Текст книги "Большой шухер"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Бомбоубежище

Раиса оказалась дома. В магазин она уже сходила, приняла для веселья стакашек и собиралась обедать. Когда в дверь позвонил Гриша, дворничиха открыла дверь, но на его спутников глянула с беспокойством.

– Тебе чего?

– Теть Рай, тут такое дело. Ребята хотят подвал посмотреть, в смысле бомбоубежище.

– А зачем им? – подозрительно спросила Рая.

– Думают под склад снять.

– А я что им, мэрия? Или домуправ? Пусть идут как положено, все бумажки соберут, а потом и смотрят. Мало ли чего они тебе скажут! Может, бомбу подложить хотят. Или наркоту прятать будут.

– Извините, Раиса, не знаю вашего отчества, – выступил вперед Агафон, – зачем вам, ей-Богу, эта волокита и бюрократизм? Мы ведь пока вселяться не собираемся. Просто глянем, стоит ли вообще овчинка выделки? Если там, допустим, крыс полно или воды по колено, то нам это не подходит. А если надо, ваши услуги как гида мы оплатим. Сто тысяч вас устроит?

Рая часто задышала, потому что получала всего полмиллиона, и перспектива заполучить десяток сверхплановых бутылок водки ее очень возбудила. Но поскольку она всегда считала, что наглость – второе счастье, у нее хватило совести поднять цену:

– Двести!

– Нет проблем, – Агафон жестом фокусника выдернул из внутреннего кармана две желтые бумажки.

– Ну, идемте, провожу… – сказала Рая, влезая в телогрейку. – Холодно там, попачкаться можно. И темно, раньше электричество было, но где горит, а где нет.

– Ничего, – успокоил Агафон, – у нас фонарь есть. Налим сбегал за аккумуляторным фонарем, лежавшим в машине, после чего «экскурсия» направилась к бомбоубежищу, вход в которое действительно находился под ржавым жестяным навесом, приваренным к каркасу из тонких водопроводных труб, тоже донельзя ржавых.

Щербатые цементные ступеньки, по которым Рая и ее «экскурсанты» спустились в двухметровую бетонированную щель у торца здания, закончились у порога двери, окованной давно не крашенной ржавой жестью. Раиса выдернула связку ключей, нашла едва ли не самый большой и ржавый, вставила в замочную скважину.

– Откроется или нет, не знаю, – проворчала она, – года два сюда никто не заглядывал.

Однако вопреки ее утверждению замок открылся без особых усилий. Зоркий взгляд Агафона почти сразу засек слабый маслянистый блеск на бородке ключа. «Замок-то смазан, – отметил Агафон, – либо эта Райка врет, либо еще у кого-то есть ключ».

– Смотри-ка, не проржавел еще, – вслух пробормотала дворничиха, и по ее явно не наигранному удивлению Агафон определил, что вторая версия ближе к истине.

– Свет тут раньше был, – отворяя дверь, из которой повеяло знакомым по прошлой ночи затхлым подземным духом, пояснила Рая.

Она вошла на небольшую площадку, пошарила по стене и, повернув выключатель, зажгла тусклую лампочку. Два лестничных марша, точно таких же, как были в жилом подъезде, уводили вниз, метров на пять ниже уровня земли.

– Отопления тут не было, конечно? – спросил Агафон, когда все четверо уже спускались по лестнице.

– На фига? – отозвался Гриша. – Небось считали, что атомная бомба всех согреет…

– Особенно во время «ядерной зимы», – хмыкнул Налим.

– А между прочим, – почти вжившись в роль бизнесмена, произнес Агафон, – неплохой погребок мог бы получиться. В стиле средневековых подземелий. Вместо этой лампочки повесить люстру на цепях с электрическими свечками, по стенам – бра в виде факелов, стены и ступеньки отделать плиткой под тесаный камень.

– Мечтать не вредно, – проворчала Рая, когда «экскурсия» оказалась перед бронированной дверью. – Хотите дальше пройти – рычаг поверните. Небось приржавел. Да и петли тоже.

Однако, чтобы повернуть рычаг, больших усилий не потребовалось. Вполне могла бы и сама Раиса привести рычаг в нужное положение. И петли, на которых держалась эта толстенная железная плита, не издали ржавого скрежета. «И здесь смазка!» – констатировал Агафон.

– Тут тоже электричество было проведено. – Рая нашла выключатель и озарила светом то, что Гриша назвал «предбанником»: пространство между двумя стальными дверями. Вторая дверь открылась тоже легко.

– Тут был класс, – растолковала Рая, безуспешно поворачивая выключатель по ту сторону второй двери. – Не горит ни фига. А две лампочки, помню, было.

Агафон включил фонарь и осветил помещение. В сноп света, излучаемого фонарем, попали покоробившиеся от сырости столы, стулья, обрывки плакатов, рваные противогазы с ремешками, обломки какого-то прибора, несколько никелированных дозиметров-карандашей, оранжевая пластмассовая аптечка, все содержимое которой не то уперли (если там имелся, допустим, промедол), не то просто выкинули и растоптали.

– Вообще-то тут довольно сухо, – оценил Агафон, по-прежнему кося под коммерсанта, – на полу воды нет, прохладно. Если стеллажи поднять на полметра от пола, вполне нормально будет.

– Вентиляцию надо включить, – посоветовал Гриша, который подобно Рае все эти сентенции принимал за чистую монету. – Тут же в убежище ФВУ есть – фильтро-вентиляционная установка. Фильтры выкинуть на хрен, а вытяжку и приток оставить. Нормально будет. Даже сахарный песок и табак не отсыреют.

– Во, – поощрительно произнес Агафон, – сразу видно – профессионал в вопросах хранения. Учись, Налим, а то не быть тебе старшим черпачом!

– Не понял… – насторожился Гриша, уловив саркастические нотки в голосе нового знакомого.

– Шутка. Анекдот, если точнее, и очень старый. Не знаешь?

– Может, и знаю, напомни.

– Пошли как-то раз два золотаря, новичок и ветеран, жижу из канализационного люка откачивать. Старый внизу зачерпывает ведром дерьмо, а молодой ведро на веревке вверх вытягивает и выливает в бочку. Мимо шла красивая девушка, молодой загляделся, зазевался… и опрокинул ведро прямо на голову старику. Тот на него матом: «Ах, мать твою растуды! Не быть тебе старшим черпачом! Так всю жизнь и будешь наверху стоять!»

Рая громко захохотала, Налим хмыкнул из вежливости, потому что уже в двадцатый раз это слышал. А Гриша надолго задумался, пытаясь выяснить, какой скрытый смысл вложил Агафон в этот анекдот.

– А там чего? – сказал Агафон, высветив дверной проем между двумя залами убежища.

– Там нары, – пояснила Рая, – на верхних надо было спать посменно, а на нижних – сидеть. Так объясняли, когда учение было.

– Это когда же?

– Да тогда, когда Гришки и в проекте не было. Лет двадцать назад.

– Понятно, – присвистнул Агафон, проходя к неровным рядам нар.

– Вон там дверь, – сказал Гриша, – там ФВУ стояла.

– Зайдем, оценим… – направляя свет на дверцу, сказал Агафон. Эта дверь была не заперта.

Внутри небольшой комнаты стояло какое-то запыленное металлическое сооружение, покрашенное темно-зеленой краской. От него вели коленчатые трубы, уходившие в стену. Под потолком просматривались ржавые короба из оцинкованной жести. А справа, подальше от похожей на печку-«буржуйку» ФВУ, в углу, виднелась еще одна металлическая дверь.

– А это куда ход? – поинтересовался Агафон.

– Не знаю, – честно ответила Рая. – Сколько помню, она завсегда была

заперта. Даже когда полковник тут учения проводил, не открывали.

– Попробуем? – спросил Агафон скорее всего сам у себя. – Может, не заминировано?

Он взялся за холодную, намертво приклепанную к двери стальную ручку, потянул на себя… Дверь легко и без проблем открылась.

– Придется здесь замок поменять… – глубокомысленно пробормотал Агафон, но все его существо было занято совсем другими думами.

За дверью оказался длинный, уходящий куда-то в темень железобетонный туннель прямоугольного сечения, которому конца-краю не было видно, хотя луч мощного фонаря бил метров на сто.

– Выходит, не врал Сивый, – с легким восхищением пробормотал Гриша. – Точно, куда-то под парк уходит.

Если бы на месте Агафона был Гребешок, он наверняка помчался бы вперед по туннелю. Потому что у него, побывавшего вчера ночью в этом сооружении, не было бы никаких сомнений, что это тот самый, в котором жуткой смертью казнили Ростика.

Агафон тоже не особо сомневался, что это тот туннель, про который рассказывали Гребешок и Луза. Однако мчаться туда, во тьму египетскую, ему представлялось небезопасным. Он вспомнил, что двери, через которые они прошли, были смазаны – значит, здесь ходили гораздо позже, чем думает Рая. Вполне возможно, что эти граждане сейчас где-нибудь поблизости. И в их «радушном» приеме можно не сомневаться. К тому же у Раи могут возникнуть сомнения в искренности «коммерсантов». Милиции Агафон особо не боялся, но даже на час-другой угодить в лапы бывших коллег не рвался.

Поэтому он ограничился тем, что посветил на пол рядом с порогом двери и чуть подальше. В принципе без особой надежды найти что-нибудь стоящее, просто из любопытства.

Но любопытство это было вознаграждено. Метрах в пятнадцати от двери фонарь высветил на полу буро-бордовый потек. Небольшой, размером с блюдце для варенья. Приглядевшись Агафон рассмотрел еще несколько подобных потеков подальше Они были покрупнее, и непохоже, чтоб их оставила ржавая вода Агафону ли ошибиться, столько раз видевшему, какие пятна на асфальте или бетоне оставляет человеческая кровь?!

Капельки крови у самых ног Агафона оставили следы на бетоне, намного меньшие, чем те, что он заметил издали, – размером от юбилейного рубля до копейки. Он отошел в комнат ФВУ, вновь посветил на пол – и здесь отметились капельки еще меньшего размера и числом пореже.

– Мусору тут до фига, – сказал он для того, чтобы объяснить свой интерес к тому, что творилось на полу. – Подмести, так тонну макулатуры выгрести можно. А вообще, Раечка, кто тут хозяином числится?

– А кто его знает! – пожала плечами дворничиха. – Ключ у меня, а кто хозяин, я и не знаю. В РЭПе надо спрашивать.

– Это я к тому, – пояснил Агафон, – что тут до хрена раз ной мебели, которая все захламляет. Пока лежит – никому не нужна, а как только выкинешь

– сразу хозяева найдутся и завопят, будто она была новехонькая.

– Да нынче все друг друга обжулить стараются! – закивала Рая. В очередной раз направив луч фонаря на пол, Агафон увидел две маленькие, очень занятные вещицы: дамскую шпильку и металлическую пуговицу от джинсового костюма. Совсем неподалеку от них – словно бы кто-то нарочно для сравнения положил! – валялись канцелярская кнопка и скрепка. Ржавые до невозможности. А шпилька и пуговка выглядели как новенькие. Более того, к шпильке прицепился длинный и явно еще не потерявший свежести женский волос золотистого цвета.

– Не вы потеряли? – спросил Агафон у Раи, хотя дворничиха была коротко стрижена и не имела на себе ничего джинсового.

– Нет, – ответила она, рассмотрев вещицы, – это не мое. Я отродясь длинных волос не носила. И пуговиц у меня таких нет. Это небось молодуха какая-нибудь посеяла.

– Ясно, – произнес Агафон с деланным равнодушием и сымитировал движение, долженствующее показать, будто он выбросил шпильку и пуговку. На самом деле он все это прибрал в карман, даже волос постарался незаметно примотать к шпильке, чтоб его случайно не потерять.

Время от времени посвечивая на пол и высматривая очередные кровяные пятнышки, он двинулся к выходу, продолжая бормотать:

– Так, в этом углу плесень на потолке… Течет где-то… Да, надо еще думать и думать… Раечка, так кто, по-твоему, хозяином числится?

– Не знаю, родной. Ключ мне дали, на всякий случай. Если пожар или затопление какое, чтоб аварийщикам дверь не ломать. Я тут вроде и техник-смотритель как бы. А на ком все это числится – хрен его знает. Говорю тебе, скорее всего ЖЭК, по-теперешнему РЭП. Вот туда и иди, справляйся.

– Ладно, – зевнул Агафон, – вылезать отсюда пора. Подумаем, стоит ли с этим делом связываться.

– Правильно, – согласился Налим – возни – обалдеть!

– А вообще-то, – не согласился Гриша, – если не полениться, тут все шикарно оборудовать можно. Сами же про погребок с люстрами говорили.

– На это бабок нужно много. А у нас все в обороте, «нала» не много. – Агафон еще при Курбаши работал какое-то время на вышибании долгов и не раз слышал от должников подобные отговорки.

Поднялись во двор, и на душе у всех стало теплее, прохладный и сырой летний день показался чуть ли не тропической жарой. Слишком уж мрачным и похоронно-холодным было это заведение времен «холодной войны».

– Спасибо вам, Раечка, за познавательную экскурсию! – поблагодарил Агафон. – Может, еще наведаемся, если решим вопрос положительно.

– А может, бутылочку взять, с хорошего знакомства-то? – предложила дворничиха. – Для сугреву и с устатку? А то еще простудитесь…

– Нет, мы за рулем, – сказал Агафон, уничтожающе поглядев на Налима, который был явно настроен на компромисс. – Разве вот Гриша вам компанию составит. У него сегодня маленький облом в личной жизни вышел. С Галей поссорился.

– Это с лахудрой этой? – презрительно хмыкнула Рая. – Это не облом, а наоборот, удача, считай. Ну что, сбегаем за пузырьком?

– Пошли, – согласился Гриша.

Раиса, которой не терпелось употребить халявно заработанные финансы, забежала домой оставить телогрейку, а Агафон и Налим, усевшись в автомобиль, распрощались с гостеприимным хозяином.

– Если надоест ни хрена не делать, – сказал Агафон, – загляни на рынок к Жоре Толстому. Он ни Льву, ни Алексеям не родственник, но весит прилично. Он там парнями заведует, «барсиками». Скажешь, что от меня. Возьмет тебя на стажировку. Если понравишься – будешь по десять «лимонов» в месяц иметь.

Выехали со двора через арку, немного прокатились по улице Матросова, притормозили у дома 12.

– Опять в общагу пойдем? – поинтересовался Налим. Агафон ответил не сразу, поглядев куда-то вдоль улицы. Метрах в пятидесяти от их машины Эля, Лариса и Лида катили инвалидную коляску с Олегом. Похоже, они только что выехали из промежутка между домами, того самого, через который в недавнюю роковую ночь Ростик Воинов отправился на последнюю прогулку.

– Нечего нам пока в общаге делать, – произнес Агафон. – Вон они идут. Что-то нет у меня желания с ними беседовать. Не дай Бог напугаем.

– Ты что, думаешь, это они Ростика на шматки покромсали? – недоверчиво пробормотал Налим. – Уж больно круто…

– Я этого не говорил, – возразил Агафон. – Я даже не знаю точно, были они в бомбоубежище или нет. Но то, что Ростика вытащили из туннеля через бомбоубежище, – почти однозначно. Конечно, по идее надо бы взять анализ крови, которой в бомбоубежище наляпано до фига и больше. Но такую возню могут себе только менты позволить. Нам ведь дело в прокуратуру и в суд не сдавать.

– Но ошибиться тоже не хотелось бы… – поосторожничал Налим. – Если они ни при чем, а мы на них время потратим, то Сэнсей по головке не погладит…

– А мы и не будем ошибаться. Мы подумаем и разложим все по полочкам. Вот смотри: мы видели, что в туннеле кровь? Видели. Капли исчезают только у самого выхода. То ли уже вся стекла к этому времени, то ли они нашли во что его завернуть.

– Я это и сам понимаю, – досадливо произнес Налим, которому не понравилось, что ему пытаются разжевать все, будто малому ребенку. – Но ведь по идее, если бы они труп бросили там, в подземелье, его бы и сейчас еще не нашли. Верно? На фига же им рисковать и вытаскивать его, причем уже засветло, и подбрасывать между гаражами?

– Ну, давай прикинем. – Агафон достал из «бардачка» визитку, вынул блокнот, ручку и начал наскоро набрасывать чертежик. Через пару минут у него получилось вот что:

– Видишь крестик между буквами «г» и «а»? Вот это место, где нашли труп Ростика. Отсюда всего ничего до выхода из бомбоубежища. Метров десять, в крайнем случае, пятнадцать. Хотя в три с копейками уже светло, но еще не так, чтобы очень. Вероятность, что кто-то глянет в окно и чего-то не то увидит, – небольшая. Так что не так уж сильно они и рисковали.

– Но все-таки…

– Понимаешь, те, кто убивал, хотели, чтоб об этом убийстве сразу узнали. Поэтому мне окончательно ясно: никакая коробка тут ни при чем. Убивали, чтобы отомстить. А может быть, и для того, чтобы припугнуть таким зверством кого-то другого. Например, кого-то из тех, чьи гаражи рядом стоят. По обе стороны прохода. Вот об этом надо с Наливайко поговорить. Что за люди, отчего, почему…

– Но ты ведь, по-моему, все-таки девок подозреваешь?

– Две из них были последними, кто видел Ростика живым. Это раз. Но они не блондинки и стрижены коротко. А вот у третьей, той, что подталкивает коляску со спины, волосы длинные, золотистого цвета. Но – обрати внимание! – они закручены на голове во что-то типа шарика. А это значит, что она шпильками пользуется. Возможно, такими, как я нашел.

– Но все-таки не верится, чтоб они… – пробормотал Налим.

– Я тебе еще раз повторю: не утверждаю я, что они резали, голову рубали и так далее. Но вполне могли по их наводке какие-нибудь мальчики это сделать. Или даже дяденьки, допустим, которые состоят с ними в нежной дружбе.

– Понимаешь, – сказал Налим, – не могу я поверить, чтобы девки, которые так заботятся об Олеге, могли кого-то другого подставить под такую крантовку.

– Эх, Налим, гребена мать, – сочувственно вздохнул Агафон, – молодой ты, жизни не знаешь. Вот эти две, мелкие, с которыми мы уже знакомились, пожалуй, на большие заподлянки не способны. Но припомни: Ростик их, по данным японской разведки, напоил чем-то и оттрахал обеих. Ясно, конечно, что вначале они балдели, а потом устыдились. Конечно, мы все с их слов знаем, как на самом деле было, сразу не разберешься. Вполне могли эти девочки, обидевшись на Валеру-Ростика, пожаловаться на него знакомым мальчикам, даже не думая, что из этого выйдет. Они, может, считали, будто мальчики этого наглого дядю припугнут и чуть-чуть морду начистят. А на самом деле получилось совсем резко. Мальчики оказались наколотые или накуренные, пошли вразнос, охренели от крови и уделали Ростика от всей души. Но есть другой вариант. Ростик, как я слышал, в команде у Черного был. И вполне мог быть на чем-то с сутенерами завязан. А если, допустим, они во время прогулки с этой третьей бабой встретились, то у нее могли тоже найтись знакомые для подобной работы. Уловил?

– Все это придумки твои, – проворчал Налим, – ты даже не знаешь, чьи шпилька и пуговица. И волос неизвестно чей. Мало ли белобрысых баб в городе? И вообще, может, эта пуговица от мужской куртки? Опять же то, что она шлюха, мы только от Гальки слышали. А она сама прошмондовка еще та. Как известно, всем проституткам очень хочется на других баб наклепать. Вор, как известно, всегда кричит: «Держи вора!»

– Не могу сказать. Налим, что у тебя логика хромает, – похвалил Агафон. – В связи с этим придется нам съездить еще по одному адресу. Пожалуй, даже сначала съездим туда, а потом к Наливайко.

Как раз в этот момент девушки и коляска с инвалидом развернулись и двинулись обратно, довольно быстро приближаясь к «девятке», стоящей у тротуара.

– Смотри, – сказал Агафон, глазами указывая Налиму на Ларису. На ее безрукавке не хватало одной пуговицы…

Непонятный роман

«Девятка» сорвалась с места и укатила так быстро, что ни девушки, ни их подопечный даже не обратили на нее внимания.

– Олеженька, – пропела Эля, – смотри, солнышко пробилось. Сейчас погода разгуляется…

– Нет уж, лучше такая, как сейчас, – сказал инвалид. – Не хочу, чтоб было солнце. Пусть все время пасмурно и дождик. И гулять я ненавижу. Все пялятся, всем охота поглядеть…

– Зря ты, Олежек! Тебе надо гулять, дышать свежим воздухом. Верно, малышки?

– Конечно, – поддержала старшую подругу Лариса. – Ты в последние месяцы стал намного лучше выглядеть, потому что каждый день гуляешь.

– Ну да, – хмыкнул Олег, – лучше стал выглядеть, руки-ноги отросли…

– Не надо опять про это! – попросила Лида. – Если ты будешь себя доводить, то у тебя опять начнет болеть.

– Ну и пусть болит. Умереть хочу. Понимаешь?

– Не глупи, – строго сказала Эля, – ты нам нужен. Нам! Всем троим. Мы тебя любим и умереть не дадим.

Она положила руки ему на плечи, погладила по шее.

– Это правда? – спросил Олег.

– Абсолютная. Ты лучший из всех парней на этом свете.

– Врешь. Утешаешь, да? Я не верю вам. Просто вам приятно благотворительниц изображать. Тебе квартира моя нужна, верно? Так выходи за меня замуж. А потом отрави побыстрее. И будет у тебя три комнаты с мебелью.

– Дурачок. Мелешь какую-то чушь. Сам придумал или кто подсказал?

– Кто мне подскажет? – усмехнулся Олег. – Я, кроме вас, ни с кем не общаюсь. Вы даже от патронажной сестры отказались.

– Мы что, хуже ее все делаем? – удивилась Эля.

– Нет. Но я вам не верю.

– Хорошо, допустим, я такая сучка, что на твою квартиру претендую. Ну а Ларка с Лидкой? Они-то почему? И почему, ты думаешь, мы друг другу глотки не перегрызаем из-за твоей квартиры? Хоть над этим поразмысли.

– Давайте не будем ругаться! – проворковала Лида. – Разве и без того всяких пакостей мало?

– Правда, давайте не будем! – Лариса взяла Олега за искалеченную руку, подняла вверх раздвоенную культю и поднесла этот клешнебразный обрубок к губам.

– Хорошо, – сказал Олег, – тогда идемте домой. И вообще, давайте по улице не ходить. Только в парк – и все. Не могу я взглядам прохожих привыкнуть. Каждый будто говорит: «Ну что, навоевался? Заработал крестик?»

– Неправда, – возразила Эля, – все просто тебя жалеют.

– Не обращай внимания на то, что всякие козлы на тебя глаза пучат, – произнесла Лариса. – у них мозгов нет. Хотя руки и ноги целы.

– Пожалуй, и правда пора домой… – заметила Эля. Они ускорили шаг, свернули через арку во двор, въехали в подъезд.

– Иди ко мне на ручки! – пригласила Эля и, подхватив парня за подмышки, в котором, несмотря на увечья, было не меньше пятидесяти килограммов, подняла его на руки как ребенка.

– Надорвешься когда-нибудь, – пробормотал Олег.

– Своя ноша не тянет. Девчонки, берите коляску и не отставайте.

Наверняка ей было тяжело, дышала она неровно и, дойдя до третьего этажа, заметно покраснела от натуги. Малярши тоже намучились, прежде чем донесли доверху коляску.

– Садись, маленький! – Эля бережно опустила Олега в коляску. Потом она достала связку ключей и, отперев дверь, придержала ее, пока Лариса и Лида закатили коляску в квартиру.

– Вот он, родной склеп… – вздохнул Олег.

– Кушать не хочешь? – спросила Лариса.

– Что ты спрашиваешь? – проворчала Эля. – Его бы воля, он бы и ложки супа не ел. Вечно: «Не хочу, не буду!» И так совсем уж похудал. Отнесла на этаж, веса не почуяла.

– Это ты просто уже натренировалась, – усмехнулся Олег. – А вообще зря все это… Зря мучаетесь! Все зря!

– Не бубни, – строго сказала Эля, – сейчас как миленький будешь есть. Лариска, ставь обед подогреваться, а ты, Лидусик, иди белье меняй.

– Выпить дадите? – спросил Олег. – Рюмочку, перед едой…

– Дадим. Но только рюмочку, ни миллиграммом больше.

– Споить боитесь? Правильно. Напьюсь – все разнесу, мебель переломаю, бутылками кидаться начну, в окошко выпрыгну… Эля погладила его по щеке.

– Я люблю, когда ты шутишь. Это хорошо. Тебе это полезно, а мне – приятно.

– Рад был доставить тебе удовольствие. Лариса ушла в кухню, Лида завозилась в спальне, а Эля покатила коляску к письменному столу.

– Ну, покажи, как ты умеешь брать ручку со стола. А то, может быть, врешь?

– Ничего я не вру. Умею…

Олег вытянул вперед свою правую клешню с двумя уродливыми «пальцами», сооруженными хирургом из лучевых костей и плоти, выглядящую жутковато, со следами швов, какими-то неровностями, шрамиками и бугорками, а затем с заметным усилием сдвинул «пальцы» клешни. Потом опять раздвинул, повторил это упражнение несколько раз и, убедившись, что сухожилия и мышцы кое-как подчиняются, потянулся к ручке.

– Второй рукой помогай, подхватывай, – посоветовала Эля.

– Заткнись! – зло огрызнулся Олег. – Я сам! Сам сумею! С первого раз у него не получилось, клешня не смогла плотно ухватить тонкий предмет. Ручка выпала, откатилась по столу в сторону. Олег покраснел, яростно засопел. Все-таки пришлось ему пустить в дело вторую клешню. Пододвинув левой культей авторучку к краю стола, он просунул ее между «пальцами» правой культи и крепко, насколько это было возможно, зажал ручку в клешне.

– Молодец! Какой ты молодец! – воскликнула Эля. – Мне бы ни за что так не суметь.

– Молчи лучше, – произнес Олег. – Не дай Бог, чтобы тебе такое пришлось уметь. Я тут, пока ты вчера дежурила, даже сумел написать пару слов.

– Покажи!

– Я лучше еще раз напишу. – «Пальцами» левой культи Олег пододвинул к себе листок бумаги, а правой, в которой была зажата ручка, стал с напряжением выводить на бумаге огромные корявые буквы. Надпись была такая: «Эля. Лара. Лида. Олег».

– Ой, как здорово получается! – воскликнула Эля. – Совсем хорошо, правда?

Подошла Лида и подтвердила:

– Конечно, очень хорошо. Все буквы понятные.

– А ты можешь еще написать? – спросила Эля. – Например: «Я вас люблю!»

– Могу. Только мне не хочется это писать.

– Почему?

– Потому что это не те слова, которыми можно бросаться. И шутить с ними нельзя. Не те слова, понимаешь?

– Разве ты нас не любишь?

– Не знаю… Не спрашивай, а то отвечу что-нибудь не то.

– Хорошо. Позже поговорим на эту тему. Ну, тогда напиши что-нибудь из букваря: «Мама мыла раму…»

– Это можно. – Олег начал выводить буквы, но тут послышался голос Ларисы:

– Можно кушать идти! Все готово.

– Потом допишешь. – Эля вынула ручку из Олеговой клешни, развернула коляску и повезла своего подопечного в кухню.

На столе уже стояли тарелки с салатом из огурцов и лука, был нарезан хлеб и домашнее копченое сало (Лиде из деревни прислали), разлита на четыре рюмки водка.

– Вот она, родименькая! – лицо Олега озарилось улыбкой.

– Одну, не больше! – строго сказала Эля. – Не ной – второй не нальем. Ладно! Чтоб пилось, и елось, и еще хотелось!

Олег обеими культями осторожно поднес рюмку ко рту, наклонил, выпил до дна, поставил на стол и сказал:

– Хорошая, жизни добавила.

– Закусывай, – Эля подала ему хлеб с салом. Олег взял его левой клешней, откусил кусочек, другой, собрался было положить остаток на тарелку.

– Ешь! Не сачкуй! Так, молодец. Теперь открывай пасть, буду салатом кормить.

– Я сам, я ложкой сумею… – Лариса вложила черенок ложки в культю Олега, и тот довольно ловко стал зачерпывать салат.

– Здорово получается, верно, девчонки? – сказала Эля. – Давай, давай, мой хороший! Витамины, самое оно!

Со щами у Олега так удачно не получилось. Первую ложку он пролил на штаны.

– Ничего, ничего! – утешила Эля. – Не все сразу. Просто у тебя рука еще не привыкла и устает. Потренируешься – и все будет нормально. Ну, давай я тебя покормлю, маленький…

И, забрав у Олега ложку, она стала кормить его, как годовалого младенца.

– Дуй! Суп горячий, не обожгись… Хлебушек сам возьмешь? Хорошо, бери… Ой, как ловко взялся! Молодец, Олежек, умница!

Когда с первым было покончено, настало время макарон с котлетами. Их Олегу пришлось скармливать с вилки, потому что управиться сам с этим инструментом он не сумел. Зато компот из кружки смог выпить сам, удерживая ее двумя культями.

– Молодец! Хороший мальчик! – похвалила Эля. – Сейчас отдохнешь немножко, подремлешь… Телевизор включить?

– Не надо. Они там опять Чечню показывать будут. Я лучше посплю.

– Ну, тогда поехали. А вы, малышки, посуду мойте, ладно?

Эля отвезла Олега в спальню, откинула одеяло с кровати, которую Лида застелила чистым бельем. Олег беспокойно заерзал на коляске. Потом смущенно пробормотал:

– В туалет надо…

– Господи, проблема-то! Сейчас отвезу. Не переживай.

– Ну что делать, если я такой? Не привыкну никак…

Эля подкатила его к туалету, открыла дверь.

– Тебе по-большому или по-маленькому?

– По-большому.

– Цепляйся, – Эля нагнулась, Олег обнял ее обрубками за шею. Она подняла Олега на руки и, расстегнув штаны, сняла их с него вместе с трусами. Потом осторожно усадила на стульчак. Олег, чтоб не потерять равновесие, уцепился культями за никелированные скобы, привинченные к стенам поблизости от унитаза.

– Облегчайся! – сказала Эля, закрывая дверь. – Смотри осторожнее, не свались!

В это самое время в квартиру позвонили. Звонки были не простые, а хорошо знакомые, условные: длинный-короткий-длинный. Открывать пошла Лида.

– Не спеши, – остановила ее Эля. – Дай я сперва гляну… Она припала к «глазку» и увидела того, кто ее вполне устроил, Дверь открыла, не задавая лишних вопросов.

– Привет, девушки! – сказал, входя в квартиру, плотный мужичок со спортивной сумкой на плече.

– Здорово, – скорее осклабилась, чем приветливо улыбнулась, Эля. – Как обычно?

– Именно. – Мужик расстегнул «молнию» на сумке. – Грузи.

– Сейчас принесу.

Эля вышла и через пару минут вернулась с небольшой картонной коробкой. Мужик открыл ее, в коробке лежало несколько более мелких упаковок с ампулами, без этикеток и маркировки. Он пересчитал ампулы, вытянул из сумки несколько пачек стотысячных купюр, подал Эле.

– Пересчитывай.

Эля отдала пачки Ларисе, та ушла в глубь квартиры, откуда послышался характерный шум, производимый счетчиком купюр, обычно употребляемым в банках. Минут через пятнадцать Лариса вернулась. За все это время мужик с Элей словом не обмолвились.

– Нормально, – доложила Лариса.

– Свободен, – сказала Эля так, будто в ее воле было оставить тут мужика навсегда. Тот вздохнул с видимым облегчением и выскользнул за дверь.

– Все, – объявила Эля, – больше никого не ждем, верно?

– Ага, – отозвалась Лида. – На звонки не отвечаем, к телефону не подходим. У нас с Лариской законный выходной, между прочим.

– А мне на работу только вечером, – сообщила Эля. Тут донесся шум воды из туалета.

– Олежка стучится, – доложила Лида с легкой усмешкой. – Помочь, Элечка?

– Включи воду в ванной… А ты, Ларисенок, сделай ему чистые трусики и майку.

Эля без особых церемоний открыла дверь в туалет.

– Все? – спросила она. – Сделал дело? Ну, давай помогу тебе чистоту навести.

– Слушай, – пробормотал Олег, – неужели так всегда будет? Сколько еще так можно жить, а?

– Столько, сколько Бог определим, так теперь положено говорить.

– Помереть лучше…

– Отвяжись! Не болтай языком. Может, мне нравится твоя попка?

– Извращенка ты, что ли? – пробормотал Олег. – Другие за тыщу долларов в день на такую работу не пойдут…

– Я бы тоже за плату это делать не стала, пора бы понять… Ну все, пойдем в ванную. Ополосну тебя, чтобы был чистенький и в чистеньком спать лег. И еще, чтобы у тебя нигде не чесалось. Ну, влезай мне на спину, донесу.

Она присела, осторожно взяла Олега за культи, подняла на спину и понесла в ванную. Лида уже пустила воду, но из ванной не вышла. Лариса, которая подошла с чистым бельем для их подопечного, подключилась вовремя: вместе с Лидой они сняли Олега с Элиной спины и осторожно усадили на сиденье в виде деревянной решетки со спинкой и поручнями из металлических трубок.

– Так, – скомандовала Эля, – придерживайте его, чтоб не полетел, я с него камуфляжку и майку сниму.