Текст книги "«Мечта» уходит в океан"

Автор книги: Леонид Почивалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Нашими спасителями оказались славные ребята из команды американского спасательного судна и очень обрадовались, что помогли в трудный момент советским морякам.

– Моряк всегда должен приходить на помощь моряку! Даже на суше. А вы к тому же советские. Советских моряков мы уважаем.

Дебоширы, услышав этот разговор, тихонечко удалились.

Когда в Вашингтоне мы выходили из вагона на перрон, негр-буфетчик, пожелав нам счастливого пути, подмигнул мне:

– Ты, парень, вел себя перед этими фашистами, как настоящий мужчина. Человек всегда должен отстаивать то, во что он верит, и не сдаваться ни при каких обстоятельствах.

В Вашингтоне мы провели несколько часов. На вокзале нас встретили два молодых ученых и отвезли к доктору Саймону. Он горячо нас приветствовал, сказал, что ампулы с вакциной уже готовы, что он благодарит за готовность совершить длинный и нелегкий путь через океан ради благородной цели.

По распоряжению доктора Саймона его сотрудники познакомили нас с американской столицей, показали здание американского конгресса, где решаются важнейшие государственные дела страны. Подвезли к Белому дому, в котором живет президент, побывали мы в трех музеях, побродили по паркам и улицам. Ну, а вечером вошли в знакомый экспресс, который за несколько часов домчался до Нью-Йорка. Яхт-клуб не забыл о своем обещании. «Мечта» оказалась полностью готовой к дальнему плаванию. На ее борт были доставлены продукты, в ее танках оказалось вдоволь питьевой воды, в баках – горючего.

В гостиницу за нами приехал мистер Мур в своей роскошной фуражке яхтсмена. Он сказал, что сегодня с утра звонил из Лондона мистер Эрлинг, хотел точно узнать, когда «Мечта» выходит в океан. Просил договориться с береговой морской службой США, чтобы держали под наблюдением ваше плавание и в случае необходимости пришли на помощь.

– Какой заботливый человек! – сказала Лена.

– Удивительный человек! – согласился Мур. – Вы, конечно, знаете его историю?

– Историю чего? – не понял Абу.

– Историю его коллекции.

И Мур рассказал нам то, о чем мистер Эрлинг даже не упомянул, когда мы были у него в гостях. Оказывается, во время войны Эрлинг был судовым врачом на английском эсминце. Эсминец сопровождал караваны транспортов с оружием, которые, огибая Скандинавский полуостров, шли из Англии в Мурманск. Караваны постоянно подвергались нападению немецких кораблей и самолетов. И вот однажды произошел тяжелый морской бой между отрядом английских эсминцев и фашистскими военными кораблями. Сил у противника было больше, англичане несли потери – один за другим уходили на дно их эсминцы. Корабль, на котором находился Эрлинг, подбитый и горящий, не только отстреливался от врага, но и подбирал оказавшихся в волнах моряков погибших судов. Среди подобранных было много раненых, некоторые тяжело, и доктору Эрлингу почти непрерывно приходилось быть у операционного стола.

Работы прибавилось еще больше, когда, подорванный торпедой, ко дну пошел советский военный транспорт. Несколько десятков моряков из экипажа транспорта удалось спасти. Некоторых из них оперировал доктор Эрлинг.

И вот во время очередного налета самолетов противника врач сам оказался раненым в грудь. Однако не оставил своего поста. Когда был прооперирован последний из спасенных моряков, хирург потерял сознание. За этот подвиг Эрлинг был награжден английским и советским военными орденами. А в благодарность за спасение военных моряков потомок знаменитого английского адмирала Нельсона подарил Эрлингу шпагу великого флотоводца.

Вот каким оказался наш добрый английский друг. Кроме мужества, у него и другое прекрасное качество – скромность. Даже не сказал, как попала к нему нельсоновская шпага. Просто, показывая свою коллекцию, упомянул о ней – она висела на центральной стене гостиной на самом почетном месте. Эта шпага стала первым экспонатом его коллекции. В те годы один из военных журналистов рассказал в газете о подвиге врача и о реликвии, которую он получил в подарок. С того времени Эрлингу отовсюду стали присылать разные реликвии прошлого, связанные с мужеством и благородством людей, ставших знаменитыми.

– Как бы мне хотелось что-нибудь найти для его коллекции, – вздохнула Лена. – Жаль, что я совсем не знаменитая!

Глава десятая
Впереди по курсу – шторм

За недели наших скитаний по водным просторам мы с Леной многому научились в морском деле, даже стали считать себя чуть ли не настоящими моряками. И все-таки первый выход в открытый океан нас страшил. Как-никак океан! А путь предстоял не близкий. Причем провожавшие нас американские яхтсмены заявили, что наша яхта будет первым спортивным судном, которое проложит прямую трассу из Нью-Йорка в столицу Нигерии – Лагос. Нам, конечно, это было приятно, но мы знали, что главная цель – доставить в Нигерию вакцину против страшной болезни.

И вот «Мечта» в открытом океане. Теперь уже мы сами пересекаем Атлантику. Гордимся этим, и у всех отличное настроение. День ясный, ветер юго-восточный, один балл. Над яхтой с криками носятся большие чайки, провожая нас в дальний путь. Солнце светит мягко и ласково. Мы занимаемся самыми разными делами. Яхтой управляет автоматический рулевой, мы только поглядываем на приборы. Готовим на электроплите пищу, чиним паруса, исправляем такелаж, делаем записи в дневнике. Лена, пристроившись со своим альбомом на корме, по памяти рисует Америку. Временами, снизив ход, мы бросаем за борт снасти и ловим рыбу, а Лена готовит нам из нее великолепную уху.

Каждый день океан приносил какой-нибудь сюрприз. То мы вдруг замечали среди волн фонтанчик, а потом темную выпуклость китовой головы, то появлялся на горизонте силуэтик судна, который стремительно вырастал и вскоре превращался в танкер такого размера, что на нем мог бы уместиться весь поселок Планерское. По вечерам, когда после торжественного захода солнца за горизонт на небе высыпали звезды, мы ложились на прохладные доски палубы и подолгу смотрели в таинственный звездный мир. Абу, как настоящий морской навигатор, отлично знал небесную карту и рассказывал нам о созвездиях и движении планет. Иногда с темного небосклона срывалась звезда и вспыхивала над океаном, как ракета.

Рассказывал нам Абу и об истории освоения Атлантики. Кто ее первым пересек, установить невозможно. Это могли быть мифические атланты, финикийцы или суровые викинги. В те времена выйти в океан считалось великим мужеством. Но после Колумба Атлантика показалась уже не такой страшной и таинственной, и в ее просторы все больше и больше устремляется мореплавателей на самых различных судах, больших и малых. Первым, кто пересек Атлантику со спортивными целями, был американец, датчанин по происхождению, Альфред Енсен. Все считали его намерение гибельным и заранее прозвали моряка «сумасшедшим датчанином». И вот 25 июня 1876 года Енсен на парусном боте отправился на восток. Сорок шесть дней плыл он через океан, преодолевая штормы. И победил. Так сто с лишним лет назад он открыл эру спортивных океанских путешествий. С тех пор Атлантику пересекало немало отважных моряков-спортсменов в одиночку, парами, маленьким экипажем – на яхтах, катерах, весельных шлюпках, плотах, катамаранах. Некоторые из смельчаков так и не достигли противоположного берега океана.

В вечернее время в точно установленный час Абу выходил на связь по радио с береговыми станциями Америки и Англии и сообщал о координатах нашего судна. Дважды мы получали из Лондона радиограммы от мистера Эрлинга. Он сообщал, что внимательно следит за нашим плаванием, желает счастливого путешествия, что в Лагосе с нетерпением ждут дорогой груз, который мы везем.

Подгоняемая попутными ветрами «Мечта» весело и легко шла на восток. Мы не могли нарадоваться на нашу яхту. При попутном ветре легка в управлении, свободно одолевает волну, мчится, как птица.

И вот «Мечта» вошла в экваториальную штилевую зону. Ее паруса по нескольку раз в день то трещали от внезапно налетевшего шквала, то безжизненно повисали при полном штиле. Однажды в момент безветрия Абу решил посмотреть, не стало ли обрастать ракушками дно яхты. Он надел на себя пояс с прикрепленным к нему длинным фалом, который был привязан к борту яхты, посмотрел, нет ли в воде опасности, и нырнул в золотистую, пронизанную солнечными лучами воду. Я хотел помочь ему и спуститься в воду вместе с ним, но Абу своей капитанской властью запретил. На яхте должно оставаться не менее двух человек.

Мы сидели с Леной на краю борта и наблюдали, как Абу подныривал под корпус яхты и ощупывал его руками. Вдруг я заметил, что из сине-зеленой глубины стали проступать очертания гигантской остроносой рыбы, которая под углом выходила к яхте. Я оцепенел. Акула! И необыкновенно большая! Нам доводилось раза два встречать в море акул, но это случалось во время хода яхты, и рассмотреть кровожадных морских хищников как следует не удавалось.

И вот сейчас впервые видели акулу так близко. Она не торопясь, уверенно направлялась к яхте, возле которой плавал Абу. И он ее не видел. Он продолжал заниматься своим делом. Вот всплыл, набрал в легкие запас воздуха и снова ушел под воду. Мы похолодели. Акула прошла совсем близко от Абу, чуть не задев его плавником, нырнула в глубину, там, развернувшись, снова нацелилась острым носом на яхту. Я схватился за фал, чтобы попытаться вытащить Абу на борт. Но тут же понял, что вытащить не успею да и не смогу. Под рукой был прикрепленный к рубке длинный отпорный крюк. Он как раз и предназначался для всяких неожиданных ситуаций в море. Я вырвал этот крюк из гнезда, нацелился им в тело акулы, которая неторопливо приближалась к Абу. И в то самое мгновение, когда акула оказалась в метре от Абу, а тот вдруг, инстинктивно обернувшись, в ужасе застыл, я ринулся с крюком в атаку. В удар вложил всю тяжесть своего тела. И вместе с крюком оказался за бортом. В воде кто-то меня схватил за плечи, куда-то потащил, вода вокруг бурлила, пузырилась, наливалась алым цветом; я чувствовал, что вот-вот захлебнусь, отчаянно работал руками и ногами. И вот наконец оказался у поверхности воды возле яхты, передо мной из воды высовывалась голова Абу. Одной рукой он держался за фал, который натягивала Лена, другой рукой прижимал меня к борту. Лена быстро сбросила трап, Абу подтолкнул меня движением сильной руки вверх, и я тут же оказался на палубе. Акулы уже видно не было. Крюка тоже. Только вода возле яхты из золотисто-зеленой стала алой. Абу протянул мне руку:

– Спасибо!

И все. Больше ни слова! Но как была дорога для меня эта короткая благодарность моряка!

– Это была мако, – пояснил позже Абу. – С ней шутки плохи.

Случившееся всех нас взволновало. Надо всегда быть начеку: ведь в океане всякое происходит.

А океан готовил новое испытание. На другой день утром Абу, стоявший на вахте, взглянув на небо, озабоченно покачал головой. Еще недавно ярко светило солнце. И вот его свет стал блекнуть, на небе появилась серая дымка, которая все более густела.

– Будет шторм, – заметил Абу.

Я взглянул на барометр. Стрелка показывала «бурю». Мы принялись убирать с палубы лишнее, закреплять в помещениях судна вещи. Абу включил радио и поймал штормовое предупреждение, посланное южноамериканской береговой радиостанцией.

– Ну, друзья, – сказал Абу, – предстоит серьезный экзамен. Но я уверен – выдержим.

Экзамен в самом деле оказался непростым. Все думают, что судьба обычно благоприятствует человеку, но человек постоянно должен быть готов использовать ее возможности. И вот сейчас нам нужно проявить эту готовность.

Ветер все крепчал, начались проливные дожди. С зарифленными парусами, гонимая шквальными ветрами, мчалась «Мечта» на юго-восток к пока еще далеким берегам Африки. Ветер все крепчал, и нам порой приходилось, бросив плавучий якорь, штормовать.

О нас тревожились. Каждый раз, когда мы выходили на сеязь с опекавшими «Мечту» береговыми радиостанциями, приходилось подробно сообщать не только о координатах яхты, но и об обстановке на борту и нашем самочувствии. Нас предупредили, что все суда, находящиеся в зоне плавания «Мечты», в случае необходимости готовы оказать помощь. Прошло немного времени, и наш радиоприемник принял позывные судна, которое находилось от нас ближе всего. Как же мы обрадовались, когда узнали, что это советское научно-исследовательское судно «Академик Курчатов»! Его капитан передал нам привет, пожелание быть стойкими перед непогодой, сообщил, что на всякий случай изменил курс судна и направил его навстречу «Мечте». Просил регулярно связываться с ним по радио и докладывать об обстановке на борту яхты.

Обстановка была нормальная. Каждый из нас делал свое дело. В эти тревожные дни и часы мы с особым вниманием и точностью исполняли приказы нашего капитана: убирали и распускали паруса, следили за накатами волны, чтобы удержать судно по курсу, сидели в радиорубке и ловили нужные позывные. Однажды услышали, как где-то в северной Атлантике неизвестное судно подавало сигналы SOS.

В другой раз приняли совсем неожиданную и даже таинственную радиограмму. Она пришла из нигерийского городка Монго, расположенного в глубине страны. В ней говорилось, что любительская коротковолновая радиостанция местной школы получила от советской полярной станции в Мирном срочное сообщение. Полярники ищут в Атлантике яхту «Мечта» и никак не могут выйти на связь. Просили нигерийских радиолюбителей помочь – ведь «Мечта» направляется к берегам их страны. Нигерийцы в своей радиограмме сообщили нам позывные Мирного. Подписал радиограмму неизвестный нам Джон Адеде.

В тот же день мы несколько раз пытались связаться с Мирным, но безуспешно. Не повезло нам и на второй день, и на третий. Да и до Монго волна нашего передатчика добраться тоже не смогла. А нас больше не вызывали. Так и остались в неведении: зачем это «Мечта» понадобилась Антарктиде? Все это казалось загадочным, и Абу не мог найти подходящего объяснения.

Я, честно говоря, в эти дни побаивался за Лену. Все-таки девчонка! Ведь порой бывало очень страшно. В иные моменты даже Абу бледнел – волна то поднимала яхту на высоченный гребень, то бросала в пучину. Иногда казалось, яхта, запрокинувшись на борт, перевернется и мы пойдем ко дну. Но наша Лена ни разу не пискнула, не пожаловалась. Наоборот, готовила для нас в этакую погоду обеды и ужины, а горячая пища ох как годилась во время шторма, когда нужно было тратить столько сил! Словом, Лена вела себя молодцом. Даже заявила, что шторм, по ее мнению, очень красив, и, когда все успокоится, она нарисует то, что видела.

На пятый день ветер стал стихать, тучи расступились; ранним утром, когда рассеялся туман, мы увидели в трех милях от «Мечты» судно. Абу взглянул на него в бинокль и сообщил:

– «Академик Курчатов».

Вскоре мы уже были на его борту, хотя вовсе не собирались задерживаться по пути в Нигерию, но в результате шторма оказался поврежденным такелаж. Требовался небольшой ремонт, и снова в этом деле нам пришли на помощь советские моряки. Мощная грузовая стрела «Курчатова» легко подняла на борт наше крохотное, но стойкое суденышко и водрузила на корму, где его должны привести в порядок специалисты. А нам выпал трехдневный отдых среди доброжелательных и гостеприимных людей.

На борту «Курчатова», кроме экипажа, было несколько десятков ученых, специалистов по разным наукам. Одни изучали течения в океане, другие – животный мир Атлантики, третьи прощупывали физическими приборами дно океана.

За три дня жизни на борту судна мы не только отдыхали. Я помогал геофизикам ремонтировать их приборы, Лена пристроилась поддежуривать у эхолотов, а когда не была занята дежурством, то варила для всех кофе – на это она была большой мастерицей. Но в эхолотной пропадала больше всего. Лене нравилось сидеть у аппарата, заглядывать в окошко, где самописец непрерывно чертил на бумажной ленте рельеф океанского дна. Так быстро освоилась, что ей однажды даже доверили посидеть одной в эхолотной и понаблюдать за прибором. И надо же именно в этот час случилось такое, что запомнится на всю жизнь. Вот что я записал с ее слов в наш путевой дневник.

«Когда научные сотрудники эхолотной вышли по своим делам и поручили мне следить за аппаратом, я стала неотрывно глядеть в стеклянное окошечко эхолота, в котором медленно скользил по бумажной ленте самописец. Рельеф на дне был довольно однообразным – он вроде бы повторял волнистую поверхность океана. И вдруг у меня на глазах стало происходить что-то необыкновенное. Стрелка поползла выше, выше, показывая, что начался вроде бы подъем дна. И подъем этот происходил непрерывно и стремительно. Вот уже пятьсот метров, семьсот, к тысяче подходит. Я позвонила на мостик – так должен поступать дежурный у эхолота, если глубины станут быстро меняться.

Прибежали ученые, столпились вокруг эхолота, неотрывно смотрели в окошко самописца, как на экран телевизора во время захватывающего фильма. А неожиданная подводная возвышенность продолжала подниматься в росте. Вот она уже достигла двух тысяч, потом двух с половиной… «Если подойдет к трем, то можно считать, что ты, Лена, сделала открытие», – сказали мне. Самописец зафиксировал предельную высоту в четыре тысячи пятьсот двадцать два метра и вскоре стал показывать резкое понижение высоты. «Это гора! – сказали ученые. – Вполне приличная вершина, которую не стыдно обозначить на подводной карте океана. Поздравляем тебя, Лена!» Я удивилась: за что же меня поздравлять? Ничего такого не совершила. Просто сидела…»

Но получилось, что наша Ленка хотя и «просто сидела», оказалась первооткрывательницей нового географического объекта. Гору подробно исследовали приборами, даже опускали драгу, чтобы взять с нее образец грунта, а потом в кают-компании собрался научный совет экспедиции – профессора, доктора и кандидаты наук. На самом почетном месте сидела Лена, очень смущенная и растерянная. Я ее понимал – ведь действительно ничего не сделала. Но такой уж порядок – первооткрывателем назвали именно ее, Елену Ломову, ученицу восьмого класса симферопольской средней школы. Все это так и записали в научные протоколы. А потом настал самый торжественный момент: нужно было новой горе дать название. И название это поручили придумать Лене.

– Ну, и какие у вас будут предложения? – спросил начальник экспедиции, известный советский ученый, обращаясь к Лене на «вы».

Как раз в это время в кают-компанию вошел дежурный радист. Он выложил перед капитаном только что полученную радиограмму. Капитан прочитал и взглянул на Абу.

– От доктора Эрлинга из Лондона. Выражает радость, что «Мечта» благополучно пережила ураган в Атлантике, и сообщает, что в Нигерии с нетерпением ждут отважных советских яхтсменов, которые совершают подвиг во имя благополучия людей.

В кают-компании воцарилось молчание. Все смотрели на нас.

Лена вдруг тихо сказала:

– Я знаю, как назвать эту гору. Давайте назовем ее именем Эдварда Эрлинга.

Глава одиннадцатая
Слоны на дороге

К Африке мы подходили уже на «Мечте» ранним утром. Берега еще не было видно, а дыхание континента чувствовали – жаркое, влажное. Нам казалось, что ветер доносит с африканских просторов болотный запах джунглей. Еще за несколько дней до этого, когда мы были на борту «Академика Курчатова», судовой врач дал нам флаконы с таблетками и велел принимать по одной два раза в неделю – против малярии. Ведь на западном берегу Африки свирепствует тропическая малярия.

Курс мы держали в Гвинейский залив, где расположен Лагос. В справочнике прочли о Нигерии. Крупнейшая страна Африки с населением около 80 миллионов человек. Бывшая английская колония, теперь республика. Очень богата природными ископаемыми. Основное богатство страны нефть. Занимает седьмое место в мире по добыче нефти. Прежде чем мы увидели дома Лагоса, встали перед нами очертания огромного флота. Судов было, наверное, несколько сотен. Вытянувшись в цепочку носом против ветра, они застыли в неподвижности, охватывая почти половину линии горизонта. Это стояли на лагосском рейде корабли, пришедшие с товарами для Нигерии.

А потом, когда мы подошли к берегу еще ближе, из-за кораблей появились прямоугольные силуэты огромных многоэтажных зданий.

На подходе к стоящим на рейде кораблям нас и встретил большой военный катер под нигерийским флагом. Еще издали поприветствовал воем сирены, поднял на мачте флаги, которые на флажковой азбуке обозначали «Добро пожаловать в Нигерию». Когда катер подошел вплотную к «Мечте», мы увидели среди темноголовых нигерийцев светлую голову Сюзан. Она отчаянно махала рукой и кричала: «Здравствуйте, друзья!» Едва суда сошлись, как Сюзан тут же перешла на борт «Мечты».

Нашу яхту взяли на буксир и повели в порт. Мы прошли через строй стоящих на рейде в ожидании разгрузки кораблей. Корабли были из многих стран, и среди них увидели несколько советских судов, груженных автомобилями и тракторами. Их доставили для продажи в Нигерию.

Обогнув остров, военный катер завел «Мечту» в залив. Причал находился в самом центре города у шумной, оживленной, переполненной автомобилями набережной. Вдоль берега росли лохматые пальмы, а за ними вздымались ввысь многоэтажные дома. Я даже немного был разочарован: какая же это Африка! Мечтал о джунглях, саваннах, диких животных! А здесь одни автомобили. Все это мы видели в Лондоне, и в Стокгольме, и в Неаполе.

На берегу нас окружили нигерийцы – темнокожие, курчавые. Они улыбались, выставляя свои яркие, ослепительно поблескивающие белые зубы. Нас поздравляли с благополучным переходом через океан, с тем, что мы первыми среди яхтсменов проложили путь из Америки в Нигерию. Но больше всего добрых слов сказали о том, что доставили в Нигерию очень важный медицинский препарат.

– На днях мы ждем вакцины из Советского Союза и Японии, – сказала Сюзан. – Будем пробовать все три, выяснять, какая окажется наиболее эффективной.

Сюзан была неузнаваема. Совсем немного времени прошло, а как она изменилась! Держалась уверенно, о борьбе с опасной бациллой говорила так, будто занимается этим давно и дело это составляет цель ее жизни.

– Я бы так хотела побыть с вами, дорогие друзья! – сказала Сюзан. – Но не могу! Нужно немедленно везти вакцину в пункт, где расположена наша экспедиция. Вы сами понимаете, как это важно!

– А разве мы не можем пjехать с тобой, Сюзан? – удивилась Лена. – Вдруг мы там чем-нибудь будем полезны?

Сюзан грустно вздохнула:

– К сожалению, это невозможно, моя дорогая Элен! В этот опасный район въезд посторонним категорически запрещен. Все дороги охраняются солдатами. Правительство делает все, чтобы страшная болезнь не распространилась по стране.

Этот разговор происходил на набережной. Рядом с Сюзан стоял стройный молодой нигериец, который во время разговора не произнес ни одного слова. Сюзан вежливо склонила голову в его сторону и сказала:

– Позвольте представить моего нигерийского друга Джона Адеде. Он учитель и хочет познакомиться с вами.

Джон вежливо поклонился и совсем неожиданно обратился к нам на русском языке:

– Я рад приветствовать вас на нигерийской земле! Я директор школы в городке Монго, который расположен в одном из восточных штатов Нигерии. В школе у нас есть интернациональный радиоклуб. Именно мы и связались с вами по радио, когда вы были в Атлантике. Вас ищет Антарктида.

– А почему они нас ищут? – спросил Абу.

Джон пожал плечами:

– Не знаю. Но сегодня у нас сеанс радиосвязи с Мирным. Так что сами узнаете.

– Мы должны поехать к вам?

– Конечно! От имени нашей школы и клуба приглашаю вас в гости. Для нас будет большой честью принять таких замечательных яхтсменов, которые первыми проложили путь на спортивной яхте не только из Нью-Йорка в Лагос, но и из Советского Союза в Нигерию.

– Где же вы так хорошо научились говорить по-русски? – изумился Абу. – Говорите, как москвич.

Джон, явно довольный комплиментом, громко рассмеялся :

– Я был москвичом. Целых пять лет. Окончил в Москве Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Поэтому особенно приятно встретить здесь своих «земляков».

Наш новый друг Джон Адеде был веселым, остроумным, добродушным человеком. Нам было с ним легко – казалось, что мы знакомы с ним много лет. Джон предложил нам заранее продуманный план действий. Прежде всего – обед. Потом проедемся по Лагосу и посмотрим его достопримечательности. Потом покидаем город и едем к северо-востоку, в район, где расположена школа Джона.

План мы приняли и с грустью простились с Сюзан. Она сказала, что постарается приехать нас проводить, если, конечно, позволят дела.

Лагос – это шум автомашин, крик толпы, пестрота красок, резкие уличные запахи, духота и влажность. После дней, проведенных в океане, Лагос показался адским городом. Его улицы так плотно забиты автомашинами, что большую часть времени они стоят в очереди, дожидаясь возможности сдвинуться с места. До ресторана, куда нас Джон вез на обед, добирались часа полтора. Два-три метра проедем и несколько минут стоим, и так всю дорогу. А тянется она не больше чем на три километра.

Обедали в ресторане отеля, который расположен на берегу бухты. Около отеля под густым деревом-гигантом располагался небольшой базар, где продавали необыкновенно красивые изделия нигерийских умельцев. Когда мы подошли к базару, Лена даже захлопала в ладоши. Наверное, почти все, что продавалось, можно было смело выставлять в музее. Чего здесь только не было! Маски и фигурки из черного дерева, шкуры леопардов и кожа змей, слоновьи бивни, украшенные тонкой искусной резьбой. Джон – наш экскурсовод – водил нас по базару, как по музею.

– Эта бронзовая фигурка так дорога потому, что очень старинная, сделали ее в древнем африканском государстве Бенин, которое располагалось на территории теперешней Нигерии…

И Джон рассказывал об истории этого царства, о том, как оно оказало мужественное сопротивление европейским колонизаторам, высадившимся на западноафриканском берегу, чтобы захватить чужие земли. Джон отлично знал историю своей родины, потому что в Москве окончил исторический факультет и сейчас пишет книгу о древней Нигерии.

Лена вдруг заявила, что обедать идти не хочет, что лучше проведет это время на базарчике и как следует все рассмотрит. Особенно ее потрясли слоновьи бивни, украшенные резьбой.

– Вот бы такое чудо привезти домой! – мечтала Лена.

Но привезти это чудо нам было не под силу. Джон сказал, что один художественно обработанный бивень слона стоит столько же, сколько дорогая автомашина. Откуда у нас такие деньги?

После обеда мы продолжили знакомство с Лагосом. Казалось, что в городе машин куда больше, чем может он вместить.

– После того как в Нигерии нашли нефть, – рассказывал Джон, – нигерийская буржуазия стала быстро богатеть. Выписывали дорогие автомобили, строили особняки. Но, к сожалению, выигрывают от добычи нефти только богатые. Трудовое население мало что получило от нефтяных сокровищ. Вы еще увидите, как живут у нас простые люди.

Город Лагос расположен на островах, соединенных между собой мостами. Острова Виктория и Икойи – районы, где живут богачи и важные иностранцы. На этих островах в тени пышной тропической растительности прячутся роскошные виллы богачей. На Икойи еще сравнительно недавно жили только англичане. Джон показал нам старинную арку перед въездом на остров.

– Дальше этой арки могли ступать на землю острова только белые и небольшое число черных слуг, которые обслуживали белых.

Ведь хозяевами на нигерийской земле долгие годы были англичане. В 1960 году Нигерия провозгласила независимость. Страной стали управлять сами нигерийцы. И это сразу отразилось на ее развитии.

– Еще недавно трудно было среди нигерийцев найти человека, который бы умел читать, – рассказывал Джон. – А сейчас число неграмотных уменьшается, так как в стране открывается все больше школ.

В одном из районов города Джон показал нам прекрасное, похожее на распустившийся бутон гигантского цветка здание. Это национальный театр Нигерии, построили его болгарские архитекторы и инженеры. Пока еще в стране нет настоящих театральных коллективов, но, как считает Джон, они появятся в скором времени обязательно.

– Я верю, что моя страна будет счастливой! – говорил Джон.

Одна из новых магистралей Лагоса, которая то пробивалась через узкие улочки города, то стремительно выбегала на железобетонные эстакады и мосты, соединяющие острова, вывела нашу машину за пределы города на просторное шоссе. Машина, которой управлял Джон, наконец почувствовала свободу и, словно застоявшийся конь, стремительно рванулась вперед по широкому потоку асфальта. За окнами автомобиля стали разворачиваться картины тропической Африки.

Наконец-то мы видели не автомобильные стада и железобетонные стены небоскребов, а настоящую Африку! Вначале ехали вдоль океана. Огромные волны Атлантики накатывались на жаркие песчаные пляжи, к которым подступали тенистые пальмовые рощи. Джон объяснил, что когда-то этот прекрасный берег назывался Невольничьим берегом, что отсюда увозили за океан тысячи и тысячи пойманных в лесах и на равнинах континента африканцев на вечное рабство и муки.

На берегу часто встречались бедные деревушки рыбаков, спрятавшиеся под тенистыми зонтиками пальм. Деревушки состояли из небольших хижин с тростниковыми стенами и крышами, покрытыми пальмовыми листьями. Около хижин сушились рыболовные сети, бегали голопузые дети. Здесь мы не видели легковых автомобилей. Не было и столбов для электропроводов – электричества здесь не знают.

Но вот дорога свернула с океанского берега в глубину континента, и машина поехала на восток страны. Проезжая мимо плантаций какао-бобов, впервые в жизни мы увидели, как «вырастает» шоколад, который так любим. Оказывается, с невысоких деревьев собирают плоды размером с крупный лимон. Плоды похожи на орехи или бобы. Из этих плодов и делают какао-порошок, а из порошка – шоколад. По пути Джон остановил машину возле темнозеленых и ветвистых манговых деревьев. Я залез на крепкие ветви, сорвал несколько продолговатых, размером с маленькую дыню плодов. На вкус они напоминали дыню, только мякоть была нежнее, слаще.

Но больше всего нам нравилось пить кокосовое молоко. Остановившись около какой-нибудь деревушки, Джои обращался к крестьянам. Те охотно по его просьбе посылали кого-нибудь из мальчишек к кокосовой пальме. Обхватив руками и ногами ребристый и шершавый ствол пальмы, ловко и стремительно, как обезьяна, парнишка забирался к ее вершине под купол резных листьев. В том месте, где ветви сходились со стволом, срезал огромные, с голову ребенка, орехи. Орехи с гулким звуком ударялись о землю, их подхватывали крестьяне, кривым острым ножом надрезали орех, и из образовавшегося отверстия можно было пить прохладную и сладковатую жидкость. В жаркий день она хорошо утоляет жажду.