Текст книги "Мюнхен — 1972. Кровавая Олимпиада"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

МЮНХЕН, МАЙ 1972 ГОДА

Советские руководители превратили Олимпиаду в пропагандистскую площадку, где следовало доказать все преимущества социализма. За два года до Олимпиады, 18 ноября 1970 года, было принято постановление Секретариата ЦК КПСС об информационно-пропагандистской работе в связи с Играми в Мюнхене.

Наибольшую активность проявляло агентство печати «Новости». За несколько месяцев до Олимпиады председатель АПН Иван Иванович Удальцов обратился в ЦК:

«Для координации соответствующей работы в АПН создана пропагандистская группа по вопросам Олимпийских игр и разработан конкретный план мероприятий.

Агентство печати «Новости» исходит из того, что Олимпийские игры будут сопровождаться обострением идеологической борьбы в ФРГ, ростом реваншистских и националистических настроений, подстрекательской деятельностью антикоммунистических радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа», активностью левацких организаций прокитайского толка…

Благодаря проведению Игр в Европе, в частности в ФРГ, создаются возможности для широкого освещения завоеваний социализма и советского образа жизни через показ достижений нашего спорта и всей системы физической культуры в нашей стране. Наряду с активной пропагандой решений XXIV съезда КПСС и 50-летия Советского государства первостепенное значение приобретает разъяснение Программы мира и идей европейской безопасности и сотрудничества».

Удальцов просил включить троих работников АПН в состав политгруппы советской делегации на Олимпиаде. В отделе пропаганды согласились на одного – главного редактора главной редакции Западной Европы АПН Владимира Борисовича Ломейко.

Советских спортивных чиновников интересовали чисто практические вопросы. Товарищи из братской ГДР, уже побывавшие в Мюнхене, рассказывали, что западные немцы предупредительны и тактичны, решают все вопросы. Но уже известно, что будут введены ограничения на ввоз некоторых товаров, прежде всего мяса и колбас. Это был неприятный сюрприз для советских чиновников, которые, отправляясь в загранкомандировку, запасались копченой колбасой и консервами, чтобы не тратить драгоценную валюту на еду.

В двадцатых числах мая в Мюнхене находилась делегация во главе с председателем Спорткомитета СССР Сергеем Павловичем Павловым; с ним поехали два чиновника из его ведомства и высокопоставленный сотрудник КГБ. Вернувшись, Павлов отчитался перед ЦК КПСС.

Прежде всего советскую делегацию интересовало, как будет обеспечена безопасность спортсменов. Террористов не опасались. Беспокоило «повышение активности неонацистских, реваншистских и эмигрантских организаций в Мюнхене», прежде всего эмигрантского Народно-трудового союза (НТС).

КГБ докладывал в ЦК КПСС:

«Во время проведения Олимпийских игр в Мюнхене НТС планирует проведение ряда враждебных акций по отношению к советским спортсменам и туристам.

Так, например, НТС примет активное участие в создании так называемого «пресс-бюро», целью которого является распространение антисоветской литературы среди спортсменов сгран социалистического лагеря…»

Несмотря на тревожные предупреждения Комитета госбезопасности, советских гостей в Мюнхене встречали более чем благожелательно.

В 1970 году в Федеративной Республике Германии пришло к власти правительство, сформированное социал-демократами и свободными демократами. Правые, христианские демократы, потеряли власть впервые за все послевоенное время.

Новое правительство возглавил социал-демократ Вилли Брандт. В отличие от своих предшественников на посту канцлера Брандт был известным антифашистом и сторонником налаживания отношений с социалистическими странами.

12 августа 1970 года в Москве канцлер Федеративной Республики Германии Вилли Брандт и глава Советского правительства Алексей Николаевич Косыгин подписали договор, в котором признали нерушимость послевоенных границ и договорились решать спорные вопросы только мирным путем.

Послевоенная Европа жила в страхе перед советскими танками. Московский договор, подписанный Брандтом, успокоил западных европейцев. Но у Брандта возникли трудности, ему не хватало голосов для ратификации московского договора в бундестаге. Договор прошел только благодаря тому, что один депутат от оппозиции все-таки проголосовал «за». Утверждают, что он был подкуплен.

25 мая 1972 года в гостиницу, где остановилась советская делегация, приехал министр внутренних дел ФРГ Ганс Дитрих Геншер, которому суждено будет сыграть важнейшую роль в трагических событиях во время Олимпиады. Ради встречи с советской делегацией Геншер специально прилетел из Бонна.

– Мы сумели пройти весьма сложный рубикон, – говорил Геншер. – Я не переоцениваю роли ФРГ, но убежден, что ратификация послужит важным средством разрядки напряженности в Европе. Главное, что нам удалось убедить большинство населения в важности и необходимости ратификации. Я даже Штрауса и его людей уговорил не голосовать против договоров и летал между ними, как голубь мира…

Президент организационного комитета XX Олимпийских игр в Мюнхене Вилли Дауме, беседуя с советскими гостями, вторил министру внутренних дел:

– Два народа после сурового прошлого смогут теперь договориться между собой.

Более того, Вилли Дауме заверил Сергея Павлова, что Национальной олимпийский комитет ФРГ поддержит проведение летних Игр 1980 года в Москве. Советский Союз боролся за это право, и каждый голос был важен.

Летние Олимпийские игры в Мюнхене проводились с большим размахом. Западные немцы не пожалели денег, чтобы принять гостей со всего мира. И к ним приехало больше спортсменов, чем на любые предыдущие игры, – семь тысяч сто семьдесят три спортсмена из ста двадцати одной страны.

Город преобразился.

Центр старого Мюнхена реконструировали в авангардистском стиле, построили новые гостиницы и колоссальный спортивный комплекс. На олимпийском стадионе следить за состязаниями могли восемьдесят тысяч зрителей. Появился бассейн на десять тысяч зрительских мест, велотрек – на тринадцать тысяч, Дворец спорта – на пятнадцать тысяч.

Западные немцы ко всему подошли со свойственной им тщательностью и пунктуальностью, оснастив спортивный комплекс новейшими достижениями современной техники – электронные табло, компьютеры, фотофиниши с лазерным лучом. Словом, немцы подумали обо всем. И все предусмотрели. Кроме возможности теракта.

Предполагалось, что спортсмены и гости XX летней Олимпиады будут наслаждаться каждым днем. Так и было первые десять дней, пока не разразилась катастрофа.

Израильские специалисты в области безопасности тоже приезжали в Мюнхен, у них были свои рекомендации, но хозяева твердо сказали гостям, что обо всем позаботятся сами.

В реальности остановить террористов оказалось некому.

Олимпийскую деревню обнесли двухметровым сеточным забором. Но полицейским в форме вход в деревню был категорически запрещен. Чтобы исключить любые ассоциации с нацистским прошлым, две тысячи охранников одели в светло-голубую униформу и отправили очаровывать мир, вооружив только переговорными устройствами. Еще две тысячи полицейских в штатском были выделены для охраны порядка во время соревнований. Стражам порядка наказали мягко относиться к болельщикам и охотникам за автографами, стремившимся проникнуть в Олимпийскую деревню.

Западные немцы ограничились чисто символической охраной Олимпийской деревни, стараясь, чтобы ничто не напоминало об Олимпиаде 1936 года.

Некоторые историки, занимающиеся спецслужбами, считают, что Министерство государственной безопасности ГДР располагало сведениями о готовившейся палестинцами акции.

Олимпийская деревня была открыта задолго до начала Игр, и всякий мог ее внимательно изучить. Каждому посетителю были доступны и зоны, взятые позже под охрану. Кого могла заинтересовать система охраны деревни? Кому нужен был политический провал мюнхенских игр?

ВОСТОЧНЫЙ БЕРЛИН, ВЕСНА 1972 ГОДА

Через несколько лет после Второй мировой войны на немецкой земле появились два государства – ФРГ и ГДР. Каждое считало себя единственным подлинным представителем немецкого народа. Долгое время они не признавали друг друга. Всегда жестко конкурировали.

Выбор Мюнхена на роль столицы летних Олимпийских игр был ударом для Восточной Германии. Руководители ГДР любой успех Западной Германии воспринимали как личную неудачу.

Необходимость соблюдать солидарность с братским социалистическим государством поставила Советский Союз в трудное положение. ГДР требовала ни в коем случае не голосовать за Мюнхен. Советская делегация в Международном олимпийском комитете оказалась в безвыходной ситуации (см. книгу М. Прозуменшикова «Большой спорт и большая политика»).

Выбирать предстояло между Мадридом и Мюнхеном. В Испании еще правил каудильо Франко. Советский Союз не имел дипломатических отношений с Испанией, которая была объектом постоянной критики советской печати. Тем не менее советская делегация получила указание голосовать за Мадрид!

Но поскольку и во всем мире Испания воспринималась как диктатура, большинство членов Международного олимпийского комитета, собравшись весной 1966 года в Риме, выбрали все-таки Мюнхен. В Восточном Берлине были возмущены. До самого начала Олимпиады ГДР вела пропагандистскую войну против Игр в Мюнхене и требовала того же от Советского Союза.

Но тут уже у советских товарищей закрались подозрения – не произойдет ли некое сближение западных и восточных немцев на спортивной основе? Не ослабили ли друзья из ГДР накал антиимпериалистической борьбы ради налаживания отношений с западными немцами?

Ни советские, ни восточногерманские чиновники не желали говорить откровенно, но и не упускали случая упрекнуть друг друга.

В апреле 1972 года один из руководителей советского спорткомитета приехал в Берлин. Его приняли руководители двух отделов ЦК Социалистической единой партии Германии – спортивного и внешнеполитической информации. Присутствовал и советник посольства Юрий Жаров. Запись беседы из министерства иностранных дел переслали в отдел пропаганды ЦК КПСС.

Восточногерманские аппаратчики не без сожаления говорили, что ситуация в ФРГ изменилась:

«В связи с проведением новой восточной политики Бонну удалось в определенной степени избавиться от роли «нарушителя спокойствия» в Европе и найти сторонников своей политики за рубежом. В то же время западная пропаганда стремится представить ГДР в качестве фактора, тормозящего достижение разрядки напряженности в Европе.

Гибкая политика Брандта затрудняет ее критику и разоблачение, хотя совершенно очевидно, что она направлена на подрыв стабильного внутриполитического развития ГДР».

Партийные чиновники признавались, что стало трудно критиковать Западную Германию. Они предложили атаковать ФРГ за то, что она выделила огромные средства на подготовку Олимпиады:

«В этом проявляется стремление определенных кругов показать Западную Германию «великой державой»; «мерилом», на которое должны равняться другие страны. «Гигантомания Бонна» находит осуждение во многих странах Азии и Африки (Индия, Бангладеш и др.), которые справедливо считают эту помпезность излишней и ненужной в то время, когда их народы голодают».

Но эта идея не нашла отклика у советских руководителей. Они сами надеялись в 1980 году принять Олимпиаду в Москве и не собирались экономить.

В советское посольство в Берлине приехал президент Спортивно-гимнастического союза ГДР Манфред Эвальд. Советник посольства Юрий Жаров опять же записал беседу, и она тоже отправилась в отдел пропаганды ЦК:

«Сложилось впечатление, говорил Эвальд, что советские товарищи считают, что ГДР недостаточно активно ведет пропагандистскую кампанию против попыток определенных кругов в ФРГ злоупотребить подготовкой и проведением летней Олимпиады в Мюнхене.

Эвальд отметил, что подобная оценка их деятельности не соответствует действительности. Спортивно-гимнастический союз в своих публикациях отводит большое место материалам, разоблачающим стремление реакционных кругов ФРГ использовать Олимпиаду в своих националистических целях. Так, газета «Спорт-эхо» печатает материалы на эту тему в среднем два раза в неделю…

Союз издал ряд брошюр, в которых подробно анализируется политическая обстановка вокруг Олимпиады-72, в том числе «Реваншизм и спорт», «Национализм и спорт», «Мюнхен-1972. Игры, решающие судьбы»…

М. Эвальд сказал, что они глубоко признательны Советскому Союзу за поддержку ГДР в борьбе за укрепление ее позиций на международной спортивной арене и поэтому он не хотел бы, чтобы у советских коллег было мнение, что ГДР как-то отходит от общей линии.

Национальный олимпийский комитет ГДР выступил с официальным заявлением в адрес МОК, Организационного комитета и НОК ФРГ, в котором разоблачает деятельность реакционных кругов ФРГ и требует гарантировать соблюдение олимпийских правил и принципов и безопасность участников Олимпиады. Это заявление, отметил М. Эвальд, также является свидетельством солидарности ГДР с Советским Союзом и другими социалистическими странами».

В свою очередь главный спортивный функционер ГДР выставил свои претензии советским товарищам. Договорились не устраивать выставок, посвященных мюнхенской Олимпиаде, в социалистических странах. Вдруг восточные немцы узнают, что в Москву приехал обер-бургомистр Мюнхена Ганс-Йохен Фогель открывать выставку.

«Разумеется, – сказал М. Эвальд, – политическая обстановка меняется, меняются в соответствии с ней и принятые решения и планы. Но хотелось бы, чтобы советские товарищи учитывали, что ГДР находится в необыкновенно трудных условиях, на нее оказывается наиболее сильное давление западной пропаганды, поскольку население ГДР имеет возможность получать любую информацию с Запада по телевидению и радио.

Поэтому для нас, – подчеркнул М. Эвальд, – чрезвычайно важно своевременно получать информацию об изменениях в планах и решениях, с тем чтобы занять правильную позицию и провести разъяснительную работу среди населения».

Политическое руководство ГДР поставило перед спортсменами задачу любыми средствами обогнать команду ФРГ и тем самым доказать преимущества социализма.

«Не столь важно, какое место займет ГДР, – говорил Эвальд сотрудникам советского посольства, – главное – она должна быть впереди ФРГ. Для ГДР это вопрос международного престижа. Спорт – это составная часть политики, и спортивные результаты – это определенный политический выигрыш или проигрыш. Именно с этой точки зрения население ГДР будет оценивать и спортивное соперничество между СССР и США».

Руководство ГДР своего добилось. На Играх в Мюнхене команда ГДР обогнала команду ФРГ и заняла третье место. Фантастические результаты показали спортсменки из Восточной Германии. Правда, со временем стало известно, что своими феноменальными успехами они были обязаны спортивным врачам, пичкавшим их сильнейшими стероидами.

Но до начала Олимпиады руководители Восточной Германии еще не были уверены в своем успехе.

Если в интересах ГДР было сорвать любое международное мероприятие, проводимое западными немцами, то возникает вопрос: не помогла ли восточногерманская разведка палестинцам? Не снабдила ли их чертежами и картами Олимпийской деревни? Не объяснила ли, как удобнее туда проникнуть?

Версия о причастности ГДР к теракту в Мюнхене весьма популярна среди некоторых историков.

Разведка ГДР располагала огромными возможностями в Западной Германии. Главным разведывательным управлением руководил генерал Маркус Вольф.

Отец Маркуса, известный драматург и врач Фридрих Вольф, еврей по происхождению и коммунист по политическим убеждениям, бежал из нацистской Германии в Советский Союз. Здесь и росли двое его сыновей. Конрад, который станет со временем кинорежиссером и президентом Академии художеств ГДР, и Маркус, которого в России называли просто Мишей.

Подававшего надежды юного Маркуса Вольфа приметил лидер немецких коммунистов Вальтер Ульбрихт. которого приблизил Сталин и который поэтому избежал внимания НКВД. В 1945 году Ульбрихт взял Вольфа с собой в Берлин, освобожденный советскими войсками.

Сначала Вольф писал репортажи с Нюрнбергского процесса над нацистскими военными преступниками. Затем партия назначила его работать на берлинское радио, где он сочинял политические комментарии под псевдонимом и одновременно был ответственным редактором главных политических передач.

Он наладил прочные связи среди советских военных. И с улыбкой превосходства он говорил старым друзьям-коммунистам:

– Есть инстанции поважнее вашего Центрального Комитета.

Вольф нравился советским военачальникам и потому некоторое время работал советником посольства ГДР в СССР. В 1951 году его перевели в так называемый Институт научно-экономических исследований, который был зародышем разведывательной службы ГДР. Вскоре молодой Маркус Вольф стал руководителем восточногерманской разведки.

Маркус Вольф жил не в поселке для руководителей министерства госбезопасности, а в отдельном домике возле лесного озера, крытом белым шифером. Это было тихое местечко, и высокий мускулистый генерал, который носил джинсы и черную майку, мог наблюдать за забавной игрой белок, нисколько не стеснявшихся начальника разведки.

Мастер шпионажа из ГДР не давал покоя западным немцам, потому что неутомимо засылал в Западную Германию все новых и новых агентов. Сотрудники Министерства госбезопасности ГДР легко проникали на территорию Федеративной Республики с мастерски изготовленными фальшивыми западногерманскими документами.

На последнем этаже главного здания МГБ в Восточном Берлине каждую неделю изготовляли несколько западногерманских паспортов, которые легко проходили любую проверку.

Из специальной типографии в больших бумажных мешках в разведку поступали новенькие незаполненные бланки паспортов, неотличимые от настоящих западногерманских. На бланках уже были напечатаны регистрационные номера – иногда фиктивные, иногда реальные, повторяющие номера паспортов граждан ФРГ, побывавших в какой-нибудь социалистической стране.

В качестве образца использовались диапозитивы тайно сфотографированных подлинных западногерманских паспортов. Чаше всего фотокопии поступали от венгерской госбезопасности, которая щедро делилась с товарищами в Восточном Берлине.

Западные немцы с удовольствием приезжали в Венгрию отдохнуть. Сотрудники венгерской контрразведки вечером собирали по гостиницам документы туристов и ночью переснимали каждую страницу с помощью импортной аппаратуры. Правда, западногерманские туристы были недовольны тем, что у них всегда забирают паспорта в венгерских гостиницах. Они же не знали, что удостоены высокой чести внести свой вклад в защиту национальной безопасности первого на немецкой земле государства рабочих и крестьян.

В распоряжении лаборатории МГБ были все марки западногерманских шариковых ручек, все виды чернил и фломастеров, все печати, все телефонные и адресные книги Западной Германии. Когда паспорта стали оформляться с помощью пишущих устройств, лаборатория МГБ получила в свое распоряжение замечательный импортный компьютер с принтером, который воспроизводил любой шрифт.

Восточные немцы не упускали случая сделать гадость Западной Германии.

В Министерстве госбезопасности держали наготове весь сумасбродный арсенал спецслужб – профессиональных убийц, отравителей, специалистов по несчастным случаям и похищениям. Перебежчики из ГДР получали время от времени зловещее предупреждение: «Мы найдем тебя везде».

Агенты МГБ ГДР распространяли на территории Западной Германии, там, где было много иностранных рабочих, листовки с призывами выгонять иностранцев. Делали это от имени реально существовавшей неонацистской организации.

Во время суда в Иерусалиме над нацистским преступником Адольфом Эйхманом, которого агенты Моссад нашли в Аргентине и вывезли в Израиль, агенты МГБ распространяли листовки, в которых говорилось, что процесс – «козни мирового еврейства». Руководители восточногерманской госбезопасности хотели показать, что в ФРГ поднимают голову неонацисты, и тем самым скомпрометировать Западную Германию в глазах мирового сообщества…

Если учесть, что Министерство госбезопасности ГДР помогало палестинским боевым организациям. то понятны подозрения многих исследователей: не причастны ли восточные немцы к трагедии в Мюнхене?

Документы на сей счет не найдены. Напротив, есть сведения о том, что в последний момент восточные немцы даже предупреждали Израиль и Федеративную Республику о возможности теракта во время Олимпиады. Руководители ГДР больше хотели победить на Олимпиаде, чем сорвать ее.

Но предупреждение было сделано в столь обшей форме, что офицер безопасности в израильском посольстве оставил информацию без последствий.

Западногерманская контрразведка переадресовала предупреждение баварской полиции. Специальным письмом 21 августа 1972 года Федеральное ведомство по защите конституции предупредило полицию, что палестинцы что-то замышляют именно в Мюнхене.

Интерпол накануне Игр тоже предупредил западногерманскую полицию о подозрительной активности террористов в Европе. Последнее предупреждение прозвучало в понедельник, 4 сентября. Западных немцев информировали, что на их территорию въехала еще одна группа террористов.

Родственники погибших в Мюнхене спортсменов утверждают, что западногерманская разведка между 21 августа и 2 сентября получила как минимум три предупреждения о приезде в страну палестинских боевиков. У немецких властей были все основания позаботиться о безопасности. За предшествующие Олимпиаде десять месяцев «Черный сентябрь» провел пять операций в Западной Европе, из них три – в Западной Германии.

Но в Бонне и Мюнхене куда больше опасались собственных террористов – леваков.

Председателю советского Комитета по физической культуре и спорту Сергею Павлову министр внутренних дел ФРГ Ганс Дитрих Геншер говорил:

– Западная Германия переживает сейчас сложный период, его усугубляют участившиеся в последнее время террористические акты. Еще не ясно окончательно, какие силы стоят за спиной экстремистов. Нас весьма приятно удивило, что Германская компартия отмежевалась от террористов и изъявила готовность принять участие в их выявлении. Это очень важно, ибо бандиты прикрываются революционной терминологией.

Сергей Павлов пересказал его слова председателю Германской компартии Курту Бахману. Главный западногерманский коммунист сказал, что немедленно информирует об этом правление партии, и горячо поблагодарил советского гостя:

– Ваше собщение – это и есть проявление пролетарской помощи и интернационализма на практике.

Разговаривая с Павловым один на один, Геншер убеждал советского спортивного министра, что власти ФРГ сделают все для обеспечения безопасности:

– Мы внимательно следим за действиями врагов Олимпийских игр и гарантируем вам безопасность, хотя положение непростое. Мы принимаем новые меры по борьбе с нежелательными элементами, в том числе увеличиваем аппарат безопасности. Мы получили разрешение на запрет и разгон всевозможных манифестаций и сборищ в период Олимпийских игр.

«Геншер, – докладывал Сергей Павлов в ЦК КПСС, – предложил либо посредством посольства сообщить о людях, которых советская сторона считает опасными на Играх, либо направить в министерство внутренних дел ФРГ специального компетентного представителя, который будет консультировать немецкую сторону по соответствующим проблемам. О подобной форме сотрудничества МВД ФРГ договорилось с Югославией».

Всем западногерманским чиновникам советские гости внушали, что «антисоветская клеветническая деятельность радиостанций «Свобода» и «Свободная Европа» несовместима с проведением Олимпиады».

Западногерманский министр прислушался к Павлову:

«Геншер обещал, что МВД берет на себя обязательство контролировать аккредитацию сотрудников «Свободы» и «Свободной Европы» в качестве корреспондентов или переводчиков».

Но акции немцев-леваков не носили масштабного характера. Западногерманская полиция решила, что худшее, что может произойти, – это бомба в посылке или попытка похитить израильского спортсмена во время прогулки по Мюнхену.

Баварская полиция не потрудилась подстраховать наиболее уязвимые места, хотя некоторые меры предосторожности все-таки приняли. В Мюнхене полным-полно было выходцев с Ближнего Востока, одних иорданцев насчитывалось более семисот. Полиция составила список тридцати потенциальных террористов, за которыми установили наблюдение.

Мюнхенские сыщики просто не могли предположить, что удар будет нанесен в самой Олимпийской деревне. Хотя как минимум один человек в столице Баварии считал это возможным.

Доктор Георг Зибер работал в мюнхенской полиции штатным психологом. Оргкомитет Олимпийских игр обратился к нему с просьбой подумать над возможными угрозами: кто способен помешать их проведению?

Георг Зибер отнесся к поручению крайне серьезно. Он изучил образ действий всех известных на тот момент террористических организаций – от Ирландской республиканской армии и баскской сепаратистской организации ЭТА до палестинцев и немецкой «Фракции Красной армии». И составил двадцать шесть возможных кризисных сценариев.

Он считал вполне реальным, что террористы нанесут удар по Олимпийской деревне. Он среди прочего предположил, что группа ультраправых террористов, захватив самолет, может врезаться в заполненный тысячами зрителей Олимпийский стадион. Это предсказание сбудется через три десятилетия в Нью-Йорке.

А в сентябре 1972 года события разворачивались иначе – в соответствии со сценарием № 21. В пять утра, предсказывал доктор Зибер, дюжина палестинцев преодолеет ограду Олимпийской деревни и ворвется в дом, где поселилась израильская команда. Палестинцы убьют одного-двух заложников и потребуют освободить заключенных из израильских тюрем, а сами захотят получить самолет, чтобы улететь в одну из арабских стран. Если палестинцам не удастся добиться освобождения заключенных, предсказывал Георг Зибер, они все равно используют эту акцию в политических целях.

– Причем они будут готовы умереть, – предупреждал полицейский психолог свое начальство. – Они никогда не сдадутся.

Сотрудники оргкомитета Мюнхенских игр не знали, как отнестись к сценариям доктора Зибера. Чтобы предупредить такие теракты, организаторы должны были полностью пересмотреть концепцию Олимпийских игр, отказаться от атмосферы беззаботности, когда решительно все в городе должны получать удовольствие. Никакой политики, только спорт! В такой концепции не было место колючей проволоке, видеокамерам, детекторам движения, полицейским с автоматами и спецназу, тем более с тяжелой техникой.

Организаторы Олимпийских игр в 1973 году потратили на обеспечение безопасности меньше двух миллионов долларов. В Афинах в 2000 году потратят на те же цели больше шестисот миллионов долларов. И с каждой Олимпиадой эти цифры будут расти. Готовясь к летним играм в Сиднее, специалисты в области безопасности рассмотрели восемьсот вариантов катастрофического развития событий. И все понимали, что вполне возможен восемьсот первый. В реальности невозможно предугадать все, потому что террористы стараются не повторяться. Борьба с террористами – это игра с невидимым и непредсказуемым противником.

Словом, руководители оргкомитета попросили доктора Зибера представить им другой доклад и другие сценарии, более соответствующие тем Играм, которые они готовили.

Доктор Зибер действительно немного ошибся.

Боевики из «Черного сентября» перебрались через ограду Олимпийской деревни на пятьдесят минут раньше, чем предполагал Зибер. И им не понадобилось взрывать входную дверь в дом, где жили израильские спортсмены. Они сумели ее открыть. Когда все началось, отвечавший за безопасность Игр полицай-президент Мюнхена Манфред Шрайбер объяснил доктору Георгу Зиберу, что в его услугах никто не нуждается.

– Это уже вопрос не психологии, – с важным видом сказал Шрайбер, – а большой политики.

Георг Зибер уволился из мюнхенской полиции. Вернулся домой, сварил себе кофе и уселся перед телевизором. Теперь он мог быть только беспомощным наблюдателем.