Текст книги "Капитан Сатана или приключения Сирано де Бержерака"

Автор книги: Ле Галле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

XX

Едва избавившись от одной опасности, Кастильян уже готовился попасть в другую: в то время как он возвращался к постоялому двору, Ринальдо и Бен-Жоэль уже замышляли новый план нападения.

Вернувшись в кухню, они застали там Сюльписа, ужинавшего со своими секундантами.

– Молодой человек! – притворно вежливо начал Ринальдо, подходя к секретарю. – Надеюсь, что это печальное происшествие не нарушит мирного согласия, царившего между нами в это утро. Ваш противник был нам совершенно чужд: мы познакомились с ним лишь в дороге. Весьма понятно, что мы признаем его вину. Вероятно, бедняга был пьян, по зато теперь он жестоко поплатился за свою дерзость. Забудьте же это оскорбление и не считайте нам во зло наше секунданство! Уж раз судьба соединила наши пути, так познакомимся поближе!

При этих словах Кастильян пытливо взглянул па хитрое лицо Ринальдо, и неясные воспоминания снова возбудили его подозрения.

Хотя графский слуга изменил костюм и даже лицо, но не мог совладать со своим голосом, и этот-то голоси возбудил какие-то воспоминания у секретаря Сирано.

– Будьте уверены, господа, что я не помню зла ни на этого беднягу, ни на вас за ваше маленькое участие в этой дуэли, но наше знакомство не может продолжаться по той простой причине, что я еду дальше не позже как через четверть часа. И, как мне кажется, наши дороги расходятся, – холодно проговорил молодой человек.

– Как знать! Вы, вероятно, направляетесь в Орлеан? – спросил Бен-Жоэль, до сих пор хранивший молчание.

– Да, вероятно.

– Ну вот и прекрасно, мы тоже туда. Раньше мы не решались пускаться в путь ночью, так как дороги тут опасны, но в вашем милом обществе и под вашей защитой мы смело можем рискнуть, – проговорил Ринальдо таким добродушным тоном, что, не возбуди он раньше к себе недоверия, молодой человек, наверное, согласился бы на его просьбу Но теперь он нахмурился и сурово проговорил:

– Еще раз благодарю вас, господа, и советую вам спокойно переночевать здесь, а главное – оставить меня в покое. Я не нуждаюсь в попутчиках, притом, может быть, это немного странная привычка, а я люблю уединение.

– О, теперь я уже ясно вижу, что вы не можете нам простить того, что мы были секундантами вашего противника! Что же делать! Примите уверения в нашем искреннем сожалении и да хранит вас Бог!.. – льстиво заключил Ринальдо.

– Спокойной ночи! – грубо прервал его секретарь и повернулся спиной к незнакомцам, отвешивавшим ему самые низкие поклоны.

Оба бандита вышли, но вместо того чтобы отправиться на покой, незаметно покинули гостиницу и, оседлав лошадей, с большими предосторожностями оставили гостеприимную кровлю «Венценосного павлина».

– Мы потеряли нашего помощника, надо изменить прежний план. До сих пор мы следовали за этим молокососом, теперь заставим его последовать за собой! – проговорил Ринальдо.

– Что ты думаешь теперь предпринять? – спросил его цыган.

– Что? Пошлю его туда, куда отправился твой друг Эстабан!

– А каким образом?

– Не образом, а вот этой штучкой! – ответил Ринальдо, вынимая пару тяжелых пистолетов.

Пощупав и свои пистолеты, Бен-Жоэль замолчал, не считая нужным продолжать расспросы. Оба достойных товарища дружно пришпорили лошадей и помчались по орлеанской дороге, белевшей при слабом свете луны.

Между тем и Кастильян, несмотря па отговоры своих секундантов, настоял на своем решении продолжать свой путь в эту же ночь. Лошадь его уже нетерпеливо ждала у ворот, и юноша, попрощавшись с офицерами, вскочил в седло.

Пробило десять часов.

Секретарь Сирано быстро выехал пустыми улицами из города и пустился по извивавшейся ленте орлеанской дороги. Было совершенно светло, и при свете луны на далеком расстоянии можно было различить окружавшие предметы. Насколько охватывал глаз, кругом виднелось однообразно ровное поле. Покачиваясь в седле, Кастильян мирно двигался вперед, уже забывая о происшествии этого дня; лишь изредка, словно сквозь сон, вспоминалась ему длинная фигура Эстабана Пояструка.

Вдруг где-то вдали раздалось ржанье лошади и гулко разнеслось в ночной тишине. Кастильян оглянулся, недоумевая, откуда мог донестись этот звук: вблизи не было ни одного строения. Кругом виднелись то группы деревьев, то мелкие кусты, темными пятнами вырисовывавшиеся на сером фоне земли.

Постояв в нерешительности, юноша поехал дальше.

«Вероятно, ржанье донеслось из-за этих деревьев, или там дальше, скрытые поворотом дороги, едут какие-нибудь запоздавшие путешественники», – подумал он, осторожно оглядываясь и пуская вскачь свою породистую лошадь.

Вдруг на ближайшем повороте раздался оглушительный выстрел, и над ухом молодого человека со свистом пролетела пуля. Но Кастильян решил не поддаваться своим невидимым врагам и, наклонившись к седлу, галопом помчался вперед. Минуту спустя снова раздался другой выстрел, но уже с другой стороны дороги. Если этот удар попал, то наверняка угодил прямо в грудь молодого человека.

Кастильян навзничь упал на седло. Обезумевшая от страха лошадь, как стрела, помчалась вперед.

– Попало! – хрипло крикнул Бен-Жоэль, выскакивая из кустов.

– Ну что, убил? – спросил Ринальдо, выбегая навстречу товарищу.

– Кажется! Я прекрасно видел, как он выпустил из рук поводья и свалился на круп лошади. Лошадь понесла и, наверное, сбросит его сейчас где-нибудь у дороги в яму.

– Так ты говоришь, что он мертв?

– Да, без всякого сомнения.

– Прекрасно! Но… как быть с письмом?

– Твоя правда: письмо надо найти! Ну-ка, пойдем поищем нашу дичь; наверное, она валяется где-нибудь поблизости! – и, вскочив на лошадей, мошенники последовали за лошадью Кастильяна.

Но тщетно осматривали они все кусты и полянки: нигде не было ни малейшего следа трупа. В тщательных поисках прошел час, два…

– О, черт возьми, вот собачья работа! Честное слово, по-моему, уж лучше было бы знать, что он жив, и начать работу сызнова, чем вот так высматривать в каждом уголочке. Чего доброго, он сгниет где-нибудь тут, прежде чем мы найдем его! – пробормотал Ринальдо, заглядывая между деревьями и ямами вблизи дороги. – Эй, слушай, вернемся лучше на дорогу! Чего зря время, терять? – закончил он, обращаясь к цыгану.

– Да, ты прав. Едем лучше в Орлеан, авось еще по дороге найдем! – отвечал тот.

Эти две неудачи подряд совершенно обескуражили разбойников, и они молча, не спеша поехали по дороге Но, отъехав с версту, они вдруг заметили у дороги огромный костер, у которого толпились десять – пятнадцать человек. В стороне стояла повозка с привязанной к ней парой лошадей, дальше, в траве, лежала третья верховая лошадь.

Темные силуэты людей резко выделялись на ярком фоне костра, но при всем желании ни Бен-Жоэль, ни Ринальдо не могли различить ни лиц, ни костюмов.

Это маленькое общество расположилось под уступом невысокого, покрытого лесом холма. По бокам зияли огромные ямы заброшенной каменоломни, служившие прекрасной защитой.

– Друг, мне кажется, не надо упускать ни малейшего случая! Хорошо бы поискать его здесь, авось… – проговорил цыган.

– Да, я тоже так думаю, – согласился и Ринальдо.

– Ну-ка, осторожнее! – и, переходя от слов к делу, Бен-Жоэль слез с лошади, обернул ей голову своим плащом и, заведя в глубь леса, привязал к ясеню. Ринальдо последовал его примеру.

– Жди меня здесь! – проговорил цыган.

Тихо пробравшись между стволами деревьев, никем не замеченный, он достиг серых скал, слегка освещенных отблеском костра, горевшего вдали. Здесь уже с меньшими предосторожностями цыган обогнул холм и, зайдя с противоположной стороны, быстро взобрался па самую верхушку, откуда с любопытством заглянул вниз. Внизу у костра теснились какие-то незнакомые люди, видимо, заинтересованные субъектом, сидящим у костра. Бен-Жоэль едва сдержал крик изумления, готовый сорваться у него с языка при виде этого человека: это был Кастильян.

Каким способом очутился он тут у костра, рассказать нетрудно. Пуля Бен-Жоеля действительно угодила ему в грудь, но, встретив металлическую пряжку, лишь ранила молодого человека, а не убила наповал. Тем не менее удар был так силен, что юноша потерял сознание и без чувств свалился на круп лошади. Испуганное животное вихрем понесло своего седока, и лишь блеск огня остановил эту бешеную скачку, и она как вкопанная остановилась у костра.

Бесчувственный Кастильян свалился от толчка на землю, а очнувшись, увидел себя у костра окруженным какими-то незнакомыми людьми, в которых без труда узнал странствующих актеров. Эти бедные кочевники из экономии расположились здесь у костра под открытым небом.

Сделав несколько глотков водки, Кастильян пришел в себя и рассказал о своем печальном приключении, а так как труппа странствующих гаеров направлялась тоже в Орлеан, то и решено было ехать всем вместе.

Придя в себя от волнения, причиненного видом ожившего Кастильяна, цыган стал пристально всматриваться в лица сидящих у костра людей. Вдруг взор его остановился на лице женщины, сидевшей рядом с Сюльписом.

– Марот! Марот! – пробормотал он в радостном изумлении. – Она здесь! Ну, теперь я спокоен! Дело выиграно! – и он поспешил к Ринальдо.

Рассказав ему обо всем виденном, цыган добавил:

– Слушай, поручи мне это дело, и я тебе завтра же достану письмо Бержерака!

– Каким способом? – спросил Ринальдо, еще не оправившись от изумления.

– Сам видишь, с насилием далеко не уедешь: надо действовать иначе.

– Но как?

– Я уже знаю как.

– И ты питаешь надежду получить письмо?

– Если нет, так пусть виселица, которой мне не миновать, сейчас же станет передо мной, и пусть теперь же веревка очутится у меня на шее! – вскричал разбойник.

– Будь по-твоему! – отвечал слуга графа. – Действуй, как знаешь. Куда теперь нам двигаться?

– Теперь обождем здесь: прежде чем начать охоту, дадим возможность нашей пташке вспорхнуть! – и, растянувшись па земле, оба негодяя принялись издали следить за костром.

Между тем кружок у огня поредел, и вскоре там остался лишь один человек, который, очевидно, охранял сон товарищей.

XXI

– Вставайте, пора в дорогу! – крикнул дежуривший у костра.

День уже начался, и солнце весело осветило все окрестности. Все встали и принялись укладывать свой скарб на повозку.

Хотя Кастильян еще чувствовал себя плохо, однако, хотя и с трудом, влез на лошадь, и вся компания двинулась по орлеанской дороге. А некоторое время спустя и Бен-Жоель, и Ринальдо не спеша последовали за ними.

Молодой человек и не подозревал об их присутствии, так как, хотя они показались ему чрезвычайно подозрительными, он был уверен, что бродяги мирно спали в Этампе. Ночное нападение юноша приписывал обыкновенным разбойникам, которые часто встречались тогда на больших дорогах.

Перед въездом в Орлеан Сюльпис простился со своими спутниками, остановившимися в жалкой дешевенькой гостинице предместья. Поблагодарив их за участие и гостеприимство и незаметно всунув в руку антрепренера несколько пистолей, юноша, по совету своих новых друзей, направился на главную площадь, где уже издали блестела вывеска гостиницы «Под гербом Франции».

Лишь только гаеры успели разместиться в своем жалком помещении, как в дверях появился Бен-Жоэль. Цыган вошел один, посоветовав товарищу держаться в стороне и сообщив ему, что, лишь только дело пойдет на лад, и он также постарается предусмотрительно ретироваться.

Войдя в таверну и увидя содержателя гостиницы, накрывавшего длинный стол, вероятно, для вновь прибывших, Бен-Жоэль проговорил без обиняков:

– Эй вы, хозяин! Кто эти люди, что только что прибыли сюда? Вы их знаете?

– Знаю ли я? Вот уж десять лет, как они ежегодно приезжают на праздниках в наш город и останавливаются у меня!

– В таком случае, вы знаете и Марот?

– Танцовщицу с чудными черными глазами?

– Да, как видно, вы хорошо знакомы с ней! Где она теперь?

– У себя. Вы хотите ее видеть?

– Да, хотел бы. А где ее комната?

– Но позвольте узнать, кто вы будете сами? Что-то уж больно без церемоний хотите к ней войти!

– О, не беспокойтесь, я принадлежу к числу ее друзей и не думаю покушаться на ее добродетель… которая мне довольно хорошо знакома! – иронически проговорил цыган.

При слове «добродетель» хозяин лукаво улыбнулся, как бы желая показать, что он прекрасно знает, что следует ему думать о «добродетели» своей жилицы.

– На первом этаже дверь направо! – лаконично проговорил он, считая дальнейший разговор напрасным.

Бен-Жоэль быстро побежал по лестнице и, услышав женский голос, напевавший какую-то весьма нескромную песенку, безошибочно нашел нужную дверь.

Молодая женщина была занята туалетом и напевала романс, нисколько не стесняясь своих возможных соседей. Ее черные волосы, огромные темные обаятельные глаза, чувственные кроваво-красные губы, вздрагивающие ноздри – все говорило о цыганском происхождении.

Тонкая, чрезвычайно красивая фигура цыганки изящно вырисовывалась под мягкими складками белой туники, под которой виднелся легкий костюм танцовщицы. Это было очаровательное существо, хотя и не обладавшее суровой классической красотой Зиллы. Зато в ней была неотразимая прелесть сочного плода, самого протягивающегося к желающей его сорвать руке.

Бен-Жоэль хорошо был знаком с этой красоткой и даже одно время кочевал с ней в одной труппе. Некоторое время он рассматривал ее издали, стоя в дверях, наконец вошел в комнату.

– Ты здесь? – спросила Марот, весело оборачиваясь к вошедшему.

– Как видишь, но тише, не упоминай моего имени!

– Какая таинственность! Откуда ты? Где Зилла? Я уже целых два года не получала от вас известий!

– О нас я расскажу тебе после. Теперь дело идет о другом! Скажи, можешь ты меня выслушать, не перебивая? – спросил цыган благоразумно.

– Обожди, я сейчас кончу!

В то время как Марот завершала свою прическу цыган тщательно запер дверь, осмотрел стены и наконец уселся на скамеечке у окна.

– Ну… говори! Я слушаю! – проговорила танцовщица, с удовольствием любуясь своей улыбающейся физиономией.

Разговор Бен-Жоеля и цыганки продолжался с добрый час, зато, выходя из ее комнаты, цыган имел вид человека, довольного хорошим окончанием трудных переговоров.

– До вечера! Не забудь же сигнала!

– Будь покоен и не задерживай меня, если хочешь, чтобы я могла прийти вовремя!

Бен-Жоэль незаметно вышел из гостиницы и отправился на поиски Ринальдо.

Между тем Марот, вместо того чтобы садиться за стол, тоже, очевидно, собралась куда-то в дорогу.

Поговорив немного с хозяином, захватив какой-то узелок и накинув длинный плащ, она отправилась к гостинице «Под гербом Франции», где остановился Кастильян.

У ворот гостиницы конюх седлал какую-то лошадь. Марот сейчас же узнала лошадь Кастильяна Красивое животное хотя и отдохнуло часа два, но на нем еще сильно были заметны следы усталости: копыта были покрыты грязью, а высохшая, но еще комьями слипшаяся шерсть блестела на солнце.

– Красивое животное! – проговорила цыганка, хлопая лошадь по шее.

– Красивая девушка! – ответил конюх, любуясь миловидным личиком цыганки.

– Княжеская упряжь! – продолжала танцовщица, не обращая внимания на слова слуги.

– И главное, выносливая скотина: столько верст отмахала сегодня, а вот поди – опять в дорогу, лишь в Роморантине отдохнет как следует!

– А мне туда пешком надо тащиться! – вздыхая, заметила Марот.

– Пешком? Да ведь это 12 лье, красотка!

– Что же делать! Авось, встречу добрую душу, подвезет меня! – проговорила цыганка, отходя от лошади и направляясь к воротам Орлеана.

Словно желая наверстать потерянное в болтовне время, она поспешно вышла на окраину города и побрела по роморантской дороге. Но еще на главной площади Орлеана она столкнулась с каким-то беспечно фланирующим субъектом и бросила ему через плечо пару слов. Бен-Жоэль, это был он, так же беспечно продолжал свою прогулку.

Танцовщица была уже добрую версту за городом, когда Кастильян выехал из гостиницы.

Было уже три часа; к вечеру Сюльпис намеревался быть в Роморантине.

– Ну теперь, кажется, беды мои кончились: дуэль и пистолетный выстрел вполне могут выкупить мое дальнейшее спокойствие, – подумал самонадеянный юноша. При этом он протянул руку и нащупал шуршащее под подкладкой письмо, то злосчастное письмо, которое ему в эти сутки с таким трудом пришлось защищать от невидимого врага.

Убедившись, что письмо на месте, Кастильян опустил поводья и, вынув записную книжечку, принялся доделывать начатый еще в Париже сонет.

Увлеченный своим занятием, напрягая все свои способности, чтобы уловить ускользающую рифму, секретарь Сирано и не замечал окружающего.

Вдруг звонкий голос, назвавший его по имени, вывел его из задумчивости.

Кастильян обернулся и увидел у дороги сидящую Марот. Она сидела на маленькой кочке, вытянув свои покрытые пылью крошечные ножки и откинув хорошенькую головку. Вся ее изящная фигура выражала очаровательную усталость и лень.

– Добрый день, господин Кастильян! – проговорила кокотка, кивая своей улыбающейся головкой.

– Каким способом вы здесь? – спросил Сюльпис, останавливая лошадь. – Разве вы уже расстались с сеньором Араканом? Так, кажется, зовут вашего антрепренера?

– Да, я бросила его труппу! Этот старый скряга хотел уменьшить мне жалованье, чтобы самому больше набрать во время нашего пребывания в Орлеане! – отвечала цыганка.

– Ну и что же?

– А то, – перебила его цыганка, – что я очень вспыльчива и не могу смолчать, когда меня обижают; я назвала его скрягой, скаредой, скопидомом, кощеем и тому подобными прозвищами, и наконец – мне стало уж очень обидно – пустила в него тамбурином!

– И теперь очутились без всяких средств к существованию?

– Ну, не совсем. Во-первых, я могу поступить в другую труппу, во-вторых, могу и сама жить, так как у меня есть все необходимое: мои кастаньеты и костюмы танцовщицы.

– Вы настоящий философ!

– Что же делать? Необходимость заставляет. Скажите, разве можно заботиться о каких-нибудь мелочах нам, бездомным беднякам, не имеющим ни прошлого, ни будущего?

– О черт возьми, другими словами, вы теперь, что называется, выброшены за борт! И у вас нет ничего впереди?

– Ну уж не так, как вы думаете! Теперь я пойду в Роморантин, а потом, может быть, в Лаш.

– Вот как! – воскликнул молодой человек с нескрываемым удовольствием.

– В одном из этих городов находится труппа актеров и танцовщиц, и меня, наверное, пригласят, так как я уже довольно известна.

– Кажется, вас зовут Марот?

– К вашим услугам, господин Кастильян!

– И вы думаете пешком отправиться в Роморантин?

– Конечно, будь у меня карета, я предпочла бы туда проехать! – весело проговорила цыганка.

– Послушайте, очаровательная Марот, – начал юноша, – мне кажется, что с моей стороны было бы просто жестоко позволить вашим крошечным ножкам делать такой тяжелый труд. Мы уж как-нибудь вместе поместимся на моей лошади. Не лишайте же меня возможности отплатить вам за заботы, оказанные вами мне сегодня ночью!

– Я бы с удовольствием согласилась, но как же мы усядемся? – спросила цыганка, очень довольная удачным ходом дела.

– Очень просто: я не могу предоставить вам своей лошади, чтобы самому идти пешком, так как мне надо спешить. Но мой конь настолько силен, что мы, с вашего согласия, можем свободно ехать вдвоем!

– С величайшим удовольствием! Я еще никогда так не радовалась предстоящей поездке!

– Так садитесь, пожалуйста!

Соскочив с лошади, Кастильян взял из рук цыганки ее узелок и прикрепил его к крупу лошади в виде седла.

– Очаровательно, я буду восседать, словно царица па троне. Но только опять беда, как мне взобраться на эту громадину? Ваша лошадь высока, как каланча. Хоть по лестнице взбирайся Будьте добры, подсадите меня!

– С удовольствием! Вашу руку!

Но вместо руки Марот вдруг сильно обхватила его шею, обдавая своим горячим дыханием; ее бархатные глаза скользнули по возбужденному лицу молодого человека. Легко подняв Марот, Кастильян ловко посадил ее в импровизированное седло.

Затем, немного оправившись от возбуждения, он вдруг воскликнул с досадой:

– Какой я дурак! Ведь мне раньше надо было сесть самому! Как же теперь быть?

– Может быть, мне слезть? – проговорила кокетка, снова протягивая руки к молодому человеку.

– Нет, погодите! Я уже знаю, как избавить вас от этого труда! – проговорил Кастильян, хватаясь правой рукой за гриву лошади и становясь к ней спиной, затем, не касаясь стремян, он подскочил вверх и опустился на седло, после чего, перекинув левую ногу, очутился верхом на лошади в нормальном положении.

– Держитесь крепче, мы поедем быстро! – проговорил молодой человек, оборачиваясь к своей соседке Марот послушно исполнила его совет и словно живой цепью обхватила руками стан Сюльписа.

Положение впечатлительного секретаря Сирано было очень опасно. Проехать десять верст таким способом, все время чувствуя на шее и ушах нежное теплое дыхание девушки, и притом быть убежденным в сговорчивости этого милого создания, это было слишком большое искушение даже для большего стоика, чем Кастильян.

«А почему бы и нет?» – решил Кастильян после долгих размышлений, которых не считаем нужным разбирать здесь.

– О чем вы задумались? Вам скучно? – шаловливо спросила Марот.

– Скучно? Нисколько! Как может быть скучно кому-нибудь в вашем присутствии! – галантно ответил юноша.

– Вы очень любезны! А ведь подобный способ путешествия очень приятен. Движение, воздух, солнце наполняют вашу душу каким-то непонятным возбуждением. Чувствуешь себя уже счастливым от одного сознания жизни; так вот ехал бы, ехал без конца…

Руки Марот сильнее сжались и в то же время как-то неосторожно очутились у губ молодого человека.

Кастильян не устоял перед искушением и, рискуя сломать себе шею, нагнул ее как можно ниже, прижавшись губами к ручке Марот.

– Что вы делаете?! – воскликнула цыганка, слегка отстраняя руки.

– Ничего особенного! Когда видишь перед носом хорошенькую ручку, грешно ее не поцеловать!

– Вы злоупотребляете вашим преимуществом. Если вы не обещаете быть благоразумным, я опущу руки.

– Сидите смирно, а то упадете! Не бойтесь, я буду вести себя смирно! – ответил Кастильян, снова принимаясь с жаром целовать хорошенькие пальчики танцовщицы.

– Вы неисправимы, господин Кастильян, и с вами надо поступить, как с капризным ребенком, которому дают то, что он хочет, чтобы он не капризничал! – и правая рука Марот приблизилась к губам Кастильяна.

Не удовольствовавшись этой победой и чувствуя на щеке раздражающий черный локон Марот, развевавшийся под дуновением ветерка, Кастильян обернулся и не глядя поцеловал молодую женщину. Этот слепой поцелуй попал прямо в губы танцовщицы.

– Так вот как вы платите мне за мою снисходительность! Хорошо же, вы хотели иметь слишком много и теперь ничего не получите! – проговорила цыганка, низко опуская руки.

– Марот, вы так очаровательны, будьте же такой до конца! – молил влюбленный юноша. – Ведь вы сами сознаете, что дорога была бы невыносимо скучна, если бы мы не старались ее разнообразить чем-нибудь приятным. А что бы вы ответили мне, если бы я сказал вам, что люблю вас до безумия?

– Я бы вам ответила, что вы хотите одурачить меня, бедную девушку. Но я хотя и совершенно скромная, однако опытная девушка, и меня провести трудно!

Слова эти она произнесла таким благонравным тоном, что, не будь Кастильян опытнее в подобных делах, он, наверное, придал бы значение этим словам.

– О несравненная моя Марот, если бы я сидел к вам лицом или у меня глаза были бы на затылке, вы бы сами убедились, как страстно, как пламенно я люблю вас!

– Мне дела нет до вашей любви! Спрячьте ваши любезности для кого другого, господин волокита!

– О, будь проклято это глупейшее положение, когда сидишь рядом, чувствуешь близость обожаемой особы и не в состоянии любоваться этой красотой! – воскликнул Кастильян.

– Если вы хотите полюбоваться мною, то это очень скоро можно устроить, и притом без всякого риска, – проговорила цыганка, как бы смилостивившись. – Вот уже виднеются купола роморантинских храмов. Я слезу с лошади, а вы, полюбовавшись мною, поедете дальше.

– Какой я олух, и как я не подумал об этом! Ну ничего, я тоже остановлюсь в Роморантине и мы вместе поужинаем, – проговорил Сюльпис решительно.

«Ну теперь-то он мой!» – пробормотала цыганка.

– Конечно, маленький ужин не опасен, когда приняты меры предосторожности, – сказала она. – Впрочем, мы после решим этот вопрос.

«Ну теперь-то она моя!» – невольно повторил ее слова молодой человек.

Кастильян совершенно отдался своему мимолетному увлечению и совсем забыл о важном поручении Бержерака. Притом лошадь устала и не могла скакать дальше, так что он с чистой совестью мог доставить себе это маленькое удовольствие.

Ни малейшего подозрения не закралось в душу влюбчивого молодого человека: он мог еще не особенно доверять Эстабану и его двум секундантам, действительно не внушавшим своим видом особого доверия, но как можно было заподозрить в чем-нибудь эту очаровательную девушку, случайно встреченную на дороге?!

И пустив лошадь в галоп, Кастильян весь отдался сладким мечтам о предстоящем ужине.

Вскоре Кастильян и Марот въехали в Роморантен.