Текст книги "Рудольф Дизель"

Автор книги: Лев Гумилевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Последняя борьба

Ожидания Мюллера оправдались. Соотечественники Дизеля встретили изобретателя, совершившего триумфальную поездку по Америке, именно так, как предсказывал его старый школьный товарищ: вызывающими выходками, насмешками, непрестанными уверениями, что доктор-инженер Дизель пользуется славой и честью, им не заслуженными.

Теперь это были уже не мальчишки, не молодые инженеры. Во главе улюлюкающей своры встал бывший профессор в Аахене, восьмидесятилетний старик Людерс, сдавший в печать питавшемуся скандальными изданиями берлинскому издательству Крайнера обширную рукопись с насмешливым названием «Миф Дизеля» с подзаголовком: «Документальная история происхождения современных нефтяных моторов». Даже явные враги Дизеля стеснялись ссылаться на эту работу бывшего профессора, до тою злобный и пристрастный характер она носила. Тут отрицались уже все заслуги изобретателя на том основании, что двигатель, созданный в Аугсбурге в 1897 г., существенно отличался от того, каким он описывался в патенте Дизеля и в его первой теоретической брошюре.

Личные заслуги Дизеля сводились на-нет. Старый профессор сомневался даже в том, что изобретатель располагает знаниями рядового инженера, указывая, что Дизель никогда не работал ни на одном машиностроительном заводе, а служил на холодильниках. На двухстах страницах книги Людерс подвергал критическому разбору все документы, все выступления Дизеля, начиная с первого его доклада о холодильных машинах Линде в 1891 г.

– Это был недурной доклад, – снисходительно замечал Людерс, – но, надо думать, конечно, докладчик пользовался материалами, предоставленными ему самим Линде…

В подобном же тоне с такого же рода комментариями оценивались кассельский доклад Дизеля и Шреттера и все последующие выступления изобретателя.

Тон книги даже в верных замечаниях автора заставлял сомневаться.

А между тем формально в основных своих выводах Людерс был прав: почти ни одного из первоначальных положений Дизеля не было впоследствии в его двигателях осуществлено полностью. Это было так, хотя и не умаляло нисколько ни личных заслуг Дизеля, ни его значения, так как все значение его было в том, что он создал, а не в том, что он хотел создать.

Действительно, Дизель предлагал достигнуть изотермического сгорания путем достижения наибольших температур и давлений сжатием. В осуществленных же двигателях температура повышалась к концу сгорания в два и даже в три раза, а давление, наоборот, оставалось почти постоянным, так как увеличивалось очень мало.

Затем Дизель предполагал достигнуть управления сгоранием, но этого не достиг.

Далее, Дизель считал, что давление сжатия будет доводиться до двухсот атмосфер. Но в осуществленных двигателях никто не мог добиться сжатия свыше сорока атмосфер.

Предполагалось Дизелем еще, что двигатель его системы не будет нуждаться в охлаждении водой. Однако первый же работоспособный дизельмотор был снабжен водяной рубашкой для охлаждения.

Наконец, Дизель рассчитывал на применение в качестве топлива для своего рационального мотора угольной пыли. В дизельмоторах применялось только жидкое топливо.

Право на приоритет изобретения у Дизеля оспаривалось и раньше: теперь отнималось у созданного им двигателя право носить его имя.

«Вся изобретательская деятельность Дизеля – миф, созданный им самим… – вот в чем заключался смысл книги Людерса. – Нефтяные моторы, работающие под названием дизельмоторов, – только продукт машиностроительных заводов и их технических бюро… Основные же идеи их конструкции высказаны были до Дизеля рядом конструкторов, начиная с Карно и кончая Капитеном и Келлером…» – вот выводы, к которым должен был прийти читатель.

В условиях всякого другого общества основания, служившие для этих выводов, конечно, нисколько не умаляли бы заслуг самого Дизеля. Они только свидетельствовали бы лишний раз, что открытия и изобретения не падают с неба, а являются результатом труда, знаний и опыта коллектива, не дающихся без ошибок и компромиссов даже гению. В условиях капиталистического быта, в условиях ожесточенных империалистических стремлений углепромышленной Германии, они служили лишь поводом для уничтожения изобретателя двигателя, обслуживавшего врага, и создания сенсации для пресыщенных развлечениями обычного порядка буржуа.

Кампания, принимавшая все более и более резкие формы, вынуждала Дизеля, до сих пор внешне остававшегося равнодушным к ней, к ответному выступлению. Он пересмотрел весь свой архив за двадцать лет, выбрал все документы, относившиеся к истории изобретения, и приготовил доклад, который должен был раз навсегда положить конец всем недоразумениям вокруг вопроса.

Случай для широкого публичного выступления представился осенью. В ноябре 1912 г. в Берлине должно было состояться четырнадцатое главное собрание судостроительного общества, на которое приглашался изобретатель.

Доклад Дизеля придал особый интерес собранию. В переполненном и уже заранее взволнованном зале сошлись все оппоненты изобретателя: профессор Нагель, профессор Ридлер из Шарлотенбурга, профессор Мейер из Дельфта и многие другие. Торжественное собрание было открыто почетным председателем общества герцогом Ольденбургским.

Первые ряды стульев были заняты почетными гостями в мундирах и орденах. Дизель вошел на кафедру сопровождаемый аплодисментами.

Не без волнения разложил он перед собой записки, документы, чертежи, и впервые в жизни может быть дрогнул его голос, когда он произносил традиционное обращение к аудитории:

– Ваше королевское высочество! Милостивые государи…

Аудитория насторожилась, все затихло. Кое у кого мелькнули в руках блокноты. Дизель начал свою последнюю борьбу с людьми.

Спокойно, лишь изредка воодушевляясь огнем негодования, он стал излагать перед слушателями историю возникновения своего двигателя от первой мысли до официального испытания аугсбургского мотора. Он не упустил ни одного происшествия, ни одной мелочи, ни одной неудачи. Все подтверждалось документами: то были протоколы, журналы мастерских, письма, заметки, черновики чертежей, переписка.

Этот материал доказательно свидетельствовал о тех основных моментах, которые были положены изобретателем в развитие идеи дизельмотора.

– Возникновение этой идеи, – сказал Дизель, – объясняется желанием освободить двигатель от громоздкого и убыточного газогенератора. Основное же стремление мое, – говорил он дальше, – сводилось к разрешению задачи наибольшего в пределах возможного вообще использования горючего, что, как известно, может быть осуществлено лишь при высоких степенях сжатия.

Указывая затем на невозможность высоких степеней сжатия во всех прежних двигателях, он сообщил о том, как в поисках удовлетворительного разрешения поставленной задачи он пришел к мысли сжимать обыкновенный атмосферный воздух до тех высоких степеней сжатия, какие создали бы наиблагоприятнейший тепловой коэффициент.

– От теоретических предпосылок до практического осуществления идеи в аугсбургском двигателе 1897 г. был пройден трудный путь… – говорил Дизель в заключении, – и тому, что он был все-таки пройден, я был обязан прежде всего содействию Аугсбургского машиностроительного завода и финансовой поддержке Круппа…

Уже к концу своей речи Дизель ясно чувствовал большую часть аудитории на своей стороне. Прения по докладу, перенесенные на второй день за поздним временем, подтвердили это. Конечно, там, где возникает спор о дележе выручки, трудно в чем-нибудь убедить противников. И этот спор, как всякий спор, никого ни в чем не убедил, а только каждого укрепил в своем мнении.

В своем выступлении профессор Ридлер резко и прямо обвинил докладчика в том, что он не дал двигателя, удовлетворяющего запросам рынка, предложив лишь идею, которую в конце-концов осуществили другие.

Он категорически утверждал, что создание работоспособного двигателя явилось исключительно заслугой Аугсбургского завода.

– Без Аугсбургского завода, без руководителя его господина Буца дизельмоторы не вышли бы из стадии опытных… – заявил он. – Таково мое убеждение.

Но он признавал, что как Стефенсон является изобретателем локомотива или Уатт – изобретателем паровой машины, так Дизель, конечно, остается изобретателем нефтяного мотора.

Резкое выступление это вызвало сильный шум большинства, и лишь со стороны незначительной части аудитории последовали слабые аплодисменты.

Не встретило одобрения и выступление профессора Нагеля, поддерживавшего утверждения Ридлера и указывавшего также на заслуги заводов и отдельных инженеров-конструкторов в создании двигателя.

Он настаивал и на том, что предложенная Дизелем идея не являлась принадлежащей только ему; она принадлежала и Зонлейну и Капитэну и другим.

Профессор Мейер, ближе всего стоявший к Дизелю в первые годы развития дизельмоторов, не выступал в прениях, но уже в разгаре их он обдумывал план более обстоятельного своего выступления по тому же вопросу. Выступать перед аудиторией, большинство которой оставалось на стороне изобретателя, он считал бесполезным.

И все же Дизель не чувствовал себя победителем. Великой гордости его нужно было полное удовлетворение; его не было. С тяжелым и смутным чувством вошел он на кафедру для своего заключительного слова, он чувствовал бесполезность дальнейшей дискуссии и ограничился холодным и спокойным заявлением.

– Я ясно подчеркнул, – сказал он, – что содержанием моего доклада является история развития дизель-мотора, начиная с первой мысли о нем и кончая аугсбургским двигателем 1897 г. Между тем, все возражения, сделанные ораторами, относятся ко времени до этого момента или после него… Впрочем, в одном я уверен, – твердо отвечал он на основные нападки, относившиеся лично к нему, – что никогда и нигде не пропустил ни одного случая отметить заслуги машиностроительных заводов как Аугсбургского, так и Круппа, в деле развития двигателя, история которого служила предметом моего доклада…

Дизель не сомневался, что предпринятая против него кампания не окончится и после этого выступления. Наоборот, следовало предполагать, что она будет возобновлена потерпевшими поражение противниками с новой силой. Тайные пружины, приводившие в движение действующих лиц, были ему известны. Он уже не надеялся более в чем-нибудь убедить современников, он чувствовал только необходимость предъявить свои документы истории и занялся обработкой своего доклада для печати.

Он пополнил его историей развития первых двигателей после 1897 г., снабдил примечаниями и короткой историей своих опытов в техническом бюро.

Но еще раньше его книги в то же издательство Шпрингера в Берлине поступила рукопись Мейера. Это была небольшая брошюра, скромно названная «Заметки к истории двигателей Дизеля», появившаяся в печати в начале 1913 г.

Автор со всей возможной объективностью старался выяснить сущность ожесточенного спора между сторонниками Дизеля и его противниками и находил, что весь вопрос заключается в нежелании Дизеля сознаться в некоторых своих ошибках и нежелании признать, что развитие современных дизельмоторов шло уже не в том направлении, которое он первоначально указывал.

Личные же заслуги изобретателя он не только не отрицал, но даже подчеркивал их, указывая на всепобеждающий оптимизм Дизеля и его необычайную энергию, которой держалось все дело.

И все-таки Дизель принял эту брошюру как последний удар. Он написал своему бывшему ассистенту письмо, исполненное горьких упреков.

Мейер не мог даже отвечать. Обоим было ясно, что понять друг друга они не могли.

Дизель торопился закончить свой собственный труд «Происхождение дизельмоторов» и тогда же прибавил к докладу свои «Заметки на полях», в которых обнажался до конца весь смысл его книги.

Это были замечательные строки, в которых высказался с глубокой мудростью и ясностью взгляд Дизеля на вечную судьбу изобретателя.

В это же время профессор Ридлер собирал в архивах Круппа и Аугсбургского завода новые материалы для своей книги о дизельмоторах, появившейся в печати в конце 1913 г.

Но этих заметок «К истории двигателей с высоким сжатием» Дизелю уже прочитать не пришлось.

Последний переезд

Пятьдесят пятый год жизни Рудольфа Дизеля истекал. Припадки невероятных головных болей возвращались все чаще и чаще. За ними следовали приступы сердечной слабости. Он чувствовал себя разбитым и хилым, подобным Теодору Дизелю в его жалкой квартире в Венсенском предместьи у запыленных от безделья переплетных станков.

Деловая сутолока вокруг него продолжалась. Он принимал в ней участие, не жалуясь. Привычный распорядок жизни ничем не нарушался.

Но каждый, кто захотел бы пристальнее присмотреться к этому энергичному человеку, конечно, скоро бы заметил в нем какую-то перемену. Дизель похож был на человека, неторопливо и обдуманно готовящегося отправиться в далекий путь. Для всех, встречавшихся с ним, впрочем, он оставался все тем же счастливцем, богачом, джентльменом, обеспеченным покоем и счастьем на долгую жизнь. Даже в семье его мало кто сомневался в этом.

И только ближайшие его друзья неожиданно вдруг замечали какую-то неуловимую перемену в нем: она подчеркивалась усиливающейся мягкостью, странной отрешенностью и добротой, всем тем, что выражается в людях перед разлукой.

Осенью врачи направили Дизеля в Лагеншвальбах. Он отправился туда покорно, аккуратно придерживаясь распорядка курортной жизни.

В Лагеншвальбахе гостил Адольфус Буш. Уже после первых двух встреч со старым приятелем Буш заметил кому-то, рассказывая о нем:

– В общем с моим другом Дизелем не все благополучно. Это какой-то другой человек…

Лагеншвальбах, как десятки прежних курортов, ничем не помог изобретателю. Он возвратился в Мюнхен и погрузился в работу над «Происхождением моторов». Книга была закончена, просмотрена и сдана тому же издательству Шпрингера, выпустившего двадцать лет назад и первую брошюру Дизеля.

– Я буду ждать выхода книги с нетерпением, – заявил Дизель издателю. – Конечно, нет надобности говорить, что мы должны выпустить ее со всею тщательностью. Я придаю этому моему труду исключительное значение…

Весной 1913 г. жена предложила Дизелю провести несколько месяцев в Италии. Она надеялась вместе с врачами, что длительное путешествие по прекрасным берегам Италии совершит чудо. И в первое время ей казалось, что надежды на чудо оправдываются. Дизель чувствовал себя лучше. Они отметили веселым обедом день рождения Дизеля. Это было в Сицилии.

Марта бодро смотрела на будущее. Денежное дела мужа, все более и более ухудшавшиеся, не казались ей большим несчастьем. Она знала, что при первом же слове со стороны банков и финансистов последует самая широкая помощь изобретателю, гений которого служил для них самих источником огромных прибылей. Да она не отказалась бы и от самой скромной жизни, хотя бы подобной первым годам их супружества в Париже.

Но на обратном пути, сначала на Капри, потом в Неаполе, Дизель неожиданно сказал:

– Ну, с этими местами можно проститься…

Пароход готовился к отходу. Тихий закат вещал на утро ясный день. Море дышало теплом и покоем. Марта спросила с улыбкой, не придавая никакого значения словам мужа:

– Почему?

_– Вряд ли придется их снова увидеть, – отвечал он.

В Мюнхене они оставались недолго. Проводившая лето в Хогеншвангау дочь Дизеля, жена бессменного в течение многих лет директора автомобильного завода «Адлер» во Франкфурте-на-Майне, требовала во что бы то ни стало, чтобы отец взглянул на маленьких внучат. Несколько недель Дизель провел с дочерью и не скрывал удовольствия, которое доставляли ему ее дети.

Жена осталась у дочери. Сам он отправился в Винтертур. Старый Зульцер встретил приятеля потрясающим сообщением: на заводе с успехом осуществляется дизельмотор в две тысячи сил в одном цилиндре.

– Я читал вашу брошюру двадцать лет назад, – смеясь говорил он, – и многое мне казалось фантастическим… Но то, что мы имеем сейчас, превосходит ожидания, и ваше предсказание о том, что двигатель заменит паровую машину, готово исполниться… В водном транспорте во всяком случае паровой машине нет места. С нашим новым мощным двигателем мы можем оборудовать любой теплоход…

Дизель познакомился с работами завода, говорил о делах, рассказывал о внучатах и о своем путешествии. Он не жаловался ни на что, внешне ничего не было особенного в его поведении. И все-таки у Зульцеров осталось грустное чувство от пребывания гостя.

Наблюдательная хозяйка заметила:

– Несомненно, что это уже совсем не тот Дизель, которого мы знали столько лет…

Дизель прошелся по окрестности Винтертура, где когда-то бродил с гениальной книгой Сади Карно, размышляя об идеальном тепловом двигателе, и, вернувшись, объявил о своем отъезде.

Даже старые слуги винтертурского заводчика, знавшие Дизеля много лет, нашли, что в этот свой приезд гость был как-то исключительно мягок, добр и вежлив.

В Мюнхене Дизеля ожидала последняя корректура готовой к печати его книги. Он тщательно просмотрел ее и написал предисловие, в котором отметил цель опубликования своего берлинского доклада в виде книги, дополненного рядом документов и материалов.

Через две недели Шпрингер доставил автору первые экземпляры готовой книги.

Несколько минут с грустной улыбкой смотрел Дизель на черный переплет большой и прекрасно изданной книги. Это был всего только обычный стиль шпрингеровских изданий; Дизелю он казался избранным именно для настоящего случая.

Вечером с ощущением во всем своем теле какой-то необычайной легкости и удовлетворенности, овладевающей человеком после окончания долгого и мучительного пути, Дизель перебирал книги, делал на них дружеские надписи, потом тщательно запаковывал их и надписывал адреса своих друзей.

Последний экземпляр направлялся Георгию Филипповичу Деппу в Петербург.

Дизель встал из-за стола, позвал прислугу и распорядился назавтра приготовить ему вещи в дорогу.

Утром книги были отправлены на почту, дорожные вещи приготовлены, автомобиль стоял у подъезда.

Рудольф Дизель

Дизель, ласково прощаясь со всеми, покинул свою виллу, чтобы уже никогда более не возвращаться сюда. Из Винтертура он направился в Странберг к старшему сыну Рудольфу, теперь ехал в Вендинг к младшему Евгению, где тот изучал геологию. Как-будто бы он в самом деле совершал прощальные визиты!

– Сердце никуда не годится, – мягко сказал он сыну, – Надо предупредить мать. Я все время скрываю от нее это, но дальше уже это не годится… Надо бы ее подготовить…

Юноша был обеспокоен. Он отправился вместе с отцом во Франкфурт-на-Майне, где находились теперь жена, дочь и зять Дизеля. Дизель провел здесь всего лишь несколько дней и, улыбаясь, простился: надо было ехать на Всемирную выставку в Гент, где бельгийская фирма бр. Карель демонстрировала свои дизельмоторы в великолепном отделе, организованном ею.

Движение, беспрерывное движение, переезды с места на место, из страны в страну под предлогом необходимости обратились давно уже в болезненную страсть. Они увеличивали мучительную «суету и бессмыслицу жизни» и тем самым подтверждали, казалось, правоту «величайшего ума человечества», как называл теперь Дизель Шопенгауэра.

Величайший в мире двухтактный двойного действия судовой двигатель Дизеля фирмы «МАН» мощностью 8460 лош. сил.

Впрочем, каждый новый переезд на несколько мгновений возвращал этому вечному путешественнику свежесть мысли и чувств. Первые письма его из Гента дышали веселостью: прием был прекрасный, выставка изумительная, настроение хорошее.

Через день во Франкфурт было прислано новое сообщение об очередном путешествии:

«Еду с бельгийскими корреспондентами в Англию, чтобы присутствовать первого октября на общем собрании Объединенного общества «Дизель» и осмотреть их новые мастерские в Ипсвиче».

Дальше приводилась подробная программа поездки в Англию.

Накануне своего отъезда Дизель написал домой три письма. На самом тревожном из них по рассеянности, доселе ему не свойственной, он написал «Франкфурт-на-Майне» и далее поставил, глядя пустыми глазами на привычно ложащиеся под пером строчки: «Улица Марии Терезии» – свой мюнхенский адрес.

Имперская почта доставила это письмо Марте Дизель слишком поздно.

Тайна Дизеля

Вечером 29 сентября, покидая Антверпен, Дизель писал жене, как будто спокойно.

«Я пишу эти строчки наспех. Еду с Карелем в Харвич, Ипсвич, Лондон. Остановлюсь по старой памяти в Кайзер-Рояль-отеле. Туда и направляйте важнейшую корреспонденцию. Тепло по-летнему. Это будет прекрасная поездка».

Хорошей дозы движения, морского воздуха, соленых брызг, казалось, будет достаточно и на этот раз, чтобы дотянуть до Англии.

Дизель был оживлен. Его сопровождали бельгийцы: директор общества Карель и главный инженер Люкман. Великолепный «Дрезден» сверкал чистотой палуб, стекол, медных частей. Светлый вечер сиял над городом, набережная была переполнена гуляющими. Откуда-то слышалась музыка. Провожающие засыпали цветами путешественников. Шляпы, платки долго колыхались над головами, пока медленно и важно отходил пароход.

«Дрезден» осторожно выпутывался из загроможденного судами устья Шельды. Покидать палубу никто не хотел. Дизель смотрел на город и отвечал на шутки смехом.

Два дня назад в Северном море сгорел направляющийся из Ливерпуля в Нью-Йорк пароход «Вольтурно».

Пожар продолжался целые сутки; пришедшие на помощь суда не могли приблизиться из-за огня к погибающему пароходу, и число жертв считали сотнями. Трупы погибших продолжали вылавливать то тут, то там.

Пассажиры «Дрездена» передавали рассказы очевидцев. Но гримасы ужаса недолго держались на лицах слушателей. «Дрезден» блистал порядком, матросы двигались, как машины; шлюпки на борту и спасательные пояса, развешенные повсюду, своею успокоительною заботливостью отгоняли все страхи.

В открытом море подали ужин.

Бодрость и хорошее настроение не покидали пассажиров. Машины «Дрездена» работали превосходно. Кипящие волны, вскидывавшиеся из-под гордой стали, захлестывали вентиляторы. Воздух принимал горько-соленый вкус моря.

Дизель курил, гулял до одиннадцати часов ночи по палубе, смотрел в море и кивал головой Карелю, слушая его предположения на завтрашний день. Затем он пожал руки своим спутникам и просто сказал:

– Покойной ночи. До завтра.

Они проводили его до каюты и разошлись по своим.

Утром, заканчивая свой превосходный рейс, «Дрезден» приближался к месту назначения. Берега Англии были укрыты туманами. Завтрак подавался несколько раньше, чем обычно. Дизель не появился во-время к столу. Карель попросил слугу напомнить доктору Дизелю о том, что пароход приходит точно по расписанию и надо поспешить с завтраком.

Слуга вернулся, помахивая салфеткой, и объявил, что не нашел в каюте никого.

Карель пожал плечами и предложил главному инженеру сойти вниз и взглянуть вместе с ним, что случилось с аккуратнейшим их спутником.

– Это совершенно не похоже на господина Дизеля… – угрюмо заметил Люкман.

– Сейчас мы все узнаем… – отвечал Карель.

Они вошли в каюту. Постель оказалась нетронутой. Ночная рубашка лежала на одеяле неразвернутой. Дорожная сумка была на виду. Маленький ключик торчал в ней, готовый к услугам любопытных. И на сумке висели золотые часы, знакомые всем точные часы доктора Дизеля.

Команда парохода была поднята на ноги. Никто не мог сказать ничего. Ни малейшего указания на какое бы то ни было происшествие не было найдено ни в одном уголке парохода.

Капитан пожимал плечами в полнейшем недоумении.

В совершеннейшем соответствии со своим расписанием утром 30 сентября 1913 г. «Дрезден» прибыл в Харвич. Рудольфа Дизеля на нем не было.

Лондонская «Дейли Мейль» тотчас же оповестила мир о странном, загадочном и совершенно бесследном исчезновении гениального изобретателя. Первого октября немецкие газеты перепечатали это сообщение, но оставили всех в неизвестности о том, что же случилось на пароходе. Многие подозревали самоубийство; некоторые, вспоминая о близости Дизеля к исследованиям профессора Фидлера, намекали на то, что он был убран генеральным штабом, подозревавшим его в переговорах с англичанами о продаже им своего собственного, скрывавшегося втайне нового изобретения. Впрочем, были и такие, кто утверждал, что Дизель вообще никуда не выезжал из Бельгии.

Казалось, что суета и бессмыслица достигли своего предела, когда английский отдел Объединенного общества двигателей Дизеля отправил семье погибшего нелепую телеграмму.

«Слухи не основательны. Доктор Дизель находится в Лондоне».

Но Марте Дизель суждено было испытать нечто еще более страшное. Через неделю, когда уже не было никаких сомнений в гибели мужа, имперская почта вручила ей его собственноручное письмо, отосланное из Гента за несколько дней до отъезда вместе с другими: оно было задержано поисками адресата, так как указанной на конверте улицы Марии-Терезии во Франкфурте не было.

Это было угрюмое, тревожное письмо, исполненное тоскливых полупризнаний, недомолвок и безнадежных жалоб на больное сердце. Неделю назад оно побудило бы несчастную женщину немедленно выехать к мужу; теперь оно только увеличивало ее ужас, отчаяние и безнадежность.

Рудольф Дизель исчез. Мир суеты и бессмыслицы, его окружавший, оставался. Люди делали все, что могли для того, чтобы довершить бессмысленную суматоху.

Голландские и бельгийские рыбаки были оповещены о гибели богатого человека. В устье Шельды, величайшее на земном шаре, вползало море огромными волнами. Волны должны были когда-нибудь вынести и труп человека, о котором писали в газетах Англии, Голландии, Бельгии и, может быть, всех других стран, о которых ничего не известно было рыбакам.

Два дня спустя в Ромпото, мелководном рукавчике Шельды, флиссингенские рыбаки нашли труп хорошо одетого человека. Они подняли его в лодку и направились во Флиссинген.

Ветер точно обезумел. Зеленое море поднялось на дыбы и начало швырять рыбацкое суденышко из стороны в сторону. Добраться до дому казалось немыслимым: Шельда не желала расставаться с добычей.

Суеверный ужас овладел рыбаками. Они перемолвились суровыми словами, бережно осмотрели труп и сняли с распухших пальцев кольца. Море требовало своего. Они уступили: утопленник был сброшен обратно в воду.

Во Флиссингене рыбаки сдали вещи и заявили, что разбушевавшиеся волны унесли труп снова в море.

Жизненный путь Рудольфа Дизеля был окончен.

Изумительное создание его творческого гения продолжало свое победоносное шествие по всему миру.

Уже в некрологе, помещенном в журнале Общества германских инженеров, появившемся вслед за смертью изобретателя, правление общества признавало, что «деятельность Дизеля положила начало новому периоду развития современного моторостроения».

Двадцать лет, истекшие с того времени, подтвердили это признание, сделанное под свежим впечатлением смерти творца дизельмотора.

Современное развитие двигателей Дизеля превзошло самые фантастические ожидания изобретателя и его современников, хотя предсказание его, что дизельмоторы вытеснят вовсе паровую машину, и не сбылось.