Текст книги "Идеальная пара (ЛП)"

Автор книги: Лекси Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Никто не играет двадцать четыре на семь, – сказала она быстро, чувствуя, как по телу пробежала легкая дрожь страха. Ну, возможно, не совсем страх. Может быть, ей нравилось немного бояться. Похоже, она достигла гребня этого первого глубокого погружения на американских горках. Она была уверена, что все будет хорошо, но, черт возьми, также знала, что это будет дикая поездка.

– Возможно, твои друзья нет, но у меня есть такие, – поправил ее Себастьян. Он развернул стул так, что сиденье было повернуто в ее сторону. – Некоторые люди живут так и они счастливы. Двадцать четыре на семь не обязательно означает, что Дом стоит над покорной весь день. Он просто интересуется каждой частью ее повседневной жизни. Мы с шефом решили, что это лучший способ для нас обоих принять это. Ты согласилась повиноваться мне.

– Я думала, что это только для клуба.

– Мы не собираемся в клуб более одного или двух раз, прежде чем начнем тренировки с Майло Джеем, – объяснил он. Казалось, чувство спокойствия овладело им, будто он принял решение и был в полном согласии с ним. – Нам нужно играть в частном порядке. Также нужно разговаривать. Я думаю, что ежедневные сеансы такого рода, скорее всего, будут отвечать потребностям задачи, которую поставил перед нами Мастер Йен. Это будет очень требовательно, Тиффани. Я не уверен, что ты обдумала все так, как должна была. Еще есть время. Я могу попытаться найти кого-то другого, но понимаю, как удобно было бы нам жить и работать вместе. Мне нравится думать об этом как о полном погружении. Но если ты хочешь передумать, сейчас самое время это сделать. Я могу поговорить с Келли с работы. Она планирует начать программу обучения в ближайшее время, но, возможно, обучение «один на один» поможет ей быстрее освоиться.

Келли? Новенькая Келли? Келли с темными волосами и задницей, что могла отбросить тебя на четверть квартала? Келли-йог, которая могла закинуть ногу за ухо? Ни за что, бл*ть.

– Я в порядке, Себастьян. То есть, Сэр. И я, правда, очень сожалению, что отняла столько времени. Сейчас я, правда, готова.

Он кивнул.

– Я рад это слышать. Мы сможем ехать, когда решим эту проблему. Пожалуйста, спусти свои шорты и обопрись ладонями о сиденье. Я покажу тебе, насколько широко должны быть твои ноги. И отныне я предпочел бы, чтобы ты поприветствовала меня должным образом, когда я забираю тебя. Я ожидаю, что ты позволишь мне войти, а затем опустишься на колени в покорное положение, если мы пробудем врозь в течение нескольких часов. Жду, что ты приготовишь обед, если мы не пойдем куда-нибудь. Если я тот, кто приветствует тебя в конце дня, можешь ожидать от меня подобного ритуала. Если ты работала, а я нет, я готовлю нам еду. Я выпью бокал вина, а ты сможешь выбрать то, чем мы займемся в тот вечер. Я жесток, но справедлив.

Он хотел, чтобы она сделала это?

– Почему мне нужно наклониться над стулом? Ладно, это звучит глупо. Я понимаю, что мы говорим о порке, не так ли? Меня отшлепают, потому что я заставила нас опоздать?

– Да. Если только у тебя не было веской причины на то, чтобы потратить двадцать минут в ванной, – он с осторожностью смотрел на нее. – Если есть, я хотел бы ее услышать.

Ну, я пыталась убедиться, что мои соски торчат в одном направлении, Сэр. И угадай что? Хорошо, что я сделала это, так как сейчас они твердые как камешки, и напряжены напротив моего лифчика. И стоят идеально.

Да, она не собиралась ему признаваться в этом.

– Я подозреваю, что, укладка волос и убеждение, что макияж выглядит хорошо, меня не спасут.

– Совершенно верно. Теперь, сделай так, как я попросил, чтобы мы могли продолжить наш день.

Это была не первая ее порка. Ее шлепали и раньше, хотя это всегда было во время игры, а не дисциплинарное наказание. У тренирующего Дома Тифф была грубая рука, но это никогда не беспокоило ее. Ей нравилось ощущение. Насколько хуже это могло быть?

Она не собиралась показывать страха. Изящно улыбнувшись, Тиффани наклонилась.

– Делайте свое грязное дело, Сэр.

– Приступлю, как только ты сделаешь то, что я сказал. Нам придется поработать над тем, как ты слушаешь. Можно сказать, я очень удивлен, потому что ты хорошо это делаешь, когда работаешь. Я упомянул, что твои шорты должны быть спущены. Кроме того, если ты носишь нижнее белье, они мне понадобятся. Я не позволяю своей покорной носить трусики, если только она не на работе. Понимаю, что это может быть сложно, но когда ты не работаешь, тебе не позволено их надевать. Также, ты отказжешься от своих бюстгальтеров, когда мы будем дома одни или когда мы не в мире ванили. Опять же, я понимаю, что на работе или снаружи на обычных повседневных занятиях, его носить уместно, но не тогда, когда мы наедине.

Она встала, слегка потрясенная, что мужчина передумал так быстро.

– Ты же сказал, что мы не будем заниматься сексом.

Он перебрался в ее личное пространство, не сводя с нее своих блестящих голубых глаз.

– А то, что на тебе нет лифчика говорит о том, что скоро у нас будет секс? Тот факт, что на тебе нет нижнего белья, заставит мой член войти в твое тело? Ты не ошибаешься, Тиффани. Я не требую от тебя сексуальных утех. Это я тренирую тебя, как быть моей сабой. У меня было несколько человек, с которыми у меня вообще не было сексуального контакта.

– Серьезно?

Кто подписал контракт с этим человеком и не хотел, чтобы он вошел в ее влагалище?

– В свое время я выступал в роли профессионала в Лондоне. Это может шокировать тебя, но я также возглавил мужчин-сабов, и с ними тоже не занимался сексом.

– То есть, ты совсем не спишь со своими сабами? – это убило столько фантазий.

– Я этого не говорил, но моя сексуальная история – разговор для другого дня. Сейчас давай. Каждую секунду, что ты тянешь, стоит нам еще сто или около того автомобилей, с которыми нам придется пробиваться к трассе 183. Пожалуйста, снимай и поблагодари меня за дисциплину после этого.

Вау. Она была здесь, и холм, на котором стояли американские горки, выглядел намного больше с этой точки зрения. Она не могла видеть по другую сторону, но разве это не было забавой прокатиться?

Девушка стянула шорты с бедер и передала их ему. Ей не нужно было давать ему свои трусики. Она их просто не носила. Его глаза расширились, и ей очень понравилось, что она смогла его шокировать. Возможно, ее сзади Тиффани была не такой совершенной, как он, но ничего страшного. Несколько Домов ей сказали, что у нее прекрасная задница.

– Я ношу нижнее белье только на работе, и даже тогда это не что иное, как маленькие крошечные стринги. Вы тоже можете забрать их тоже. Я носила их, потому что Вы выглядели так прилично, Сэр.

Она потянулась назад и расстегнула свой лифчик, освободив грудь. Девушка вытащила его через рукав футболки. Теперь ей не нужно было беспокоиться о сосках. Они будут торчать прямо в том положении, как и нужно было.

Себастьян забрал шорты, и на его щеках вспыхнул бледный розовый румянец.

– Отлично. Двадцать ударов за опоздание, еще десять за допрос и еще десять за то, что не прислушивалась к инструкциям. Мне не нужен счет.

Она наклонилась и положила руки на сиденье, выпячивая свой зад, как и предпочитал ее тренирующий Дом.

– Я готова, Сэр.

– Я рад, что один из нас готов, – пробормотал он, прежде чем опустил руку на ее плоть.

Звук рассек воздух и Тиффани ахнула. Он не ходил вокруг да около, смакуя. Себастьян взмахивал рукой снова и снова. По крайней мере, десять раз, прежде чем остановился и отступил.

– Как ты, Тиффани?

Ее задница горела, и слезы начали течь, но она не собиралась останавливаться. Девушка была достаточно опытна, чтобы знать, что в боли есть смысл. Однако, он не делал ничего чтобы смягчить ее. Не ласкал ее попку, чтобы удержать жар на коже. Не успокаивал ее.

И ей все еще было жарко. Тиффани чувствовала, как ее киска нагревается и увлажняется, пока из глаз капали слезы.

– Я в порядке, Сэр.

– Сколько дисциплинарных штрафов ты получала?

– Ни одного, Сэр.

– Я не хочу делать тебе больно, не таким образом, которым нельзя подпитать тебя изнутри. Дисциплинарная порка отличается от эротической.

– Я могу выдержать это.

Было больно, но Тифф нашла некую свободу от возможности принять это. И она не могла ничего с собой поделать, но от мысли, что он снова прикоснется своей рукой к ней ее сердечный ритм ускорялся. Боль вспыхнула во что-то большее. Не похоже, чтобы она подвернула лодыжки или ударилась локтем. Это просто больно, но что-то в шлепке сделало с ней, и теперь она знала, что это не просто игра. Что-то о методическом способе, которым Себастьян занимался своей дисциплиной, заставляло болеть сильнее.

– Тогда я продолжу, – мужчина опустил левую руку ниже спины. – У тебя прекрасная задница, Тиффани. Она довольно красива, и твоя кожа тоже прекрасна.

Это был Дом. Ее сестра выплеснула на нее все дерьмо, когда узнала, что Тиффани присоединилась к клубу БДСМ. Она спросила, почему Тифф хотела чтобы над ней надругались.

Снова жесткий удар. Он изучал ее кожу своей ладонью, но и намек на заботу тоже присутствовал. Себастьян не останавливался, но никогда не ударял в одно и то же место слишком много раз. Каждое место, куда он наносил удары, раздулось от боли, а затем послало через нее дрожь, когда боль превратилась в нечто большее.

Это не было надругательством. Она не могла объяснить этого Ви. Это было то, что взывало к ней, что-то, чего другие люди не могли получить. Это было нечто, что связывало ее с Себастьяном. Даже когда она плакала от боли, разрешала эмоциям взять верх, девушка чувствовала связь со своим Домом.

Ее Дом. Пока что.

Огонь облизывал ее плоть, и она закричала. Себастьян не приказал ей замолчать, так что это, скорее всего, означало, что мужчина наслаждался звуками ее покорности. Она закричала, когда он ударил сильнее. Последние пять были почти чертовски невыносимыми, но Тиффани сделала глубокий вдох, принимая каждый удар. Даже слезы были приятны, когда она думала об этом. Эмоция никогда не терялась. Плач теперь расслабит ее, выражая беспокойство.

И, может быть, научит ее не опаздывать. Это было грубо, когда она чертовски хорошо знала, что он хотел ехать.

Себастьян нуждался в контроле. Тифф должна была думать о нем тоже, а не только о своих собственных потребностях. Это могло бы сработать, если бы она просто хотела переспать с ним, но ей нужно было больше. Тиффани хотела попробовать с ним, и это означало, что она должна была быть для него достаточно хороша. Если ему была нужна пунктуальность, ей придется приложить больше усилий.

Она выяснит, если он отплатит ей тем же.

Себастьян отошел, и девушка услышала, как он глубоко вздохнул.

– Вот и все. Ты очень хорошо справилась. Теперь вставай и закончим. Ты поблагодаришь меня за наказание, и мы сможем продолжить наш день.

Наш день. Ей нравилось, как это звучало. Она заставила себя встать, чувствуя боль в спине и глубоко в ее киске. Взяв шорты, которые он ей передал, Тифф надела их. Связь, которую она чувствовала, казалось, исчезла, и теперь мужчина снова был отстраненным, пока раскатывал рукава рубашки и снова застегивал пуговицы на запястьях.

Но это был только первый день, и она не провела его так, как ей хотелось. Время. Им нужно было время и терпение. Тиффани застегнула ширинку на шортах и попыталась вытереть слезы, прежде чем посмотрела на него.

– Спасибо, Сэр. Спасибо за Ваше наказание. Впредь я буду стараться не задерживать нас.

Ей хотелось большего, но она должна была быть терпеливой. Девушка хотела, чтобы он обнял ее и успокоил, но было еще слишком рано.

Насколько она могла судить, у Себастьяна не было реальных отношений с тех пор, как он потерял ноги. Это было для него щекотливой темой. Ей придется осторожно извлечь этот шип, прежде чем лев начнет мурлыкать перед ней.

Мужчина надел пиджак.

– Всегда, пожалуйста. Пошли?

Она кивнула, но оглянулась на мольберт, когда подбирала сумочку. Было трудно оставлять его здесь, но забрать с собой было непрактично, и у нее, вероятно, не будет времени рисовать.

– Я готова.

Себастьян проследил за ее взглядом.

– А твое искусство? Ты оставишь его здесь?

Она фыркнула.

– Вероятно, у меня не будет времени на это. Все в порядке. Его тяжело и трудно передвигать. Ничего со мной не случится, я могу порисовать и в блокноте. Кроме того, сейчас у меня нет никаких холстов. Вчера я использовала последний.

Она закончила полотно с человеком в зеленом и голубом. Человек, который стоял гордо, с высоко поднятой головой, хоть даже у него отсутствовали ноги. Она перенесла его в свой крошечный кабинет, чтобы он окончательно высох, но главным образом потому, что это было чертово окно в ее душу, а Себастьян не был готов посмотреть, как она смотрела на него.

– Хочешь взять мольберт? – спросил он тихо.

Это бы облегчило ее беспокойство. Принесло бы ей мир и спокойствие.

– Да, но его неудобно нести.

– Я отнесу его. Там много места. Собери свои вещи. Я уверен, что мы можем найти то, чего тебе не хватает в Форт-Уорте, – сказал Себастьян безоговорочно. – Мы найдем место для тебя, чтобы ты смогла работать. Поспеши.

Он немного повозился, но нашел механизм, который позволил мольберту сложиться.

И Тиффани поняла, что сделала правильный выбор.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Себастьян вытащил пробку из бутылки Рислинга две тысячи четырнадцатого года. Он налил его в бокал, отметив тонкий, чистый цвет вина. Оно было не дорогим марочным, но имело высокий рейтинг. Девяносто один балл по шкале критиков. Конечно, это было субъективно, но по большей части большие публикации, такие как «Wine Spectator» и «Wine Advocate», знали его качество.

И оно должно было хорошо сочетаться с вырезкой из свинины, которую Эрик любезно предоставил. У мужчины на лице сияла знающая улыбка, когда он принес Себастьяну ужин на двоих, и сказал ему, как хорошо было иметь соседей. Они с Диной жили всего в миле от его квартиры, но когда Себастьян пригласил их прийти и поужинать, Эрик отказался.

Оставив Себастьяна одного с единственной женщиной, которую он по-настоящему желал за столько лет. С той, которую, был уверен, он не должен был хотеть, потому что она была настолько далека от его идеала совершенства, насколько могла быть женщина.

Он застрял с ней на восемь недель. Вернее, она застряла с ним. Красивая, жизнерадостная Тиффани собиралась жить с его суровым, раненым эго.

Я даже больше не могу смотреть на тебя, Себастьян. Думаешь, я хочу этого? Ты думаешь, я хочу стоять перед городом и притворяться, что могу любить тебя? Притворяться, что хочу тебя?

Он сделал глубокий вдох и попытался изгнать этот особый голос. Он все еще чувствовал холод от ее отказа, когда делал предложение женщине, которую так долго любил. Женщине, которая не могла смотреть на него.

Не то, чтобы она была единственной. Его собственная мать умерла, когда он работал в Лондоне, и сестра не потрудилась позвонить и пригласить его на похороны.

Так случилось, когда человек делал плохой выбор. Он терял все.

– Вырезка должна быть готова через двадцать минут, – сказала Тиффани, отскакивая от плиты, когда он вошел. – Эрик сказал, что она должна медленно прогреться, тогда мясо не высохнет.

И она действительно отскочила. Тиффани серьезно отнеслась к правилу о бюстгальтере. Эта красивая грудь двигалась свободно, заставляя его ладони чесаться от желания снова коснуться ее. Насколько она чувствительна? Мог ли он заставить ее кричать и извиваться, потянув за соски?

Отпрянет ли Тиффани в ужасе, если он действительно дотронется до нее? Или она отступит в этот дерзкий, кокетливый образ, который надевала, когда пыталась не показать, насколько его вид беспокоил ее? Однажды она видела его без ног – просчет с его стороны – и именно так и сделала. Девушка покраснела и попыталась сказать ему, что все в порядке, и что считает его привлекательным.

Конечно, она так считала. Все любили неприятные шрамы и сдавленные конечности.

Так почему, когда Себастьян снова начал видеть сны о сексе, они было с Тиффани, а не с Алисией? Когда он начал впускать этот сон?

Он знал, что это было в ту самую минуту, когда Тиффани вошла в его жизнь, и это испугало его.

– Отлично. Это даст нам возможность пройтись по правилам дома.

Он налил второй бокад. Ему нужно было взять все под свой контроль. Это был единственный способ. Тиффани могла быть безрассудной, когда дело доходило до ее личной жизни. Она также могла быть слишком доброй, и на этот раз он не собирался разрушать ее.

– Как ты это делаешь? – она покачала головой, когда прыгала около барной стойки перед ним. – Я всегда в восторге от того, как тебе удается влить одинаковое количество в каждый стакан.

О, об этом он мог поговорить.

– Точность. Бережное отношение. Годы и годы обучения. Это то, что оценивает суд мастеров сомелье. В тестировании мастеров есть три части. Слепая дегустация, обслуживание и теория. Я всегда был лучшим в сервисной части. Только нужно было это сделать. Моя семья открыла небольшой ресторан в городе, откуда я приехал. Будучи подростком, я работал за барной стойкой. О, я не был допущен юридически, но никто действительно не заботился об этом. Мой отец любил вино, и как оно играло с едой.

– Твой отец шеф?

– Не по отраслевым стандартам. Его учил мой дед. Лоу был учреждением в Южной Грузии. Это происходило приблизительно в течение пятидесяти лет.

– Мне бы хотелось когда-нибудь поехать туда.

– Сейчас все не так, – из-за него. – Боюсь, после смерти моего отца им пришлось закрыть ресторан. Ну вот. Я думаю, ты знаешь, что это вино хорошо сочетается со свининой. Рислинги (прим.: сорт винограда), как правило, хороши с рыбой и свининой.

Она взяла у него стакан и сделала большой глоток.

– Очень вкусно.

Обыватель. Он покачал головой.

– Как же так, ты выросла при домашнем хозяйстве и не научилась смаковать что-то такое прекрасное, как вино?

В тот день, в больнице, он многое о ней узнал. Выяснил еще больше, когда тайком побывал у ее отца. Харлон Хейс возглавлял собственную империю. Он жил за счет старых денег и в течение многих лет управлял империей универмага своей семьи, прежде чем продал его в возрасте сорока пяти лет и основал благотворительную организацию. Тем не менее, Тиффани была окружена слишком большим количеством денег, чтобы вести себя, как подросток, сбившийся с пути первым шотом текилы.

– Моя мама любила Манхэттены и Маргариты. Папа все еще пьет свой бурбон, – девушка пожала плечами и сделала еще глоток. – Извини. Для меня это все алкоголь.

Это было тем, в чем он мог ей помочь.

– Стой. Ты должна рассмотреть вино, прежде чем пить его. Посмотри на цвет.

Она слегка застонала, но если и было что-то, что он собирался сделать, пока они были вынуждены жить вместе, это научить ее ценить вино.

– Желтый.

Он поднял стакан к свету.

– Это чистое, яркое вино. Цвет и яркость вина говорят мне, что оно было отфильтровано, как и все американские вина. Я бы назвал это звездным ярким вином из-за того, сколько света проходит через него.

Она подняла свой.

– Я не думала об этом в таком ключе. Это красиво. Мне нравится термин «звездная яркость».

– Глубоко вдохни и скажи мне, что ты чувствуешь.

Тиффани сморщила нос.

– Себастьян, я чувствую вино.

– Но под ним так много, – он поднял бокал и позволил аромату омыть его. То, что мужчина любил, было сложностью, воюющими ароматами, которые каким-то образом смешивались, чтобы сделать винтаж. – Лайм. Яркое зеленое яблоко с намеком на мокрые камни.

Она улыбнулась, ее взгляд как-то повлиял прямо к его члену.

– Влажные камни? Я не уверена, что это звучит аппетитно.

Потому что она не понимала упражнение на понимание вин.

– Вино – это земля, из которой оно исходит. Этот рислинг – из долины Колумбии в штате Вашингтон.

– Я думала, ты любишь только европейские вина.

Все думали, что он сноб.

– Не совсем. Я ценю множество разных видов вина. Мне нравится аргентинский Мальбек и французский Бордо. Одним из моих любимых вин, которые можно выпить, является чертово клубничное вино, продаваемое ящиками в магазинах Южной Джорджии. Оно стоит семь долларов за коробку, и это большая коробка.

– Серьезно? Я бы не посчитала тебя любителем дешевой выпивки. Я даже не видела, чтобы ты пил пиво.

– Я не был окружен пивом в юности. Мой отец любил вино. Он опробовал и оценил его. Будучи подростком, когда не мог получить ничего качественного, мы с лучшим другом нашли человека, который купил нам клубничное вино, в то время мы заплатили за него как за пачку сигарет. Мы пили его на пляже и были героями средней школы. Когда я пью это вино, то снова молод. Я сижу на пляже, глядя на океан, мои ноги в песке и вся жизнь проносится мимо меня.

– Я бы хотела попробовать это вино когда-нибудь, – сказала она мечтательно.

Себастьян не мог не вздрогнуть.

– На вкус это, как ад, но оно важно для меня. Я хочу сказать, что вино не то, из-за чего можно показаться снобом. Это то, что любят. Это то, что объединяет людей, и это делалось уже тысячи лет. Я люблю Рислинг за то, что это прозрачное вино

Она снова подняла стакан.

– Не совсем.

Вероятно, она проспала все обучение «Вино для начинающих», которые он давал для всех серверов. Может быть, она запомнила только список соответствий, который он ей дал, и вообще не получила никакой теории.

– Я не говорю о том, как это выглядит. Я говорю о винограде и о том, как рислинг, как правило, олицетворяет регион, в котором он выращивался. Именно поэтому рислинги довольно дикие. Эльзаский рислинг насыщеннее в спирте из-за того, что содержит больше ноток минерала, в то время как немецкие рислинги могут быть довольно милыми и фруктовыми. В Австралии есть виноградник, в котором выращивают рислинг, который скрещивают с лаймовыми и цитрусовыми тонами. Каждый виноград отличается, и вкус вина исходит от земли, на которой он вырос, от воздуха, которым он дышал, и осадков, которые питали лозы. Это немного похоже на людей. Это все о том, откуда оно взялось. Вот почему я люблю Рислинг.

– Хорошо, – Тиффани подняла бокал. – Мне нравится цвет. Это похоже на то, когда солнечный свет проникает в комнату и освещает ее. Я не думаю, что мое обоняние стоѝт рядом с твоим. В основном я чувствую запах вина.

– Все в порядке, – ответил он. – Я просто хочу, чтобы ты подумала об этом, прежде чем выпить.

– Потому что это имеет смысл для тебя, – Тиффани сделала медленный глоток на этот раз, по-настоящему смакуя. – Оно не такое сладкое, как некоторые из рислингов, которые я пробовала. Это мне нравится.

– Хорошо, – мужчина сделал глоток, позволив ноткам жидкости стечь по горлу. Богатые. Сухие. Цитрусовые. И зеленое яблоко. – Это довольно хорошее вино по цене. Именно поэтому я поместил его в меню. Оно будет сочетаться с блюдами из свинины и с некоторыми из рыбы.

– Я запомню это, – она села.

Проклятье, но Тиффани была красивой женщиной. Она также была той, от которой ему следовало держать руки подальше. Независимо от того, что сказал Большой Таг, он не встречался с женщинами, с которыми работал.

Он ни с кем не встречался. Себастьян играл с сабами. Когда потребность становилась слишком большой, он находил партнершу на короткое время. Он ни с кем не спал. Он трахался, и это начинало надоедать. Становиться пустым.

– Ты что-то говорил о правилах? – Тиффани наклонилась вперед, оперев локти о бар. – Являются ли эти правила ведением домашнего хозяйства или больше правила большого плохого Дома?

– Я не думаю, что различаю их.

Себастьян не мог допустить, чтобы эти большие глаза его смягчили. Это почти случилось в ее квартире. Когда она встала после того, как он отшлепал ее и по лицу Тиффани текли слезы – его поразил импульс желания дотронуться до нее. Он хотел впитать ее так, как в тот вечер, когда она была пьяна, и плакала на его плече. Хотел разгладить волосы и пообещать, что все будет в порядке, что сможет исправить многие вещи для нее. Это был путь, который, наверняка, привел бы к неудобству для нее и унижению для него.

– Я предпочитаю чистое помещение, в котором живу. Мне не нравится беспорядок. Я ожидаю, что ты будешь хранить свои вещи на их местах.

Потому что он все равно мог споткнуться, как бы ни старался.

Ноги, на которых он теперь ходил, были у него всего лишь год. Первые два года мужчина провел в инвалидном кресле.

Садовое инвалидное кресло Дома (прим.: торговое название кресла).

Он все еще не чувствовал себя абсолютно комфортно в протезах.

– Я могу попробовать, – сказала она, нахмурившись. – Буду честна, я не самая большая в мире опрятная чудачка.

Он мог сказать это, судя по состоянию ее квартиры. Она была загромождена, немного запылена. За исключением ее мольберта. О нем прекрасно заботились. Себастьян скорее хотел потратить время, чтобы попросить у Тиффани разрешение посмотреть, как она рисует.

В ту ночь, когда привез ее домой, он видел одну картину. На ней были изображены три смеющиеся девушки, вихрь цветов, настолько ярких, что он мог слышать, как они хихикали, когда плескались в луже в дождливый день. Рисунок создавал больше впечатлений, чем реальность, запечатленная на фото, и он понял, что девушка пыталась передать.

– Если ты будешь готовить, я буду убирать, и наоборот.

Себастьян начал составлять в голове список, еще в длинной дороге. Поездка, которая была бы значительно короче, если бы они уехали вовремя. Когда она подпевала сладким поп-песням после того, как сменила радио, он сидел и думал, как продолжать их дальнейшие отношения.

С осторожностью. Много и много осторожности.

– Я не лучший повар в мире, – продолжил мужчина, – но могу справиться. Большинство ночей, мы, конечно же, будем есть в «Верхних», поскольку наши тренировки для нового ресторана будут длиться долгие часы, но я предпочел бы завтракать здесь, а не пропускать еду или покупать фаст-фуд. Эрик убедился, что холодильник снабжен теми продуктами, которые я просил.

– Завтрак, – она отсалютовала ему свободной рукой. – С этим я справлюсь.

– В дополнение к нашим обязанностям в «Верхних», мы теперь возьмем на себя дополнительную задачу – делать вид, что мы долгосрочная пара Д/С, и нам нужно поговорить о том, как это будет выглядеть, – еще одна вещь, о которой он думал с того момента, как ловушка захлопнулась вокруг него. – Ты знаешь, что, возможно, могла спасти нас от этого соглашения. Дому гораздо труднее сказать «нет». Саба всегда имеет силу. Есть ли причина, по которой ты не использовала свою привилегию?

– Я не хотела, – просто ответила она. – У меня не было постоянного Дома, и я подумала, что было бы интересно посмотреть, что это такое.

Она вообще думала?

– Ты понятия не имеешь о том, каков я в качестве доминирующего партнера.

– Теперь знаю, – ответила Тиффани. – Ты любишь правила и графики, также предпочитаешь быть очень честным.

– Я могу быть очень требователен в своих стандартах.

– Я могу быть очень гибкой, – выстрелила она в ответ, сексуально улыбнувшись. – Правда. Я все еще могу сесть на шпагат и все такое.

– Ты слишком опрометчива, Тиффани.

Мужчина не ценил безрассудство, так почему же она, словно сирена, манила его? Если бы он слушал этот зов, то потерпел бы крушение.

– А ты слишком напряжен, Себастьян.

– Что же, я обнаружил, что безрассудство и следование эмоциональному пути имеет тенденцию приводить человека к проблемам.

– Иногда проблемы весело, – дразнила она.

– А иногда приводят к трагедии.

Она немного протрезвела, наклоняясь к нему. Ее голос смягчился.

– Да, но все что угодно может привести к трагедии. Ты можешь сделать абсолютно все правильно, совершить все шаги верно и все еще иметь дело с трагедией. Но настоящее счастье и радость склонны идти в паре с риском. Эти вещи стоят того.

Девушка была очень молода и не защищена.

– Ты шла на риск со своим бывшим?

Она сморщила нос, словно в отвращении.

– С которым из?

Вероятно, он не хотел знать, как много их было.

– Тот, что в тюрьме.

Тиффани потупила взгляд.

Боже правый.

Себастьян добавил:

– Тот, которого собираются выпустить. Или их на самом деле было больше одного?

– У меня была насыщенная жизнь, – защищалась она. – И нет, не совсем. Я не рисковала с Бобби. Я делала некоторые сумасшедшие вещи в своей жизни, но некоторые сказали бы, что встречаться с Бобби было самым нормальным. Знаю, Большой Таг описал его так, будто он серийный убийца, но Бобби был инвестиционным банкиром. Я познакомилась с ним благодаря сестре. Берри встретила его на показе мод, что должно было быть знаком для меня бежать, но он был забавен и казался приятным. К сожалению, у него также были проблемы с кокаином, и это привело его к участию в схеме пирамиды, которая обманула кучу инвесторов.

Значит, даже когда она пыталась быть нормальной, все превращалось в хаос.

– Ты сдала его?

– Конечно, – ответила Тифф. – Я не могла позволить ему навредить людям так, как он хотел.

Одна вещь, которую он о ней узнал – какой доброй была Тиффани. Немного наивной, но доброй. Это была одной из тех вещей, чем она манила. В реальном мире ею, вероятно, пользовалась много раз. Это заставило его задуматься. Себастьян знал, что должен отпустить все, но ему было любопытно.

– Было тяжело предать его?

Она потрясла головой.

– В каком-то смысле. Я заботилась о нем. Сначала я пошла к нему и попросила остановиться и возместить ущерб. Но Бобби сказал, что если я пойду к копам, он сделает мне больно. Он попытался убедить меня, что докажет копам, что я также была вовлечена.

– И ты не испугалась?

– Я актриса, а не идиотка. У него не было доказательств, но я бы все равно пошла к копам, – просто объяснила девушка. – Он причинял боль людям, и я могла остановить это. И если бы не сделала это, то, вероятно, не смогла бы жить в ладу с собой.

Она была невероятно нравственной. Он восхищался этим.

– Итак, Бобби сейчас выходит, и поклялся отомстить?

Тиффани закатила свои дерзкие прекрасные глава.

– Он сказал кучу дерьма. Но это не значит, что Бобби действительно придет за мной. В последний раз, когда он написал мне письмо, отвечая на которое, я объяснила, что работаю в месте, где все чуваки знали, как убивать людей, и он был бы глуп, если бы пришел за мной. После этого я больше о нем ничего не слышала. Знаешь, что я больше всего помню о нем? Помимо всех преступлений? Бобби делал отличные бутерброды. Покупал хлеб из какого-то места для гурманов в центре города, а я никогда не находила ничего подобного. Я должна была купить хлеб и заставить Мэйкона проанализировать его для меня, потому что он невероятно дорогой. Я не могу заплатить десять долларов за какую-то буханку хлеба.

Он покачал головой, потому что иногда девушка говорила очень быстро. Также, Тиффани была очень хороша в том, что отклонялась от темы.

– Он писал тебе? Из тюрьмы?