Текст книги "Мюнхен — 1972. Кровавая Олимпиада"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Млечин Леонид Михайлович
Мюнхен – 1972. Кровавая Олимпиада

ОТ АВТОРА

5 сентября 1972 года в половине пятого утра восемь палестинцев в спортивных костюмах с рюкзаками за спиной легко преодолели ограду Олимпийской деревни в Мюнхене.

Им надо было всего лишь перелезть через металлическую сетку. Сверху даже не было колючей проволоки. Рядом находились ворота № 25А. На ночь они закрывались, но охрану не выставляли. Руководитель палестинской группы, которого все называли просто по имени – Исса, знал, что именно в этом месте подгулявшие спортсмены ночью легко пробирались в Олимпийскую деревню и никого из них не останавливали.

Когда палестинцы подошли к ограде, то увидели группу смеющихся американских спортсменов, которые возвращались после шумной вечеринки в городе. Они тоже собирались перелезть через ограду. Боевиков сопровождал один из тех, кто задумал и подготовил эту операцию. Его псевдоним – Абу Дауд. Он приказал им присоединиться к американцам.

«Наши люди не просто смешались с американцами, – вспоминал Абу Дауд, – мы помогли им забраться наверх, и они помогли нам: «Эй, парень, давай свою рюкзак!» В этой картине было что-то сюрреалистическое – наблюдать за американцами, которые помогают боевикам «Черного сентября» проникнуть в Олимпийскую деревню».

Абу Дауд остался за оградой. Он не собирался рисковать своей жизнью. Его работа состояла в том, чтобы посылать на смерть других.

Восемь молодых палестинцев спрыгнули на землю. Несколько минут они шли вместе с американцами, потом весело распрощались и разделились. Палестинцы спешили как можно скорее добраться до трехэтажного дома № 31 на Конноли-штрассе, где организаторы XX летней Олимпиады разместили израильскую спортивную команду.

Руководитель боевиков Исса (его настоящее имя Луттиф Афиф) прожил в Западной Германии пять лет. Когда началась подготовка к операции, он легко нашел себе временную работу в Олимпийской деревне, как и его помощник по имени Тони (настоящее имя Ясуф Наззал), устроившийся поваром. Днем, в обеденный перерыв, они грелись на солнышке и играли в шахматы – прямо напротив дома № 31, где жили израильтяне.

Исса и Тони легко ориентировались в ночной деревне.

Большинство членов израильской команды тот вечер провели в городе. 4 сентября у них был выходной. Они поехали в Мюнхен и не отказались от возможности посмотреть знаменитый мюзикл «Скрипач на крыше».

Занимавшаяся легкой атлетикой Эстер Рот сидела на представлении рядом со своим тренером Амицуром Шапиро, который разглядел в юной девушке талант спринтера.

Представление шло на немецком языке. Амицур Шапиро, знавший идиш (язык европейских евреев, имеющий много общего с немецким), многое понимал и переводил Эстер. В антракте они с удовольствием нарушили режим и выпили по бокалу вина.

Они говорили о том, сумеет ли Эстер Рот победить в забеге на сто метров. На тренировках она показывала хорошие результаты. В Израиле Рот тренировалась в Национальном институте спорта имени капитана Уингейта.

Британский капитан Чарльз Уингейт появился в Палестине еще до создания Израиля, в 1938 году. Чистокровный англосакс и ревностный христианин, он поддерживал сионистскую идею из религиозных соображений. Он считал, что все евреи имеют дарованное богом право вернуться в Палестину и создать свое государство.

Он взял на себя задачу научить палестинских евреев предупреждать нападения арабов. На боку у него всегда висел револьвер, а в руке он держал маленькую Библию. Уроки капитана Уингейта были простыми. Он постоянно повторял бойцам Хаганы, подпольной еврейской организации самообороны:

– Не ждите нападения, нападайте сами. Никаких компромиссов – нападайте там, где враг не ждет удара. Не позволяйте арабским боевикам вторгаться в еврейские поселения, а уничтожайте их в арабских селах. И не бойтесь воевать ночью. Ночью успех всегда на стороне нападающих.

Среди учеников Уингейта были многие будущие командиры израильской армии, в том числе и министр обороны Моше Даян. Поэтому в Израиле свято хранят память о капитане Уингейте, который погиб во время Второй мировой войны…

Когда поздно вечером 4 сентября 1972 года израильские спортсмены вернулись в деревню, Амицур напомнил Эстер Рот, что утром они встретятся в столовой и после завтрака пойдут тренироваться. Много лет спустя Эстер рассказывала, что в ту ночь ей снились счастливые сны – сбывались все ее спортивные надежды. Но поделиться приятными эмоциями со своим тренером она уже не сможет. В следующий раз она увидит его мертвым.

Эстер Рот тяжело переживала гибель тренера. Два года не могла бегать. Муж уговорил ее вернуться в спорт. Он же стал ее новым тренером. В 1974 году на Азиатских играх в Тегеране Эстер Рот завоюет три золотые медали. В 1975-м на региональных Играх в Сеуле получит еще две золотых медали…

В этот предрассветный час 5 сентября 1972 года мюнхенские почтальоны, обслуживавшие XX летнюю Олимпиаду, обратили внимание на группу парней, которые куда-то спешили и при этом постоянно оглядывались. Почтальоны сочувственно решили, что это возвращаются подгулявшие спортсмены, которые не хотят попасться на глаза тренерам.

Даже если бы в ту минуту палестинцев остановили мюнхенские полицейские или сотрудники охраны Олимпийской деревни, было бы поздно. Палестинцы не раздумывая убили бы блюстителей порядка и все равно захватили здание, где поместили израильскую команду…

Полная правда об этой трагической истории, ставшей сюжетом многих книг и кинофильмов, возможно, никогда не станет известна. Это тот редкий случай, когда, пожалуй, никто не заинтересован в том, чтобы раскрыть все секреты.

Палестинские боевые организации по понятным причинам не хотят рассказывать о том, как они убивали безоружных людей, немецкая полиция изо всех сил пытается скрыть позорный провал, а израильтяне не намерены раскрывать секреты сложнейшей операции возмездия.

Известный американский кинорежиссер Стивен Спилберг вспомнил об этой истории после терактов одиннадцатого сентября, когда перед Соединенными Штатами встал тот же вопрос: как ответить на террор? Его заинтересовали чувства, мысли и мотивы израильтян, которые решили отомстить убийцам.

– Мучительные сомнения относительно того, что они делают, – сказал Стивен Спилберг, – поучительны для нас сегодня.

Тем не менее за многие годы, прошедшие после мюнхенской трагедии, многое стало известным. Настало время рассказать эту историю во всех известных мне подробностях.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗАХВАТ

В три часа дня 26 августа 1972 года греческие спортсмены под гром аплодисментов вступили на залитый солнцем новенький Олимпийский стадион в Мюнхене. Появление греческих спортсменов символизировало начало XX летних Олимпийских игр. Пять тысяч голубей взмыли в воздух. Шестьдесят человек в баварских национальных костюмах выстрелили в воздух из антикварных пистолетов, возвещая о появлении олимпийского огня, доставленного из столицы древних Олимпиад.

Одна команда за другой проходили перед воодушевленными зрителями. Они съехались со всего мира и восторженно приветствовали своих любимцев национальными флагами.

Организаторы Олимпийских игр надеялись, что они укрепят репутацию Федеративной Республики Германии как демократической и свободной страны, не имеющей ничего общего с нацистским государством. Западные немцы всеми силами старались доказать, что Германия изменилась. Немецкие власти искренне желали, чтобы в них перестали видеть наследников Гитлера, чтобы спортсмены и гости со всего мира наслаждались жизнью в баварской столице.

МЮНХЕН, АВГУСТ 1936 ГОДА

Все дело в том, что в 1936 году и зимние, и летние Олимпийские игры проходили в Германии, где у власти уже три года находились национальные социалисты Адольфа Гитлера. Эти игры оставили тягостное впечатление.

Во время зимних Олимпийских игр 1936 года, которые проходили с 6 по 16 февраля в Гармиш-Партен-Кирхене, нацисты приняли экстраординарные меры безопасности. С улиц убирали потенциальных противников режима, чтобы они ничего не рассказывали иностранцам. Полиция, гестапо, эсэсовская служба безопасности заранее арестовали одиннадцать с лишним тысяч человек, подозревавшихся в симпатиях к социализму и коммунизму.

Повсюду можно было видеть эсэсовцев в зловещих черных мундирах. На игры перебросили «Лейб-штандарт Адольф Гитлер» – полк дворцовой охраны фюрера, сформированный в 1933 году. Полком командовал Зепп Дитрих, который получал указания непосредственно от фюрера.

В Берлине опасались покушения на Гитлера.

Убийство в Марселе югославского короля Александра и французского министра иностранных дел Луи Барту 9 октября 1934 года повергло охрану Гитлера в панику. В Берлине спецслужбам и полиции показывали документальный фильм о покушении, чтобы все увидели, как может быть организовано такое преступление. Больше всего боялись выстрелов из толпы, а также из окон верхних этажей, с балконов и крыш.

Все местные начальники полиции и службы безопасности получили строгое указание в случае теракта не дать толпе линчевать террористов, а им самим не позволить совершить самоубийство, чтобы нацистские власти получили возможность их допросить и выяснить, кто устроил заговор.

6 февраля, в день открытия Олимпиады, личный поезд Гитлера прибыл из Мюнхена на станцию Кайнзенбад в начале одиннадцатого утра. Его встречали имперский министр внутренних дел Вильгельм Фрик, военный министр генерал-полковник Вернер фон Бломберг, гауляйтер Верхней Баварии и баварский министр внутренних дел Адольф Вагнер, имперский руководитель спорта группенфюрер СА Ганс фон Чаммер унд Остен.

Гитлер обошел почетный караул и отправился на лыжный стадион. Охраны было много, некоторых эсэсовцев поставили на лыжи. На зимней Олимпиаде фюрер побывал всего несколько раз. Зато игры летней Олимпиады, которая проходила в Берлине с I по 16 августа, Гитлер посещал практически ежедневно.

«Олимпиада, которая вскоре заканчивается, отвратительна мне вдвойне, – записал в дневнике дрезденский профессор Виктор Клемперер. – Во-первых, как безумная переоценка спорта как такового. Честь народа тут зависит от того, прыгнет ли соотечественник на десять сантиметров выше, чем другие.

Кстати, выше всех прыгнул негр из США, а серебряную медаль за фехтование выиграла для Германии еврейка Хелена Майер (я не знаю, в чем больше бесстыдства – в ее выступлении за третий рейх или в том, что ее выступление было засчитано как успех третьего рейха)…

М не ненавистна Олимпиада еще и потому, что это вовсе не спортивное – я имею в виду у нас, но целиком и полностью политическое мероприятие. Народу и иностранцам непрерывно внушается, что они видят здесь подъем, расцвет, новый патриотический дух, единство, крепость и величие третьего рейха».

Темнокожий американец Джесси Оуэнс завоевал на берлинской Олимпиаде четыре золотые медали – три в беге и одну за прыжок. Гитлер, который надеялся, что игры в Берлине продемонстрируют физическое превосходство арийцев, был настолько раздражен, что на церемонии награждения отказался пожать американцу руку.

Через много лет после войны возникла идея назвать в память Джесси Оуэнса одну из улиц в Западном Берлине, например, проспект, ведущий к стадиону. Это предложение много раз ставилось перед властями города. Всякий раз находился вежливый предлог для отказа. Основной причиной было правило: должно пройти не меньше пяти лет после смерти человека, в чью честь хотят назвать улицу.

Джесси Оуэнс как мог шел навстречу берлинским бюрократам. Он умер от рака легких в возрасте шестидесяти шести лет. Сменилось несколько правящих бургомистров Западного Берлина, пока идея наконец не реализовалась.

В 1984 году, накануне Олимпиады в Лос-Анджелесе, решение было принято. На торжественной церемонии 11 марта выступал президент Национального олимпийского комитета ФРГ Вилли Дауме. Он объяснил, что неправильно считать, будто Гитлер отказался пожать руку темнокожему американскому спортсмену.

– На самом деле, – рассказал Вилли Дауме, – до этого Гитлер пожал руку немецкой спортсменке, и глава Международного олимпийского комитета поправил фюрера, напомнив, что рукопожатие противоречит олимпийским традициям. Гитлер прислушался к его словам, поэтому и не пожал руку темнокожему американцу. Вот и все. Как видите, никакого расизма, просто соблюдение традиций.

Словам Вилли Дауме поверили только те, кто не читал воспоминаний руководителя гитлерюгенда рейхсляйтера Бальдура фон Шираха:

«Звездой Олимпиады 1936 года стал спринтер Джесси Оуэнс, цветной американец. Кода Гитлер приезжал на стадион, он сам поздравлял победителей. Когда Джесси Оуэнс выиграл забег на сто метров, Гитлер сказал:

– Это позор для американцев, что они отправляют негров выиграть им медали. Я этому негру руки не подам.

И напрасно имперский руководитель спорта Ганс фон Чаммер унд Остен уговаривал фюрера все-таки поздравить героя Олимпийских игр…»

Что же заставило Вилли Дауме изложить выгодную для Гитлера версию тех событий? Может быть, его собственный партийный билет? Будущий президент Олимпийского комитета ФРГ Дауме тоже состоял в нацистской партии. Ему вручили партбилет № 6098980.

МЮНХЕН, АВГУСТ 1972 ГОДА

Берлин в 1936 году был разукрашен свастиками и красными нацистскими знаменами. Мюнхен в 1972-м расписали в мягких пастельных тонах. Открытие и закрытие Олимпиады 1936 года сопровождались орудийным салютом, барабанной дробью и маршами. Присутствовал Адольф Гитлер.

Теперь весь мир должен был увидеть новую, преобразившуюся Германию, не имеющую ничего общего с мрачным тоталитарным прошлым. С самого начала организаторы решили, что служба безопасности не должна быть заметной, ее главная забота – безбилетники и пьяные.

Мюнхенская Олимпиада превратилась в сплошной праздник, феерию, заполненную музыкой и уличными представлениями. Люди, не имеющие никаких документов, легко проникали внутрь Олимпийской деревни. После ночных развлечений в соседних пивных молодые спортсмены легко преодолевали двухметровую проволочную ограду, личным примером демонстрируя преимущества занятий спортом. Дежурившие в деревне полицейские в штатском делали вид, что ничего не замечают.

В самом начале игр несколько сотен молодых маоистов устроили демонстрацию в Олимпийском парке. Охрана не стала разгонять их силой. Напротив, юношам и девушкам раздавали пирожные. Маоисты не выдержали предупредительно-вежливого приема и разошлись.

Ганс-Йохен Фогель, обер-бургомистр Мюнхена, много сделавший для того, чтобы добиться права провести Игры в своем городе, не видел ничего дурного в том, чтобы сделать Олимпийскую деревню доступной всем желающим. Он хотел превратить игры в праздник всего города.

Фогель был солдатом вермахта, после войны изучал в Мюнхене право, работал в баварском министерстве юстиции, был судьей Мюхена. Двенадцать лет он руководил городом и возглавлял социал-демократов Баварии. Правящий в Баварии христианско-социальный союз ненавидел социал-демократа Фогеля.

«Фогель, – писал о нем Штраус, – напоминает карьериста-отличника, свысока взирающего на своих менее прилежных одноклассников. Своими поучениями и притязаниями на всезнайство он действует на нервы прежде всего собственным товарищам по партии».

Но Штраус и его соратники напрасно злились. Фогель вновь и вновь завоевывал симпатии избирателей, ценивших его заботу о родном городе.

В Мюнхен прибыли две тысячи тележурналистов и четыре тысячи корреспондентов, представлявших газеты, журналы и радиостанции. Примерно миллиард телезрителей больше чем в ста странах наблюдали за играми. Появление спутников связи превратило Олимпиаду в главное мировое событие.

Приезд израильской команды был еще одним свидетельством расчета с прошлым. В Мюнхен прибыла самая большая израильская команда за все время участия еврейского государства в Олимпийских играх; приехали в том числе и бывшие узники концлагерей.

– Организаторы заботились о том, чтобы сама атмосфера заставляла нас почувствовать – Германия стала другой, – вспоминал руководитель израильской команды Шмуэль Лалкин. – Это были открытые, свободные Игры.

Не всем израильтянам легко далось решение приехать в Германию.

Первый канцлер Федеративной Республики Конрад Аденауэр считал своим долгом установить отношения с еврейским государством. Его поддерживали все крупные западногерманские политики.

Но еврейское государство с трудом пошло на восстановление отношений с ФРГ. Многие отвергали даже идею получения репараций из Западной Германии. Когда в 1952 году кнессет принимал это решение, будущий премьер-министр Израиля Менахем Бегин кричал с трибуны:

– Возможно, это моя последняя речь в кнессете. Но есть вещи поважнее, чем жизнь. Не будет переговоров с Германией! Люди выходили на баррикады и по меньшим поводам!

Сторонники Менахема Бегина организовали в Иерусалиме демонстрацию. Они пробились через полицейский кордон и разбили стекла в здании кнессета. Но большинство депутатов все-таки проголосовало за установление отношений с ФРГ.

После войны социалистическая Восточная Германия наотрез отказалась принять на себя часть моральной вины за уничтожение гитлеровским режимом шести миллионов евреев и не стала платить уцелевшим узникам гетто и концлагерей компенсацию за отобранное у них имущество.

ГДР не считала себя наследником рейха, с какой стати отмаливать чужие грехи и платить по чужим векселям? В ФРГ придерживались иной точки зрения.

– Федеральное правительство, – говорил канцлер Конрад Аденауэр, – считает моральным долгом и делом чести немецкого народа сделать все возможное для того, чтобы загладить несправедливости, допущенные по отношению к еврейскому народу.

14 марта 1960 года, прилетев в Нью-Йорк, канцлер Аденауэр встретился в гостинице «Уолдорф-Астория» с премьер-министром Бен-Гурионом. Немецкий канцлер сказал:

– Я всегда внимательно и с глубоким внутренним сочувствием следил за развитием Израиля. Я не могу не выразить своего большого восхищения тем, что там достигнуто, восхищения вашим мужеством, силой и целеустремленностью. Я и в дальнейшем с прежним внутренним сочувствием буду следить за судьбой Израиля.

Израильский премьер не остался в долгу. Он отметил то, что считал главным:

– Я встречался в разное время с немцами, которые не были вашими сторонниками и не одобряли вашу политику. Но все они в один голос говорили, что ваша позиция в отношении евреев определяется вашей совестью. Я ценю такое отношение гораздо выше чисто материальной помощи. Мужественное признание моральной ответственности германского народа за преступления национальных социалистов для меня важнее чисто материального аспекта.

Давид Бен-Гурион заговорил об огромном ущербе, нанесенном национально-социалистической Германией еврейскому народу. Подобной трагедии не было в истории. С исторической точки зрения был нанесен смертельный удар по многовековому стремлению еврейского народа создать свое государство. Гитлер почти разрушил израильское государство, которое всегда жило в сердцах и душах евреев и было, таким образом, его духовным наследством. Европейские евреи были теми, кто обладал столь необходимыми для создания такого государства широтой кругозора, способностями, идеализмом, знаниями и готовностью идти на жертвы. Еврейский народ не согнется под этим ударом судьбы, сказал Бен-Гурион, но стоящие перед Израилем задачи чрезвычайно сложны, так как не хватает людей, которые могли бы строить государство.

– Я готов сделать все возможное для помощи Израилю, – ответил Конрад Аденауэр. – Мы поможем. Это будет сделано не только из чувства долга, но и по соображениям политического разума. Развитие Израиля – в интересах свободного мира. Словом, Федеративная Республика не оставит Израиль в беде…

В Восточной Германии всех, кроме военных преступников, быстро простили. Москва даже распорядилась создать национально-демократическую партию Германии, куда приглашались бывшие члены нацистской партии.

В Западной Германии началась долгая и мучительная очистительная работа, избавление от мифов о расовом и национальном превосходстве. Известный западногерманский публицист Берндт Энгельман написал книгу «Г рмания без евреев». В названии родной страны он пропустил первую гласную, чтобы графически передать главную мысль: без евреев, которые прожили на немецкой земле столько веков и внесли весомый вклад в ее развитие, в ее культуру и литературу, понятие Германии не полно.

Министр обороны ФРГ Франц-Йозеф Штраус – один из самых известных немецких политиков – тайно принял у себя израильских гостей. Это были генеральный секретарь Министерства обороны Шимон Перес, будущий премьер-министр, и командующий бронетанковыми войсками генерал Хаим Ласков, будущий начальник генштаба. Встреча держалась в секрете. Штраус вел себя с израильтянами подчеркнуто уважительно.

Израилю нужны были транспортные самолеты, вертолеты, артиллерия и противотанковые ракеты. Бундесвер еще только создавался, и его запасы были невелики, но министр Штраус считал, что ФРГ обязана помочь Израилю. Оружие взяли со складов бундесвера. На самолетах и вертолетах без опознавательных знаков его перебросили на территорию Франции, а оттуда морским путем перевезли из Марселя в Израиль. Эта операция оставалось секретом семь лет. Для отвода глаз Министерство обороны ФРГ даже сообщило в полицию, что некоторое количество оружия исчезло, видимо, было украдено…

Даже Райнхард Гелен, руководитель западногерманской разведки, говорил, что немцы в долгу перед евреями и нужно помочь Израилю выжить. Гелен хотел наладить рабочие контакты с Моссад, но в Израиле никак не могли решить, откликаться ли на предложение бывшего гитлеровского генерала и в какой степени можно сотрудничать с немцами?

Израильский спортсмен Генри Гершкович, занимавшийся стрельбой, гордился тем, что евреи смогли вернуться в Германию, на Олимпиаду, под собственным флагом. Присутствие израильской команды означало, что нацисты, уничтожив шесть миллионов евреев, не убили дух еврейского народа.

Гершковичу доверили нести флаг Израиля на церемонии открытия Игр. Он признался потом, что ожидал чего-то ужасного. В ночных кошмарах ему виделась такая картина: он несет флаг Израиля, и в него стреляют…

Эстер Рот шла вслед за Гершковичем. Позднее она вспоминала открытие Олимпийских игр как фантастический по размаху праздник, как мечту, ставшую реальностью:

– Это необычное чувство – идти под израильским флагом. Во многих странах есть евреи. Они смотрят на тебя с симпатией. Ты словно представляешь и их тоже.

Но некоторым евреям было в Западной Германии не по себе. Они не в силах были забыть нацизм. Тем более что концлагерь Дахау находился совсем рядом с Мюнхеном.

– Вся моя семья погибла в Германии, – говорил тренер по тяжелой атлетике Тувия Соколовский. – Я один выжил. Приехав в Германию, я испытывал ужасные чувства. В каждом взрослом немце я видел убийц моих родителей.

Успехи небольшой израильской команды на Олимпиаде были невелики. Большинство израильских спортсменов не могли дождаться, когда они наконец вернутся домой.

Олимпийские игры, казалось, доказывали, что спорт – выше политических барьеров, что спорт объединяет политических противников. Конфронтация между Западом и Востоком словно осталась за пределами олимпийского Мюнхена. Зрители с равным воодушевлением восторгались успехами советских спортсменов Ольги Корбут, Валерия Борзова и американца Марка Спитца.

Американцы и европейцы с волнением и симпатией смотрели на то, как, упав с брусьев, Ольга Корбут расплакалась на глазах у всего мира. А когда она в последний день состязаний закончила свое триумфальное выступление, зал взревел от восторга, и судьи дали ей максимальные десять очков.

– Я не верю своим глазам! – говорил в прямом эфире потрясенный американский комментатор. – Дайте ей одиннадцать очков!

Абсолютной чемпионкой Олимпийских игр стала Людмила Турищева, но любимицей была юная Ольга Корбут, публика оценила ее эмоциональность и непосредственность.

Ольга Корбут станет четырехкратной олимпийской чемпионкой. В конце 80-х она уедет в Америку, где расскажет, что советские тренеры использовали гимнасток как секс-рабынь и Мюнхен был для нее сплошным кошмаром…