Текст книги "Расплата"

Автор книги: Лайза (Лиза) Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

Джеймс прижался лбом к стеклу и попытался вызвать в своем воображении чудовище, сеющее страх и смерть на улицах города. Какой-то человек убивает женщин так, как подвергались мучениям некоторые святые. Омерзительное извращение. Кто до такого мог додуматься? И, ради всего святого, зачем?

Он подозревал, что его брат о многом умолчал, он чувствовал это, пристально вглядываясь в темноту. И значит, угроза очень велика, если Рик обратился именно к нему.

Или это бог пытается обратиться к Джеймсу. Была вероятность, что бог направил его брата в церковь к не-,v чтобы показать Джеймсу, что он нужен. Он снова подошел к книжному шкафу и нашел еще одну потертую книгу о святых. Ее страницы были такими тонкими, что казались почти прозрачными.

Прислонившись бедрами к краю стола, Джеймс принялся листать страницы, мельком глядя на изображения святых. На портретах мастеров они казались целомудренными, добрыми и безупречно красивыми женщинами, такими, которых бы пожелал любой мужчина...

Как Оливия Бенчет.

Почему он никак не может выбросить ее из головы? Десятки раз с момента их последней встречи Джеймс думал о ней, вызывая в памяти ее образ и лелея мысли, которые были совсем недостойны его призвания.

Он снова опустил взгляд на книгу. Оливия была так же прекрасна, как и любая из женщин, изображенных в этом старинном томе.

Прекрати!

Он резко захлопнул книгу, но, едва сделав это, он подумал, увидит ли он Оливию снова. Его пульс участился при мысли о еще одной встрече, сколь угодно краткой. Она была невинной и невероятно соблазнительной, одной из немногих женщин, которые могли пробить брешь в основательной ханжеской стене, которой он окружил свое сердце.

Он знал, что привлекателен. Об этом ему часто говорили. Шутки, что он растрачивал впустую свою мужественность, не прошли незамеченными; некоторые женщины думали, что он гей. Но были и другие, более впечатлительные. В роли дающего советы страждущим ему был предоставлен большой простор для нарушения обета Целибата. Ищущим поддержки и утешения молодым вдовам, отвергнутым своими дружками и мужьями женщинам он был нужен в качестве доказательства, что они все еще привлекательны. Другие – маленькие напористые кокетки, для которых он представлял собой некий вызов, еще одного мужчину, которого можно записать свой актив. На пороге каждого искушения он резко останавливался, постоянно сопротивляясь. Даже когда искушение плоти было таким сильным, что он часами поочередно окунался в холодную воду или стоял на коленях на холодных камнях своего алтаря, моля о силе сопротивляться приглашениям, направленным в его адрес. Ему всегда это удавалось.

Если не считать жены его брата.

Даже сейчас он закрыл глаза и ощутил стыд.

Еще несколько дней назад он с гордостью думал, что больше не нарушит обета целибата.

И бог в очередной раз доказал ему, насколько он слаб духом.

Ибо это было до того, как он заглянул в золотистые глаза Оливии Бенчет. И теперь он боялся, что обречен на новый грех.

Глава 22

– ...точно... святая Филомена. Одиннадцатое августа, – говорил Бенц в трубку своего сотового. – Посмотри, не сообщалось ли примерно в это время о пропаже каких-нибудь студенток. – О господи, ему было невыносимо думать о связи между этими девушками. Студентками. Такими, как Кристи. И она была не так уж далеко. Это пугало его до смерти.

– Я уже начал искать, – сообщил Монтойя, его голос был таким отчетливым, словно тот сидел в машине Бенца, а не говорил с ним по сотовому телефону. – А ты действительно думаешь, что эти убийства связаны с праздниками святых?

– Да я бы поставил на это служебный револьвер своего отца.

– Проклятье.

Последние три часа, с тех пор как покинул церковь Святого Луки, Бенц провел в попытках найти зацепки в убийстве Стефани Келлер. Сейчас он въезжал во Французский квартал.

– Я говорил с механиком, который видел Стефани Джейн Келлер после того, как ее приятель высадил ее из машины. Он был на работе до девяти – они работают допоздна, – и в девять пятнадцать он уже был дома с женой и детьми. Он ничего не помнит, за исключением того, что она спешила на учебу. Но, по словам ее преподавателя, она на нее так и не попала. Так что на данный момент механик – это последний человек, видевший ее живой.

– Черт.

Бенц именно так и думал.

– Я обзвонил нескольких ее друзей. Никто из них не думает, что она могла пойти не на занятие, а куда-то еще, и ее книжки и тетрадь по этому предмету не были найдены ни в ее машине, ни в квартире. Я разговаривал с группой, которая осматривала ее вещи. Ее друзей тоже проверяют, и до Таунсенда ее парнем был ее коллега по работе, но они разошлись, потому что его перевели в Бостон. Его алиби тоже проверено.

– Замечательно, – пробормотал Монтойя приглушенным голосом, словно он делал затяжку. – А что насчет ее машины?

– Сейчас с ней как раз работают. Ищут отпечатки пальцев и даже следы крови.

– Может, мы что-нибудь узнаем.

– Сомневаюсь, – ответил Бенц. – Мне кажется, что этот тип ждал, пока она не пройдет пять кварталов, отделяющих автосервис и университет, и схватил ее, а может, даже предложил подвезти. Думаю, убийца знает своих жертв. Она наверняка доверяла этому человеку. У меня есть список ее группы, и я сейчас обзваниваю всех, чтобы выяснить, не помнят ли они, что она пришла на занятия. И представляешь, никто не делает перекличку.

– Очень жаль.

– Да. – Бенц уставился в темноту.

Пока больше не было никаких зацепок относительно смерти Стефани Джейн Келлер, и каждый прошедший час делал раскрытие преступления менее вероятным Где Стефани встретилась с убийцей? Что произошло? Каким образом ее доставили в шотган в районе Сент Джон?

– Держи меня в курсе, – сказал Бенц. – Я сейчас заеду на «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей», чтобы убедиться, что там больше никому не звонят никакие психи. Затем я хочу снова подумать над этими праздниками святых – посмотрю, не было ли сообщений, что кто-либо пропадал в праздники святых летом или ранней осенью.

– Все еще думаешь, что вернулся Религиозный Убийца? – спросил Монтойя.

– Не знаю. Но мне не нравится связь между убийствами и католической церковью. Слишком похоже на дежа-вю. То есть насколько это вероятно? Серийные убийцы встречаются довольно редко, а этот тип оставляет свою визитную карточку.

– Но подпись другая, – напомнил ему Монтойя, затем выругался, когда в трубке раздался гудок автомобиля.

– Знаю, но я считаю, что если это не он сам, тогда это, вероятно, тот, кого он знал.

– Что?

– Ментор или что-то в этом роде.

– Эй, стой – тебе не кажется, что ты слишком разошелся?

– Может быть, но я инстинктивно чувствую, что в одном городе не может быть двух серийных убийц, каким-то образом связанных с церковью, которые бы не знали друг друга.

– Это не значит, что они принадлежат к одному и тому же загородному клубу.

– Нет? Что ж, свяжись с профайлером и ФБР и расскажи о святой Филомене людям, которые пытаются разгадать этот чертов код.

– Ладно. Господи! Этот придурок меня подрезал! – Послышался приглушенный неприятный звук, затем он снова заговорил: – Эй, Бенц, угадай, кто мне сегодня звонил?

Бенц повернул руль и пересек две дорожки.

– Сдаюсь. Кто?

– Марлен, секретарша Оскара Кантрелла. Помнишь ее? Наверное, мой разговор о том, как нехорошо чинить препятствия правосудию, наконец возымел эффект. Как бы то ни было, она дала мне номер сотового телефона Кантрелла. Я оставил ему сообщение. Пока он ничего не ответил.

– Попробуй еще раз.

– О, обязательно, – сказал Монтойя. – Я дам тебе знать, что говорит этот парень. Знаешь, Бенц, если кто-то убивает женщин в праздники святых, мы попали. Этих праздников целая куча.

– Значит, мы должны остановить его, – сказал Бенц, когда увидел здание, в котором размещалась «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей», и припарковался на погрузочно-разгрузочной площадке. Время уже было нерабочее, и ему было наплевать. Он поднялся на лифте и был встречен охранником – это напоминало, что не так давно эту самую станцию терроризировал сумасшедший убийца, зациклившийся на докторе Сэм.

– Приемные часы окончены, – грубым голосом сказал охранник, но Бенц показал ему свой значок.

– Я ищу Саманту Лидс.

– Ее здесь нет, – продолжал настаивать охранник, не сдвинувшись ни на дюйм.

– Все в порядке, Чарли, – раздался голос из-за спины охранника, и Бенц за плечом здоровяка увидел женщину с осиной талией, короткими черными волосами и заостренными чертами лица. – Я Триш Лабелль, детектив. Я узнала вас по фотографии в газете. – Она взглянула на охранника. – Это полицейский, который раскрыл дело Религиозного Убийцы. – Затем снова на Бенца: – По расписанию Сэм должна прийти не раньше одиннадцати. Я могу вам чем-то помочь? – Триш улыбнулась. – Знаете, я бы хотела взять у вас интервью в своей программе, когда у нас разгулялся еще один убийца... О, так вот, значит, в чем дело, да? – Ее глаза сузились, и Бенц представил, что у нее в голове все завертелось. – Минутку. Вы пришли к Саманте – зачем? Это имеет какое-то отношение к Религиозному Убийце? – Она щелкнула пальцами. – Его тела так и не нашли, верно? – Прежде чем он ответил, мысли у нее в голове стали проноситься со скоростью света. – Да точно! Вы думаете, что Религиозный Убийца воскрес. – Это предположение не ужаснуло ее, а скорее вызвало любопытство. – Пожалуйста, детектив, я бы хотела взять у вас интервью.

– Не сейчас.

– Может, в ближайшие вечера? Нам нужно объявить об этом в моей программе и в программе доктора Сэм, конечно, и даже во время нескольких рекламных объявлений в программах Аллигатора и Болтливого Роба.

– Не думаю.

– А вы, пожалуйста, подумайте.

– Не передадите ли Саманте, что я приходил?

– Детектив Бенц! – воскликнул игривый женский голос, и, повернувшись, он увидел, что Саманта Лидс встряхивает свой зонтик. Она выпрямилась, отбрасывая рыжие волосы с лица, ее губы изогнулись в улыбке, и она подмигнула в одобрение своей собственной шутки.

– Очень смешно, – сказал он, выдавливая улыбку.

– Я тоже так подумала. Я очень рада вас видеть. – Ее зеленые глаза блеснули. – Что случилось, детектив? Рассчитываете получить бесплатный совет?

– Может, как-нибудь потом, – ответил он, затем перешел к делу: – Мне нужно поговорить с вами, если у вас найдется минутка.

– Для моего любимого полицейского она есть всегда, – сострила она. Затем повела его через похожие на лабиринт внутренние помещения «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей» мимо комнат со звуковым оборудованием и застекленных студий, пока они не добрались до небольшой столовой. Положив сумку на круглый стол, она села на один из пластиковых стульев. – Что ж, прежде чем мы перейдем к делу, ответьте мне серьезно, как вы поживаете?

– Не жалуюсь.

– Правда?

– А вы?

– Наверное, я тоже не жалуюсь. Я скоро выхожу замуж, – ответила она с озорной улыбкой. – В следующем месяце. Я обязательно пришлю вам приглашение.

– А я-то думал, вы решили больше не связываться с мужчинами.

– Верно. Но затем я встретила Тая. Что я могу сказать?

– Думаю, что вы скажете «согласна».

Она откинулась на спинку стула.

– Вот ведь как получается, а? Когда ты уже готова совершенно забыть о противоположном поле, ты вдруг кого-то встречаешь. Так что будьте начеку. С вами тоже такое случится.

Он собрался было поспорить, но затем передумал.

– Верю вам на слово. Как-никак вы психиатр. Как дела у Тая?

Ее улыбка стала еще шире.

– Он как раз сейчас заканчивает книгу о Религиозном Убийце. Планирует отправить ее своему агенту на следующей неделе. – Она вздохнула. – Затем он сможет с головой погрузиться в свадебные приготовления, но ведь вы пришли сюда не для того, чтобы узнать, сколько у меня будет подружек невесты или нужно ли обслуживать свадебное торжество. Что случилось?

Наклонившись вперед, он положил локти на стол.

– Мне было интересно, поступают ли вам странные звонки.

– В смысле, более странные, чем обычно, – произнесла она, покачивая головой. – Простые люди, работающие с девяти до пяти, не звонят на радио в два или три часа ночи.

– Я имею в виду такие звонки, как от отца Джона этим летом.

– Нет. – Ее лицо мгновенно стало серьезным. – А что? Мне должны поступать подобные звонки?

– Надеюсь, что нет. – Он принялся в общих чертах рассказывать ей о недавней серии убийств и заметил что Триш Лабелль топчется рядом со входом, стараясь уловить каждое слово. Он решил не обращать на нее внимания. – Стиль поведения преступника и детали преступлений слегка отличаются от образа действий отца Джона, но я чувствую, что имеется какая-то связь. Серийные убийцы встречаются не часто, и сейчас у нас появился второй, когда после первого прошло не больше полугода. Многое сходится. Не думаю, что первый не имеет ничего общего со вторым.

– Значит, вы думаете, что появился подражатель? – спросила она, наморщив свой гладкий лоб.

Триш перестала прятаться и вошла в столовую.

– Он считает, что отец Джон, возможно, не погиб на болоте. – Она выдвинула стул и села. – Извините, мне бы хотелось сказать, что я услышала случайно, но на самом деле я подслушивала.

– Как мило, – пробормотала Саманта, и Бенц вспомнил, что они не испытывают друг к другу особой симпатии. Они работали на конкурирующих радиостанциях в программах с прямой связью с радиослушателями, и лишь этим летом Триш сменила хозяев, перейдя на «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей». Бенц подозревал, что их не слишком тянуло друг к другу.

Триш не обратила внимания на сарказм Сэм.

– Должна вам сказать, детектив, что нахожу все связанное с маньяками очень интересным.

– Потому что тебе не пришлось это пережить, – заметила Сэм, но глаза Бенца сосредоточились на худощавой женщине с заостренными чертами лица.

– В самом деле? – спросил он. – Вы действительно считаете это интересным?

– М-м. – Она скрестила стройные ноги, наклонилась вперед и положила локоть на стол, а подбородок на ладонь, и, развернувшись, воспользовалась своей позой, чтобы вытеснить Саманту из разговора. – По правде говоря, мне бы хотелось провести некоторое время с вами, детектив Бенц, посетить места преступлений, посмотреть, как вы работаете с уликами, ловите плохого парня й всякое такое прочее.

– Это может быть очень и очень неприятным. Бывает так, что на некоторых местах преступлений выворачивает наизнанку взрослых мужчин.

– Думаю, я выдержу, – ответила она, изгибая брови и слегка растягивая губы в улыбке скромницы. Она практически выпрашивала приглашение поучаствовать в расследовании и ради этого готова была даже пофлиртовать. Саманта это, конечно, заметила. Бенц вспомнил обгоревшее изуродованное тело последней жертвы и был готов поставить двухнедельное жалованье, что Триш Лабелль упадет в обморок, если когда-нибудь увидит труп. – Это было бы интересно и информативно. Я уверена, что смогла бы вставить это в свое шоу.

– Не думаю.

– Надо бы позвонить Элеанор Кавальер. Не сомневаюсь, что она это одобрит.

– Не докучайте руководителю программы.

– Пора с этим закончить.

– Этого не будет. Существуют определенные правила.

Триш было не так-то просто остановить.

– Я слышала о вас, Бенц. Вы не из тех, кто всегда соблюдает правила.

– Он сказал «нет», Триш. Пойми намек, – вмешалась Сэм.

Между бровями Триш появились маленькие морщинки.

– Слушай, я хочу взять у него интервью в своей программе, понимаешь?

– Естественно. – Сэм посмотрела на Бенца.

– Я ничего не обещал, – сказал он, вставая и заканчивая тем самым короткий разговор. – Позвоните мне, если появятся звонки с какими-нибудь угрозами.

– Ей стоит бояться? – спросила Триш.

– Бояться стоит всем, – ответил Бенц. – Я не говорю, что наш маньяк – тот самый парень, я в этом не уверен. Но я точно знаю, что убийца на свободе и опасен, и если мы не поймаем его, он не остановится. – Сэм стала серьезной и потерла предплечья, будто заново переживала весь тот ужас минувшего лета. Даже Триш выглядела более задумчивой, но она была не из тех, кто легко сдается.

– Вот именно поэтому вам и надо прийти на шоу, – настойчиво сказала она. – Нужно предупредить общественность.

– Департамент уже сделал заявление.

Но Триш не отступала.

– Я знаю, но так вас сможет услышать больше граждан. Мы могли бы устроить интервью, а его фрагменты воспроизводились бы днем, даже в программе Сэм. У «Дабл-Ю-Эс-Эл-Джей» много слушателей.

– Значит, они услышат это в ваших новостях.

– Не все слушают новости. А с помощью интервью можно будет оповестить гораздо больше людей. – Сейчас она была в ударе, ее руки выразительно двигались, словно она могла убедить с помощью жестов или улыбок скромницы. – Вы бы оказали городу огромную услугу, детектив. Просто скажите, что подумаете об этом.

– Хорошо, – согласился он, снова вставая. – Я подумаю об этом. Но не радуйтесь раньше времени. И, Саманта, если вдруг будут какие-то неприятные звонки, дайте мне знать.

– Если бы она это сделала, то осталась бы без работы, – пошутила Триш.

Сэм не обратила на это внимания.

– Вы об этом узнаете первым, – пообещала она. – Спасибо за предупреждение. Я скажу Таю, что вы придете на свадьбу.

– Ни за что на свете не пропустил бы это событие, – ответил он, выходя из столовой. Но он знал, что это ложь. Собственный опыт супружеской жизни сделал его отъявленным скептиком. Хотя он очень желал Саманте и Таю Уилеру всего наилучшего, он не верил в теорию семейного счастья.

Оливия вылезла из ванной. В помещении скопились пар и тепло. Она вытерлась полотенцем, затем нанесла на тело масло и принялась втирать его в мускулы. День был долгим. Утомительным. Эмоциональным. Она заново прокручивала в своем усталом мозгу общение с матерью, Бенцем и отцом Макклареном и за последние несколько часов не могла найти способ избавиться от головной боли. Она приняла четыре таблетки ибупрофена, затем более получаса лежала в ванне, ожидая, пока горячая вода не начнет остывать, надеясь расслабиться и прогнать мигрень.

Но не получалось. Надевая халат, она взглянула на себя в зеркало. Волосы были в беспорядке, мокрые завитки обрамляли ее лицо. Зеркало было покрыто дымкой, искажающей ее отражение. Конденсат побежал тонкими струйками, отчего видимость несколько улучшилась. Но, помимо собственного отражения, она увидела кое-что еще.

– О нет, – прошептала она с замиранием сердца. Неужели опять?

Она мельком увидела большое деревянное колесо, напоминающее слишком большое колесо телеги, но на нем были шипы. Оно медленно вращалось, затем исчезало в туманной поверхности зеркала. У Оливии внутри все сжалось.

– Нет... нет... – Появилось лицо женщины, подвергающейся пытке. Оливия отскочила назад и ударилась о вешалку для полотенец. Женщина в видении кричала, ее глаза выпучены от страха и боли. Ее темные волосы в крови.

Оливию всю трясло.

Колесо вращалось, мелькая в занавеси конденсата на зеркале. Кожа Оливии словно горела. Она едва могла дышать. Головная боль усилилась и волнами прокатывалась по ее мозгу. Остолбенев от ужаса, она смотрела зеркало.

Когда конденсат частично испарился, Оливия смог ла получше разглядеть темное место, похожее на пещеру. Она услышала, как жертва кричит от пыток и как на фоне скрипа старинного передаточного механизма капает вода, затем увидела ужасное орудие пытки. Голая женщина была распластана на колесе и стянута ремнями. Она пыталась вырваться, и острые шипы вонзались в ее тело. Страшное колесо медленно вращалось.

– Не надо, пожалуйста, не надо! Отпустите меня... Будьте милосердны...

Головная боль Оливии стала напоминать удары молота.

– Помогите мне... кто-нибудь, ради всего святого, пожалуйста, помогите мне... – Ее голос дрожал, отдаваясь в голове Оливии и смешиваясь с болью.

– Отпусти ее, ублюдок! – крикнула Оливия.

Затем она увидела оружие, сверкающее во влажном отражении. Изогнутый меч, его несущее гибель лезвие поблескивало в каком-то слабом, мерцающем свете.

– Нет! Нет! – пронзительно закричала женщина. – Как вы можете такое со мной сделать. Я вам доверяла. Пожалуйста, прошу вас, я сделаю все, что угодно.

Лезвие скользнуло вниз.

– Прекрати! – Оливия схватила полотенце с вешалки и в неистовстве принялась вытирать конденсат, смахивая туман и смотря в свои собственные наполненные ужасом глаза. Если она сможет увидеть больше, выяснить, где это происходит... но картина изменилась, лицо жертвы, словно тая, превращалось в тень, которая заменялась на более четкую картину, находящуюся за ее собственным отражением. Ее сердце замерло, ибо она была уверена, что смотрит в лицо чистого зла. Скрытое обтягивающей черной маской. Ледяные голубые глаза встретились с ее глазами и задержались...

Затем она услышала свое имя. Так отчетливо, словно он произнес его вслух. Оливия.

– Господи. – Она сделала шаг назад. – Святая Оливия.

– Нет! – Она бросилась к зеркалу. – Кто ты, ублюдок? – крикнула она, ударяя кулаком по лицу в маске. Зеркало разбилось на мелкие осколки, которые посыпались в раковину и на пол. Ее собственное отражение было искаженным и разделенным на кусочках стекла, которые еще держались в раме. – Ты сумасшедший, сумасшедший сукин сын. – Ее руку пронзила боль. – Кто ты такой, черт возьми? – крикнула она, рыдания вырывались из глубины ее души. – Кто, будь ты проклят?

Хайри С, царапая когтями дверь в ванную, неистово лаял.

А на сверкающие в раковине осколки капала кровь.

Ее голова просто раскалывалась от боли. Пес печально выл. После всего этого в памяти Оливии сохранился мучительный образ женщины, привязанной ремнями к вращающемуся колесу боли.

– Да поможет нам бог, – прошептала Оливия, слезы струились по ее лицу. – Да поможет он всем нам. – Прижимаясь спиной к стене, она умудрилась открыть дверь. Затем, сползая по стене, она дала волю слезам.

Хайри С заскулил. Она придвинула его к себе и спрятала лицо в его непослушной шерсти. Что она будет делать? Как ей это остановить? Как?

– Пропади оно все пропадом. – Она провела рукой по лицу, вытирая слезы, размазывая кровь по лицу и пачкая пса.

Что-то нужно предпринять... и побыстрее. Сегодня ночью этот ублюдок совершил убийство. И далеко не последнее.

Святая Оливия. Она с такой ясностью услышала свое имя, словно он произнес его вслух. Он собирается ее убить. В этом нет ни малейшего сомнения. Он намерен лишить ее жизни каким-то ужасным способом.

Если только... о господи... если только она не выяснит, как его остановить.