Текст книги "Соблазн (СИ)"

Автор книги: Лера Виннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5

Бруно понял не просто сразу, а почти пугающе правильно.

Ничего не сказав ответ и уж точно не насмехаясь, он уложил меня на спину и склонился сверху, целуя на этот раз медленно и нежно, так, что я закрыла глаза, вовлекаясь в это поцелуй. Один из лучших у моей жизни.

Оказалось, что он умел не просто целовать, а делать это с тончайшими оттенками интонаций, передавая прикосновениями больше, чем можно было бы выразить словами.

Его ладонь без спешки скользила по моему телу – он как будто изучал меня заново, и в этом тоже не было ни пренебрежения, ни снисходительности, хотя его удовлетворение, почти торжество я чувствовала кожей.

Когда он приподнялся, я сама потянулась навстречу, провела ладонями по его плечам и груди.

Касаться его в ответ оказалось приятнее, чем я ожидала – кожа была тёплой и пахла ветром и тёплой листвой. Он весь пропитался своим лесом, но теперь это не казалось мне ни забавным, ни странным.

Не торопясь снимать с меня рубашку, он гладил бедро уверенно и ласково, словно обещал что-то самому себе или на что-то решался.

Как будто можно было придумать безумство большее, чем он уже совершил.

Я только медленно и глубоко выдохнула, когда он сдвинулся ниже, поцеловал в живот, но на этот раз через ткань рубашки, а потом еще ниже, и еще.

Это было приятно, будоражаще и так безопасно, будто тепло, исходившее от камина, он подменил собой.

Теперь, когда мое согласие стало прямым и очевидным, я позволила себе расслабиться в его руках и просто наслаждаться, и почти сразу же поплатилась за это, спохватившись слишком поздно.

Встав на колени перед кроватью, Бруно уже вел губами по моей лодыжке, когда я поняла, как все это выглядит, и что он…

– Тшш, – стоило мне приподняться, он сжал мою щиколотку сильнее, вынуждая подчиниться не столько словам, сколько жесту. – Лежи смирно.

Затаенный смех в его голосе не то правда был, не то мне послышался, и этого мне хватило, чтобы снова его почти возненавидеть, послушно опускаясь обратно.

– Что ты делаешь?

– А ты совсем не догадываешься?

Теперь он улыбнулся уже очевидно, и так выразительно, что я почувствовала, как начинают дрожать руки, и отнюдь не от того, что я оперлась на них, чтобы лучше его видеть.

– Не смей.

– Или что?

Не дожидаясь моего ответа, от поцеловал чуть ниже колена, а потом двинулся вверх, ведя губами по внутренней стороне бедра.

Щеки обожгло, а в груди встал новый ком от уверенности, с которой он это делал, от неотвратимости того, что он не остановится, и…

Это было невыносимо. Невозможно даже на уровне фантазии.

В реальности же Бруно уверенным жестом отвел мое колено в сторону, лишая тем самым меня возможности даже дышать, погладил раскрытой ладонью и тут же повторил путь руки языком.

– Не надо! – сорвалось быстрее, чем я успела понять, что говорю.

Не думая останавливаться, он прихватил кожу губами в таком месте, что мне пришлось вцепиться пальцами в простынь.

Сердце колотилось как бешеное, а голова кружилась уже не от вина.

– Ты свихнулся, черт тебя побери?..

Я сама не понимала, спрашивала или утверждала, но одно знала точно: смотреть ему в глаза я после этого точно не смогу.

Бруно выразительно фыркнул в мое бедро, и придержав второе колено, чтобы я не вздумала дернуться, поцеловал еще выше.

Мерзавец все чувствовал, и ему нравилось – и то, что я начинала дрожать, и то, что не могла собраться с силами, чтобы оттолкнуть его.

– Какой пыл, герцогиня… Определенно, да.

Одним уверенным движением завернув подол, он двинулся выше, и руки подломились. Я упала на спину, бестолково цепляясь за уже смявшуюсь ткань.

От первого же прикосновения меня выгнуло – слишком оно оказалось ярким, бесконечно постыдным. Он, черт его возьми, и правда, смотрел, но я не предполагала, что…

Сжав мои колени сильно, до новой волны дрожи, с которой я не могла справиться, Бруно притянул меня ближе, снова погладил ладонью живот, а потом губы сменил язык, и мне показалось, что на этот раз молния попала прямо в меня.

– Нет! Пожалуйста.

Я резко выпрямилась, сжала его волосы, не особенно надеясь на сколько-нибудь внятный ответ, но он и правда остановился.

Сидя перед ним в той же безмерно открытой и непристойной позе, я наблюдала, как он выпрямляется и тянется навстречу.

Оказалось, что смотреть на него прямо у меня очень даже получается – просто потому, что он надежно удерживал взглядом.

Обхватив меня за талию, Бруно притянул еще ближе, провел пальцами по моим губам.

– Ты так пугаешься, как будто он и правда тебя ни разу не раздевал.

Это было уже всерьез, без тени недавнего веселья, а короткий поцелуй в подбородок помог мне отмереть.

– Он никогда не смотрел.

Этого должно было оказаться достаточно, чтобы он понял, и он кивнул, подтверждая, что в самом деле так.

– Если бы я предполагал, что герцог такой дурак, похитил бы тебя раньше.

Он гладил мою спину, успокаивая, и я постепенно начинала дышать ровнее, хотя и держалась по-прежнему за его плечи.

– А разве ты меня похитил?

– Разумеется. Если посмотреть на ситуацию чуть иначе, получается, что ты в каком-то смысле платишь выкуп за возможность уйти отсюда однажды.

Серьезность в его голосе была настолько безупречной, что я невольно улыбнулась, хотя и чувствовала, что у меня дрожат губы.

– Ты сумасшедший.

– Да. Кто-то когда-то мне об этом уже говорил.

Лица Бруно я не видела, потому что он ласкал губами мою шею, но его ответную улыбку угадала безошибочно.

Его рука вернулась на внутреннюю сторону моего бедра, но теперь он гладил так мучительно медленно, но столь очевидно, что я не могла ни пошевелиться, ни возразить.

– Ты пахнешь травами, – он провел губами по моей щеке к виску, и мне оставалось только закрыть глаза, растворяясь в его голосе. – Ты принимала меры, чтобы не понести от него…

Что-то внутри екнуло и предательски оборвалось, но злость и страх на то, что кто-то раскрыл мою тайну, улетучились, не успев оформиться.

Пальцы Бруно на моей ноге сжались сильнее, и я распахнула глаза, не понимая причины.

Он уже лежал на мне, и я слышала, что его сердце колотится почти так же, как мое.

– Я обещала быть верной женой, но не матерью его детей.

Судя по всему, что я успела увидеть и услышать, это должно было его позабавить, но он оставался убийственно серьёзен.

– Думаешь, он не догадался бы рано или поздно?

Это был хороший вопрос, меня саму он занимал много бессонных ночей к ряду.

– Я рассчитывала исчезнуть до того, – самый безопасный ответ из всех, что я могла дать и ему, и себе, потому что о том, что сделал бы со мной Удо, убедившись, мне думать трусливо не хотелось.

Бруно, по всей видимости, придерживался того же мнения, потому что его пальцы сжались крепче, как будто он намеренно хотел оставить на мне синяки.

Как ни странно, ничего пугающего или неприятного в этом не было, а потом я и вовсе забыла о его странной реакции, когда он склонился ниже, смял губами мои губы.

– Слушай внимательно, герцогиня. И запоминай. У тебя очень красивые ноги. Длинные, стройные. И в отличие от твоего мужа, не сумевшего насладиться этим, я не идиот. Сейчас я сделаю с тобой все, что считаю нужным. Губами, языком, пальцами. А ты будешь лежать смирно и просто получать удовольствие. Это понятно?

Каждое его слово обжигало, заставляло волоски на шее вставать дыбом.

– Не слышу ответа.

– Да.

Я согласилась прежде, чем успела опомниться, и на губах Бруно заиграла улыбка победителя, которую невозможно было спутать ни с чем другим.

Он сдвинулся ниже, и мне пришлось снова вцепиться в простынь, в самом деле сгорая от стыда – потому что его самого ничего не смущало, от того, с какой непоколебимой уверенностью он развел мои колени шире.

– Ты в самом деле никому не позволяла такого? Даже дома? Не могу представить, чтобы хоть кто-нибудь из окружающих тебя мужчин этого не хотел.

Первое же прикосновение его языка, горячее и влажное, выбило из груди весь воздух, и все мои силы ушли на то, чтобы не вскочить и не оттолкнуть его.

Впрочем, на этот раз Бруно ответа и не требовал – он в самом деле увлекся своим занятием. Как и обещал, пробовал по-разному, то легче, то настойчивее, и я потеряла счет времени.

Кровь стучала в висках, тело дрожало от силы незнакомых ощущений, и когда его голос не заглушал все прочие звуки, я отчетливо слышала собственное тяжелое, перемежаемое короткими стонами дыхание, хотя и очень старалась молчать.

Это было так хорошо, что быстро стало наплевать на все возможные устои и правила, на собственные представления о том, что допустимо, а о чем невозможно даже помыслить.

Бруно знал, что делать так хорошо, как будто мог подслушать мои мысли. Он уверенно и сильно придерживал за бедра, не позволяя мне отстраниться ни на минуту, даже когда я начала метаться под ним, и чем тяжелее и чаще дышала я, тем настойчивее становились его движения.

– Хватит, пожалуйста… – я облизнула губы, таращась бессмысленным и плывущим взглядом в потолок.

Сдалась, когда счет времени потерялся окончательно, и это стало невозможно.

Он в самом деле остановился. Подался ко мне ближе, не забыв при этом положить ладонь туда, где только что были его губы.

– Мне остановиться? Правда этого хочешь?

Не понимая толком, что делаю, я обхватила его за плечи и сжала его бедра коленями точно так же, как сжимала немногим ранее на шкуре.

– Не могу больше…

Признаться в этом так прямо оказалось на удивление просто, и словно в награду за такую смелость Бруно снова поцеловал меня в шею, провел по ней языком.

– Тогда чего же ты хочешь, Мира? Скажи.

Мне оставалось только запрокинуть голову, подставляясь этим прикосновениям и надеясь, что он и дальше будет таким же понятливым.

Вот только Бруно, добившись своего, жалеть меня больше не собирался.

Он медленно двигал ладонью, постепенно сводя меня с ума, и тихо засмеялся на ухо, когда я с протяжным тихим стоном подалась навстречу.

– Ну же, герцогиня. Ты только что отдавалась мне так, будто всю жизнь только об этом и мечтала. Чувствуешь, где моя рука?

Единственная связная мысль, на которую меня хватило, была о том, что раньше, хотя мне и было мучительно стыдно, он хотя бы молчал.

Будучи не в силах сказать это вслух, я укусила его в плечо.

Хрипло засмеявшись, Бруно двинул ладонью резче.

– Давай, Мира. Скажи. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

От этого фамильярного, простого, допустимого разве что для самых близких обращения голова начинка кружиться ещё сильнее, и задыхаясь, я сжала вместо простыни его волосы.

– Ты уже делаешь это. Можешь сказать.

– Пожалуйста, – я почти простонала это, едва слышно и коротко, не добавив «Подавись, сволочь» только потому, что раскалённый воздух, которого отчаянно не хватало, опалял грудь.

– «Пожалуйста» – что?

Бруно слегка, совсем не больно, прикусил мой сосок прямо через намокшую ткань, и его пальцы оказались во мне.

Меня тряхнуло от того, как этого было мало.

Теперь он молчал, только двигал ими мучительно неспешно, целовал меня легко и беспорядочно, куда придётся, и дышал так тяжело и заполошно, что выносить всё это дольше не стало никаких сил.

– Войди в меня. Хочу, чтобы ты был во мне.

То ли небо все-таки рухнуло на землю от того, что я это сказала, то ли это оказалось настолько хорошо.

– Слушаюсь, госпожа, – он выдохнул это мне на ухо горячо и смазано, и убрал руку.

Ощущение пустоты оказалось настолько мучительным и острым, что очередной мой стон превратился почти в скулёж.

Под веками жгло, но смотреть на Бруно сейчас было невыносимо, – даже не помня себя, я помнила о том, что он все это видел. То, как я металась под ним, как бесстыдно разводила колени в стороны, уже откровенно прося его…

Теперь тяжесть его тела не казалась мне пугающей. Напротив, я с безоглядной радостью вцепилась в его плечи и прогнулась в спине, когда он толкнулся в меня нетерпеливо, сильно, так, словно извелся сам, добиваясь этой просьбы от меня.

В этот раз он не давал мне привыкнуть, не уговаривал, не требовал открыть глаза. только двигался ритмично и сильно, так, чтобы я не могла не пошевелиться, ни толком вдохнуть. Только продолжать хватиться за него, уже без слов демонстрируя свое полное согласие на все на свете.

Глава 6

Меня разбудило пение птиц и ласковый солнечный луч, упавший на лицо.

Лежать под мягким и лёгким одеялом было уютно, но я рывком села, прижимая его к груди, а потом бросилась к открытому окну.

Светлое летнее утро было тихим и безоблачным, даже лес успокоился, как будто не гнулся несколькими часами ранее, повинуясь тёмной силе герцога Керна.

Моё платье и чистая рубашка на выбор висели на стуле, но я отдала предпочтение правому, здраво рассудив, что лучше быть готовой к чему угодно.

Бруно нашёлся в комнате с камином стоящим у окна. Он тоже был полностью одет, а светлые волосы, так приятно путавшиеся ночью в моих пальцах, оказались собраны в короткий аккуратный хвост.

– Ты говорил, два дня. Что это значит?

Он обернулся, окинул меня долгим и задумчивым взглядом.

Солгал?

Намеренно обманул, воспользовался моим загнанным состоянием, чтобы потешить свою гордость и отыметь герцогиню как дворовую девку?

От этой мысли стало так горько, что я задержала дыхание.

– Не уверен. Но, кажется, нам следует готовиться ко встрече гостей.

Бруно ответил негромко и спокойно, и я ему поверила.

Почему бы он на самом деле мне ни помог, во всём, что делал и говорил в прошедшие сутки, он был безупречен, и приятная лёгкая истома во всём моём теле была тому подтверждением.

– Каких гостей?

Я подошла ближе, и, словно только этого и дожидался, Бруно обнял меня за талию и привлёк к себе.

– Ты сама знаешь.

Сердце опустилось от накрывшего с головой ощущения безысходности. Все мои планы, расцветшая во мне заново надежда, всё, что мне пришлось вытерпеть ради свободы – всё шло прахом, потому что если Удо и правда догадался…

Бруно коснулся уголка моих губ тёплым и ласковым поцелуем.

– Не волнуйся ни о чем.

– Сейчас «ни о чем» – это моя жизнь.

– Я знаю, – непонятно чему улыбаясь, он погладил меня по щеке обезоруживающе нежно. – С тобой ничего не случится, даю слово.

– Ты на его земле. Если он придёт сюда…

– … Ты предоставишь мне объясняться с ним. Пообещай.

– Пообещать тебе что? Смиренно стоять в стороне, пока ты будешь объяснять герцогу, по какому праву вмешиваешься в его дела?

– Разве до этого момента я тебя подводил?

– До этого момента ты меня…

Я осеклась в последний момент, но было поздно. Продолжая обнимать за талию, Бруно взял меня за подбородок, вынуждая смотреть себе в лицо.

– Я делал с тобой то, что любой здоровый мужчина делал бы с такой женщиной как ты. И при первой же возможности намерен продолжить. Ты задолжала мне ещё целые сутки, если помнишь.

– Это не шутки, – не в силах сбросить его руки и отстраниться, я продолжала заглядывать ему в глаза, и даже не удивилась тому, что интонация получилась почти умоляющей. – Ты не знаешь Удо. Сначала он убьёт тебя и заставит меня смотреть на это. А потом…

Бруно прижал два пальца к моим губам, и я послушно умолкла, опешив от того, как отозвалось на это прикосновение моё тело.

Он, по всей видимости, это тоже понимал, потому что мгновение спустя перестал хмуриться и улыбнулся мне коротко, но очень тепло.

– Ничего не бойся. Он не тронет ни тебя, ни меня. Просто молчи и стой за мной. И ничему не удивляйся.

Он говорил так уверенно, так очевидно стараясь успокоить, что у меня ёкнуло сердце.

Я хотела ответить ему, что так не получится, что он не представляет, с кем и чем имеет дело. Что Удо не волнуют уговоры, просьбы и доводы. А ещё о том, что я не хочу, чтобы он умер мучительной и нелепой смертью ради глупой прихоти обладать мной.

Бруно склонился ближе и снова коснулся моих губ.

– Лучше подумай о том, чем мы займёмся после. И как.

В шаге от чудовищной опасности он продолжал рассуждать о том безумии, которому мы предавались всю ночь до полного изнеможения, и я стиснула ткань его рубашки.

– Ты сумасшедший идиот. Нельзя…

Я умолкла от того как напряглись мышцы Бруно под моей рукой. Он вскинул голову, настораживаясь, собираясь.

По всей видимости, он чувствовал острее, чем я, но и мои руки начинали предательски дрожать.

Возвращаться к Удо живой я не собиралась, но теперь нужно было ещё и позаботиться о том, чтобы не потянуть Бруно за собой. Не после всего, что он показал мне.

– Не приближайся к нему, пока я не разрешу, – мягко сняв мою руку со своего плеча, он отстранился и направился к двери.

Бруно открыл её как по заказу вовремя – как раз когда герцог Керн начал подниматься на крыльцо.

Спокойное выражение его красивого лица не сулило нам обоим ничего хорошего, и поняв, что попятилась в сторону спальни, я мысленно приказала себе остановиться и взять себя в руки.

Что бы Удо ни решил, сначала он обратится ко мне, и лгать и изворачиваться, чтобы хотя бы немного смягчить последствия для Бруно, мне придётся как самому Дьяволу. Нельзя бояться его в такой момент – он потом своё получит.

В том, что он сумеет заставить меня дрожать от ужаса и унижаться я не сомневалась, равно как и в том, что Бруно упёртый и самоуверенный дурак. Никто не смел перечить хозяину этих мест.

Пока я собиралась с мыслями, мой муж успел остановиться на пороге и прислониться плечом к дверному косяку, а Бруно – отступить на пару шагов назад, не препятствуя ему войти в дом.

Задержав дыхание, я всё же осмелилась посмотреть на Удо прямо, но он этого даже не заметил, потому что смотрел только на него.

– Ну и что ты делал тут с моей женой?

В его голосе, помимо привычной мне холодной надменности, слышалось злое и бесшабашное веселье. Он, конечно же, всё чувствовал и прекрасно понимал.

– Тебе рассказать в подробностях? – Бруно сложил руки на груди так, словно мог требовать от герцога каких-то объяснений, и остался абсолютно невозмутим.

– Спасибо, обойдусь, – Удо хмыкнул и всё же переступил порог.

Не снисходя до того, чтобы изучить обстановку, он наконец одарил взглядом меня, и я почувствовала, как в груди застывает предательский холодок.

– Прекрасная Мирабелла предпочла герцогу неотесанного лесника. Значит вот что было нужно.

– Можешь выкатить мне бочонок коньяка из герцогских подвалов в знак признательности за то, что я помог тебе раскрыть эту тайну, – очевидно, что-то для себя решив, Бруно всё так же спокойно направился к столу, хотя и оставался при этом между Удо и мной. – Сейчас у меня только вино. Будешь?

– Оставь себе.

– Так и знал, что герцог Керн не пьёт с утра, – отставив бутылку, которую успел взять в руки, Бруно снова развернулся к нему. – Так чего ты хотел?

– Забрать герцогиню домой, разумеется.

Теперь Удо мне улыбнулся, и я едва сумела остановить себя от того, чтобы стянуть пальцами платье на груди в нелепой попытке закрыться.

– Пять минут назад герцогиня не желала видеть даже твоей тени, так что, боюсь, с этим возникнут трудности.

А вот Бруно в мою сторону даже не повернулся. Присев на край стола, он продолжал смотреть на герцога, как полагается смотреть учтивому хозяину на надоедливого и нежеланного гостя.

– Тогда что же она не скажет мне об этом сама? – ничуть не смущаясь под этим взглядом, Удо прошёл вперёд и расположился в кресле, стоящем у камина.

Том самом кресло, в котором Бруно сидел вчера, когда я вылетела из спальни, сгорая от желания расцарапать ему лицо.

– Смелее, жена моя, Мирабелла. Ты решила меня покинуть?

Он расправлялся манжету так, будто спрашивал меня о сущем пустяке, и это значило, что он в ярости.

Достаточно было сказать «Нет». Опуститься на пол к его ногам и умолять о прощении, уверяя его в том, что всем сердцем раскаиваюсь в своей ошибке.

Едва ли это помогло бы мне или Бруно, но позволило бы хоть немного оттянуть время.

Вместо этого я упрямо сжала губы и провела ладонью по упавшим на лицо волосам, убирая их назад.

– И как можно скорее.

Удо помолчал, по всей видимости, давая мне одуматься, а потом хмыкнул:

– Вот как. Какая ты стала смелая за его спиной. Или правильнее будет сказать, под ним?

Он поднял лицо так резко, что я не успела отвернуться, а Бруно встал со стола.

– Выбирайте выражения, герцог.

Он осадил Удо прежде чем я успела раскрыть рот, и сделал это так естественно, что пол качнулся у меня под ногами.

За такое тот должен был обратить его в горстку пепла на месте, как обратил бы любого, посмевшего так дерзить.

Вместо этого Удо только повернул голову, послушно переключая внимание на него.

– Ты решил поучить меня хорошим манерам?

– Не знал, что в этом есть нужда.

Теперь в голосе Бруно слышались опасные, хотя и тщательно выверенные нотки.

Наблюдая за тем, как они прожигают друг друга взглядами, я на мгновение забыла и о том, чем это могло грозить нам обоим, и о том, что причиной этой опасности была я сама.

Ни один из них не собирался уступать, и что было ещё более удивительным, Бруно явно не чувствовал себя уязвимым.

– Что ж, – приняв наконец какое-то решение, Удо беззвучно коснулся ладонями подлокотников кресла. – Благодарю за напоминание. Но о моих манерах мы с герцогиней побеседуем наедине.

– Она никуда с тобой не пойдёт, ты же слышал.

Он не двинулся с места, пока герцог вставал, но я чувствовала, что он предельно собран и готов действовать.

Вот только я не понимала, как.

Зато мой муж, по всей видимости, понимал, потому что воздух в комнате начал ощутимо сгущаться.

– Нет. Не так. Ты, – он даже не взглянул в мою сторону, хотя обращался ко мне. – Сейчас приведешь себя в порядок, чтобы каждому свинопасу не было ясно, что ты блудливая дрянь. Выйдешь отсюда и вернёшься домой.

– Нет, – я не узнала свой голос, произнеся это. – Я взяла твои деньги, это правда. Забирай и уходи, но я никуда не поеду.

Удо повернулся и шагнул ко мне. По мере того, как он приближался, во мне крепла уверенность, что сейчас он ударит по-настоящему, но вместо этого он только сжал мой подбородок. Не так, как Бруно, а больно, демонстрируя свою власть.

– Думаешь, он будет тебя содержать? Ты просто не знаешь Бруно. Он приучит тебя есть со своей ладони, а потом наиграется. И ты либо отправишься обратно к отцу голодранкой, либо вынуждена будешь вежливо принимать в этом доме его шлюх. А я не приму тебя обратно, потому что мне не нужна жена, обслуживавшая лесника на глазах у всей округи.

Я замерла под его рукой, позволяя бросать слова как камни, потому что сейчас Удо был страшен. Его лицо оставаться бесстрастным, но светлые голубые глаза сделались почти синими.

В этом похожем на транс состоянии я не заметила приближение Бруно, но вздохнула с облегчением, когда он сбил руку Удо.

– Я же попросил быть в моём доме аккуратнее в словах, герцог Керн.

В этом обращении было столько затаенной насмешки, что я опешила, а Удо развернулся к нему, забыв обо мне.

– Ты забываешься.

– Не я один. Что ты сделаешь, выкрутишь ей руки и потащишь силой?.

– Если придётся. Место моей жены в моём замке.

– Я больше не хочу быть твоей женой, – я услышала себя будто со стороны, настолько решительно и хрипло прозвучал мой голос. – Ты меня не заставишь.

Удо бросил на меня полный презрения взгляд.

– Есть одна проблема, дорогая. Ты всё ещё ею являешься.

Это было правдой. Так же как и то, что после вмешательства Бруно дышать мне стало легче.

Даже допуская, что правы были они оба, хоть и каждый по-своему, я больше не чувствовала себя абсолютно одинокой. Именно эта сила помогла мне снова встретить взгляд мужа.

– Ты бы не дал мне развод.

– Разумеется, нет. Ты принадлежишь мне. И у меня нет времени разбираться в этих бреднях.

Я заставила себя вдохнуть и начать сначала.

– Удо…

– Замолчи, – он оборвал меня так резко, что я забыла всё, что собиралась сказать.

– Хватит, – Бруно встал между нами, одним решительным движением отодвинул меня себе за спину. – Герцогиня сказала, что никуда не пойдёт. А я не позволю тебе прикоснуться к ней, как ты, надеюсь, понимаешь.

Удо вскинул подбородок, принимая этот вызов, но, как ни странно, не атакуя первым.

– Значит ты предлагаешь договариваться?

Смотреть на него больше не было сил, и я уставилась в плечо Бруно, с трудом сдерживаясь от того, чтобы снова в него вцепиться.

Герцог Удо Керн никогда не был скуп, и он в самом деле возмутился не украденным кошельком. Он явился за мной и был настроен серьёзно.

– Я бы предложил тебе тихо развестись и забыть о существовании прекрасной Мирабеллы, но ведь так просто не получится? – Бруно всё ещё был насторожен, но, судя по тону, считал, что главная опасность миновала.

Глядя на него тяжело и с нескрываемым недовольством, Удо покачал головой:

– Конечно, нет. Она моя.

– Я тебя понял. Предлагай.

Это начинало походить на какую-то странную, хорошо знакомую и до определённой степени приятную им обоим игру, правил которой я не понимала.

Ухмыльнувшись, Удо обжег меня красноречивым взглядом.

– Мне нужно вернуться в Столицу. На неделю, может, чуть больше. Это время Мирабелла проведёт в моём замке. Когда вернусь, обсудим, как будем жить дальше, но оскорблять свою честь я не позволю.

Бруно кивал, слушая его, а когда Удо закончил, вдруг засмеялся. Тихо, коротко, так, что мне сделалось не по себе.

– Полагаю, этот момент стоит прояснить, герцог. От того, что ты называешь своей честью, уже мало что осталось.

Короткой паузы, сделанной им, оказалось достаточно, чтобы щеки вспыхнули так, будто он меня ударил.

Удо, очевидно, истолковал услышанное так же, и подался вперёд.

– Сложно назвать человеком чести того, от кого вынуждена спасаться бегством его собственная жена. Едва ли ли благородный герцог с этим не согласится.

Бруно закончил в середине его движения, и Удо застыл, будто налетев на стену.

Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но я готова была поклясться, что в этот момент он ненавидел нас обоих. Ненавидел, но не мог эту ненависть выместить.

Понять бы ещё, почему.

– Моя честь – не твоя забота.

– К счастью, да, – легко пожав плечами, Бруно бросил на меня короткий взгляд, чтобы убедиться, что я его слова поняла правильно. – Но, видимо, мне всё-таки суждено отведать отменного коньяка из герцогских подвалов.

– Обойдешься.

– Не жадничай. Я знаю, что у тебя много, – не видя лица Бруно, я готова была поклясться, что он улыбается. – Ты не хочешь потрясений и позора во время поездки, это объяснимо. А прекрасная Мирабелла ни минуты не хочет оставаться с тобой наедине, и её тоже можно понять.

Удо выразительно хмыкнул, но позволил ему продолжить.

– Поэтому предлагаю компромисс: герцогиня выполнит твоё условие, проведет в замке ещё неделю и не омрачит твой визит ко Двору своим внезапным и поспешным отъездом. Но сделает это под моей защитой. Я останусь в замке вместе с ней. И твоими погребами. После, когда вы разрешите все свои противоречия, вернусь сюда, и мы обо всём забудем. Что скажешь?

Голова снова начала кружиться, и я прикусила губу, понимая, что дорого дала бы за то, чтобы видеть лицо Бруно, когда он делал своё предложение.

Однако он по-прежнему стоял ко мне спиной, и всё, что мне оставалось, это наблюдать за реакцией мужа.

Удо решал. Взвешивал все «за» и «против», или мысленно напоминал себе причины, по которым не мог прикончить его на месте за всё и разом – и за помощь мне, и за то, что Бруно не пытался скрыть от него подробности прошедшей ночи, и за дерзость, и за это так легко слетающее с его губ «ты».

Время растянулось до бесконечности, а молчание, то и дело издевательски прерываемое щебетом птиц снаружи, становилось настолько давящим, что я уже готова была вмешаться, когда герцог Керн наконец качнул головой.

– По рукам. Пусть приведет себя в пристойный вид. Я жду вас с лошадьми на Розовой поляне.