Текст книги "Том 3(2). Историческое подготовление Октября. От Октября до Бреста"

Автор книги: Лев Троцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

Ход мирных переговоров

(Правительственное сообщение)

На конференции присутствуют представители Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии.

Гинденбург^* и Гольцендорф^* поручили ведение переговоров главнокомандующему восточным фронтом Леопольду Баварскому^*, который, в свою очередь, поручил ведение переговоров своему начальнику штаба генералу Гофману. Такие же полномочия от верховного командования имеются и у остальных делегатов. Делегация противников исключительно военная. Наши делегаты начали с декларации о целях мира, в интересах которого предлагается перемирие. Делегаты противной стороны отвечали, что это дело политиков, между тем как они, люди военные, уполномочены говорить только о военных условиях перемирия и поэтому ничего не могут прибавить к известным заявлениям Чернина и Кюльмана. Наши делегаты запротоколили это уклончивое заявление и внесли предложение о немедленном обращении всех воюющих стран, в том числе и Германии с ее союзниками, к государствам, на конференции не представленным, с предложением принять участие в составлении условий перемирия на всех фронтах. На это противная сторона опять ответила уклончиво, что не имеет соответственных полномочий. Наша делегация предложила противной стороне обратиться к своим правительствам за соответствующими полномочиями. Предложение это было принято, но ответа до 4 часов утра 22-го русской делегации не сообщали. Наши представители внесли проект перемирия на всех фронтах, выработанный нашими военными экспертами. Главными пунктами этого предложения было, во-первых, запрещение переброски войск с нашего фронта на фронт наших союзников и, во-вторых, очищение немцами островов Моонзунда. Противная сторона внесла свой проект перемирия на фронтах, от Балтийского моря до Черного. Предложение немцев рассматривается сейчас нашими военными экспертами, с утра будет продолжение переговоров. Наши требования: 1) очищение островов Моонзунда и 2) непереброска войск на другие фронты, – делегаты противников объявили для себя неприемлемыми и высказались в том смысле, что такие требования могли бы быть предъявлены только разбитой стране. В ответ на категорические указания наших уполномоченных, что для нас дело идет о перемирии на всех фронтах в целях установления всеобщего демократического мира на известных основах, формулированных Всероссийским Съездом Советов, делегаты противной стороны снова уклончиво заявили о недопустимости для них такой постановки вопроса, ибо они в настоящий момент уполномочены вести переговоры о перемирии только с русской делегацией, так как делегации союзников России на конференции нет. На это наши делегаты еще раз ответили им, что нашей задачей является привлечение к переговорам правительств всех воюющих стран в целях обеспечения всеобщего мира. Запротоколив все уклончивые ответы противников, наша делегация, как уже сказано, предложила нашим военным экспертам обсудить с чисто-военной точки зрения предложенные противной стороной пункты перемирия и указать, какие потребовались бы в них изменения с точки зрения интересов армии и флотов, расположенных на линии Черное море – Балтика.

Первым пунктом поставленных противной стороной на обсуждение условий является срок перемирия, который был ими первоначально намечен в 14 дней, начиная с 8 декабря нового стиля. После переговоров они удлинили срок до 28 дней, с автоматическим продлением его при отсутствии отказа, заявляемого за 7 дней до истечения, начиная с 10 декабря, если наша делегация из Бреста выедет завтра; если же позже, то соответственно передвигается и срок. Впредь до начала официального перемирия должно быть установлено приостановление военных действий.

С самого же начала наши делегаты заявили, что настаивают на точном ведении протоколов, которые считают себя вправе публиковать полностью. Протокол так же, как и все заседания, ведется, с нашей стороны, на русском, а с их стороны – на немецком языках. Создана редакционная комиссия, которая после каждого заседания сверяет оба протокола. С нашей стороны предъявлено требование назначить следующее свидание уполномоченных на русской территории и объявить недельный перерыв переговоров с тем, чтобы делегация могла вернуться.

В переговорах участвовали, таким образом, представители всех враждебных нам государств. Из союзных государств на переговорах не было представлено, кроме России, ни одного.

Союзные народы должны знать, что переговоры начались и что они будут продолжаться независимо от поведения нынешней союзной дипломатии. В этих переговорах, где русская делегация отстаивает условия всеобщего демократического мира, дело идет о судьбе всех народов, в том числе и тех воюющих народов, дипломатия которых сейчас остается в стороне от переговоров.

Союзные народы, их парламенты, и в первую голову их социалистические партии должны сами немедленно решить, совместимо ли такое поведение союзной дипломатии с интересами союзных народов. Отстаивая в переговорах интересы союзных народов, русское правительство одним из главных условий перемирия поставило непереброску армий с восточного фронта на западный. Перемирие не может и не будет содействием одному милитаризму против другого. Но интересы союзных народов могут быть с успехом защищены лишь в той мере, в какой сами союзные народы захотят и сумеют принять участие в переговорах и проявить свою волю к немедленному перемирию и демократическому миру. Что касается русского народа, то он в лице Всероссийского Съезда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, как и Всероссийского Съезда Крестьянских Депутатов, дал Совету Народных Комиссаров ясный и определенный наказ, который русское правительство и будет проводить в дальнейших переговорах, надеясь на поддержку трудящихся масс Европы против тех препятствий, какие воздвигаются буржуазией на пути мира и братства народов.

22 ноября, 10 часов утра.

"Известия" N 233, 23 ноября 1917 г.

Обращение Народного Комиссара по иностранным делам

(К сведению послов)

К сведению г.г. послов Великобритании, Франции, Америки, Италии, Китая, Японии и г.г. послов Румынии, Бельгии и Сербии.

Переговоры, открытые между делегатами Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии, с одной стороны, и делегатами России – с другой, прерваны по инициативе нашей делегации на одну неделю, чтобы дать возможность в течение этого времени информировать народы и правительства союзных стран о самом факте переговоров, об их направлении.

Со стороны России предложено:

1) объявить, что предполагаемое перемирие имеет своей задачей мир на демократических началах, как это формулировано в манифесте Всероссийского Съезда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов; 2) перемирие обусловить обязательством не перебрасывать войск с одного фронта на другой и 3) очистить острова Моонзунда.

По вопросу о целях войны делегаты противной стороны уклонились от определенного ответа, ссылаясь на то, что им поручено исключительно регулировать военную сторону перемирия. Равным образом и по вопросу о всеобщем перемирии делегаты противной стороны сослались на отсутствие у них полномочий для постановки вопроса о перемирии со странами, делегаты которых не участвуют в переговорах.

Со своей стороны, делегаты противной стороны предложили условия перемирия на фронте от Балтики до Черного моря, причем срок этого перемирия предположен в 28 дней. В то же время делегаты противной стороны обязались передать своим правительствам предложение русской делегации о немедленном обращении ко всем воюющим странам, т.-е. ко всем союзным странам, кроме России, с предложением участия в переговорах.

Ввиду несогласия нашей делегации подписать на данной стадии переговоров формальное перемирие, снова установлено на неделю приостановление военных действий и на тот же срок приостановлены переговоры о перемирии.

Таким образом, между первым декретом Советской власти о мире (26 октября ст. ст.) и между моментом предстоящего возобновления мирных переговоров (29 ноября ст. ст.) пролегает срок свыше месяца. Этот срок представляется даже при нынешних расстроенных средствах международного сообщения совершенно достаточным для того, чтобы дать возможность правительствам союзных стран определить свое отношение к мирным переговорам, т.-е. свою готовность или свой отказ принять участие в переговорах о перемирии и мире и, – в случае отказа, – открыто перед лицом всего человечества заявить ясно, точно и определенно, во имя каких целей народы Европы должны истекать кровью в течение четвертого года войны.

Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

"Известия" N 234, 24 ноября 1917 г.

Борьба за мир

К мирным переговорам

После недельного перерыва русская делегация снова выехала в Брест-Литовск для продолжения переговоров о перемирии. Если перемирие будет подписано, русская делегация имеет полномочия приступить к переговорам о мире.

Перемирие получает в настоящее время сепаратный характер, так как с нашей стороны оно заключается только армиями России и Румынии. Ответственность за сепаратный характер перемирия падает целиком на те правительства, которые отказались до сих пор предъявить свои условия перемирия и мира, которые продолжают скрывать от своих и чужих народов те цели, во имя которых должна продолжаться война.

Никаких насильственных аннексий! Судьба народов, их хозяйства, их государства, их культуры не должна решаться силою штыков. Только свободная воля самого народа должна определять его принадлежность к тому или другому государственному целому или его государственную независимость. Все народы, которые чувствуют или сознают себя угнетенными, должны получить возможность свободно высказаться путем референдума о своей дальнейшей судьбе. Беженцы должны быть для референдума возвращены, чужие войска удалены. Этот принцип распространяется на земли всех воюющих стран, на метрополии, как и на колонии.

Области, особенно жестоко пострадавшие от ужасов войны, должны быть вознаграждены из международного фонда, составленного путем обложения капиталистических классов всех воюющих стран, ибо на капиталистические классы падает целиком ответственность за эту войну.

Таковы те начала, которые Совет Народных Комиссаров кладет в основу мирных переговоров. Эти начала честного демократического мира народов могут быть с необходимой полнотой осуществлены только при условии решительной и мужественной борьбы рабочих масс всех стран против своих империалистов и аннексионистов.

Сепаратное перемирие не есть еще сепаратный мир. Но оно означает опасность сепаратного мира. Предупредить эту опасность могут только сами народы.

Рабочий класс союзных с Россией стран призван теперь историей бросить всю свою силу на чашу весов, чтобы обеспечить участие в мирных переговорах действительных уполномоченных народами представителей Франции, Италии, Великобритании и всех остальных союзных стран.

Не менее высоким долгом пролетариата Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции является создание таких условий, которые обеспечили бы действительное, а не словесное только, признание начал демократического мира представителями этих стран.

В тех переговорах, которые ведутся, Совет Народных Комиссаров не считает себя связанным ни одним из старых договоров, в которых закреплены хищнические домогательства капиталистических классов. Сейчас пробил час, когда сами народы должны подписать договор, основанный на общем сотрудничестве и взаимном уважении. Для социалистических партий наступил час провести в жизнь великий клич, возвещенный 70 лет тому назад:

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

"Известия" N 240, 30 ноября 1917 г.

Приказ по Народному Комиссариату иностранных дел

Бывший посол в Лондоне Набоков и бывший посол в Токио Крупенский привлекаются к уголовной ответственности за распространение заведомо ложных сведений о ходе переговоров о перемирии^* с целью оказания содействия русским и иностранным империалистам – врагам народа. В случае отказа их предстать перед революционным трибуналом, имущество их, находящееся внутри страны, будет немедленно конфисковано.

Народный Комиссар по иностранным делам Л. Троцкий.

"Известия" N 243, 3 декабря 1917 г.

Доклад на заседании Всероссийского Съезда Крестьянских Депутатов о ходе мирных переговоров

(3 декабря)

Мне вспоминаются сентябрьские и октябрьские дни, когда к нам явились представители окопной массы, повторявшие одни и те же слова, которые выражали чувства миллионов людей. Они спрашивали: "Где путь к окончанию бойни, где выход?". Мы ждали его от революции. Царя сменили Милюков – Гучков; коалиционное министерство дало нам наступление 18 июня, в результате которого обещано приближение мира. Это привело к дезорганизации армии. Чем же новый порядок отличается от старого? На основе старых договоров старые генералы гонят русскую армию в наступление. Из наступления 18 июня вышло отступление, из последнего выросла смертная казнь, Корниловский мятеж, террор имущих классов над трудовым народом, ознаменовавший последние месяцы правления Керенского. Война, товарищи, велась на истощение, но одна армия, истощавшая другую, истощала вместе с тем и себя. Окопные делегаты говорили нам: берегитесь, ибо чаша терпения нашей армии полна. Солдаты дождутся первого снега и затем, бросив окопы, направятся в тыл. И мы, товарищи, предвидели картину этого стихийного отступления: солдаты, измученные голодом, с сердцем, пораженным безнадежностью, бросятся на наш расстроенный транспорт; люди будут бить друг друга в припадке голодного отчаяния. Поножовщина, резня, столкновение с гражданами. Все делегаты, кроме армейских комитетов первого избрания, говорили: лопнет струна и своими концами погубит и нас на фронте, и вас в тылу. Под влиянием этого мы предприняли без Учредительного Собрания, которое враги народа хотели сорвать, шаги к миру. Мы предвосхитили его волю, мы сказали: воля народа ясна из наказов, идущих от армии и низов крестьянства. Мы хорошо различали народ от кулаков, захвативших монополию представительства народной мысли и воли.

Под влиянием этих же событий, Петроградский Совет нашел в себе силу и решимость поднять знамя восстания, 9/10 заслуги которого принадлежат вам, окопники, и крестьянам, бравшим помещичью землю в свои руки, не дожидаясь Учредительного Собрания. Голос окопов, голос крестьянской бедноты, которую 8 месяцев морочили землею, направлял наши шаги. Как только мы взяли власть, нашим первым словом был декрет о мире. Через головы всех дипломатических канцелярий мы объявили желание народа. Если этот декрет не привел к немедленным практическим шагам, то это вина Керенского и Каледина, которые пытались взять Петроград, вина армейских комитетов, посылавших нам телеграммы, где говорилось, что декрет – преступление, и что он будет отвергнут всей армией. Мы не боялись верхушек армейских организаций, находившихся под духовным ярмом буржуазии. Под этой тонкой скорлупой мы видели толщу трудового народа, не знавшего другого желания, кроме мира. Правые эсеры и меньшевики обвиняли нас в том, что мы не пытались войти в соглашение с союзниками. Тайные документы показали, как отвечали союзники на учтивые мирные предложения коалиционного правительства. Союзники давали нам деньги, но только для войны; деньги возвращались натурой, и можно высчитать, сколько фунтов стерлингов или долларов платили союзники за каждую солдатскую голову. При наступлении приходило больше денег, при желании мира мошна туго затягивалась. Правительство коалиции, прикованное золотою цепью к союзному капиталу, писало Ллойд-Джорджу в то время, когда низы требовали мира: "Не беспокойтесь, это – временное замешательство с кучкой крайней оппозиции. Мы ее сломим и еще туже натянем узду дисциплины". Когда мы требовали опубликования тайных договоров, нам отвечали, что это демагогия, и что мы сами не осмелимся их опубликовать. И вот мы, бывшие маленькой оппозиционной партией, став у власти и получив ключи от шкафов, приводим в исполнение свое обещание. Ведь русские солдаты, видя пять трупов, знали, что, может быть, один погиб за независимость русского народа, а четыре – за барыши лондонской биржи. Нас пугали новыми войнами, – мы не боялись и не верили в их возможность. Как призовет французское правительство своих солдат на борьбу с нами, что скажет оно им? Не то ли, что русский народ изменил кровавым договорам, что он говорит: "меня они больше не связывают, и я предлагаю другой договор, в основе которого будет соглашение трудящихся всего мира"? И мы оказались правы – война не объявлена нам. Ведь и немецкие и французские солдаты, когда извлекут свои договоры, найдут в них то же самое – тот же цинизм, те же грабительские аппетиты.

Не оправдалось пророчество буржуазии и правых эсеров с меньшевиками и тогда, когда они говорили, что даже правительства врагов не будут вести с нами переговоров. – Не милости идем мы просить, сказали мы. Мы поставим их перед фактом. Мы поставим их перед лицом окровавленной армии, перед необходимостью отвечать нам не шифрами, а простыми ясными словами. Через окопы мы бросили призыв, и германское правительство было вынуждено пойти на переговоры с Советской властью – властью революционного народа. Это уже есть капитуляция германского кайзера. Победить, это значит – сломить замыслы врагов и увести войска в тыл для внутренней работы. Германия расширила свою территорию, разбросала свои войска; у нее прекрасно организованный голод – но голод; под внешним блеском ее побед скрывается тупик, безвыходность. Товарищи, мы не утаили ни одного слова, ни одного заявления ни нашего, ни наших союзников. Наша делегация держится не просителем, – мы себя так нигде не чувствовали, потому что мы совершили революцию. Наше международное положение политически и морально высоко. Заслуга русского народа в том, что он – самый отсталый, малограмотный – смог в этих условиях войны найти в своей душе запасы энергии и силы, чтобы поднять знамя восстания. Здесь, на нашей земле, обагренной кровью тысяч трудового народа, мы воздвигнем новый порядок; отсюда мы предлагаем всем народам: давайте, по-солдатски, по-мужицки, поговорим о мире. Этим мы привлекли к себе сердца всех. Сейчас мы, играющие революционную роль, сильнее пред лицом Германии и других народов, чем тогда, когда были в жалкой роли данников союзного капитала. Вот в чем наша сила, и вот почему союзные империалисты от угроз перешли к переговорам.

В ставке несчастного Духонина, поддержанного горе-политиками, бывшие там союзники нам заявили: шаги к миру приведут к неизбежным последствиям – это была скрытая угроза войной. Буржуазная печать сейчас же распространила горы ложных слухов об английском десанте в Архангельске, о движении японских войск. Но союзники убедятся в крепости Советской власти, опирающейся на народ. В войне против революционной России они натолкнутся на протест своих народов. Там еще кое-как держится хрупкое здание казарменной дисциплины, но, при попытке бросить на нас свои народы, из-под нее выглянет честное народное лицо. Они это поняли и быстро перешли к переговорам. Американский генерал Джэдсон сказал: время угроз по адресу Советской власти прошло, если оно вообще когда-либо существовало.

Вчера еще, товарищи, мы нашли письмо Вильгельма к Николаю, в котором говорится о том, как полезно выступать с речью перед гвардией и обезглавливать террористов, в котором Вильгельм предупреждает Николая, что Англия будет поддерживать в России революционные партии. Я хочу вам сказать, товарищи, что ход мирных переговоров не зависит от степени благожелательности к нам кайзера. Когда генерал Гофман протестовал против распространения нами литературы в немецких окопах, наша делегация ответила: мы говорим о мире, а не о способах агитации. И мы заявили ультимативное требование, что не подпишем мирного договора без свободной агитации в германской армии. Был еще один пункт, вызвавший серьезный конфликт – это условие непереброски войск на западный фронт. Генерал Гофман заявил, что это условие неприемлемо. Вопрос мира в тот момент стоял на острие ножа. И ночью мы заявили нашим делегатам: не идите на уступки. О, я никогда не забуду этой ночи! Германия пошла на уступки. Она согласилась не перебрасывать войск, кроме тех, которые уже находятся в пути. Мы представляем революционный народ, это и дает силу нашей делегации. Наши переговоры происходят под стеклянным колпаком, и весь мир может видеть наши действия. Мы их ведем открыто. И в этом наша сила. Тайная дипломатия была бы для нас самоубийством. В вопросе о перемирии обе стороны щупают друг друга, и будь у наших врагов надежда после месяца отдыха двинуться снова на нас, они бы не капитулировали перед этим вопросом громадной важности. При штабах немецкой армии мы имеем своих представителей, которые будут контролировать выполнение условий договора. Я имею карту передвижения немецких войск за сентябрь и октябрь. При правительстве Керенского, затягивавшего войну, германский штаб имел возможность бросить войска с нашего фронта на итальянский и французский. Сейчас, благодаря нам, союзники находятся в более благоприятном положении. Наша задача – обеспечить перемирие на всех фронтах, но мы не берем на себя ответственности за все правительства, и на запрос союзников мы ответили, что не даем обещания не заключать мира в течение всего времени, пока они будут воевать.

Мы хотим всеобщего перемирия, что означает нашу готовность к миру. Сядем за общий стол экзаменовать друг друга и увидим, кто кого обманывает, кто чего хочет. И если не явятся другие, то явимся мы и будем там адвокатами всех народов, всех армий как союзных, так и враждебных. Я напомню вам, товарищи, что в среде как союзных, так и центральных держав внутренняя спайка слаба. Австрия обвиняет Германию в вовлечении в войну; Германия говорит Австрии: ты – ядро на наших ногах. Германия с трепетом озирается на Австрию и Турцию. По ту сторону окопов у нас есть козыри, облегчающие нам наше положение. Я не знаю замыслов японской буржуазии, но я знаю, что усиление Японии будет ударом для Соединенных Штатов. Я знаю, что враги разъединены между собою; это и дает нам возможность вести самостоятельную политику. Мы первые пробили брешь в войне, терзавшей 42 месяца народы всего мира, мы нанесли удар самой войне. Немецкие солдаты, находящиеся на других фронтах, будут знать, что их братья, стоящие против русского фронта, не подвергаются в настоящий момент гибели и расстрелу. Это вызовет в них усиленное желание мира. Во вторник в Брест-Литовск приедут граф Чернин и Кюльман^*, чтобы подписать договор о перемирии. Этот договор создаст условия для мирных переговоров, во время которых мы спросим наших противников, согласны ли они принципиально на заключение мира на основе формулы русской революции. Если да, то мы спросим их, как они понимают это, как понимают они самоопределение галицийских и познанских поляков и украинцев; мы заставим их говорить прямо, чтобы они не могли укрываться за пустыми обещаниями. После обмена мнениями мы объявим перерыв, чтобы делегация могла вернуться сюда и довести все до сведения народов. В эти 28 дней мы пробудим Европу к лихорадочной жизни. Сведения нашего телеграфа будут ловиться слухом народов, оглушенных, опутанных войной. Мы не боимся хитрости наших врагов. Для переговоров мы послали людей, знакомых больше с тюрьмами и Сибирью, чем с дипломатической канцелярией. Мы сильнее их, потому что нам некого обманывать, и мы говорим правду, которая привлекает к нам сердца всех народов. С глазу на глаз мы предлагаем им заключить мир. Кто докажет, что на пути, по которому мы шли до 25 октября, мы могли спасти страну? Правительство Керенского и союзники, оценивая голову русского солдата в доллар, создавали разруху и подрывали в народе веру в революцию и в самого себя, без чего он не может жить и развиваться. Восстание 25 октября дало нам нравственное возрождение. Мы бедны, но сильны демократическим революционным сознанием: пока мы стоим твердо на почве честного мира, наш народ не погиб, живет и будет жить.

* * *

Слово получает снова тов. Троцкий для ответа на вопросы, предложенные ему отдельными членами собрания.

– В буржуазной печати часто упоминается о возможности отхвата Японской части наших восточных владений. Но политика капитала одинакова всюду. Он всегда готов отхватить то, что плохо лежит. Япония готова это сделать в любой момент, и это вовсе не стоит в связи с выполнением или невыполнением нами союзных договоров. Отвечая на вопрос о личности Шнеура^*, тов. Троцкий говорит: о нем хорошо отзывались знавшие его солдаты. Он был политическим эмигрантом, и поэтому его услуги были приняты. Что хочет выжать из этих фактов буржуазная и правая социалистическая печать? Ведь Шнеур был дипломатическим курьером правительства Керенского, Савинкова и пр.

Теперь я перехожу к вопросу о гражданской войне. Крестьяне, рабочие и солдаты взяли власть в свои руки, чтобы подчинить общественный строй интересам трудящихся. Каждый должен работать, чтобы есть. Это – простое правило. Пока у власти было меньшинство, а народ находился в согбенном положении, в его распоряжении были стачки, протесты. Сейчас он сам у власти, восстают против него Каледины, Корниловы, находящиеся на содержании у крупной кадетской буржуазии, и высшее чиновничество. При Николае II они не делали стачек, они служили и Милюкову – это свой брат; когда у власти были горе-социалисты, они делали брезгливые гримасы, но все же служили. Теперь вы, трудовой народ, взяли власть, – и они ушли: совесть не позволила им служить власти советов, совесть, позволившая им все же захватить крупные суммы народных денег, чтобы выплатить стачечникам жалование вперед за два месяца. Ревизия из двух матросов, двух рабочих и двух солдат, которая очень не по нутру этим господам, нашла весьма секретную бумажку графини Паниной^* к кассиру: она велит кассиру выдать 90.000 р., которые будут ею перенесены в известное место. Наш долг – арестовать этих людей, как расхитителей народного достояния. (Общие возгласы: «Арестовать их!».) Да, товарищи, она уже арестована. Народ взял власть, как орудие полного освобождения. Банкирам и помещикам не бывать больше на русской земле.

У этих классов, привыкших к власти, есть уверенность, что они к ней вернутся. Народ шатается, и этим шатанием пользуются шатуны из лагеря правых эсеров и меньшевиков. Наша обязанность – выбить у них эту самоуверенность и вбить ее в голову народа. Если они не будут противиться вашей воле, не будет террора. Но они, повинные в этой войне, эти господа Милюковы Константинопольские и Дарданельские, как смеют они показываться на глаза народа?! Они идут против вас, и если народные массы, доведенные до отчаяния, прибегнут к террору, я не брошу в них камня. Народ пробуждается, и им, стоящим на пути его стремлений, не снести кары народного гнева, который обрушится на них. Когда Родзянки хотели сдать Петроград, чтобы обезглавить русскую революцию, когда Корнилов сдавал Ригу, чтобы запугать народ и взнуздать русскую армию, что оставалось нам делать? Скрестить руки и ждать? Нет, вы сами, товарищи-солдаты, запретили нам это, вы сказали: если вы не можете защитить Петрограда, заключите мир; не можете заключить мира – уйдите.

История человечества есть сплошная гражданская война. Лишь только народ, опутанный капиталом, поднимает голову, верхи обрушиваются на него всей своей силой. Теперь меч у вас, и в ваших руках он явится мечом правосудия, мечом защиты угнетаемых против угнетателей. В этом и отличие нашего порядка от старого. Раньше арестовывали солдат за неотдачу чести, помещики и Авксентьевы арестовывали членов земельных комитетов, – теперь мы, взяв власть в свои руки, говорим: станьте в общие ряды: выйдя из них, вы будете ослушниками не старшего, а всего народа. Жалкие меньшевистские плакальщицы – плакали ли они 18 июня, когда гибли тысячи, когда в ответ на протесты армии вводилась смертная казнь? Не в белых перчатках по лаковому полу пройдем мы в царство социализма; и еще много впереди неровностей и ухабов, где будем мы спотыкаться вместе с вами, споткнемся, и поднимемся и пойдем дальше. Нашей задаче – созданию трудовой рабочей и крестьянской артели – есть много помех. С несознательными крестьянами мы будем действовать словом, с сознательными саботажниками – силой. Сила обеспечит народное право. Где кончится сопротивление, там кончится сила. Чем больше помех, тем больше репрессий. На Урале, на юге подняты восстания против народной власти, и Центральный Комитет партии кадет является политической душой этой борьбы, стремящейся сорвать дело мира.

Напрасно говорил представитель группы "Единство"^* о многих цветах. В России два цвета. Труженики в одном лагере – красного цвета; имущие в другом – черного цвета. Где мирнообновленцы^*, кадеты, октябристы и другие партии? Все они сплотились, когда народ поднялся против них. Все примирители, маклеры соглашательства, стоявшие между нами и ими, израсходовали доверие народа – они не стоят выеденного яйца. Пока крестьянин не возьмет землю, рабочий не станет у власти, армии не сольются в единую группу, спаянную внутренней демократической дисциплиной, пока этого нет, пока существует внутренняя борьба кадет, – восставшие против вас объявляются врагами народа. Товарищи, на вашем Съезде нет общей работы – кто-то кому-то здесь мешает. Что жизнь разъединила, того никакая резолюция не склеит, и если какой-нибудь Иван Петрович или другой мешает – уйдем от него. Крестьянская беднота, революционные рабочие и солдаты, стройте новую жизнь! Крестьянскому съезду место в Смольном – пусть идут туда крестьяне, которых Авксентьевы сажали в тюрьмы за землю. Пойдем твердо, товарищи! Мы их бросим на лопатки!

"Известия" N 245, 7 декабря 1917 г.