Текст книги "Хождение в Москву"

Автор книги: Лев Колодный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Что это за звери? Те, что покрыты гривами, с тонкими хвостами, без сомнения, заморские львы. А те, что сидят напротив них, с тупоносыми мордами, по всей видимости, медведи, какие ходили некогда в московских лесах...

Над белокаменными башенками золотятся флажки, разворачиваемые ветром, как флюгеры. Выше над ними свисают золотые стрелки. Римские цифры заполнили черный круг циферблата часов. О них писатель Юрий Олеша сказал: "Правда, какое чудо башенные часы: кажется, кто-то плывет в лодке, взмахивая золотыми веслами".

Теперь – путь ввысь, огибая стены ствола, где расположился механизм часов. По дороге попадаются тросы гирь, путешествующих вверх и вниз в колодце башни. Со всех сторон в проемах колокольни висят разной величины бронзовые колокола. Самый большой зависает в центре, над головой. Тянутся между звонами тонкие тросы, приводимые в движение механизмом боя. Интересно взирать с этой башни на Кремль и на Москву.

Протягиваешь руку, и кажется, вот-вот возьмешь в руки яркий букет купола Василия Блаженного. Город лишается высоты, отдавая ее Спасской башне, он сжимается плотным кольцом вокруг нее, и все видится отсюда, как через бинокль, большим и близким.

Мы ждем, когда оживут колокола, а пока ходим вокруг Москвы. На башне словно на полюсе, где совершаешь кругосветное путешествие на месте, стоит только повернуться.

Прямо перед глазами на востоке Меншикова башня – улеглась вся розовой веткой на белом стволе высотного дома на Котельнической набережной.

Шаг – и перед глазами юг, Москва-река, за ней Шухова башня, новая вершина, стальной двадцатый век.

Еще поворот: Кремль весь на ладони, протянутой к тебе с золотыми гроздьями куполов, гирляндами красных зубцов и полушарием дворца, над которым реет флаг, просвечиваемый на солнце.

Вместе с этим шагом делают ход куранты, заполняя звоном башню. Это голос Кремля. Спасская башня звучит, как бронзовая труба, усиливая звуки, несущиеся с ее высоты над Москвой и миром.

Так, сопровождаемые музыкой колоколов, спускаемся вниз, чтобы выйти на стену и начать путь по стенам и башням Кремля.

Лестницы Спасской башни ведут в разные стороны, вверх и вниз, и каждая дорога открывает виды один краше другого. На том пути, что проложен по широкой стене в сторону Москвы-реки, первой встречается самая маленькая и самая непохожая на другие – Царская башня.

Она точно взлетела над стеной. Эту особенность отмечает С. П. Бартенев: "Единственная из всех кремлевских башен по своей форме и назначению. В сущности, это не башня, а каменный двухъярусный шатер, поставленный прямо на стену".

Зачем это было нужно?

Строители Кремля задали много загадок потомкам... На первом ярусе, проходя по стене, видим повисшие над головой крест-накрест деревянные, толстые, как бревна, перекладины. На них висели колокола. Крутая лестница ведет на второй ярус, и, поднявшись по ней, попадаю на крытую площадку, откуда открывается вид на Москву и Красную площадь.

Есть предание, что сюда поднимался Иван Грозный, чтобы смотреть на площадь, когда исполнялись его приговоры.

Быть может, и поднимался Иван Грозный, но только на другую башню этот каменный шатер построен после него, в XVII веке. На эту вряд ли поднимались цари как на смотровую площадку, потому что слишком тесно здесь: стою один и опасаюсь, как бы не упасть в проем лестницы. А двум-трем зрителям тут совсем неудобно. Конечно, прав С. П. Бартенев, который утверждает: "Прямое назначение башни было несомненно иное". Она построена там, где до нее имелась деревянная вышка с набатным колоколом. Был он и на этой – Царской башне. Звался – Спасский набат. По всей видимости, бил в него тот, кто дежурил на стене, откуда открывается вид на Зарядье, Китай-город, Замоскворечье. И что важно: не надо для этого было взбираться по высоким лестницам, тратить время – колокол находился под рукой...

А следующая, соседняя, башня, приземистая – Набатная. Название дает однозначный ответ о роли ее в ансамбле Кремля. В ней замечается некоторое сходство со Спасской башней, те же пропорции. Но она не столь высока, похожа на дозорную вышку.

Где ее набат? В колокольном проеме пусто. Висел тут колокол весом в 150 пудов, отлитый самим Иваном Моториным.

Этим колоколом в Кремль созвали разбушевавшийся народ в день грозного "чумного бунта". И за это Екатерина II приказала лишить колокол языка. Долго он висел безмолвный. Теперь его показывают как экспонат музея в Оружейной палате.

Только расстался с одной башней, как на пути встает другая Константино-Еленинская. Присмотревшись к ней, замечаешь следы заложенных в прошлом проездных ворот. До середины XVIII века тут проходили и проезжали в Кремль. Через эти ворота, они звались Тимофеевскими, уходили воины на поле Куликово.

– Следы устройства подъемного моста, рычагов мы нашли, зарисовали их и теперь представляем все так, что могли бы при надобности восстановить, рассказывает Алексей Васильевич Воробьев. – Средневековые укрепления давно снесены. Башня служит много лет как хозяйственное хранилище. В ней, между прочим, шесть этажей.

Отсюда, от Константино-Еленинской башни, получившей название от стоявшей здесь церкви, недалеко до угла, где стена, повинуясь течению Москвы-реки, поворачивает и идет вдоль берега.

Хотя мы движемся по широкой, ровной, каменной дороге, стена все время незаметно меняет свою высоту, подчиняясь рельефу крутого холма. На нем, как на пьедестале, воздвигнут Московский Кремль.

"Местоположение Московского Кремля на горе, омываемой двумя реками, было выгоднее, чем положение Миланского замка, лежащего на равнине, вдохновило его строителей, и они вложили в свое дело всю мудрость военных зодчих эпохи Возрождения, возросшей на упитанной кровью почве железного Рима. Правила, данные гениальным римским архитектором и инженером Витрувием, в целости применены были в кремлевских строениях", – пишет С. П. Бартенев в своей книге о Кремле. Зодчие, возводя Московский Кремль, использовали опыт строителей Миланского замка и других сооружений, черпая его из арсенала современной им и древней архитектуры.

Зубцы, напоминающие формой букву "М", видел я над стенами миланского замка Сфорца. Но наш Кремль намного больше и несравненно живописнее, потому что москвичи надстроили башни шатрами, колокольнями, отчего они сделались выше, стройнее, сказочнее, перестали походить на бастионы, какими первоначально были.

Все в Кремле тогда предусматривалось для защиты от врагов, все было так, как предписывал Витрувий. План – многоугольный, чтобы видеть с разных сторон неприятеля, расстояние между стрельницами не превышает дальности выстрела метательного орудия. Башни прерывают ход по стене. А сами они либо круглые, либо многоугольные, чтобы труднее было разрушить стенобитными машинами. А бывшие некогда рвы, заполненные водой, двойные и тройные стены на подступах к Кремлю, подъемные мосты, опускные решетки перед воротами, тайники – все это теперь можно только вообразить. Зубец на стене, так поражающий каждого, кто его видит впервые, служил тоже не для украшения, а обороны: из-за него можно было стрелять, укрывшись толщью кирпича.

Так вот, вспоминая о делах давно минувших дней и недавней работе реставраторов, доходим до угла, самого ответственного места крепости. Тут выросла башня, которую называют Беклемишевской и Москворецкой. Стоит она вблизи Москвы-реки, отсюда ее последнее имя. Бартенев пишет о ней так:

"Самая изящная по пропорциям. Своей красотой в общем впечатлении Кремля, в симфонии его архитектурных форм Беклемишева башня дает чарующее созвучие".

Такой гармоничной ее построили не сразу. Об этом стало известно недавно.

– Мое открытие, – с гордостью говорит Алексей Васильевич Воробьев. Подходя к углу, он оживляется, стремится объяснить непосвященному суть этого открытия, для чего привычно и бесстрашно становится на край стены. Глядя, куда он показывает рукой, вижу довольно отчетливые следы старой кладки на теле башни. По ним Воробьев и доказал, что Беклемишеву башню первоначально возвели метров на 10 ниже!

А когда к ней подошла, спустившись с холма, восточная стена, то оказалось, что башня "не держит угол". Вот тогда-то и надстроили ее.

Машикули – проемы для обстрела врага сверху вниз – появились намного выше прежних первоначальных, заложенных кирпичом. Воробьев мерил их: размеры одинаковы, ширина такая же, как у тех, что нависают на несколько метров выше.

Да, много раз приходилось измерять стены и башни Кремля Воробьеву, чтобы сделать такое открытие.

В начале века С. П. Бартенев, восхищаясь ее красотой, еще более поражен был тем, что за сотни лет она не подверглась капитальному ремонту, не знала "порух".

– Да, – говорит Воробьев, – непостижимо: нижняя часть, кладка XV века, великолепно сохранилась, тогда как более поздняя, XVII века, верхняя часть выветрилась, появились "съедины", выбоины в кулак. Старый раствор и кирпичи XV века отдали реставраторы для анализа в лабораторию. Что он покажет?

И последнее. Почему башня называлась Беклемишевой? Возле нее стоял прежде двор боярина Василия Беклемишева. За "его высокоумие" срубил ему буйную голову его тезка – князь Василий Иванович...

Башня стоит под обрывом, на сильном ветру. Она несколько наклонилась, хотя падающей ее никак не назовешь. "Простоять же может, – как утверждает С. П. Бартенев, – неопределенное число лет".

Южная стена Кремля идет вдоль берега Москвы-реки, образуя вместе с ней единый неприступный рубеж. Вода была еще одной преградой врагу. Вот почему зубцы Кремля с этой стороны опускаются довольно низко к земле. Но башен на прибрежном участке много, они стоят близко друг от друга: ведь отсюда Кремлю грозила самая большая опасность, когда нападали на Москву прокравшиеся к городу татары. В стратегическом отношении южная стена наиглавнейшая, поэтому ее и возвели первой.

Вслед за Москворецкой башней нас поджидает другая – Петровская. В отличие от всех у нее восьмигранный верх, венчающий эту четырехэтажную постройку. "В общем, Петровская башня, – как отмечает С. П. Бартенев, носит характер какой-то старозаветности". Она башня-воин, башня-сторож. Была еще одна роль. На втором ее ярусе прежде находилась церковь митрополита Петра, относившаяся к стоявшему рядом подворью Угрешского монастыря. Поэтому называли башню также Угрешской и просто – Безымянной.

Когда Кремль в 1612 году захватили интервенты, наступавшее на него ополчение пушечной пальбой разрушило башню. В описи середины XVIII века есть такая запись: "...первая глухая башня, в которой церковь Петра митрополита. В ней своды крепки и кровля на ней есть". Значит, к тому времени ее восстановили. Через двести лет, в 1812 году, Петровская башня взлетела в воздух во время взрыва Кремля при отступлении французов. И вновь ее возродили.

У москворецкой стены и ее башен история самая драматическая. Уничтожалась огнем и взрывами не только Петровская башня...

Пройдем к следующей – Второй Безымянной. Тут совсем другая картина. "Соразмеренность ее частей и архитектурной обработки придает ей вид приветливости, спокойствия", – пишет историк. Прежде была она проезжей, о воротах есть упоминание в описи 1701 года, где говорится, что у башни "проезжие ворота, но заделаны тесом, из башни опущена железная решетка". В нижнем этаже здесь находилась кузница, очевидно, у въезда в Кремль можно было подковать лошадей.

Шатер Второй Безымянной покрыт черепицей. Это довольно старая черепица, во время последней реставрации ее удалось сохранить.

А на соседней Первой Безымянной башне над шатром видна более светлая зеленая черепица подмосковного Кучинского комбината, выполнившего недавно кремлевский заказ. У нее, в отличие от соседки, вид угрюмый, нелюдимый, тут не заботились об украшениях: башня рядовая, как солдат. Впрочем, и она внушительная, в палатах здесь хранился порох. Когда в 1547 году загорелась одна из церквей на Арбате, случившаяся тогда буря быстро разнесла огонь по деревянному городу и перебросила его через стены Кремля, которые перед этим врагом бывали бессильны, – произошел небывалой силы пожар. "И бысть буря велика и потече огонь", – гласит старая хроника. Кремль пылал костром, гибли здания и люди. Митрополита Макария, безуспешно пытавшегося молитвой смирить огонь и отбивавшего поклоны в Успенском соборе, с трудом удалось вывести оттуда потайным ходом к Москве-реке... Первая Безымянная башня в те страшные часы взорвалась, осыпав берега кирпичом.

Спустя двести лет башню снесли до основания. И опять отстроили.

В 1812 году ей в третий раз не повезло от взрыва французов. Возвели башню заново, но только сместили на тридцать с лишним метров ближе к Тайницкой башне. Она по времени появления на свет – башня № 1. С нее в 1485 году начался счет кирпичных кремлевских башен. Тайницкая выдвигается от зубчатой стены вперёд, ближе к воде.

За долгую историю у этого стража Кремля было много разных названий Потайницкая, Водяные ворота, Чешковы, Шешковы, Чушковы ворота. В XV веке вблизи стоял двор Чешка, боярина Даниила Галицкого, отсюда три последних названия, а Водяные и Тайницкие потому, что был здесь древний колодец-тайник.

Через Тайницкую башню также можно было войти и Кремль. Заложенная кирпичом арка проезда видна у подножия ворот, которые словно сидят над водой, охраняя источник. С. П. Бартеневу они напоминали старую мельницу у глубокого омута. Сход к воде в этом месте менее крутой. Полагают, что еще во времена Юрия Долгорукого, когда заложили первый деревянный Кремль, тут были проездные ворота с башней. Была здесь башня и когда появился белокаменный Кремль Дмитрия Донского.

Тайницкая башня большая, она имела не только проезд, но часы и колокол.

Часовщик жил прямо на ней, соорудив наверху две деревянные избы. Как рассказывает опись 1647 года: "А на башне чулан деревянный, а в чулане часы. На той же башне две избы поставлены деревянные. А сказал часовой мастер, что он поставил те избы на свои деньги и поставил не бив челом, без указу". То есть соорудил избы, не получив официального разрешения. Жилось часовщику туго, кровля изб тогда обвалилась. "Везде идет теча", констатирует опись. Часовщик по имени Митька Потапов оставил след в истории, подав челобитную царю Алексею Михайловичу, моля его о денежном жалованье и выдаче сукна, "чтобы мне холопу твоему, – писал бедолага, – в конец не погибнуть и голодною смертью не умереть и твоей царской службы не отбыть".

По всей видимости, в середине XVII века обветшавшую башню снесли и возвели вновь: есть упоминание за 1687 год, что "делана она вновь". В XVIII веке Тайницкую башню снова разобрали. Это произошло, когда снесли большую часть южной стены Кремля и башни, предполагая на их месте соорудить величественный сход к реке, который шел бы от Екатерининского дворца, о драматической истории которого мы уже рассказывали.

Когда строительство приостановилось, снесенные башни и стену выложили вновь.

В новом испытании, выпавшем Кремлю в 1812 году, Тайницкая башня, к счастью, уцелела. Стоит она, поднявшись пятью ярусами с шатром на 38,4 метра. Да и все башни на москворецкой стороне, хотя и кажутся малышами, имеют примерно по тридцать метров.

Еще одна на южной стене большая – Благовещенская башня. И здесь был проезд, "портомойные ворота". Через них выходили к реке мыть белье. Название башни происходит от стоявшей рядом церкви Благовещения, и сама башня одно время была ее приделом и колокольней. Висело на ней семь колоколов. Все это появилось в более позднее время, когда Кремль утратил свою роль городской крепости. В XVI веке при Иване Грозном в башне находилась тюрьма, где, по преданию, произошло чудо: одному из узников явилась Богоматерь с благой вестью, надоумив его подать челобитную царю. После этого стали приходить сюда богомольцы, появилась церковь Благовещения.

А последней у реки стоит в углу Кремля Водовзводная башня, вошедшая в историю строительством первого в Москве водопровода.

Как всякая угловая башня, она значительно выше, наряднее, больше остальных глухих и проездных. Достаточно сказать, что высота ее до звезды 57,7 метра, то есть почти в два раза выше.

"Водовзводная башня представляет собой цельное, вполне законченное произведение, ее пропорции прекрасны, архитектурная обработка богата и вместе с тем умеренна", – характеризует эту кремлевскую вершину С. П. Бартенев, заметивший также, что по своему виду, архитектурной отделке она более всех "итальянская", похожа на башни Сьены и Флоренции.

Стоит Водовзводная башня почти у самой реки, внизу Боровицкого холма, в том месте, где впадает в Москву-реку огибающая Кремль Неглинка, ныне спрятанная в трубу, под землю. Можно представить первоначальный характер местности, о которой Петр I сказал, что ее "натура зело укрепила". Две реки и холм делали крепость неприступной. В этом месте также отрыли колодец, построили над ним башню.

А название – Водовзводная – вот откуда. В 1663 году появилась в ней водовзводная машина. Башня служила как водонапорная станция. Механизмы накачивали воду из колодца вверх, где находился выложенный свинцом водоем. Отсюда по свинцовым трубам самотеком вода поступала в Кремлевский дворец на вершине холма. Стоила "водовзводная" заморская машина несколько бочонков золота. Служил первый кремлевский водопровод до пожара 1737 года...

Спустя тридцать пять лет архитектор Василий Баженов доносил, что "кремлевская Водовзводная башня грозит падением, ибо из замка оной выпало несколько кирпичей". Но он несколько сгустил краски, потому что другая комиссия, обследовавшая башню через двадцать лет, сообщала: "...опасности никакой не предвидится, а только за нужное почитаем стену снизу поправить".

Все же башня, по всей видимости, сильно обветшала. Поэтому, хотя она и стояла вопреки прогнозам, ее разобрали и в 1807 году выложили заново. Через пять лет от нее осталась груда кирпичей. Как птица Феникс, Водовзводная башня восстала из пепла. Так восстал из пепла весь Кремль, опаленный огнем войны 1812 года.

Обращаясь к Кремлю, пережившему величайшие невзгоды в Отечественной войне, Михаил Лермонтов восклицал:

Ты жив!.. Ты жив, и каждый камень твой

Заветное преданье поколений.

Бывало, я у башни угловой

Сижу в тени, и солнца луч осенний

Играет с мохом в трещине сырой...

По этим строкам отчетливо видишь угловую башню, какой она была в начале XIX века, когда Москва-река не имела нынешней каменной одежды и можно было посидеть на ее зеленом берегу.

В очерке о Москве поэт еще раз описывает угловую башню, и тут нет сомнения, что речь идет о Водовзводной:

"На западе, за длинной башней, где живут и могут жить одни ласточки (ибо она, будучи построена после французов, не имеет внутри ни потолков, ни лестниц, и стены ее расперты крестообразно поставленными брусьями), возвышаются арки Каменного моста..."

Заходим в эту трижды рожденную башню, где, конечно, не осталось ничего древнего: камням этим менее двух веков. Вместо "водовзводной" машины вижу трансформаторную будку: ток поступает к поднятой в небо рубиновой звезде.

Чтобы обогнуть Боровицкий холм и продолжить кремлевскую стену вдоль берега другой реки – Неглинной, строителям пришлось вблизи друг от друга соорудить две угловые башни, охраняющие юго-западный выступ крепости. Угловые башни эти стоят рядом – мощные, большие и высокие. Вот почему мы, пройдя несколько десятков метров от Водовзводной башни, подходим к такой же важной, как она, другой звездной башне – Боровицкой.

И она имела разные названия. Царским указом Алексея Михайловича велено было звать ее Предтеченской. Но даже царский указ не был в силах вытравить из сознания москвичей первоначальное название, восходящее к глубокой древности, ко времени сооружения первых крепостных стен и башен. Неизвестно почему, но строитель Боровицкой башни соорудил ее непохожей на все остальные угловые, проездные и глухие башни. Эта кремлевская стрельница выложена по плану ступенчатой пирамиды. Над ее нижним прямоугольным главным массивом поднимаются один другого меньше еще три такой же формы объема.

Эта особенность бросилась в глаза известному ученому и путешественнику Александру Гумбольдту, посетившему Москву в 1829 году. Тогда он писал: "Характер московской архитектуры непостижим. Громкие слова – византийский, греческий совсем его не определяют... В Москве имеются башни наподобие ступенчатых пирамид, как в Индии и на Яве".

Такой ступенчатой пирамидой и есть Боровицкая башня, у которой в европейской архитектуре нет даже близких родственников. "Самая своеобразная башня Кремля", – так говорит о ней С. П. Бартенев. Когда русские мастера сооружали в Казани Кремль, то одну из башен, ту, что называется именем царицы Сююмбеки, выстроили наподобие кремлевской Боровицкой, в форме ступенчатой пирамиды. Эта башня стала символом Казани.

А в нашем веке архитектор А. В. Щусев строил Казанский вокзал и украсил его высокой башней, такой же, как Казанская Сююмбека.

Входишь в Боровицкую башню и попадаешь в просторный дом: восемь этажей с глубокими вместительными подвалами. На нижних этажах – залитые светом побеленные палаты. Заходим в одну, потом поднимаемся в другую. Даже в сумрачный день в ней светло, потому что она – двусветная, лучи попадают через два яруса окон. Всё – стены, потолки, пол – блестит новизной. Эти палаты после реставрации.

От Боровицких ворот ныне дорога ведет в Большой Кремлевский дворец, а прежде – к стоявшей на его месте древней княжеской, а затем царской усадьбе. Боровицкие ворота – древняя дверь Кремля, она служила удобным выходом к реке, куда ходили за водой. Примыкали ворота к Житному и Конюшенному дворам, этим и определялась их главная роль – служить для хозяйственных надобностей. Пользовались в древности ими для неофициальных выездов, когда надо было проехать без шума и огласки. Так однажды воспользовался ими князь Василий Иванович, заболев "в дороге и поиде во врата Боровицкие".

Звали также ворота Чертольскими, потому что находились они у оврагов, буераков Чертолья. Были, как свидетельствуют документы, когда-то у этой башни свои "воротники". Перед ней находился несохранившийся Боровицкий мост через Неглинку. Но вообще-то об этой башне сохранилось мало исторических записей, потому что, как уже говорилось, в древние века служила она для хозяйственных надобностей.

При недавней реставрации расчистили и восстановили подвальные палаты, которые в прошлом веке засыпали было щебнем и разрушили при прокладке газовых труб, о чем очень сокрушались ревнители старины, а С. П. Бартенев с горечью отмечал: "И этот единственный в мире памятник зодчества не избег искажений и разрушений".

Восстановили и белокаменные украшения над воротами, щит с древним гербом Москвы. Теперь через эти ворота въезжают в Кремль автомобили, а над ними парит всадник на вздыбленном коне, поражающий дракона...

В наш век Боровицкие ворота стали главными. Через них въезжают в Кремль высокие гости Москвы, прибывающие в столицу со Внуковского аэродрома. Этим путем проследовали в Кремль первые советские космонавты.

От Боровицких ворот стена высоко поднимается над землей, над берегом текущей в трубе под землей Неглинки. С этой стороны к стене примыкают многие кремлевские постройки. В углу – Оружейная палата, давшая современное название невысокой Оружейной башне. Она стоит на прибрежном холме, в ней четыре яруса, и поэтому она совсем невысокая. Прежде называлась Конюшенной – по стоявшим здесь конюшням. Эта башня также была проездной. Поскольку стоит она на высоком сухом месте, то лучше других сохранилась. В XVII веке, когда многие башни обветшали, о ней в описи сказано, что она "вся цела".

Ее соседка по стене получила название Комендантской, потому что в здании рядом с ней – Потешном дворце – одно время жил московский комендант; эта башня повыше. Основание ее расположено на уровне Неглинки, поэтому от вод реки ей многое доставалось. "Все своды сыплютца и на башне все худо и лестницы худы", – гласит опись середины XVII века. Запруженная вода высоко поднималась и просачивалась в подстенье башен, причиняя им много бед. Пришлось поэтому от Боровицких ворот и далее вдоль Неглинки подпереть стену контрфорсами, поэтому стена здесь утратила прямизну, она утолщается к основанию. И так до Троицких ворот, до самой массивной башни Московского Кремля.

Ее громада лучше всего ощущается, когда смотришь на нее от подножия в Александровском саду, стоя под мостом, переброшенным между Троицкой и Кутафьей башнями. От земли ввысь поднимается горой кирпичный колосс. Толщу стен прорезают несимметричные окна, в верхнем ярусе их насчитывается шесть. И хотя башня украшена вверху белокаменными столбиками, фигурками, арками наподобие Спасской башни, она до сих пор не утратила своей средневековой суровости. Высота от подножия до звезды 80 метров. На один метр ниже Ивана Великого, на девять метров выше Спасской башни.

Строилась Троицкая наподобие Спасской, также с размахом. Когда входишь в эту гигантскую башню, то попадаешь, как и там, в многоэтажный дом. Только этот – обитаем. Сюда на службу приходят с трубами, кларнетами, саксофонами музыканты. В башне полно звуков, как в оркестровой яме театра. Ярусы бывшей стрельницы служат для работы известному образцово-показательному духовому оркестру, исполнение которого знают многие гости Кремля, радиослушатели. В Троицкую башню приходят известные композиторы, чтобы прослушать новые произведения, дать им путевку в жизнь.

В этой же башне расположен пульт управления московских звезд. Щит, похожий на те, которые бывают на электростанциях. Пять рубильников. Пять вольтметров, на которых видишь одно и то же напряжение – 80 вольт. Оно постоянно поддерживается автотрансформаторами. Пять красных сигнальных огней. Пять – потому что у Кремля пять рубиновых звезд. Горят они ночью и днем, в любую погоду. Накануне праздников, два раза в год, перед Первомаем и Октябрем, лампы звезд меняют. Тогда верхолазы поднимают в небо большие стеклянные колбы-лампы накаливания на пять тысяч ватт. Звезды горят красным огнем.

Троицкая башня стала заключительным аккордом в торжественной красно-белой архитектурной симфонии Московского Кремля. Выйдя на ее верхнюю площадку, попадаем в мир белокаменных изваяний. Как и на Спасской башне, сидят тут друг против друга, присев на задние лапы, существа, похожие на медведей.

Над этой сказочной потешной площадкой устремился в небо шатер, а под ним – звонница, в свое время оглашавшая окрестности колокольным звоном.

Было тут множество колоколов, а также огромные куранты, часы. Известны они с 1585 года. Ставились они не один раз на разных ярусах, все более увеличиваясь в размерах и все более совершенствуясь так, чтобы их удобнее было видеть и со стороны города, и со стороны Кремля.

Получил в 1682 году часовщик Данилов приказ – соорудить часы такие же, "каковы у великого государя на сенях и перечасье и боевой колокол".

Чтобы выполнить такой приказ, запросил часовщик ни много ни мало пятьдесят пудов железа, кузнечные снасти и шесть кузнецов. Они довольно быстро соорудили часовой механизм, а старые часы увезли из Кремля в село Преображенское, в царский дворец.

Но спустя четыре года пришлось делать новые часы – старые плохо были видны. Сохранилось любопытное донесение часовщика, которому поручалось изготовить новые часы в 1686 году:

"Построена Тайницкая башня против (то есть по образцу) Спасской башни и на Спасской башне часовой круг поставлен в первом нижнем поясе, но если так же сделать тот круг, из хором великих государей чрез сушило не будет виден, так же и вдаль за всякими палатными строениями будет не виден же".

Часовщик Андриянко Данилов сделал тогда часы с двумя циферблатами длиной в 2 и 1/4 аршина и шириной в 2 и 1/2 аршина и с высотой "как размер укажет". Служили они до тех пор, пока Петр I не заказал иноземные в Амстердаме и для Троицкой башни, и для Спасской.

Когда пришла пора ремонтировать эти часы, то обер-мастер из Петербурга нашел при них 26 колоколов! Чтобы играла часовая музыка, их тем не менее оказалось мало. Требовалось еще восемь. Недостатка тогда в этом не было, потому что на Пушечном дворе в Москве имелось 600 (!) колоколов, собранных в свое время по указу Петра со всей России для переливания на пушки.

Как видим, почитались Троицкие ворота за вторые главные в Кремле. Среди колоколов висел отлитый Федором Моториным, большой, "боевой". Когда в 1737 году произошел пожар, то от огня все колокола попадали, а тяжелый моторинский при этом проломил свод...

Часовая машина закончила свое существование на этой башне в XIX веке: после 1812 года ее так и не починили, а колокола перешли курантам нового Большого Кремлевского дворца... Но и сейчас, входя в Троицкие ворота, можно узнать время по небольшим башенным часам, установленным в круге над воротами...

Перед этими воротами Москва встречала избранного на царство Бориса Годунова. Отсюда выходили навстречу с триумфом возвращавшемуся в столицу из долгого плена несгибаемому Филарету. Через Троицкие ворота въехал в Кремль недолго торжествовавший Наполеон, чтобы через месяц с небольшим поспешно покинуть горевшую, но несломленную Москву.

В наши дни Троицкие ворота стали пешеходными: по ним с утра до вечера стремятся в Кремль люди всей земли... Они ступают по мосту, переброшенному к Троицким воротам от Кутафьей башни.

Как утверждали, название Кутафьей башни происходит от слова кутафья, что значит неуклюжая, неказистая. Но у слова кут есть, как свидетельствует словарь В. Даля, еще одно значение – угол, отсюда – закуток. Башня стояла в стороне от Кремля, поэтому и прозвали ее Кутафьей. А неуклюжей, неказистой вряд ли она казалась.

В древности перед проездными башнями Кремля выстроили дополнительные укрепления – предмостные башни; они стояли у реки или перед рвом, заполненным водой. Со временем рвы засыпали. Неглинку спрятали в трубу. Сохранился только один мост и одна только предмостная башня – Кутафья.

Над ней единственной не построили шатра, более того, даже появившийся позже свод разобрали, так что стоит теперь она ничем не прикрытая.

– А была когда-то похожей на другие кремлевские башни, – утверждает Алексей Васильевич Воробьев, показывая мне свои рисунки, где Кутафья башня изображена с крышей, с двурогими кремлевскими зубцами, гораздо выше, чем сейчас, с решетками по бокам, которые опускались перед врагом, попадавшим в нее, как в каменный мешок, в ловушку...

Кутафья башня, оказывается, в свое время была похожей на свою соседку – Троицкую, до того как последнюю надстроили в XVII веке. Это подтверждает средневековый Сигизмундов план, об этом же свидетельствуют последние обследования А. В. Воробьева.