Текст книги "Муж в наказание-2. Свобода любой ценой (СИ)"
Автор книги: Лена Лорен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)
19. И счастье, и горе
– Девушки, к вам можно? – спрашивает Шах, впервые после родов показавшись в каюте.
Малыш возле меня. Он сладко сопит в импровизированной люльке, сделанной из чемодана и нескольких подушек. Анастасия сидит у кровати на ковровом покрытии, охраняя его сон. А я же нахожусь на последнем издыхании. Выдохлась и эмоционально, и физически, что кажется сил мне хватит только на то, чтобы сомкнуть веки, да провалиться в забытье. Я тоже не отказалась бы от парочки часов здорового сна, но понимаю, что сейчас ещё не время.
– Да, входи, конечно, – отвечаю я с кровати, стараясь принять сидячее положение.
– Куда? – Ана строго прикрикивает на меня. – Лежи смирно! Тебе сейчас отдых нужен!
– Есть какие-нибудь новости от Эмира? – с надеждой смотрю на Шаха, возвышающегося надо мной.
Он по-прежнему нервничает, переминается с ноги на ногу.
– Собственно, поэтому я и пришёл, – тяжело вздохнув, он присаживается на край кровати, я навострю уши в волнительном ожидании хотя бы незначительной весточки. – Новостей никаких нет. Сейчас мы стоим в порту Александрии. Ровно через два часа лайнер отправится по курсу, поэтому как можно скорее нам нужно принять решение, что делать дальше, – он косится на свою супругу, а я угасаю, все мои надежды тлеют. – Детка, выбор сейчас за тобой. Как ты решишь, так и будет.
Глянув на спящего малыша, Ана подходит к своему муж. Она берёт его за руку и отводит к окну.
– Дорогой, ты же понимаешь, что мы не можем оставить Диану с новорожденным на руках? – доходит до моего слуха её жалостливый шёпот.
– Понимаю. Но ты ведь так мечтала о медовом месяце. Мне было бы стыдно в который раз ставить тебя перед фактом.
– Я мечтала, да... Мечтала и ещё помечтаю, раз такое дело. В конце концов, мечтать не вредно для здоровья.
– Ребят, не нужно из-за меня нарушать свои планы! – мотаю головой в протесте, чувствуя себя виноватой перед ними. – Вы ставите меня в неловкое положение. Мне совсем не хочется обременять вас своими проблемами. Я справлюсь. Правда!
– Глупости! Разве это можно назвать проблемой? Мне только в радость понянчиться с крестником, – закатывая глаза, Ана отмахивается от меня, затем с любовью смотрит на своего супруга, расплываясь в таинственной улыбке. – К тому же это опыт. Он мне нисколько не помешает. Тебе, кстати, тоже!
Щёки Анастасии вспыхивают ярким румянцем. Она кокетливо закусывает нижнюю губу и руками обвивает могучую шею своего мужа. Тянется к нему губами, поцелуй на небритой щеке оставляет, заставив меня на миг отвести взгляд в сторону.
Это так мило... Это настолько интимный момент, что у меня появляется желание оставить их наедине на часок-другой.
– Ты это к чему сейчас сказала? – глаза Шаха подозрительно бегают по лицу своей ненаглядной, медленно спускаются ниже.
– А ты подумай хорошенечко, – она выдерживает многозначительную паузу, нарочно испытывает его терпение. Приподнявшись на цыпочках, она произносит тихо на ухо: – Папочка...
Я заливаюсь краской смущения, поскольку стала невольной свидетельницей такого трогательного момента, который Анастасия должна была разделить с Шахом. Без посторонних. Но в то же время меня переполняет чувство радости за этих влюблённых голубков. Мои щёки вот-вот треснут от широченной улыбки.
А вот Шах, кажется, так и не понял своего счастья, исходя из его ничего не выражающей физиономии.
– Подожди-ка... Что-то я не соображаю ни черта, – моргнув, он замирает на секунду. Пошатывается взад-вперёд, словно сейчас рухнет в обморок, потирает лоб, а потом внезапно привлекает Анастасию к себе. – Ты что, беременна? – спрашивает он, на что та с озорной улыбкой на лице утвердительно мотает головой.
– А ты думал, меня так распирает от любви к тебе? – обводит она свой пока ещё плоский живот. – Нет, конечно, я люблю тебя, но килограммы я набираю совсем по другой причине.
– Охренеть, – выдыхает Шах по слогам и, стиснув Ану, закручивает вокруг себя. – Беременная! Вот уж не ожидал!
– Тише, ребёнка разбудишь, – в шутку отчитывает она папашу, до конца неверящему своему счастью.
Довольный Шах ставит Ану на пол, изображает жест, словно он закрыл рот на замок. Он делает пару шагов в сторону кровати и склоняется над моим сыном. Я замечаю в его взгляде что-то тёплое. Он с трепетом разглядывает малыша, еле сдерживая эмоции, и снова заключает свою жену в объятия, грозясь её раздавить.
– Поздравляю вас. Это такое счастье, – отзываюсь я, смахивая с глаз слёзы умиления, Шах с благодарностью кивает.
– Я украду ненадолго Анастасию. Ты же посидишь здесь одна? – тараторит счастливый Шах, обращаясь ко мне.
– Да, конечно! Прогуляйтесь. Я постараюсь немного вздремнуть.
Анастасия выпутывается из объятий своего мужа. С комода она берёт телефон и передаёт его мне.
– Если вдруг что-то понадобится, пиши на последний номер. Отдыхай и подумай над именем.
Проводив влюблённую парочку, я остаюсь в каюте совсем одна.
Хотя, почему одна? Я уже не одна и больше никогда одной не буду.
У меня теперь есть сын. Тот человечек, ради которого хочется жить, навсегда позабыв о прошлом. С которым моя жизнь круто изменится. Прошло всего ничего, а я уже замечаю, как моя блёклая жизнь меняется. Она раскрашивается, по капле наполняется яркими красками. Отныне в ней не будет тёмных дней. Не будет боли и страданий. В ней не будет места для уныния и разочарований.
– Ну, дружок, и как мне тебя назвать? – залюбовавшись на спящего сына, я мысленно перебираю мужские имена.
Если бы Эмир был рядом, он помог бы мне с этим нелёгким делом. Я прислушалась бы к нему и наверное приняла любой его выбор.
Мне не хватает его. Невыносимо. Предчувствие, что с ним случилось что-то страшное, не покидает меня, хоть ты тресни. Оно не позволяет мне сомкнуть глаз.
Мне нужно набраться сил, в первую очередь ради ребёнка, а я физически не могу этого сделать. Неоткуда брать сил. Ресурсы исчерпаны.
Стоит только закрыть глаза, как Эмир появляется передо мной посреди разбушевавшейся стихии. Зловещие волны, напоминающие острые хребты, становятся его единственным противником. Он из последних сил борется с ними, отбивается, но раз за разом безжалостные волны оказываются сильнее него. Они окружают его со всех сторон и набрасываются. Беспощадно атакуют, накрывая собой с головой, пока не закручивают в толще. Больше Эмиру ничего не остаётся. За жизнь не ухватиться. Лёгкие полностью наполняются водой и в конечном счёте его тело медленно погружается на дно, а душа стремительно отправляется к небу. С морем Эмир становится одним целым.
Резко распахиваю глаза.
Каюта уже залита приятным вечерним солнцем, пробирающимся сквозь полупрозрачную занавеску. Сын по-прежнему спит.
Это всего лишь сон, – успокаиваю я себя в мыслях, жадно хватая ртом воздух.
Аккуратно приподнимаюсь с кровати. Завернувшись в халат, я подхожу к панорамному окну, сдвигаю занавеску в сторону.
Впереди открывается вид на бескрайнее море, раскинувшиеся на многие километры, а над ним светит ласковое солнце. Оно бросает свои лучи на водную гладь, превращая море в драгоценное переливающееся полотно.
Каким бы море ни было сейчас спокойным, оно беспощадно. Оно не оставляет шансов.
Стук в дверь. На звук я резко разворачиваюсь. Сердце начинает трепыхаться в груди, когда я вижу в дверях Анастасию, прижимающую к себе упаковку подгузников и банку с молочной смесью.
По всей видимости, они были на суше. Может, там им удалось что-то разузнать...
С поникшими плечами, Ана входит в каюту, кладёт подгузники со смесью на журнальный столик, временно превратившийся в пеленальный.
В глазах её я замечаю запрятавшуюся тревогу. От былого счастья не осталось и следа.
– Присядь, пожалуйста, – произносит она глуховато и ноги мои сами подкашиваются.
Я падаю на кровать, Ана присаживается рядом.
– Вы что-то узнали, да? – спрашиваю я дрогнувшим голосом, к горлу моментально подкатывает горечь.
– Во-первых, не нужно делать поспешных выводов. Тебе сейчас необходимо думать только о ребёнке и ни о ком...
– Что с Эмиром? Говори уже! – требовательно спрашиваю, перебивая её.
– Неизвестно, – вздыхает она, боясь посмотреть на меня. – Его тело водолазы пока что не нашли, а это уже хороший сигнал.
Пока что... Это только пока...
Жгучий холод продирает мою кожу, вонзается ржавыми иглами в неё и дерёт изнутри. Страшные картинки из сна снова мелькают перед глазами, возвращая сознание в темноту.
– Значит, его вертолёт всё-таки рухнул в море... – кое-как проговариваю я сама себе, неотрывно глядя в одну точку. – А море беспощадно. Оно не оставило бы Эмиру шансов...
Анастасия кладёт руку на моё колено и поджимает губы, бросив на сынишку сочувственный взгляд.
– Мне очень жаль, но отчаиваться ещё рано. Тебе необходимо восстановиться ради ребёнка. Эмир хотел бы, чтобы ты думала только о вашем сыне, – дыхание моё перехватывает. Лёгкие словно сдавливает тугим жгутом. – Кстати, ты уже придумала ему имя?
– Марк, – неожиданно даже для самой себя срывается с моих дрожащих губ. – Я назвала его Марком. Почему-то подумала, что Эмиру понравится, если я назову его этим именем.
Ана кивает, выражая одобрение.
– Он будет в восторге, дорогая, – протягивает ко мне руки, чтобы обнять. – Эмир будет в восторге от Марка.
20. Принудительная смена обстановки
Мне необходимо принять настоящее таким, какое оно есть. Со всеми его трудностями и напастями. Несмотря на то, что нет в нём никакой ясности.
Сейчас мне действительно страшно задумываться о завтрашнем дне, не говоря уже о будущем. Судьба на деле оказалась коварной стервой. На пути к мечте она повсюду расставила ловушки, а уже на финишной прямой установила слишком высокую плату за мою свободу. Мне не хочется думать, что этой платой стала жизнь Эмира. Вряд ли я смогу простить себе это.
А пока единственное, о чём я могу думать – какой была бы его реакции, когда он впервые посмотрел бы на нашего сына. Я представляю себе его первые эмоции, когда он впервые возмёт Марка на руки. Первые эмоции они ведь самые искренние, оттого и так ценны для меня.
Больше всего на свете я сейчас хотела бы увидеть Эмира... Живым, счастливым, беззаботным. Держащим нашего сына на руках. Тогда я, пожалуй, изменила бы своё представление о коварности судьбы.
Только столкнувшись с трудностями, я смогла забыть обо всём. Я всё оставила в прошлом. Я отпустила его, чтобы начать жизнь с чистого листа.
Так внезапно пылающая ненависть к Эмиру остыла. Ещё вчера она поедала меня изнутри, глодала по кусочкам, а сегодня она растворилась во мне, что и сама не заметила как распрощалась с ней. Только вот моя остывшая ненависть ничего уже не изменит. Она не вернёт моему сыну отца. Это давит на меня. Теперь действительность грызёт меня. Это невыносимо тяжело. Больно осознавать, что одно слово "верю", сказанное в ответственный момент, могло изменить наши судьбы. Судьбе ведь достаточно одного слова, одного шага, а дальше жизнь несёт тебя в нужном направлении подобно песчинке, подхваченной ветром. Судьба свела наши дороги воедино, она же и разъединила нас. Хочется верить, что не навсегда.
Шесть дней тянулись целую вечность. Все эти дни я корила себя за то, что не смогла поверить Эмиру. Я старалась быть сильной ради ребёнка, но силы с каждым днём только покидали меня. Как и вера в то, что он остался жив. Шесть дней было бы вполне достаточно для того, чтобы отправить весточку о том, что у него получилось обмануть судьбу. Но весточки не было. Время шло. Порты и острова сменялись один за другим, пейзажи за окном манили, они поражали своей красотой, а я так ни разу и не заставила себя выйти из каюты, чтобы немного развеять свои нескончаемые мысли.
Анастасия и Шах пытались вдохнуть в меня жизнь любыми способами, но единственное, что у них получилось – растормошить меня, чтобы однажды выйти на палубу и полюбоваться закатом. Я не могла позволить себе скинуть на них Марка. Я и так нарушила все их планы, вторглась в их счастье со своими проблемами. Угрызение совести всякий раз мучило меня, когда я просила их приглядеть за сыном, чтобы элементарно сходить в туалет или принять душ.
– Так, и что там делает мой сладкий пирожочек? Спит? – звонкий голос Анастасии вырывает меня из депрессивных размышлений. Удостоверившись, что её громкое появление не разбудило Марка, я киваю. – Это хорошо, потому что тебе, дорогая моя, надо поднимать свою задницу, наконец! Хватит тебе уже разлёживаться, да сопли на кулак наматывать! Такими темпами ты не сегодня завтра к кровати прирастёшь. Собирайся! У тебя ровно полчаса на то, чтобы привести себя в порядок!
Я моргаю в недоумении, глядя на развеселую подружку, держащую в руках чехол для одежды, из которого выглядывает кусочек ткани изумрудного цвета.
Подруга...
Анастасия стала для меня самой настоящей подругой. Это уже даже не обсуждается.
– Куда собираться? Уже? – единственное, что могу выдавить из себя, предположив, что мы уже приближаемся к Барселоне.
– Уже, ага, – она снимает чехол с плечиков. – Нам просто жизненно необходимо выгулять те платья, которые я только что купила! Надеюсь, с размером я угадала, иначе придётся менять, – Ана рывком поднимает меня с постели и прикладывает ко мне приятную наощупь вещь. – Представляешь, на нашем лайнере есть целая улица с магазинами мировых брендов. Я просто в шоке!
– Ну, ничего себе, – издаю я скептический смешок, не разделяя такого восторга. – Там же, наверняка, слишком шумно. Марк ещё не готов к прогулкам с большим скоплением людей.
– С Маркушей посидит Шахзод. Кстати, это была его идея. Видимо, ему уже тоже осточертело смотреть на твою кислую мину.
Не самая лучшая идея. Я не готова расставиться с сыном ни на минуту, да и настроения у меня должного нет, но с Аной бороться крайне сложно. Невозможно. Она любого сможет переубедить, да и Марка оставить на Шаха совсем не страшно.
Думаю, за часок ничего не случится ни с ним, ни со мной. За себя не ручаюсь.
Кажется, я уже начала скучать по его забавным причмокиваниям во время кормления.
– Ну, раз Шах сам изъявил желание, то я просто не вправе ему отказывать. Уговорила, – я выставляю на Ану указательный палец, метнув на неё предупредительный взгляд. – Только недолго, хорошо?
– Ясен фиг! У тебя ж "сцежка" по расписанию и целая гора пелёнок поди ещё нестирана! – смешно закатывает она глаза, активно жестикулируя руками, а затем подходит ко мне ближе и складывает ладони в молитвенном жесте. – Только, прошу тебя, постарайся выкинуть всё из головы и просто отдохнуть душой. Я приготовила нам хорошую программу. Времени скучать не будет.
Ровно через полчаса я уже при полном параде. Склонившись над сыном, я зацеловываю его пухленькие щёчки, одновременно с этим раздаю Шаху инструкции по смене подгузников и кормлению. Прежде, чем уйти, я получаю от него комплимент своему внешнему виду, после чего с чувством тревоги выхожу на палубу, где встречаюсь с роскошной Анастасией. На ней надето струящееся платье серебряного цвета, волосы завиты и собраны в высокую причёску.
И когда она только успела?
За отведенное мне время я успела лишь расчесаться, да сделать какой-никакой макияж, позаимствованной у Аны косметикой.
– Вот это да! Выглядишь просто бомбезно! Натуральная бомба замедленного действия, – Ана пищит от восторга, вынудив меня покружиться вокруг себя.
– Спасибо, но не кажется ли тебе, что это как-то чересчур? – жмусь я, придерживая подол. – Я словно на торжественную церемонию собралась.
Когда платье висело на вешалке, оно не казалось мне таким изящным. Роскошный силуэтный наряд с открытыми плечами и спиной отлично подошёл бы великосветской леди, отправившейся на торжественный приём, но никак не мне – "вчерашней" роженице, решившей прогуляться по лайнеру.
– Нет! – мотает она головой. – Ты хоть и стала мамой, что с трудом верится, но не нужно забывать, что в первую очередь ты всё-таки женщина. Чертовски привлекательная женщина! Каждый твой день должен быть похож на праздник.
Спустившись в лифте на крытую пешеходную зону, по окрестностям которой разгуливают в основном солидные леди в сопровождении не менее солидных джентльменов, вырядившихся в вычурные наряды, я понимаю, почему выбор Анастасии пал именно на вечерние платья. Чтобы мы не выделялись из толпы.
Очень странно. Я словно перенеслась во времена "Титаника". Лишь бы наш лайнер не постигла подобная участь.
– Сегодня праздник "Сердце Средиземноморья", – нашёптывает Ана на ухо, держа меня под руку. – Как я поняла, он приурочен к середине нашего путешествия. Организаторы обещают грандиозный фейерверк и обалденную программу в акватеатре, но мы туда пока не пойдём.
Я думала, что мы прогуляемся по судну, максимум поужинаем в каком-нибудь ресторане, но Анастасия оказалась не так проста. Она решила испытать меня и моё терпение на прочность.
Сначала мы посетили бродвейскую постановку, за просмотром которой я ни на секунду не могла забыться, поскольку раскалённые угли подо мной не давали мне этого сделать. Затем Ана потянула меня в казино, где я спустила её кровные двести баксов, опровергнув тем самым теорию, где говорится о том, что новичкам всегда везёт.
Так за развлечениями время пролетает незаметно. За бортом давно уже стемнело.
– Шах не звонил? – интересуюсь я, постепенно лишаясь душевного покоя.
– Пять минут назад он написал, что покормил Марка. Проблем никаких нет, не волнуйся. На Шахзода можно положиться.
– Я нисколько не сомневаюсь в Шахе, но я так не могу. Давай уже вернёмся, а? – хнычу я, плетясь вслед за упрямой подружкой. – Все эти развлечения не для меня. Не сейчас.
– У меня остался последний пункт в нашей развлекательной программе, – отвечает она с озорной улыбкой, остановившись напротив широченных резных дверей. – Я не могу отпустить тебя, не поужинав!
Тяжёлые двери словно по волшебству отворяются. Ана тянет меня за собой и мы входим в зал ресторана: роскошный интерьер с богатым убранством, высокие потолки со свисающими с них сверкающими люстрами, на фоне играет живая музыка, располагая к романтике. Только вот людей что-то совсем не видно: столики с бутафорскими свечами на них хоть и накрыты, но практически все они пустуют. И лишь пройдя вглубь ресторана мне становится ясно, почему.
Здесь присутствуют в основном пары. Все они облюбовали место на импровизированной танцплощадке, где мужчины закручивают своих женщин в медленном танце.
Именно по этой площадке мы сейчас и проходим, лавируя между счастливыми влюблёнными, ощущая себя при этом крайне неловко и максимально дискомфортно.
Уж не знаю как Анастасия, но я со своей скучающей физиономией и щемящим материнским сердцем чувствую себя здесь лишней.
– Ана, давай уйдём отсюда, – говорю я через губу, озираясь по сторонам, а она и слышать меня не желает, отмахивается.
– Постой-ка здесь. Я разыщу управляющего. Не помню, какой у нас столик, – отвечает она, вертя головой, будто она у неё на шарнирах.
Анастасия испаряется в толпе кружащихся пар. Мне становится жутко не по себе, словно я стою здесь голая, а все смотрят на меня и посмеиваются над моей оторопью.
Музыка превращается в гул, в глазах темнеет. Я уже решаю просто сбежать отсюда, не дождавшись Ану, как вдруг чьи-то руки сначала ложатся на мою талию. Всего миг – и они уже душат меня, привлекая к твёрдой груди. Сердце замирает на секунду, а затем вспыхивает спичкой, заставляя меня таять горящей восковой свечёй.
Всё ровно так же, как и тогда... на набережной... Только сейчас совсем другие чувства одолевают меня...
21. Начеку
Как же легко мой мир может перевернуться с ног на голову. От одной только неприятной новости, от предположения, от ожидания, треплющего нервы. И так же легко мой мир может восстановиться. От одного прикосновения знакомых рук, от одной правильной мысли, касающейся этого человека.
Каждая клеточка моего тела буквально дребезжит и руки дрожат от трепета, зарождающегося во мне благодаря мысли о том, что Эмир рядом. Он здесь со мной. Стоит у меня за спиной и обнимает нежными прикосновениями. Увязнув в своих чувствах, от которых так просто уже не избавиться, я откидываю голову ему на плечо и прикрываю глаза. Успокаиваю себя, чувствуя как между лопатками стучит его учащённое сердцебиение, от которого я наполняюсь жаром, словно в мои ощущения добавили капельку горючей смеси.
Он живой. Но мне этого недостаточно. Мало просто знать это. Я хочу видеть всё собственными глазами. Убедиться.
А вдруг я ошиблась и спутала его руки с кем-то другим. Вдруг разум решил поиздеваться над моим уязвленным сердцем?
Пытаюсь развернуться лицом к нему, не разрывая объятий, а не получается с первого раза. Крепко прижимая меня к груди, Эмир плавно раскачивает нас, подстраиваясь под такт музыки. От его дыхания, устремленного в шею, мурашки скапливаются и расползаются по всему моему телу. Я больше не вижу никого вокруг. Кружащие пары стали похожи на размытые пятна.
Улыбаюсь, пока он не видит, и невольно начинаю задумываться о том, что чудеса всё-таки случаются. Хоть в чудо и не верилось совсем. Ни во что уже практически не верилось.
– Кажется, я многое пропустил за эти дни, – произносит он, скользнув по моему животу ладонями, которые я тут же накрываю своими, наши пальцы переплетаются.
Глубокий мягкий тембр вливается в мои уши пьянящей мелодией, служащей подтверждением реальности. Его голос я не спутаю ни с кем. Он будоражит душу, окутывая лаской волной. Он электризует пространство между нами, переполняя меня счастьем.
Я медленно разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, усмиряя своё глупое сердце, практически отказавшееся верить в лучшее.
Боже. Это ведь правда он. Не игра разума. Мне не мерещится.
Былая тревога уходит, на её месте теперь тепло, стремительно растекающееся по венам.
Из-за нахлынувших эмоций мои ноги становятся ватными, тело обмякает. Если бы Эмир не придерживал меня за талию, то велика вероятность, что я потеряла бы равновесие.
– Ты здесь, – не вопрос, просто факт для самой себя, и выходит как-то хрипло, я смущена и в то же время сильно ошарашена.
Как же всё-таки непривычно лицезреть на его губах растущую улыбку. Искреннюю, лучистую, какую я и мечтала увидеть. Приятно наблюдать жизненный блеск в его глазах, а не прежнюю пустоту в них, в эпицентре которой мне зачастую приходилось пребывать. Сейчас так же только я привлекаю к себе всё его внимание, но в тёплом взгляде больше нет туманной пустоты. Он обещает покой и будит во мне желание жить дальше, не оглядываясь. Без лишних слов.
Эмиру очень идёт смокинг, несмотря на то что он немного потерял в весе и осунулся за эту неделю. Его волосы почему-то влажные. Они зачесаны назад. Растительности на лице стало чуть больше, но она выглядит ухоженной.
– Я же пообещал тебе, что сделаю всё от меня зависящее, но буду рядом.
– Спасибо, – неуверенно проговариваю, не позволяя себе даже моргнуть.
Кажется, если я просто моргну, то он может исчезнуть, раствориться как и толпа, окружающая нас.
Эмир вопросительно вскидывает одну бровь. Он прижимает меня теснее к себе и ставит на свои ботинки, ведь я стала похожа на соляной столб, рассматривая в нём каждый сантиметр.
– За что ты меня благодаришь?
– За то, что хоть ты и дал повод усомниться в тебе, но в конечном счёте сдержал своё обещание. В такие моменты цена сдержанного тобою обещания намного возрастает, и хочешь не хочешь осознаешь эту разницу, – враз я начинаю ощущать себя размазней, которая не может сдерживать свои эмоции.
Он выпускает мою руку, успевает подхватить катящуюся слезинку и подушечкой большого пальца смахивает её со щеки, не давая ей испортить макияж. Эмир лицо моё обхватывает и головой качает, мол, он совсем не стоит этих слёз.
– Мне хочется думать, что это был последний раз, когда ты позволила себе усомниться во мне.
– Мне тоже, – выдыхаю, смешивая даже дыхание и пристально глядя на него.
– Почему ты одна здесь? Как наш сын? С ним всё хорошо? Где он сейчас? – засыпает он меня вопросами.
Эмир становится чуточку взволнованным, а я получаю болезненный укол совести точно в зад. Даже подпрыгиваю на месте от того, какое это неприятное ощущение.
– Прости, что не желала слушать тебя. Прости за то, что не верила, – я пытаюсь перекричать музыку, задыхаюсь от слов.
Эмир не желает меня слушать. Он снова стискивает меня, давая возможность насладиться его теплом, почувствовать спокойствие, о котором так долго мечтала.
– Что за бред? Тебе не за что извиняться передо мной, – шепчет он, целует меня в висок. – Лучше расскажи мне, какой он?
Губы мои моментально расползаются в улыбке, стоит только подумать о сынишке.
– О, Марк очарователен, – вдохновенно я бормочу, полностью растворившись в объятиях Эмира, пока он ведёт меня в неспешном и довольно странном танце. – Но мне кажется, он совершенно на меня непохож.
– Ты назвала нашего сына Марком? – прищуривается он хитро и хмыкает, призадумавшись. – Очень интересно.
– Тебе не нравится, да?
– Нет, что ты? Мне очень нравится, просто выбор слегка неожиданный.
– Чтоб я сдохла! – вдруг слышится сбоку от нас.
Мы с Эмиром синхронно поворачиваемся к источнику звука и видим Анастасию, пялящуюся на нас с разинутым ртом. Если честно, я была уверена, что это было подстроено ею. Думала, она специально вытащила меня из каюты, чтобы подготовить к встрече с Эмиром. А выходит, что она находится в таком же шоке, в каком и я пребывала несколькими минутами ранее.
– Живой! Я ж знала, что ты живучий, зараза! – в своей привычной манере она бросается на шею Эмира, похлопывает его по спине, до конца ещё не веря своим глазам. – Признавайся, ты в сговоре с Шахзодом, да? Вот я ему задам, когда увижу!
Смущённо ухмыльнувшись, Эмир кладёт ладонь на мою поясницу и мы сходим с танцплощадки, чтобы не мешать остальным веселиться и не привлекать к себе ненужное внимание. Мы становимся практически у самого выхода, где музыка играет существенно тише.
– Шах здесь ни при чём. Он был не в курсе. Я попал на судно от силы минут пятнадцать назад. У меня не было возможности сообщить о себе: рация, телефоны, ваши номера – всё это затонуло. Я так и не нашёл расположение ваших кают. Экипаж в этом плане не сильно сговорчив.
Улыбка моментально сползает с лица Анастасии. Выражение лица становится сосредоточенным, а взгляд внимательным или даже придирчивым, словно она готова в любую секунду встать в оборонительную позу, будто она намерена защищаться от нападок невидимых врагов.
– Допустим, тогда как за каких-то пятнадцать минут ты узнал, где мы находимся сейчас? Лайнер огромный, так просто нас было не найти! – Ана складывает руки на груди, осматривает Эмира со всех сторон и хмыкает подозрительно. – Да ещё и время нашёл принарядиться соответствующе. В чём подвох? Может, ты не Эмир вовсе? А ну, признавайся, кто ты такой, мать твою!
Ана совсем неожиданно становится между мной и Эмиром, закрывая меня своей фигурой от него. Она словно медведица, почуявшая опасность перед своими детенышами. Мне льстит её бдительность и внимательность по отношению ко мне. Вместе с тем дико осознавать, что Ана смогла разглядеть в Эмире угрозу. Я в лёгкой растерянности. Но убедиться в чистых намерениях Эмира лишним точно не будет. Сама я уже не смогу этого сделать. Моё сознание истлело. В нём всё смешалось.
– Как только я оказался на борту, сразу же купил телефон, чтобы разыскать Диану. Я нашёл её только благодаря серьгам. О них знаем только мы с Дианой, – отчитывается Эмир, я с облегчение выдыхаю, дотронувшись до уха с продетым в нём гвоздиком. – К слову, смокинг я приобрёл где-то пять минут назад. Боюсь, до этого вы бы меня даже не узнали. Это было жуткое зрелище.
Да где же он был?
– Ладно, но всё равно как-то неубедительно, – чересчур резка она с ним, но это ничуть не удивляет его, никак не оскорбляет, напротив, он словно ждал такого исхода. Ана подходит ближе к Эмиру и заглядывает в его глаза, вынюхивает что-то как ищейка. – Твоё имя, засланец!?
Плечи Эмира подпрыгивают от одиночного смешка, а взгляд по-прежнему остаётся тёплым. Он смотрит на Ану с благодарностью и чувством гордости.
– Знаешь, это лишний раз доказывает мне, что я нисколько не ошибся в тебе. Пока я нахожусь на борту этого лайнера, меня зовут Демир Руссо. Я следую по курсу до Барселоны вместе со своей супругой Катериной, а также с нашими общими друзьями Османом и Аиной Коч. Есть ещё один человек, появление которого мы все ждали, но не думали, что это произойдёт так скоро. Его имя Марк. Взойдя на борт вчетвером, сойдём мы с него уже впятером. Если, конечно, ты изменишь своё мнение обо мне, как о засланце, и позволишь остаться.
Повисает молчание. Замечаю, что Ане стало неловко. Она энергично махает ладошкой у своего лица, покраснев при этом как зарево, а Эмир неподвижно стоит возле неё в ожидании вынесения окончательного вердикта.
– Эмир, ну и напугал же ты нас всех! – посмеивается она, придерживаясь за сердце. – Я уже и впрямь подумала, что ты погиб, а сюда они прислали загримировавшегося под тебя чудика. Ты уж извини, но я должна была удостовериться.
– Всё нормально. Этого стоило ожидать от тебя, – прыскает он со смеху, переглянувшись со мной.
Наступает очередная неловкая заминка. Ана осматривает нас поочередно, а затем устремляет взгляд на столик, стоявший позади нас.
– Пожалуй, оставлю вас наедине, – она обнимает меня и тихонечко произносит на ухо, чтобы услышала только я: – Мы с Шахом присмотрим за Марком, а ты бери уже быка за рога. Ваш столик под номером два...
Ана напоследок подмигивает мне, вынудив меня залиться краской, и выходит из зала ресторана, шурша своим платьем.
Не успеваю развернуться к Эмиру, как уже нахожусь в его уютных объятиях.
– Что эта подозрительная женщина сказала тебе? – игриво он проговаривает.
– Ана передала мне, что за нами зарезервирован столик. Ты наверное голоден?
– Нет, – лукавит он, обводит периметр зала своим сканирующим взглядом и возвращает его на меня. – Может, лучше прогуляемся там, где не так многолюдно?
Я сразу же вспоминаю о той палубе, с которой не так давно наблюдала за закатом. Тогда я тоже желала оказаться в одиночестве и в поисках уединения отыскала неплохой укромный уголок.
– Кажется, я знаю, где нам найти такое место.
– Тогда веди меня.
