Текст книги "10 вождей. От Ленина до Путина"
Автор книги: Леонид Млечин
Соавторы: Дмитрий Волкогонов
Жанры:
Политика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 77 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]
Сталина внесли в мавзолей Ленина. Гроб только что умершего диктатора был поднят чуть выше ленинских мощей, отчего Сталин казался крупнее и значительнее вождя октябрьского переворота. Заклинания в «верности великому продолжателю дела Ленина» прозвучали. Их эхо еще разносилось по огромной стране. Оставшиеся в Кремле соратники понимали, что главными устоями системы остаются партия, большевистская идеологическая доктрина и гигантский репрессивный аппарат.
«Первого» вождя не было. Ленинская система не могла без него существовать. Все понимали, что вождь обязательно будет. Но кто? Председатель Совета Министров Г.М. Маленков при нивелировке иерархии в Президиуме ЦК стал все больше выделяться в Совете Министров, подчеркивая особую роль некоторых своих первых заместителей, и в первую очередь – Молотова и Берии. На первых порах все шло к тому, что очередным, третьим вождем станет именно он, Маленков. Но у послушного исполнителя роли Сталина не оказалось качеств лидера. Как справедливо написал о нем Р.А. Медведев, Маленков оказался «человеком без биографии, деятелем особых отделов и тайных кабинетов. Он не имел ни своего лица, ни собственного стиля» {571}571
Медведев Рой.Они окружали Сталина. М., 1990. С. 277.
[Закрыть]. Такой человек не мог удержаться на самой вершине пирамиды власти; Сталин сформировал его, независимо от своих намерений, как лидера второго плана. То, что еще недавно Маленков был явным фаворитом Сталина, теперь ему уже не помогало, а скорее мешало. Своей биографией и партийным обликом Маленков чем-то напоминает К.У. Черненко: и тот и другой были прежде всего высшими чиновниками в партии.
Оставшихся после смерти тирана соратников пока не беспокоило, что в ГУЛАГе по-прежнему находилось более четырех миллионов человек, что целые народы были сосланы, а «карательные органы» продолжают неотступно следить за каждым человеком. Как и раньше, работало зловещее Особое совещание при НКВД СССР, которое за время своего существования осудило 442 531 человека на смертную казнь и длительные сроки заключения. В большинстве случаев эти решения принимались не индивидуально, а целыми списками {572}572
АПРФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 435. Л. 411.
[Закрыть].
Вожди из Президиума беспокоились о себе: о сохранении собственного высокого положения, возможностях дальнейшего продолжения карьеры, своей безопасности. Однако возникала тревога о том, чтобы Берия, самый могущественный из сталинских наследников, не стал первым лицом в партии и государстве. В книге очерков о Н.С. Хрущеве Ф. Бурлацкий пишет о рассказе Никиты Сергеевича: «Стоим мы возле мертвого тела (Сталина), почти не разговариваем, каждый о своем думает. Потом стали разъезжаться. В машину садились по двое. Первыми уехали Маленков с Берией, потом Молотов с Кагановичем. Тут Микоян и говорит мне: «Берия в Москву поехал власть брать». А я ему: «Пока эта сволочь сидит, никто из нас не может чувствовать себя спокойно». И крепко мне тогда запало в сознание, что надо первым делом Берию убрать…» {573}573
Никита Сергеевич Хрущев. Материалы к биографии. М., 1989. С. 12.
[Закрыть]
О дальнейшем написано множеством авторов красочно и пространно, с бесчисленным количеством деталей. Все, однако, сходятся на том, что Никита Сергеевич сыграл в этот момент решающую роль. Хрущев проявил недюжинное мужество и взял на себя инициативу организации сговора членов Президиума против Берии. Всеми лидерами двигали прежде всего страх и чувство самосохранения. Даже мысли никто не подал, что Берия был наиболее характерным и зловещим воплощением террористической Системы, олицетворял собой самые омерзительные черты сталинизма.
Все видели в Берии прежде всего личную угрозу, даже наиболее близкий к нему Маленков. Конфиденциальные встречи Хрущева с Маленковым, Ворошиловым, Кагановичем, Микояном, Булганиным, другими членами Президиума ЦК показали: все согласны с идеей устранения Берии, но страшила сама мысль: а вдруг сорвется? Думаю, холодный пот и предательская слабость не раз повергали «сталинцев» во власть самого элементарного страха. Однако даже Маленков, наиболее близкий к Берии человек, смертельно боялся своего «друга» и согласился принять участие в заговоре.
А Хрущев между тем действовал. Маленков, другие члены партийного синклита приняли конкретный план обезвреживания сталинского штатного палача. Прибегли, как часто бывает в подобных случаях, к помощи генералитета: Жукова, Москаленко, Батицкого, Зуба, Юферова, других, общим количеством немногим более десяти человек. Хрущев в последующем с особым удовольствием и многократно, в самой разной обстановке рассказывал об акте ареста Берии. Причем каждый раз в повествовании появлялись новые детали, нюансы, подчеркивающие особую роль Хрущева.
В его достаточно интересных диктовках, изданных на Западе после снятия первого секретаря, таких, как устные мемуары «Хрущев вспоминает», а затем вышедших в издательстве «Прогресс», есть такие строки. Было созвано заседание Президиума Совета Министров с приглашением всех членов Президиума ЦК КПСС. «Как только Маленков открыл заседание, он сказал:
– Давайте обсудим партийные дела. Есть вопросы, которые требуют нашего немедленного решения.
Слово было предоставлено Хрущеву, который предложил обсудить «дело Берии», сидевшего рядом с докладчиком. Берия вздрогнул, схватил Хрущева за руку, посмотрел удивленно и сказал:
– В чем дело, Никита? Что это ты бормочешь?
– А ты послушай и скоро узнаешь.
Хрущев произнес короткую сумбурную речь, которая изобиловала как нелепыми утверждениями о том, что Берия был мусаватистским шпионом, сотрудничал с английской разведкой, так и констатацией реальных фактов: вмешивался в партийные дела разных советских республик, стремился подорвать единство советского народа, заигрывал с Тито, считал нецелесообразным строить социализм в ГДР и другими подобными аргументами. Но главный вывод был абсурдным: Берия «никакой не коммунист».
Когда все высказались солидарно с Хрущевым, Маленков, не ставя на голосование постановление, нажал кнопку за председательским пультом. В зал заседаний вошли генералы во главе с Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым.
Растерявшийся Маленков едва выдавил из себя:
– Как Председатель Совета Министров СССР я прошу вас взять Берию под стражу до расследования предъявленных ему обвинений.
– Руки вверх! – скомандовал маршал побледневшему министру внутренних дел» {574}574
См.: Хрущев вспоминает. М., 1971. С. 318–321.
[Закрыть].
До вечера Берию держали в одной из комнат Кремля, а вечером вывезли на столичный военный объект, но в конце концов разместили его в командном подземном бункере, что размещался во дворе штаба Московского военного округа. До сих пор в подземелье сохранилась комната, где на протяжении полугода содержался сталинский монстр. Обитатели Кремля так боялись даже арестованного Берии, что не сразу дали «отбой» поднятым по тревоге подмосковным дивизиям.
Берия, едва придя в себя, стал барабанить кулаками в дверь. Через несколько минут начальник караула в чине аж целого полковника в сопровождении нескольких офицеров с оружием приоткрыли дверь в последнее обиталище Берии.
– В чем дело, почему шум?
– Требую немедленной встречи с Маленковым или хотя бы бумаги и чернил.
Через несколько минут, после разрешения из Кремля, стопка бумаги и карандаши были в камере Берии. До начала следствия потрясенный узник писал, писал… Маленкову, Хрущеву, Булганину, как и всем членам Президиума вместе. Вот одно не публиковавшееся до 1994 года письмо узника, судьба которого была предрешена еще в момент ареста.
«ЦК КПСС, товарищу Маленкову. Дорогой Георгий.
Я был уверен, что из той большой критики на Президиуме я сделаю все необходимые для себя выводы и буду полезен в коллективе. Но ЦК решил иначе, считаю, что ЦК поступил правильно. Считаю необходимым сказать, что всегда был беспредельно предан партии Ленина-Сталина, своей родине, был всегда активен в работе… Старался подбирать кадры по деловым качествам… Это же относится к Специальному Комитету, Первому и Второму главным управлениям, занимающимся атомными делами и управляемыми снарядами…
Прошу товарищей Маленкова Георгия, Молотова Вячеслава, Ворошилова Клементия, Хрущева Никиту, Кагановича Лазаря, Булганина Николая, Микояна Анастаса и других – пусть простят…
Дорогие товарищи, желаю всем Вам больших успехов за дело Ленина-Сталина…
Георгий, прошу, если сочтете возможным, семью (жена и старуха-мать) и сына Сергея, которого ты знаешь, не оставить без внимания.
28. VI-1953. Лаврентий Берия» {575}575
АПРФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 463. Л. 163.
[Закрыть].
Берия писал членам Президиума ежедневно две недели, пока Хрущев не распорядился отобрать у подследственного всю бумагу. Лаврентий замолчал…
Суд над Берией решили все же провести, хотя у большинства членов высшего руководства было одно жгучее желание: быстрее физически покончить с человеком с капризным выражением лица, в пенсне, с опущенными уголками тонких губ. Даже теперь, когда он был в кутузке, его бывшие соратники продолжали бояться его. Немигающие, как у ящера, глаза палача, не лишенного сталинских организаторских «способностей» (хозяин ГУЛАГа, работавшего на страну, куратор программы по производству ядерного оружия, главный инициатор уничтожения тысяч польских офицеров, архитектор Особых лагерей и творец международного и внутрисоюзного терроризма, и т. д. и т. п.), до сих пор гипнотизировали его бывших соратников.
Были предложения расправиться с Берией так, как практиковали в 1937–1939 годах: поручить дело «тройке» и решить все дело в течение получаса. Но многие почувствовали, что таким образом возможен прямой возврат к большому террору, который и спустя полтора десятка лет у многих леденил в жилах кровь. Хрущев запротестовал. По его предложению Президиум ЦК 29 июня 1953 года принял специальное постановление, которое гласило:
«Об организации следствия по делу о преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берии:
1. Ведение следствия по делу Берии поручить Генеральному прокурору СССР.
2. Обязать т. Руденко в суточный срок подобрать соответствующий следственный аппарат, доложив о его персональном составе Президиуму ЦК КПСС…» {576}576
АПРФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 463. Л. 138.
[Закрыть].
Поручалось заняться не только преступлениями Берии, но и его заместителей и помощников: Б. Кобулова, А. Кобулова, Мешика, Саркисова, Гоглидзе, Шария и др.
После долгих споров победители монстра в Кремле решили провести специальный пленум ЦК, на который вынести главный на то время вопрос: «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия». На протяжении пяти дней пленум ЦК, собравшийся всего спустя четыре месяца после смерти Сталина, стал заниматься тем, что родилось и распространилось в стране и партии еще при «вожде народов», а если точнее, то с ленинских времен. Докладчиком на пленуме определили Г.М. Маленкова. Хрущев пока был как бы в тени, но ему поручили открыть и вести заседания.
Доклад Маленкова был обстоятельным, но противоречивым. Председатель Совета Министров нажимал на то, что Берия стремился поставить МВД над партией (а это было сделано еще при Ленине), следил за деятельностью, переговорами и перепиской каждого члена Президиума. Маленков посчитал провокаторской деятельность Берии, который попытался через голову партии нормализовать отношения с Югославией. Как особый криминал рассматривалась попытка Берии организовать новую, после смерти Сталина, встречу представителей советской и югославской сторон. В то время в атмосфере тяжелых отношений двух стран уже витали стремления наиболее зрело мыслящих пойти по пути нормализации связей двух славянских государств. Однако Президиум ЦК, получив мощный заряд и направление движения по этому вопросу еще от Сталина, любой другой подход считал опасной ересью.
Так же тенденциозно было подано намерение Берии не форсировать строительства социализма в ГДР. Маленков эту позицию охарактеризовал как установку «буржуазного перерожденца». Припомнили Берии, сидевшему в подземном каземате, и взрыв водородной бомбы: «Это, мол, его единоличное решение», и что амнистия после смерти Сталина «была слишком широкой», и моральное разложение члена Президиума, которое было охарактеризовано как «преступление». Действительные и мнимые грехи сталинского палача нанизывались, как черные бусы отступника, на большевистскую удавку пресловутой классовой бдительности и нетерпимости {577}577
См.: Известия ЦК КПСС. 1991. № 1. С. 140–148.
[Закрыть].
Затем на пленуме после доклада Маленкова с большой часовой речью выступил Хрущев. Как всегда, то и дело отрываясь от текста, говорил сумбурно, путано, но тем не менее часто вызывая аплодисменты и смех у членов пленума. Подобно всем выступавшим, Хрущев не сделал даже намека на то, что такие явления, как Берия, террор и беззаконие, – визитные карточки большевистской системы. Для всех была очевидна самая тесная связь Сталина и Берии, их взаимоответственность во всех грязных делах. Но Хрущев постарался в самом же начале отвести все подозрения от умершего четыре месяца назад вождя:
– Еще при жизни товарища Сталина мы видели, что Берия является большим интриганом. Это коварный человек, ловкий карьерист. Он очень крепко впился своими грязными лапами в душу товарища Сталина, он умел навязывать свое мнение товарищу Сталину…
Посчитав, что этих индульгенций умершему диктатору мало, спустя несколько минут Хрущев попытался объяснить, почему Сталин «дал волю» преступным наклонностям Берии:
– Мы все уважаем товарища Сталина. Но годы свое берут. В последнее время товарищ Сталин бумаг не читал, людей не принимал, потому что здоровье у него было слабое. И это обстоятельство использовал прохвост Берия, очень ловко… {578}578
См.: Известия ЦК КПСС. 1991. № 1. С. 149, 155.
[Закрыть]
Факт существования преступной террористической Системы Хрущев, по сути, свел к «слабому здоровью» Сталина, что использовал «прохвост Берия», да грязным порокам самого министра внутренних дел.
Вместе с тем именно Хрущев первым поставил вопрос о преувеличении значения Министерства внутренних дел, о фабрикации в его недрах множества «липовых» обвинений. Хрущев впервые поставил под сомнение законность так называемых «Особых совещаний» при МВД. Известно, что они были учреждены постановлением ЦИК и СНК СССР 5 ноября 1934 года при наркоме внутренних дел как внесудебные органы с большими карательными полномочиями {579}579
Административное законодательство. ОГИЗ, 1936. С. 126.
[Закрыть].
Хрущев с особым раздражением говорил, что вот в старое время он «впервые увидел жандарма», когда ему было 24 года. А сейчас на каждом шагу начальники МВД, большой аппарат, оперуполномоченные. «Начальник МВД получает самую высокую ставку, больше, чем секретарь райкома партии».
Попытавшись приподнять полог над тайнами спецслужб, Хрущев не смог, однако, удержаться и от традиционных большевистских заклинаний: «Надо укреплять еще больше разведывательные и контрразведывательные органы. Хороших, честных большевиков поставить на это дело».
Хрущев, как и Маленков, да и другие члены пленума не видели коренных пороков ленинского организма, его ставки на репрессии, безграничной монополии партии на власть. Главное для них: надо «хороших, честных большевиков поставить на это дело». Хрущев не замечал, что сам он и все «хорошие, честные большевики» постоянно жили во Лжи и Насилии. Это было сутью Системы. Никто из тех, кто стал задумываться над своим бытием, еще не понимали, что все они в плену монополии партократии.
Хрущев не мог удержаться и при рассмотрении полицейского дела Берии от критических выпадов по поводу сельского хозяйства. Все наши решения ничего не стоят, заявил он, если «мы будем платить четыре копейки за килограмм картофеля». Прикинув, сколько колхозник должен платить налогов с одной коровы, докладчик воскликнул: получается, что крестьянину от коровы остается только навоз… Обличитель Берии был близок к истине.
Хрущев не был бы Хрущевым, если бы не был способен на мужицкий юмор, шутку, которые даже на этом зловеще-мрачном пленуме то и дело вызывали смех. Рассказывая, как испугался Берия, когда его брали, Хрущев прокомментировал: «наклал в штаны». Правда, в стенограмме смягчили: «Он сразу обмяк, а может быть, даже больше…» Зал такой финал задержания Берии встретил дружным смехом.
Вспоминая в своей речи, как он последний раз прощался с Берией накануне ареста, игриво заявил: «Ответил ему «горячим» пожатием; ну, думаю, подлец, последнее пожатие – завтра в 2 часа мы тебя подожмем!» И – вновь дружный смех. Ни Хрущеву, ни членам ЦК неведомо, что даже в отношениях с таким человеком, как Берия, негоже бравировать коварством. Но большевистский менталитет был совсем другим, чем у всех нормальных людей. Бдительность, непримиримость, обман врага, желательно с «добиванием», слыли высокими партийными доблестями.
Хрущев, разумеется, не упоминал, что в свое время он способствовал утверждению Берии на этом посту. Выступая перед работниками НКВД Украины 13 декабря 1938 года, Никита Сергеевич заявил: «Сейчас пришел к руководству Берия Лаврентий Павлович. Он всю жизнь работал на партийной работе… Показал себя как большевик-сталинец, который защищал партийную организацию и вообще Грузию от вражеских элементов… Сплотил Грузию в любви к советскому народу, любви к товарищу Сталину… (бурные аплодисменты).Надо вам сплотиться и во главе с тов. Берия бить по врагам…» {580}580
АПРФ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 103. Л. 141.
[Закрыть]
Говорили долго, подробно, с деталями. Выступали Молотов, Булганин, Сердюк, Каганович, Ворошилов, Багиров… Менталитет был у всех большевистским. Все знали, например, что самым близким к Берии был Маленков, но теперь он стал Председателем Совета Министров, и возможные его обвинения в близости к монстру автоматически отпали. Когда стал выступать секретарь ЦК Азербайджана Багиров, Маленков бросил зловещую реплику:
– Товарищ Багиров, ты был близок к Берии, но этот вопрос сейчас не обсуждается… {581}581
Известия ЦК КПСС. 1991. № 1. С. 203.
[Закрыть]
Иногда в речах прямо проскальзывали «чекистские» ноты. Выступавший А.А. Андреев предложил:
– Из этого мерзавца надо вытянуть все жилы, чтобы была ясная картина его отношений с заграницей, кому и как он служил… {582}582
Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 182.
[Закрыть]
Тот же Андреев заявил, что звучавшие в зале мотивы о культе личности не имеют под собой никакой основы:
– Откуда-то появился вопрос о культе личности. Это проделки Берия… Нельзя подрывать учение товарища Сталина… Учение Сталина вечно и непоколебимо… {583}583
Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 185.
[Закрыть]
Дружные голоса в зале подтверждали солидарность членов пленума с этим выводом:
– Правильно…
Специально готовили для выступления на пленуме бывшего помощника Сталина А.Н. Поскребышева. Но когда заготовленную речь прочитали члены Президиума, то получилось, что «верный оруженосец» вождя не только разоблачал Берию, но и выступил толкователем многих неизвестных высказываний и заявлений генералиссимуса. От речи Поскребышева отказались, а просто приложили его к делу «Специального судебного присутствия» {584}584
Известия ЦК КПСС. 1991. № 2. С. 195.
[Закрыть]. Но Поскребышев, однако, выиграл: с него сняли опалу, которой он подвергся в последние месяцы жизни Сталина.
Во время допроса известного советского разведчика П.А. Судоплатова выяснилось, что в июне 1941 года он, по поручению Берии, а значит, и Сталина, вел зондаж через советского агента И. Стаменова (болгарского посла в Москве) в немецких кругах о возможности заключения Москвой «второго брестского мира» {585}585
АПРФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 463. Л. 210–219.
[Закрыть]с Берлином.
Сам по себе пленум не является событием какого-то эпохального значения. Президиум ЦК (верхушка) хотел опереться на мнение и поддержку партии в своей дворцовой борьбе за власть, где ей удалось освободиться от всесоюзного (по должности) палача. Говорили о многом, но никто не сказал ни слова о глубинных корнях такого явления, как сталинизм. И это естественно. Мы в ту пору все были такими. Казалось, стоит заменить «плохого» большевика на «хорошего», и «дело пойдет».
Неожиданно довольно содержательным оказалось заключительное слово Г.М. Маленкова. Нет, конечно, он не подверг критике систему, не вскрыл и генезис сталинизма, но он осудил попытки некоторых членов пленума (Андреева, Тевосяна) «защитить» Сталина. Маленков, пожалуй, впервые заявил о существующем культе личности Сталина. По словам докладчика, «ничем не оправдано то, что мы не созывали в течение 13 лет съезда партии, что годами не созывался пленум ЦК, что политбюро нормально не функционировало и было подменено «тройками», «пятерками» и т. п., работавшими по поручению т. Сталина разрозненно, по отдельным вопросам и заданиям».
Маленков в какой-то степени предвосхитил то, что скажет Хрущев почти через три года на XX съезде КПСС. «Мы не имеем права скрывать от вас, что такой уродливый культ личности, – заявил Маленков, – привел к безапелляционности единоличных решений и в последние годы (в последние ли!!! – Д.В.) стал наносить серьезный ущерб делу руководства партией и страной» {586}586
АПРФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 463. Л. 32–34.
[Закрыть].
Постановление пленума было традиционным: необходимо «всемерно повышать революционную бдительность коммунистов и всех трудящихся».
До конца года в кабинете члена Военного совета МВО шел закрытый процесс над Берией. Маршал И.С. Конев с членами Специального судебного присутствия: Шверником Н.М., Зайдиным Е.Л., Кучавой М. (тоже мингрел, как и подсудимый), Москаленко К.С., Михайловым Н.А. и другими «доказывали» связи Берии и его помощников с буржуазными разведками с целью «ликвидации советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии» {587}587
Известия. 1953. 24 декабря.
[Закрыть].
Целыми днями члены судебного присутствия дотошно выясняли интимные связи Берии с множеством женщин Москвы и других городов. В Кремль регулярно запрашивали различные документы. Например, члены Президиума ЦК КПСС скрупулезно ознакомились с протоколом допроса начальника охраны Берии полковника Саркисова Р.С., занимавшегося поставкой своему шефу десятков девочек, девушек, женщин. Ханжески ухмыляясь, члены партийного ареопага читали длинные списки изнасилованных, обесчещенных, склоненных к сожительству, в которых находили «громкие» фамилии. Например, жены известного Героя Советского Союза, популярных артисток и многих известных женщин.
Когда допрашивали Берию о его «преступных политических связях», члены Президиума, сгрудившись в одной из комнат Кремля, напряженно внимали у динамика: не упомянет ли подсудимый кого-либо в невыгодном свете… Сюда из штаба МВО провели специальную связь, которую по разрешению Хрущева или Маленкова эпизодически включали. Но Берия был хитер: на процессе он клялся верности делу, Сталину, «Никите», «Георгию», другим членам Президиума.
От «дела» Берии шли волны: иногда сильные, порой слабые. Дочь Горького Н. Пешкова молила Хрущева о судьбе Марфы Пешковой, которая в 1946 году вышла замуж за сына Берии Сергея. В семье две малолетние дочери, ожидался третий ребенок. Мать Марфы просила Хрущева, Маленкова, других партийных бонз сообщить ей о судьбе ее близких, которых (вместе с малолетними) в духе большевистских традиций после ареста Берии тоже сразу арестовали и увезли в неизвестном направлении {588}588
АПРФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 463. Л. 91.
[Закрыть]. Хрущев великодушно распорядился освободить Пешковых. Сергею Берии сменили фамилию и сослали на восток на один из заводов.
Процесс затягивался. В декабре 1953 года Н.С. Хрущев при встрече с Коневым и Руденко коротко бросил:
– Надо кончать…
Когда читали обвинительное заключение, а затем и приговор, члены Президиума вновь сгрудились в кремлевской комнате. Берия все признавал, только молил сохранить ему жизнь. Человек, на совести которого лежали миллионы загубленных жизней, не хотел умирать.
После того как И.С. Конев зачитал заключительные строки вердикта: «Приговорить Берия Л.П., Меркулова В.Н., Деканозова В.Г., Кобулова Б.З., Гоглидзе С.А… Мешика П.Я., Владзимирского Л.Е. к высшей мере уголовного наказания – расстрелу…», главный подсудимый, как мне рассказывал маршал Москаленко К.С., упал со скамьи на пол, тихо завыл и на четвереньках пополз к столу «судебного присутствия» (тоже незаконного органа), бессвязно моля о пощаде.
Конев жестко бросил:
– Вывести…
А из Кремля наперебой уже звонили: приговор привести в исполнение немедленно…
В конце лестницы, ведущей на дно бункера, на стене заранее укрепили широкую доску, к которой должны были привязать Берию перед расстрелом.
Говорят всякое. Один генерал, пожелавший остаться неназванным, но бывший в той группе, еще в 1971 году поведал мне:
– Когда повели Берию вниз, за ним последовала целая группа генералов и офицеров. Не знаю, распоряжение было такое или у высоких охранников не выдержали нервы, но за несколько ступеней до подножия бункера раздался выстрел, а затем еще несколько. Берию били из пистолетов в спину. Мгновенно все было кончено…
На Руси, как много тому примеров, даже расстрелять с достоинством не могут: ни в Екатеринбурге, ни в чекистских подвалах, ни в бункере штаба МВО…
В письмах, которые поначалу непрерывно писал Президиуму Берия, были мольба и надежда, что там поймут: он был такой, как все в руководстве. Но должность его – кровавая. Однако писал Берия напрасно. Он был отторгнут. Нужно было освободиться от страха и многих мерзостей системы, к которым причастны все они. Да, все. Но лучше повесить все эти преступления на штатного палача.
Длинное, сумбурное, неграмотное письмо Берии, каких в архиве ЦК сохранилось несколько, заканчивалось словами: «…я верный сын нашей Родины, верный сын партии Ленина и Сталина и верный Ваш друг и товарищ. Куда хотите, на какую угодно работу, самую маленькую пошлите, присмотритесь, я еще могу верных десять лет работать всей душой и со всей энергией… Вы убедитесь, что через 2–3 года я крепко исправлюсь и буду Вам еще полезен. Я до последнего вздоха предан нашей любимой Партии и нашему Советскому Правительству.
Лаврентий Берия.
Т-щи, прошу извинения, что пишу не совсем связано и плохо в силу своего состояния, а также из-за слабости света и отсутствия пенсне (очков)» {589}589
АПРФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 463. Л. 172.
[Закрыть].
У большевиков ленинской школы не принято было прощать. Тем более члены Президиума на примере судьбы Берии полнее увидели, заглянули в бездну беззакония, ничем не ограниченного террора, жестокости, которые исполняли «по воле партии» ее карательные органы. Удивительно только то, что с Берией не расправились сразу же после ареста.
Хрущев теперь мог вздохнуть свободно. Вместе со своими «триумфаторами»: личная угроза для них всех миновала.
Это окончательно укрепило позиции Хрущева, тем более что 7 сентября 1953 года он стал первым секретарем ЦК КПСС. А это означало, что Хрущев стал первым лицом не только партии, но и страны. Теперь было уже не модно величать «вождями», но он как раз и стал очередным, третьим «главным» большевистским «вождем».
Хрущев больше всего был обязан военным, в особенности решимости Маршала Советского Союза Г.К. Жукова. По личному предложению Хрущева.
7 июля 1953 года прославленный маршал был переведен из кандидатов в члены ЦК. Попал в фавориты к победителю и генерал армии И.А. Серов, зловещая мрачная личность, получившая в свое время самые высшие награды государства за высылку народов и другие омерзительные дела. Достаточно сказать, что он лично провел 150 «заседаний» пресловутых «троек», отправивших на тот свет многие тысячи людей. Именно Серов возглавлял высылку народов с Северного Кавказа, Крыма, других мест, за что был отмечен высшей наградой страны – званием Героя Советского Союза. Правда, в декабре 1963 года, когда вскрылись некоторые преступные действия бывшего заместителя Берии, Серов был лишен звания «героя». Стоит сказать, что именно он, по приказанию Хрущева, уничтожил почти весь личный архив Берии в июле 1954 года, где, как докладывал Серов, хранились «документы, содержавшие провокационные и клеветнические данные» {590}590
АПРФ. Ф. 3. Оп. 24. Д. 435. Л. 60–70.
[Закрыть]. Партверхушка просто заметала следы своего участия в репрессиях. А Н.С. Хрущев очень долго покровительствовал этому генералу армии – подлинному карателю, руки которого по локоть в крови невинных людей. Почти все генералы, участвовавшие в аресте и расстреле Берии, получили новые звания и повышения по службе.
Мне рассказывал К.С. Москаленко, что после «ликвидации» Берии Н.А. Булганин распорядился, по указанию Хрущева, представить «основных» генералов, участвовавших в деле, к званию Героя Советского Союза. Когда узнал об этом Батицкий и сам Москаленко, они возмутились и дружно попросили, как сказал мне собеседник, самого «Никиту» не срамить их этой наградой. Впрочем, от орденов не отказались…
Ликвидация Берии была первым, очень важным шагом, однако не решала главную задачу – десталинизации страны. В печати прекратили славословить диктатора, но чем бы ни занимались члены Президиума: сельским хозяйством, обороной, «подъемом» материального благосостояния соотечественников, доведенных до нищеты, они чувствовали жесткие объятия Системы. Свинцовый пресс Сталина и его органов по-прежнему держал страну своими беспощадными щупальцами.
Здесь Хрущеву помогло одно обстоятельство. После смерти тирана из глубины сибирских лагерей начал нарастать поток писем заключенных (сейчас уже нельзя было их просто уничтожить). Несчастные верили, что дела будут пересмотрены.
Хрущев, читая такие письма, знал, что в Особых лагерях запрещены свидания с родственниками, можно было написать лишь два письма в год, рабочий день тянулся по 10 часов в самых тяжелых физических условиях. Только сильные могли продержаться несколько лет, а сроки в эти лагеря давали до 25 лет… За малейшую провинность несчастных бросали в карцер на 20 суток. А условия там, как в июле 1947 года докладывал Абакумов Сталину, по его запросу, были такие: «в карцере, кроме привинченного к полу табурета и койки без постельных принадлежностей, другого оборудования не имеется; койка для сна предоставляется (откидывается от стены) – на 6 часов в сутки. Заключенным, содержащимся в карцере, выдается в сутки только 300 граммов хлеба и кипяток. Один раз в 3 дня – горячая пища. Курение в карцере запрещено».
Волнения прокатились по многим лагерям; люди требовали пересмотра приговоров. К тому же к 1955 году у сотен тысяч кончались сроки (у тех, кто получил сразу после войны 10 лет: «власовцы», пленные, прибалты, да и много другого несчастного люда).
Нужно было принимать какие-то решения. Кое-кто предлагал (Маленков, Молотов, Каганович, Серов) все отдать на откуп НКВД. После окончания сроков предполагалось, что недремлющая Чека просто оставит этих людей там, где те сидели…
К концу правления Сталина, как доносил министр внутренних дел С. Круглов, в лагерях и тюрьмах находилось около 4 миллионов человек, а «выселенцев» и «спецпереселенцев» 2 572 829 человек {591}591
ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 269. Т. I. С. 141–146.
[Закрыть]. Причем эти последние 2,5 миллиона несчастных, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года, расселялись в Сибири, Казахстане «навечно» {592}592
ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 269. Л. 348.
[Закрыть]. Страшное, роковое слово…
Хрущев понимал, что сам он подписаться под таким документом уже не может. Прошло то время, когда молодой секретарь под овации зала заявлял:
– Большевик тот, кто и сонный чувствует себя большевиком!
Обведя глазами зал, добавлял:
– Удар должен быть беспощадный, но удар должен быть и метким! {593}593
АПРФ. Ф. 52. Оп. 1. Д. 30. Л. 42, 92.
[Закрыть]После «удара» по Берии и его камарилье Хрущев больше не мог наносить такие удары: ни «беспощадные», ни «меткие»… Это значило бы продолжать сталинскую линию террора.
