Собрание сочинений
Текст книги "Собрание сочинений"
Автор книги: Леонид Трефолев
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
ЛАПТИ
Не думай, гордый мой поэт,
Что ты в поэзии владыка!
Тебя сильнее нищий дед,
Плетущий лапоть свой из лыка.
И он плетет, и ты плетешь;
Но между вами сходства мало;
Все, чем гордится молодежь,
Твое перо не понимало.
Плетешь ты рифмы без души;
Твои «изделья» сон наводят…
А лаптя крепки, хороши,
И в них мильоны братьев ходят…
Себе пощады не проси!
Твои «изделья» в печку бросят…
А лапти ходят на Руси
И пользу родине приносят.
Бесследно пропадет твой бред
Рифмованный, безумно-гордый…
А лапти свой оставят след,
След прозаический, но твердый.
К СВОБОДЕ
Незримая для русского народа,
Ты медленно, таинственно идешь.
Пароль мой: «Труд, желанная Свобода!»
А лозунг твой: «Бодрее, молодежь!»
Свободное слово, опять ты готово
Сорваться с пера…
Чего же ты хочешь? О чем ты хлопочешь?
Не та, друг, пора!
Молчи и таися. Каткову [15]15
М. И. Катков – реакционный публицист, выразитель и вдохновитель дворяиско-монархической реакции 60-80-х гг. в России. (Ред.).
[Закрыть]молися,
Печатью он правит и мигом отправит
Тебя – за Урал.
ДЕРЕВЕНЬКА
(Песня)
Ноченька осенняя, деревенька темная…
Слева – сосны, елочки; справа – степь огромная.
Вдаль пойдешь – заблудишься, и с душою робкою
Вспять назад воротишься проторенной тропкою.
Ляжешь спать на лавочку, как лежали прадеды, —
Матушка ругается: "А ходил куда-де ты?
Аль в притон за девицей – белою лебедкою?
Аль ходил к учителю?.. Полно, Калистратушко!
Лучше всех наставников для сыночка матушка…"
"Не брани, родимая, не корми учителем!
Был он мне защитником, был моим спасителем.
Разве в том вина его, что противна ложь ему?
Что стоял за правду он по веленью божьему?..
И напрасно, матушка, ты им озабочена:
Нет его здесь, бедного, школа заколочена;
Пусто в ней, темнехонько. Больше нам не встретиться,
Только у кабатчика огонечек светится!"
ДОПОЛНЕНИЕ 1
* Лошаденки за оврагом *
Лошаденки за оврагом
Изнуренные плетутся,
Выступая робким шагом,
Под кнутом хозяйским жмутся.
И хозяева их, кстати,
Приуныли и устали;
Мало счастья, благодати
Эти люди испытали.
Говорит один (я слышу):
"Эки, братцы, неудачи!
Всю соломенную крышу
Съели дома наши клячи". —
"Верно, к зимнему Николе
Нам глодать кору придется". —
«Ни зерна на целом поле!» —
Третий голос раздается.
Тут четвертый, пятый сразу
Закричали, зашумели:
"Мы в сибирскую заразу
Обнищали в две недели!" —
"И меня, – сказал Ванюха, —
Посетила вражья сила, —
Ядовитая, знать, муха
Спину крепко укусила.
Сшил себе я саван белый,
В церкви божьей причастился,
Гроб купил, с деревней целой
Пред кончиною простился.
Да на ум меня наставил
Коновал один любезный:
Прямо к спинушке приставил
Раскаленный прут железный…"
Все хохочут… Смейся дружно,
Своротив с дороги узкой,
Люд страдающий, недужный,
Терпеливый брат мой русский!
Много милости у бога,
Жизнь не вся в тебе убита,
И широкая дорога
Пред тобой вдали открыта.
1864
ОСЕНЬ
Осень настала – печальная, темная,
С мелким, как слезы, дождем;
Мы лее с тобой, ненаглядная, скромная,
Лета и солнышка ждем.
Это безумно: румяною зорькою
Не полюбуемся мы;
Вскоре увидим, с усмешкою горькою,
Бледное царство зимы.
Вскоре снежок захрустит под обозами,
Холодно будет, темно;
Поле родное скуется морозами…
Скоро ль растает оно?
Жди и терпи! Утешайся надеждою,
Будь упованьям верна:
И под тяжелою снежной одеждою
Всходит зародыш зерна.
8 августа 1881
НИВА
С молитвою пахарь стоял у порога
Покинутой хаты: "Война к нам близка,
Одной благодати прошу я у бога,
Чтоб _ниву_ мою не топтали войска.
Тогда пропадет мой ленок волокнистый,
На саван не хватит тогда полотна…"
И с верой молился он деве пречистой,
Чтоб ниву его сохранила она.
Но враг наступал… И послышался грохот
Из сотни орудий. Как демонский хохот,
Носился по воздуху рев батарей;
И люди – ужасное стадо зверей —
Безбожно, жестоко терзали друг друга,
И брызгала теплая кровь, как вода,
И ядра взорали все поле без плуга,
И хаты крестьянской не стало следа…
…Но милости много у вечного бога:
Построилась новая хата-жилье,
И пахарь-хозяин опять у порога
С молитвою смотрит на поле свое.
Себя он не мучит напрасной тоскою,
Что нива упитана кровью людскою —
Чужой ли, родной ли: не все ли равно?
Ведь кровью и п_о_том не пахнет зерно,
Ведь свежая рожь не пошлет нам проклятья,
Не вымолвит явных и тайных угроз?..
И будем мы сыты (О люди! О братья!),
Питаяся хлебом – из крови и слез!
1899
ДОПОЛНЕНИЕ 2
Таинственный ямщик
(Крещенская баллада)
1
Мечты печальные тая,
В крещенский вечер еду я.
Мне что-то страшно. Незнаком
Я с молчаливым ямщиком.
На нем истасканный тулуп
И шапка старая. Как труп,
Он бледен, мрачен – как мертвец…
"Да погоняй же, молодец,
Пошибче! Скоро ли конец?"
– «Близехонько, всего верст пять…»
И замолчал ямщик опять.
2
Всё степь да степь – простор большой.
И я с взволнованной душой
Гляжу тайком на ямщика.
Нигде не видно огонька;
Лишь месяц нам издалека
Попутно светит. Страшно мне
В глухой, безлюдной стороне,
И робко бредит мысль моя:
Не с мертвецом ли еду я?
«Да скоро ли?» – "Проедем мост,
А там, близ станции, погост".
3
Погост… кладбище… Черт возьми!
«Людмилу» я читал с детьми
И хохотал до слез. Теперь
Мне не смешно. Свирепый зверь
Не напугал бы так меня,
Как мой ямщик. Он, наклони
Тоскливо голову, дрожит, —
А тройка медленно бежит…
Через кладбище путь лежит.
4
Вдруг мой ямщик махнул рукой
И «Со святыми упокой»
Запел протяжно…
"Замолчи
И не пугай мня в ночи!"
– "Я не пугаю, я молюсь.
Ты, господин, сиди – не трусь!
Две вёрсты живо промелькнут…"
И мой ямщик, отбросив кнут,
Вдруг на кладбище побежал;
И видел я, как он лежал
Там на могиле, весь в снегу,
Потом вернулся, ни гугу,
На козлы сел, кнутом махнул
И тихо, жалобно вздохнул.
5
«Ямщик!» – «Чего?» – "Скажи, о ком
Молился ты сейчас тайком?"
– «О муже…» – «Как?!» – "А почему ж
Не помолиться, если муж
Здесь погребен? Он в ямщиках
Служил и на моих руках
Скончался. С парою сирот
Осталась я. Решил народ,
Что я бабенка – не урод,
Что у меня сильна рука:
Могу служить за ямщика…
Ну, живы будем – не умрем…
Теперь махнем по всем по трем!"
6
От бабы получив урок
В крещенский зимний вечерок,
Теперь не верю в мертвецов,
Но верю в женщин-молодцов…
Ты, днесь крестившийся, спаси
Страдалиц женщин на Руси!
* Беда тому, кто любит гнев, *
"Беда тому, кто любит гнев,
Кто род людской влачит на плаху:
Он не увидит гурий-дев
И не приблизится к аллаху.
Беда тому, кто, словно зверь,
За человеком-братом рыщет:
Пророк пред ним захлопнет дверь,
А балагур его освищет…"
Так пел поэт перед дворцом
Калеки грозного, Тимура.
«Хромой», с пылающим лицом.
Сказал: «Словите балагура!»
Певца к Тимуру привели.
"Раскайся в балагурстве глупом,
Прощения проси-моли,
Не то, злой раб, ты будешь трупом!"
"Могу покаяться, но в чем?
Пророку предан я с любовью.
Я не был лютым палачом
И не запятнан братской кровью.
От сердца песенки пою,
Влагая в них и смех и душу…"
"А если голову твою
Велю срубить, ты струсишь?" – "Струшу,
Еще б не струсить, хан! И ты
Вздрогнешь, как человек пропащий,
Увидя камень, с высоты
На голову твою летящий.
Еще б не струсить! Ты и сам
Струхнешь, заметив льва в пустыне…
Отдай мой труп голодным псам,
Да помни то, что пел я ныне!"
Захохотал хромой Тимур:
"Возьми мой перстень изумрудный,
Но только помни, балагур,
Что я не лев в степи безлюдной.
Еще прими совет благой:
Не пой мне песен не по нраву,
Или тебя с кривой ногой
Я догоню и дам расправу!"
От самаркандского дворца
Певец бежал, главу понуря.
В душе свободного певца
Горел огонь, шумела буря:
Но он преодолел свой гнев
И, помня ханскую угрозу,
Стал воспевать… невинных дев
И обольстительную розу. [17]17
Мелочи жизни. Русская сатира и юмор второй половины XIX – начала XX в.
М.: "Художественная литература", 1988.
(Классики и современники. Рус. классич. лит.)
OCR Бычков М. Н. mailto: [email protected]
[Закрыть]
ПЕРЕВОДЫ [18]18
Суриков И. З., Трефолев Л. Н. Стихотворения. – Ярославль, Верхне-Волжское
[Закрыть]
Украинская поэзия
ЮЖНОРУССКАЯ ПЕСНЯ
Ох ты, радость-счастье, ты куда же скрылось?
Или в быстрой речке счастье утопилось?
Иль в костре чумацком, посредине поля,
Угольком сгорела доля, моя доля?
Выплыви же, счастье, выплыви из речки,
Я тебя согрею на моем сердечке.
Если ж ты сгорело, так и мне, невесте,
Заодно с тобою, догореть бы вместе…
Приезжали сваты, и меня из дому
Отдала родная парню молодому.
Молод-то он молод, да другую любит
И своей гульбою жизнь мою загубит.
Матушка сказала: "Ты послушай, дочка,
Не кажись мне ровно целых три годочка".
Год протосковавши, я не утерпела,
Сделалась кукушкой да и полетела,
У родимой хаты села на калину
И закуковала про мою кручину.
Стало жаль калине, что я так грустила,
И она на землю листья опустила;
А родная матка встала у порога,
Отгадала дочку и сказала строго:
"Если ты мне дочка, так пожалуй в хату,
Покажу я гостью дорогому свату.
Он мне поправляет ночью изголовье…
Я живу без мужа, – дело мое вдовье.
Если ты кукушка, так лети обратно,
Жалобные песни слушать неприятно".
Я легко спорхнула, с матушкой не споря,
Полетела к мужу, умереть от горя.
Вижу, муж-изменник вышел на охоту,
Распевая песни, ходит по болоту;
В дерево он метит, в самую верхушку,
И на ней подстрелит серую кукушку.
ЧУМА1867
(Из Т. Шевченко)
Пришла с лопатою Чума,
Могилы рыла и сама
Бросала в землю мертвецов —
Детей, и женщин, и отцов,
И «Со святыми упокой!»
Не пела жалобно, с тоской.
С лопатой шла Чума селом,
Людей мела, как помелом.
Весна. В селе цветут сады.
Росой умылися поля.
Не чувствуя людской беды,
Пирует весело земля.
Покрылись зеленью луга,
Но люди небеса винят,
И от жестокого врага,
Как стадо струсивших ягнят,
Укрылись в хатах: там и мрут.
Волы голодные ревут;
Пасутся сами табуны
На всем раздолий степном;
Под обаянием весны
Уснули люди вечным сном.
Неделя Светлая пришла,
Но не гремят колокола,
Не вьется синий дым из труб,
Огни в избушках не горят.
Везде лежит близ трупа труп,
Везде могил чернеет ряд.
Покрывшись шкурой, засмолись,
Могильщики селом идут
И, труп увидя, не молясь,
Крючком зацепят – и кладут
Погибших братьев, как рабов,
В сырую землю без гробов.
Минули месяцы. Село
Крапивой жгучей поросло —
И онемело. И в пыли
Близ хат могильщики легли
И тихо спят, уснув навек;
He-выйдет добрый человек,
Чтоб их с молитвой схоронить;
Они должны открыто гнить…
Как оазис, в чистом поле
Нива зеленеет;
Но никто туда не ходит,
Только ветер веет.
Листья желтые разносит,
Сея их по полю,
Людям песню напевая
Про лихую долю.
Долго поле зеленело,
Разнося заразу;
Наконец решились люди
Истребить все сразу.
Подожгли – село сгорело,
Нет ему и следу…
Так-то люди одержали
Над Чумой победу!
РУСНАЦКАЯ ПЕСНЯ3 марта 1878
Трели соловьиные,
Песни лебединые
Ночью притаившися,
Слышу у калины я.
Ох, моя калинушка,
Гордая, зеленая,
Как ты пышно выросла,
Солнцем не спаленная.
Нежно ты румянишься
Под ночною зорькою;
Но зачем ты славишься
Над осиной горькою?
Не гордись, не важничай,
Барыня-калинушка, —
Ведай, что здоровое
Деревцо-осинушка…
Листья на осинушке
Трепетно колышатся.
В этом робком трепете
Голоса мне слышатся:
"Да, мы листья горькие,
Но зато здоровые;
Вынесем безропотно
Наши дни суровые.
Вырастем, сравняемся
Мы с калиной свежею;
Как она, не будем мы
Деревцем-невежею".
Белорусская поэзия
ПАН ДАНИЛО(Белорусская песня)
Поехал пан Данило на страшную войну,
Оставил мать-старуху да верную жену.
Ему старуха пишет: "Сынок родимый мой,
У нас в семье неладно, вернись скорей домой.
Жена твоя гуляет все ночи напролет
И выпила до капли из бочек сладкий мед.
Все сукна износила, замучила коней,
И денег ни полушки не водится у ней".
Данило воротился и смотрит палачом,
Жена его встречает, невинная ни в чем,
Сынка в объятьях держит… Суровый человек,
Данило, саблю вынув, ей голову отсек;
Внимательно и зорко он осмотрел подвал:
Никто из бочек меду ни капли не пивал;
Сундук тяжелый отпер: целехонько сукно,
Убитою женою не тронуто оно.
Отправился в конюшню обманутый злодей;
Овса и сена вдоволь у бодрых лошадей.
Он бросился в светлицу: там золото лежит,
А мать его, старуха, над золотом дрожит.
"Здорово, мать, здорово… Жена моя в избе,
Ее убил я саблей, но грех весь на тебе;
Твой первый грех, что рано Данило овдовел,
А грех второй, что сын мой теперь осиротел,
А третий грех… покайся, родная, пред концом…"
Данило речь не кончил, он досказал свинцом.
1868
Сербская поэзия
СКУТАРСКАЯ КРЕПОСТЬ(Сербская легенда)
Печально, задумчиво царь Вукашин
По берегу озера ходит;
Он тяжко вздыхает и с горных вершин
Очей соколиных не сводит.
Хотел он твердыню построить вдали,
Опору для сербской прекрасной земли,
Но злая нечистая сила
По камню ее разносила.
Никто Вукашину не может помочь:
Работают все без измены,
Что сделают днем, то развалится в ночь
—
Фундамент, и башни, и стены.
И зодчие, в страхе молитвы творя,
Толпами бегут за чужие моря:
Царь выстроить крепость торопит,
И головы рубит, и топит.
Скутарское озеро плещет волной
О берег со злобою дикой,
И вот выплывает сам царь водяной
И речь начинает с владыкой:
"Здорово, приятель, земной властелин!
К тебе выхожу из подводных долин,
Услугой платя за услугу
Любезному брату и другу.
Сердечно за то я тебя полюбил,
За то, Вукашин, ты мне дорог,
Что в озере много людей утопил:
По верному счету – сто сорок.
Тяжёлым трудом разгоняя тоску,
Они мне построят дворец из песку,
И царство подводное наше
Блистательней будет и краше.
Запомни же ныне советы мои!
Несчастие можно исправить,
Лишь женщину стоит из царской семьи
Живую в стене замуравить, —
И будет твердыня во веки сильна…
А есть у тебя молодая жена,
И братья твои ведь женаты…
Решайся, не бойся утраты!"
И царь возвратился домой: на крыльцо
Идет он, как прежде, угрюмый.
Но вдруг у него просияло лицо
Зловещею, тайною думой:
"Спасая от смерти царицу-жену,
Из братьев моих одного обману,
И крепость себе над горою,
Сноху замуравив, построю.
Брат средний Угдеша разумен, толков,
Не хуже меня лицемерит;
Но младший брат Гойко совсем не таков,
Он царскому слову поварит.
По силе – он витязь, младенец – душой,
И, нужно сознаться, хитрец небольшой;
Его обману я, слукавлю,
Княгиню его замуравлю".
