Текст книги "От съезда к съезду, или Братья по-хорошему (СИ)"

Автор книги: Леонид Свердлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

VIII

Владимир был полон любви: любовь имел он и к митрополитам, и к епископам, и к игуменам, особенно же любил монашеский чин и монахинь любил, приходивших к нему кормил и поил, как мать детей своих. Когда видел кого шумным или в каком постыдном положении, не осуждал того, но ко всем относился с любовью и всех утешал. Но вернемся к своему повествованию…

(Повесть временных лет)

От нашествия половцев особенно пострадал Киево-Печерский монастырь. Что не разграбили, то поломали и сожгли.

Владимир Мономах лично посетил монастырь, осмотрел развалины, обсудил с игуменом первые меры по восстановлению. Положение было плачевным, но не безнадежным. Монахи уже взялись за работу и, отстраивая заново разрушенное, уже обдумывали свою дальнейшую жизнь.

Когда разговор зашел о восстановлении монастырской библиотеки, игумен сказал, что уже планируется написание новых книг и предложил Владимиру, который не только любил читать, но и сам увлекался литературным творчеством, обсудить новый проект.

– Ты знаком с иеродиаконом Нестором? Книжное дело – его основное послушание. Он может подробно рассказать о своем замысле.

– Конечно, – ответил Владимир, – я его читал. Ведь это он написал «Чтение о Борисе и Глебе» и «Житие Федосия Печерского». Хорошие и полезные книги. То, что он задумал, наверняка очень интересно, я с удовольствием с ним поговорю и помогу, если нужно.

Нестор пригласил Владимира в свою келью и поделился творческими планами.

– Еще когда я писал про преподобного Федосия, у меня появилось желание написать историю нашего монастыря, рассказать про старцев – они того заслуживают. Но, обдумывая будущую книгу, я быстро понял, что историю обители нельзя рассматривать в отрыве от истории всей нашей страны. До сих пор о ней мало писалось, сведения отрывочные и часто необъективные.

– Это верно, – с жаром согласился Владимир. – Особенно зарубежные источники меня возмущают. Иной раз такие гадости про нас пишут! Сами ничего не знают, а порют всякую чушь.

– Я тоже так думаю. И очень мало авторов подходят к нашей истории с единственно верных православных позиций. Позиции язычников у нас, к сожалению, до сих пор очень сильны, и должный идеалогический отпор они, к сожалению, не всегда получают. Хочу написать большой труд, я собираюсь назвать его «Повестью временных лет», где будет описана вся история Руси с древнейших времен и до нынешних событий. Особенно я хочу отметить благотворную роль православия в становлении нашей государственности. Ведь только истинная вера сделала нас цивилизованными людьми. Хотел бы посоветоваться с вами, как с наиболее авторитетным, образованным и информированным политиком нашего времени.

– Очень правильная и своевременная идея! – воскликнул Владимир. – Я ее не только целиком одобряю, но и готов помочь хоть материально, а хоть и советом. Очень важно, чтобы потомки знали правду о нас и о нашем времени. Вот вы сейчас говорили о том, какую важную роль сыграло в нашей истории православие, и это безусловно так. Но было бы серьезной политической ошибкой, говоря о православии, не придать должного значения руководящей роли, которую сыграли и в приходе истинной веры, и в построении нашего государства потомки Рюрика. Чем была Русь до Рюрика? Сказать смешно! Да ее вообще не было. Были какие-то отдельные варварские племена, жившие по-скотски, платившие дань кому попало и кому попало поклонявшиеся. Закона божьего не знали, вот и придумывали сами себе законы какие хотели. За примером далеко ходить не надо: сейчас половцы такие же. Тоже живут по закону своих отцов и думают, что так и надо, жрут дрянь всякую, включая сусликов и хомяков, и вступают в случайные половые связи. Что о нас будут знать потомки лет через тысячу? Только то, что мы сами о себе напишем. Потому особенно важно, чтобы они узнали правду. И написать правду – важнейшая наша задача. Так что, Нестор, пиши Повесть временных лет, если нужна помощь, обращайся непосредственно ко мне. Я пожалуй, сам для нее напишу послесловие – расскажу потомкам о себе и о своем времени. И обязательно проверю и отредактирую окончательное издание. Считай работу над этой книгой важнейшим государственным заданием.

Позаботившись о потомках, Владимир вернулся к делам своего времени. Он отправился в Киев, чтобы встретиться с вконец распустившимся кузеном Олегом. Этот хулиган, как мы помним, обещал приехать в Киев и объясниться с великим князем Святополком и с Владимиром Мономахом. Но вместо этого он поехал совсем в другую сторону. То ли компас попался испорченный, то ли были у князя более важные дела в Муроме, но оказался он именно там, у захваченного сыном Владимира Мономаха города.

– Изяслав, дорогой мой, хоть ты бы совесть поимел, – увещевал племянника Олег. – Твой отец с великим князем у меня и так уже Чернигов, родину мою, отняли, а теперь ты тут еще. Ростова тебе мало? Воевать хочешь? Так ведь не победишь ты, потому что я прав. Муром мой город – он еще моему отцу принадлежал.

– Воевать хочешь, дядя Олег? – надменно усмехнулся в ответ Изяслав Владимирович. – Где войско возьмешь? У меня воины из Ростова, Суздаля, Белоозера. Они ж тебя тут закопают. И никакая правда тебе не поможет.

– Нет, воевать не хочу. Ты мне не враг, и отец твой мне не враг. Я мира с вами хочу. Но, если ты меня без пропитания оставить собираешься, то воевать придется. Войска у меня немного, но мои рязанцы бьются хорошо, так что еще не известно, кто тут кого закопает.

Битва решила, кто был прав. Для Изяслава исход ее был печальным. Он погиб. Рязанцы действительно хорошо воевали. Суздальские и ростовские воины были убиты или попали в плен, чем Олег немедленно воспользовался и, не ограничившись захватом Мурома, присоединил Ростов и Суздаль к своим владениям.

В Суздале он получил послание от новгородского князя Мстислава, сына Владимира Мономаха. Тот обращался к Олегу пока по-хорошему, как к человеку: «Убил моего брата – проехали, дело житейское. Муром взял – имел право. Чужое только вот брать не надо было. Верни на место Суздаль и Ростов, и сохраним хорошие отношения. Я сам попрошу отца, чтобы он на тебя не злился».

Но Олег понял это письмо неправильно. Он не стал никуда уходить и послал своих людей собирать дань с новоприобретенных земель, как нарочно нарываясь на неприятности. И нарвался. Посланные Мстиславом войска похватали сборщиков дани, освободили захваченные Олегом земли и загнали его обратно в Муром.

Когда Мстислав приехал в освобожденный Суздаль, он увидел там только монастырский двор и церковь. Все остальное сожгли отступавшие.

Остановившись там, новгородский князь снова послал к Олегу гонца с предложением мира. Он требовал освободить пленных и вступить в переговоры с Владимиром Мономахом. На этот раз Олег согласился.

Мстислав распустил дружину по домам и стал праздновать победу. Но радоваться было рано. Олег, собравшись с силами перешел в наступление. Но Мстислав успел всего за два дня вновь собрать войска. Не ожидавший от племянника такой оперативности Олег остановил наступление. Исход дела решили половцы, посланные к Мстиславу на подмогу его отцом. Хоть Владимир Мономах и не любил половцев, но услугами их пользовался как все. Так было принято. Хоть половцы, вроде как, враги, а куда без них? Родные кузены бывали и похуже.

Вот тут-то Олег свое получил. Теперь его прогнали и из Мурома, и из Рязани. Сам виноват. За то, что не хотел воевать с половцами, от половцев же и получил. Остался ни с чем. И куда ему теперь? Опять в Тмутаракань?

Кстати, как там Тмутаракань? Что-то давно я про нее ничего не писал. Не могла же она просто взять и исчезнуть! Не могла. Но взяла и исчезла, оставив о себе долгую память. Многое позабылось за девять веков, а таинственную Тмутаракань помнят до сих пор.

IX

Ярославе и вси внуце Всеславли! Уже понизить стязи свои, вонзить свои мечи вережени – уже бо выскочисте из дедней славе.

(Слово о полку Игореве)

В 1097 году в Любече под Черниговом начал работу княжеский съезд.

Бурными аплодисментами приветствовали делегаты великого князя Святополка, князей Владимира Мономаха, Давыда Игоревича, Василька Ростиславича и Давыда Святославича.

С глубоким воодушевлением встретили собравшиеся особенно в последнее время прославившегося князя Олега Святославича. Сам он выглядел невесело, улыбался натужно и неохотно отвечал на приветствия. Видно было, что происходившее ему не нравилось, но деваться уже было некуда.

Великий князь Святополк Изяславич обратился к съезду с приветственной речью. Он в частности сказал: «Зачем губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу разносят и радуются нашим войнам. Давайте объединимся и будем вместе хранить русскую землю». В своем выступлении великий князь подробно остановился на внутриполитических проблемах. Докладчик не стал скрывать от собравшихся отдельные недостатки в их работе, выявленные в ходе детального экспертного анализа, отметив в частности, что локальные конфликты, охватившие всю Русь, отрицательно сказываются на экономической обстановке в стране. В качестве причины этих и других негативных проявлений были названы внешние угрозы, исходящие со стороны половцев. Докладчик также озвучил предлагаемые руководством страны меры по укреплению нерушимого братского единства кузенов, предложив совместно раз и навсегда покончить с половецкой угрозой.

Выступление Святополка было выслушано со вниманием и не раз прерывалось аплодисментами.

Слово взял князь Давыд Игоревич. Это тот изгой, который когда-то захватил Тмутаракань, а потом, когда его прогнал оттуда вернувшийся из заключения Олег, разбойничал в Олешье, и в результате после трагической гибели Ярополка Изяславича получил Владимир Волынский.

«Святополк тут все правильно говорил о половцах. Достали они всех, конечно. И ведут себя они вызывающе, и расценки завышают безбожно. Мочить их, конечно, надо – это Святополк очень верно заметил. Но тут ведь главное не перестараться. Этак мы всех половцев перемочим и что делать будем? Половцев ведь тоже понять можно. Им заняться нечем, вот они и безобразничают. Нам бы не рубить с плеча, а придумать им занятие по душе, направить их энергию в нужном нам направлении. Вот скажите, что любят половцы».

– Известное дело что, – мрачно проворчал с места Владимир Мономах. – Христианскую кровь лить они любят – вот что.

– Правильно! – воскликнул Давыд, обрадовавшись неожиданной поддержке. – Мы-то ведь все люди приличные: бога почитаем, и мать его тоже, христианскую кровь проливать ни за что не станем, поскольку проблемы на Страшном суде нам всем ни к чему. Ну вот, допустим, кому-нибудь из нас захочется подгадить ближнему. Ну кто тут не хотел бы увидеть в гробу своего племянника? И не надо рожи кривить: вы все прекрасно понимаете, о чем я. Естественно, никто руку на брата не поднимет: понятно, как святые Борис и Глеб, что с небес на нас грешных взирают, представят это дело богоматери. Нам нельзя, а половцам как раз можно, поскольку поганые они. Бог их специально посылает нам в наказание. Вот пусть они наших родственников и наказывают. А что такого? Они ведь тоже половцев нанимают – мы все пользуемся их услугами. Вот и получается, что в наших усобицах половцы сами друг друга мочат, а заодно и христиан, и братьев наших, освобождая нас самих от этой неприятной обязанности. С их помощью мы и проблемы решаем, и спасаем свои бессмертные души. Разве не так?

– Не так, – буркнул в ответ Владимир Мономах.

– Почему?

– Потому, что еще раз такое услышу – яйца оторву. Это, кстати, ко всем относится, кто междоусобицу затеять вздумает. Понятно такое мое объяснение?

– Понятно. Чего тут не понять? Грубый ты, Владимир, и нетерпимый. С чужим мнением не считаешься. Думаешь, тебя так уважать будут?

– Будут. По причине, которую я только что назвал. Повторить?

– Да нет, все понятно. Вопросов больше нет, – сказал Давыд Игоревич, возвращаясь на свое место.

В прениях выступили и другие князья. В своих выступлениях они приветствовали идеи, нашедшие отражение в докладе великого князя, и с чувством глубокого удовлетворения отмечали достижения в укреплении мира между князьями, способствующего всемерному процветанию Руси.

С заключительным докладом на съезде выступил Владимир Мономах.

«Братья! – сказал он. – Двоюродные или родные, но все равно по-хорошему мы братья (аплодисменты). Все мы внуки Ярослава Мудрого, наследники его дела и его имущества. Уместно ли нам гробить свое семейное дело? Ни у кого в Европе нет такой недвижимости как у нас, и нам ли разбазаривать страну, на собирание которой потратили столько сил наш дед Ярослав, прадед Владимир Красно Солнышко, прапрадед Святослав, родители его Ольга и Игорь, вещий Олег и великий основатель нашего рода Рюрик? Речь же не идет о том, чтобы перестать воевать. Все мы любим это дело, и, конечно, никогда от него не откажемся. Но воевать же можно не только друг с другом. Мало ли у нас соседей?! (Бурные аплодисменты) Так возлюбим же братьев своих, как сказано в Писании, и пойдем вместе воевать с ненавистными половцами. Предлагаю внести этот пункт в резолюцию нашего съезда (продолжительные аплодисменты).

Предлагаю также отметить в резолюции необходимость отказа от не оправдавшей себя практики ротации кадров при назначении княжеств. Пусть каждый владеет отчиной своей (аплодисменты). У каждого из нас есть своя земля, доставшаяся нам по наследству от наших отцов. И пусть каждый распоряжается ей, делит между своими детьми, завещает им и не пытается отнять у другого. Решением съезда предлагается закрепить за князьями их родовые области: Святополк пусть владеет Киевом, где княжил его отец Изяслав; я буду княжить в областях моего отца Всеволода; земли Святослава достанутся его сыновьям: Давыду, Олегу и Ярославу – пусть они их сами между собой поделят. Остальным князьям достанутся города, которые им раздал в свое время великий князь Всеволод: Давыду Игоревичу – Владимир Волынский; Ростиславичам же: Володарю – Перемышль, Васильку – Теребовль (бурные, продолжительные аплодисменты).

Разрешите считать ваши аплодисменты знаком одобрения резолюции съезда (аплодисменты). Предлагаю принять резолюцию в целом и закрепить решения съезда совместным целованием креста. Если отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все и крест честной (бурные аплодисменты).

Приступаем к голосованию. Кто за предложенную резолюцию – прошу поднять руки. Специально для Давыда Игоревича повторяю: прошу поднять руки. Кто против? Давыд, у тебя вопрос какой-то? Потом задашь. Кто против? Кто воздержался? Также нет. Резолюция съезда принята единогласно».

(Бурные нескончаемые аплодисменты, переходящие в овацию, все встают, слышны возгласы: «Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу!», «Да здравствует нерушимое единство дядей и племянников!», «Планы Рюриковичей – дело народа!», «Воплотим в жизнь исторические решения Любечского княжеского съезда!»)

По окончании съезда все князья по очереди поцеловали крест со словами «Если кто на кого пойдет, да будет против того крест честной и вся земля Русская».

Целование креста в те времена было популярной среди князей забавой. Считалось, что она поднимала дух братства и взаимное доверие, и при этом никого ни к чему не обязывала.

Казалось бы, на этой оптимистичной ноте мне следует закончить свой рассказ, ведь история без предательств, междоусобиц и коварных заговоров никому не интересна. Но истории без всего этого и не бывает, каких съездов не проводи, так что рассказ продолжается.

X

Коли сокол в мытех бывает, – высоко птиц возбивает, не даст гнезда своего в обиду. Но се зло: княже ми непособие – наниче ся годины обратиша.

(Слово о полку Игореве)

Князья поехали по домам. Святополк направился в Киев. С ним увязался Давыд Игоревич. До Киева обоим было по пути.

– А неплохо вы все это дело со съездом замутили, – подлизывался Давыд. – В смысле, хорошо посидели. Молодец ты. А уж Владимир! Прямо и не поймешь, кто теперь великий князь.

– Что значит «не поймешь»? Кто это не понимает? – подозрительно переспросил Святополк.

Давыд принужденно засмеялся.

– Это такая фигура речи. На самом деле, все, конечно, всё прекрасно понимают. Просто Владимир уж очень отжигал. Кстати, что у него за нерусская такая фамилия? Все князья как князья, один он Мономах. Говорят, он в Греции кого-то на дуэли победил, вот его и назвали по-гречески единоборцем.

– Да нет, байки это. Просто увлеченье у него есть: пописывает. А писатели любят псевдонимы всякие – обычно берут фамилию матери. Она у него византийская принцесса.

– Вот оно как! Сколько талантов у одного человека! То-то он на всех свысока смотрит. Чуть что – сразу яйца отрывать. Высокомерный стал. Много на себя берет.

– Так ведь правильно же. Чего междоусобицы устраивать? Да еще половцев в это втягивать, – Святополка аж передернуло. – Одна теща моя чего стоит! Чисто дикари. Как с ними возможно дело иметь?!

– Понимаю, – вздохнул Давыд. – Только нельзя ж всех под одну гребенку. А ну как тебе самому, например, захочется Василька Ростиславича к ногтю прижать? Как будешь из положения выходить?

Святополк подозрительно посмотрел на Давыда.

– С какой это стати мне нужно прижимать к ногтю Василька Ростиславича?

Давыд рассмеялся.

– Да это ж я для примера сказал, – ответил он, дружески хлопнув Святополка по плечу. – Я знаю, что ты Василька не боишься. Ты вообще смелый человек и очень добрый, раз такое прощаешь. Я этого просто не понимаю.

– Чего ты не понимаешь? Зачем мне Василька бояться? Что ему прощать? Если что-то знаешь, так скажи.

Давыд с деланным недоумением посмотрел Святополку в глаза, потом отвел взгляд и тихо ответил:

– Я знаю только то, что все говорят. Если тебе эта тема неприятна, извини. Поговорим лучше о чем-нибудь другом.

– Ну и дела, – проворчал Святополк. – Великий князь обо всем узнает последним. У нас это стало обычной практикой. Короче, Игоревич, заедем сейчас ко мне в Киев, и ты все мне толком расскажешь. У меня и переночуешь.

За ужином в Киеве они болтали о разных пустяках. Давыд не торопился начинать свой рассказ, а Святополк мрачнел все больше. После пары чарок князья несколько расслабились, и Святополк прямо спросил, что Давыд знает про Василька.

– Я имел в виду историю с твоим братом Ярополком, – неохотно ответил Давыд. – Кто его тогда заказал?

– Не выяснили. Убийца сбежал в Перемышль, а потом пропал.

– А чего в Перемышль сбежал? Отчитываться о проделанной работе? Кто там тогда был князем?

– Рюрик Ростиславович. Да, было подозрение, что это его рук дело, но он умер пять лет назад. Тогда дело и закрыли.

– Вот именно, что Рюрик Ростиславович. Обрати внимание, именно Ростиславович. Ни о чем не напоминает? Они же все трое всегда заодно были, Ростиславовичи: и Рюрик, и Володарь, и Василько. Уж я их знаю. Я ведь столько вместе с ними изгойствовал и скитался. Они давно хотели всю Волынь к рукам прибрать. А досталась она Ярополку. Вот и нет больше Ярополка. А на Волыни я князь. Представляешь, как мне там сейчас уютно? С двумя Ростиславовичами под боком. Ярополка убрали, кто следующий? Выходит, что я.

– Перестань, Давыд, с чего ты взял? Не пойдут же Ростиславичи против решений съезда. Мы ведь постановили, чтоб междоусобиц больше не было. А против нарушителей крест будет и все князья. Твои подозрения безосновательны. Уж я-то знаю результаты расследования. Насчет Ростиславичей ничего не подтвердилось. Не беспокойся. Ничего они тебе не сделают.

Святополк дружелюбно улыбнулся и отхлебнул из чарки.

– Я за себя не беспокоюсь, – ответил Давыд. – Кто я? Сирота, изгой. Только твоей заботой и жив. Вот за тебя и боюсь. Видел, как на съезде Василько с Мономахом шептались и все на тебя косились? Не случайно все это. Василько – мелкая сошка. Избавится от меня, получит Владимир Волынский и будет уж этим счастлив. У Мономаха запросы побольше.

– Да ладно, – Святополк помрачнел. – Какие еще запросы могут быть у Владимира? У него и так все есть.

– А ты сам как думаешь? Куда может Мономах метить? Ты ж сам видел, как он на съезде со всеми разговаривал. Конечно, пока ты великий князь, Василько не решится отнять у меня Владимир Волынский. А если…

Святополк тревожно огляделся, жестом заставил Давыда замолчать и встал. Пару секунд князья молчали.

– Правда это или ложь, не знаю, – выдавил, наконец, из себя великий князь. – Коли правду говоришь, бог тебе свидетель, если же от зависти говоришь, бог тебе судья. Поверить не могу, а ну как правда все это.

– А ты их самих спроси. Спроси Василька. Вызови и спроси. Пусть он сюда приедет. Если его на свободе оставить, не княжить ни тебе в Киеве, ни мне во Владимире.

– Можно, – неуверенно пробормотал великий князь. – Он собирался на обратном пути заехать в монастырь святого Михаила. Это тут недалеко. Наверное, он сейчас там где-нибудь рядом и заночевал. Надо разыскать.

Ничего не подозревавший Василько Ростиславович действительно остановился на ночь в Рудице близ Киева. Поутру, когда он уже собирался отправиться дальше, к его лагерю подъехали Святополк и Давыд Игоревич.

– Доброе утро, дорогой племянник, – приторным голосом обратился к нему великий князь. – Как хорошо, что мы тебя застали. Поехали ко мне. Я как раз собирался пригласить тебя на именины.

– Именины? – задумался Василько. – Это ведь на Михайлов день? Ты же Михаил по-православному. Восьмого то есть. А у нас сейчас четвертое. Четыре дня, значит? Нет, извини, дядя, не могу. Мне домой возвращаться надо. Ехать еще далеко, да и вдруг там война какая.

– Ты что, отказываешься? – удивленно спросил Давыд, переглянувшись со Святополком. – Великому князю, дяде своему отказываешь?

Василько развел руками.

– Что ж тут поделаешь. Рад бы, да не могу.

Князья отъехали в сторону.

– Ну, ты слышал?! – зловещим шепотом спросил Давыд Игоревич. – Да он тебя просто цинично в лицо посылает. И это на твоей земле. Прикинь, что будет, когда он приедет к себе! Чего он так осмелел? А? Думаешь, он сам решился бы так с тобой разговаривать? Война у него, видите ли. С кем, спрашивается! Какие там города у него рядом? Туров, Пинск, что еще?

– Это мои города! – придушенным голосом застонал Святополк. – Его нельзя отпускать!

– Помянешь еще мои слова, – продолжал пугать Давыд. – Захватит он все твои города – вот увидишь!

Святополк от волнения так вцепился в свою бороду, что чуть не оторвал ее.

– Как же решения съезда? Вдруг Владимир узнает! Яйца оторвет. Я его знаю – он свое слово держит.

Давыд поморщился.

– Ладно, отдай Василька мне. Я сам с ним разберусь.

Великий князь тяжело вздохнул и вернулся к Васильку.

– Ну, не хочешь до именин остаться, так хоть просто заедь на минуточку. Посидим, побеседуем.

– Если только на минуточку, то, пожалуй, заеду. Сейчас, соберусь и через часик буду, – ответил Василько.

Он действительно собрался, сказал своим людям, что скоро вернется, и велел подать коня.

– Не едь к ним, князь, – тихо сказал ему слуга. – Они что-то против тебя замышляют.

– Пустое, – отмахнулся Василько. – Мы ведь только что все крест целовали. Не решатся же они так вот сразу.

Он сел на коня и, подумав, перекрестился и сказал негромко: «Воля господня да будет!»

Святополк, Василько и Давыд сидели за столом, молча глядя друг на друга. Затянувшуюся паузу прервал Святополк:

– Может, все-таки останешься на праздник? А?

– Не могу, – снова ответил Василько. – Я уже людям своим сказал, что скоро вернусь.

Святополк посмотрел на Давыда, ожидая от него какой-нибудь поддержки, но тот как язык проглотил. Великий князь понял, что очередную паузу заполнять снова придется ему.

– Но на завтрак-то останешься?

– На завтрак останусь.

Снова наступившая тишина казалась невыносимой. Первым эту игру в молчанку не выдержал Святополк. Он встал и, бросив на ходу: «Пойду, распоряжусь», быстро вышел.

«Зачем он сам пошел распоряжаться? – с недоумением спросил Василько. – Мог же послать кого-нибудь».

Давыд ответил только каким-то невнятным движением.

«А что это, дядя, осень сейчас стоит что-то сухая очень. У тебя в княжестве урожай какой собрали? Хороший?» – попытался завязать беседу Василько. Он старался выглядеть непринужденно, но получалось не очень убедительно. Голос его звучал уже совсем неуверенно.

Давыд снова ничего не ответил, только встал, отошел к двери, приоткрыл ее и, наконец обретя дар речи, спросил:

– А Святополк где?

– В сенях стоит, – ответили ему.

– Пойду, посмотрю, чем он там занимается. Посиди пока здесь, – с трудом выдавил Давыд, обращаясь к Васильку.

Он поспешно вышел и запер за собой дверь.

Святополк распорядился собрать бояр и представителей киевской общественности.

– Тут вот что получилось, – начал он, глядя себе под ноги и нервно теребя бороду, – мы тут выяснили, что Василько заказал моего брата и сговорился с Владимиром меня тоже убить и забрать все мои города. Такая вот, выходит…

Бояре зашушукались.

– Откуда информация?

Святополк молча кивнул на Давыда. Тот тоже молча покачал головой.

Бояре снова зашушукались. После короткого обсуждения один из них сказал:

– Твоя безопасность для нас важней всего. Если всё действительно так, как говорит Давыд, то Василько должен понести достойное наказание. А если Давыд говорит неправду, то он сам ответит за это перед богом.

Все обернулись на сидевшего в стороне игумена.

– Бог покарает того, кто умышляет на ближнего своего, – сказал он. – Неужели поднимешь руку на брата?

– Мы все братья по-хорошему, – повторил слова Мономаха, сказанные на княжеском съезде, Святополк и с надеждой посмотрел на Давыда. – Если мы его убьем, то Владимир нам обоим…

– Хватит! – стукнул по столу Давыд. – Что за детский лепет! При чем тут Владимир? Кто здесь великий князь?

– Я, – неуверенно ответил Святополк. – Но убить брата… Может, подержим для острастки и отпустим.

– Думаешь, он нас после этого тоже отпустит?! – всплеснул руками Давыд. – Да никто ж не говорит, что убить! Что за убогие дедовские методы! В цивилизованных странах так давно уже никто не поступает. Что в таких случаях делают в Царьграде? Глаза выколоть – это и эффективно, и гуманно.

Святополк с облегчением вздохнул.

– Вот это действительно цивилизация. Нам до них расти и расти. У нас всё постаринке. Византийцы знают толк в политике. Мне нельзя быть добреньким – на мне судьба всей страны.

В ту же ночь Василька в оковах отправили в Белгород – небольшой город около Киева, верстах в десяти. Слугам было приказано там выколоть Васильку глаза и отправить его к Давыду во Владимир Волынский.

Святополк нервно переминался с ноги на ногу и теребил на себе одежду.

– Ты только там с ним на глаза никому не попадайся, – хныкал он, обращаясь к Давыду. – Только бы Владимир не узнал! Он ведь нам… Скажи, ведь это не больно?

– Заткнись! – неожиданно резко прикрикнул на него Давыд. – Распустил тут сопли, чистоплюй хренов! Пойди, высморкайся! И если кто спросит – мы друг друга не видели. И не вздумай проболтаться Мономаху – убью!

– Как ты разговариваешь с великим князем, невежа! – разревелся Святополк и побежал к себе в терем.

Ему предстояла бессонная ночь.