого народа. Мы ставим эти требования в ясном сознании того, что освободительная борьба может увенчаться успехом только в том случае, если борющейся церкви удастся вернуть массу немецкого народа к высшим принципам Бога и христианства.
№ 11
Беседа Гитлера с О. Штрассером (21–22 мая 1930 г.).
Штрассер: Г-н Гитлер, если Вы намерены сохранить капиталистическую систему, то Вы не должны говорить о социализме! Ибо приверженцы нашей партии в первую очередь социалисты, и они ссылаются при этом на программу партии, где идет речь о социализации предприятий, перешедших в общественную собственность.
Гитлер: Термин «социализм» сам по себе плох, соответствующие предприятия не могут быть социализированы, если они не нарушают интересы нации. Если же нарушений нет, то было бы преступлением разрушать хозяйство.
Штрассер: Еще никогда не видел капиталиста, который бы не заявил, что он «делает все для блага нации». Каким образом Вы намереваетесь определять это объективно? Как Вы собираетесь закрепить право вмешательства со стороны государства без того, чтобы установить в экономике безграничный произвол чиновников, что принесет с собой гораздо большую степень беспокойства, чем любой социализм?
Гитлер: Ведь мы имеем здесь образец, который можем сразу же принять: фашизм! Точно так же, как фашисты уже осуществили это, и в нашем национал-социалистическом государстве будет равноправно соседствовать, а в случаях конфликтов государство примет решение и позаботится о том, чтобы экономические споры не нарушали жизнь нации.
Штрассер: Фашизм, однако, вообще не нашел решения противоречия между трудом и капиталом, даже не пробовал сделать это, он довольствуется сдерживанием борьбы между ними, и при этом преобладание капитала над рабочими остается в силе. Фашизм ни в малейшей степени не является преодолением капитализма, наоборот, он оставил капиталистическую систему нетронутой – точно так же, как собираетесь это сделать Вы.
Гитлер: Это все теория. На практике в действительности в экономике есть лишь одна система: ответственность перед более высокими структурами, авторитет по отношению к нижестоящим.
№ 12
Генерал К. Шлейхер о позиции рейхсвера по отношению к НСДАП (октябрь 1930 г.)
Что касается социальной части программы НСДАП, то здесь какой-либо оптимизм, вообще говоря, неприемлем. Следует отвергнуть точку зрения, будто социалистические требования нацистов «выдвинуты не всерьез». Они конечно вполне серьезны, и их смысл не представляет собой ничего иного, кроме чистого коммунизма (уравнивание заработков, конфискация всех доходов, полученных за время с 1914 г., огосударствление банков и т.п.).
Нет сомнения, что Москва уже давно обнаружила свою духовную, идейную близость с нацистами и поддерживает их.
Свою позицию по отношению к армии Гитлер на Ульмском процессе определил так: «Мы хотим, чтобы армия находилась в порядке», это ново. До сих пор они целеустремленно и планомерно действовали с целью политизирования армии и при этом постоянно пытались создать пропасть между командирами и подчиненными, между старшими и младшими офицерами.
Не подлежит сомнению, что Москва, чьи попытки разложения вермахта при помощи коммунизма на данный момент безнадежно провалились, пытается добиться того же при посредстве национал-социализма.
№ 13
Воспоминания бывшего президента Рейхсбанка Я. Шахта о его первых встречах с Герингом и Гитлером (декабрь 1930 – январь 1931 гг.)
В декабре 1930 г. мой давний друг фон Штраус, который с 1915 г. входил в правление Немецкого банка, пригласил меня на ужин с участием и Германа Геринга. Само собой разумеется, что я принял приглашение с одним из главных вождей национал-социалистического движения. Этот ужин на троих сопровождался разговорами на горячо обсуждавшиеся тогда темы об экономической ситуации, о росте безработицы, о пассивности внешней политики Германии во всех связанных с этим вопросах. Геринг показал себя как сведущий, приятный собеседник.
Когда спустя короткое время я получил приглашение на ужин от Геринга и его супруги, у меня не возникло никаких сомнений в вопросе, принимать ли приглашение, тем более что оно сопровождалось сообщением, что приглашен и Адольф Гитлер.
Он появился после ужина. Наш разговор очень скоро обратился к политическим и экономическим проблемам.
Под впечатлением этого вечера я в последующие недели обратился к рейхсканцлеру и другим политикам, с которыми был связан, чтобы побудить их как можно скорее включить национал-социалистов в правительственную коалицию. Мне казалось, что лишь таким способом можно предотвратить тотальный переход власти в руки этого радикального правого движения. В подобной коалиции, как представлялось, национал-социализм еще мог быть направлен в необходимое русло. Когда спустя год наконец восприняли эту идею, время было уже упущено.
№ 14
Из бесед Гитлера с редактором газеты «Ляйпцигер Нойесте Нахрихтен» Брайтингом (май – июнь 1931 г.)
Марксизм будет искоренен. Вы думаете, что во время революции я пойду на компромисс с марксизмом? Никаких компромиссов не будет, никаких. Если я пойду на компромисс, то марксизм в течение 30 лет возродится вновь. Марксизм должен быть уничтожен. Это зародыш большевизма.
В тот день, когда консервативные силы Германии поймут, что только я со своей партией могу завоевать немецкий пролетариат для государства и что нельзя вступать с марксистскими партиями в парламентские игры, Германия будет спасена на все времена и мы сможем основать немецкое народное государство. Убедите в этом, пожалуйста, господ Гугенберга, фон Папена, также д-ра Гуго, особенно же президента республики.
Я не являюсь другом «массы». Я противопоставляю ей личность. Историю делают только личности, не массы. Массу необходимо вести. Без строгого руководства массами невозможны крупные исторические достижения. Народ необходимо включить в авторитарную систему.
Диктатура? (В ответ на замечание собеседника, что это неизбежно приведет к диктатуре.) Называйте это, как хотите. Я не знаю, следует ли так обозначать это, но я – не поклонник аморфной массы, я смертельный враг демократии, которая ввергла нас в несчастье. Я также не сторонник избирательного права для женщин; я противник всеобщего, равного и тайного избирательного права. Если и придерживаться этой чепухи, то мы обязаны получить выгоду от демагогии. Можете не сомневаться, женщины будут всегда голосовать за порядок и (военную) форму. Какая глупость: у избирательной урны профессор и уборщица конюшни имеют равные права!
№ 15
Из речи главы электротехнической фирмы К. Сименса, произнесенной на завтраке в офисе компании «Дженерал моторе» в Нью-Йорке 17 октября 1931 г.
Коммунизм и движение Гитлера быстро растут, но между ними имеется следующее принципиальное различие: первый стремится добиться своих целей революционными методами, т.е. при помощи баррикад и гражданской войны, второй намеревается достичь своей цели при помощи законных средств, т.е. избирательного бюллетеня. В то же время это движение хочет предотвратить повторение ноябрьских событий 1918 г., когда революционеры не встречали на улицах никакого сопротивления.
Гитлеру недостаточно воздается за то, что благодаря самоотверженности его движения и высоким национальным идеалам под его знаменами собирается молодежь, принадлежащая ко всем классам. Национал-социализм – не против безудержного господства парламентаризма, что, к сожалению, предписала наша конституция. Немецкий народ не дорос до этой формы демократии.
№ 16
«Боксгеймские документы» НСДАП от 25 ноября 1931 г.
Проект первого объявления нашего руководства после устранения прежних высших органов власти и ликвидации коммуны в районе, подлежащего единому управлению:
Неслыханная опасность требует применения чрезвычайных мер, чтобы обеспечить прежде всего само существование народа. Только строжайшая дисциплина населения и беспощадные действия вооруженных сил могут сделать это возможным.
В качестве командира (штурмовых отрядов, отрядов самообороны и т.п.) в (Штаркенбурге, Прирейнском Гессене, Верхнем Гессене) приказываю всему населению:
Немедленно повиноваться каждому распоряжению (штурмовых отрядов, отрядов самообороны и т.п.) независимо от звания того, кто их отдает. Сопротивление принципиально карается смертью. Полевые суды имеют право при наличии особых обстоятельств выносить и другие приговоры.
Огнестрельное оружие должно быть в течение 24 часов сдано (штурмовым отрядам, отрядам самообороны и т.п.). Те, у кого по истечение этого срока будет обнаружено огнестрельное оружие, будет расстрелян на месте, как враг (штурмовых отрядов, отрядов самообороны и т.п.) немецкого народа.
Каждый чиновник, служащий и рабочий общественных органов или транспортных служб обязан немедленно возобновить свою деятельность. Сопротивление и саботаж караются смертью.
Место высших государственных органов займут (штурмовые отряды, отряды самообороны и т.п.) в моем лице...
4. Изданные (штурмовыми отрядами, отрядами самообороны и т.п.) чрезвычайные декреты имеют силу закона с момента их вывешивания на стенах. Нарушения этих чрезвычайных декретов будут в особенно тяжелых случаях наказываться смертью, хотя в обычных условиях за те же проступки полагались бы более легкие наказания.
№ 17
К. Осецкий «Кто против кого?» («Вельтбюне», 1931 г., № 47)
Партия могла выступить дважды: 14 сентября 1930 г. и в день Гарцбургской конференции. Германия была готова к штурму. Но Гитлер не перешел к действию: хотя он не слишком много знает, но одно усвоил прочно – он может поднять лишь пару своих мобильных частей, большинство же их не терпит движения. И его соображения имеют основания. Ведь то, что для него делают Брюнинг и Тренер, ему незачем делать самому. Он не правит, однако он господствует. Но на длительное время все еще растущая партия не может ограничиться этим. В этой партии нет ничего творческого, все заимствовано. Она не имеет собственного духовного багажа и собственной идеи; ее программа – это заимствованная откуда угодно бессмыслица. Ее внешняя форма и словарный запас взяты частью у левых партий, частью у Муссолини, частью у «Пробуждающейся Венгрии». Только лозунг – «Еврей, погибни!», пожалуй, продукт собственной культуры. Эта миллионная партия, располагающая солидными субсидиями промышленников, при своих вылазках в область духа всегда обзаводилась только самыми старыми и худшими идеями.
Что касается ее теоретиков Федера и Розенберга, то какое-либо общение с ними невозможно, но в то же время с таким практиком, как Геббельс, все еще можно дискутировать с помощью носков ботинок. В этой партии все подражание, все плагиат. Даже газеты по своему формату и графическому оформлению копируют известные издания и могут быть по ошибке приняты за последние. Все вокруг национал-социалистической партии собрано в бору по сосенке, все краденое: материал для пустых голов, но крепких пальцев. Но господа вожди заимствовали нечто им несвойственное. Они прибрали к рукам с самого левого фланга также социальную революцию и бросили ее своим людям. Теперь они жонглируют этим, как обезьяна бритвой, и этим же они в конце сами перережут себе горло.
№ 18
К.Осецкий «Победит ли все же Гитлер?» («Вельтбюне», 1931 г., № 56).
Если бы правительство действительно хотело продемонстрировать национал-социалистам свой авторитет, оно должно было бы арестовать Гитлера как государственного изменника в тот день, когда он принимал, изображая из себя главу параллельного правительства, парад в «Кайзерхофе»... В этом случае не мог бы остаться на свободе и Грегор Штрассер, который только что в Штутгарте вновь гремел: «И если нам придется во имя Германии стоять в крови до лодыжек, то мы этого и желаем». Тогда не мог бы более находиться на своем посту имперский генеральный прокурор, который, согласно сообщению «Берлинер тагеблат», принял меры для выведения из-под удара создателей боксгеймских планов массового убийства. И от этого господина Вернера, обладателя самой длинной руки в государстве, можно ожидать, что он примет меры против фашистов? Бедный «Рейхсбаннер», он прежде всего возьмется за тебя и отнесется к тебе не так снисходительно, как Бест и его кровавые собаки.
№ 19
Аффидавит от 27 сентября 1946 г. советника Гитлера по экономике В. Кеплера о создании и деятельности «Кружка друзей СС».
Кружок друзей, первоначально именовавшийся «кружком Кеплера», а позднее «кружок друзей рейхсфюрера СС Гиммлера», представлял собой круг ведущих персон германской экономики, который я собрал по распоряжению фюрера.
Во время одного разговора в декабре 1930 г. фюрер сформулировал это пожелание. Он сказал: «Постарайтесь заполучить пару хозяйственных руководителей. Они должны быть членами партии,– которые находились бы в нашем распоряжении, когда мы придем к власти». Фюрер хотел располагать экспертами, которые зарекомендовали себя на практике.
Насколько я помню, фюрер не назвал каких-либо имен, кроме Шахта, а возможно и Феглера, и предоставил мне подбор кандидатур. Сам беседовал с членами кружка преимущественно во время своих поездок.
Целью кружка друзей было обсуждение планов национал-социалистического руководства относительно германской экономики.
В мае 1932 г., после того как я неоднократно встречался с господами, входившими в «Кружок друзей», я спросил фюрера, не может ли он как-нибудь встретиться с ними. И 18 мая 1932 г. такая встреча состоялась в малом зале гостиницы «Кайзерхоф». Насколько я помню, на этом приеме присутствовали все господа, входившие тогда в «Кружок друзей».
Фюрер произнес короткую речь, в которой изложил в качестве пунктов своей программы ликвидацию профсоюзов и всех партий за исключением НСДАП. Никто не выразил несогласия.
Эти пункты программы фюрера нашли полную поддержку членов «Кружка друзей», но они выразили озабоченность тем, удастся ли ему это.
В 1932 г. членами кружка были банкиры: К. фон Шредер, Э. Майер (Дрезденский банк), О. Шбейнбринк (концерн Флика), Э. Хеккер (Объединение германских железо– и сталепромышленников) – наиболее видные представители крупного капитала страны.
№ 20
Письмо Я. Шахта Гитлеру от 12 марта 1932 г.
После того как Вы снискали славу во втором сражении (имеется в виду второй тур президентских выборов, в ходе которого НСДАП добилась внушительного успеха – Ред.), я позволяю себе вернуться к нашей последней беседе. Если мне и до сих пор не удалось склонить всемогущих господ с Запада к открытому выступлению в Вашу пользу, то я все же могу констатировать очень много симпатий с их стороны. Я постоянно встречаюсь с двумя сомнениями (с их стороны). Первое – это опасение испортить отношения с правительством, расположение которого, в тех или иных обстоятельствах, необходимо. Второе – неясность в отношении экономической программы национал-социализма. Что касается последнего, то я могу зафиксировать успех в том, что некоторые из господ заявили о готовности финансировать вместе со мной инстанцию, задачей которой будет изучать хозяйственно-политические концепции национал-социализма и проводить их в соответствие с тем, что необходимо для процветания частного предпринимательства. Я твердо убежден в том, что при совместной работе может быть достигнуто согласие между основными воззрениями национал-социализма и возможностями частного хозяйства, ибо альтернатива не социализм и капитализм, а индивидуализм и коллективизм.
По договоренности с моими западными друзьями я изъявил готовность взять на себя наблюдение за работами планируемой группы.
№ 21
«Террор и страх» (из бесед Гитлера с президентом данцигского сената Г. Раушнингом, проходивших с 1932 г. по начало 1933 г.)
Видели ли Вы, как сбегается множество людей, когда двое дерутся на улице? Жестокость импонирует. Жестокость и грубая сила. Простому человеку с улицы импонируют только грубая сила и беспощадность. Это относится и к женщинам и к детям. Люди нуждаются в спасительном страхе. Им хочется чего-либо бояться. Им нравится, когда их пугают, и они, содрогаясь подчиняются кому-либо. Опыт свидетельствует, что повсюду, после происходящих в залах драк, в партию (НСДАП) вступают в первую очередь побитые. Что там болтают о жестокости и возмущаются мучениями. Масса хочет этого. Ей необходимо нечто ужасное.
Я против того, чтобы превращать концлагеря в пансионы. Террор является наиболее действенным политическим средством. Я не откажусь от него только потому, что это не нравится каким-то глупым буржуазным ничтожествам. Мой долг – использовать любое средство, чтобы воспитать в немецком народе жестокость и подготовить его к войне.
Мы должны быть жестокими. Мы должны возродить вкус к жестокости. Только так можем мы ликвидировать мягкосердечие и сентиментальное филистерство нашего народа. У нас больше нет времени для красивых чувств. Мы должны принудить наш народ к величию, если он намеревается выполнить свою историческую миссию.
Я знаю, что я должен быть жестким воспитателем. Моя задача труднее, чем та, которая стояла перед Бисмарком или кем-либо другим, кто руководил Германией. Я должен создать народ прежде, чем я смогу подумать о том, чтобы решать задачи, которые ныне поставлены перед нами, как нацией.
Мы должны освободиться от всех сентиментальных чувств и стать твердыми. Когда я в свое время объявлю войну, я не буду думать о 10 миллионах молодых людей, которых пошлю на смерть. Смешно требовать от меня, чтобы я наказал только действительных преступников из числа коммунистов. Это трусливая буржуазная непоследовательность успокаивать совесть при помощи правовой процедуры. Есть лишь одно право – это право на жизнь нации.
