Текст книги "Когда мы встретимся снова"
Автор книги: Лесли Пирс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)
– Мне очень жаль, что так случилось с Аннабель, – продолжала Бет, придвигаясь к ней поближе. Какая-то часть ее требовала, чтобы она обняла свою старую подругу, дала волю бушевавшим внутри чувствам. Но Бет разучилась поддаваться минутным порывам, и ее холодный ум адвоката советовал ей сохранять дистанцию. – Самое плохое, что может случиться с женщиной, это потерять своего ребенка, и от этого то, что ты сделала, предстает совсем в другом свете, – добавила она.
На какое-то мгновение ей показалось, что Сюзанна так и не заговорит. Лицо у нее окаменело, она крутила одной рукой указательный палец другой, не поднимая глаз.
– Ты помнишь, что ты кричала мне, когда я уезжала домой на поезде в то последнее лето? – спросила Бет минуту спустя.
Эта сцена явственно предстала у нее перед глазами: Сюзанна, в розовом платье, бежит за поездом, а Бет высунулась из окна, чтобы помахать ей рукой и послать воздушный поцелуй.
– «До скорой встречи!», – сказала Бет и почувствовала, как от волнения у нее дрогнул голос. – Вот что ты кричала. Я и представить себе не могла, что когда-нибудь мы встретимся вот так.
Сюзанна по-прежнему молчала. Бет не была даже уверена, услышала ли она ее слова.
– Послушай, Сюзи, – снова начала она, – мне жаль, что мы с тобой потеряли друг друга. Но мы были молоды, и у нас было так много разных забот. Пожалуйста, поговори со мной. Если не как с адвокатом, то хотя бы как со старой подругой.
На мгновение воцарилась тишина, и по искаженному лицу Сюзанны Бет догадалась, о чем она думает. Вероятно, она испытывала облегчение оттого, что все открылось, она хотела довериться своей давней подруге, тем не менее она прекрасно отдавала себе отчет в том, что Бет – адвокат и, следовательно, выступает на другой стороне. Что же лучше – промолчать или рассказать ей все?
– Этот негодяй дважды отсылал меня из своей приемной, – внезапно выпалила она, и глаза ее яростно сверкнули. – Во второй раз у Аннабель появилась сыпь, она была совсем как резиновая кукла, а он заявил, что это всего лишь грипп и что я должна дать ей калпол. Я спорила с ним, говорила, что сыпь не исчезает, но он сказал, что я неврастеничка и только зря отнимаю у него время.
Бет опустилась на стул, испытывая настоящее облегчение оттого, что прилив повернул вспять.
– И ты повезла ее в детскую больницу сама? – спросила она.
– Да, и она умерла почти сразу после того, как я туда добралась.
– Мне так жаль, Сюзи, – проговорила Бет, и, хотя она всегда считала, что никакое горе не может ее тронуть по-настоящему, на этот раз все было иначе. – Ты подала на него жалобу?
– Подала, но без толку, – с жаром сказала Сюзанна, и ее светлые глаза метнули молнию. – Они же все держатся друг за друга, правильно? Прикрывают друг друга. А я была всего лишь матерью-одиночкой, и им было плевать, что они со мной сделали.
– А миссис Паркс, регистраторша – она-то чем провинилась?
– Она даже не хотела записать меня вне очереди, не говоря уже о том, чтобы отправить ко мне врача на дом, – ответила Сюзанна звенящим от ненависти голосом. – Я звонила трижды, и каждый раз она отвечала мне, что я должна уложить Аннабель в кровать и давать ей больше жидкости. Она разговаривала со мной так, словно я слабоумная.
– Ты звонила до или после того, как приходила к доктору Визереллу на прием?
– Два раза до прихода в нему, а потом я просто сама поехала в медицинский центр, потому что буквально сходила с ума от беспокойства. Миссис Паркс это не понравилось, и она заставила меня ждать целую вечность, прежде чем я попала к доктору. На следующее утро, когда Аннабель стало намного хуже, я снова позвонила и пыталась настаивать, чтобы врач немедленно пришел ко мне. Она вела себя со мной высокомерно-снисходительно, сказала, что в вызове врача на дом нет никакой необходимости, но, если я приду с Аннабель, она как-нибудь втиснет меня в очередь.
– Получается, ты дважды привозила Аннабель в центр в критическом состоянии? – Бет хотела быть совершенно уверенной в этом. – Что сказал доктор Визерелл в первый раз?
– Что это сильная простуда, может быть грипп, – ответила Сюзанна. – Он вел себя очень надменно, едва-едва удосужился мельком осмотреть девочку.
– А второй раз?
– Тогда уже всем было видно, что она больна, – от волнения Сюзанна повысила голос. – Я тебе уже говорила, она была совсем как резиновая кукла, у нее выступила сыпь. Я сказала, что у нее, по-моему, менингит, а он ответил, что матери всегда выдумывают невесть что, и велел мне отвезти Аннабель домой.
– Что было дальше?
– Я вернулась в приемное отделение и стала умолять эту женщину вызвать «скорую помощь», а она ответила, что если бы доктор считал, что Аннабель нужно положить в больницу, то он сам бы все устроил. Господи Боже мой, я держала Аннабель на руках! Ей исполнилось четыре годика, уже не младенец, но она потеряла сознание, и любому дураку было ясно, что с ней что-то очень не в порядке.
У Бет сжалось сердце, так ясно она видела эту картину и чувствовала боль Сюзанны.
– И тогда ты повезла ее в больницу?
Сюзанна кивнула.
– У меня не было с собой денег на такси. Мне пришлось отнести ее домой и попросить соседа, чтобы он отвез нас.
– А почему ты не отвезла ее в больницу сразу же после того, как доктор отправил вас домой в первый раз? – спросила Бет.
– Если бы я была умнее! – Сюзанна вздохнула и бессильно скорчилась на стуле. – Наверное, я думала, что он прав, а я все выдумала. Я всегда верила врачам.
– А где ты так научилась управляться с пистолетом? – после минутной паузы поинтересовалась Бет.
Сюзанна приподняла голову и слабо улыбнулась.
– У меня неплохо получалось уже тогда, когда мы с тобой впервые встретились. Отец начал учить меня стрелять из дробовика, едва мне исполнилось восемь. Да, у меня неплохо получалось.
– Как вышло, что ты никогда не говорила мне об этом? – с любопытством спросила Бет. – На меня это произвело бы чертовски большое впечатление.
Сюзанна пожала плечами.
– Слишком многие считали это сумасбродством. Мартин, мой брат, тот вообще заявил, что это занятие совершенно не для девочки. Я думала, что раз у меня была чокнутая бабушка, то ты и меня могла считать полоумной.
Бет припомнилось, как время от времени Сюзанна отпускала безобидные, как ей казалось в то время, шуточки по поводу слабоумия своей бабушки. Тогда Бет считала, что подруга просто стесняется ее эксцентричного поведения. И только теперь, оглядываясь назад, она вдруг поняла, что пожилая женщина, скорее всего, страдала старческим слабоумием, со всеми вытекающими отсюда не столь уж приятными последствиями.
– Так откуда же появился револьвер? – спросила она, намереваясь вернуться к вопросу о бабушке позже.
– Он принадлежал отцу.
– Он еще жив?
– Нет, они с мамой умерли примерно десять лет назад, сначала мать, а потом, через шесть недель, и он.
– Мне очень жаль, – вырвалось у Бет. – Но скажи мне, Сюзи…
– Не смей называть меня так, – раздраженно перебила ее та. – Я ненавижу его, это дурацкое детское имя, оно не подходит взрослой женщине. Я – Сюзанна.
Бет вопросительно подняла бровь.
– Хорошо, Сюзанна, я понимаю теперь, почему ты испытывала желание убить доктора и медсестру. Мне кажется, любая женщина чувствовала бы то же самое. Но почему ты ждала четыре года, чтобы отомстить?
Бет знала, что на суде над Сюзанной этот вопрос приобретет особое значение. Если бы она застрелила врача через несколько недель после смерти ребенка, то все симпатии были бы на ее стороне – и публики, и присяжных, и даже судьи.
– Отомстить? – Сюзанна вопросительно посмотрела на нее.
– Да. Ведь так получается. Или нет?
Лицо Сюзанны исказила гримаса.
– Мне это и в голову не приходило. Я просто знала, что должна это сделать, чтобы освободиться.
– Объяснишь?
– Нет, не буду, – ответила Сюзанна.
– Но я не смогу тебе помочь, пока ты не расскажешь мне всего, – настаивала Бет.
Внезапно Сюзанна улыбнулась, и лицо ее помолодело.
– Ты не понимаешь, правда? Сейчас я свободна. Я сделала это, и впервые за четыре года мне есть чему радоваться и чем гордиться. Мне все равно, даже если придется провести в тюрьме остаток своих дней. У меня больше ничего нет в этой жизни.
Бет глубоко вздохнула.
– Ну, хорошо, я понимаю, почему ты хотела сделать это. Но тебе разве не приходило в голову, что ты лишаешь четверых детей доктора отца, а двоих детей медсестры – матери?
– Я хотела убить по одному ребенку из каждой семьи, – ответила Сюзанна, и лицо ее потемнело. – Я хотела, чтобы они изведали муки, видя свое собственное дитя в гробу. Но я наблюдала за ними день за днем и поняла, что этим свиньям было наплевать на всех, кроме себя, даже на собственных детей. Так что я решила поквитаться с ними самими.
Бет нелегко было вывести из равновесия, но слова Сюзанны потрясли ее. Она усомнилась в том, удастся ли ей вообще выстроить защиту своей клиентки.
– Расскажи мне о том, как ты прожила десять лет до рождения Аннабель, – попросила она.
Сюзанна холодно взглянула на нее.
– Зачем? Неужели ты надеешься услышать что-то такое, что заставит тебя пожалеть меня?
– Совсем нет. Мне просто хочется знать. Я желаю помочь тебе.
– Мне не нужны ни твоя помощь, ни твое чертово сочувствие, – резко бросила в ответ Сюзанна. – Я заслужила, чтобы оказаться здесь. Именно тут мне самое место, чтобы я больше никому не смогла причинить вреда. Забудь о маленькой Сюзи Райт – девочке, которая боялась собственной тени, ее больше нет, она исчезла много лет назад.
Бет растерялась. Совершенно очевидно, что той Сюзи, которую она знала, больше нет, но для этого наверняка потребовалась какая-то веская причина.
– Я хочу помочь Сюзанне Феллоуз, – парировала она. – Мне кажется, даже если ей больше ничего не нужно, то подруга не помешает.
Сюзанна сухо рассмеялась.
– Теперь у меня есть подруги здесь. Мы – люди, которых смешали с грязью, разжевали и выплюнули. Я чувствую себя тут, как дома.
Это последнее горькое замечание встревожило Бет. Ей хотелось многое узнать, она должна была многое узнать, хотя бы для того, чтобы лучше понять, как могла ее тихая и робкая подруга детства превратиться в ту женщину, которая сидела перед ней. Но Бет была шокирована, сердце ее бешено колотилось, она не могла ни вести себя как профессионал, ни просто сыграть роль подруги. И, поскольку ее время почти вышло, она решила, что лучше на какое-то время оставить все, как есть.
– Ну, мне пора идти, – произнесла она, вставая. – Но я не сдамся так просто, Сюзанна, – добавила она, глядя на нее сверху вниз.
Сюзанна лишь пожала плечами в ответ.
– Как тебе будет угодно, – безжизненным голосом отозвалась она. – Но не жди, что я откажусь от своих показаний или дам тебе предлог поплакать надо мной. Я не сумасшедшая и вполне отдавала себе отчет в том, что делаю. Я хочу пожизненного заключения, как я тебе говорила, я его заслужила. Я достаточно ясно выражаюсь?
Бет кивнула.
– Даже чересчур, – негромко проговорила она, и в первый раз за всю карьеру адвоката ей захотелось всплакнуть над клиентом. – Но помни, Сюзанна, что именно ты вдохновила меня попробовать свои силы в качестве юриста. Я собираюсь сделать для тебя все, что смогу, хочешь ты того или нет.
* * *
Порыв ветра швырнул в лицо Бет капли ледяного дождя, когда она вышла за ворота тюрьмы и направилась к своей машине. Тело ее сотрясала крупная дрожь, словно она подхватила грипп. Сев в машину, она запустила мотор, но какое-то время даже не могла включить передачу и уехать, потому что ей вдруг снова оказалось одиннадцать лет и она ехала на велосипеде тетки Розы по деревушке Луддингтон на встречу с Сюзи.
В начале августа зарядили проливные дожди, и она боялась, что год минувший, после их первой встречи, оказался слишком долгим и Сюзи не захочет встретиться и играть с ней. На Бет был пластиковый дождевик, шуршавший, когда она налегала на педали, – капюшон откинулся, и волосы у нее намокли. Но, повернув за угол церкви Всех Святых, она увидела Сюзи, которая сломя голову выскочила из-за деревьев, окружавших ее дом, размахивая руками и крича во все горло.
– Ты приехала! – восторженно вопила она. – Ты приехала!
Бет вспомнила, как спрыгнула с велосипеда, как Сюзи обняла ее, и как она радовалась дождю и сырости, потому что подруга не могла заметить, что она плачет. Бет ждала этого целый год, но до последней минуты так и не догадывалась, что Сюзи страстно желает того же.
– Тетя Роза сказала, что только утки выходят на улицу в такую погоду, – произнесла Бет, когда Сюзи повела ее укрыться под деревьями.
– А моя мама сказала, что мне нужно показаться врачу, если я думаю, что ты приедешь. – Сюзи улыбнулась и вытащила носовой платок из кармана, чтобы вытереть лицо Бет. – Что понимают эти взрослые? Я знала, что ты приедешь.
– Слишком сыро, чтобы делать что-нибудь, – отозвалась Бет, глядя в хмурое небо.
– Для прогулки сойдет, – Сюзи хихикнула. – Давай зайдем в церковный придел, там сухо. Устроим пикник.
Должно быть, они просидели на узкой скамье в приделе по меньшей мере часа два, просто разговаривая, а снаружи лил дождь. Бет уже не могла припомнить, о чем шла речь, она только вновь ощутила радость оттого, что они были вдвоем, вкус бутербродов с рыбным маслом и лимонада, которыми они угощали друг друга.
– Дождь скоро кончится, – уверенно заявила Сюзи. – Папа говорит, что к ночи прояснится. Встретимся завтра в Стрэтфорде? Я хочу купить в «Вулворте» несколько тетрадок и еще кое-что для нашего тайного клуба.
Бет заметила, что улыбается, вспоминая серьезные правила, которые они разработали в тот день для своего клуба. Они изобрели шифр, чтобы никто другой не смог прочесть их письма друг другу. Обе дали торжественную клятву никогда и никому не выдавать того, чем они занимались во время собраний клуба. Они придумали пароль, а также нечто вроде клятвы, которую должны были произносить вместе, сцепив мизинцы рук.
– Останемся друзьями навсегда, какой бы ни была погода, – пробормотала Бет, когда строчки всплыли у нее в памяти.
– Лучше умереть, чем предать. Клянусь тебе в этом сегодня.
Насколько Бет помнила, клуб просуществовал очень недолго. Они и вправду купили тетради в «Вулворте» на следующий день и изобрели свой секретный код, но редко пользовались им, когда писали друг другу, потому что код оказался очень уж трудным. Они построили и «здание» клуба – им служила берлога в лесу; Сюзи притащила туда из дома старые тарелки, ножи с вилками и даже чайник и старый коврик, чтобы сделать обстановку более уютной. Теперь, когда Бет вспоминала то время, она поняла, что Сюзи была настоящей домохозяйкой – пока они дружили, именно она думала о ежедневных, практичных вещах, о том, что они будут есть и какую одежду носить. Уже тогда она была маленькой матерью.
Глава пятая
– Мне просто необходимо поговорить с кем-то, иначе я не выдержу, – внезапно вырвалось у Бет после двух бокалов джина с тоником в обществе Роя.
Был вечер пятницы, прошло уже пять дней после того, как она навестила Сюзанну, и в течение всего этого времени она пребывала в состоянии нервного возбуждения. Одна часть ее изнывала от желания признаться кому-нибудь в том, что перед ней встала такая проблема, в то время как другая считала, что справляться с этой проблемой она должна только сама. А потом сегодня пришло письмо от Сюзанны, в котором та отказывалась от адвокатских услуг Бет.
Письмо было честным, прямым и откровенным. В нем Сюзанна писала, что тронута желанием Бет защитить ее, но думает, что это не очень удачная идея, особенно если учесть те отношения, которые существовали между ними когда-то. Она просила Бет порекомендовать ей кого-нибудь другого.
Первым ощущением Бет было большое облегчение. С какой бы стороны она ни смотрела на это дело, повсюду видела одни проблемы. Она чувствовала, что попала в ловушку, потому что не могла воспринимать его отстраненно, и, кроме того, ее начали преследовать мучительные воспоминания.
В то же время она считала себя обязанной сделать для Сюзанны все, что было в ее силах. Ей казалось, что она не может просто так отмахнуться от прихоти судьбы, по которой они встретились в Бристоле при таких необычных обстоятельствах.
Так что когда Рой позвонил ей сегодня днем и предложил выпить с ним после работы, она с радостью согласилась – любое развлечение было лучше, чем провести еще один вечер в одиночестве, наедине со своими тревогами и печалями.
Они встретились в баре «Тетушка», всего в паре минут ходьбы от ее конторы. Может быть, сказалось действие выпитого на пустой желудок джина или дружеский, искренний интерес Роя, но только она вдруг почувствовала непреодолимое желание поделиться с ним своими проблемами.
– Лучше рассказать обо всем мне, чем кому-то другому, ведь я буду нем как могила, – с улыбкой заявил он. – Вы ждете ребенка? Или собираетесь сбежать с горбатым молочником?
– Нет, – ответила она и рассмеялась. – Ничего подобного, хотя почти столь же невероятное. Понимаете, оказывается, Сюзанна Феллоуз и я были близкими подругами в детстве.
– Господи Иисусе! – воскликнул он, поворачиваясь к ней, и его карие глаза широко раскрылись от удивления. – Просто невероятно. Думаю, что и я на вашем месте не сумел бы удержать язык за зубами.
Бет объяснила, как обстоят дела. И то, что Сюзанна хочет получить нового адвоката перед тем, как сделать заявление в полиции по поводу случившегося.
Рой умел слушать.
– Я думаю, что все это к лучшему, – задумчиво произнес он после того, как она замолчала. – Я уверен, что в ее жизни есть нечто, в чем ей не хочется признаваться даже вам. А вам будет трудно сохранять объективность, чувствуя личную сопричастность. К тому же вы не произвели на меня впечатления человека, которому нравится подобное положение вещей.
Бет была немало удивлена тем, что он сумел разглядеть в ней такие черты, ведь, в конце концов, они были едва знакомы. Тем не менее она осталась довольна – это свидетельствовало о том, что он чуткий человек и что она может быть с ним откровенна.
– Так и есть, – согласилась она. – Честно говоря, еще ни разу я не лишалась сна из-за своих клиентов. И хотя я вроде бы должна чувствовать облегчение, я не могу просто так взять и отказаться от этого дела. Я сгораю от желания узнать о том, что произошло с ней за те тридцать лет, что мы расстались. Мне тошно представить, как она жила совсем одна, без друзей.
Она рассказала ему о том, что Сюзанна намерена признать себя виновной, и передала ее слова о том, что теперь ее окружают такие же люди, как она.
– Но ведь она даже не представляет себе, что такое тюрьма для человека, приговоренного к пожизненному заключению, – горячо продолжала Бет. – Мне кажется, что еще до того, как умерла Аннабель, на нее обрушилась целая череда несчастий. Если эта девочка была, как я подозреваю, единственным светлым пятном в жизни Сюзанны, то неудивительно, что она тронулась рассудком. Я действительно считаю, что в данном случае мы имеем дело с частичной вменяемостью, и ей нужна помощь, а не пожизненное лишение свободы.
– Может быть, это не беспокоит ее как раз потому, что она не знает, что такое свобода, – заметил Рой.
Бет с любопытством взглянула на него. В его голосе диссонансом прозвучала какая-то странная нотка, которую она не могла понять.
– Почему вы так говорите?
– Это всего лишь ощущение. Вы рассказывали, что ее юность была омрачена сначала присутствием умалишенной бабушки, а потом болезнью матери. Может статься, что всю свою молодость она ухаживала за другими.
– Она действительно упомянула, что ее родители умерли всего десять лет назад, причем в течение каких-то шести недель, – подтвердила Бет, с ужасом глядя на Роя. – Черт возьми! Неужели она ухаживала за ними с шестнадцатилетнего возраста?
– Очень может быть, – Рой кивнул головой. – Это вполне согласуется с тем, что мне удалось узнать, когда я отправился по ее старому адресу, где она жила, когда родилась Аннабель. Я разговаривал с ее бывшей соседкой.
– И как она отреагировала на то, что сделала Сюзанна?
– Ей даже в голову не пришло, что ее бывшая соседка и женщина, замешанная в убийстве на Доури-сквер, – одно и то же лицо. Она отказывалась поверить в это. Уже одно это может служить доказательством того, что женщина, которую мы арестовали, разительно отличается от той, какой она была раньше.
– Ручаюсь, что так оно и было, – с воодушевлением воскликнула Бет. – Я сама до сих пор не могу привыкнуть к мысли о том, что застенчивая, ласковая девочка, которую я когда-то знала, превратилась в убийцу-алкоголичку.
– Соседка никак не хотела поверить мне. Она говорила, что Сюзанна была очень старомодной, сама пекла хлеб и пироги, варила варенье, а по вечерам шила и вязала. Кажется, она поселилась там в самом начале беременности, но никто не знал ее толком до тех пор, пока у нее не родилась девочка.
– Ей известно хоть что-нибудь о прошлом Сюзанны?
– Ничего, – ответил Рой. – Но при этом соседка уверяла меня, что Сюзанна гораздо охотнее слушала других, чем рассказывала о себе. Она пекла пирожки для стариков-пенсионеров, ходила для них в магазины. Мне ее поведение очень напоминает человека, который привык всю жизнь заботиться о других.
Бет кивнула головой в знак согласия.
– А что произошло после смерти Аннабель?
– Такое впечатление, что ее горе разделила с ней чуть ли не вся улица. Судя по всему, Аннабель была местной звездочкой, она махала прохожим ручкой из окна, играла с другими маленькими детьми. Соседи сразу же предложили свою помощь и утешение, они все пришли на похороны Аннабель, но Сюзанна замкнулась в себе. Она сидела взаперти, задернув занавески в комнате. По мнению соседки, это было вполне понятно, и они решили, что со временем она придет в себя. И только примерно шесть месяцев назад они обнаружили, что Сюзанна переехала. Никто не видел, как она уходила, она ни с кем не попрощалась. Они впервые узнали об этом, когда за ее мебелью приехал грузовик.
Бет уже знала от хозяина дома на Белль-вю, что Сюзанна прожила там всего два года.
– Ну, и как по-вашему, где она провела эти восемнадцать месяцев до того, как поселиться на Белль-вю? – поинтересовалась она у Роя.
– Этого мы не знаем. Она получала пособие на ребенка, когда Аннабель была жива, но аннулировала его после своего переезда из Амбра-вейл в Клифтон-вуд. Может, она жила с мужчиной, который ее содержал. Это вполне мог быть отец Аннабель. Нет никаких записей о том, что она обращалась к врачам в Бристоле, а это после потери ребенка крайне необычно.
– Не думаю, что у нее сохранилось хоть какое-то доверие к ним после того, как с ней обошелся доктор Визерелл, – задумчиво протянула Бет. – Мне страшно даже подумать о том, что ей пришлось перенести и что заставило ее бродить вокруг этого медицинского центра, строя планы рассчитаться с людьми, которых она обвиняла в смерти своего ребенка.
– Вряд ли можно ждать помощи от кого-то после того, как умирает твой ребенок, – сухо отозвался Рой. – Друзья не знают, как им вести себя. Не думаю, что и визиты к психотерапевту приносят большую пользу. С этим приходится справляться в одиночку.
Бет поняла, что пробудила в Рое тяжелые воспоминания, и постаралась перевести разговор на другое.
– Как бы вы вели себя с Сюзанной на моем месте? – спросила она.
– Передал бы ее дело кому-нибудь, кому вы доверяете, а потом написал бы ей письмо и предложил свою дружбу, – сказал он просто.
Какое-то время Бет размышляла над его словами. Стивен Смит был таким же способным адвокатом, как и она, и он, вероятно, нисколько не возражал бы, если бы она стала навещать Сюзанну время от времени. Все могло получиться очень даже неплохо.
После того как официант в третий раз наполнил их стаканы, они заговорили о ценах на недвижимость. Бет заметила, что они вновь резко пошли вверх с тех пор, как она приобрела свою квартиру. Рой ответил, что он чрезвычайно доволен тем, что успел купить свой коттедж несколько лет назад, когда цены снизились, потому что сегодня он уже не смог бы позволить себе такой покупки.
– Вы живете в коттедже? – с некоторым удивлением спросила Бет. Она представляла себе, что он живет в каком-нибудь более современном доме.
– Он совсем не похож на идиллический домик с розами у крыльца, – с сожалением заметил он. – Я купил его по дешевке на аукционе, потому что он буквально разваливался на части. В то время мне казалось, что это как раз то, что мне нужно. Теперь я уже не уверен в этом.
Бет поняла: он имеет в виду, что ему необходимо было отвлечься от мыслей о гибели сына и о том, что его брак дал трещину.
– Там оказалось больше работы, чем вы ожидали? – спросила она.
– Дело даже не в этом. Просто выяснилось, что одно зависит от другого. Например, я не мог починить крышу, потому что сначала пришлось заменить несколько балок. Я так и сделал, а потом решил, что стоит поставить и новые оконные рамы, но половицы почти совсем сгнили, а некоторые так вообще провалились. И тогда я обнаружил в подвале небольшое озеро – водопроводные трубы продырявились, как решето.
– Сколько же дому лет? – поинтересовалась она, живо представив Роя по уши в грязи, копающимся в подвале.
– Примерно сто пятьдесят. Построен как домик для сельскохозяйственных рабочих, две комнаты наверху и две внизу, но в нем никто не жил последние лет пятнадцать. Он весь зарос ежевикой и другим кустарником. Очевидно, я был не в себе, когда покупал его.
– Держу пари, в нем должно быть что-нибудь хорошее, – заметила она. Ее позабавило его язвительное отношение к собственному жилищу.
– Вид просто потрясающий, – согласился он. – Повсюду поля, и, когда в теплый солнечный день я кошу траву и убираю участок, мне кажется, будто я в раю. Но когда я возвращаюсь домой промозглым холодным вечером, да еще не могу разжечь камин, то тогда думаю, что с удовольствием променял бы его на квартиру в городе.
– Я бы с радостью взглянула на него, – внезапно вырвалось у нее, и она тут же пожалела о своих словах.
– Тогда мы выберем какой-нибудь славный денек, – ответил он, и глаза его заблестели. – И только после того, как я возьму несколько отгулов, чтобы прибраться хоть немного в доме.
Они немного поговорили о том, каким в их представлении должен быть идеальный дом. Бет сказала, что ей нравятся дома в стиле короля Георга, с большими комнатами и садом, в котором много деревьев и лужаек.
– И в нем обязательно должны быть экономка и садовник, чтобы мне не пришлось присматривать за всем самой, – добавила она, смеясь.
Рой ответил, что в его понятии идеальный дом у него уже есть, только в нем все нужно отремонтировать.
– И чтобы в кухне стояли посудомоечная и стиральная машины, – мечтательно протянул он. – И никаких пластиковых пакетов, никаких километровых труб и шлангов. Сверкающая ванная комната. Мебель и красивые занавески.
– В каком доме вы жили, когда были маленьким? – спросила она.
Рой скривился.
– В муниципальном доме в Саутмиде.
Бет удивилась тому, что он вырос в том же дешевом и бандитском жилом микрорайоне к северу от Бристоля, что и многие ее клиенты. Судя по его речи и манере поведения, она решила, что он из семьи среднего класса.
– Пойти служить в полицию было способом вырваться оттуда, – заметил он, как будто прочитав ее мысли. – Кое-кто из моих приятелей завербовался в армию, некоторые эмигрировали в Австралию, а те, кто остался, впутались в неприятности. Вот так и обстоят там дела: или ты уезжаешь, или тебя засасывает трясина.
– А ваши родители по-прежнему живут там? – спросила она.
– Отец умер несколько лет назад. А мать недавно получила небольшую квартирку в Кейншеме, неподалеку от сестер. Они обе замужем, у них трое детей. В общем-то, я тоже живу недалеко от них, мой коттедж находится в Квин-Чарльтон. Знаете это место?
– О да, – воскликнула Бет, вспомнив крошечную деревушку к югу от Бристоля, на которую она как-то наткнулась, когда свернула не на том повороте, возвращаясь из Бата. Это была типично сельская местность, хотя всего в пяти милях от Бристоля. – Она такая милая. Вам повезло, что вы сумели найти там себе подходящее жилье.
– Да, это сыграло свою роль, – согласился Рой. – А ваши родители? Где они живут?
– В Сассексе, но мать уже умерла, а отец в доме для престарелых. В том же районе живут и мои брат с сестрой.
– И что же в таком случае вынудило вас переехать в Бристоль? – Он нахмурился, словно сама мысль об этом показалась ему странной.
– Чтобы удрать от них, – легкомысленно проговорила она.
– Вы меня удивляете. – Он повернулся на стуле и устремил на нее пристальный взгляд, заставив покраснеть. – У вас такая самоуверенная манера поведения, в основе которой обычно лежат крепкие семейные узы.
– Я уехала из дома в восемнадцатилетнем возрасте, – сказала она. – Уверенность вызвана привычкой самой заботиться о себе.
– И поэтому вы мечтаете о доме в георгианском стиле с экономкой и садовником, а не с мужчиной?
Бет ощетинилась.
– Бога ради, прекратите свои потуги на психоанализ.
– Не сердитесь, мне просто стало интересно, – сказал он. – Мой отец был жалким неудачником. Он превратил нашу жизнь в ад. Так что я научился разбираться в семейных привязанностях и знаю, что семья способна сделать с человеком.
Бет никогда не рассказывала никому о том, каким был ее отец, она спрятала свои чувства глубоко внутрь себя, как поступала всегда с тем, что ей не нравилось. Но сейчас ей вдруг захотелось излить душу.
– Мне тоже не нравится мой отец, – выдавила она. – Он просто невыносимый сноб. Полагаю, что именно из-за него я никогда не хотела выйти замуж.
– Мой отец оказал на меня обратное действие. – Рой ухмыльнулся. – Думаю, я намеревался доказать, что могу быть прекрасным мужем. Мне был всего двадцать один год, когда я встретил Мег, и я сразу же женился на ней.
– Вы были счастливы?
Несколько мгновений Рой размышлял, прежде чем ответить.
– Мы были счастливы хотя бы потому, что вместе нам было лучше, чем с нашими семьями, – наконец произнес он. – Оглядываясь назад, я вижу, что у нас было мало общего. У меня была моя работа, она занималась домом, но так жили многие пары в то время. Мы были женаты уже девять лет, когда родился Марк, и к тому времени мы почти потеряли надежду, что у нас появятся дети. Он стал стержнем нашего брака, так что когда он умер, семья просто распалась.
– Простите меня, – сказала она, накрыв ладонью его руку. – Вы все еще видитесь с Мег?
Он покачал головой.
– Она снова вышла замуж. Надеюсь, что теперь она счастлива.
– А вы? Вы счастливы? – спросила Бет, неожиданно для себя отказавшись от своей привычной холодности. Работа вынуждала ее все время расспрашивать людей, но в частной жизни она, как правило, не испытывала ни к кому любопытства. Рой заинтриговал ее, в нем чувствовалось необычное сочетание жесткости и нежности. Она решила, что последнее качество он привык скрывать из-за своего происхождения, к тому же в его профессии оно могло мешать ему и даже стать источником неприятностей. Ей казалось, что он, подобно ей самой, нечасто дает волю чувствам, постоянно пребывая настороже.
