Текст книги "Муж в наказание-2. Свобода любой ценой (СИ)"

Автор книги: Лена Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

33. Поводы для беспокойства

За завтраком сон не выходил у меня из головы. Раньше я старалась не проводить им параллели, а после слов Кармен все чаще стала искать в них смысл, но тому, что я видела утром, сложно отыскать какой-либо смысл. Страшно до колючих мурашек.

Рассказывать о нём Эмиру я не хотела, советоваться с Кармен тоже желания не было, поэтому я делала вид, будто меня ничего не беспокоило.

Отвлечься мне помогал Марк.

Он только что покушал. Я отнесла его в детскую, немного поиграла с ним, а затем меня подменила Кармен. Я принарядилась и сделала легкий макияж, чтобы отправиться в город. Думала, за это время Эмир тоже уже успел собраться, но, вернувшись в столовую, я вижу, что он так и не сдвинулся с того места, на котором стоял, когда я уходила. Он уже минут тридцать высматривает что-то в окне, выходящее на главную улицу. За столом он практически не находился и к яичнице даже не притронулся. Что-то определенно не дает ему покоя.

– На что ты там смотришь? – интересуюсь я.

– На машину, – задумчиво отвечает он.

– Какую машину?

Из любопытства подхожу к окну. Окидываю взглядом дорогу, на которой резвятся дети, играя в мяч, соседний дом напротив и только потом замечаю автомобиль зеленого цвета, припаркованный под пышным деревом. На его крышу аккуратно ложится свисающая листва, маскируя его. Словно машину там поставили специально, чтобы, к примеру, укрыть его от палящего солнца.

– И что в этой машине такого особенного? С виду обычная. Ничем непримечательная.

– В том-то и дело, – хмыкает Эмир, безотрывно пялясь на тачку. – Обычный тонированный "Фиат" паркуется вблизи нашего дома уже на протяжении двух последних дней, а его водителя я так ни разу и не видел. Это я и нахожу странным.

Умозаключение Эмира заставляет меня на миг почувствовать душевную тревогу и окунуться в прошлое, когда все вокруг меня вызывало одни лишь подозрения, когда даже отражение в зеркале не внушало доверия. Я вновь близка к тому, чтобы почувствовать себя крайне уязвимой.

Но это был лишь миг.

Ничтожный миг, который не в силах испортить нам сегодняшний день.

Стоя позади Эмира, я обвиваю его торс руками, носом утыкаюсь между лопатками, ощущая напряженность в его мышцах.

– Родной, ты уже перегибаешь. Ну разве какой-то там "Фиат" может показаться странным? По-моему, из всего того, что нас окружает, мы здесь кажемся наиболее странными. Этой машине и ее водителю нас уж точно не переплюнуть.

Прежде Эмир во всем искал странность. Любое малейшее отхождение от закономерности могло насторожить его, но я давно уже не замечала за ним подобного. Ровно с того момента, как он заключил уговор с Ферратом. А тут вдруг какая-то неприметная машинка смогла навести на него подозрения.

Эмир разворачивается в моих руках ко мне лицом. Убирает волосинки за ухо и улыбается так, словно и не говорил ничего, но глубокая морщинка между бровей выдает его беспокойное состояние.

– Ты права. Возможно, это машина нового садовника наших соседей. А, быть может, к ним приехали погостить родственники. Слышал, у главы семейства совсем скоро юбилей. За день до моего дня рождения.

– Вот видишь. Достаточно посмотреть на ситуацию под другим углом и она уже не кажется тебе такой странной, а вполне себе стандартной.

Кивнув, Эмир чмокает меня в щеку, удаляется от меня. Как ни в чем не бывало он запускает посудомойку и протирает со стола, потому как за этим разговором я совсем забыла по какой причине вернулась в кухню.

– Дай мне две минуты и сразу же поедем, – оповещает Эмир, галопом несясь вверх по лестнице.

Что касательно уговора с Ферратом, так он частично сдержал свое обещание. Он лишил Рифата всего: имущества, денег, власти, оставив ему только имя. Теперь он находится под домашним арестом.

Звучит смешно.

Рифат проводит дни своего жалкого существования в имении отца под круглосуточным наблюдением. Он вынужден отчитываться перед отцом о каждом своем шаге и отплясывать под его дудку, если не желает в скором времени оказаться на улице без средств к существованию. Из деспотичного стратега и подонка Рифат превратился в сорокалетнего неудачника, у которого за спиной не осталось ничего, кроме вида из окна.

Не самое строгое наказание, как по мне. Я бы назвала такое наказание по меньшей мере несерьезным, ведь Рифат заслуживает куда большего. Однако это намного лучше, чем ничего.

Пока Рифат отбывает домашний арест, Эмир на протяжении последнего месяца собирал всю важную информацию, которой будет достаточно для того, чтобы арест стал куда более реальным. Эмир всерьез нацелился на свободу Рифата. Он приложит все усилия, чтобы упрятать его за решетку как минимум до конца своих дней. Он тоже считает, что того, что сделал для нас Феррат, недостаточно. Ограничение в свободе передвижения только разозлило Рифата, а злость порой может вылиться в настоящую войну.

Кто знает, может, именно в эту самую минуту Рифат разрабатывает свой очередной план, который он реализует как только с Ферратом что-то случится.

Он уже в довольно-таки преклонном возрасте. Не сегодня завтра к нему может нагрянуть старуха с косой. Поэтому медлить нам нельзя.

Долгое время Эмиру не удавалось сдвинуться с мертвой точки. Мою помощь он воспринял в штыки.

Все дело в том, что в России из-за промыслов Рифата я числюсь погибшей. Сестра сообщила, что дело уже давно считается закрытым. По просьбе Эмира она не стала вмешиваться в следствие и опровергать информацию о моей смерти, поэтому мне категорически запрещено свидетельствовать против Рифата.

Статью о подделке документов ещё никто не отменял, а если обман вскроется, то все это может пойти против нас же.

Однако Эмир утверждает, что данный факт может оказаться фактором неожиданности. От него зависит итог нашей "битвы" за справедливость. Он может привести нас к победе, если вовремя суметь им воспользоваться.

Пока я не до конца понимаю, что задумал Эмир и почему моя фальшивая смерть на родине может стать главным козырем. Мне остается лишь двигаться по наитию, полагаясь на Эмира и на свое шестое чувство.

О плюсах – в Греции Эмир отыскал Пинар. Недавно он связался с ней, и как итог – она согласилась свидетельствовать против Рифата в суде в случае, если ей обеспечат защиту.

Как выяснилось, только мысль о возмездии заставляла её просыпаться по утрам. Она верила, что когда-нибудь судьба столкнет её с человеком, который поможет ей исполнить свою мечту – увидеть как Рифат падет, с головой утопая в совершенных грехах, как он будет молить о прощении за смерть старой женщины, ведь именно он лишил бабушку Пинар жизни, сделав девушку круглой сиротой. Этот подонок сделал все для того, чтобы ничего не тянуло её к истокам, но в те времена ему не всегда удавалось действовать скрытно. Тогда он ещё не научился искусно заметать свои следы, а Пинар, вооружившись доказательствами, ждала подходящего случая. Она ждала, когда её голос окрепнет, чтобы он не дрогнул в тот момент, когда она встретится со своим мучителем лицом к лицу.

* * *

– Диана, ты заходила сегодня в гараж? – первое, что спрашивает Эмир, увидев меня на крыльце дома.

Он распахивает дверь нашей машины для меня.

– Нет, – растерянно мотаю головой.

Нога моя зависает в воздухе на некоторое время и только спустя пару секунд опускается на подножку.

– А вчера?

– И вчера не заходила. Зачем?

Я забираюсь в салон авто. Эмир протяжно хмыкает, закрывая за мной дверь. Я сразу же нажимаю на кнопку свеклоподъемника, чтобы опустить окно.

– Странно. А почему тогда ворота были открыты с внутренней стороны? Может, механизм заклинило или Кармен заходила?

Натянувшись струной, которая вот-вот лопнет, он выуживает из кармана джинсов телефон, быстро перебирает пальцами по экрану. В машину не торопится садиться.

– Эмир, – зову его, а в ответ никакой реакции. Я высовываю из окна руку и у его лица щелкаю пальцами. Срабатывает. – Эмир, в чем дело? Что ты делаешь?

– Смотрю записи с камер. Мне нужно убедиться, что это случайность.

Он не на шутку озадачен. Его встревоженность и мне передается короткими импульсами.

– Ты собрался смотреть записи за целые сутки? Хорошо, но тогда мы никуда не успеем и наш сын останется без праздничного торта.

– Ага, можно подумать, он будет его есть, – бубнит он себе под нос.

– Эми-и-и-ир!? – пытаясь достучаться до него, бросаю в его сторону укоризненный взгляд.

Он раздраженно цыкает и долгое время смотрит на меня исподлобья. Мне слышно как прокручиваются шестеренки у него в голове.

– В таком случае я вызову Гарнера. Он побудет с Кармен и Марком, – стоит на своем, намереваясь дозвониться до своего отца.

Я перехватываю у него из рук телефон и блокирую вызов.

– Как долго ты ещё собираешься тревожить Маркуса по разным пустякам? Помимо тебя у него вообще-то и своя жизнь есть.

Эмир тяжело вздыхает. Видно, что мысли, заполонившие голову, бросают его из крайности в крайность.

Я складываю руки в мольбе и губы трубочкой.

– Эмир, чем скорее мы поедем, тем скорее вернемся. Нужно успеть до пробок!

– Ладно, мы же ненадолго отлучимся, – нехотя кивает он.

Эмир быстро огибает капот автомобиля и устраивается за рулем с таким видом, словно планирует нарушить всевозможные правила дорожного движения, чтобы вернуться поскорее домой.

Я только за. Не люблю я разлучаться с сыном дольше, чем на пару часов.

 – По приезде тогда займусь этим, – продолжает он, набирая в телефоне сообщение. – Только попрошу Кармен, чтобы закрылась на все замки и включила сигнализацию.

– Ох и перепугаешь же ты бедную женщину, – отчитываю его в шутку.

– Да я вообще-то не из пугливых! Сама кого хочешь напугаю, – со стороны дома слышится самоуверенный тон Кармер.

Мы с Эмиром синхронно высматриваем её из окна. Стоя на крыльце дома, она махает нам одной рукой, а другой удерживает Марка, неуклюже копирующего её жест.

– Поезжайте и не волнуйтесь ни о чем. Я все сделаю.

Как только Эмир убеждается, что дом поставлен на охрану, мы отправляемся в город.

34. Это конец

Чтобы существенно сократить время пребывания в городе, мы разделяемся: Эмир отправляется в кондитерскую за заказом, а я – в близлежащий торговый центр.

Как только оказываюсь внутри здания, я начинаю испытывать приятное ощущение дежавю. В воспоминании всплывает момент, когда я впервые оказалась в торговом центре Стамбула. Причина была той же, что и сейчас – втайне приобрести тест на беременность, но в отличие от прошлого раза, я не собираюсь делать его в общественном туалете. Надежно припрятав упаковку в сумочке, я возвращаюсь к машине, где меня уже поджидает Эмир.

Облокотившись на капот, он хватается за дужку солнцезащитных очков и приспускает их к кончику носа. Пока я вышагиваю к нему навстречу, он не спускает с меня глаз. Осматривает с ног до головы так, словно ищет во мне изъяны. Ощущение дежавю вновь захлестывает меня. Я вспоминаю свои первые дни в Бухте, собрание, на которое умудрилась опоздать. Тогда Эмир так же смотрел на меня. Он искал подвох.

– Ты была в аптеке, – отмечает он, преграждая собой пассажирскую дверь. – Что брала?

Точно. Как я могла забыть о том, что пользуюсь картой Эмира? Ему же приходят уведомления о всех расходах.

Нет. Не хочу, чтобы все было как в том сне. Никаких сюрпризов с моей стороны быть не должно. Я должна поделиться с ним о своих подозрениях, несмотря на то что вероятность того, что я беременна, слишком мала.

Если честно, мы с Эмиром даже и не думали о прибавлении. Ещё очень рано. К тому же я пью противозачаточные, но бывают ведь и исключения.

Вдруг я действительно беременна?

– Вообще-то я покупала тест, – отвечаю, переминаясь с ноги на ногу.

Эмир деревенеет. Его брови взлетают вверх, над верхней губой проглядывается испарина. Эмоции на лице сложно счесть сходу. Он может быть как приятно удивлен, так и ошарашен неожиданным поворотом.

– Тест, говоришь? – мямлит он, запинается, пялясь на меня в упор.

Все-таки он ошарашен.

– Ага, – киваю с кислой миной, вжимаю голову в плечи, выдавливая фальшивую улыбку. – Небольшой такой тестик.

Моргнув, Эмир отмирает.

– Что ж, – он помогает мне забраться в салон авто, но прежде, чем захлопнуть за мной дверь, оставляет за собой последнее слово: – Надеюсь, ты пройдешь этот тест на "отлично" без дополнительных пересдач. Мы ведь предохраняемся.

Я нисколько не обижена на Эмира за такую реакцию на простую предосторожность. Я нисколько не огорчена скрытому смыслу его последней фразы. Этот скрытый смысл означал аборт в случае, если тест покажет положительный результат.

Мне хорошо понятна его озадаченность и молчаливость на протяжении всего пути до нашего дома.

Мне также понятны и причины, по которым нам пока ещё рано заводить второго ребенка.

И это отнюдь не по той причине, что у Эмира помимо Марка есть ещё дети от других женщин. Нет.

Всему виной наше пошатнувшееся равновесие. По понятным причинам мы ещё не обладаем такой устойчивостью, которая позволила бы нам заглядывать в будущее настолько далеко. А девять месяцев – это целая пропасть для нас. Перешагнуть её без возведенного над ней мостика нам будет крайне сложно. В данном случае нашим спасительным мостом послужит стабильность. А пока никакой стабильности не видать, лучшим выходом из этого положения будет аборт.

Мне как никому другому известно, с какими трудностями я порой сталкивалась в период нестабильности.

И Эмир, и я помним как мне было тяжело во время беременности. И сейчас толком ничего не изменилось. Мы все так же находимся в шатком положении, поэтому до тех пор, пока мы не обзаведемся гарантиями, обеспечивающими нам спокойную жизнь, мы не можем позволить себе и нашим детям так рисковать.

В тишине мы добираемся до дома. Вдоль дороги рядышком с нашими воротами уже стоит машина Анастасии. Я смотрю на часы, встроенные в панель управления.

Ого.

Ана приехала за целых три часа до начала праздника, что лишний раз доказывает, что моя подруга не обладает особой терпеливостью.

Это не может не вызвать у меня улыбку.

Тем временем Эмир снимает дом с охраны, с помощью брелока открывает ворота и мы въезжаем в гараж. Пока мой муж выгружает покупки с тортом из багажника, я уже попадаю в дом через гаражную дверь.

В холле на полу валяется сумочка Аны, у подножия лестницы разбросаны её туфли на высоченной шпильке.

– Ох уж, эта Ана, – бубню я вполголоса, ещё шире улыбаясь.

Поражаюсь, что эта девушка, даже будучи на девятом месяце, как-то умудряется ещё ходить на высоких каблуках и выглядеть при этом максимально эффектно.

Нагнувшись, забираю с пола туфли, ставлю их у порога, а затем поднимаюсь на второй этаж.

Обычно, когда у нас гостит Ана, кроме нее в радиусе пятисот метров больше никого не слышно. Она подобно вечному двигателю заглушает собой все вокруг и заряжает позитивной энергией, а тут ни единого звука со стороны комнат не исходит, как и волн позитива. Из столовой только доносится шуршание пакетов вперемешку со звуками открывающегося и закрывающегося холодильника – Эмир занялся распаковкой.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ Первая мысль – все сейчас находятся в детской. Наверняка, услышали как открывался гараж и поэтому притихли.

Хотят сделать сюрприз? Так и быть, я им подыграю.

Подойдя к двери, нажимаю на ручку, неслышно приоткрываю, оставив маленькую щель, и заглядываю в неё одним глазком.

На первый взгляд – там нет никого.

Чтобы точно убедиться, я собираюсь войти в комнату, но дверь почему-то не поддается. Мне приходится навалиться на неё всем телом, тем самым немного продвинув вперед. Что-то мешает ей раскрыться полностью.

Проема для меня достаточно, поэтому я протискиваюсь внутрь. Сразу же заглядываю за дверь на препятствие и молниеносно возвращаюсь в свой утренний кошмар. В тот ужас, с которым до смерти боялась столкнуться наяву.

В немом шоке я отшатываюсь к стене, словно меня притянуло к ней мощнейшим магнитом.

Сознание мое тотчас мутится, ноги подкашиваются, комната начинает вращаться вокруг меня.

С глазами полными страха и ужаса я смотрю на Кармен, подпирающую дверь своим телом. Сползаю по стене, перевожу взгляд на кровавую полоску, тянущуюся от неё вдоль коврового покрытия до самой детской кроватки, и убиваюсь горем, захлебываясь своими всхлипами.

Она была уже ранена, когда ползла от кроватки к двери... Она защищалась, пыталась спастись... Но не смогла.

Охваченная ужасом я падаю на колени, дрожащей рукой прикасаюсь к Кармен так, словно боюсь ее разбудить. Но вряд ли мне удастся разбудить её.  Разум Карменситы погрузился в вечный сон, когда тело ее все еще сохраняет тепло.

Ползком я добираюсь до кроватки. Сквозь стоявшие слезы вижу, что она пуста. Под свой тихий вой я как сумасшедшая ощупываю одеялко Марка и его подушку, всерьез надеясь, что просто проглядела своего сына.

Я изо всех сил пытаюсь призвать на помощь Эмира, но не могу. Сил никаких нет, словно меня обескровили и высосали всю жизнь...

Забиваюсь в угол, притянув к себе одеяло, сохраняющее аромат моего родного мальчика, и задыхаюсь от немого крика, от мысли, что больше никогда не увижу его.

Я не могу дышать из-за того, что чувство безысходности переламывает мне горло. Это чувство перемешивается со страхом, болью и паникой. Ровно то же самое я испытывала во сне... Я чувствовала невыносимую боль от потери и потеряла саму себя. Я старалась найти выход там, где его уже не было.

А теперь все так реально.

Я с силой щипаю свою руку. Физической боли нет, но на коже появляется покраснение. Я бью себя по щекам. Раз, ещё раз и ещё.

– Это всего лишь сон. Проснись, проснись... пожалуйста, проснись, – повторяю я раз за разом, лишаясь остатков разума.

Это уже не сон... Но боже, я готова отдать все... Я готова хоть сейчас принести себя в жертву, только бы это была очередная игра моего разума...

– Дорогая, ты где? Я распаковал те гирлянды, которые нам подарил Гарнер, – сквозь белый шум слышу приближающийся голос Эмира. – Сейчас переоденусь и повешу их в нашем са-а-а-ду.

Он показывается в дверном проеме и застывает на месте. Ему мига хватает, чтобы все понять.

– Диана... Диана, черт побери, – взвывает он, ринувшись ко мне.

– Эмир.... – беззвучно рыдаю я, глотая слезы и прижимая к груди одеялко. – Они забрала у нас Марка. Они убьют нашего малыша. Я этого не вынесу.. Я не смогу...

Он пулей залетает в детскую, падает возле меня и стискивает мое лицо, заставив посмотреть на него.

– Ты не ранена?

– Нет. Н-н-никого уже не было, когда я сюда вошла.

Эмир прижимает мою голову к своей груди. В ушах отдается его сердце, трепыхающееся так бешено, что оно буквально проламывает ему грудную клетку. Он взглядом обводит периметр комнаты. Он в полнейшей растерянности.

– Побудь пока тут. Мне нужно осмотреть дом.

Эмир пытается сохранять спокойствие, но его глаза на мокром месте... В них, наверное, можно отыскать все, кроме спокойствия.

Эмир склоняется над Кармен и проверяет её пульс. Одновременно с этим он звонит кому-то и отделывается двумя словами: код красный.

Картинка перед глазами начинает плыть, стены сужаться. Тело жжет холодом, словно с меня заживо содрали кожу и бросили на мороз.

Ничего не понимаю. Я окончательно сошла с ума.

Я ныряю в темноту, где уже ничего не чувствую: ни боли, ни бессилия. Только страх за своего сына.

Я так этого боялась и вот – это случилось... Я не вижу смысла дальше жить...

Картинка постепенно возвращается ко мне. Слышу слева от меня какой-то шорох и поворачиваю голову. Эмир стоит на коленях у софы. С мученическим видом он склоняется над ней.

Опускаю взгляд чуть ниже. Там босые тонкие ступни и алая лужица разливается возле них, впитываясь в ворс мягкого покрытия.

– Все будет хорошо. Только не закрывай глаза. Слышишь? Не отключайся... – сдавленно произносит Эмир.

Выпрямившись, он вновь принимается кому-то звонить. И тот ужас, который теперь открывается перед моими глазами, заставляет вновь ощутить как боль превосходит надо мной. Мне разом переламывает все кости. Становится так больно, будто мое дергающееся тело расчленяют на куски и кромсают, опустошая душу.

Анастасия...

На её бледном лице застыл страх. Она смотрит невидящим взглядом в потолок, накрывает ладонью свой живот, сквозь пальцы которой просачивается кровь.

В неё выстрелили. Прямо в живот. Нетерпение сыграло с ней злую шутку...

Согнувшись в три погибели, я сильнее вжимаюсь в стену, желая затеряться в текстурах. Меня разрывает на части, скручивает от боли и несправедливости и я вновь проваливаюсь в темноту.

Прихожу в себя от ощущения, как будто парю в воздухе. Думала, что мне пришел конец, но нет. Эмир взял меня на руки. Он нашептывает мне что-то, но я не в силах разобрать его слов. Он несет меня на улицу и передает только что подъехавшему к нашему дому Гарнеру, сажая в его машину.

– Отвезешь её в укрытие. Не выходите оттуда, пока я не подам сигнал, – в суматохе распоряжается Эмир, пристегивая на мне ремень безопасности.

В его голосе улавливаю помимо тревоги ещё и сильнейшую жажду крови. А меня саму злость охватила настолько, что я не узнаю себя. Её так много во мне накопилось, что мне становится тесно в своем теле. Злость буквально сочится из моих пор и сизым облаком нависает над Эмиром.

Я с силой хватаю его за грудки, притягиваю к себе и трясу в разные стороны, что есть мочи.

– Эмир, найди нашего сына! – обезумивши цежу я сквозь стиснутые зубы: – Делай что угодно, расшибись в лепешку, но без него не возвращайся! Ты должен... Нет! Ты просто обязан вернуть нам нашего сына живым и невредимым, иначе я самолично убью тебя... – резко умолкаю и отпускаю его.

– Я верну Марка! Верну, клянусь тебе! И тогда я позволю тебе сделать с собой все, чего заслуживаю, – рычит он, чувствуя себя виноватым. Только себя и никого больше.

Вдалеке слышен вой сирен машин скорой помощи, полицейские мигалки окрашивают вечернее небо в устрашающий красно-синий цвет.

Эмир на взводе. Он понимает, если ему не удастся улизнуть до приезда полицейских, то поиски Марка могут затянуться на неопределенное время из-за допроса. На силы полиции рассчитывать бесполезно, потому что документально Марка, как и меня, попросту не существует.

Тем временем Эмир достает из заднего кармана клочок бумаги и протягивает мне его.

– Диана, ты должна мне помочь. Скажи, что здесь написано?

Я беру листок, вглядываюсь в надпись, написанную на родном языке и узнаваемым почерком.

Только не это...

Я сминаю в кулаке листок, перевожу затуманенный взгляд на Эмира и судорожно сглатываю.

– Эмир, это... Это был не Рифат, – остолбенев, выдавливаю я кое-как.

– Кто же тогда, если не он?

В его словах таится огромное желание убивать, но в этот раз он ошибся со своей целью. Он нацелился не на того.

– Это почерк Игоря... моего мужа.

Глаза Эмира наливаются кровью, их поглощает загустевшая чернота. Передо мной сейчас стоит не любимый мужчина, а беспощадный зверь.

Он громко чертыхается. Зарядив со всего маху ногой в колесо, он с ненавистью выплевывает: надо было тогда все-таки завалить этого ублюдка.

– Так и что здесь написано? – обращается Эмир, бегло глянув на приближающиеся проблесковые маячки. – Быстрее, Диана! Копы на подходе!

Я проглатываю огромный сухой ком и, заикаясь, проговариваю:

– Здесь написано: «Могла бы просто подать на развод. Необязательно нужно было прикидываться утопленницей, пупсик».

Внезапно воздух сотрясает звериный вой Шаха. Я вздрагиваю и внутренности мои с удвоенной силой скручиваются в тугой узел. Он потерял свой смысл жизни. Он раздавлен и убит...

Эмир заводит ладонь за мою шею, прикасается своим лбом к моему и тихо шепчет:

– Прошу тебя, найди в себе силы пережить этот день.

А затем Эмир закрывает дверь машины и залетает в гараж, откуда уже выезжает верхом на байке. Он останавливается напротив машины Гарнера, поднимает визор на шлеме. Он смотрит на меня таким взглядом, словно прощается со мной. Эмир больше ничего не говорит мне. Он просто прокручивает газ и срывается с места, быстро исчезая из виду.

Вслед за ним Гарнер включает передачу и мы со скрипом прокручивающихся колес тоже отъезжаем от нашего дома. От места, куда я больше не хочу никогда возвращаться.

Что меня ждет?

Не знаю...

Впереди меня только бездна и я готова без раздумий сделать свой последний шаг прямиком в её черную пасть...

Готова, если Эмиру не удастся отыскать Марка.