Текст книги "Шестерки Сатаны"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

Наконец мы выскочили из разгорающегося коридора и оказались на очередной угловой лестнице. Как раз в это время где-то далеко сзади шумно фукнуло, и метрах в тридцати от нас коридор охватило пламенем. Будь мы еще там – нам бы не выскочить. Впрочем, пожар быстро распространялся дальше, и оставаться на втором этаже значило изжариться в собственном соку.

– Ходу! – заорал я. – На лестницу, вниз!

Можно было и не отдавать такой команды – Гребешок, Луза и даже сеньор Морено правильно оценили обстановку. С топотом мы скатились с лестницы на первый этаж, где на паркете валялись два убитых гвардейца в попугайских мундирах и «тигр» в камуфляже.

От лестницы можно было либо выбежать сразу во двор, либо пойти в один из двух перпендикулярных друг другу коридоров.

– Это холл канцелярии президента, – сообщил Морено, отдуваясь. – Если пойдете влево, то попадете в кабинет сеньора Хоакина Фьерро…

Нет, жалко все-таки, что я не помнил, как именно напоил дона Фелипе водой из унитаза! Он обладал удивительной способностью говорить то, что его не спрашивали, в самый критический момент, когда речь шла о принятии важного решения. Еще пару минут назад я мечтал об одном: выбраться из горящего дворца, одно из крыльев которого к тому же обрушили танки, найти хоть какого-нибудь завалящего генерала, который хранит верность этому толстопузому прохиндею, и выпросить какой-нибудь транспорт до «Горного Шале». Оставаться или хотя бы еще на секунду задержаться здесь, где разгорается пожар, где бегают всякие полуидиоты с автоматами, выполняя неизвестно чьи приказы, – ну его на хрен! После того, как я в очередной раз нанюхался пороху, крови и горелого мяса, мне были по фигу все суперсолдаты и «черные ящики», «джикеи», ищущие здесь инопланетное барахло. Я жить хотел – и ничего больше!

Но этот гадский президент сбил-таки меня с панталыку. Вместо того чтоб выскочить во двор и дунуть от этого чертова дворца форсированным ходом, а лучше вообще бегом, я поперся влево по коридору, отделанному панелями из ценных пород дерева и застланному каким-то шикарным половиком, впрочем, уже затоптанным солдатскими сапогами.

Наверно, мне надо было обратить внимание на то, что в коридоре уже валялись трупы. А там лежало минимум два «тигра» и какой-то тип, похожий на «джикея». И то, что дверь кабинета начальника канцелярии президента была настежь распахнута, тоже не настраивало на то, что сеньор Хоакин Фьерро ведет прием посетителей. Но я все-таки вошел туда, даже не бросив впереди себя ручную гранату.

Впрочем, бросать в комнату, наверное, не требовалось. Потому что все, кто находился тут до нас, были истреблены. И госсоветник 1-го ранга сеньор Фьерро – я его узнал, даже несмотря на оскал залитого кровью лица, и несколько «тигров», причем двое или трое были офицерами. Лежали тут и бойцы «G & К», все четверо, которых еще не хватало. Вся мебель, окна, двери были буквально искрошены пулями. Весь пол был завален стреляными гильзами, а оружие, которое сжимали в коченеющих руках убитые, было еще горячее от непрерывной стрельбы. Крови было столько, что трудно было найти свободный от нее участок пола.

– Между собой разбирались, – предположил Гребешок. – В упор долбили…

С деревянным стуком упал на пол дон Фелипе. Похоже, на сей раз это был натуральный обморок. Однако меня это не больно взволновало, ибо в это самое время из коридора, через который мы только что прошли, раздались твердые шаги. Прямо-таки шаги Командора, ежели вспомнить классику. Правда, Командор за Дон Гуаном топал один, а тут дружно и в ногу шли двое. Ать-два! Ать-два! Мы, все трое, Морено не в счет, повернули головы и остолбенели.

Прямо на нас, плечом к плечу, топали Валет и Ваня. Но какие!

Если головы и, главное, лица, еще можно было узнать, то все, что находилось ниже подбородка, изменилось до неузнаваемости. Ни камуфляжек, ни белья на них не было, но сказать, что они разгуливали голышом, было бы неправильно. Во всяком случае, с человеческой точки зрения, они казались аквалангистами, затянутыми в иссиня-черные блестящие гидрокостюмы… Но я-то знал, что это не так. Потому что память о лунной сибирской ночи, когда два существа, имевшие точно такую же кожу, прошли мимо меня в нескольких шагах, я ни в каком потоке времени не потеряю, пока не потеряю памяти вообще…

Да, в такой «шкуре» ходили «длинные-черные», с трехпалыми перепончатыми ступнями, похожими на ласты. И Ваня с Валетом не надели ее на себя, а вросли в нее. Они прибавили в росте и хотя еще не стали трехметровыми, но уже явно перевалили за два. И ступни у них еще не совсем стали ластами. Они были еще похожи на человеческие, только спереди на месте пальцев появилось нечто похожее на зачаток перепонки. Ну и головы, конечно, были еще вполне человеческими, хотя лица уже приобрели какую-то неестественность, значительно большую, чем та, что появилась у Вани и Валета после инъекций «Z-8» и «331-го». Но все-таки это еще были лица, а не маски, и, уж конечно, не выпуклые и гладкие, как крутое яйцо, лики «длинных-черных».

Страх, знакомый, безотчетный и парализующий, волной катился впереди них. Точно! Не один я почуял. Луза и Гребешок аж в лице переменились. Они побледнели, видно было даже через загар и копоть. Сейчас они могли со страху натворить бед, это я как-то сразу догадался. У них было два варианта решения в головах, я это сам прочитал, прямо как Сарториус или Чудо-юдо. Либо стрелять в Ваню и Валета, либо бежать. Бежать можно было через окна, благо их в кабинете было два и оба они находились всего в полутора метрах над землей. Решеток на них не наблюдалось, а стекла были выбиты по ходу перестрелки.

– Бегите! – крикнул я, и Луза с Гребешком, словно их кнутом подстегнули, вспрыгнули на подоконники, вышибли все, что преграждало им путь, выскочили во двор и, очутившись на воле, сломя голову куда-то побежали… По идее, то же самое должен был сделать и я. Но не сделал, и вовсе не потому, что не пожелал оставить на заклание хайдийского президента, валявшегося без чувств. Я не сделал этого потому, что вдруг почувствовал: если я сейчас побегу, то уже никто не сможет остановить Ваню и Валета. Точнее, тех «длинных-черных», в которых они превратятся.

Я вспомнил, как пули из «ПК» пролетали насквозь через черных великанов там, в ином потоке времени, на мостике через ручей, обтекающий сопку «Котловина». То есть в обычном смысле, с помощью оружия, мне вряд ли удастся их остановить. Потому что пуль с крестообразными пропилами у меня нет, и я не успею их сделать раньше, чем за несколько минут, тогда как Ваня и Валет подойдут ко мне вплотную уже через несколько секунд.

И единственное, что сумел сделать, это перекреститься. Так, как учил внука Анатолия дед Леонтий Кислов на случай встречи с «длинными-черными»:

«От них не бегай! Побегишь – либо сам со страху помрешь, либо на смерть наскочишь. Крестом Святым спасайся, нечистая его не любит. Но не всякий крест свят. Главно дело, после лба прикладывай щепоть к пупу, а не на грудь. Плечи если попутаешь – не беда, а вот если руку шибко высоко приложишь, то еще на себя страху нагонишь. И руку может паралик разобрать. Когда так будет, тут же левой крестись по-правильному, до пупа. Иначе помрешь или дураком останешься. А от правильного креста черные спиной поворачиваются и у тебя страху убывает. Трижды покрестишься – уйдут и страх унесут».

Нет, я не ошибся, наложил крест правильно. И троекратно, точно, как Кислов говорил, прикладывал руку после лба гораздо ниже пупа. Но ни Ваня, ни Валет никуда не исчезли. Только остановились и повернулись спинами, через левое плечо, будто услышали команду: «Стой! Кругом!» Именно «кругом!», а не «кругом! Марш!», после которой должны были продолжить движение в обратном направлении. Нет, они остались стоять спиной ко мне, и, в принципе, наверно, я мог бы выстрелить им в стриженые затылки. Правда, в руках оба суперсолдата держали затрофеенные где-то «AR-185», но вряд ли они успели бы повернуться, если б я действовал достаточно быстро. И потом – я же вспомнил, что, по идее, они должны были мне подчиняться. Мне, и только мне. Это, однако, нуждалось в проверке.

– Ваня, Валет! Напра-во! – скомандовал я.

Ноль внимания, кило презрения. Начхать им на мои команды.

– Шагом – марш!

Хрен вам, гражданин начальник, в отрицаловке мы.

Еще один сеанс троекратного перекрещивания провел – по фигу мороз. Как стояли, так и стоят. В паре метров от меня. И страх вновь стал обволакивать меня ледяной пеленой.

Да, что-то, видно, в инструкциях деда Кислова устарело или было неприменимо в условиях тропического Хайди. В сибирском климате небось даже черти себя ведут приличнее. А здесь – полный беспредел.

Точно помню, что к моменту нашего прихода в этот злосчастный кабинет за окнами было еще светло, во всяком случае, даже с учетом тропиков, сумерки не могли бы перейти в ночь за такое короткое время. Когда Луза и Гребешок выпрыгивали в окна, то есть всего минуты две назад, никакой темени не было. Да и вообще мы ж не в джунглях, а в центре города находимся. Тут в двух шагах огромный небоскреб «Кока-колы», куча центральных улиц с кабаками, на которых всяческая реклама горит. Я ведь помню, как три года назад, после успешных переговоров с тогдашним начальником доном Хосе Соррильей, мы с Чудом-юдом, Таней и иными присными возвращались на «Кадиллаках» в дом Эухении Дорадо – все светилось, ночь не ощущалась.

Конечно, можно представить себе, что в связи с вторжением Вани и Валета, а также всякими иными событиями, как-то: пропажа президента или повальное бегство населения, в Сан-Исидро объявили комендантский час и полную светомаскировку. Но ведь совсем рядом, на втором этаже, разгорался пожар. Ему приказ – по фигу. А потушить его так быстро не могли. Зарево было бы видно, а если б его кто-то и начал тушить, то понагнал бы во двор пожарных машин с фарами и мигалками.

Ничего такого не просматривалось, и за окнами была непрогляднейшая темень. Такая, какой даже в космосе не бывает, поскольку там звезды есть. И мне вспомнилась та темнотища, которая некогда привиделась Майку Атвуду, Тине Уильяме и супругам Роджерс перед появлением «длинных-черных» пришельцев… Точно! Все было именно так! Страх, тьма, холод… Особенно, конечно, удивил холод. У меня непроизвольно возникло ощущение, что я опять переместился в зимнюю тайгу, на заимку Лисовых или в ту заметенную снегом избушку, откуда в голом виде по тридцатиградусному морозцу убежала неведомо куда Лусия Рохас.

3-й БРЕД СИВОЙ КОБЫЛЫ ДЛЯ ДМИТРИЯ БАРИНОВА (БСК-3)

Некоторое время я еще ощущал, что нахожусь в кабинете ныне покойного сеньора Хоакина Фьерро, где валяются трупы и упавший в обморок президент Хайди. Однако несколько минут спустя тьма словно бы втекла в это помещение из окон и затопила его почти полностью. То есть, кроме мертвенно-зеленоватого свечения, окаймлявшего по контуру тела Вани и Валета, по-прежнему стоявших спиной ко мне, никаких источников света не имелось. Но так продолжалось недолго.

Примерно на равном расстоянии от меня и суперсолдат вспыхнула зеленая искорка. Просто небольшая светящаяся точка, окутанная полупрозрачным и зыбким ореольчиком. Этот ореольчик был поначалу не больше теннисного мяча или даже поменьше. Но он стал быстро расширяться и одновременно становиться все ярче и ярче. А точка, находившаяся в центре этого зеленоватого, мерцающего сфероида, постепенно превращалась в нечто похожее на свернувшегося в клубок и растопырившего иглы ужас как хорошо знакомого «зеленого ежа». Он плавно стал приближаться ко мне… Я помнил, как эти «иголочки» взрывали и плавили скалы в кратере сопки «Котловина». Приятно, когда на вас плывет, чуть потрескивая, этакая игрушка, не правда ли?

Когда мне показалось, будто до этого «ежа» осталось не больше двух метров, и какая-нибудь из «игл» вот-вот меня прожжет или испепелит, страх мой – напомню, что он все время увеличивался – дошел до максимума. Но я ни крикнуть не мог, ни заплакать, ни пошевелить рукой или ногой. Ледяной холод словно бы сковал меня, превратил в статую, хотя я ощущал учащенное биение своего сердца, а голова, пусть сбивчиво и панически, но пыталась осмыслить происходящее.

Но тут «еж» вместе с окружающим его ореолом стал быстро вытягиваться по вертикали. Сначала получилось что-то вроде огромной дыни, потом – кабачка, затем – длинного огурца или кактуса. Последнее, то есть кактус, точнее всего передает ту форму, которую обрел бывший «еж», поскольку в это время у него еще сохранялись «иглы». Точь-в-точь, как в давнем сне, доставшемся мне в наследство от убиенного Сарториусом Майка Атвуда.

Дальше все тоже не отклонялось от прежнего сценария.

Ореол, окружавший «кактус», стал сжиматься, а сам «кактус» расширяться, причем в середине зеленоватой искрящейся фигуры возникло продолговатое темное пятно. Оно сначала было совсем бесформенным и маленьким, но потом стало быстро увеличиваться в размерах, и обретать контуры человеческой фигуры. Одновременно и «кактус», и сближавшийся с ним ореол стали изменять очертания по форме человеческой фигуры. За какую-нибудь минуту все три контура совместились, и передо мной возникло черное, безликое, но с головой, руками и ногами человекообразное существо, ростом эдак в четыре с половиной метра. По контуру фигуры по-прежнему мерцали «иголочки»-искорки, но совсем маленькие, похожие на те, что проскакивают между контактами, по которым идет ток от слабой батарейки, только не голубого, а зеленоватого цвета.

Однако, как и в памятном мне БСК-2, трансформация на этом не завершилась. «Длинный-черный» – по-моему, он был самым здоровенным из всех, которых мне довелось видеть! – быстро потерял человекообразную форму и стал сжиматься, приобретать угловатые формы. Еще пара минут – и на расстоянии двух метров от меня нарисовался здоровенный «Black Box», размерами, примерно, 2x1x1 м. Конечно, это был еще не «черный камень» с объекта «Котловина», но уже сильно приближавшийся к тому. «Черный камень» был на полметра подлиннее, но в поперечном сечении этот «Black Box» был ему равен.

Странно, но едва «черный ящик» оказался передо мной, как страх заметно ослабел. То ли оттого, что я уже привык к его фенечкам, то ли, как выражался по-научному Чудо-юдо, у меня поднялся уровень контрсуггестии.

– Привет, – сказал я. – Опять шутки шутишь? Что ж ты Васей на этот раз не прикинулся?

Голос «ящика», исходивший из пустоты, на сей раз походил скорее всего на чудо-юдовский, но, как мне показалось, придавать ему стопроцентное сходство и морочить мне голову «Black Box» не собирался:

– Зачем? Ты уже умный парень, тебя не обманешь… Опять же папа у тебя шибко талантливый оказался, понял принцип нашей работы, а теперь использует его в своих корыстных целях.

– И какой же этот принцип, интересно знать? – Страх у меня совсем прошел. Наоборот, стало до ужаса интересно. Это надо же: запросто общаюсь не то с инопланетянином каким-то, не то вообще с чертом! И не боюсь даже вопросы задавать. Обалдеть можно!

– Принцип простой, хорошо известный: ты – мне, я – тебе.

– Понятно, – ответил я, удивляясь собственному нахальству, – я тебе – душу, а ты мне – грушу?

В ответ я услышал басовито-громогласный чудо-юдовский хохот. Но на «дьявольский смех» он был совсем не похож.

– Грушу? Можно. Даже можно не просто грушу, а Грушу с большой буквы. Вообще-то я могу ВСЕ. Но мне нужна энергия. Уловил?

– Так обратись в «Газпром» или в «Тексако», там тебе нацедят…

«Black Box» заразительно захохотал, и мне тоже стало весело. Хоть и параллелепипед, а чувство юмора имеет! Я, правда, украдкой поглядел, нет ли на нем каких динамиков, чтобы говорить и ржать, но не разглядел. Даже кольца на верхнем торце не было.

Отсмеявшись, «Black Box» перешел на деловой тон:

– Мне не бензин нужен, не газ и даже не атомная энергия. То, что мне надо, вы все равно использовать не умеете. И еще долго не сумеете, если, конечно, доживете вообще, как цивилизация, до такого уровня. Тут, как в футболе, если к 18 годам хотя бы в дубль Высшей лиги не попал, то Пеле из тебя не выйдет никогда.

– Это я усек. Но скажи на милость, если ты знаешь «чо те надо», так и брал бы, извиняюсь, «чо ты хошь». Если ты черт, то мне все ясно – душу покупать прилетел. Это я на аукцион пока не выставлял, тем более что у меня она одна и дорога мне как память.

– Вот тут ты не прав, Дима. У тебя их, в некотором роде, четыре. Так что, если ты мне, условно говоря, продашь одну, то с голым хреном не останешься…

– Четыре? – Я быстро сообразил, о чем речь. – Стало быть, если я тебе отдам, допустим, Сесара Мендеса, от которого у меня в башке какие-то мелкие обмылки остались, то ни фига особенного не будет?

– Так точно. Энергия, которую я потребляю, как раз там и находится. Это для тебя обмылки, а для меня – ресурс. Что взамен надо – сделаю с нашим удовольствием.

– Ребятами, в смысле Валеркой и Ваней, ты управляешь?

– Ну, допустим. Что, желаешь их в первозданный вид привести? Зачем? Давай я из них лучше «длинных-черных», как ты их называешь, доделаю? Всего ничего осталось, к полуночи дозреют. И ты сможешь ими управлять, только ты. Они, знаешь, что могут, если поднапрячься?! У-у, только держись! Небоскребы кулаком расшибать, линкоры кверху брюхом переворачивать, ядерные ракеты за хвост ловить! Или наоборот, город там в тайге соорудить, яблони на Марсе вырастить… Чего еще вам, дуракам, надо?

– Нам много чего надо, – проворчал я. – И не только то, что ты перечислил. У этих ребят, между прочим, мамы имеются, а у одного даже папа. Если я ихним родителям этих «длинных-черных» покажу, которых друг от друга не отличить, они что, обрадуются? В жизни не поверю…

– Твоя-то какая печаль? Тебе бы посмотреть разок на эту самую Валетову маманю, алкашку сизую, которая полжизни по зонам за всякую бытовуху отсидела! Ей что Валерка, что тумбочка в доме – что-то из мебели, не больше. Иногда вроде бы жалко, что пропила, свое как-никак, нажитое. А по большей части – хрен с ней и с тумбочкой, и с Валеркой… Самому-то Валерке приятно будет с ней встретиться, спрашивал ли? Нет. Потому что ты его и не знал никогда настоящим. Ты видел биоробота, послушного солдатика, который ничего не боится, все приказы выполняет точно и в срок, все умеет и кого хошь завалит. Точно так же и Ваня Соловьев. Ты его папу порадовать хочешь, который спит и видит твоего отца в гробу? Думаешь, от этого Антон Борисович с Сергеем Сергеевичем помирятся? Черта с два! Там завязки не через одного Ваню, а разборка между ними на тот период, пока кто-то из них жив. Да и то, пожалуй, не закончится, будет идти сто лет, как корсиканская вендетта.

– Понимаешь, мы и так с батей перед этими пацанами кругом виноваты. Он побольше – потому что зазомбировал их, превратил в головорезов и душегубов. Я поменьше, потому что бросил их там, в лесу, сам свою шкуру спас, а тебе их оставил…

– Между прочим, если б они были обычными, то давно бы, уже минимум три часа, числились бы в покойниках. Валет помер бы от укуса жарараки, а Ваня – от того яда, который отсасывал. То, что они живы, между прочим, прямая заслуга твоего родителя, а также Зинули с Ларисой, которые им препараты вводили. Да, конечно, этот яд даром не прошел. Помнишь, тебе в Сибири Зинаида говорила про разные варианты? Или уже забыл?

– Почему? Помню. Только ведь это было там, в другом потоке времени…

– «Зомби-8» и препарат «331» здесь и там одинаковые…

В этот самый момент у меня в мозгу отчетливо зазвучал Зинкин голос:

«Лариса, которая работает с животными, проверяя на них наши препараты, чисто теоретически обнаружила, что возможен очень неприятный вариант биохимической реакции. Долго объяснять, но суть в следующем. Этим двум ребятам, которые у тебя в команде, Валерке и Ване, были сделаны по семь уколов „Зомби-8“ и его синтетического аналога препарата „331“. Полный курс – восемь инъекций – приводит не только к необратимому превращению их в биороботов, как при употреблении „Зомби-7“, но и к закреплению этих изменений на генетическом уровне. Мы в прошлом году, весной, хотели сделать все восемь уколов. Но сделали только семь, чтобы проверить, возможно ли в принципе восстановление у них самостоятельности. По тогдашним Ларисиным выводам, получалось, что они в течение десяти месяцев должны полностью очистить организмы от препаратов и обрести возможность совершать волевые действия. На самом деле ничего похожего не происходило. Они остались в том же состоянии, что прошлой весной, и никаких изменений в их поведении не наблюдается. В общем, вопреки теории суперсолдатики остаются такими же биороботами. У Чуда-юда есть препарат „330“, предназначенный для нейтрализации „Зомби-7“, он, в принципе, должен был, по идее, снять действие и „Z-8“, и „331“. Но он боялся сразу применять его на людях, заставил Ларису произвести аналоговые эксперименты на мышах и на компьютере. Оказалось, что в зависимости от групп крови, количества эритроцитов, резус-фактора и еще целой кучи параметров, возможно различное течение взаимодействия препарата с организмом. Опуская всякие незначительные нюансы – четыре варианта исхода. Первый – вполне приличный. „330“ и „331“ нейтрализуют друг друга. Ребята возвращаются к доинъекционному состоянию. Второй – очень плохой. В организмах нарушается обмен веществ, сильнейшие реакции на печень и почки.

Смерть в течение трех дней, не дольше, но мучения страшные – и никакиенаркотики боль не снимают. Третий вариант практически нулевой: все остается, как было. Наконец, есть еще четвертый, с нынешней точки зрения самый опасный. Парни становятся неуправляемыми, с повышенным чувством самосохранения, обостренной агрессивностью… Но при этом они сохраняют все боевые навыки, живучесть и прочее».

– Значит, у них развился «четвертый вариант»? – спросил я, когда Зинкина «фонограмма» перестала звучать. – Но ведь тогда ничего такого не случилось…

– Тогда до этого дело не дошло, – прокомментировал «Black Box». – Потому что в том потоке времени вы с компанъеро Умберто устроили катастрофу для всей Галактики – нарушили Великое Равновесие. Что это такое – объясню позже. Но угроза такого развития была и там. Одна лишняя вспышка на Солнце, магнитная буря в ионосфере, повышение уровня ультрафиолетовой радиации, лишний миллиграмм на литр какого-нибудь биологически активного вещества в воздухе или воде – и все пошло бы тем же порядком. После того, как Зинуля с покойной Кларой Леопольдовной сделали им по 7 инъекций из 8, у них в организме установилось равновесие. Такое же, как при полном курсе «Зомби-7». И Рейнальдо Мендес, и твой отец, и Зинка, и Лариса ошибочно считали, что эффект действия препарата состоит в том, что он при однократном введении в организм подавляет, а при семикратном – атрофирует группу клеток мозга, благодаря которым полноценный человек способен принимать волевые, сознательные решения. Мозг в целом при этом сохраняет работоспособность и даже, более того, улучшает ее. Потому что исчезает механизм внутреннего выбора и принятия стратегических решений. В мозгу образуется нечто вроде компьютера, в который голосом вводится задача. Нормальный человек, которому поставили какую-то задачу, получив приказ извне, может, в принципе, выбирать, выполнять его или нет, сомневаться, спорить или исполнять подневольно, без концентрации своих сил, думать о чем-то другом или даже мечтать о результате, совершенно противоположном тому, который он должен достигнуть согласно приказу. А компьютер не сомневается, он только выбирает наиболее оптимальный вариант исполнения, в зависимости от формулировки задачи.

– Ну а в чем же состояла ошибка?

– Ошибка состояла в том, что механизм действия препаратов «зомби» несколько сложнее. Дело в том, что после семикратного введения в организм меняется биохимический режим некоторых желез внутренней секреции. Изменения в мозгу, происходящие под воздействием препарата, настолько ему «нравятся», что он отдает приказ железам вырабатывать «Зомби-7», поддерживая его постоянное присутствие в организме. А «Зомби-8» закрепляет этот механизм на генетическом уровне.

– То есть волевые центры на самом деле не атрофируются?

– Не совсем так. Они атрофируются, но если бы организм сам не вырабатывал «Зомби-7», как секрет своих собственных желез, то волевые центры быстро восстановились бы, и человек снова обрел бы возможность принимать независимые решения. Зина и Лариса подошли к пониманию этого только совсем недавно. И все те варианты, о которых тебе говорила Зинаида, на самом деле есть нарушение за счет каких-то внешних причин того не слишком устойчивого биохимического равновесия, которое складывается в организме после того, как он начинает сам вырабатывать «Зомби-7» или «Зомби-8». Зина тебе говорила только о том, что эти «варианты» возможны лишь при введении ребятам «нейтрализующего» препарата «330». Но на самом деле, как я уже говорил, все они могут разыграться по вине какого-нибудь внешнего фактора, из тех, которые уже назывались, или еще каких-то, которые трудно предположить.

– Например, укус змеи?

– Да. Укус жарараки, который был получен Валетом, и яд, который попал в организм Вани, высасывавшего его из ранки, стимулировали защитные системы. При этом увеличилась выработка организмом препарата «зомби» – то есть уже не препарата, а секрета желез. Это привело к повышению агрессивности, обострению боевых навыков и увеличению физических возможностей, в том числе живучести.

Мне тут же вспомнилось то, что давным-давно, в 1983 году, я слышал от Киски:

«Во время эксперимента два подопытных сломали клетку, сваренную из арматурных прутьев диаметром в дюйм, разбили ногами чугунную станину и проломили железобетонную стену толщиной в десять дюймов. Чтобы их убить, потребовалось всадить в них по двадцать с лишним автоматных пуль».

– Да, это вполне похоже на то, какие возможности приобрели Валет и Ваня. Валет за сегодняшний день получил шестнадцать пулевых и осколочных ранений, из них четыре, которые для обычных людей были бы смертельны. Ваня, соответственно, – двенадцать и три. Однако примерно, через десять минут после попадания пули, любое ранение затягивалось, кости сращивались, а объем крови в организме восстанавливался до нормального. Кроме того, их великолепная реакция позволяла им уворачиваться от большинства выстрелов, принимать наиболее выгодное положение при взрывах, которое позволяло им избегать поражения воздушной волной и динамическими ударами.

– А в голову им не попадали?

– Попадали, – ответил «Black Box», – правда, только в лобную кость и калибром 5,56. Результат – ссадина и рикошет. Но, в принципе, калибром 7,62 и выше возможно смертельное поражение. Височная кость, глаз – даже меньшими. Но они надели шлемы с забралами, захватив их на базе «тигров». После этого простое стрелковое оружие им практически не вредило. Теоретически на большом расстоянии такие шлемы поражаются только калибрами 12,7 и выше. С близкого расстояния можно пробить стекло пулями 11,43, 9 и даже 7,62 , но они на этом расстоянии поражали любого, кто пытался навести на них оружие.

– Зачем тебе понадобилось превращать их в «длинных-черных», это ведь уже не люди, верно?

– Верно. Это мои периферийные устройства. Я решил переделать их, потому что вы уже сделали большую часть работы. Но мне удобнее иметь дело с привычными образцами.

– Сделай милость, верни их в нормальное человеческое состояние, а? Могу вместе с Сесаром отдать Атвуда.

«Черный ящик» опять захохотал смехом Чуда-юда.

– Нет, это мне не к спеху. Я могу за одного Сесара это сделать. Не пожалеешь?

– Постараюсь. Если ты, конечно, перебросишь меня вместе с ними, президентом, Гребешком и Лузой в «Горное Шале».

– Ну, было бы спрошено. Желание клиента для нас – закон!

И тут же сверкнула вспышка!!!