Текст книги "Хождение в Москву"

Автор книги: Лев Колодный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Маленькие стены и невысокие столбы сверху до низу разделены художниками на пять ярусов ровными линиями. В каждом ряду множество изображений. Опираются они внизу на развешанные живописные "полотенца", напоминающие белые полотенца с орнаментом.

ДВОРЦЫ И ТЕРЕМА

Каким был первый каменный дворец в Кремле, можно только представить по сохранившимся описаниям сводчатых палат, стоявших на высоком цокольном этаже – подклете. Над каждой палатой высилась своя кровля. А все вместе они образовывали живописный ансамбль на бровке Боровицкого холма, над Москвой-рекой.

Самая крупная палата древнего дворца сохранилась до наших дней, и каждый может увидеть ее в Кремле на Соборной площади. Она украшена гранеными камнями белого известняка. Поэтому и название – Грановитая.

Рядом с Большим дворцом она теперь не поражает размерами. А в свое время, когда построили ее Марко Руффо и Петр Антонио Солярио, палата поражала всех не только красотою, но и масштабами.

Бывшие прежде стрельчатые узкие парные окна позднее растесали, они стали прямоугольными, большими, по сторонам их белеют колонки, увитые виноградными лозами и листьями фантастических растений. Это резьба по камню XVII века.

Когда входишь под своды Грановитой палаты, то попадаешь в мир далекого прошлого и видишь, что она не зря называлась Великой.

В конце XVII века один из гостей писал: "Есть палата именуема Грановита Велика и высока... предивным мастерством устроена, из белого камени тесаны грани аки чешуя. Внутри выписана вся золотом и разноцветными красками..."

Менялась не раз роспись зала, форма окон и крыши, но оставались, как прежде, размеры палаты, стрельчатые своды, опирающиеся на один массивный четырехгранный столб. Он особенно вызывает удивление, потому что один несет на себе тяжесть перекрытия высокого просторнейшего зала.

Сирийский путешественник Павел Алеппский, описавший в XVII веке Москву и Кремль, не обошел вниманием и Грановитую палату. "Столовые в этой стране, – писал он, – которые называют палатами, бывают четырехугольные с одним только столбом посредине, будет ли строение из камня или строганого дерева". И в наши дни специалисты подчеркивают ее размеры: "Грановитая палата представляет собой двухэтажное здание, вместившее во втором этаже огромную, почти квадратную в плане залу размером 22,2х22,4 м при высоте от пола до верха сводов перекрытия в 9 м. Тогда это был самый большой зал в государстве площадью 500 квадратных метров".

Стены эти способны вместить сотни человек. Своды выложены всего в один кирпич, причем в них нет железных связей, но зато толщина стен доходит до полутора метров.

Грановитая палата несет в Кремле службу полтысячи лет, оставаясь и по сей день парадным приемным залом.

А самые первые приемы состоялись здесь после завершения строительства в 1491 году, когда палату за великолепие стали называть не только Грановитой, но и Государственной, Большой Золотой.

Как ни чтили эту палату, а сберечь ее от огня наши предки были не в силах, и горела она неоднократно, выгорая дотла. И всякий раз возобновлялась, потому что была всегда во все века необходима. Как отмечает историк С. П. Бартенев, служила она "первым покоем дворца, главным местом для особо важных торжественных церемоний", в частности здесь объявлялись наследники престола, принимались по сему случаю поздравления, здесь происходило поставление московских патриархов, митрополитов. В Грановитой палате назначались приемы особо важных послов, устраивались парадные обеды по разным случаям, поражавшие пышным церемониалом, обилием яств и вин.

После исторической победы у стен Казани Иван Грозный, вернувшийся с триумфом в Москву, три дня пировал в Грановитой палате, угощая воевод, послов... Тогда, как отмечает И. Снегирев, на одно награждение "издержано было до 400 пудов серебра".

В Грановитой палате собирались время от времени Земские соборы, игравшие значительную роль в жизни государства. Так, на одном из таких соборов в 1653 году было принято историческое решение о воссоединении России и Украины.

Сохранилось также подробное описание одного из диспутов, проходившего тут в бурное время правления царевны Софьи. Стрельцы явились сюда со своей челобитной, а во главе их был некий бунтарь Никита, отважившийся вести яростный спор по вопросам веры на глазах у правительницы.

Главным противником Никиты выступал сам патриарх, который встретил явившихся словами:

"Какова ради дела пришли в Царские палаты и что требуете от нас?"

Пришедших не смутил гнев патриарха.

Никита так увлекся спором, что толкнул в грудь возражавшего ему архиерея. Это переполнило чашу терпения Софьи, воскликнувшей: "Видите ли, что Никита делает, в наших глазах архиерея бьет, а без нас и давно убьет".

Но и это не испугало стрельцов. Кто-то из них не побоялся даже сказать:

"Пора, государыня, давно вам в монастырь!"

Спор закончился тогда мирно, все разошлись, чтобы продолжить его другими средствами...

На том диспуте присутствовала также Наталья Кирилловна, мать Петра, царевны. Это редкий случай в допетровской Москве, когда женщины находились в Грановитой палате. Справа от входа в зал под дугой свода вверху виднеется небольшое окно. В него через "смотрительную решетку" глядели на церемонии, происходившие здесь, царицы и царевны. Собирались они в верхней продолговатой комнате – тайнике Грановитой палаты.

Сейчас ее пространство ничем не заставлено, а прежде здесь находились трон, боярский так называемый "кривой стол". В 1630 году появился "стремент", то есть инструмент, орган голландской работы.

Блистательная победа русской армии под Полтавой ознаменовалась пиром в Грановитой палате, в ней выставлялись трофеи, взятые у шведов, здесь же праздновалось заключение Ништадтского мира; в те времена не раз происходили тут "комедии и диолегии", так любимые Петром.

После победоносной войны с Турцией в Грановитой палате Екатерина II раздала награды отличившимся воинам, особые почести выпали на долю полководца Петра Румянцева-Задунайского. Под сводами палаты ему вручили жезл фельдмаршала, шпагу и лавровый венок, оливковую ветвь – символ мира и орден Андрея Первозванного, осыпанный бриллиантами.

Стены и своды Грановитой палаты горят красками. Когда на троне сидел сын Ивана Грозного – Федор, а фактически правил Борис Годунов, палату расписали "бытейским письмом": кроме обычных религиозных сюжетов, художники изобразили лики русских государей, начиная с Владимира, кончая Федором. Возле него расположился Борис Годунов, стоявший у трона в шапке-мурманке и златой одежде. Причем им обоим было придано портретное сходство.

Известный русский художник Симон Ушаков во второй половине XVII века возобновил потускневшую живопись и подробно ее описал. Этот документ пригодился в середине прошлого века, когда утратившая росписи палата вновь была украшена на сей раз художниками из села Палеха, руководимыми мастерами братьями Белоусовыми.

Из Грановитой палаты роскошный резной портал ведет в Святые сени. У них, как у палаты, крестовые стрельчатые своды.

Из этих сеней был выход на Золотое Красное крыльцо и Золотую Красную лестницу, где произошло столь много событий русской истории, и среди них кровавый стрелецкий бунт. В наши дни удалось восстановить каменную лестницу с тремя площадками для отдыха и четырьмя маршами, соединявшими Грановитую палату с Соборной площадью.

На эту площадь смотрят также три окна под нависшей над ними тяжелой аркой еще одной старинной палаты – Золотой царицыной. Было у нее и другое название – Наугольная. Это чудом сохранившийся зал начала XVI века, часть дворца, которая предназначалась для женской половины великокняжеской семьи. Роскошную яркую роспись получила палата в конце XVI века при жене Федора Ивановича – Ирине, сестре Бориса Годунова, по чьей воле дворец был расписан.

Служила эта невысокая квадратная палата (14 аршин ширины и такой же длины) для торжественных приемов цариц. Поэтому росписи ее посвящены женщинам-правительницам. Картины показывают эпизоды из жизни русской княгини Ольги, с войском ходившей на Константинополь, и легендарной грузинской царицы Тамары. Ей посвящено "Сказание о царице Динарии".

Палата вся покрыта красками, причем под поздними ее слоями обнаружены фрагменты росписи XVI века. Они на золотом фоне, отчего и название Золотая.

Видавший ее в 1589 году заморский гость писал:

"В палате царицы Ирины висел превосходной работы лев, державший в лапах змею, к коей привешено было множество прекрасных канделябров, сплетенных наподобие корзины. Эта палата украшалась мозаичными иконами. Все они блистали дорогими каменьями и жемчугом". Гостю казалось, что эти стены "облиты золотом и светились".

В Кремле к северу от Успенского собора возвышается несколько слившихся воедино строений Патриаршего дворца. А в XVII веке было время, когда рядом с этим каменным монолитом соседствовало множество палат, палаток и просто изб с названиями – Поварня, Кормовая, Сытная, Сушильная, Расхожая и другие.

Весь этот живописный, складывавшийся столетиями ансамбль служил резиденцией московских митрополитов, а затем патриархов. Со времен Петра, перенесшего сюда кафедру в начале XIV века, она находилась на этом месте Соборной площади, вблизи царского дворца.

Долгое время жилище митрополитов было "простым и первобытным", как характеризует его историк Иван Забелин, будучи "в обычном размере простой крестьянской избы".

Однако именно на этом дворе была построена в середине XV века первая в Москве каменная палата. Но служила она не для жилья, а в качестве приемной залы.

От древнего ансамбля сохранилась одна только маленькая церковь Ризположения. А все другие постройки, включая дворец и собор, относятся к XVII веку, когда жилище главы русской церкви уже не походило на небольшие "комнаты избного типа". Как раз тогда Кремль после опустошительных набегов интервентов в годы наступившего мира заново строился, украсился сказочными дворцами, башнями, достиг наивысшего расцвета.

Того Патриаршего дома, где происходили драматические сцены Смутного времени, до нас не дошло. Как раз в нем бояре-изменники буквально с ножом к горлу подступали к Гермогену, требуя от него подписать нужные им грамоты, на что последний отвечал боярам: "Если и все вы согласитесь на неправедное дело, но я не соглашусь..." Кончилось тем, что патриарха, "бесчестно связавши", отвели в темницу, где уморили голодом.

В 1642 году подмастерье каменных дел Давыд Охлебинин под присмотром известного зодчего Антона Константинова разобрал до подошвы многие обветшавшие палаты Патриаршего дворца и соорудил новые. Для этого привезли в Кремль пятьсот больших камней, тысячу коробов песка и двести тысяч жженых кирпичей. Прошло еще десять лет. Хозяином здесь стал патриарх Никон. С его именем связано самое большое переустройство этих стен. Они видели и его стремительное возвышение, и столь же поразительное падение.

Пока Никон был в чести, располагая властью и богатствами, он мог придать своему дому небывалый вид. Закипела работа. Мы можем судить о ее размахе по тому, что на этот раз завезли три тысячи коробов песка, тысячу бочек извести и свыше ста тысяч кирпичей...

Тогда-то появился на площади новый пятиглавый собор, высотой ненамного отличавшийся от стоявших поблизости древних соборов Кремля. Его возвели в честь апостола Филиппа, которого Никон считал своим покровителем. И это было не случайно. Все тогда знали, что тезка апостола – московский митрополит Филипп был в свое время ярым обличителем Ивана Грозного. Об этом патриарх, по-видимому, хотел еще раз напомнить царю.

К новому собору (позднее получившему новое название 12 Апостолов) примкнул дошедший до наших дней трехэтажный дворец Никона. Встроили его в ряд с более ранним, также дошедшим до наших дней двухэтажным корпусом. Внешне он не бросается в глаза, кажется скромной постройкой. Но как раз за его стенами находится одно из самых удивительных кремлевских сооружений Крестовая палата, имеющая более позднее название – Мироварная.

Обновленный дворец поражал и москвичей, и иностранных гостей. Один из них – Павел Алеппский, бывший на новоселье у Никона, оставил нам пространное описание этой палаты, дворца и его хозяина, который "имел большую любовь к возведению построек, памятников и благолепию". Заметил любознательный Павел и то, что Никон приказал написать свой портрет "точь-в-точь как он есть", поместив его рядом с портретами своих предшественников.

Особенно потрясла Павла Алеппского "огромная палата, которая поражает своей необыкновенной величиною, длиной и широтой: особенно удивителен обширный свод без подпор посредине". То была как раз Крестовая палата.

В XVII веке зодчие могли перекрывать большие пространства кирпичными сводами и без опор. Площадь ее 280 квадратных метров, размер 14х20. Стены ее имеют толщину свыше двух метров.

В этом зале происходили многие официальные приемы, совещания, здесь принимались важные решения. Сегодня зал выглядит белым, строгим, с гладким полом, устланным плиткой. Посредине возвышается появившаяся позднее большая печь с котлом, где варили благовонное масло – миро, отчего и возникло второе название.

В ту пору, когда здесь восседал Никон и его гости, палата выглядела по-иному. И об этом нам рассказывают записки Павла Алеппского: "По окружности палаты сделаны ступеньки, и пол в ней вышел наподобие бассейна, которому не хватает только воды. Она выстлана чудесными разноцветными плитками..."

Обобщая свой рассказ о дворце, путешественник заключает: "Словом, это здание поражает ум удивлением, так что, быть может, нет подобного ему и в царском дворце, ибо мастера нынешнего века, самые искусные, собранные отовсюду, строили его непрерывно целых три года".

В этой палате Алексей Михайлович при всех, со смирением обращаясь к Никону, называл себя: "Твой сын царь Алексей". Но, как известно, пришло время, и дружба сменилась враждой. Никон в гневе покинул дворец в надежде, что царь одумается...

В Крестовую палату после смерти царя собрались бояре и сюда же привели малолетнего Петра; здесь его объявили государем.

Петр I упразднил патриаршество. С тех пор дворец стал приходить в упадок. Правда, в конце жизни Петра после блистательных побед России своды Крестовой палаты оглашались ликующими звуками и пением. Петр вместе со своими певчими пел в Крестовой палате, подводя как бы итог своему долгому бурному правлению, которое началось как раз под этими сводами, когда ему было десять лет.

Патриарший дворец, ставший резиденцией синода, утратил свое лицо.

Московским реставраторам много пришлось потрудиться, чтобы вернуть, насколько это возможно, его древний облик.

В переводе с греческого на русский слово "терем" означает – покои, горница. Строились они наверху здания и служили жилыми комнатами. Естественно, что покои эти старались расположить подальше от глаз людских, и поэтому Терема Кремля соорудили так, что многие иностранцы, побывавшие в Москве в то время, их даже в своих путевых очерках не упоминали, потому что не видели.

Так и стоят по сей день Терема, загораживаемые от глаз людских другими дворцами, высокими каменными стенами, между коими нет-нет да и мелькнет ослепительно красная стена с белокаменными узорами, над ней высокая островерхая крыша, расписанная, как шахматная доска, в клетку светлую и темную...

Есть в Кремле здания и более древние, но нет столь сказочных, ярких, нарядных, многоцветных.

Теремной дворец появился так. В начале XVI века зодчий Алевиз Фрязин возвел над белокаменными погребами два этажа-яруса протяженных палат. Служили они для хозяйственных нужд. На первом ярусе находились палаты Сытного двора: водочная, свечная и многие другие. На втором ярусе располагались мастерские, где изготавливались разные наряды.

Эти два каменных яруса послужили как бы основанием для Теремов, украсивших Кремль в 1636 году. Тогда-то и выстроили "зело пречудные палаты" каменных дел подмастерья Бажен Огурцов, Антип Константинов, Трефил Шарутин и Ларя Ушаков, выложившие из кирпича жилые комнаты для московского царя. Под Даниловской слободой голландский мастер Мартыс соорудил новый кирпичный завод, в Москву вызвали из разных городов каменщиков и кирпичников.

Терема каменных дел мастера, однако, выстроили, как плотники, подражая деревянным хоромам и в планировке, и в архитектуре, и в отделке: ярусы ставились один другого меньше, ступенчатой пирамидой, комнаты все в три окна, как срубы-клети. А белый камень весь покрыт резьбой, как дерево.

Особенно пышно отделано окно, чьи вынесенные вперед колонки опираются на возлежащих львов. Не раз кричали, стоя под ним, доносчики зловещее "слово и дело", обрекая свои жертвы на допросы с пристрастием... По преданию, как раз из этого окна опускался на землю ящик, куда каждый мог положить челобитную, то есть жалобу на имя самого царя.

Пройдем наверх по лестнице, что ведет с древнего Переднего Каменного двора.

Золотая решетка, присевшие на лапы львы охраняют вход на лестницу. Она называлась Золотой, Золотым крыльцом и Золотою решеткой. На этом дворе, на этой площадке (она называлась также Верхоспасской – сюда выходят также ворота Верхоспасского собора) толпились люди, со страхом ожидавшие вестей сверху.

Золотая решетка вся в хитросплетениях фантастических фигур выглядит ныне театральной. Ее выковали из железа, хотя долгое время считали, что из меди, переплавленной из медных денег, против которых вспыхнул Медный бунт в Москве.

Золотая решетка – словно невод, вытянутый из океана прошлого. А когда поднимаешься по лестнице и быстро попадаешь под низкие своды горниц бывшего царева жилища – идешь по самой древности, таинственным чертогам, где решались судьбы допетровской Руси. Даже наполеоновской свите, располагавшейся здесь в 1812 году, стены эти казались старинными. Что же сказать о них теперь.

Свет, попадавший сюда когда-то через слюдяные окончины, струится ныне через цветные стекла, освещая стены, расписанные травами, цветами, фигурами святых. Огонь, грабежи не раз опустошали эти стены. Мало что сохранилось из некогда пышного убранства дворца. Под сводами немного мебели, лавки, стулья, столы XVII века и самое восхитительное – изразцовые печи. Но пространство палаты легко заполняется воображением... Комнат всего пять.

Первая – Передние проходные сени. Ее также называли Передней, за расположение. У нее, как у всех, сводчатые потолки. Двери арочные, с резным порталом. Пол дощатый, устланный широкими дубовыми досками. По сторонам двери две изразцовые печи. Уступами поднимаются они от пола до сводов. Стены палевые, расписанные узорами. Над головой парят огромные синие бабочки... И на изразцах палевые узоры.

В этой комнате ставились иногда столы, устраивались трапезы, отчего палату называли также Трапезной.

Вторая в Теремах – Передняя палата, она же Крестовая, Соборная, Думная и Гостиная... В этом зале по утрам собирались бояре в ожидании выхода царя. Расписана зала по голубому полю. Здесь также проходили церковные службы, принимались поздравления в дни праздников, давались тут "царские" столы, а после обедни проходили "сидения царя с бояры", где решала спорные вопросы Боярская дума.

Некоторые иноземные послы удостаивались чести получить здесь аудиенцию, поражаясь висевшей позолоченной голове буйвола, чьи рога служили подставкой для медных подсвечников.

Третья комната – красно-золотая. Это Престольня, Золотая. Звали ее также Комнатой. По сути – рабочий кабинет. В углу на стене два золотых льва охраняют трон. Это самая заветная недоступная комната, где большую часть дня проводил хозяин дворца. Сюда имели право войти утром, "уждав время", лишь ближние бояре. Как раз в этой комнате происходил собор, который подвел черту под яростным спором между Алексеем Михайловичем и Никоном в борьбе за верховную власть и постановил, что "Никону чужду быти патриаршего престола и чести". Красная изразцовая печь будто горит огнем. Все тут должно было приводить в трепет и дрожь.

Четвертая комната – Опочивальня. Служила только для сна. Стоит в ней высокая резная кровать под навесом в стиле конца XVII века. Эта комната зеленая, спокойная. Наши предки прекрасно чувствовали цвет в интерьере.

Наконец, пятая комната, где начинался и заканчивался день, – молельная с иконостасами.

Есть еще две двери, одна ведет в маленькие сени, а другая – в буфетную, "где стаивали с кушаньем для царского обеда". Из сеней начинается лесенка, что вскоре приводит на пятый ярус, на самую высокую точку Теремов, на самый верхний этаж древнего дворца. Неожиданно попадаешь в просвечиваемую лучами большую залу – Теремок.

Это просторная светлая палата, построенная при Михаиле Романове для его сыновей – Алексея и Ивана. Называлась палата также Каменным чердаком и Теремком златоверхим. И в ней пышные резные порталы, расписные стены, изразцовые печи. В карнизах окон мастера высекли из белого камня фигуры львов, орлов двуглавых и одноглавых, барсов и ястребов, зверей и птиц самодержавных... Ее освещает двенадцать окон.

У Теремка высится круглый фонарик – обзорная башенка, откуда теперь, как и прежде, открывается неописуемый вид на Кремль.

Этот старинный дворец хорошо виден издалека, потому что он высокий и крыша его поднимается как над зубцами кремлевской стены, так и над пристроенными зданиями между Троицкой и Боровицкой башнями.

А после очередного большого пожара здесь над стоявшей тогда Аптекарской палатой Илья Милославский построил дом, который по праву зовется дворцом. Над ним башенка с проемами: прежде тут висел колокол, над кровлей вздымались купола домовой церкви. Вот почему над четырьмя жилыми этажами нависает терем, где находился алтарь. Выступает над землей потому, что под ним жить не полагалось.

Хозяин дома мог себе позволить что угодно – он был тестем Алексея Михайловича, царя. В честь удачного замужества дочери Марии и построил Милославский дворец и храм, о чем говорят своими названиями два придела, также располагавшиеся наверху. Один – Алексея божьего человека, в честь Алексея Михайловича, а другой – Марии Египетской, в честь дочери Марии.

Раньше вход во дворец вел со двора, оттуда перенесли его портал: он служит современным входом. Если обойти дворец, то можно увидеть, как пышно украшены его окна – великолепные камнерезы могли вырезать из камня, как из дерева, любые узоры. Среди них всадники на коне, птицы, кентавры, драконы, львы, по всей видимости, призванные отгонять от окон злых духов.

После вторичной женитьбы Алексея Михайловича на Наталье Нарышкиной этот двор перешел, как пишет историк И. Снегирев, в "состав царского дворца, когда началась вражда между Милославскими и Нарышкиными и последние взяли верх". А до того Милославские и Нарышкины сходились во дворец, чтобы посмотреть необыкновенное зрелище. По указу Алексея Михайловича в нем "учинили комедию, а на комедии действовать из Библии книгу Есфирь". Дворец стал служить "комедийной хороминою", то есть театром. Алексей Михайлович смотрел пьесы, сидя перед сценой.

При этом не был до конца уверен, что делает богоугодное дело, скорее даже наоборот. Поэтому, как отмечают историки, насмотревшись на комедийное действо о царе Навуходоносоре, шел в баню, а затем выстаивал обедню в церкви для очищения от грехов.

Приближенные во время спектакля стояли на сцене. А царица с детьми находилась в ложе, отгороженной от зала решеткой.

Театру этому придавалось исключительное внимание. Вместе с приказом привезти в Москву мастеров-рудознатцев, умевших добывать руду и выплавлять металл, с ними значились трубачи и люди, "которые могли бы всякие комедии строить". Нашелся и в Москве театрал – Иоганн Грегори, живший в Немецкой слободе. Был он пастором без прихода, а кроме того, успел за свою бурную жизнь побывать и в солдатах, и в учителях. Стал он режиссером придворного театра в Потешном дворце. Вместе с "немцами", то есть иностранцами, выступали дворовые люди боярина Артамона Матвеева, перенявшие быстро эту науку. Артамон же Матвеев, игравший важнейшую роль в государстве, был охотник до нововведений, он организовал театр в Кремле, не пожалев для него ни времени, ни слуг, ставших комедиантами и музыкантами.

Все – и взрослые, и дети – с необыкновенным вниманием взирали на сцену, где подолгу разыгрывались пьесы на фоне декораций. Затаив дыхание взирали, "как Алаферна царица царю голову отсекла и на органах играли немцы да люди дворовые боярина Артамона Сергеевича Матвеева".

Такого еще Кремль не видывал. Сотни лет служила правителям потехой охота с птицами и собаками на лосей, медведей, зайцев и лисиц. Занимались охотой два приказа, служили при дворе сотни псарей, строились потешные дворы, опять-таки для охотничьей потехи... И вдруг необыкновенная затея совсем другого рода, потребовавшая и помещения, и актеров, музыкантов, художников, писателей, больших средств. Пьесы переводились с немецкого. Писал их Симеон Полоцкий.

Есть предание, что Софья перевела пьесу Мольера "Врач против воли", писала и сама. Она же выходила на подмостки, с упоением выступала в роли героинь, как бы испытывая себя, готовя к предстоящему выходу на сцену истории.

Сохранились диалоги из этих пьес, доносящие до нас аромат времени, тот язык, которым говаривали не только во дворцах и храмах, но и на улице, повседневно.

"Юдифь. Агра, иди во след мене!

Агра. Ох милостивая госпожа, страх таков на меня напал, что чуть сердце мое из утробы не выскочет..."

И хотя разыгрывались сцены на библейские, исторические темы, зрители связывали происходящее на сцене с жизнью, с той борьбой, что кипела в стенах Кремля. И не без основания.

Перед глазами Петра разыгрывались "потехи" не только на сцене. Его учитель дьяк Никита Зотов велел нарисовать на стенах картины из отечественной истории, где юный Петр видел "знатнейшие" города, здания, корабли... Здесь же развешивали немецкие потешные картинки – лубки.

Милославские пытались выселить подраставшего Петра из этого дворца. Это им не удалось. Но настал час, и на глазах Петра произошла подлинная трагедия; Артамон Матвеев пал от руки взбунтовавшихся стрельцов, пали и многие Нарышкины. А Иван Милославский руководил этим кровавым заговором в пользу Софьи, не раз игравшей до того цариц... На семь лет стала она правительницей государства.

Когда возмужавший Петр отправил ее в монастырь, то имя Милославских даже перестали упоминать, а бывший их дворец именовали Потешным. К тому времени стали воинами бывшие потешные, игравшие с Петром в батальные сражения. Им предстояли великие походы. Но театра Петр не забыл. По его указу для него построили здание на Красной площади.

В XVIII веке служил Потешный дворец резиденцией "главнокомандующего Москвы", находилась в нем Кремлевская экспедиция, ведавшая строительством. А значит, бывали тут Василий Баженов, Матвей Казаков, их ученики, застроившие Москву сотнями зданий. В XIX веке жил тут комендант, отчего дом звали Комендантским, а соседнюю башню Кремля и поныне так зовут.

Потешный дворец перестраивался не раз: утратил купола, изменен внутри. Но и теперь сохранилось много следов его блистательного наряда. Дом этот относится к немногим, пересчитываемым по пальцам, московским дворцам XVII века. "Здание сие в Москве вместе с теремами было одним из прекраснейших памятников гражданского зодчества в XVII столетии". Так считали век тому назад. Так полагают и теперь.

ИВАН ВЕЛИКИЙ

Иван Великий находится в сердцевине Кремля, а значит, в центре всей Москвы, возвышаясь над всем, что только есть, было и будет, потому что и впредь решено не строить в центре Москвы ничего выше, что могло бы умалить его значение. На протяжении веков делались попытки затмить Ивана Великого, но из этого ничего не получалось. То вмешивалась природа, и молния срезала дерзостный шпиль Меншиковой башни, попытавшейся подняться над Иваном Великим, то выходил указ, запрещавший строить колокольни выше купола древнего великана. Совсем недавно башню гостиницы "Россия", ставшей соседом Кремля, довели только до высоты восьмидесяти метров, и все по той же причине. Высота Ивана Великого 81 метр.

В отдалении от Боровицкого холма поднялись и строятся новые стометровые дома, будут, конечно, появляться и более высокие здания, но в центре Москвы Ивану Великому навсегда отводится роль главы, точно так же, как Кремлю всегда предназначается быть сердцем города.

Когда на Соборной площади в конце XV века лучшие зодчие Руси и Европы один за другим возводили на месте обветшавших стен, дворцов и храмов новые – масштабнее, величественнее, пришел черед и колокольни. Для новых главных соборов государства требовалась и новая звонница. Вот почему на месте старой зодчий Бон Фрязин заложил новую. Как повествует летопись: "...тогда же и другую церковь разобраша Иоанн святый Лествичник, иже под колоколом, созданную от великого же князя Ивана Даниловича (Калиты) в лето 6836 (1505 год), заложивша новую церковь Иоанн святый на старом месте".

За три года над Соборной площадью и всеми ее постройками поднялась колокольня – церковь высотой в 60 метров. Она была выше всех строений Кремля и Москвы. Шестьдесят метров – это высота двадцатиэтажного современного жилого дома. Можно представить себе, как гордилась Москва и ее народ, когда поднялся величавый столп, ставший символом независимости и могущества государства, способного возвести в своей столице столь грандиозное строение.

Тогда и стали называть колокольню Иваном Великим. Почему Иваном? Вернувшись из победоносного Псковского похода, Иван Калита заложил в 1329 году и в том же году соорудил колокольню – церковь в честь Иоанна Лествичника. Этот святой – тезка великого князя – считался его покровителем. На княжеских печатях Ивана Калиты мы можем увидеть изображение Иоанна Лествичника в рубище и с книгой в руках.

Иван III подобно своему предку Ивану Калите почитал Иоанна Лествичника и постарался в его честь соорудить пристойную колокольню. Ее звали Ивановской, или Иваном. За размеры народ окрестил его – Великим. Так в этом имени связалась воедино память о Иване Калите, Иване III и их покровителе Иоанне Лествичнике, которого чтили многие русские люди, названные в его честь Иваном...

Дошедшая до нас колокольня была начата одновременно со строительством нового Архангельского собора и закончена была одновременно с ним. Летописец в 1508 году мог с удовлетворением занести на страницы истории:

"...Того же лета совершиша церкви Святого архангела Михаила на площади и Иоанн святый, иже под колоколы, а мастер церквам Алевиз Новый, а колокольницы Бон Фрязин". Это вторая и последняя из дошедших до нас записей относительно рождения Ивана Великого.