Текст книги "Астраханский вокзал (сборник)"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Управление милиции подготовит соответствующие предложения, – сказал Холодилин.

– Не проще закрывать ячейку на ключ? – спросил незнакомый Денисову начальник розыска.

Конструктор поправил гайдуцкие усы.

– Ключ, вы понимаете, – вчерашний день техники. Ключ можно потерять, можно подобрать новый. При соблюдении правил эксплуатации электроника дает неизмеримые преимущества. Не подумайте, что я говорю это как один из авторов... Я уверен, что наши новые камеры хранения КХС-6 практически не уязвимы.

Ответив на вопросы, конструктор уехал.

– Будем заканчивать. – Холодилин встал. – В соответствии с рекомендациями Управления транспортной милиции мы приступаем к широкой оперативно-штабной операции по изъятию преступника. Кодовое наименование – «Магистраль». Операция проводится комплексно – одновременно на нескольких дорогах.

В кабинете было тихо, изредка слышался шелест проносившихся за окном машин. Старинные часы под стеклянным колпаком бесшумно вели отсчет времени.

– Какие практические меры мы в состоянии предпринять? – Он вышел из-за стола. – Во-первых, полностью пресечь кражи из автокамер еще до того, как преступник будет установлен. Следует взять отсеки под наблюдение и удалить с наружных шифраторов особенности, о которых здесь говорил младший лейтенант Денисов. Без них преступник не в состоянии найти ячейки с годом рождения. Во-вторых. – Холодилин помолчал, сделал несколько шагов по кабинету. Он умел думать на людях. – Надо как можно скорее определить точное количество и приметы всех похищенных вещей... Наконец, на всех станциях, вокзалах должно подготовить ячейки-ловушки с нулями и девятками. При попытке совершить кражу из них преступник будет задержан. В этом суть операции «Магистраль». Вопросы есть? Вокзалам доложить о готовности через тридцать минут.

2 января, 01 час 30 минут

Заместителю начальника

Московского управления транспортной милиции полковнику милиции Холодилину.

В соответствии с планом проведения операции «Магистраль» взяты под контроль остающиеся после набора шифров комбинации цифр наружных шифраторов. В каждом отсеке оставлено по две ячейки-ловушки для поимки преступника с поличным в момент подбора шифра. Ячейки-ловушки обеспечены оперативным наблюдением.

Начальник отдела милиции на станции Москва-Астраханская.

2 января, 01 час 40 минут

В приемной отдела Денисов в третий раз за эти сутки увидел жену грузчика Орлова. Она всюду теперь сопровождала мужа и испуганно оглянулась на Денисова, когда тот проходил в дежурку.

– Что нового? – поинтересовался Денисов у помощника дежурного.

Самого дежурного не было. Молоденький помощник не пригласил инспектора к себе, за стеклянную перегородку, ответил как положено – в микрофон.

– Объявлена операция «Магистраль».

– Майор Блохин не приезжал?

– Нет. Его ждет грузчик Орлов. – Микрофон работал нормально.

– Я хочу с ним поговорить.

– Материалы в столе, товарищ младший лейтенант.

«Четкий парень», – подумал о помощнике Денисов.

Заявление Орлова о явке с повинной лежало вместе с протоколом его допроса. В витиеватых выражениях признаваясь в кражах и уповая на снисхождение, в допросе Орлов не мог указать ни одной подробности совершенных преступлений. Вверху почерком Холодилина было выведено: «Освободить».

Орлов ожидал, что допрашивать его будет майор Блохин, и, увидев Денисова, был разочарован.

– Меня уже допрашивали в этом кабинете. Майор Блохин.

– Садитесь. Сколько времени вы знакомы с дежурным по камере хранения?

– С Борисом? Не знаю.

– Тридцать первого вы с ним выпивали?

Орлов опустил голову. Получилось неискренне, Денисов заметил это.

Вначале Денисову было важнее всего понять, кто перед ним. Важнее, чем признание. Кто? Как относится к себе, близким? Чем жив?

– Выпивали?

– Было. – Он вздохнул.

– Потом вы поехали на товарную станцию? К вагонам с вином? Там тоже выпивали?

Орлов снова сделал вид, будто раскаивается, переживает.

– Чем закусывали?

– Где? У вагона? – Вопрос удивил.

– Нет, в автокамере.

– Апельсинами. Механик принес.

Денисов задумался.

– Много апельсинов?

– Штуки три. Он без апельсинов не бывает...

Из отдела милиции они вышли втроем – Орлова держалась чуть поодаль. Было морозно и тихо. Несколько электричек стояло у платформ. В центре перрона не спеша разговаривали двое постовых, издали к ним направлялся еще один, дежуривший на площади.

«Пустая платформа, электропоезда с опущенными пантографами, сбежавшиеся перекурить постовые, – подумал Денисов, – ночной вокзальный пейзаж».

Из дверей центрального зала выглядывали пассажиры бакинского скорого – ждали посадки.

– Ну, мы пойдем, – сказала Орлова, – простите его!

Денисов успел забыть о них: странная супружеская пара – задерганная женщина и гуляка-муж, которого она никогда не оставит в беде, не бросит и не предаст. Немногим выпадает такое.

2 января, 0 часов 30 минут

Илья ждал скрещения поездов. Начало посадки на бакинский скорый и прибытие ночного астраханского приходились на одни и те же минуты. В это время автоматическая камера хранения всегда была наполнена пассажирами.

Вся ночь шла кувырком. В поисках базовых ячеек сотрудники милиции изменили структуры цифр на наружных шифраторах. Исчезли привычные комбинации, Илья несколько раз проходил по отсеку к своей ячейке. Надо было уходить либо ждать новых пассажиров.

Илья нервничал. Появление Капитана не добавило обычной порции энергии. Помощник явился с опозданием. На этот раз он был в куртке летчика. Форменная фуражка, надетая чуть набекрень, придавала испитому лицу вид насмешливый.

«Ничто ему не грозит, – в который раз с неприязнью подумал Илья о напарнике, – подбирать шифр не приходится, к ячейкам подходить не надо. Поставить вещи в базовую ячейку да задать пару вопросов дежурному: „Сколько хранятся вещи?“, „Как поступить, если забыл номер ячейки?“, „Где предварительная касса?“. И – до свиданья!»

Увидев Илью, Капитан сразу же заспешил навстречу – само дружелюбие и мягкость.

– Все в порядке?

Илье показалось, что от него попахивает алкоголем.

– Пока вы со мной, что может с нами случиться? – привычно рассыпался в комплиментах Капитан. – Просто удивительно: никогда не чувствовал себя настолько спокойно. – Он еще глубже, как в панцирь, втянулся в свою новую куртку.

Илья не стал вводить его в курс дела с базовыми ячейками: зачем паниковать раньше времени?

– ...Я, Илья Александрович, решил пригласить вас с женой и ребенком этим летом в Одессу. Принимаете приглашение? Мне попалось расписание Черноморского пароходства: отход из Одессы в пять ноль-ноль ежедневно, и через пару дней вы в Батуми! Заботы о каютах я беру на себя – некоторые связи еще остались...

Они остановились у киоска военторга. Илья протянул руку – постучал по дереву: просил удачи на ближайший час, дальше не загадывал.

– Внимание! Граждане, встречающие пассажиров! Ко второй платформе... – Астраханский прибывал без опоздания.

На эскалаторе появились первые пассажиры. Вновь прибывшие рассыпались по отсекам, занимая ячейки. С минуты на минуту Илья ждал начала посадки на бакинский.

– Начинается посадка, – наконец объявило радио, – на скорый поезд Москва – Баку...

Вместе с другими пассажирами Илья прошел в отсек к базовой ячейке, открыл ее. Потертый чемодан Капитана показался на свет, Илья даже не взглянул на него. Вокруг спешили пассажиры, Илья тоже спешил. Здесь же, в отсеке, он увидел давешнего механика с повязкой и с ним еще одного в гражданском – оба подходили к ячейкам, проверяли шифраторы. Надо было во что бы то ни стало найти знакомые комбинации цифр. Илья сделал несколько шагов в сторону – напрасно! Вернулся назад – снова ничего.

«Эх, была не была!» – Илья пошел вдоль секций в глубь камеры.

Никто не обращал на него внимания: многие занимали ячейки в разных концах отсека – все зависело от того, где в данный момент освобождалось место. Главное было – чувствовать себя пассажиром, которому крайне необходима ячейка.

Знакомая комбинация цифр оказалась в дальнем углу, но надо было подождать, пока уйдет расположившаяся рядом супружеская чета. Илья пошел назад.

– Дежурного не видели? – Какой-то толстяк в плаще загородил дорогу.

Илья сделал вид, что не слышит: у толстяка было странное представление об этикете: ни «извините», ни «пожалуйста».

– Ячейка не срабатывает! Что здесь, все глухие в Москве? – В раскрытой ячейке среднего яруса стоял пухлый кожаный чемодан, похожий чем-то на своего пухлого бесцеремонного владельца. Проходя, Илья машинально отметил шифр – 5317.

– Где дежурный? – Отчаявшись, толстяк выдернул из неисправной ячейки чемодан и переставил в соседнюю.

«Он и в этой наберет наверняка тот же шифр, ротозей!» – подумал Илья.

2 января, 01 час 45 минут

Денисов прошел центральным залом. Все было тихо. В почтовом отделении успели убрать сор со столов, появилась новая банка с клеем. Его должно было хватить на все бандероли и на все улетевшие воздушные шары. Пассажиры рассеялись по залу, никто не спешил вниз, к автокамерам. Залитые светом эскалаторы привычно продолжали теперь уже никому не нужную ритмичную работу.

– Двести первый! – неожиданно услышал Денисов из миниатюрного микрофона-манипулятора, прикрепленного к внутреннему карману куртки. – Двести первый! Срочно зайдите в автоматическую камеру хранения!

Денисов понял – что-то случилось, но случившееся не связано с блокированными по плану «Магистраль» ячейками. Там был для вызова другой пароль. Вызывали «блуждающего форварда» – вызов связан с происшествием.

Сбегая по эскалатору, он заметил, что дежурного по автокамере Порываева нет на месте, а дверь в служебную часть вокзала раскрыта. Несколько пассажиров растерянно выглядывали из отсека. Увидев стремительно спускающегося сверху Денисова, один из них махнул рукой на дверь. Денисов бросился туда.

Свет в коридоре был приглушен. Впереди, у дверей почтовой экспедиции, мелькнула милицейская фуражка. Там что-то происходило.

Первым, кого Денисов увидел, вбежав в экспедицию, был старший инспектор Блохин. Денисов так и не понял, как он здесь оказался. Блохин поднимал с пола чью-то подбитую мехом куртку. Сбоку стояли перепуганный насмерть старик экспедитор, Борис Порываев и молоденький милиционер.

– В окно выскочил, – растерянно объяснил экспедитор, – как вбежал – и сразу в окно! «Патрули, – говорит, – папаша! Патрули!» А сам куртку с себя...

Денисов увидел, что оконная рама над столом только притворена, не закрыта, а на полу, у радиатора, валяется форменная синяя фуражка.

Милиционер вспрыгнул на подоконник, рванул раму на себя. Худощавый, он легко проскользнул в неширокое отверстие.

Денисов связался с дежурным по рации, но не успел сказать и нескольких слов, как дежурный перебил:

– Понял! Развертываюсь!

По сигналу дежурного автоматически изменялась дислокация постов, никто не мог незамеченным покинуть с этой минуты Астраханский. Единственное, что осложняло положение, это то, что преступник, убегая через окно экспедиторской, оказывался как бы в тылу у дежурного наряда – необходимо было дополнительное маневрирование.

– Денисов! – позвал Блохин. Во внутреннем кармане куртки он обнаружил маленький картонный квадрат: «Краснодарский авиаотряд. Талон на обед». Лицо Блохина расплылось в улыбке. – Молодец, Порываев!

С этой минуты он оказывал дежурному по камере хранения всевозможные знаки внимания.

– Как все произошло?

Порываев никак не мог собраться с мыслями.

– П-пассажир мне подсказал: зайдите, говорит, в крайний отсек... Т-там, говорит, летчик по ячейкам лазит! – Порываев волновался. Волнение в первую очередь сказывалось на его речевой системе. – Я его чуть-чуть не п-поймал!

Блохин осторожно упаковал талон в специальный хлорвиниловый пакет.

– Запомнил летчика? Какой он из себя?

– Лет тридцати, нормальный... На руке, похоже, наколка.

– А свидетель?

– Постарше. Особенно не присматривался... Да что же мы? Он же там вещи бросил!

Вслед за Порываевым Блохин и Денисов побежали к ячейкам.

В камере хранения пассажиры обсуждали случившееся. Посредине отсека, метрах в пятнадцати от выхода, лежал пухлый кожаный чемодан с биркой аэропорта. Клавшие вещи обходили его стороной, никто не пытался поднять или оттащить в сторону.

Денисов снова по рации связался с дежурным.

– Как дела?

– Никаких известий. Развернулись, по-моему, нормально. Как у вас?

– Пока тоже ничего.

Блохин подтолкнул Порываева к креслам с отдыхающими людьми.

– Ищи своего свидетеля – очень важно. А мы попробуем узнать, какая ячейка вскрыта. Может, в ней есть и другие вещи.

Кто-то из проходивших пассажиров обернулся:

– Там в незапертой ячейке чемодан.

Старший инспектор и Денисов подошли к секции, на которую указывал пассажир. В ячейке стоял потертый небольшой чемоданчик. Он не мог иметь ни малейшего отношения к грузному кожаному пузану, лежавшему в проходе.

– Здесь что-то другое! – Блохин огляделся. – Хозяев вещей здесь нет? Руками никому не трогать.

Подошел огорченный Порываев.

– Не нашел.

– Куда же он мог деться? Транспорт еще не ходит...

– Может, уехал с бакинским? – Денисов размышлял вслух.

– Правильно. Он либо в поезде, либо на стоянке такси... Порываев, голубчик! Давай вместе с постовым к стоянке такси. А Денисов свяжется пока насчет талона на обед с Краснодарским авиаотрядом... Может, найдем хозяина куртки? А?

Азарт проявлялся у старшего инспектора в тех же формах, что и забота. Последнее, что увидел Денисов, покидая отсек, был Блохин, нервно обминавший поля своей новой шляпы-«дипломат».

2 января, 4 часа

Краснодар отозвался быстро. Трубку принял дежурный по аэропорту. Он терпеливо выслушал Денисова, потом сам овладел инициативой.

– Все понял. Что же он такое натворил? Как мне доложить начальнику?

– Пока ничего не могу сказать.

– Ого! Значит, летать не сможет? Сильно! Летчик или штурман?

– Неизвестно.

– Ну ясно... Нельзя говорить – значит, нельзя. Как там у вас насчет погоды в Москве? – Дежурный заложил крутой вираж. – У нас в Краснодаре мороз завернул градусов на восемь, не меньше... Ты мне только вот что скажи: он давно у нас работает или недавно пришел? Чтобы не думать на всех!

– И этого не знаю.

– Ох и темнишь! Ну ладно. Там, в Москве, находится ростовский экипаж. У них могут быть неиспользованные талоны нашего аэропорта. Звони в Шереметьево, найди Людочку из профилактория, у нее узнаешь. А в Ростов и командиру отряда я сам позвоню. Значит, какие у тебя приметы?

– Лет тридцати, нормального телосложения. На тыльной стороне ладони небольшая татуировка... Одет...

– Среди наших, кажется, нет. Я еще позвоню.

Во время разговора против Денисова сидел Порываев. Он смотрел фотографии людей, задерживавшихся за преступления на Астраханском вокзале. Делал он это с неожиданным интересом. Особенно привлек его старый альбом, составленный сразу после войны и давно списанный. У Денисова не поднялась рука его уничтожить.

С пожелтелых страниц смотрели люди в длинных, почти до пят, пальто, в вышедших из моды полосатых джемперах, в рубашках с узкими воротничками, выпущенными поверх пиджаков. Задержанные стояли рядом с антропометрической аппаратурой Бертильона, у белых экранов, на сером фоне заборов, вложив в позы и выражения лиц одновременно вызов и отчаяние.

– Производит впечатление? – спросил Денисов.

– Производит. Но этого парня здесь нет.

– Он, наверное, и не родился, когда создавали этот альбом.

– Я тоже.

– Ваши родители были, – сказал Денисов, чтобы поддержать разговор.

– Мои родители были, но я их по фотографиям не узнал бы.

– Не узнал?

– Я же их не помню, меня бабушка воспитала. – Порываев захлопнул альбом. – В Гарме это случилось. Во время землетрясения... Кажется, все посмотрел. – Он взял себя в руки, шевельнул огромным ботинком. – Знаете Гарм?

– Да, – сказал Денисов. Он никогда не слышал про Гарм, но ответить иначе не мог. – Не повезло.

Порываев ушел спать.

Телефонное обращение к Людочке в Шереметьево вызвало цепную реакцию ответных запросов и уточнений. Теперь Денисов не мог оставить телефон ни на минуту. Он сидел в кабинете рядом с окном, придававшим помещению средневековый облик, и отвечал на звонки: звонили из гостиницы для летных экипажей, из профилактория, от диспетчера. Ночь проходила в телефонных переговорах. Только снизу – от Блохина – не поступало никаких известий.

Иногда рация Денисова начинала неожиданно шуметь, и до него долетали обрывки разговоров:

– ...Три пятнадцатый, проверь сорок четыре – ноль восемь идет на стоянку...

– ...Тунгуска вызывает Ангару... Прием...

Речь, видимо, шла о стоянках такси: розыск преступника продолжался.

В пять часов утра после звонка начальника отдела кадров Домодедовского аэропорта до Денисова добрался дежурный из Быкова и сразу перешел в наступление:

– Где же ваша оперативность? Почему такое отношение? Внуково, Шереметьево знают, а мы не в курсе! Не считаете нужным ставить в известность?! Кто у телефона? – Только узнав, что у телефона не МУР, не Главное управление внутренних дел, а всего-навсего инспектор уголовного розыска вокзала – младший лейтенант, он успокоился. – Давай приметы! Я тебе за полчаса его найду!

Денисов объяснял всем одинаково.

Уголовный розыск транспортной милиции устанавливает неизвестного. Человек этот находился ночью на Астраханском вокзале, на нем была надета меховая куртка и форменная фуражка авиатора, в кармане лежал талон на обед Краснодарского авиаотряда. Далее шли скудные приметы, указанные Порываевым.

За редким исключением все абоненты подозревали, что Денисов знает куда больше, но по понятным причинам утаивает.

– Товарищ дежурный, ради Бога! – взмолился молодой женский голос, когда Денисов в следующий раз снял трубку. – В какой он больнице? Он жив? Это его знакомая.

– Кто? О ком вы говорите?

– Второй пилот! – Женщина заплакала.

– Жив! – было естественным вначале ее успокоить.

Плач усилился.

– Не обманывайте меня, умоляю!

– Жив! Теперь скажите...

– Жив! – послышался ликующий голос, и в трубке раздались гудки.

Едва Денисов нажал на рычаг, раздался новый звонок.

– Товарищ Денисов? Это из ростовского экипажа. – Наступила пауза, потом решительный голос продолжал: – У меня с вечера человек исчез. Похож на того, кого вы описали. В такой же куртке... В Краснодаре, мне сейчас подсказали, в столовой его не видели – талон на обед у него мог быть... Где вы находитесь? Я сейчас подъеду.

2 января, 5 часов 10 минут

На время центр розыска переместился снова в кабинет Блохина, Денисова и ККК. В ожидании приезда командира корабля сюда переехал Холодилин со своим штабом, техник связи обеспечил пару временных дополнительных каналов для прямой связи с дежурным по управлению и Петровкой, 38.

Денисову продолжали звонить из аэропортов. Холодилин словно не замечал присутствия инспектора. Денисов исподтишка наблюдал за начальством, вспоминал, что ему приходилось слышать о заместителе начальника управления.

Милиция Астраханского вокзала не ходила у полковника Холодилина в любимчиках. Говорили, что на первом инспекторском смотре, который он устроил в управлении, произошел казус. Объявив порядок движения колонн, Холодилин спросил офицеров:

– Все ясно?

– У меня нога стерта, – подал голос начальник службы Астраханского, пожилой майор: при предшественниках Холодилина особой строгости не было.

– Кому не ясна задача?

– Товарищ полковник, – думая, что Холодилин не слышал, повторил майор, – у меня пятка стерта.

– Разговоры! Вам понятна задача? Выйти из строя!

Майору пришлось выйти вперед, оказалось, что задачу он усвоил.

– Встать в строй! Теперь вопросы! Больные есть?

В управлении поняли – с Холодилиным следует держать ухо востро, а астраханцы смекнули – проверка знания уставов на Астраханском не за горами. Так и оказалось.

Теперь Денисов мог наблюдать полковника Холодилина вблизи – как разговаривает со своими помощниками, отвечает по телефону.

– ...Билет на «Огонек», посвященный юбилею уголовного розыска? Большое спасибо. От нас придет самый достойный. Еще раз спасибо.

– ...Установите, где продавалась обнаруженная в базовой ячейке электробритва, запросите завод. Пусть проверят по рекламациям, может, с этой тысячей номеров что-то прошло...

Поразило Денисова то, что Холодилин ничего не записывает, – пишут работники оперативного штаба, начальник уголовного розыска управления.

– Отработать методику изменения шифров в отсеках, чтобы это никому не бросалось в глаза. Рекомендации передайте всем дорогам, в первую очередь в Киев и Баку...

– Сколько задействовано подразделений в южном направлении? По каким позициям идет проверка?

Денисов многое не успел уловить. Понял только, что Холодилин и его штаб стремились к оптимальной системе поиска. В принципе та же система лежала в основе любого поиска, шла ли речь о преступнике, о дискретности наследственных факторов или других сложных проблемах, о которых Денисов знал понаслышке. Научно-техническая революция несла милиции не только компьютеры и электронику, но и изменение системы организации управления, комплексное взаимодействие во время операций типа «Магистрали».

Автомашина уверенно проскользнула под запрещающий знак на стоянку служебного транспорта. Денисов видел из окна, как широкоплечая фигура мелькнула у угла вокзала. Вскоре на лестнице послышались шаги, и в псевдомонастырскую келью, кабинет со стрельчатыми окнами, вошел человек.

– Я знал, что этим кончится. – Коренастый летчик пожал руки всем, включая Денисова. – Он на свободе? Что с ним? Или правду мне пока не скажут? Хороший штурман, прекрасный товарищ... И вдруг роковая любовь! А в Ростове – жена и ребенок. Пробовали с ним говорить – куда там! Вчера, как только прилетели, сразу на такси и к ней – весь разговор! У него в куртке женской фотографии не было? Я бы сразу сказал, он это или нет?

– Фотографии не было, – Холодилин показал на стул, – садитесь. Вы не помните, есть у него татуировка? На тыльной стороне ладони, здесь?

– Кажется, есть. Крылышки. Сейчас уточню. Это городской телефон? – Он так и не сел. Стоя набрал номер, круто переворачивая пальцем диск. – Людочка? Ты не помнишь, у Володи... Как? Звонил? Да я ему! – Летчик в сердцах бросил трубку на рычаг, платком вытер лоб. – Сейчас звонил – скоро приедет. Куртку у него украли. С вешалки из квартиры...

2 января, 3 часа 40 минут

Илья перелез через какой-то забор, не разбирая дороги, кинулся между кустов маленького скверика и неожиданно оказался в незнакомом месте, у бензозаправочной станции. Сбоку, на пустыре, пристроились на ночь серебристые фургоны Автотранса, большие, как железнодорожные пульманы. Впереди, у церкви-склада, стоял мотоцикл ночной милиции. Илья бросился было в темень, по направлению к товарной станции, – в это время из-за поворота неожиданно мелькнул глазок такси.

– На Каланчевку! – Илья тяжело ввалился на переднее сиденье, рядом с шофером. – Плачу вдвойне. Неприятность: хорошо, хоть не в одном белье остался! Остальное должен понять, как мужчина мужчину. Таксист промолчал.

– Не приходилось бывать в переделках?

Водитель снова не ответил, Илья незаметно оглядел его.

«Себе на уме. Это плохо».

– Я закурю. Не возражаешь? – Шофера ни на минуту не следовало оставлять наедине с его мыслями: мало ли что может прийти в голову, когда в мороз ночью встречаешь на улице человека в одном костюме.

– Мне не мешает.

– Спасибо. За мостом сверни влево.

– Через Красноказарменный быстрее...

– Ничего. – Он стремился в объезд.

«Сейчас оповестят посты милиции, диспетчеров такси, через несколько минут все будут знать, что разыскивается человек без пальто и шапки...»

Встречных машин было мало. Когда ехали по какой-то набережной, их обогнал черный блестящий форд, сидевший за рулем внимательно посмотрел на Илью.

– Ночная работа тяжелая. По себе знаю!

Внезапно Илья понял причину неприязненного молчания таксиста. Работающий посменно шофер мог скорее понять мужа, чем убегающего любовника. Объяснение Илья выбрал неудачно, и теперь было поздно что-нибудь поправить.

...А началась ночь спокойно. Заметив шифр ячейки, где первоначально лежал чемодан толстого бесцеремонного пассажира, Илья подошел к базовой, закрыл ее и подался на выход. Вместе с Капитаном они несколько минут наблюдали за толстяком, который стоял у телефона-автомата, никак не мог решить, будить ему своего московского абонента или нет. Он несколько раз снимал трубку с рычага и снова водворял ее на место.

Пока делать было нечего. Капитан оглаживал новую куртку.

– Изменили морю? – Илья кивнул на форменные пуговицы.

Капитан словно ждал этого вопроса.

– Между прочим, эту робу я приобрел для вас. Вы вот смеетесь, когда я говорю, что надо носить форму... Переоденьтесь, подойдите к расписанию самолетов и оттуда заходите в отсек. Рискните!

– Пожалуй. – Илью озадачило неожиданное проявление участия. – А вы как же?

– Не беспокойтесь. Куртка мне немного мала, вам будет в самый раз.

«В пристрастии к форменной одежде есть логика, – подумал Илья, – эксплуатируются стереотипные представления обывателя о служивых людях».

Через несколько минут Илья выглядел заправским летчиком гражданской авиации.

– Я останусь стоять у киоска военторга. – Мысль Капитана работала на редкость четко. – Если дежурный пойдет к вашему отсеку, я перехвачу его двумя-тремя вопросами...

Толстяк у автомата наконец решился. Результат телефонного разговора превзошел ожидания: просияв, он быстро направился в сторону стоянки такси.

Илья вошел в отсек, чувствуя себя совершенно спокойно. Ячейка открылась на шифр 5317. Пухлый чемодан пребывал в ней в состоянии благодушия, Илья сразу невзлюбил его крутые бока и манеру выставлять из-под крышки белые концы то ли рубашек, то ли носовых платков. Даже новые вещи в таких чемоданах бывали чудовищно измяты или засалены на самых видных местах; деньги, запонки лежали в них вместе с яичной скорлупой, засохшими бутербродами.

Илья оглянулся – Капитан, одетый в его, Ильи, пальто, стоял у киоска военторга, небрежно облокотившись на витрину.

Все дальнейшее было отработано Ильей до автоматизма: достать из ячейки заупрямившийся чемодан – поставить рядом – вынуть из правого кармана монету – бросить в прорезь приемника – перекрутить рукоятки шифраторов (сначала снаружи, потом изнутри) – захлопнуть дверцу – поднять чемодан – отнести в базовую ячейку, которая открыта заранее. Все! Конец первой серии.

На какое-то мгновение Илья потерял Капитана из виду и вдруг увидел дежурного по камере хранения; находящийся обычно в состоянии непреходящей меланхолии дежурный на этот раз почти бежал.

«Что-то случилось!»

Дежурный оглядывался по сторонам.

Илья сразу понял: раскрытая базовая ячейка выдает его с головой. Видавший виды рундучок Капитана и разбухший от сознания собственного превосходства кожаный чемодан с биркой «Аэрофлот» не могут принадлежать одному человеку.

– Что со мной? – Илья бросил чемодан, прижал руки к животу. – Что такое? Минутку! Пожалуйста, посмотрите за моими вещами! – Ссутулившись, он отскочил в сторону.

Кожаный чемодан брал блестящий реванш.

Запнувшись о его крутой бок, Илья едва не упал, кое-как удержался на ногах, с силой отпихнул чемодан в сторону. Тот упал глухо, всей тяжестью хрястнув о мраморный пол. Илья потерял на этом не менее пяти секунд.

– Старшина! – крикнул дежурный.

Илья выскочил из отсека. Бежать по эскалатору было поздно и бессмысленно. Сбоку, на дверях, мелькнула табличка «Посторонним вход воспрещен», другого пути не было. Илья бросился в коридор.

Двери кабинетов по обе стороны были опечатаны. Впереди, почти в самом конце, мелькнула полоска света.

В комнате, пахнущей сургучом, незнакомый старик опечатывал бандероли – он испуганно покосился на Илью. В коридоре слышался шум преследования.

– Патрули, папаша, – пробормотал Илья первое, что пришло в голову, по привычке давая какие-то теперь уже никому не нужные объяснения.

Он вскочил на стол и стал с треском отдирать шпингалеты. Окно открылось не полностью. Илья так и не узнал, что ему помешало.

Сбросив куртку, он изо всех сил потянул раму на себя.

– Здесь! – раздалось у дверей.

В ту же секунду ему удалось протиснуть голову и плечи в образовавшееся отверстие, и, ни о чем больше не думая, он камнем свалился вниз.

...На Каланчевке Илья, как обещал, щедро расплатился с таксистом, но тот даже не взглянул на деньги, с обидной поспешностью включил зеленый глазок.

На улице никого не было. Каланчевка спала, припорошенная снегом, под не умолкающие всю ночь голоса маневровых диспетчеров. Где-то совсем близко за забором постукивал на стрелках тепловоз, в хлебном магазине на углу принимали выпечку. Помочь Илье там не могли, в лучшем случае могли предложить дымящуюся свежую булку.

Илья знал, почему он едет на Каланчевку. Оглядываясь по сторонам, он обежал Казанский вокзал, перелез через крышу летней камеры хранения и оказался на путях. До столовой локомотивных бригад, работавшей круглосуточно, отсюда было рукой подать.

«Если сейчас выкарабкаюсь, – подумал Илья, – значит, в рубашке родился... Счастливец!»

Обитая дерматином дверь подалась, впустив с Ильей рваный клуб морозного воздуха. В столовой сидели ранние посетители – работники станции. Несколько человек у стойки рассматривали меню. Илья уже бывал здесь. Подхватив со стола пластмассовый, потемневший от времени поднос, он бросил на него ложку с вилкой и смешался с людьми, стоявшими у буфета.

2 января, 5 часов 20 минут

Начальникам отделов милиции

Московского железнодорожного узла.

В отдел милиции на станции Москва-Казанская поступило заявление о том, что в период с 21 часа 28 декабря по 05 часов 2 января совершена кража вещей из ячейки автоматической камеры хранения. Способ совершения краж аналогичный. Часть похищенных вещей ранее, до получения заявления, была изъята в базовой ячейке преступника на Рижском вокзале. Малоценные вещи потерпевшего обнаружены перемещенными в другую ячейку того же отсека.

Начальнику

Московского уголовного розыска

Главного управления внутренних дел исполкома Моссовета депутатов трудящихся.

Дополнение к ориентировке о краже вещей изавтоматической камеры хранения, совершенной в ночь на второе января на Астраханском вокзале.

Установлено, что обнаруженная на месте происшествия форменная верхняя одежда – куртка и фуражка – принадлежит штурману Ростовского экипажа Латуну В. Г. и была похищена из незапертой прихожей по адресу – Москва, Овражная, 83/4 (Деганово). Прошу дать указания: разыскные мероприятия по краже проводить в контакте с отделением уголовного розыска Московского управления транспортной милиции.

Заместитель начальника управления полковник милиции Холодилин.

2 января, 6 часов 15 минут

Капитан давно приглядывался к дежурному по автокамере и был рад, что именно он в этот день оказался на дежурстве.