Текст книги "10 вождей. От Ленина до Путина"

Автор книги: Леонид Млечин

Соавторы: Дмитрий Волкогонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 77 страниц) [доступный отрывок для чтения: 28 страниц]

Диктатор много думал о Югославии, большой стране, дававшей широкий выход к Средиземному морю, резко повышавшей шансы повстанческого движения под руководством компартии в Греции, генерировавшей заманчивую идею образования на Балканах большой социалистической федерации. В стратегических послевоенных планах Сталина в Европе Югославия занимала почти такое же место, как и Германия. Если Балканы поднимут красный стяг, считай, что почти пол-Европы без «мировой революции» пойдет в кильватере за СССР. Нужно поговорить с Тито. Он сам давно ждет этой встречи.

Сталин уже знал этого человека, жизнь которого с молодости оказалась тесно переплетенной с судьбой советской России. Во время войны в сентябре 1944-го и в апреле 1945 года Сталин встречался с бесспорным лидером югославских коммунистов, возложившим на себя, как и московский вождь, полководческий чин маршала.

Тито с большой делегацией прилетел в Москву 27 мая 1946 года. Здесь он пробудет две недели, обласканный сталинским гостеприимством. Никто еще не знает, что после этой, третьей встречи они никогда больше не пожмут друг другу руки. Это будет последняя их встреча, после которой через два года смертельная вражда навсегда отодвинет генералиссимуса СССР от маршала Югославии. Ничто в те теплые майские дни 1946 года не предвещало такой драматургии.

Вопреки традиции Сталин принял в Кремле Тито без «паузы» в тот же день. В обычные 23 часа в кабинет Сталина вместе с Тито вошли А. Ранкович, К. Попович, Нешкович, Кидрич, В. Попович. Сталин же пригласил с собой лишь В.М. Молотова и посла СССР в Белграде А.И. Лаврентьева. Обе стороны словно соревновались в выражении любезностей, дружелюбия, взаимных похвал. Атмосфера встречи отражала действительно сердечные отношения двух славянских государств и их народов, существовавшие в ту пору.

Обсудили вопросы налаживания экономических связей между двумя странами, расширения военного сотрудничества и югославско-албанские отношения. Сталин, по обыкновению, был щедр, когда чувствовал, что деньги, станки, хлеб, пушки косвенно будут укреплять СССР. Кремлевский диктатор настаивал на идее создания смешанных экономических обществ, а Тито соглашался с ней. Маршал Югославии, решивший содержать постоянную армию численностью около 400 тысяч человек, уже получил в конце войны и после нее вооружения и боевую технику, достаточные для укомплектования 32 дивизий {423}423
  АПРФ. Ф. 0144. Oп. 30.TI. 188. Д. 15. Л. 31; П. 5. Д. 2. Л. 44 и др.


[Закрыть]. Сталин фактически согласился со всеми просьбами югославов в отношении создания у них военной промышленности, новых военных поставок из СССР.

Зашел разговор о включении в Федеративную Югославию Болгарии и Албании. Тито выразил согласие принять Албанию в Федерацию, но с Болгарией, заметил Тито, «ничего не выйдет». На что Сталин бросил жесткую реплику: «Это нужно сделать» {424}424
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 397. Л. 109.


[Закрыть]. «Вождь народов» настаивал: «На первых порах можно ограничиться пактом о дружбе и взаимной помощи, а по существу делать нужно больше».

Диктатор чувствовал, что может приобрести мощного сателлита, который организует советизирование Балкан. Он не мог и подумать, что так ошибется в Тито…

Сравнительно быстро на переговорах были улажены основные дела, и Сталин предложил участвующим во встрече поехать к нему на дачу в Кунцево, как он выразился, «закусить» {425}425
  Исторический архив. 1993. № 2. С. 27.


[Закрыть]. Братская компания расселась в черные лимузины и через двадцать минут была уже на знаменитой сталинской даче. «Закусывали» несколько часов. Тито вручил присутствующим советским руководителям дорогие подарки (платиновые и золотые часы, кольца с бриллиантами и т. д.), привезенные для дочери Сталина, жены и дочери Молотова, жен Микояна, Жданова, Берии, Булганина, Вышинского, Деканозова, а кроме того, ордена для вручения группе советских военачальников, из которых Г.К. Жуков был уже вычеркнут по настоянию советской стороны {426}426
  Исторический архив. 1993. № 2.. С. 20.


[Закрыть]. В Кунцево на ужин приехали также Берия, Жданов, Булганин.

К. Попович, начальник генерального штаба югославской армии, с самого начала пристально, с любопытством наблюдавший за Сталиным, много лет спустя напишет: «Я всматривался в Сталина. Он был человеком низкого роста, значительно меньшего, чем это кажется на фотографиях и портретах. У него были необычно узкие, опущенные, как бы деформированные плечи, так что руки он держал на некотором расстоянии от туловища. При улыбке обнажал пожелтевшие редкие зубы. Мне бросилось в глаза, что у Сталина были достаточно жидкие и тонкие волосы, ходил он мягкой походкой». На ужине гости сами накладывали себе пищу из серебряной посуды; там были главным образом грузинские блюда.

Высокая пирушка, в центре которой, естественно, находился Сталин, не обошлась без песен, плясок, объятий, множества тостов. Сталин был в ударе; диктатор говорил не умолкая. Советовал выращивать в Югославии эвкалипты и расспрашивал о Энвере Ходже, выпытывал Ранковича, кто кого быстрее завербует – он Берию или Берия его?

Хозяин дачи сам подбирал патефонные пластинки с русскими романсами, грузинскими песнями, подпевал, притопывая ногами… На вопрос Тито отвечал, что о «новом интернационале» не может быть и речи, а вот создать какой-то координирующий, информационный орган компартиям следовало бы. Между тостами в конце концов решили, что не следует форсировать вопрос о вхождении Албании в Югославскую Федерацию, ибо это «может осложнить международное положение Югославии и Албании» {427}427
  АВП РФ. Ф. 0144. Оп. 30. П. 118. Д. 10. Л. 3.


[Закрыть].

Когда в марте 1948 года состоялась вторая встреча Сталина с Энвером Ходжей, то вся она уже прошла под знаком антититовской борьбы. Правда, выпили с тем гостем многовато; накануне встречи у албанского руководителя, страстно обличавшего «клику Тито», родился сын. «От радости, – вспоминал Ходжа, – мы выпили немного больше» {428}428
  Ходжа Энвер.Со Сталиным. С. 74.


[Закрыть].

«Выпили немного больше», и ночью 28 мая на встрече с Тито Сталин был необычайно оживлен.

Где-то под утро Сталин, к словам которого все прислушивались, вдруг начал характеризовать руководителей многих компартий, с которыми он встречался. Словно школьный учитель, хозяин стал говорить о Пальмиро Тольятти, Морисе Торезе, Хосе Диасе, Долорес Ибаррури, Вильгельме Пике, Клементе Готвальде, Георгии Димитрове, Жаке Дюкло, Гарри Поллите и некоторых других. Вспоминал эти имена добродушно-покровительственно, дружелюбно, отмечая, однако, у большинства из них существенный недостаток: слишком мягки, не могут «собрать людей в кулак». Например, говоря о французском руководителе Торезе, заметил: «Даже собака, которая не кусается, когда хочет кого-то испугать, показывает зубы. Торез не умеет и этого…» {429}429
  Degujep В.Iocun Броз Тито. Београд, 1953. С. 451.


[Закрыть]

После таких описаний руководителей коммунистических «бригад» Сталин, обращаясь к Тито, улыбаясь, громко сказал: «Береги себя… ибо я не буду долго жить… физические законы… а ты останешься для Европы…» {430}430
  Исторический архив. 1993. № 2. С. 20, 28.


[Закрыть]

До отъезда Тито 10 июня 1946 года Сталин еще несколько раз встречался с ним, обговаривая главным образом балканские дела (однажды с участием и Г. Димитрова, приехавшего на похороны декоративного главы советского государства М.И. Калинина), как и вопросы учреждения Коминформа (Коммунистическое информационное бюро).

Никто не мог и подумать, что в течение второй половины 1947-го и первой половины 1948 года отношения между двумя лидерами и партиями дойдут до накаленной вражды. До резолюции Коминформа «О положении в коммунистической партии Югославии» на Белград посыпались очередями обвинения в «торопливости» федеративного строительства, «странном намерении ввести югославскую дивизию в Албанию», в «умалении» советского опыта, о троцкизме руководителей СКЮ, «самовольстве» и «перерождении» и т. д. Когда в конце июня 1948 года в старом королевском дворце Бухареста собралось совещание Информбюро, стало ясно, чем оно закончится. Жданов еще до заседания безапелляционно заявил: «Мы располагаем данными, что Тито иностранный шпион» {431}431
  Цит. по: Гиренко Ю.С.Сталин – Тито. М., 1991. С. 386.


[Закрыть].

Амбициозность Сталина, привыкшего, чтобы его не только любили, но и боялись, привела к разрыву. Надуманные, в основном, обвинения Москвы как снежный ком скрыли глубинные основы близости двух славянских государств, скрепленные совместной борьбой против фашизма.

«Тайная вечеря» майской ночью с ее сердечностью и весельем теперь казалась зловещим знаком коварства Тито и его соратников.

Сталин после разрыва некоторое время решил выждать. Об этом свидетельствует его телеграмма Готвальду и в копии Тольятти.

«Я получил сообщение Силина о беседе с вами по югославскому вопросу. У меня сложилось впечатление, что вы рассчитываете на поражение Тито и его группы на съезде СКЮ. Вы предлагаете опубликовать компрометирующие материалы на югославских руководителей… Мы, москвичи, не рассчитывали и не рассчитываем на такое скорое поражение группы Тито. Съезд подобран тщательно… Тито на съезде соберет большинство.

Мы добились изоляции СКЮ. В дальнейшем пойдет постепенное отпадение марксистских групп от Тито. Для этого нужно время и умение выжидать. У вас, видимо, не хватает на это терпения… Победа марксизма-ленинизма в Югославии через некоторое время не может подлежать никакому сомнению…

С ком. приветом И. Сталин» {432}432
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 319. Л. 21–22.


[Закрыть].

Не хватило «терпения» и Сталину. Он со злым удивлением вскоре увидел, что Тито «устоял», что он, «вождь народов», далеко не всемогущ…

То было первое после войны поражение Сталина, когда он услышал в ответ на свои домогательства твердое «нет». Поражение, тем более очевидное, что Сталин, не проявив «терпения», отдал команду Берии: «Убрать Тито». Готовилось сразу несколько операций по ликвидации маршала Югославии, в том числе и с участием советского агента-террориста Григулевича. Этот агент, принимавший еще участие в «ликвидации» Троцкого, выдвинулся на дипломатическом поприще в одной из латиноамериканских стран и стал ее послом в Ватикане и по совместительству – в Белграде. В результате Григулевич получил эпизодический доступ к Тито. Среди ряда вариантов покушения остановились на главном: посол вручает Тито коробку с бриллиантовым перстнем. Попытка вынуть его заставит сработать механизм с быстродействующим смертоносным газом. В Москве посчитали, что перстень Тито «померит» после ухода гостя…

Но внезапно умирает Сталин. Операцию отменили, и Тито остался жив.

Гигантская страна строила поражающие воображение гидроэлектростанции, новые заводы и фабрики, начинала тянуть за Полярным кругом тысячекилометровые железнодорожные линии, пыталась изменить климат созданием гигантских лесополос. Задумывались грандиозные планы наступления на пески, рылись новые каналы, строились высотные дворцы. Послевоенный сталинский этап развития страны академик Г.М. Кржижановский видел расцвеченным «великолепными красками». По его мнению, «эти светлые годы навсегда останутся в истории человечества, а имена гениев пролетарской революции, зодчих коммунизма – Ленина и Сталина – будут, как звезды, сверкать перед восхищенными глазами будущих поколений» {433}433
  Великие сооружения сталинской эпохи. М., 1951. С. 242.


[Закрыть]. Конечно, не мог академик написать, что почти все сооружения, расцвеченные «великолепными красками», потребовали новых миллионов людей в тюремных бушлатах. Помню, когда нас, группу офицеров-экскурсантов, привезли на гигантскую Куйбышевскую ГЭС, я везде видел только заключенных и стрелков охраны с винтовками, автоматами. Когда мы проходили мимо бетономешалки, где несколько зэков копались около агрегата, один из них, с впалыми щеками и тонкими руками, вполголоса с сарказмом бросил людям в погонах:

– Расскажите, как мы работаем на великих стройках коммунизма.

Но великому «зодчему коммунизма» приходилось заниматься не только «великими стройками» (где трудились миллионы заключенных), но и вести сложные дипломатические игры. Сталин до конца своих дней убежденно верил, что капитализм в конечном счете потерпит глобальное поражение и вся планета станет «красной». Такие диалоги, закрытые встречи, большая игра продолжались по многим направлениям. Кроме англо-американского; там все ясно. Они, американцы, англичане, уважают лишь силу, и мы тоже. Читая текст речи Уинстона Черчилля в Вестминстерском колледже в Фултоне 5 марта 1946 года, Сталин мог поймать себя на мысли, что он согласен с оратором: «…Русские больше всего восхищаются силой, и нет ничего такого, к чему бы они питали меньше уважения, чем военная власть». Сталин подчеркнул слова Черчилля в его речи: «Никто не знает, что Советская Россия и ее коммунистическая международная организация намереваются сделать в ближайшем будущем, или каковы границы, если таковые существуют, их экспансионистских тенденций…».

Сталин-то знал, что этих границ не существует. Ему, его движению, его партиям нужен был весь мир. Даже «борьба за мир», о которой он так много говорил, маскируя свои глобальные цели, имела для него конкретную цель: при определенном стечении обстоятельств «это будет уже не современное движение за мир, а движение за свержение капитализма…» {434}434
  Сталин И.Экономические проблемы социализма в СССР. Госполитиздат, 1952. С. 36.


[Закрыть].

Какие уж тут границы экспансии…

Исходя из глобальных целей, Сталин продолжал пристально наблюдать за тем, как развивались события в Китае. Москва долго делала ставку на Гоминьдан, на Чан Кайши. Затем Сталин хотел добиться сотрудничества Чан Кайши и Мао Цзэдуна, Гоминьдана и компартии Китая. Московскому лидеру в конце концов было не так важно, какое правительство сядет в Пекине; главное, чтобы оно являлось антиимпериалистическим, дружественным Москве. Как все большие политики, Сталин был циничным прагматиком. Он нуждался в Китае как стратегическом союзнике. Кто будет его возглавлять – дело второстепенное, тем более сама личность Мао Цзэдуна его давно настораживала.

Сталин помнит содержание своей шифрованной телеграммы в Пекин Чан Кайши в декабре 1941 года, после нападения Японии на США.

«…Я очень прошу Вас не настаивать на том, чтобы СССР немедля объявил войну Японии. Конечно, Советскому Союзу придется воевать с Японией, так как Япония безусловно нарушит пакт о нейтралитете (! – Д.В.), и к этому надо быть готовым. Но подготовка требует времени, а также того, чтобы мы предварительно разделались с Германией. Поэтому еще раз прошу Вас не настаивать на том, чтобы СССР немедля объявил войну Японии…» {435}435
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 325. Л. 35.


[Закрыть]

Еще в 1946 году Сталин делал ставку на Чан Кайши. В беседе в начале января 1946 года с Цзян Цинго Сталин заявил, что «советское правительство отозвало своих представителей из Яньани (местонахождение «ставки» Мао Цзэдуна), так как оно было не согласно с действиями китайских коммунистов. Советское правительство признает правительство Чан Кайши как законное правительство Китая. В стране не должно быть двух правительств и двух армий…» {436}436
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 322. Л. 142.


[Закрыть].

Цзян Цинго спрашивает: не поднимется ли Япония после поражения? Сталин успокоил: «Советский Союз будет добиваться того, чтобы лишить Японию возможности возродиться как агрессивной державе. Для этого нужно лишить Японию военных кадров путем пленения 500–600 тысяч офицеров и ареста около 12 тысяч японского генералитета».

Цзян Цинго на прощание сказал, что Чан Кайши и Мао Цзэдун не доверяют друг другу. Но Сталин примирительно говорит: «Сосуществование Гоминьдана с Компартией возможно на долгие годы…» {437}437
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 322. Л. 144–145.


[Закрыть]Насколько он ошибся! А теперь вот приходится принимать Мао в Москве, как победителя…

Поездка в Москву планировалась раньше, но болезнь, неотложные дела у Мао мешали ее осуществить. Получая шифровки из Особого района Китая, Сталин подолгу читал переведенные на русский сообщения от Мао. Дивился китайским масштабам: «…Мы под Сюйчжоу покончили с 35 полными дивизиями армии Гоминьдана». Теперь количество войск у Гоминьдана будет уменьшено до 170 дивизий… «В операции по окружению Ду Юй-Мина участвует 1 млн 200 тыс. человек…» Взгляд Сталина, возможно, задержался на заключительных строчках телеграммы Мао: «Прошу Вас доложить настоящую телеграмму товарищу главному хозяину и ЦК ВКП(б)» {438}438
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 336. Л. 84–89.


[Закрыть]. Даже Мао не знал, что кроме «главного хозяина» докладывать было некому…

По просьбе, поступившей из Особого района Китая, Сталин распорядился выслать самолет за женой китайского вождя Цзян Цин и его дочерью Ли Ла, пожелавших пройти медицинское обследование в Москве.

И вот ночная встреча с самим Мао у Сталина в кабинете 16 декабря 1949 года. Молотов, Маленков, Булганин, Вышинский вместе с «хозяином» поднялись навстречу китайскому лидеру. Минут двадцать говорили на «общие темы», обменивались любезностями, присматривались друг к другу. Мао начал необычно: «Китай нуждается в мирной передышке продолжительностью в 3–5 лет… ЦК КПК поручил мне выяснить у Вас, каким образом и насколько обеспечен международный мир?»

Сталин успокоил, что непосредственной угрозы для Китая в настоящее время не существует: «Япония еще не встала на ноги… Америка, хотя и кричит о войне, ее боится… в Европе запуганы войной… с Китаем некому воевать. Разве Ким Ир Сен, – засмеялся Сталин, – пойдет на Китай?»

Говорили о договоре дружбы, союзе и взаимопомощи между Китаем и СССР, о Порт-Артуре, о большом кредите для Пекина, о помощи СССР в создании Китаем морского флота, военной промышленности, связи. Сталин щедро обещал широкую помощь.

Затем Мао завел разговор о том, что они, китайцы, видят трудности в занятии острова Формозы Народно-освободительной армией. Нельзя ли использовать «советских летчиков-волонтеров или секретные воинские части для ускорения захвата Формозы»?

Сталин старается уклониться от этой щекотливой просьбы: можем дать «повод американцам для вмешательства». Но, как всегда, его дьявольски изощренный ум находит неожиданный выход: «Можно было бы отобрать роту десантников, забросить на Формозу и через них организовать восстание на острове…» {439}439
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 329. Л. 8-17.


[Закрыть]

Сталин неожиданно предложил Мао издать его работы на русском языке. Мао сразу же согласился, попросив редактировать его труды опытных специалистов-марксистов. В апреле 1950 года в Пекин был направлен известный в цековских верхах обществовед Юдин. Кремлевский «хозяин» кое-что читал из того, что переводили ему на русский. Он помнил, например, статью Мао: «Сталин – друг китайского народа», написанную лидером коммунистов к шестидесятилетию советского вождя.

В тексте перевода панегирика есть подчеркнутые синим карандашом советского диктатора строки: «Чествовать Сталина – это значит стоять за него, за его дело, за победу социализма, за тот путь, который он указывает человечеству… Ведь сейчас огромное большинство человечества живет в муках, и только путь, указываемый Сталиным, только помощь Сталина может избавить человечество от бедствий» {440}440
  Мао Цзэдун.Избр. произведения. Т. 3. М., 1953. С. 189


[Закрыть]. Мао не остался в долгу. Позже в Москву поступило официальное предложение ЦК КПК об издании «сочинений товарища Сталина на китайском языке» {441}441
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 338. Л. 48.


[Закрыть]. Кремлевский вождь, конечно, согласился.

Долгие ночные беседы (часто за обильным столом), которые имел Сталин с этим весьма необычным человеком, ставили перед советским лидером трудноразрешимую проблему: как до конца понять человека совсем другой цивилизации, другой культуры, другого типа мышления? Философские диалоги, заводимые китайцами, были туманны, необычны, загадочны. Сталина занимали склонность Мао к афоризмам и ссылки на древние философские авторитеты как систему аргументов. Кремлевский хозяин не хотел взглянуть на себя; все его речи и доклады – тоже обильное цитирование, но… лишь одного человека. Речь Мао, которую пытались донести до вождя переводчики Федоренко и Ши Чжэ, художественно, образно была витиеватой, но и более богатой, чем у «хозяина». Мао ссылался на «четверокнижие» Конфуция, упоминал «Северные песни на южный лад» Лу Миня, опирался на поэта Танской эпохи Хань Юя, цитировал стихи «Белый снег солнечной весной…».

Сталин хотел понять потайной смысл аллегорий исторических экскурсов вельможного китайца, уже вжившегося в роль «великого вождя». На кремлевского диктатора произвела большое впечатление старинная китайская притча, рассказанная однажды ему в беседе Мао Цзэдуном.

…На Севере Китая жил старик по имени Юй-гун («глупый дед»). Дорогу от его дома на юг преграждали две большие горы. Юй-гун решил вместе с сыновьями срыть эти горы мотыгами. Увидев это, другой старик, Чжи-соу («мудрый старец»), рассмеялся и сказал: «Где же вам срыть такие горы? Глупостями занимаетесь…» Юй-гун ответил: «Я умру – останутся дети, дети умрут – останутся внуки, и так поколения будут сменять друг друга бесконечной чередой. Горы высоки, но выше уже стать не могут: сколько сроем, настолько они и уменьшатся. Почему же нам не под силу их срыть?» Юй-гун продолжал рыть горы… Это растрогало бога, и он унес эти горы…

Сталин помолчал и негромко прокомментировал: «Диалектика». А Мао заключил: сейчас две большие горы давят на Китай: феодализм и империализм {442}442
  Эту притчу Мао впервые использовал еще в июне 1945 года, когда выступал с речью при закрытии VII съезда КПК.


[Закрыть].

Мао находился в Москве до середины февраля, и у Сталина было несколько встреч с китайским лидером. Конкретизация достигнутых соглашений между Сталиным и Мао осуществлялась с помощью Чжоу Эньлая, не раз приезжавшего в Москву. Например, в августе 1952 года Сталин и Чжоу сошлись на том, что СССР будет помогать строить в Китае 151 крупное предприятие…

В разговорах с Мао и Чжоу, как и с другими зарубежными визитерами, Сталин полно раскрывался в своем большевистском цинизме.

Так, 3 сентября 1952 года он сказал Чжоу Эньлаю: «Хорошо, если бы в Бирме было прокитайское правительство. В бирманском правительстве немало жуликов, изображающих из себя каких-то деятелей…»

Узнав, что китайцы подавили восстание в Тибете, советский собеседник посоветовал: «Надо туда строить дорогу. Без дороги трудно поддерживать в Тибете должный порядок. Тибетские ламы продаются кому угодно – и американцам, и англичанам, и индусам, всем, кто больше заплатит…» {443}443
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 329. Л. 86–87.


[Закрыть]Когда Мао в беседе со Сталиным 22 января 1950 года засомневался, что их договоренность «задевает решения Ялтинской конференции…», Сталин ответил: «Верно, задевает, ну и черт с ним! Раз мы стали на позицию изменения договоров, значит, нужно идти до конца…» {444}444
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 329. Л. 32.


[Закрыть]

Одно отступление. После визитов Чжоу Эньлая в Москву стороны, естественно, устраивали приемы. Так вот, китайский премьер 14 февраля 1950 года и 18 сентября 1952 года приглашал генералиссимуса Сталина в гостиницу «Метрополь» на прием «вместе с супругой» {445}445
  АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 329. Л. 51.


[Закрыть]. «Протокольщики» разъясняли китайцам: Сталин – вдовец. Но посланцы из Пекина не могли понять, как такой «великий вождь» не имеет жены…

Второй советский вождь, будучи государственником до мозга костей, был готов нарушать любые соглашения и договоренности, если это служило интересам его политики и укрепляло позиции СССР. Когда в апреле 1952 года он вел свои традиционные ночные переговоры с В. Пиком, В. Ульбрихтом, 0. Гротеволем, однажды зашел разговор, «нужно ли предпринимать какие-либо шаги по созданию армии ГДР»? Советский победитель Германии перебил:

– Не шаги, а армию надо создавать. Что такое «шаги»?

Наставляя немецких лидеров, в основном просивших хлеба, руды, чугуна, листового железа, меди, свинца, хлопка, кредитов, Сталин выделял «главное»: надо строить колхозы, хорошую полицию, проводить публичные процессы над диверсантами с Запада…

В заключение беседы Пик благодарит Сталина за направление в Берлин оркестра на юбилей Бетховена… Сталин, поднимаясь из-за стола и улыбаясь, замечает, что музыка хорошо, «но армию иметь интереснее» {446}446
  АПРФ. Ф. 45. МКФ. 0018: 20: 66: 23: А 10.


[Закрыть]. Естественно, интереснее, ведь Сталин любил и уважал только силу.

Внешнеполитическое мышление Сталина, о чем говорят и его ночные диалоги, было основано на коминтерновских стереотипах и российской великодержавности.

Коминтерновская заданность была у Сталина всегда. Свое последнее крупное публичное выступление 14 октября 1952 года на XIX съезде партии Сталин посвятил, по сути, мировой революции, но той, что должна произойти в новой форме. Да, мировой революции! Хотя этого слова в речи нет. В своей последней крупной работе «Экономические проблемы социализма в СССР» Сталин выдвинул тезис, что борьба за мир может вылиться в борьбу «за социализм», «за свержение капитализма» {447}447
  Сталин И.Экономические проблемы социализма в СССР. М., 1952. С. 36.


[Закрыть]. Для диктатора борьба за мир, говорил он на XIX съезде, есть борьба за «освобождение». Вот почему вполне понятен последний возглас в его речи:

– Долой поджигателей войны! {448}448
  Сталин И.В.Речь на XIX съезде партии. М., 1952. С. 14.


[Закрыть]

Как это перекликается с его выводом, сделанным годом раньше: «Чтобы устранить неизбежность войн, нужно уничтожить империализм!» {449}449
  Сталин И.Экономические проблемы социализма в СССР. С. 36.


[Закрыть]. Борьба с «поджигателями войны» – борьба за социализм. Такова эволюция коминтерновского мышления Сталина. Его тайные диалоги, стремление укреплять все новые и новые «ударные бригады» есть не что иное, как модернизация ленинской концепции мировой революции.

Что касается российской, а точнее советской, великодержавности, Сталин был не намерен останавливаться на территориальных приобретениях 1939 года. Та же балканская федерация, которой он поначалу бредил, должна была со временем слиться с СССР. К слову, противник Тито в советско-югославском конфликте (пока не покаялся в конце 1950 года) С. Жуйович на пленуме ЦК СКЮ в апреле 1948 года заявил: «Я считаю, что наша цель состоит в том, чтобы наша страна вошла в состав СССР» {450}450
  См.: Гиренко Ю.С.Сталин – Тито. М., 1991. С. 365.


[Закрыть].

Об этих планах Сталин публично не распространялся, но по ряду косвенных признаков они у него реально существовали. Впрочем, не могли не существовать. Помните, в приветствии Ленина Венгерской советской республике вождь провозглашал: «…недалеко то время, когда во всем мире победит коммунизм… Да здравствует международная коммунистическая республика!» {451}451
  Ленин В.И.ПСС. Т. 38. С. 186.


[Закрыть]Но ведь Сталин вскоре после этого заявит, что «базой», основой этой республики будет СССР…

«Хозяин» уважал только силу, размеры, вес. Его возмущало, например, что Доминиканская Республика имеет в ООН такой же голос, как и Индия {452}452
  Сталин И.В.Беседа с корреспондентом «Правды». М., 1952. С. 11.


[Закрыть]. Вождю было невдомек, что высшее проявление демократии, о которой он любил распинаться, это забота о правах не только большинства, но и меньшинства. Сталин, будучи самым могущественным властелином в середине XX столетия, порой хотел внутри страны играть роль Ивана Грозного, в делах внешних-Александра I, в социалистическом «лагере» – «Ленина сегодня». Ночные диалоги не только оттеняют грани второго вождя СССР, но и высвечивают вектор внешней политики великого государства в те годы.

Сталин хотел «делать историю». Но она своенравна; в конце концов, только сама история выбирает собственное русло.