Текст книги "Эпос хищника. Сборник"
Автор книги: Леонид Каганов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
СКАЗКА ПРО ХОМЯКА-ЦАРЕВИЧА
(Для детей самого гадкого возраста.)
Рассупонилась ширинка горизонта, встало ярило красное. Выпендрился из лесу темного на лихом коне Иван-Хомяк, бурундучий сын.
Чу – по полю пыль столбняком. Скачет на Ивашкину погибель полк недобрых злых разбойников, впереди атаман тоже пакостный, с саблей кривой басурманскою. "Эх, не сносить мне буйной головушки!" – крикнул им в сердцах Иван-Хомяк, что было моченьки. "Не сносить – так не сносить, как прикажете", – молвил ему атаман, спрятал саблю свою басурманскую, да умчался в бурьян-лопухи.
Пуще прежнего скачет Иван-Хомяк, бурундучий сын, на гнедом своем сивом мерине, искать в вольном полюшке приключенишек на портки свои перелатанные. Скачет он, ободрённый победою, на спине колтун со стрелами коцает, на плече иванов лук верный, репчатый. А вокруг да вокруг да ни душеньки, ни живой, ни мертвенькой, ни хоть какой-нибудь. Степь да степь кругом, сколь хватает глазоньки. Лишь от топота копыт на траве дрова, да язык без костей заплетается. А куда ни кинь плевок – лежат черепа Верещагина войнушеньки лютенькой апофеозушкой.
Только глядь Иван-Хомяк из-под стремени – стоит посредь чиста поля столб как вкопанный, а на нем коряв-сук как пришибленный. Подкатил Иван ко столбу, слез с коня верного. Расшнуровал Иван-Хомяк лапти-онучи, наточил Иван-Хомяк коньки-лыжицы, снял Иван-Хомяк суму переплетную, разложил по землице оружье лютое – всё нунчаки свои да пассатижицы. Напоил коня свежим воздухом, накормил тумаками сдобными. Снял с коня пальто, да на сук повесил.
А сук вдруг как ссучится со столба, да на землюшку! Да как взмолится своим сучьим голосом – не губи меня Иван, добрый молодец, сослужу я тебе службу сучью – верой, правдой, комсомолкой, да известиями. Да как обернется вокруг себя красной девицей Светою в сарафане модном с лайкрою!
Удивился Иван-Хомяк, бурундучий сын, красе такой небывалой. Хотел было крикнуть что есть моченьки: "Да таких Свет сук не видывал! Да таких сук свет не видывал!" Да запутался язык, комом в горле встал.
Тут разверзлися хляби небесные, да просунулися вниз руки загребущие, хвать Свету – красну-девицу за всё, что из сарафана вытарчивало, лишь донесся её крик что есть сил на прощение: "Поищи, да найдешь меня где-нибудь, сердце доброе подскажет дороженьку – брось на землю таблетку валидольчика, куда покатится – туда и прикатится." И еще фигни подобной немеренной диктовала пять страниц мелким почерком, пять экранов монитора шрифтом маленьким, пять кассет диктофона тихим голосом.
Пригорюнился Иван-Хомяк, сел вприсядочку, обкручинился. Делать нечего – сидит, думу думает (делать нечего).
И взаклял Иван-Хомяк судьбинушку свою судьбоносную – почему со мной всегда такая лыжня приключается?
Вдруг откуда ни возьмись – ничего ниоткуда не возьмется по закону сохранения материи, а выходит к нему старичок-лесничок: "Куда путь держишь, добрый молодец, поведай мне беду свою, посмеяться на старости." Рассказал ему всё Иван-Хомяк, бурундучий сын. Ничего не ответил старичок-лесничок, только выписал штраф-квитанцию за стоянку в неположенном месте, да промолвил – "Шел бы ты, Иванушка, отбивать свою ненаглядную у какого-нибудь Змея-Горыныча".
Ох, спасибо за совет, добрый дедушка, как я сам до такого не допетрил-то?
Подпоясал Иван кушак свой кафтаном, нацепил нунчаки-пассатижицы, натянул тетиву между пальцами, навострил болт булатный в голенище, натянул до бровей латы латанные, зарядил автомат калашникова, сел на коня стреноженного. Вызверился на битву лютую, да понесся куда глаза глядят.
Глядь – посреди поля стоит бел горюч камень – селитра с магнием – и говорит человечьим голосом: "Налево сходишь – по малому, что есть моченьки, направо сходишь – по большому, не сойти тебе с поля с ратного. А прямо сходишь – скоро сказка сказывается, не скоро дело делается."
Хотел было Иван-Хомяк назад повернуть, да уж конь его более догадливый несется на Змея Горыныча.
Подбоченился Иван-Хомяк к Змею Клятому, залудил кайло булатное в пуп вражий ненавистный по самую варежку, да как молвит слово грозное: "Ой ты гой еси лютый враженек, рожа хамская, все три!"
Порубал Иван-Хомяк, бурундучий сын, Змея Лютого, ослобонил красну девицу Свету из темницы, где томилась она, плёнки проявляючи.
И поженились они венцом да холодцом, не сходя с этого места. Нарожали детей полну горницу, жили долго и счастливо и умерли в один день, от одной и той же инфекции, как показала потом эксгумация.
22 января 1998, Москва
РОЖДЕСТВЕНСКИЕ СКАЗКИ
ЧЕТВЕРТЫЙ ЯРУС
(рождественская сказка)
До Нового года оставалось не больше часа, из-за прикрытой двери гостиной доносился звон посуды и смех гостей, но здесь, в детской, было тихо и наряженная ёлка выглядела сурово и торжественно.
Первым нарушил молчание заяц, висевший на четвертой ветке снизу. Это был пожелтевший заяц с барабаном, он был сделан из папье-маше и раскрашен давно уже выцветшими красками.
– Эх, – вздохнул он, – Разве ж мы раньше так встречали?
– А чего не нравится? – тут же повернулся к нему здоровенный румяный шар, расписанный золотыми цветами. – Ты, дед, висишь, никто тебя не трогает. Какие проблемы?
– Да радости никакой нет, – вздохнул заяц и плюнул вниз.
– Я сейчас не понял, – сказал румяный шар. – Какой тебе радости не хватает? Может мне сплясать?
Заяц вздохнул и ничего не ответил. Зато вступил в беседу потертый стеклянный огурец – коренастый и толстостенный.
– Да тьфу на тебя! – сказал он и плюнул зайцу на барабан, – А кому сейчас легко висеть?
– Это свинство, – тихо сказал заяц, вытирая барабан.
– Радости ему… – подала голос стеклянная тыква, – А поживи как я! В самой глубине, у ствола! А я, между прочим, инвалид, я на левый бок треснутая!
– И тьфу на тебя! – сказал огурец и плюнул в тыкву.
– На тебя самого тьфу! – взвилась тыква и плюнула в огурца пару раз.
– Вот оно и видно что треснутая, – сказал огурец и постучал по ветке.
– По башке себе постучи! – рявкнул вдруг кто-то сверху и сразу все загалдели.
– Вау! Нас здесь плющит не по детски! – закричали издалека маленькие жестяные колокольчики, скрытые ветвями верхнего яруса.
– Раньше с такими не церемонились! – проорала тыква, – Раз – и к стенке! К стенке бы повесили! На дальнюю сторону ёлки!
– Простите, я прослушал – кого? Уж не меня ли? – спросил заяц.
Вместо ответа тыква плюнула сначала в зайца, затем в огурца, но в огурца не попала.
– Это свинство, – тихо сказал заяц.
– А кому сейчас легко? Я может тоже из последних сил цепляюсь, – проворчал огурец и поскреб крепкими ладонями по ветке.
– Хватит орать, Новый год скоро! – снова рявкнул голос сверху и всё утихло.
– А я же ничего и не говорю, – сказал заяц в наступившей тишине, – Я только говорю что раньше все были как-то добрее что ли… А теперь сволочь на сволочи!
– Я сейчас не понял. Ты кого сволочью назвал? – повернулся румяный шар и плюнул в зайца.
– Не связывайся ты с ним, – сказал огурец и плюнул в зайца, – это ж коммунист!
– А что, коммунист – это так плохо? – подскочила на месте тыква, но ударилась боком о ствол и прикусила язык.
– Я разве коммунист? – сказал заяц, – Я наоборот говорю – власть сменилась и ничего не изменилось. Как висели, так и висим. Иногда местами меняют. А при коммунистах время было страшное – не дай Бог пережить ещё раз! Но висели мы тогда лучше. Веселее, кучнее, со смыслом висели. Дай Бог каждому! А жить было страшно. Но так хорошо было жить! А так в общем ничего и не изменилось.
– Ничего и не изменится, – кивнул огурец после паузы. – Пока у нас на верхушке по прежнему сам знаешь чего… – он вдруг испуганно смолк и закончил совсем шёпотом, – никакой новогодней радости не будет…
Все как по команде посмотрели вверх, где сквозь ветки и мишуру горела рубиновым светом пятиконечная звезда.
– Предлагаешь разбить? – деловито осведомился румяный шар и плюнул вверх, но не доплюнул.
– Зачем разбить? Захоронить. Предать вате, – ответил огурец и плюнул вниз.
– Какой вате?
– Вон на полу вата разложена. Туда и предать.
– Предатель! Ты бы и ёлку родную предал! Империалистам! – заорала тыква и плюнула в зайца. – А мы, народ, не позволим! Эй, молодёжь, колокольчики!
– Вау! Нас здесь плющит не по детски! – откликнулись колокольчики.
– И хорошо! – крикнула тыква, – И давайте хором! Три-четыре: Огурец-иуда! Огурец-иуда!
Но никто её не поддержал и тыква замолчала.
– Завалить звезду не проблема, пожалуй… – размышлял шар, задумчиво глядя вверх, – А кого туда посадим? Разве что меня?
– Тебя только пусти, всё и разворуешь! – проворчал огурец и плюнул вниз.
– А чего там воровать? – искренне удивился шар и плюнул вниз, – Там же голая верхушка?
– Ты и на голой верхушке найдешь чего спереть! – заявил огурец и плюнул.
Под их ногами зашевелились иголки и показалась ярко накрашенная сосулька-стекляшка.
– Я не понимаю, что такое? – заявила она капризным тоном. – Четвертый ярус, вы что здесь, совсем прям обалдели? Кто это все время плюётся?
– Пардон, мадам, – сказал огурец. – И кстати к вам вопрос – вы от имени женщин не хотели бы сесть на верхушку?
– Какую верхушку? – растерялась сосулька.
– Голую.
Сосулька фыркнула и покраснела.
– Блин, больные какие-то! – сказала она и исчезла.
– Видал? – кивнул шар, – Значит сажаем меня без вопросов.
– Вау! Как мы здесь оттягиваемся в полный рост! – зазвенели издалека жестяные колокольчики.
– Ну а ты управлять умеешь? – возразил огурец. – Это ж правящая верхушка, не просто тебе. Куда её наклонишь – туда и ёлка, надо ж уметь держать курс!
– Правый курс! – поддакнула тыква.
– Вот такие как вы и довели нас до такого! – неожиданно вмешался заяц и собрался плюнуть в тыкву, но в последний момент сдержался и плюнул себе под ноги. – Правый курс вам? Может ещё ультраправый? А о последствиях думали? Грохнется ёлка вправо об батарею!
– Костей не соберёшь, – кивнул шар и плюнул в тыкву. – Хватит нам правых курсов, нужен левый.
– Левый курс?! – подпрыгнул заяц, ударил в барабан и немедлено плюнул в шара, – Завалить ёлку на комод?!
– А куда ж тогда править? – спросил шар, растерянно вытирая плевок на румяном боку.
– Молодой человек! – заявил заяц с ударением, – Обратите внимание – ёлка наша стоит, не падает? Раскреплена веревками к карнизу и письменному столу? Так что ещё надо? Виси в свое удовольствие!
– Консерватор, – зевнул огурец и плюнул вниз.
– Я сейчас не понял, – сказал шар. – А кто здесь бухтел что ему плохо висится? Что ему нет радости?
– А это не из-за верхушки! Нет-с! Это из-за социума окружающего, сволочного! Нда-с! – заяц ткнул палочкой в грудь шару.
– Я сейчас не понял, – рявкнул шар и покатился на зайца, ритмично его оплевывая, – Ты меня второй раз сволочью назвал?
– Мальчики, мальчики, – заволновалась тыква, – ну что вы в самом деле, Новый год ведь… Господи, он ведь убьёт старика!
– Отставить шум! – рявкнул голос сверху и все замолчали. – Последнее предупреждение четвёртому ярусу!
Наступила тишина.
– Может зайца на верхушку? – сказал огурец, – Он умный, старый.
– Хватит старья наверху! – решительно отмахнулся шар и плюнул в зайца.
– Тогда из молодых! – не унимался огурец.
– А я какой? – удивился шар и приосанился.
– Из совсем молодых! – упрямо продолжал огурец.
– Из этих, сопляков жестяных? – шар кивнул вверх и влево.
– Почему? Вот у нас в этом году разноцветные шарики появились. Эй, шарики, слышите?
Шарики, облепившие соседнюю ветку, закивали, заулыбались и хором запищали по-китайски.
– Во как… – удивился румяный шар.
– Ишь, твари! – возмутилась тыква и плюнула несколько раз в самую гущу шариков, – Понаехало вас тут на наши ветки! Валите в свой Израиль!
Шарики тут же окружили тыкву, деловито заплевали её со всех сторон и так же деловито разошлись.
– Господи, где взять силы, где взять силы? – всхлипнула оплёванная тыква и разрыдалась.
– Считаю до трех! Заткнулись все быстро! Новый год скоро! – рявкнул голос сверху и все замолчали кроме румяного шара.
– Вот я сейчас не понял, – громко сказал румяный шар, запрокинул голову и плюнул вверх. – Слышь, ты! А ты вообще кто такой?
– Я Дед Мороз! – раздалось сверху, сквозь ветви просунулась свирепая стеклянная физиономия, повращала черными точками глаз и смачно плюнула на голову шара.
– А мне побоку что дед! Полетишь в вату башкой вперёд! – гаркнул шар и плюнул вверх, но плевок не долетел и тоже упал ему на голову.
– Мальчики, мальчики, перестаньте… – забеспокоилась тыква, хлопая мокрыми ещё глазами, – Ну в самом деле, Новый год… Надо веселиться!
– И тьфу на вас, – сказал Дед Мороз, плюнул на тыкву и исчез в хвое.
– И пошел вон! – оглушительно рявкнул шар вдогонку.
Повисла зловещая пауза.
– Терпение кончилось! – сообщил сверху бас и угрожающе посыпались иголки, – Я спускаюсь!
– Вау! Нас здесь классно кумарит и плющит! – зазвенели колокольчики.
– Вот молодежь веселится! – крикнула тыква, – Смотрите как здорово! А вам не стыдно скандалить, взрослые люди? Как дети малые – ссоритесь, плюётесь. Стыд!
Ветка закачалась и появился Дед Мороз. Он был совсем низкорослым, даже ниже огурца.
– Кто здесь на деда быковал? – рявкнул он, оглядываясь.
Все замолчали, а румяный шар даже отвернулся.
– Ты что ли? – Дед Мороз сгреб рукавицами огурца, который висел ближе всех.
Огурец испуганно дернулся, звякнул и сорвался вниз, на ветке осталась только металлическая чашка с пружинкой.
– Уби-и-ли! – завыла тыква.
– Вот чёрт. Я не хотел! – сказал Дед Мороз. – Эй, ты не ушибся?
– Подонок! – раздался снизу глухой голос огурца.
Дед Мороз поглядел вниз долгим изучающим взглядом, затем отряхнул рукавицы и обвёл глазами ветку.
– Ещё слово услышу! – прошипел он, развернулся и полез наверх.
Как только красные сапоги Деда Мороза скрылись в хвое, зашевелилась нижняя ветка, сквозь иголки просунулся огурец и в два перехвата ловко повис на своей крепёжке.
– Фашист! – сказал он шепотом.
– С такими и звезду не завалишь, – кивнул шар.
– Развели дедовщину на ёлке! – сказал огурец.
– Бесится дед, – подтвердил шар.
– Климакс! – взвизгнула тыква.
– И главное сам мелкий такой. – сказал огурец.
– Вырождение нации! – взвизгнула тыква.
– Он бесится потому что их Санта-Клаусы вытесняют, – вступил в разговор заяц.
– А не один хрен? – удивился шар. – Мороз или Клаус?
– Нет, молодой человек, не один! Настоящий русский Дед Мороз – это человек пожилой, суровый, мужественный, сильный, уравновешенный…
– Да-а-а… – задумчиво протянула тыква.
– С бородой, в длинном тулупе и шапке. А Санта-Клаус – это западный вариант. Навроде домового – маленький, вертлявый, в короткой куртке и в колпаке. И ходит – заметьте – через каминную трубу! Абсолютно несерьёзный персонаж. Абсолютно.
– Да-а-а… – задумчиво протянула тыква.
– Зато наш серьёзный, – сказал огурец и хмуро почесал щеку.
– А всё равно их время кончается, – вздохнул заяц. – Теперь даже на любой открытке одних Санта-Клаусов печатают. Потому что импортные и дешевле. А про наших забыли. Наши дети уже не знают как настоящий Дед Мороз выглядит.
– Да-а-а… – задумчиво сказала тыква, – Вырождение нации.
– Что творят уроды! – с чувством произнес огурец.
– Кто там плохо понимает слова на четвёртом ярусе?! – раздался сверху окрик Деда Мороза, – Новый год скоро наступит! Я же сказал всем заткнуться!! Я неясно сказал?
– Вау! Как нас здесь плющит! – донеслось со стороны колокольчиков, – Ваще улетаем! Вау-у-у-у!
Крик перешёл в ликующий пронзительный вопль, наверху загремело раскатисто и натужно, и ёлку здорово тряхнуло. Тыква стукнулась боком о ствол и охнула.
– Вот полюбуйтесь! – заорала она, – Вырастили на свою голову! Жестянки тупые!
Немедленно сверху высунулась голова колокольчика и показала язык.
– Бабка, чо орешь? – сказала голова, примерилась, плюнула в тыкву и исчезла в ветвях.
– Господи, где взять силы? Вот сучий потрох! – заохала тыква.
– Я сейчас не понял! – заявил шар, – Ты, щенок, а ну подойди и извинись перед старухой!
– Какая я тебе старуха! – взвизгнула тыква и плюнула в шара, но попала в огурца.
– Это к тебе летело, – сказал огурец и плюнул в шара.
– Я сейчас не понял, – сказал шар. – Это чего за дела? А ну подойди!
– Я подойду – так ты не встанешь! – тихо сказал огурец и отвернулся.
– Повтори? – шар встал и вразвалочку подкатился к огурцу.
Огурец молчал, отвернувшись. Шар отвесил ему презрительный подзатыльник, повернулся и пошёл на своё место, но тут огурец весь подобрался и со всей силы пихнул шара коленом под зад. Шар ойкнул, свалился с ветки и увяз в хвое на нижних ярусах. Оттуда раздался визг сосульки.
– Санта Клаус! На помощь! – завопила тыква. – На помощь!!! Беда на нашей ёлке!!!
– Ну я предупреждал!! – раздался сверху грозный бас, ветки тревожно зашевелились. – Я разве не предупреждал? Из-за ваших воплей прозевали когда Новый год начался!! А он уже три минуты идет!!!
– Господи! – перекрестилась тыква.
– Сейчас вы за всё ответите! – рявкнул Дед Мороз.
– Помогите! Санта Клаус!!! – из последних сил взвизгнула тыква и смолкла, прижавшись к стволу.
– Кто тут звал Санта Клауса? – рявкнул Дед Мороз, тяжело спрыгивая на ветку. – Ты звал? – он повернулся к огурцу. – Ты опять здесь?
Огурец ловко выскочил из своей чашки и нырнул вниз. Дед Мороз оглядел опустевшую ветку и повернулся к зайцу.
– Значит ты, дед, буянишь? А вот это не хочешь? Я ж не посмотрю! – он сложил варежку в кулак и начал трясти им перед мордой зайца.
– Борода из ваты! А-ха-ха!!! – вдруг раздалось сверху и на Деда Мороза полетели плевки.
– Это что такое??? – заорал мигом побагровевший Дед Мороз и обернулся.
Заяц тут же отцепил от ветки свою прищепку и проворно сполз вниз.
– Кому тут висеть надоело?! – проорал Дед Мороз на верхние ветки.
В ответ на это сверху высунулась дюжина блестящих языков молодых колокольчиков и в Деда полетел второй залп плевков. Дед взвыл и прыгнул наверх. Оттуда послышалась возня, мат и истошные вопли. И вдруг зажглась гирлянда. Она вспыхнула всего на миг разноцветными огнями и сразу погасла. Затем наверху щёлкнул хлыстом электроразряд и гирлянда засветилась снова.
– Искру дава-а-а-а-ай! – раздался ломающийся голос колокольчика.
Снова захлопали электрические разряды и на четвертый ярус сквозь ветки высыпался целый сноп ярко-оранжевых искр.
– Поджига-а-а-а… – снова раздался голос колокольчика, но резко оборвался.
Гирлянда потухла, и теперь отчетливо потянуло дымом. Сверху доносилась глухая возня и вопли. Кто-то стеклянный уже летел сверху на вату, звонко стукаясь о каждую ветку. Внизу нестройным хором затянули песню про ёлку.
– Господи! – охнула тыква и перекрестилась. – Как же мы так Новый год встретили?
– Как-как… – передразнил её огурец, вылезая прямо перед ней из хвои и цепляясь за свою чашку. – Как всегда встречаем так и встретили.
– Эх, – вздохнул снизу заяц, – Разве ж мы раньше так встречали?
– Да ещё хуже встречали! Вспомни позапрошлый, – сказал шар, выкатываясь из-за ствола. На его боку алела свежая царапина.
– А пока ты не зарекайся, – сказал огурец, тревожно принюхиваясь.
– Такая уж у нас ёлка, – сказал шар, философски пошевелил толстыми бровями и плюнул вниз.
– А чем виновата ёлка, молодой человек? – сказал заяц, цепляясь прищепкой за своё место, – По-вашему ёлка нам помешала хорошо Новый год встретить? Или верхушка? Или кто?
– Да ты, урод всё и начал! – взревел шар и плюнул в зайца. – Ты же всем настроение угробил!
– Это ложь и свинство, – тихо сказал заяц и плюнул в шара.
Сквозь верхние ветки просыпался сноп искр и исчез, затухая, внизу.
– Мужчины, ша-а-ампанского не нальёте? – кокетливо высунулась с нижнего яруса голова сосульки. – А чё это у вас так дымом воняет? А чё вы все такие заплёванные?
– А сама-то!! А на себя!! – гаркнула тыква, но сорвалась, истошно закашляла и закончила совсем спокойно, – С Новым годом! И дай всем нам Бог здоровья! И дай нам Бог чтоб в наступающем жить стало лучше! Дай нам!
30 ноября 2000, Москва
ЗАГАДАТЬ ЖЕЛАНИЕ
Я еще в своем уме, поэтому прекрасно понимаю, что теперь уж никто не поверит ни единому слову из моего рассказа. Поэтому давайте сразу расслабимся, сядем поудобнее и договоримся: все, что вы сейчас прочтете, просто бредовая выдумка. Идет? Ничего подобного не было и быть не могло. Все это лишь плод моей фантазии, хорошо? Вот и ладненько.
Ну а теперь расскажу по порядку. Надо отдать должное нашим спецслужбам – сюрприз хранился в тайне до последней минуты. Это уже потом, в январе, я вспоминал загадочные лица некоторых крупных политиков и телеведущих, ту необычную протяжную интонацию, с которой они произносили «в Но-о-овом году…». И сейчас я уже понимаю, что кому-то было известно заранее. Но страна ничего не подозревала.
Вышло так, что Новый год мы отмечали на даче у родителей жены. Дача – вполне благоустроенный кирпичный коттедж со всеми удобствами, который тесть, человек, в общем, толковый и интеллигентный, успел выстроить еще до того, как начал всерьез пить и был уволен из налоговой. Итак, за столом собрались: я с Оксаной, тесть с тещей, соседи по коттеджному поселку – толстенький бизнесмен Филипп с женой Валей и их двенадцатилетняя дочка Ксения. Ну и наш неизменный Костик, бывший одноклассник Оксанки и вообще хороший друг нашей семьи.
Я понял, что что-то не так, когда на экране появился президент – лицо его светилось совершенно необычной для имиджа радостью и озорством. В точности его речь я сейчас не воспроизведу, но звучало примерно так: "Дорогие Россияне! Окончился еще один год. Был он не самым легким, однако в целом итог позитивен. В преддверии Нового года хочется верить, что в наступающем году жизнь россиян станет в тысячи раз счастливее. Ведь мы, руководство страны, немало сделали для этого. Буду краток. Нам удалось полностью скоординировать усилия ведущих экстрасенсов, магов, контактеров и, конечно же, священнослужителей всех конфессий и религиозных направлений. В результате удалось выйти на контакт с Высшей космической силой, и в ходе конструктивных переговоров была достигнута договоренность, в рамках которой каждому россиянину предоставляется право загадать одно желание, пока бьют куранты, и это желание исполнится…"
– Они там уже совсем ипанулись! – удивленно брякнул Филипп, но Валя на него шикнула.
– Чего болтовню слушать, – пробормотал тесть, вторые сутки не выходивший из запоя. – У всех налито?
– Ну, дай бог, чтоб все были здоровы! – подняла теща бокал с шампанским.
И тут начали бить куранты. И хотя слова президента все поняли в переносном смысле, но лица сделались задумчивыми, как всегда в этот момент: каждый загадывал желание. Пожалуй, кроме Филиппа – его громадная туша парила над столом со стопкой водки, а лицо было безмятежным.
Но именно с Филиппа все и началось. Опрокинув стопку, он опустился обратно на стул и крякнул. Тут же привстал с недоуменным видом, полез в задний карман штанов и выудил оттуда громадные наручные часы.
– Опа-на! – изумился Филипп. – "Ролекс"! Как я и загадывал!
И умолк, тяжело задумавшись.
– Покажи, покажи! – зашумела Валя и выхватила у него из рук часы. – Золотые, с бриллиантами!
Но Филипп, казалось, был не рад – выглядел он потерянно, а рука хлопала по пиджаку. Наконец он нащупал мобильник, недоуменно подержал его в руке и сунул обратно.
– Черте что, – сказал Филипп. – Я и телефона-то ее не знаю.
– Кого это ее? – насторожилась Валя.
– Валек, ты уж извини… – потупился Филипп. – Пойми правильно… Решил вернуться к первой жене.
– Какой такой первой жене? – ахнула Валя. – Ты разве был женат?!
– Всего-то полгода, – сказал Филипп. – Пятнадцать лет как расстались.
– Так? Так, да? – вскрикнула Валя и вскочила, ее нижняя губа мелко тряслась. – Пятнадцать лет ты с ней встречаешься! Ты меня обманывал! Ты… А я… Я ж тебе верила! Я ж тебе все прощала… что ни одна женщина бы не прощала!… все прощала ради Ксюши! А ты… "люблю, люблю…" обманывал…
– Валек, да не обманывал! Я эту клячу с тех пор и не видел! Но сейчас понял: я должен от тебя вернуться к ней…
– Папа! – крикнула Ксюшка со слезами. – Папа!
Я только теперь посмотрел на Ксюшу – вокруг ее ног крутился неизвестно откуда появившийся пушистый щенок сенбернара.
Филипп что-то буркнул и выскочил в коридор с мобильником. Вслед за ним вскочила Оксанка, и в первый момент я испугался, что она тоже бросится кому-то звонить, но она подлетела к зеркалу. Платье болталось на ней мешком, нескладно торчали острые локти и коленки. Ее великолепная грудь исчезла, вместо нее в глубине обвисшего декольте угадывались лишь два небольших бугорка. Мне всегда казалось странным ее навязчивое желание похудеть – ведь толстой она совсем не была, наоборот, в самый раз. А ее бормотания в ванной «самой смотреть противно на это вымя, вот бы сделать операцию и уменьшить грудь» я, конечно, никогда не воспринимал всерьез – может ли женщина в своем уме пожелать расстаться с такой красотищей? Оказывается, может. Насмотревшись в зеркало, жена повернулась ко мне с видом совершенно счастливым и торжествующим.
Торжествующий вид был и у тестя – до этого он сидел в оцепенении, словно прислушивался к внутренним ощущениям, затем что-то горячо зашептал на ухо теще. Та сперва недоуменно подняла брови, а затем вдруг зарумянилась и поглядела на него игриво и ласково.
– И это надо отметить! – сказал тесть.
Под ее жестким, но бессильным взглядом он деловито налил очередную рюмку и опрокинул ее в рот. Но закашлялся, побагровел, и водка полилась обратно.
– Слава тебе, господи! – сказал теща и перекрестилась, – Услышал господь мои молитвы! Пойдем, чайку, простого чайку попьем, милый ты мой…
Она схватила его и утащила на веранду.
Я перевел взгляд на Костика. Костик потупился и покраснел, и я заподозрил неладное.
– Ты извини, – сказал Костик. – Я ведь Оксанку только один разок…
– Трахал… – огорченно кивнул я. – А я ведь, кстати, догадывался!
– Нет, трахну, – потупился Костик. – Я так и загадал – хоть раз в жизни. С девятого класса ведь мечтал…
– Ну ты болван! – На такое я даже и не смог обидеться. – У тебя столько времени было до свадьбы, ну и трахал бы как угодно!
– Дурак был, – сказал Костик. – Стеснялся. Не знал, как предложить…
– А теперь знаешь, как предложить?
– А теперь мне ж не надо ничего предлагать? Загадал, значит сбудется.
– Ну и катись трахай, – обиделся я и стиснул зубы.
– Что, прямо сейчас? – изумился Костик.
– А ты когда хотел? Раньше начнешь, раньше кончишь… – Я осекся, поняв, что заговариваюсь.
– Ну… – мялся Костик. – Ну как же так? Я уж сам не рад…
– Давай-давай, – разозлился я. – Оксаночка, солнышко! Оторвись от зеркала, не на что там глядеть, тут вот тебя Костик хочет.
Костик совсем побагровел.
– Что? – обернулась Оксанка.
– Что слышала. Костик загадал тебя трахнуть. Валите на второй этаж, даю вам… ладно, полчаса. – Я поглядел на часы.
– Вы что, с ума сошли оба? – изумилась Оксанка.
– Проехали, – сказал я. – Желание должно исполниться, так исполняйте немедленно, чтоб мне весь год сюрпризов не ждать.
Я вытолкал их прочь, и мы остались за столом с Валей. Ксюшка печально возилась у камина со своим щенком.
– Если бы ты знал, как хочется сейчас напиться… – вздыхала Валя, – Как хочется напиться.
– Ну и пей.
– Нельзя мне, я беременная. Я ж знаешь что загадала? Я ребенка загадала. Сына от этого подонка… Дура, да? Вот все было у меня, все! Ничего не ценила! Хоть кто-нибудь в этой долбанной стране загадал, чтоб просто все осталось как было? И не хуже, чем раньше?
– Может, кто-то и загадал, – кивал я. – Может, у того и не хуже.
Вскоре вернулся Костик, но вид у него был совсем потерянный.
– Радуйся, – зло буркнул он. – Ничего не вышло. Хотя формально – трахнул.
– Как это? – удивился я.
– Как. У меня не вышло! Объяснять тебе? Унижаться? – Он помолчал, глядя в одну точку, затем налил себе водки и выпил, не закусывая. – Так мне и надо, дебилу, – сказал Костик тихо. – Таких друзей потерял…
Ну а наутро уже началось по полной программе. Оказалось, мечты нашей компании были слишком однообразными и домашними – по сравнению с тем, что творили другие…
Самой безвредной оказалась, пожалуй, мечта о здоровье. К утру исцелились тысячи больных и инвалидов по всей стране, полностью очистились больницы. И очень вовремя. Потому что уже к полудню туда стали поступать тысячи новых пациентов – с травмами, побоями и даже огнестрельными ранениями. Это начались всеобщие разборки – кто, почему, да как посмел. Месть, перераздел, деление сфер влияния – весь этот беспредел продолжался еще много месяцев. То, что наш Филипп потерял свою сеть киосков и весь бизнес перешел к его заместителю, мы тоже узнали не сразу. Как Филипп решил эту проблему, я не знаю по сей день, но киоски к нему вернулись, а о заместителе никто больше не слышал. Впрочем, как и о президенте. Для любого президента в стране найдется хоть один лютый недоброжелатель.
Позже в печати и докладах ученых фигурировало мнение, будто бы Вселенские силы преподнесли человечеству урок, показав, как превратно может быть исполнено заветное. Так вот не верьте! Это клевета! Никто не извращал наши желания! Если желание было выполнимо – оно исполнялось самым наилучшим образом, насколько было возможно. Например, человек, пожелавший найти стабильную работу, отнюдь не становился пожизненным мусорщиком – он стал менеджером крепкой фирмы и очень неплохо зарабатывает, это мой брат.
Надо сказать, известно немало случаев, когда желание не сбывалось – видимо, из-за огромного количества взаимных противоречий. Или же сбывалось так множественно и переменчиво, что назвать это исполнением было нельзя. Типичный пример – судьба всех фанатов, пожелавших, чтобы чемпионом стала их команда.
Нельзя Вселенским силам отказать и в чувстве юмора, подтверждение этому – классический случай с больным шизофренией, который пожелал, чтобы погасло Солнце и звезды, и тут же ослеп.
Но это единичные и самые безобидные случаи. А вот распространенная мечта купить или получить отдельную квартиру обернулась трагедией для миллионов – в стране не было, да и не могло быть такого количества новых квартир. Кстати, вот еще одно подтверждение честного исполнения желаний – все горожане, расплывчато пожелавшие квартиру, не стали владельцами сарая в неведомом поселке, они получили именно такую квартиру, какую хотели. Другой вопрос, что стало с прежними обитателями? Вначале страну захлестнула лавина внезапных смертей с нелепыми завещаниями, затем появилась многомиллионная армия бомжей, уступивших квартиру по разным причинам.
Но, конечно, больше всего проблем вызвало самое популярное желание – желание денег. Тот, кто по недальновидности брякнул конкретную сумму, в итоге остался ни с чем, и винить тут некого – небывалая волна мировой инфляции за три дня превратила всех рублевых и долларовых миллионеров в нищих. Гораздо хитрее поступили те миллионы россиян, которые пожелали стать очень богатыми и состоятельными. Но поскольку количество благ в любой стране (а в нашей тем более) ограничено, общество резко раскололось на очень состоятельных и всех остальных, оказавшихся за гранью нищеты.
