Текст книги "Змеиный клубок"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц)

ВИЗИТ ГЛАВЫ

Батюшки-светы, как же славно Лехе дрыхлось! Ни снов кошмарных, ни каких там пробуждений в холодном поту, ни посторонних шумов… Спал без задних ног, на свежей простыне, под теплым одеялом, получив напрокат чистые трусы и майку из каких-то загашников здешнего заведения, а также махровый зеленый халат.

Встал Леха около десяти часов утра и по собственной инициативе – никто не будил. Конечно, голодный. Вспомнил, что Люся, унося Лехино барахло, говорила: «Если что понадобится – нажмите вон ту кнопочку». Леха нажал, вспомнив по этому поводу какой-то анекдот с бородой еще времен Брежнева и Никсона.

Дескать, приехал Ильич в США, поселил его ихний президент в резиденции и сказал: «Тут у вас в апартаментах, мистер Брежнев, есть три кнопочки. Нажмете одну – придет официант, принесет всего, чего пожелаете выпить и закусить. Нажмете другую – придет горничная, все приберет, а если надо – вообще любые услуги окажет. Только вот третью, синюю, – пожалуйста, не нажимайте». Ну, Брежнев остался в номере, смотрит на кнопки. Выпить и закусить – это он и в Москве может. Горничную позвать – тоже смысла нет. Не тот возраст. А вот насчет синей кнопки – очень интересно. Нажал. Тут откуда ни возьмись – Мохаммед Али, чемпион мира по боксу. Бац! И улетел генсек в нокаут. А Никсон, провожая, заметил у Брежнева фингал и говорит: «Я же предупреждал, чтоб вы синюю кнопку не нажимали!»

Потом, значит, приехал Никсон в Москву. То же самое, ему номер с тремя кнопками предложили. Первые две – как в Америке, официант и горничная. «А третью, красную, – предупреждает Ильич, – лучше не нажимай. Можешь домой не вернуться». Ну, Никсон, конечно, всех телохранителей привел в боеготовность и все-таки кнопку нажал. Ждал-ждал, что будет, а ничего не произошло. «Вот, – думает Никсон, – вечно у этих большевиков ничего не получается! Пугают, пугают – а толку чуть!» Собирается на аэродром, прощается с Брежневым и говорит: «Ну вот, Леонид Ильич, а вы утверждали, что если я красную кнопочку нажму, то могу домой в Америку не вернуться. Вот он я, целый возвращаюсь!» – «Вы-то целый, – прокряхтел Брежнев, – а вот куда возвращаться собираетесь? Америки-то нет…»

Тем не менее Леха знал, что ежели он свою кнопочку нажмет, то с Америкой ничего не стрясется. И Мохаммед Али ниоткуда не выскочит. Он уж давно на пенсии небось.

Нажав кнопку, Леха прождал две минуты, не больше. Правда, ни официанта, ни горничной, даже Люси не появилось. Пришел Владимир Евгеньевич, собственной персоной. С мешками под глазами, со щетинкой на морде. Видать, всю ночь бдил, охраняя Лехину безопасность от каких-то зловредных супостатов.

– С добрым утром, Алексей Иванович! – голос у него тем не менее оказался довольно бодрый. – Как спалось?

– Во! – сказал Леха, подняв большой палец вверх.

– Как насчет подзаправиться?

– С нашим удовольствием, – Леха скромничать не стал.

– Сейчас принесут. А пока должен довести до вас следующую информацию. Сегодня в 14.00 с вами встретится глава администрации области господин Пантюхов Георгий Петрович. Место встречи пока точно не установлено. Может быть, повезем вас в город, может быть, он сам сюда приедет. Так или иначе, мне приказано вас подготовить. Тут у нас есть все необходимые бытовые услуги. Побреем, подстрижем, приоденем. Все – за наш счет, как и проживание, так что не беспокойтесь.

– А об чем мне с ним говорить, с главой-то? – скромно поинтересовался Леха.

– Он сам найдет тему для разговора. Я пока и сам мало знаю, а что знаю – говорить не имею права.

Леха понимающе кивнул, хотя ничего не понял.

В дверь постучали. Появилась какая-то рыженькая деваха, которая прикатила сервировочный столик и стала выставлять на стол тарелки.

– Это завтрак, – сообщил Владимир Евгеньевич. – Подкрепляйтесь, пожалуйста.

Леха подкрепился. Жорево было составлено по-санаторному. Леха как-то раз получил от завода путевку и двадцать дней ел примерно то же, но только качеством похуже. Котлеты с жареной картошечкой и маринованным огурчиком, пшенная каша, шесть кусочков сервелата, белый и черный хлебушек, масло, кофе с молоком… Нормально! Стопочки, правда, не предложили, но Леха сегодня не страдал.

Пока он завтракал, Владимир Евгеньевич отсутствовал. Опять чем-то руководил. Он появился только тогда, когда деваха увезла вылизанную Лехой посуду. И не один, а с каким-то пронырливым пареньком в белом халате парикмахерского типа.

– Вот, – сказал полковник, указывая пареньку на Леху, – надо из него сделать приличного человека.

– Сделать можно, Владимир Евгеньевич, – паренек оглядел Коровина анфас, в профиль и в три четверти. – Хотя, честно скажу, очень трудно.

– Сколько?

– Владимир Евгеньевич, это зависит от того, какого человека надо сделать. Если вам нужен передовик социалистического производства – я больше сорока штук не возьму. Если военнослужащий – вообще за двадцать сработаю. Но вот если вы хотите из гражданина «нового русского» выстругать, то приготовьте двести. Минимум.

– Разворачивайся, Толя. Из расчета двухсот.

– Может, спустимся в парикмахерскую?

– Отставить. Здесь работать будешь, в ванной. Перетащишь все, что нужно, сюда. Никаких помощников и лишних разговоров, уловил?

– Как можно! – Толя исчез и появился через десять минут с кейсом. Затем он усадил Леху на табурет перед раковиной в ванной, завернул в простынку и принялся промывать ему голову, которую вроде бы уже вчера вечером Леха мыл. Потом стриг, брил, массировал лицо, причесывал, сушил феном, освежал. Полковник наблюдал. Лехе казалось, что если б Толя, не дай Бог, чуть-чуть порезал его бритвой, то Владимир Евгеньевич тут же пристрелил бы его из табельного оружия. Но никаких порезов не случилось, а потому Толя остался жив и ушел с двумя стольниками в кармане.

Едва он убрался за дверь, как Владимир Евгеньевич вытащил из кармана свою УКВ-«Нокию», вытянул антенну и нажал кнопку:

– «Амур», пропустить одежников. Как понял?

«Амур» прохрюкал из рации, что понял хорошо.

Через пять минут появились двое, мальчик и девочка, он – в ярко-зеленом пиджаке и черных брюках, она – в ярко-зеленом жакете и длинной черной юбке. На груди у обоих были пришиты гербы фирмы «Ilija Muromets» с изображением круглого щита, скрещенных мечей и еще каких-то прибамбасов.

– Так, товарищи бизнесмены и вумены, – объявил Владимир Евгеньевич. – Вот перед вами гражданин, которого надо одеть по представительскому классу. Что можете предложить?

– Вообще-то, – сказала девица, разглядывая Леху, – тут лучше на заказ шить. Можем предложить услуги нашего ателье…

– Срок исполнения? Самый минимальный? – быстро спросил полковник.

– Три дня, – прикинул мальчик.

– Быстрее можно?

Мальчику и девочке очень хотелось соврать, что можно, но они не рискнули. Они переглянулись, и девочка сказала:

– Мы можем подобрать из готового и подогнать по фигуре.

Владимир Евгеньевич поглядел на циферблат:

– За час управитесь?

Примерно к половине второго Леха был экипирован как подобает. Ему и ботиночки, и рубашечку справили, даже галстук. И костюм, само собой, подогнали.

Когда Леха глянулся в зеркало, то аж прибалдел. То есть сам себя не узнал. Конечно, он понимал, что от всех этих процедур как-то изменится, но не ожидал, что до такой степени.

– Все бы хорошо, – с недовольством заметил Владимир Евгеньевич, – только вот зубы у вас подкачали. Конечно, если б рот все время закрытым держать, то оно ничего. Но вам говорить надо…

И после некоторых раздумий набрал номер по внутреннему телефону.

– Антонина Сергеевна, срочно поднимитесь в сороковую комнату. Нужна ваша консультация.

Через пять минут прибыла солидная дама в белом халате и шапочке, пахнущая аптекой. Леха посмотрел на нее с ужасом. В последний раз он был у зубного врача лет десять назад, а потом обходился без услуг дантистов. Сам вскрывал себе флюсы сапожной иголкой, вырывал зубы пассатижами и творил иные чудеса. Немало мучился, но к деревенской зубодерше не ходил принципиально.

Антонина Сергеевна была поприличней, но и ей Леха позволил бы заниматься своими зубами только под угрозой расстрела. Мало того, что Король Лир обещал паяльником или утюгом погреть, так и тут нашлись садисты!

Одно утешало – дама пришла без инструмента и без бормашины. Последнюю Леха боялся всю жизнь самым паническим образом. Антонина Сергеевна, поморщившись, осмотрела Лехину пасть и проворчала:

– Очень запущенные зубы. Просто жуткий кариес. Наглядная агитация для тех, кто не следит за своим ртом и не употребляет зубную пасту «Блендамед». Все коренные разрушены, передние потрескались, обломаны. Если товарищ хочет иметь красивые зубы, ему надо серьезно заняться этим вопросом. На мой взгляд, нужно полностью все удалить и переходить на вставные.

– У него через… – полковник глянул на часы. – Пятнадцать минут очень важная встреча. Что можно сделать?

– Обед предполагается? – поинтересовалась врачиха.

– Нет, только беседа.

– Тогда могу предложить пластиковые накладки. Есть ими нельзя, но с расстояния в полтора-два метра кажутся настоящими зубами.

– Устанавливайте! – приказал Владимир Евгеньевич.

Это оказалось небольно. Просто-напросто Антонина Сергеевна пристроила Лехе в пасть две штуковины, внешне напоминающие пилки с крупными зубьями, но легко гнущиеся по форме десны. Получилось очень похоже на зубы и даже на очень чистые.

Как раз в это время «Нокиа» в очередной раз закряхтела и доложила:

– «Первый» на месте. Вас ждут в приемной обкомовского через три минуты.

– Принято! – Владимир Евгеньевич одернул галстук, застегнулся на все пуговицы, сдул с Лехи пару пылинок и вывел в коридор.

Ровно через три минуты они, мимо вытянувшегося в струнку милиционера, вошли в небольшой «предбанник».

– Можете проходить, – сказал аккуратный молодой человек в очках, должно быть, референт или помощник. Секретарша, пышная дама, в это время отвечала кому-то в телефонную трубку:

– Да, он здесь. Но в течение двух часов просил ни с кем не соединять. У него совещание. Нет, только начинается…

Владимир Евгеньевич пропустил Леху в массивную дубовую дверь, которую за ними закрыл предупредительный помощник, вошедший в кабинет следом за полковником.

Кабинет был небольшой, наверняка похуже, чем тот, которым товарищ Пантюхов располагал в бывшем обкоме, то есть в нынешнем здании областной администрации. Но там Леха никогда не был и не чаял вообще-то побывать. А потому и этот, вспомогательный, предназначенный для «работы на отдыхе», тоже произвел на Коровина солидное впечатление. Ясно, что попал в гости к начальству, и не какому-нибудь там районному, у которого под командой территория не больше какого-нибудь Лихтенштейна или Люксембурга, а к областному, который на своей территории может не только десяток

Люксембургов пристроить, но и еще для голландцев с бельгийцами место найти.

Столы, как водится, стояли буквой «Т». В кресле, за письменный столом, верхней перекладиной «Т», под портретом Президента, изготовленным еще в те времена, когда Президент был простым членом Политбюро, сидел крупный седоголовый мужчина.

– Здравствуйте! – сказал он, выходя из-за стола и направляясь к Лехе, которого Владимир Евгеньевич аккуратно притормозил на середине кабинета, немного не доходя до стола заседаний – ножки буквы «Т».

Леха от чести пожать начальствующую руку не уклонился, хотя немного побаивался. С ним даже директор его родного завода за руку никогда не здоровался, и даже начальник цеха. И на «вы» Леху, как правило, никто не называл. Рожа как-то не располагала. Опять же, когда само начальство пододвигает тебе стул и говорит: «Присаживайтесь, Алексей Иванович!», то тут поневоле начнешь думать, что надвигаются какие-то серьезные события.

– Присаживайтесь, присаживайтесь! – подбодрил Леху глава. – В ногах правды нет.

Леха сел на предложенное место, рядышком уселся полковник в штатском, а глава разместился напротив, по другую сторону стола для заседаний. К нему присоседился очкастый помощник с синей папочкой для документов.

– Наверно, мы вас немного удивили, Алексей Иванович? – спросил Пантюхов.

– Вообще-то да, – скромно произнес Коровин.

– Конечно, может быть, и не стоило обставлять все такими мерами секретности, – взгляд Георгия Петровича заставил полковника в штатском чуточку поежиться, – но, я думаю, вы на него не в обиде. Чекисты народ консервативный, у них всегда лучше перебдить, чем недобдить. К тому же, насколько я был информирован о ситуации, вам действительно угрожали серьезные неприятности. Сами знаете, преступность у нас – одна из серьезных проблем.

Затем последовала десятиминутная и не больно интересная лекция на тему об экономическом положении области. Леха слушал, кивал, но понимал не много. Суть-то он, конечно, уловил: как и всему бывшему советскому народу, области не хватало денег. И на реконструкцию производства, и на зарплату рабочим-служащим, и на социальные программы, и на образование с культурой. И еще одно Леха усек: администрация большие надежды возлагает на приватизацию и иностранные инвестиции. Самое интересное, что на этом Георгий Петрович сделал основной упор в своем сообщении и при этом все время пристально поглядывал на Леху.

Коровин, конечно, коллективными усилиями был приодет и приведен в божеский вид, но при этом твердо знал, что на данный момент ему лично нечего инвестировать в экономику области. У него даже те деньги, какими он разжился от Котла, и то отобрали. Поэтому Леха не беспокоился, что с него сдерут деньги на развитие производства или заставят какой-нибудь завод приватизировать для блага области.

Закончив лекцию, Пантюхов еще раз испытующе посмотрел на Леху, будто ждал, что тот тут же выложит из кармана пару миллионов долларов. Потом спросил:

– Я вас не утомил, Алексей Иванович? Конечно, у вас может возникнуть резонное замечание. Дескать, а какое я, так сказать, простой смертный, к тому же, по некоторым данным, в настоящее время нигде не работающий, имею отношение ко всем этим проблемам областного масштаба? Не так ли?

– Так, – честно сказал Леха.

– Оказывается, Алексей Иванович, вы имеете к этим проблемам, как ни странно, самое непосредственное отношение. Это я говорю вам совершенно серьезно. Хотя, если честно признаться, до вчерашнего дня я этого еще не знал. Только благодаря неутомимой деятельности Владимира Николаевича и его подчиненных вовремя получил нужную информацию. А также все те необходимые документы, которые позволяют мне поговорить с вами, так сказать, с полным знанием дела. В том числе и те, которые находились у вас. Закурить не хотите? Я вот упорно борюсь с этой привычкой, но все никак не отстает… – помощник быстренько поставил пепельницу на стол и выложил на стол две пачки «Мальборо».

Закурили втроем: глава, Леха и полковник.

– Мы на днях получили из Москвы спецсообщение, – пояснил глава. – Нас информировали, что в столицу прибыл мистер Александер Коровин, гражданин Соединенных Штатов Америки, но по корням русский, происходящий из белоэмигрантов. Очень богатый человек, миллиардер. Не просто по личным заявлениям, а и по данным Службы внешней разведки тоже. Проявляет весьма серьезную заинтересованность в размещении капитала, как говорится, на почве своих предков. Потому что его предки были родом из нашей губернии. Меня срочно вызвали в Москву, свели с ним. Очень приятный человек. Отзывается на Александра Анатольевича. Конечно, пока никаких официальных документов не подписывали. Просто выясняли намерения, консультировались и так далее. Откуда-то он осведомлен, что в нашей области у него проживает близкий родственник. А вы, кстати, господин Коровин, не писали в анкетах, что у вас кто-то есть за границей… А ведь на вас, кстати сказать, допуск оформляли, когда вы на машиностроительном работали.

– Да я сам только вчера об этом узнал, – виновато сказал Леха, хотя не больно переживал – он уж давно с этого завода уволился по собственному желанию и не боялся, что выгонят еще раз.

– Это где-то по нашему ведомству вышел недосмотр, – самокритично произнес Владимир Евгеньевич. – Там, наверху. Поленились как следует проверить. Мол, чего там, мужик из деревни, какие там родственники за границей. Хотя, между прочим, во время партчистки Алексей Тимофеевич Коровин не скрывал, что брат его, Анатолий Тимофеевич, уехал в 1918 году на юг с целью вступления в белую армию. Я сам документы видел. По немецким документам, как мне из Москвы сообщили, Анатолий Тимофеевич числился в спецподразделении войск СС. Но каких-либо других сведений, в том числе о причинах выбытия, – не было. Либо документы не сохранились, либо это вообще не документировалось. Его сын Александер, он же Александр Анатольевич, 1923 года рождения, по состоянию здоровья был негоден к строевой службе и в вермахт не призывался. Работал переводчиком в министерстве Восточных территорий Германской империи. Семья – жена Марта, 1925 года рождения, урожденная Рунге, и сын Макс,] 944 года рождения, – погибла при бомбардировке Берлина союзной авиацией в феврале 1945 года. Сам Александер при этом был временно парализован после контузии, отправлен на лечение в Австрию и там оказался на территории, контролируемой американскими войсками. В 1946 году выехал в США, в 1949-м получил гражданство. Со спецслужбами связан не был, работал рекламным агентом, затем занялся экспортными поставками продовольственных товаров. С 1960 года стал владельцем предприятия, производящего комплектующие изделия для оборудования по переработке сельхозпродукции. К 1973 году сформировал средних размеров финансово-промышленную группу, ориентированную на экспортные поставки в страны «третьего мира». В СССР первый раз приехал в 1991 году. Сотрудничал с рядом наших частных импортеров. Но интересов к инвестициям капитала в Россию не проявлял. Предположительно из соображений нестабильности.

– Можно подумать, что сейчас все стабилизировалось… – заметил Пантюхов как бы вскользь.

– Приезжал в Россию практически ежегодно, – невозмутимо продолжал Владимир Евгеньевич, – ни разу не упоминал о наличии родственников и ни разу не интересовался нашей губернией. Хотя все режимные ограничения на въезд иностранцев в область уже давно сняты.

– Ладно… – прервал глава доклад полковника. – Это все Алексею Ивановичу не очень интересно. Ему, должно быть, интересно другое. Мистер Коровин именно сейчас собирается сделать в области крупные капиталовложения. При этом он ставит следующие условия. Во-первых, разыскать потомков своего дяди Алексея Тимофеевича, а во-вторых, возвратить ему недвижимость, принадлежавшую деду Тимофею Кузьмичу Коровину на момент его расстрела в 1918 году. Очень удобное для нас условие, поскольку, по данным областного архива, в 1918 году купцу Коровину принадлежал только дом номер пять, строение третье, по нынешней улице Усыскина. Все прочее уже было национализировано, реквизировано или конфисковано.

– Понятно… – сказал Леха, ощущая странное чувство сна наяву. – Стало быть, оба условия вы уже выполнили?

– Да. Хотя, конечно, то, что произошло с вами в последние несколько дней, очень осложнило ситуацию. Вы сами понимаете, почему. Достаточно, если я скажу, что уже сейчас против вас можно возбудить уголовное дело по обвинению в убийстве граждан Котлова, Мосолова и Лопатина: У вас в доме обнаружен немецкий автомат «МП-38» и патроны к нему. Охранным агентством «Варриор» у вас изъят пистолет Макарова. Это, так сказать, сложности чисто правового характера. Но вы, наверно, уже поняли, что ваши действия затронули интересы серьезных криминальных структур. Обеспечить вашу безопасность очень сложно. Без помощи специалистов и проведения соответствующей работы на должном уровне – практически невозможно. Я с вами предельно откровенен, правде надо в глаза смотреть… – сказал Георгий Петрович озабоченно. – Я вас не пугаю, а знакомлю с реальной ситуацией.

Не такой уж Леха был дурак, чтоб не понять. Суток не прошло после встречи с Королем Лиром. Уж чего-чего, а никаких сомнений в том, что эти волки его на части порвут, у Лехи не было. С другой стороны, Коровину отчего-то показалось, что господин-товарищ Пантюхов переживает не только за интересы развития народного хозяйства вверенной области, но и за какие-то другие проблемы. Возможно, для него лично более насущные. Возможно, каким-то боком связанные с гибелью банкира Митрохина.

– В общем, дорогой Алексей Иванович, – сказал Пантюхов, – исходя из интересов области, уголовное дело против вас можно и не возбуждать. Там есть достаточно смягчающих вашу вину обстоятельств. Точно также можно в принципе найти верное решение и в плане вашей защиты от бандитов. Но только в том случае, если вы будете строго придерживаться указаний полковника Воронкова Владимира Евгеньевича. Это отличный, опытный специалист, настоящий профессионал в своей сфере.

– Ну, – скромненько улыбнулся Воронков, – насчет «отличного» Георгий Петрович немного перегнул. А вот насчет указаний – это он верно подметил. Я даже, пожалуй, пожестче вопрос поставлю: у вас не будет никаких шансов выжить, если будете разводить самодеятельность. Убить вас могут где угодно. Даже здесь, вроде бы в совсем безопасном месте. Ни одного шага без контроля и без консультаций со мной лучше не делать. То есть, конечно, вы можете делать что угодно и как угодно, но должны помнить, что в этом случае у вас никаких гарантий личной безопасности не будет.

– Да я и так все понимаю, – сказал Леха, – вы говорите, что делать надо, а уж я постараюсь выполнять.

– Приятно слышать, – порадовался Владимир Евгеньевич. – Тогда давайте сразу условимся насчет некоторых общих правил поведения. Первое: все перемещения вне пределов вашего номера – только в сопровождении меня и лично мной назначенных лиц. Второе: никаких самостоятельных звонков по телефону, записок через персонал и прочих контактов с друзьями, родственниками и знакомыми. Особо хочу сказать вот что. Всех людей, которые будут допущены в номер или будут нести его охрану, я вам представлю сам. Никакие иные ни под каким предлогом к вам допускаться не должны. Вообще-то за этим будет следить охрана, но на всякий случай помните, что даже если какой-то известный вам охранник будет утверждать, будто я разрешил встретиться с кем-либо, кого я лично вам не представлял, – не впускайте. Требуйте, чтоб я сам прибыл и удостоверил этого гражданина. Только так!

– Понятно, – сказал Леха.

– Очень хорошо. Третье: тщательно запомните все предметы, которые находятся в вашем номере. Если появится какой-то лишний – сразу докладывайте мне. Даже если пуговицу найдете. А уж если бутылку обнаружите, да еще и полную – тревогу поднимайте! И само собой – ни глоточка оттуда! У вас, как я знаю, насчет спиртного есть повышенная потребность. Лучше это дело ограничить. Но если уж будет припекать, то обращайтесь ко мне, не стесняйтесь. А вот просить персонал не следует. Им будет строжайше запрещено что-либо вам приносить и передавать без моего контроля.

– Да-a, – вздохнул Леха, – порядочки суровые.

– Ничего не поделаешь, – веско сказал глава, – положение обязывает. Но это все, так сказать, правила внутреннего распорядка. Гораздо серьезнее то, что вам надо будет уже завтра встретиться с вашим родственником. И эта встреча будет иметь решающее значение для того, как станет развиваться экономика в области. Я не преувеличиваю, Алексей Иванович.

– Вам виднее, – согласился Коровин, – вы уж растолкуйте заодно, как и что. А то я ведь толком не знаю, о чем с ним говорить буду. Он хоть по-русски-то шпрехает?

– С небольшим акцентом. Конечно, найти вам тему для разговора поможем. Обстановку создадим. В случае каких-либо затруднений подскажем. Но и от вас будет очень много зависеть. Например, от внешнего вида, манеры говорить, от поведения и так далее. Но самое главное – от вашего, выражаясь по-советски, социального положения. Если ваш двоюродный дядя обнаружит, что вы представляете собой то, что есть на самом деле, то есть, по-старому, по-марксистски, – люмпен-пролетариат, то мне думается, контакт дальше семейных воспоминаний не пойдет. А нам, то есть руководству области, нужно, чтоб пошел. Поэтому мы тут провели кое-какие консультации и решили, что вам, Алексей Иванович, придется на некоторое время – возможно, даже надолго – превратиться в председателя правления коммерческого банка «Статус». Того самого, которым Митрохин руководил.

Леха выпучил глаза. Такого удара кирпичом по голове он не ожидал.

– Георгий Петрович, – пролепетал он, – я ж в этом ничего не рублю. У меня ж три курса всего от высшего образования. И потом, я ж на технолога учился, а не на бухгалтера. Он же, дядюшка этот, тут 156 же расколет, что я в финансах ни бум-бум… Неудобно получится. Опять же, товарищ Пантюхов, это ж частный банк, верно? Меня же распоряжением обладминистрации туда не пошлешь… Они сами меня пошлют, извините, на хрен.

И глава, и полковник, и даже референт, до этого не издавший ни звука, дружно засмеялись. Леха тоже скромненько похихикал.

Отсмеявшись, Пантюхов сделал серьезное лицо и разом погасил все смешки у остальных.

– Ну, формально вы правы, Алексей Иванович. Назначить мы вас не вправе. Но провести соответствующую работу, заинтересовать банк в вашем председательстве, подготовить ваше избрание – вполне можем. И уже провели. Коля, дай сюда ксеру…

Референтик тут же выдал из синей папки листочек.

– Вот. Ксерокопия протокола. Все честь по чести. Единогласно избраны. Еще два дня назад, судя по дате, – доложил Коля.

Леха поглядел. Документ смотрелся солидно. Надо же! А он-то позавчера шлялся по городу без денег, еле-еле на штраф наскреб.

– Что же касается вашего финансового образования, – заявил глава, – то это вас волновать не должно. Встречаться будете здесь, а не в банке. А как вести разговор, вас проинструктирует Владимир Николаевич…