Текст книги "Тридцатник, и только"

Автор книги: Лайза Джуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава сороковая

Ощущение безумия происходящего не отпускало Дига всю дорогу, пока он ехал к Надин.

Это сообщение. Он не может быть правдивым. Дурацкая штука, не иначе. Невероятно!

– Ты ее подговорила? – набросился он на Дилайлу сразу после того, как они в оглушительном молчании выслушали сообщения на автоответчике.

Дилайла молча покачала головой.

– Клянешься? – не унимался Диг.

– Да ты с ума сошел! – возмутилась Дилайла. – Не для того я приехала в Лондон, чтобы устраивать розыгрыши и плести интриги. У меня есть дела поважнее. А ведь я тебе говорила! И вот ты узнал правду, и теперь никуда не денешься, придется разбираться. Пойду поставлю чайник. – Она погладила его по руке. – Позвони ей, а? – Дилайла выглядела уставшей, и Диг устыдился: стоит ли втягивать ее в еще одну эмоциональную заварушку после всего, что она сегодня пережила.

Кое-как придя в себя, он позвонил Надин и немало удивился, обнаружив, что у нее гости. Странно, что она его не пригласила. К телефону подошла какая-то незнакомая девушка, в трубке слышалась музыка.

– Можно Надин? – спросил он.

– Не знаю, не знаю. Подождите… – Девушка была очень пьяна.

Диг ждал почти три минуты, но так и не дождался. Попытался посмотреть телевизор, решив отложить беседу с Надин на утро. Что толку заводить разговор сейчас, думал он, Надин уже напилась. Лучше подождать до завтра, у нас будет время все обдумать, да, так лучше всего. Но ожидание оказалось невыносимым. Это надо обсудить немедленно. Ситуация выглядит слишком странно и дико. Чистое безумие.

Не могла Надин такого сказать! Про его член. Он, наверное, ослышался.

Вечер выдался ясным и тихим. Субботний вечер, напомнил себе Диг. Вцепившись в руль, он мчался на Гордон-хаус – роуд. В это время они с Надин обычно сидели в пабе по соседству с домом или в центре города, с друзьями и только вдвоем, с глазу на глаз или с текущими, так сказать, любовниками. Сейчас они бы уже пили по последней, непременно закусывая карри. И жизнь казалась бы простой и ясной: преданная дружба, глубокая привязанность, любовь и общность, витающие в пивных парах. Надин была бы одета в отпадное платье, купленное на днях в комиссионке, ее громкий смех и яркие одежды, шумное веселье и юмор оживили бы любое место, даже самый задрипанный уголок в самом задрипанном баре. Рядом с ней, возможно, сидел бы какой-нибудь парень, жалкий идиот, очумевший от своей экстравагантной спутницы, не смея вставить слово и наблюдая за Надин с пугливым восторгом: как такая женщина согласилась встречаться с таким, как он!

Неужто эта невероятная, умная, яркая и абсолютно недоступная женщина, самодостаточная, самоуверенная и раздражающе независимая, могла оставить на его автоответчике столь истерическое сообщение? Заявить, что мечтает о его члене? Надин? Невероятно! Может, она нажралась наркотиков? Наверное, кто-нибудь из гостей поделился. Точно, решил Диг, сворачивая налево, к дому Надин, это единственное объяснение. Она под кайфом.

Еще в машине он услышал музыку, гремевшую в квартире Надин, и это тоже его обеспокоило. Надин никогда не приглашал гостей домой. Она устраивала вечеринки, но всегда снимала помещения, или студии, или рестораны, ибо не могла допустить, чтобы в ее волшебную, безумную, заставленную мебелью, застеленную коврами, напичканную безделушками, забавную и разноцветную квартиру ввалилась банда пьяных друзей, на которых она постыдится кричать. Смутная тревога зашевелилась в душе Дига.

Ему открыли минут через пять после того, как он позвонил. Дожидаясь у застекленной двери Диг наблюдал, как размытым пятном к нему направляется человеческая фигура. Похоже, это был парень. Диг откашлялся и сделал глубокий вдох, пытаясь унять забившееся сердце. Он вдруг ощутил страшную неловкость. Что он скажет, оказавшись лицом к лицу с Надин? Что, черт возьми, он скажет? Он так спешил добраться сюда, что впопыхах не подумал, а как ему, собственно, себя держать.

– Кто там? – пробубнил низкий мужской голос.

– Диг. А вы кто?

– А?

– Это Диг! – заорал он в щель почтового ящика.

– Диг! Малыш Диг! Классно. Полный отпад!

Повозившись с замками и цепочками, человек медленно отворил дверь. Очень худой, очень бледный малый с копной грязных волос и в потрепанном свитере ступил босой ногой на терракотовую плитку лестничной площадки. В одной руке он держал банку с пивом, в другой косяк с изжеванным концом. Он широко улыбался, показывая десны. И плохие зубы. Малый прихрамывал.

Положив руки на плечи Дига, он заулыбался еще шире:

– Хорошо выглядишь, Диг, молодец. Как же я рад тебя видеть!

Он приобнял Дига, и того едва не замутило от запаха табака, выпивки и немытых волос. Кто этот человек? И только когда малый слегка отпрянул назад, чтобы получше разглядеть Дига, он понял, кто это. Поначалу Диг не узнал его, потому что тот улыбался, а Диг никогда прежде не видел его улыбающимся.

– Фил? – неуверенно спросил он.

– Входи, парень, входи. Здесь настоящий угар, это я тебе говорю. – И он поковылял в квартиру Надин.

Диг настороженно последовал за ним. Фил? Что он здесь делает? И где он обретался последние десять лет? Выглядит жутко: неряшливым, больным и опустившимся. От лощеного, претенциозного придурка в кожаных штанах, каким его помнил Диг, не осталось и следа, разве что линия челюсти и римский нос. Но и эти, прежде горделивые черты, терялись в острых углах и глубоких расщелинах потасканного лица – лица, словно вылепленного психопатом.

Войдя в прихожу, обклеенную розовой фольгой, Диг замер. Что-то здесь было не так. Определенно, не так. Эти люди не могли быть друзьями Надни. Они слишком молоды. Например, вот эта девушка, сидевшая на комоде в стиле «ар деко», комоде, который Надин нашла на помойке в Хайгейте и заставила Дига вместе с ней волочь домой. Они тащились два с половиной часа, то и дело останавливаясь, потому что комод весил не меньше тонны. Диг дулся и жаловался всю дорогу, но с тех пор относился к комоду с нежностью: хотя он и принадлежал Надин, но Диг тоже приложил к нему руку. А теперь какая-то незнакомая девка сидит на нем, прямо на стопке драгоценных журналов Надин, болтает ногами в толстых кроссовках, пинает полированный орех. Лицо девушки было проколото в нескольких местах, она пила «шардонне» прямо из горла. Девица бросила на Дига равнодушный взгляд и снова отхлебнула. У ее ног сидел парень, тоже весь в сережках, листая журнал «Ред». Парень, как заведенный, стучал ногой об пол, в такт с танцевальной музыкой, авторство которой невозможно было определить, громыхавшей в гостиной Надин.

Диг проследовал за Филом в гостиную и зорко оглядел комнату, отыскивая Надин. С косяка Фила упал столбик пепла, и тот втоптал его в темно-зеленый ковер. Диг негромко крякнул. Он уже начал кое-что соображать: гости, похоже – друзья Фила. Надин пригласила Фила, а тот пригласил приятелей, и это объясняло, почему Надин не позвала Дига: он терпеть не мог этого субъекта, не говоря уж о том, что они с Надин пребывали в ссоре.

Бедная Надин, думал Диг, ей, наверное, тошно от всего этого. Уверен, она сейчас жалеет, что зазвала гостей. Жалеет, что вытащила из прошлого Фила – нет на свете человека, чье сердце затрепещет при виде этого козла. И не этой ли непривычной обстановкой странный телефонный звонок? Скорее всего, так и есть.

Диг постучал Фила по плечу и крикнул ему в ухо:

– Пойду налью себе выпить. – Он указал на кухню.

Диг внезапно понял, что без стакана вина он не в состоянии встретиться с своим лучшим другом.

– Ага, – махнул рукой Фил, – конечно, парень. Налей себе выпить и возвращайся. Поболтаем… Хочу узнать, как ты живешь-поживаешь. Идет?

– Идет. – Дигу пришлось напрягать слух, музыка гремела немилосердно.

На пороге кухни Диг обнаружил, что кто-то пролил красное вино на зеленый ковер, по ворсу растеклось бурое пятно, очертаниями напоминавшее Южную Америку. Бутылка валялась рядом. Диг поднял ее и покачал головой. Как Надин могла допустить подобное осквернение своего жилища? На кухне сидело человек десять. Большинство сгрудились вокруг стола, сворачивая самокрутки и рассеянно листая журналы Надин. Некоторые глянцевые издания были использованы в качестве салфеток. Номер «Обоев» валялся на полу; судя по грязным следам, по нему не раз прошлись, вырванные листы прилипли к загаженному, липкому от алкоголя линолеуму.

У ног Дига валялась одна из станиц. Он прочел замызганный заголовок: «Пуфы – последний бастион дурного вкуса».

Девушка с алыми волосами рассказывала очень интересную, по ее мнению, историю про нового хахаля своей матери.

– Жуткий козел, – повествовала она с мягким кардиффским акцентом. – Называет меня Таня. Я долблю ему, что надо произносить Таниа, но он такой тупой, все Таня да Таня. Не удивлюсь, если он по жизни педофил. Как он пялится на мою младшую сеструху! – Она передернула плечами, слушатели забормотали в ответ. Судя по их реакции, мнения Тании по любому вопросу им были глубоко не интересны.

При появлении Дига кое-кто поднял голову и снова опустил. Диг двинулся к холодильнику и едва не охнул во всеуслышание, увидев, в что превратился разделочный стол. Раковина была доверху полна посудой – антикварным сервизом – с засохшими остатками пищи. И зачем понадобилось сваливать туда тарелки? У Надин есть посудомоечная машина. Стол был утыкан пустыми банками из-под супа, полуоткрытые крышки напоминали челюсти акулы, а по белые стенкам мусорного ведра стекала какая-то бурая мерзость. В лужах на дубовой поверхности стола потонул мелкий мусор – пепел, сахар, крошки и табак, все это твердело и засыхало. Коробки с кашами стояли открытыми, а на оливках в пузатой банке образовалась ядовито-желтая пленка.

Отвратительно, подумал Диг. А это еще что?! И как им удалось: стекло в окне, выходившим в соседский сад, было разбито и заклеено пакетом!

Все здесь было перевернуто вверх дном. Все шло в разрез с представлениями Дига о кухне Надин, какой он ее помнил и любил. Кухня Надин была одним и самых приятных мест на свете. Он потерял счет часам, проведенными здесь за пластиковым столом с клетчатой столешницей (итальянский владелец их любимой забегаловки подарил этот стол Надин три года назад, когда его заведение приказало долго жить), в ожидании, пока Надин приготовит макароны, или муссаку, или – у Дига слюни потекли при воспоминании – домашнюю пиццу с колбасой и чили. При этом всегда играла музыка; последний раз, припомнил Диг, они ужинали под Белл и Себастьян.

На сверкающем проигрывателе теперь громоздились распотрошенные компакт-диски, выхваченные из прежде аккуратной стопки.

В летние вечера солнце садилось прямо в кухню Надин. Она настежь распахивала окна, и солнце поджаривало стены до персиковой корочки, и птицы прибавляли громкости, а Надин вертела бедрами в такт музыке, ее цветастая юбка колыхалась, и запах чеснока витал в воздухе. В такие минуты Дига наполняло ощущение счастья, зарождавшееся прямо в животе, счастья недолговечного, но тем не менее прекрасного.

И как, скажите на милость, примирить этот чудесный образ с темной, вонючей загаженной комнатой, полной незнакомцев и мусора? Не обнаружив вина, Диг вынул из холодильника пиво и вернулся в гостиную. Он был совершенно сбит с толку. Ему необходимо увидеть Надин. То, что творится здесь, абсолютно нереально. Квартира Надин напоминала трущобу. И никто из гостей не мог даже рассчитывать – сколько бы ни старался – на его симпатию.

Диг достал сигареты из кармана, прикурил от слезящейся красной свечи и двинулся по растерзанным журналам. Он чувствовал себя настолько неуверенно, что совсем не удивился бы, наткнись на голую Надин, сидящую по-турецки на полу в окружении прыщавых, затянутых в черную кожу юнцов, которые пришпиливают к ее обнаженному телу ломтики сырого бекона.

Гостиная была погружена во мрак, и поначалу показалась пустой, но когда глаза Дига привыкли к темноте, он обнаружил, что комната буквально кишит гостями. Пол пульсировал в такт музыке, прилипчивый ритм проникал в подошвы, побуждая пританцовывать против воли. Шторы ручной работы были раздвинуты, в окно, выходившее на улицу, проникал прохладный свежий воздух, но разогнать вязкую духоту не мог.

Имелся даже ди-джей, сидевший в дальнем углу. Диг вышел на середину комнаты, число ударов в минуту утроилось, и конус ослепительного света пронзил гостиную. По крайней мере три десятка человек одновременно подпрыгнули, глядя перед собой широко открытыми немигающими глазами.

Господи, подумал Диг, у Надин в квартире сборище рейверов!

Он нервно огляделся в поисках Надни, его мозг пульсировал в такт с мигающим светом. Вся мебель была вынесена: кожаный диван «ар деко», зеркальные бары, книжные полки и плетеные стулья, пушистые леопардовые подушки и замшевый сиреневый пуфик. Все картины и зеркала покосились, а любимое овальное зеркало Надин в хромированной раме треснуло пополам.

Ковер был усыпан окурками.

Не найдя хозяйки, Диг начал пробираться к Филу. Тот сидел на подоконнике, больная нога лежала на перевернутом пластиковым ящике из-под бутылок. Кончиком языка Фил облизывал папиросную бумагу, завидев Дига, он расплылся в улыбке, обнажившей десны.

– Диг, старичок, садись. – Фил подвинулся на подоконнике, освобождая место.

Диг не испытывал особого желания рассиживаться в компании Фила.

– Э-э… неплохо бы для начала поздороваться с Надин. Я ее еще не видел. Не знаешь, где она?

Фил захохотал.

– Да ладно тебе, садись! – Он постучал по подоконнику. Зажег от окурка косячок, который только что соорудил, и протянул Дигу. И тут же начал сворачивать новый. – Надин говорила, что вы вроде как в ссоре. Из-за девчонки, да? – Фил черпал бледно-зеленую траву из самого большого мешка марихуаны, который Диг когда-либо видел.

– Да, – Диг затянулся. – Но не совсем. Все очень сложно.

– А разве иначе бывает, парень? Разве иначе бывает?

– Послушай… мне очень нужно с ней поговорить. Где она?

Фил опять захохотал, от его смеха у Дига мурашки побежали по коже.

– Исчерпывающего ответа дать не могу, Дигби. Нет, не могу. Тебе придется долго ее искать, скажем так. – Фил весело похохатывал, не глядя на Дига.

К ним подошел юноша с копной выбеленных перекисью волос и что-то шепнул Филу на ухо.

– Погоди, Диг. Щас вернусь. – Спустив больную ногу с ящика, Фил похромал вслед за юнцом.

Диг нахмурился. Что это значит: «Не могу дать исчерпывающего ответа»? Это звучало… зловеще. Весьма, весьма зловеще. Диг ощутил слабый приступ тошноты.

Что Фил с ней сделал? Он порывисто встал и вышел из комнаты. Снова заглянул на кухню. Таниа по-прежнему бубнила. Диг перешагнул через парня, читавшего журнал в прихожей, и рванул дверь спальни. И попятился, увидев сваленную в кучу мебель. Похоже, ее не переносили, но просто закидывали в комнату. Диван стоял на кровати, поверх лоскутного одеяла, остальное валялось как попало и где попало. В спальне определенно не было ни живой души.

Дверь в ванную была заперта. Он принялся колотить в нее кулаками.

– Занято, – ответил грубый мужской голос.

– Надин там? – крикнул Диг.

– Кто?

– Надин. Я ищу Надин.

– Приходи попозже. Мы заняты.

Проклятье! Диг в отчаянии провел пятерней по волосам, борясь с искушением выбить дверь. Черт, Надин, что с тобой случилось?

Он вернулся в гостиную, к Филу. Тот засовывал в карман джинс банкноту неопределенной номинации.

– Что ты, сволочь, с ней сделал? – прорычал Диг, приблизив лицо почти вплотную к физиономии Фила.

– Эй, – ухмыльнулся Фил, – успокойся, парень. Успокойся. – Он положил руку на плечо Дига.

Диг сбросил руку.

– Где она? Где, черт побери, Надин?

– Ты на что намекаешь, Дигби? – Фил недоуменно хмурился.

– Что случилось с Надин, тебя спрашивают? Где она?

– Я же тебе сказал, парень. Точно не знаю…

– Как это, точно не знаешь? Это ее квартира в конце концов. Говори, где она? – Капелька слюны сорвалась с языка Дига и приземлилась на щеке Фила. Тот не заметил.

– Блин. Не знаю, – пожал плечами Фил. – Где-то в Испании. Да не дергайся ты!

– Что? – удивился Диг.

Испания? Такого ответа он не ожидал.

– Ну да. Укатила в командировку, снимать сиськи да задницы. – Фил опять хохотнул и опустился на подоконник.

У Дига голова пошла кругом. Испания? Кажется, он что-то слышал об этом. Надин вроде бы упоминала о поездке в Испанию. Но это ничего не объясняло: ни ее неожиданный вчерашний визит к нему домой, ни странного сообщения на автоответчике. И уж ни в коем случае командировка в Испанию не объясняла эту кошмарную вечеринку. Диг потер виски и тяжело сел на подоконник рядом с Филом.

– Когда она уехала?

– Сегодня утром. Ни свет. ни заря. Разбудила меня, – Фил засмеялся, – хотела, чтоб я встал. Надо же, нахалка маленькая!

– Ты был здесь сегодня утром?

Фил кивнул.

Некоторое время Диг переваривал эту несъедобную информацию, во рту у него пересохло. Фил был здесь сегодня утром. Следовательно, он провел здесь и ночью.

– Так что за дела? – Диг намеревался задать вопрос свойским тоном, с намеком на мужскую солидарность, но не смог полностью замаскировать охватившую его брезгливость.

– Дела, парень? Ты о чем?

– О тебе. И Надин. Что происходит? – Он стоически ждал ответа.

– Сам не пойму, парень, – ухмыльнулся Фил. – Надин позвонила мне, непонятно с чего. Мы встретились, выпили, двинули ко мне домой, и вдруг она бросается мне не шею, и десяти лет как не было! Да уж, она девчушка не простая. Шизовая! – Фил подтолкнул Дига локтем, и тот едва удержался, чтобы не двинуть ему по физиономии. – И все закрутилось по новой. Я и Надин. Она дала мне ключ от квартиры. – Фил подмигнул, и Дига затошнило.

– А где ты обретаешься, Фил? – выдавил Диг.

Фил пожал плечами и обвел взглядом комнату:

– Везде, где найду стол и кров, Дигби. Много ли человеку надо?

– И здесь ты получил стол и кров?

– Похоже на то. С Надин мне подфартило. Могло быть и хуже. Надин – ангел, чистый ангел. И хата у нее классная, и денежки водятся. Ты ее тачку видел? – И Фил беззвучно протянул: – О-о-о!..

– Выходит, Надин пригласила тебя пожить здесь?

От невероятности происходящего у Дига глаза лезли из орбит.

– Точно, парень, точно. Не хило получилось, а?

– Но… но…

– Ты не ожидал такого, а? – Диг кивнул. – Знаешь, – Фил положил руку на плечо Дига, – женщин вроде Надин нелегко понять. Верно, у нее все есть: и внешность, и хорошая работа, и квартира, и машина. Но у нее нет мужчины. Настоящего мужчины. Десять лет она болталась как дерьмо в проруби, путалась с кем попало, шла на компромиссы, а потом ей стукнул тридцатник, и биологические часы давай отбивать секунды. Надин задумалась, вспомнила молодость и нашу любовь. Ну и позвонила мне, своей потерянной любви. Не осуждать же ее за это? Я слегка удивился, если честно, уж слишком все быстро завертелось, особенно по части секса – прямо в первый же вечер. Но это было зашибись, Дигби, просто зашибись, лучшего траха у меня в жизни не было. – Желчь подступила к горлу Дига, но он проглотил ее. – Ну я и выдал ей все, что ей требовалось, за мной не заржавело: и комплименты, и сообщения на автоответчик, и признания в вечной любви. И уже на следующий вечер я был здесь. И стол нашел, и кров, и даже кровать. Уметь надо, – Фил самодовольно усмехнулся и затянулся косяком. – Жалко, что она уехала, ей бы это по кайфу пришлось. – Он указал на гостей.

– Она знает? – пробормотал Диг. – Знает про вечеринку? И про твоих гостей?

– Не-а. Но Надин не стала бы ерепениться. Ты же ее знаешь. Она добрая. И отвязная. Будь как дома, сказала она, бери все, что хочешь, это теперь твой дом, не стесняйся.

Две девочки с тощими конскими хвостиками приблизились к Филу.

– Что, милые мои? – улыбнулся он.

Одна из них наклонилась к его уху. Он кивнул, в свою очередь прильнул к ее уху, и все трое исчезли у углу комнаты. Напоследок Фил подмигнул Дигу.

Рот Дига был крепко сжат, а глаза, наоборот, широко распахнуты. То, что он видел и слышал, казалось полным бредом. Наверное, ему это снится. Надин в Испании. Фил в ее квартире. Надин переспала с этим волосатым скелетом. Пригласила его пожить у нее. И в то же самое время она звонит ему, Дигу, и оставляет на автоответчике безумную белиберду про его член. Нет, нет, нет. Мир окончательно съехал с катушек.

Диг вдруг прочувствовал приступ клаустрофобии. В душной и шумной комнате было слишком много народу, а ослепительные всполохи света доводили его до бешенства. Ему надо срочно выбраться на свежий воздух, проветриться, собраться с мыслями…

Покидая комнату, Диг увидел, как девочки с хвостиками отлепились от Фила, разглядывая свои ладошки. А Фил, сунув еще одну банкноту в джинсы, заговорил с лысым парнем, извивавшимся на ковре.

Ясно, промелькнуло в голове у Дига, Фил торгует наркотиками. Фил – наркодилер.

Он принял к сведению это обстоятельство, но выводы делать не стал. Думать и действовать он будет позже, когда выберется отсюда.

Когда Диг проходил мимо ванной, дверь приоткрылась и тут же захлопнулась, за долю секунды явив ему картину во всех красочных подробностях. Унитаз разбит. Ванна забита людьми. Раковина – блевотиной. Над бачком склонили головы очень занятые граждане. Пол завален мокрой туалетной бумагой. Диг попятился. Оставаться здесь было невыносимо. Он нащупал ручку входной двери, нажал и вывалился в относительную тишину холла. Постоял неподвижно истуканом. Голова кружилась. Толкнул дверь на лестницу, и испытал чувство освобождения, когда она с треском захлопнулась за ним.

Диг неуклюже спускался по лестнице, топая, как сказочный великан. Толстый полосатый кот поглядывал на него верхней ступеньки. Где он поставил машину? Где, черт возьми? Да вот же она. Точно. Он бросился к машине, скользнул за руль, заперся, откинулся на спинку кресла и выдохнул – протяжно, глубоко, с облегчением. Пристегнул ремень, включил зажигание, дал задний ход, передний, опять задний и рванул прочь отсюда.

За пределами Гордон-хаус-роуд жизнь текла свои чередом, легким и приятным. Сердце Дига перестало колотиться. В глазах, измученных стробоскопом, прояснилось, из магнитофона доносилась спокойная мелодия. На углу Четвинд-роуд горстка людей с нормальными дружелюбными лицами ловила такси. Они выглядели приличной компанией. Времени было лишь половина двенадцатого.

Медленно, ярд за ярдом, в голове у Дига прояснялось. Он свернул на Хайгейт-роуд и попытался собраться с мыслями. Надо было что-то делать, это он отлично сознавал. Но что? Надин пригласила этого человека к себе. Переспала с ним. Дала ему ключ от квартиры. Ей некого винить, кроме самой себя. Но вечеринка – наркотики, студенты, сломанный унитаз и загаженные ковры – на это она не подписывалась.

Диг затормозил у светофора и опустил голову на руль. Более странного и тяжелого дня у него в жизни не было.

Светофор загорелся желтым, Диг поднял голов, и в этот момент другое световое пятно привлекло его внимание: на углу Кентиш-роуд сверкала темно-синяя вывеска в форме трапеции. С надписью «Полиция». Ладно, подумал Диг, ладно. Он умывает руки. Пусть кто-нибудь другой возится с этим. Разбирается. Решает. В конце концов, для чего мы держим полицию. И за что мы ей платим. Пусть потрудятся.

Машина сзади нетерпеливо сигналила: светофоре горел зеленым. Диг засуетился. Не уступив дороги, он свернул направо и затормозил у полицейского участка.