Текст книги "Вена, 1683"

Автор книги: Лешек Подхородецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Литовская армия опоздала к моменту мобилизации сил в Речи Посполитой. Когда поляки одерживали блестящую победу под Веной, она находились еще только под Краковом. В этом опоздании значительную роль сыграла враждебная позиция литовских магнатов по отношению к королю, хотя некоторым оправданием могут быть и огромные расстояния, отделявшие главные центры Великого княжества Литовского от юго-западных границ Короны. Литвины выступили из-под Кракова лишь 24 сентября, поэтому Собеский направил их прямо в Венгрию, где они должны были соединиться с польской армией. Король велел гетманам поддерживать в армии дисциплину, «чтобы народ этот не дразнить и ad ultimam (окончательно) не привести в отчаяние»^{105}.

Приход на венгерский театр военных действий 10-тысячной литовской армии мог в значительной степени парализовать гарнизоны турецких крепостей и повлиять на позицию куруцев. Между тем, «поведение во время марша литовской армии, возглавляемой гетманами, полностью лишенными военных способностей и враждебно настроенными к самому походу (великим гетманом Казимиром Сапегой и польным гетманом Яном Огиньским. – Л.П.), остается темным пятном в истории участия войск Речи Посполитой в кампании 1683 года. В то время как коронные войска, содержавшиеся в условиях суровой дисциплины, во время переходов держали себя образцово, возбуждая признание среди населения, литовская армия, побуждаемая самими предводителями, совершила множество беззаконных действий, покрывших позором ее знамена и прекрасные традиции»^{106}.

Ограбив краковское воеводство, литвины 4 октября перешли границу Словакии и тотчас растеклись по всей Ораве, уничтожая, сжигая, грабя и чиня беззакония не хуже татар. Оппозиционные магнаты добились своего! При известии о совершенных беззакониях и произволе Тёкёли прервал переговоры с поляками и остался у турок, а доброжелательное до того к польским войскам население Словакии резко отвернулось от них и начало отвечать партизанской войной.

Ян III был вне себя от возмущения. «Однако нам весь трактат нарушен этим поступком литовского войска! – писал он Марысеньке 20 октября из-под Эстергома. – Ради Бога, почему же невинные крестьяне страдать должны? Я даже взятых на войну венгерских солдат назад отсылаю, выбивая им из головы, что здесь не христиан и не кальвинистов (как им говорилось) воевать пришли, а только безбожников. Этот народ непрестанно руки к Господу Богу возносит за нас, под нашу протекцию идет, на нас все надежды возлагает. А их за это казнить? А еще тех, кто нас кормит и кормить будет!». Какой-то неизвестный польский шляхтич написал в то время: «Дал бы Бог, чтобы не пришли сюда, потому что венгров до ad desperationem (до отчаяния) доводят»^{107}.

Однако по отношению к крупным магнатам король был бессилен. В результате такой их позиции плоды блестящих побед польского оружия в кампании 1683 года не были политически использованы, и ни Речь Посполита, ни сам Собеский не приобрели влияния в Венгрии.

Тем временем, сконцентрированные под Эстергомом войска союзников начали в конце октября расходиться на зимние квартиры. 2 ноября двинулись на северо-восток поляки, в направлении местечка Сечень, к которому подошли неделю спустя. После взятия этой небольшой крепости и нескольких дней отдыха 14 ноября польские войска двинулись дальше, к местечку Римавска-Собота, куда должны были прийти литвины. 19 ноября состоялась встреча обоих войск, при этом не обошлось без оскорблений по отношению к королю со стороны литовских воевод, которые не построили войска на заранее объявленный смотр. Напрасно Собеский в течение шести часов ожидал на сильном ветру и под густым снегопадом заранее объявленного построения. Сапега оправдывался потом, что «вчера при сигнале и при подъеме не предупрежденные, челядь за сеном разослали» и не хотели показывать королю войска в неполном составе. И это оскорбление сошло ему безнаказанно.

Вступая в мелкие стычки с куруцами, армия продвигалась дальше на Кошице и Прешов, которые обошла, не ввязываясь в серьезные бои с венгерскими гарнизонами. В связи с враждебным отношением местного населения к войскам Речи Посполитой, огромной усталостью, значительными военными потерями польской армии и потерями на марше, сильной оппозицией гетманов и сопровождавших войска сенаторов относительно того, чтобы оставаться в Словакии на зимних квартиры, король отказался от первоначальных планов и принял решение возвращаться домой. 13 декабря вблизи Сабинова сократившаяся до 15—16 тысяч польских и 9 тысяч литовских солдат армия Речи Посполитой перешла границы своего государства.

Кампания 1683 года подошла к концу. Польская армия потеряла в ней около 2500 человек убитыми и ранеными, большое количество лошадей, много военного снаряжения, но и достигла блестящих успехов. Клонящаяся уже к упадку шляхетская Польша в последний раз удивила Европу блеском своего оружия и высоким полководческим искусством своего короля. Роль польских войск в венской кампании лучше всех оценили сами турки. «Король польский… под Веной первый повел коня и поднял меч на мусульман, – писал Джебеджи-Хасан-Эсери. – На следующий же год (согласно мусульманскому календарю. – Л.П.) при осаде Уйвара и событиях под Порканами наделал столько зла, поскольку больше всех дал помощи и поддержки (австрийцам), а также взял много мусульман в плен»^{108}.

Битва под Веной, в которой Собеский и поляки сыграли такую существенную роль, имела огромное значение в истории. Разгром огромной армии падишаха в самом сердце Европы означал коренной поворот в расстановке сил между государствами центральной и восточной частей старого континента. Мусульманская экспансия Турции в Европе была решительно пресечена, и слабеющая с того времени Османская империя вынуждена была сама перейти к защите своих завоеваний на Балканском полуострове. В свою очередь, защищавшиеся до этого христианские государства перешли в наступление и шаг за шагом начали вытеснять османских захватчиков из порабощенных ими стран.

Подрыв турецкого могущества под Веной привел к небывалому росту освободительного движения народов на Балканах, к многочисленным антитурецким народным восстаниям, особенно в Сербии, а в результате – к образованию и развитию независимых государств в этой части Европы. Без этой победы не было бы впоследствии могущества государства Габсбургов, а затем и Австро-Венгрии. Россия тоже не смогла бы отвоевать себе свободный доступ к Черному морю, находившемуся до этого в безраздельном владении Турции. И, наконец, венский успех оградил Речь Посполитую от постоянно существовавшей во второй половине XVII века угрозы турецкого нашествия и позволил затем вернуть утраченные ею в 1672 году территории. В то же время небывалое поражение турок стало сильным потрясением для их страны, углубило нараставший внутренний кризис и привело к значительным изменениям в правительстве и местной администрации. Поэтому даже современники понимали значение этой битвы.

15 декабря Ян III встретился в Старом Сонче с Марысенькой, а 23 декабря с триумфом въехал в Краков. Почти весь город высыпал встречать победителя. На границе от имени жителей бывшей столицы короля приветствовали члены магистрата Адам Дружиньский и Павел Фризнекер. По дороге к городу короля сопровождали гусары и дворяне. Великолепно украшенными улицами король проехал на Вавель, где в кафедральном соборе его приветствовал епископ Ян Малаховский благодарственным песнопением Те Deum laudamus. На следующий день, в канун Рождества Христова, Ян III снова отправился в кафедральный собор и повесил на гробнице Св. Станислава турецкое знамя, захваченное под Веной. 27 декабря из дома Туччи на Старом Рынке он смотрел устроенное в его честь великолепное представление, тщательно отрежиссированное членами магистрата. На фоне богатых декораций разыгрывались сцены сражений с турками, стреляли из мортир, пускали ракеты. При этом не обошлось без жертв, так как готовившие фейерверк итальянские пушкари плохо рассчитали траектории снарядов и несколько ракет упало на толпу жителей города, присутствовавших на зрелище. За исключением этого случая, торжество добавило городу славы и благосклонность монарха. Еще несколько недель, вплоть до отъезда Яна III из Кракова, оставшиеся от представления декорации стояли на площади, вызывая интерес у всех жителей города и приезжих.

В те самые дни, когда Краков криками «Виват!» приветствовал короля-победителя, в далеком Белграде решалась судьба Кара-Мустафы. Уже одно его самовольно принятое решение о походе на столицу Австрии вызвало недовольство султана. Это недовольство усилилось при вести о понесенных им поражениях, а еще больше о суровых репрессиях по отношению к противникам, особенно о казни Ибрагим-паши. Завистливые паши, ненавидевшие великого визиря за то, что он вознесся выше других, за его стремление к абсолютной власти, воспользовались его военными неудачами и начали упрекать его в многочисленных ошибках, допущенных в ходе кампании, обвинять в том, что это и стало причиной поражения. От него отстранились даже его бывшие сторонники, такие, как предводитель янычар Мустафа-паша и каймакан Кара-Ибрагим, возведенные на высокие должности благодаря протекции великого визиря. Тогда Мехмед IV приговорил Кара-Мустафу к смертной казни.

Силахдар-Мехмед-ага пишет, что, когда 25 декабря 1683 года великий визирь велел разложить ковер для полуденной молитвы, а имам уже начинал церемонию, на улице перед домом послышался топот копыт. Кара-Мустафа подошел к окну и увидел командира янычарского корпуса Мустафа-пашу вместе с группой сановников, входивших в его дом.

Прерви молитву, имам-эфенди! – сказал тогда великий визирь. – Дела приняли другой оборот!

Военачальник янычар и сопровождавшие его сановники прошли прямо в покои великого визиря. Мустафа-паша, приблизившись к Кара-Мустафе, поцеловал край его одежды, остальные остановились чуть позади.

– Что нового? – спросил визирь.

– Благословенный наш падишах желает печать монаршую, святое знамя и ключ от Каабы, которые находятся под твоим попечительством, – ответил киахиа.

– Да будет так, как мой падишах повелел! – ответил на это великий визирь, после чего вынул из сокровищницы печать, святое знамя и ключ от Каабы вместе с ценной шкатулкой, в которой тот находился Отдав эти регалии в руки сановников, спросил:

– Суждена нам смерть?

– Не иначе! Аллах не допустит, чтобы ты потерял веру! – прозвучал ответ.

– На все воля Аллаха! – сказал спокойно великий визирь, по-видимому уже готовый к такому варианту. После Вены и Поркан этот всемогущий до недавнего времени властелин неожиданно стал маленьким, слабым человеком, оставленным всеми сторонниками и не обладающим никакой силой, чтобы воспротивиться султану. Поэтому с покорностью и достоинством он принял приговор себе, не выказав при этом ни тени страха. Он отменил начатую за минуту до этого молитву, отправил своего слугу, снял с себя шубу, размотал тюрбан на голове, а затем сказал:

– Пусть приходят (палачи). Этот ковер заберите, чтобы мой зад вывалялся в пыли! (Чтобы его, как и павших в пыли сражения воинов, встретил после смерти вечный рай у Аллаха. – Л.П.)

Оба палача вошли и приготовили шнурки. Смирившийся с судьбой визирь сам поднял свою бороду и сказал:

– Только хорошо положите!

Те ловко наложили шнуры и дважды сжали, и тогда он испустил дух^{109}.

Похоронили визиря в Адрианополе, где трое его сыновей установили ему красивое надгробие. Согласно венецианской хронике, у Кара-Мустафы в Стамбуле был великолепный мавзолей, однако жители столицы при известии о поражении под Веной разрушили его до основания, обвиняя Кара-Мустафу в том, что это он привел к катастрофе. Его конфискованное имущество составляло 2,65 миллиона курушей, или почти четвертую часть годового бюджета османского государства в тот период. Это наилучшим образом говорит о том, каким беспощадным и алчным человеком был великий визирь, без зазрения совести используя свое высокое положение для приумножения собственного достояния.

В феврале 1684 года судьбу Кара-Мустафы разделил Лаз-Мустафа-эфенди, обвиненный в том, что, добившись влияния на казненного визиря, способствовал принятию решения о походе на Вену. Великим визирем стал Кара-Ибрагим, бывший протеже казненного турецкого главнокомандующего. Командование армией в Венгрии поручили командиру корпуса янычар Мустафа-паша. Сделав множество персональных перемещений на руководящих постах и среди бейлербеев, Порта начала готовиться к защите своих сфер влияния на Балканском полуострове.

ПЛОДЫ ДОСТАЛИСЬ ДРУГИМ

Когда осенью 1683 года мощные армии союзников воевали с турками в Австрии и Венгрии, в Подолье и на Украине было совершенно тихо. Блестящий успех, достигнутый под Веной, побудил вскоре поляков к активности и на этой территории. Пребывавший до этого времени в Кракове кастелян Анджей Потоцкий собрал в конце сентября больше десятка хоругвей конницы и двинулся в Подолье, овладев по дороге слабо обороняемой турками крепостью Язловец. В это же время бельский стольник Анджей Сераковский, стоявший недалеко от Каменца-Подольского, атаковал и захватил большой транспорт с продовольствием, предназначавшийся для гарнизона этого города, разбив сопровождавший его усиленный турецкий конвой. Вскоре обе группы польских войск соединились и, рассеяв татарские отряды, грабившие Волынь, разгромили новые подкрепления турок, направлявшиеся в Каменец-Подольский, после чего отвоевали у них ряд населенных пунктов в Подолье. В результате молниеносных успехов поляков турки удержались только в Каменце-Подольском, Баре и Меджибоже.

Против турок выступило также украинское население, отстранив от власти молдавского господаря Юрия Дука, который от имени султана управлял присоединенными к Османской империи территориями между Днестром и Днепром. От имени Собеского к борьбе с турками призывал казаков шляхтич Куницкий, назначенный королем казацким гетманом. Во главе наскоро образованной армии, насчитывавшей свыше десяти тысяч добровольцев, он взял Немиров, а затем Бар и Меджибож. В конце ноября овладел уже всеми землями у Днестра, после чего вошел в Молдавию. В это же время в ее границы вторгся и Стефан Петрицеицу, свергнутый несколько лет назад правитель этой страны, который пытался теперь с помощью поляков вернуть себе власть.

Петрицеицу, которого в Польше называли Петричейкой, провозгласил себя господарем и призвал молдаван к борьбе с турками и их ленником Дукой. Большинство населения с радостью восприняло освобождение из-под турецкого ярма и поддержало нового властелина, который с помощью поляков и казаков вскоре овладел всей Молдавией. Оказывая помощь Стефану Петрицеицу, польские власти рассчитывали, что при его правлении Молдавия вскоре окажется под протекторатом Речи Посполитой и станет ее буферным государством, защищающим их страну от прямого нападения турок с юга^{110}.

Относительно легкое завоевание Молдавии обратило внимание Собеского на эту страну. После неудачной попытки посадить Якуба на венгерский трон Ян III подумывал теперь о новом титуле для своего сына. Ведь твердое правление его первенца в Молдавии увеличило бы и его шансы при будущих выборах в Польше!

Тем временем, казаки и молдаване, выступавшие в союзе с ними, двинулись 10 декабря в Буджак[61]61
  Историческая область между Дунаем и Днестром, южная часть Бессарабии и современной Одесской области. – Прим. перев.


[Закрыть], чтобы уничтожить это «гнездо шершней», заселенное разбойничьей татарской ордой, и перерезать путь возвращавшимся из-под Вены в Крым ордынцам Хаджи-Гирея. 5 декабря отряды Куницкого разгромили под Белгородом-Днестровским спешно собранные силы буджакских татар, а затем уничтожили огнем и мечом резиденцию орды, мстя им за их многолетний разбой в Молдавии, Подолье и на Украине. В начале января 1684 года у небольшой крепости на правом берегу Днестра, на них напал Хаджи-Гирей с главными силами крымской орды. Битва закончилась победой татар. Разбитые войска Ку-ницкого отступили под прикрытием обоза к Яссам, а затем после измены молдаван, которые перешли на сторону татар, переправились через Днестр и ушли на Украину. Петрицеицу звал на помощь Собеского, но тщетно!

Из-за того что в кампании 1683 года войска полностью израсходовали свои силы и собрать людей, находившихся на зимних квартирах, было невозможно, король не мог оказать ему существенной поддержки. Поэтому, когда в феврале 1684 года турки и татары напали значительными силами на Молдавию, Петрицеицу после временных успехов потерпел поражение и ушел в Польшу, а на престол в Яссах вступил послушный Димитр Кантакузино. В конце апреля турки и татары вторглись в Подолье, значительно усилили гарнизон Каменца и отвоевали у поляков множество крепостей, утраченных осенью предыдущего года. Немногочисленные польские хоругви не могли противостоять превосходящим силам врага. Следовательно, предстояла долгая и изматывающая война с Османской империей за Молдавию.

Между тем, после венской победы всю Польшу охватил небывалый оптимизм. Широко распространилось мнение, что настал час не только вытеснить турок из Европы, но даже освободить Палестину. «Угодно Богу милосердному, что мы с нашим Яном, переплыв Черное море, встанем на Иордане», – говорили в стране, не отдавая себе отчет в том, что успех под Веной не соответствовал реальной хозяйственной и финансовой мощи Речи Посполитой. Недооценивалось также могущество Турции. Полагали, что после Вены падение ее неизбежно.

Ян III поддался этой волне общего духовного подъема и оптимизма. Заботясь о троне для своей династии, он считал, что только блестящие военные успехи и территориальные завоевания для Речи Посполитой могут обеспечить такую популярность его роду, что будущее избрание Якуба королем станет лишь формальностью. Поэтому он поставил себе цели, значительно превышавшие скромные возможности Речи Посполитой. Он хотел не только получить обратно Подолье и Украину, но и завладеть Молдавией и Валахией, установить границы своего государства по Черному морю и Дунаю, продолжать борьбу за влияние в Венгрии. После возвращения в страну он развернул широкую дипломатическую деятельность по созданию антитурецкой лиги. В этом он получил полную поддержку папы Иннокентия XI, который с того времени начал выделять Польше более высокие денежные субсидии, чем Австрии. Несмотря на различия интересов, союз с Австрией не распался.

Наибольшие старания по вовлечению различных европейских государств в войну с турками король прилагал в Венеции. Туда он послал Томаша Таленти, который на обратном пути из Рима остановился в Республике Святого Марка и вел там беседы с ее правителями, направленные на то, чтобы склонить их к вступлению в антитурецкую лигу. Эти попытки увенчались успехом. Уже известные нам противоречия интересов в восточной части бассейна Средиземного моря и Далмации взяли верх, и 21 января 1684 года венецианский посол привез в Варшаву письмо, уведомляющее о согласии Венеции вступить в антитурецкую лигу. Обрадованный этим известием, Ян III подарил венецианцу дорогую цепь.

5 марта 1684 года в Линце состоялось подписание договора о создании «Священной лиги» в составе Польши, Австрии, Венеции и Папской области. По замыслу соглашения Польша должна была получить Молдавию и Валахию, которые признавались сферой ее интересов, Австрия получала право на завоевание всей Венгрии. Венеция обязалась заблокировать побережье Турции силами своего военного флота, пресечь доставку продовольствия в Константинополь, а также послать сухопутные войска с целью возвращения Морей (Пелопоннеса) и Крита. Папа обещал «Священной лиге» моральную и финансовую поддержку.

Члены лиги пытались втянуть в союз и Россию, имевшую издавна конфликты с Турцией из-за Украины. В Москве тоже отдавали себе отчет в предоставившейся возможности использовать поражение Турции под Веной и отвоевать себе территории на Украине, получить доступ к Черному морю. Однако вступление в лигу Россия ставила в зависимость от урегулирования взаимоотношений с Польшей.

Когда в Москву прибыли послы Леопольда I с миссией вовлечь Россию в лигу, князь Василий Голицын, ведавший тогда внешней и внутренней политикой государства, заявил им, что его страна имеет серьезные опасения относительно позиции Польши в случае возобновления войны с Турцией. Россия вступит в «Священную лигу» лишь в том случае, если Польша согласится на подтверждение условий Андрусовского перемирия и окончательный возврат России Киева.

Жесткая позиция России в этом вопросе, как и нажим со стороны австрийской и папской дипломатии, вынудили Речь Посполитую начать переговоры. Рим в это время тешил себя надеждой, что вступление России в лигу вернет в его подчинение отделившуюся несколько веков назад православную церковь. Через своего посредника, королевского исповедника отца Вота, папа оказывал значительное влияние на Собеского, который льстил себя надеждой, что участие России в войне ускорит катастрофу Турции.

Польско-российские переговоры велись в 1684 году в Андрусове в трудной и напряженной атмосфере. Царская делегация не желала идти ни на какие уступки, добиваясь полной капитуляции со стороны Польши. В конце концов Речь Посполита в интересах «Священной лиги» и идеи совместной борьбы с турками уступила Москве и в 1686 году послала в царскую столицу многочисленное посольство с познанским воеводой Гжимултовским во главе. 6 мая (26 апреля по старому стилю) того же года между двумя государствами был подписан «Вечный мир». Речь Посполита уже навсегда уступала России Киев вместе со всей округой, а также все земли, утраченные на основании Андрусовского перемирия 1667 года. Кроме того, к России отходило Запорожье, которое в соответствии с положениями Андрусовского перемирия являлось кондоминиумом[62]62
  Кондоминиум – совместное обладание, господство. В международном праве – осуществление на данной территории государственной власти совместно двумя или несколькими государствами; обычно завершалось либо разделом территории, либо захватом ее одной из сторон. – Прим. перев.


[Закрыть] обоих государств. Номинально власть над ним по Бахчисарайскому трактату по-прежнему осуществляла Турция. За уступку Киева Речь Посполита получила лишь финансовую компенсацию. Россия обязалась отказаться от перемирия с Турцией и Крымским ханством и заключить с Польшей наступательно-оборонительный союз против мусульман. При этом обе стороны постановили не подписывать сепаратного мира с неприятелем. Было решено, что Россия нападет на Крым, завладеет крепостью Азов и отвоюет себе доступ к Черному морю.

«Вечный мир», иначе называемый трактатом Гжимултовского, окончательно закреплял поражение Польши в борьбе с Россией за гегемонию в Восточной Европе. Россия получала абсолютное превосходство над своим западным соседом»^{111}. По иронии судьбы, этот договор являлся прямым следствием успеха польского оружия под Веной и образования вслед за этим «Священной лиги». Плоды этой победы доставались прежде всего России.

Поляки с тяжелым сердцем приняли условия договора Гжимултовского.

«Лучше бы язык мой раньше отсох, нежели таким тяжким условием теперь присягать, которые во вред Речи Посполитой отбирают столько земель, – сказал Собеский. – Потомки будут обвинять меня, однако жестокая необходимость вынуждает меня к этому». Подписывая трактат, король заплакал. Не было сенатора, который бы не плакал, видя, как расстроен король. Ведь почти каждый из государственных сановников лишился в кресах (окраинных областях) изрядного достояния. Россия выплатила владельцам поместий компенсацию в размере миллиона злотых, из которых Собеский получил 60 тысяч, однако утраченное во много раз превышало эту компенсацию.

Вступив в «Священную лигу», Россия развернула широкую дипломатическую деятельность в государствах Западной Европы, чтобы убедить их вступить в войну с Турцией. Такую же кампанию с еще большим размахом уже вел Ян Собеский. С целью окружения Османской империи он установил контакты с извечным врагом Порты – Ираном. Первое письмо шаху Ирана Сулейману было послано еще перед венской битвой. После одержанной победы Ян III послал в Иран Богдана Грудзецкого, который горячо уговаривал шаха начать войну с Турцией.

Шах принял поляка со всеми почестями, вместе со всем своим советом даже напился допьяна в честь Яна III, но в войну не вступил. Десять раз ездили в Иран польские послы, особенно же большие услуги оказывал королю некий сириец, которого в Польше называли графом де Сири, трижды ездивший с дипломатической миссией в Исфахан. Результатом этих поездок было лишь установление дипломатических и культурных контактов между двумя государствами. Письма Собеского были посланы также в Индию, Аравию и Эфиопию, которой Собеский советовал напасть на турецкий Египет. Одновременно король посылал посольства в страны Западной Европы.

Ни один монарх в польской истории не предпринимал таких дипломатических шагов, как Собеский. Однако, к сожалению, эти действия не принесли желаемых результатов. Франция, Англия и Голландия имели свои интересы на Востоке и не собирались вступать в «Священную лигу». Франция открыто была заинтересована в поддержке своего традиционного союзника, Оттоманской Порты, так как боролась с Габсбургами за сферы влияния в западных землях Германии и Италии. А посольство с письмом в Эфиопию вообще не добралось. В результате в «Священную лигу» удалось втянуть только Россию, и то ценой огромных уступок со стороны Речи Посполитой. Не удались также попытки оттолкнуть от Турции татар, предпринятые в 1685 году (посольство Гольчевского в Бахчисарай).

Ян III, добиваясь организации «Священной лиги» и создания антитурецкой коалиции, совершил серьезную ошибку. В то время наиболее выгодным для страны было бы немедленное использование победы под Веной для заключения с Турцией мирного договора, вынуждающего поверженного противника к территориальным уступкам в Подолье и на Украине. Король же, вдохновленный венским триумфом, твердо уверовал в то, что сопротивление турок не будет длиться дольше двух-трех лет. Между тем, война продолжалась пятнадцать лет, и Ян III не дожил до ее окончания. Речь Посполита и не способна была, и не подготовлена к ведению столь изматывающей войны, значительно превышавшей ее экономические и финансовые возможности. Сосредоточение всех сил страны на юге изначально перечеркивало всякую политическую и военную активность на западе. Ян III слишком поздно осознал свою ошибку. Позже он не раз пытался изменить выбранный курс, однако это было ему уже не под силу.

А пока что никто не терял надежды. В августе 1684 года Ян III во главе значительных сил, насчитывавших 22—23 тысячи польских и около 1800 бранденбургских и курляндских воинов, двинулись в Подолье. Однако, когда, вернув Язловец, армия достигла Днестра, против короля выступила группа оппозиционных магнатов во главе с гетманом Яблоновским. Начались длительные споры на военном совете, время было упущено, и вскоре к Днестру подошли значительные турецко-татарские силы. О продолжении похода уже нечего было и думать, тем более что в лагере начались голод и болезни, а союзнические имперские войска, которые в соответствии с согласованными ранее планами должны были нанести удар по Темесвару (сейчас Тимишоара) и войти во взаимодействие с поляками, после взятия Пешта вскоре завязли под Будой. Впрочем, имперское командование и не намеревалось широко взаимодействовать с польской армией в завоевании Молдавии и Валахии для Яна Собеского, поскольку Леопольд I не хотел ограничиваться завоеванием только одной Венгрии, а в глубине души надеялся подчинить себе оба румынских княжества. Шумно начатый военный поход 1684 года не достиг даже Молдавии. Не принес успешного результата и следующий, в 1685 году, под предводительством гетмана Яблоновского.

В 1686 году Речь Посполита еще раз решилась на крупную военную операцию – выставила около 39 500 человек, из них 36 тысяч с 88 орудиями и 15 мортирами двинулись под предводительством короля в сторону Молдавии. Это была армия, превосходившая ту, которая в 1673 году сражалась под Хотином и в 1683-м под Веной.

Всей этой мощи противостояла только горстка турок, татар и молдаван под предводительством силистрийского бейлербея Мустафа-паши, который старательно избегал встречи с поляками в открытом бою, зато основательно терзал их партизанскими вылазками. Только 24 августа под Пагулом состоялась наконец встреча с неприятелем, однако после короткой стычки орда быстро ушла в степи. Успех поляков был только видимостью.

Условия похода становились все более мучительными, особенно из-за трудностей на местности, а также небывалой жары и засухи, приводивших к массовому падению лошадей из-за отсутствия воды и корма. Вдобавок отступавшие перед поляками татары подожгли сухую траву. Удушливый дым и жар затрудняли дыхание. Идти дальше было невозможно. Из-за того что Россия в том году не выполнила свои обязательства и еще не вступила в войну с Турцией, король вынужден был повернуть назад. Третий по счету поход в Молдавию закончился неудачей.

В это время Молдавия становится ареной ожесточенной внутренней борьбы двух боярских группировок в России – пропольской и протурецкой. Значительная часть бояр, ослепленная шляхетскими свободами в Польше, а также ее высокой культурой эпохи барокко, жаждала власти Речи Посполитой. Во главе этой группы стоял мощный род Костиных с очень влиятельным писателем и политиком Мироном. В одном из своих стихотворений он писал:

 
Не теряй, земля (молдавская), надежды
И ты, край подольский,
Спасет вас из этой бездны
Великий Ян, король польский.
 

Сбежав вместе с Петричейкой в Польшу, Костин какое-то время жил в охотничьем доме Яна III в Дашаве около Стрыя, в русском воеводстве. В конце 1685 года он возвратился в Молдавию, где уже правил Константин Кантемир, мелкий полуграмотный дворянин, бывший офицер польских войск. По требованию пропольской партии тот назначил Мирона Костина на пост великого логофета, то есть канцлера. Казалось, что Молдавия объединится с Речью Посполитой. И энергичный валахский владетель Сербан Кантакузино заверял Собеского о своей готовности объединиться с поляками против турок. Правда, он сохранял мнимую лояльность к Стамбулу и принял участие в походе на Вену, однако в действительности дал союзникам много ценной информации, содействуя таким образом поражению Кара-Мустафы.

Против группировки Костиных в Молдавии выступал протурецкий лагерь. В ходе кампании 1686 года и Кантемир, и Кантакузино не поддержали открыто Яна III, возможно, не веря в успех польского похода и опасаясь последующей мести со стороны турок, но скорее всего из-за негативного отношения к династическим планам Собеского, которые означали для них потерю трона. После неудачи похода 1686 года верх в Молдавии взяла протурецкая группировка. Кантемир остался на стороне турок, а Кантакузино тайно вел переговоры с Габсбургами и собирался перейти на сторону Австрии. Взамен за признание верховенства Австрии он потребовал для себя в Валахии абсолютной и наследственной власти, а также присоединения к своей стране территории Баната[63]63
  Банат – историческая область в юго-восточной Европе, между Трансильванскими Альпами на востоке, реками Тисой на западе, Муреш на севере и Дунаем на юге. – Прим. перев.


[Закрыть], что встретило решительный протест со стороны Леопольда I. Тогда Кантакузино предпринял попытку сближения с Россией.