Текст книги "Искатель. 1974. Выпуск №6"

Автор книги: Лайон Спрэг де Камп

Соавторы: Стенли Вейнбаум,Михаил Барышев,Курт Лассвитц,Владимир Монастырев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Наконец я проговорил: «Фенси, Фенси Лонг!» Она ничего не ответила, продолжала кивать и улыбаться. Она выглядела совсем живой и осязаемой, как будто находилась рядом, а не на расстоянии тридцати семи миллионов миль.

Твил вытащил свой стеклянный револьвер и прицелился. Я схватил его за руку, но он попытался меня оттолкнуть. Он целился в нее и говорил: «Не дышит, не дышит!». Он хотел сказать, что эта Фенси Лонг – неживое существо. В голове у меня все смешалось.

Мне было неприятно смотреть, как он целится в девушку. Не знаю, – как я это допустил, но он выстрелил. Раздалось шипение, появилось маленькое облако дыма, и Фенси Лонг исчезла! Вместо нее мы увидели одно из тех подергивающихся, извивающихся, черных, похожих на канаты чудовищ – точно такое, от которого я спас Твила.

Животное-химера! Я смотрел, ошеломленный, как оно подыхало, в то время как Твил щебетал и свистал. Наконец он тронул меня за руку, указал на извивающееся чудовище и сказал: «Ты – один-один-два, оно – один-один-два». Повторив это несколько раз, я понял смысл его слов. А вы?

– Ну да, мой друг, – сказал Леруа, взвешивая слова. – Я понимаю. Он хотел сказать, это существо знает, о чем ты думаешь, и ты видишь то, о чем думаешь. Голодная собака увидит кусок мяса или почувствует его запах, не так ли?

– Да, именно так, – сказал Жарвис. – Чудовище-химера воплощает мечты и стремления своих жертв, чтобы завлечь их в западню. Птица-самец во время тока увидит партнершу, лисица – беспомощного кролика.

– Каким образом такое получается? – размышлял Леруа.

Жарвис пожал плечами.

– Не знаю. Для меня это загадка. А как у нас на Земле змея делает то же самое – птицы сидят как парализованные и дожидаются, чтобы их проглотили. Вспомните глубоководных морских рыб, которые заманивают свои жертвы световыми сигналами! – Жарвис содрогнулся. – Какое коварное чудовище! Но теперь мы предупреждены. В будущем мы не должны доверять собственным глазам. Вы можете увидеть меня, я – одного из вас, и за всеми этими видениями может крыться это черное чудовище.

– А как его разгадал твой друг? – спросил Гаррисон.

– Твил? Задаю себе тот же вопрос. Может быть, он думал о чем-то, что меня не интересовало, и, когда я побежал, он понял, что я видел нечто иное, и предупредил меня. Или чудовище-химера может вызывать лишь одно видение, и Твил видел то же самое или не видел ничего. Я не мог у него об этом спросить. Но это доказывает, что его разум не уступает нашему или даже превосходит его.

– Он наивен и глуп, – сказал Гаррисон. – Как тебе только приходит в голову сравнивать его разум с нашим?

– По многим причинам. Во-первых – случай со строителем пирамид. Твил такого раньше не видел и дал мне это понять. Во-вторых, он разгадал, что это существо живое и мертвое одновременно, то есть автомат из силиция.

– Он мог об этом и слышать, – возразил Гаррисон. – Ведь он живет в этой местности, не так ли?

– Ну а язык? Я до сих пор не имею понятия о его языке, а он понял значение шести или семи слов моего языка. И сумел объяснить этими словами такие сложные понятия, как работа пирамид, животное-химера. Одной фразой он мне объяснил, что одно из них – безобидный механизм, а другое – гипнотизер-убийца. Что ты скажешь об этом?

– Да… – произнес начальник экспедиции.

– Вот видишь? Разве ты смог бы это объяснить, используя только шесть слов? Твил же сумел объяснить мне, что есть еще одно животное, разум которого настолько отличается от нашего, что всякое взаимопонимание исключается еще более, чем между Твилом и мной.

– А это еще что такое?

– Об этом позже. Твил и его соплеменники заслуживают нашей дружбы. Где-то на Марсе имеется цивилизация и культура, и ты убедишься в моей правоте, которая выдерживает сравнение с нашей и, может быть, даже превосходит ее. Взаимопонимание между ее носителями и нами возможно, и Твил – доказательство этому. Общение потребует многолетних терпеливых усилий, ибо их разум чужд нашему, но не настолько, как разум других существ, которых мы встретили позже.

– Каких еще других ты имеешь в виду?

– Жителей городов из ила вдоль берегов каналов. После двух последних приключений я считал, что уже познакомился с самыми странными существами, которых только можно себе представить, но я ошибался. Я встретил еще более странных и непонятных. Их труднее понять, чем, например, Твила, с которым возможна дружба и даже обмен мыслями и идеями, если иметь терпение.

Мы покинули животное-химеру издыхающим у его логова и отправились дальше по каналу. Перед нами расстилался ковер движущейся травы, которая торопливо расступалась перед нами, и, когда мы достигли, наконец, берега канала, я увидел внизу течение желтой реки. Город из холмообразных глиняных построек находился в двух милях к востоку, и я был достаточно любопытен, чтобы отправиться туда.

Сверху город казался покинутым, а если это даже было не так, то мы с Твилом были вооружены. Стеклянный револьвер Твила был необычайно интересен, после приключения с химерой я рассмотрел его внимательно. Он стрелял стеклянными отравленными осколками. В магазинной коробке их было не менее сотни, а реактивным зарядом был обычный пар.

– Пар! – воскликнул Патц. – Откуда он брался?

– Сквозь прозрачную рукоятку можно было видеть воду, а также еще какую-то жидкость, тяжелую и желтоватую. Когда Твил нажимал на рукоятку – спускового крючка не было, то в камеру попадала капелька воды и капелька желтого вещества, и вода мгновенно превращалась в пар. Это легко понять, и я думаю, мы также сможем использовать этот принцип. Концентрат серной кислоты доводит воду до кипения. Точно так же можно сделать с негашеной известью, или натрием, или калием.

Конечно, его оружие уступало моему в дальности, но в этом разреженном воздухе оно совершенно достаточно. И действенно. Я испытал его, выстрелив в одно из этих проклятых растений, и в несколько секунд оно завяло и рассыпалось! Поэтому и предположил, что стеклянные осколки отравлены.

Мы подходили к глиняному городу, и я решил узнать, не одни ли и те же строители строили города и каналы. Я показал на город, затем на канал, но Твил сказал: «Нет, нет» – и показал на юг. Я понял, что канал строила другая раса, может быть, соплеменники Твила. Может быть, на планете имеется еще одна разумная раса или даже многие. Марс – странный маленький мир.

Через сотню шагов около первого холмика глины мы увидели нечто вроде улицы. Собственно, это была глиняная тропинка, но гладкая и твердая, как бетон. А затем появился и один из обитателей.

Фантастическое существо! Похожее на бочку на четырех ногах, с двумя парами рук или щупалец. Головы у него не было, лишь туловище и конечности и ряд глаз. На верху этого бочкообразного тела была, мембрана, натянутая, как шкура барабана. Это существо быстро приближалось, толкая перед собой маленькую медную тачку. Нас оно, казалось, не замечало, хотя мне почудилось, что его глаза на мгновение задержались на мне. Вскоре подошел и другой обитатель города, толкая пустую медную тачку. Он также пронесся мимо нас. Я захотел привлечь внимание этих бочек, игравших в железную дорогу, и, когда подкатил третий, встал посреди дороги, но так, чтобы успеть отскочить.

Существо остановилось, и из мембраны послышался угрожающий шум. Я поднял руки вверх и сказал: «Мы друзья!» Как вы думаете, что же ответило существо?

– Держу пари, оно сказало: «Рад с вами познакомиться», – сказал Гаррисон.

– Я бы меньше удивился, если бы оно сказало именно так. Что-то зашумело в его мембране, и внезапно оно прорычало: «Мы дрррузья!» – и сильным ударом толкнуло свою тачку прямо на меня. Я отскочил, существо покатило дальше, так что мне только оставалось смотреть ему вслед.

Спустя полминуты приблизилась еще одна «бочка». Не сбавляя хода, она пригрозила: «Мы дрррузья!» – и поехала дальше. Как они могли узнать эту фразу? Общались ли они все друг с другом? Были ли они частицами одного организма? Я ничего не хочу утверждать, но предполагаю, что Твил это знал.

Как бы там ни было, все эти существа проезжали мимо нас и приветствовали нас одинаковыми словами. Это было комично, никогда не думал, что на этой забытой богом планете у меня так много друзей. Наконец я обратился к Твилу с жестом удивления; казалось, он понял меня и сказал: «Один-один-два, да! Два-два-четыре – нет!» Вам понятно?

– Ясно, – сказал Гаррисон, – это старые марсианские детские стишки.

– Ну, вот еще! Я постепенно привык к символической речи Гвила и так истолковал его «считалку»: «Один-один-два, да» – эти существа разумные. «Два-два-четыре – нет» – их разум так отличен от нашего, что находится как бы по ту сторону логики, когда два плюс два равно четырем. Возможно, он имел в виду, что их разум примитивен, в состоянии постигнуть лишь такие простейшие вещи, как единица плюс единица, но не более трудные. Но по тому, что мы увидели позже, мне кажется, что он имел в виду нечто иное.

Через несколько минут все эти существа появились снова – одно за другим. Их тачки были наполнены камнями, глиной, песком, перегнившими растениями. Они с угрозой произносили свое дружеское приветствие и проезжали мимо.

Третий из них, показалось мне, был тот самый, с которым я познакомился, и я решил возобновить разговор. Я встал поперек дороги и стал ждать.

«Бочка» подкатила, пригрозив своим: «Мы дрррузья», и остановилась. Четыре или пять ее глаз смотрели на меня в упор. Она повторила свои слова и погнала свою тачку, но я не отходил в сторону. Тогда проклятое существо быстро протянуло одну из своих рук, и два его пинцетообразных пальца ущипнули меня за нос!

– Вот как! – проворчал Гаррисон. – Вероятно, у этих существ есть понятие о красоте.

– Вам хорошо смеяться, – возразил Жарвис. – Мой нос уже был ушиблен и пострадал от мороза. Я закричал «Ай!» и отскочил в сторону, а «бочка» промчалась мимо со своей тачкой. С той минуты их приветствие стало: «Мы дрррузья! Ай!» Странные существа!

Мы с Твилом дошли до следующего холма. Обитатели города сновали взад и вперед, не обращая на нас ни малейшего внимания и возя свои тачки с мусором. Дорога вела к проему и шла затем по пологому склону вниз, как в старой штольне; люди-«бочки» проезжали туда и обратно и приветствовали нас все теми же словами.

Я заглянул в этот проем: где-то внизу был свет, и это возбудило мое любопытство. Свет не был похож на факел или на пламя, скорее – на искусственное освещение. Я подумал, что по источнику света можно будет решить об умственном развитии этих существ. Я вошел, и Твил следовал за мной с гоготанием и щебетом.

Свет на самом деле был странным, колеблющимся, ярко-белым, как в старой угольной лампе, он исходил от какого-то черного стержня в стене штольни. Без сомнения, это был электрический свет. Как видно, люди-«бочки» были достаточно цивилизованными.

Затем я увидел другой свет, уже отраженный; он сверкал в отражателях; я подошел поближе рассмотреть их, но это оказалось горстью сверкающего песка. Когда я обернулся и хотел выйти, то, черт меня побери, выход исчез!

Я решил, что штольня делала изгиб, и мы незаметно свернули. Тогда мы двинулись в том направлении, откуда, как мне казалось, пришли, но я видел только шахтные ходы, на определенном расстоянии освещенные этими сияющими лампами. Мы попали в лабиринт! Кругом – пересечения штолен расходящихся и сходящихся. Время от времени пробегал мимо нас кто-либо из местных жителей, иногда – с тачкой.

Сначала я не очень волновался. Мы с Твилом удалились от входа не больше чем на несколько шагов, но с каждой минутой мы заходили все глубже. Я попытался идти следом за одним из аборигенов, везших пустую тачку, решив, что из этой ямы нечистот он направляется к выходу, но «бочка» бесцельно бегала туда и сюда, из одной штольни в другую, и, когда она закружилась вокруг колонны, я остановился, снял со спины бидон с водой и уселся на него.

Твил был так же беспомощен, как и я. Я показал наверх, но он сказал: «Нет, нет!» – и остался рядом со мной. На помощь местных жителей мы перестали надеяться. Правда, каждый раз, пробегая, аборигены уверяли, что они друзья, но этим их забота о нас и ограничивалась.

Не знаю, сколько часов или даже дней мы там бродили! Дважды я засыпал от усталости; Твил, казалось, не нуждался в отдыхе. Мы попробовали пойти по штольне, ведущей кверху, но после небольшого подъема она опять отлого повела вниз. Температура в этой проклятой шахте была постоянной, нельзя было отличить день от ночи, и я не знал, спал ли я час или тринадцать часов, так как по моим часам нельзя было понять, полдень ли был или полночь.

Повидали мы немало странного. В некоторых штольнях работали какие-то машины, но, казалось, они ничего не делали колеса вертелись вхолостую. Несколько раз мне попадались на глаза два человека-«бочки», тесно связанные с маленьким «бочонком». Они не обращали на нас никакого внимания, произнося все то же приветствие: «Мы друзья! Ай!» Никакой их домашней жизни мне подметить не удалось. «Бочки» все время сновали со своими тачками или просто бегали по штольням. И все-таки, наконец, я увидел, что они делают с отбросами.

В одной из штолен нам повезло, она непрерывно вела кверху. Мне показалось, что мы были уже у самой поверхности, но внезапно штольня вывела в куполообразное помещение – такого мы до сих пор не видели. И представьте себе, мне даже захотелось танцевать, когда я сквозь отверстие в куполе увидел дневной свет!

В помещении стояла машина, нечто вроде огромного колеса, которое медленно вращалось. Один из людей-«бочек» как раз собирался опрокинуть содержимое своей тачки под колеса. Колесо со скрежетом размалывало песок, камни, глину, обрывки растений в порошок, падавший куда-то вниз. Появлялись все новые «бочки», опрокидывали под колеса свои тачки – и ничего больше. Во всем этом я не видел ни малейшего смысла, что вообще характерно для этой сумасшедшей планеты. А затем я увидел такое, во что невозможно поверить.

Одна из «бочек», опрокинув свою тачку, сама бросилась невозмутимо под колесо. Я видел, как ее всю перемололо. Я был потрясен! А через мгновение за этим последовала и другая! И делали они это совершенно спокойно.

Твил не казался удивленным; я обратил его внимание на очередное самоубийство, и он ответил почти человеческим жестом, как бы желая сказать: «Ну, что я могу здесь поделать». Вероятно, он кое-что знал об этих существах.

Затем я заметил какое-то свечение от предмета, находившегося за колесом, на низком постаменте. Я подошел ближе и увидел кристалл величиной с куриное яйцо. Представьте себе, он флюоресцировал, и это было необыкновенное зрелище. Сияние коснулось моих рук и моего лица как статический разряд. И тут я заметил одно удивительное явление. Вы помните, у меня на большом пальце левой руки была бородавка. Посмотрите теперь! – Жарвис вытянул руку. – Она высохла и отпала! А мой нос – боли мгновенно исчезли, как по волшебству. У кристалла, как видно, были свойства рентгеновских или гамма-лучей, только в более сильной степени: он разрушал больные ткани, не трогая здоровые!

Я подумал, каким бы это было прекрасным подарком, если бы я привез этот кристалл к нам на Землю. В эту минуту поднялся ужасный шум. Мы отбежали к другой стороне колеса и увидели, как размалывается медная тачка. Казалось, что кто-то по небрежности толкнул ее на верное уничтожение.

Мгновенно вокруг нас забегали с угрожающим шумом люди-«бочки». Масса их двинулась на нас. Мы отошли в штольню, по которой, как я думал, прошли в этот сводчатый зал, но люди-«бочки» сразу окружили нас; некоторые из них были с тачками. Проклятые канальи! Они хором кричали: «Мы дрррузья! Ай!» И это «ай» в данной ситуации звучало угрозой.

Твил вытащил свое стеклянное оружие, а я, чтобы легче двигаться, снял бидон с водой и тоже вытащил пистолет. Мы отступали по штольне, и около двадцати «бочек» следовало за нами по пятам. В то же время – и это казалось еще более странным – «бочки», везшие нагруженные тачки, проезжали мимо нас равнодушно.

Твил, должно быть, это заметил. Внезапно он вытащил из мешка свою зажигалку, похожую на пылающий уголь, и прикоснулся к тачке с перегнившими растениями. Мгновенно весь груз запылал, но «бочка» продолжала толкать тачку, не меняя шага. Среди наших «дррузей» огонь вызвал беспокойство. Внезапно я заметил, что дымовое облако заколебалось – значит, недалеко был выход. Я схватил Твила, мы побежали, и действительно, в двадцати или в тридцати шагах открылся выход.

Но за нами гнались преследователи. Дневной свет был подарком неба, хотя я сразу заметил, что солнце уже было близко к закату – скверное время, ибо я мог перенести марсианскую ночь только в своем отопляемом спальном мешке.

Положение быстро ухудшалось. Они загнали нас в угол между двумя насыпями. Ни я, ни Твил не стреляли, не было смысла раздражать эти существа. Они отошли от нас на некоторое расстояние и начали повторять свои слова о дружбе и ахать. Одна из «бочек» подъехала с тачкой, все подошли к ней и начали вытаскивать связки длинных и острых медных стрел.

Какое-то время мы оборонялись. Некоторых мы пристрелили, а остальных могли еще держать на некотором отдалении, так что до нас долетали лишь немногие стрелы. Но вскоре разреженный воздух задрожал от громовых возгласов: «Мы дррузья! Ай!», и целая армия людей-«бочек» выбежала из штолен.

Наш конец был близок, и я это знал. Твил мог спастись, перепрыгнув кучу глины позади нас. Но он остался!

Я плакал бы от умиления, если бы у меня было время. Твил нравился мне с самого начала, и я не уверен, смог ли бы я проявить такую благодарность, как он! Конечно, в его борьбе с химерой я спас ему жизнь, но он воздал мне сторицей. Я схватил его за руку, сказал: «Твил» – и показал наверх. Он понял и сказал: «Нет, нет, Дик!» – и продолжал стрелять из своего стеклянного револьвера.

Что мне оставалось делать? Я знал, что когда зайдет солнце и наступит ночной холод, то все равно умру, но этого я не смог ему объяснить. Я сказал: «Спасибо, Твил, ты настоящий мужчина!» – и при этом чувствовал, что говорил правду, а не какой-то там комплимент. Да, настоящий мужчина! Немногие вели бы себя так, как он.

Мой револьвер гремел, револьвер Твила трещал, «бочки» метали стрелы и были готовы взять нас приступом. И в эту минуту упал ангел с неба в лице Карла Патца и шумом своего мотора разогнал все это сборище!

Я закричал и кинулся к машине; Патц открыл дверь, и я прыгнул головой вперед, смеясь, плача и крича! Но я сразу вспомнил о Твиле и оглянулся. Я заметил, как он перепрыгнул через глиняную кучу, но через секунду его уже не было.

Мне было чертовски трудно убедить Патца последовать за ним. Пока мы готовились и пустили в ход мотор, стало совсем темно. Вы ведь знаете, как мгновенно здесь наступает ночь – как будто бы кто-то выключает свет. Мы полетели над пустыней и несколько раз спускались. Я кричал: «Твил». Кричал не менее ста раз. Мы не могли его найти. Он был быстр, как ветер. Я слышал, или мне казалось, что я слышу слабое щебетание и трели, шедшие как будто бы с юга. Он исчез, черт побери, а мне так хотелось, чтобы он был здесь!

Экипаж АРЕСа приумолк, молчал даже ехидный Гаррисон. Наконец заговорил Леруа.

– Я бы с удовольствием все это посмотрел, – пробормотал он.

– Ну да, – добавил Гаррисон. И излечение бородавок. Как жаль, что ты упустил этот кристалл: он мог бы помочь излечению рака, о чем вот уже полтора столетия мечтает человечество.

– Ах, ты об этом камне, – меланхолично пробормотал Жарвис. – Из-за него-то и разыгралась битва. – Он вытащил из кармана блестящий кристалл. – Да вот он!

Перевел с английского Б. КАНДЕЛЬ