Текст книги "Кровь и Розы (ЛП)"
Автор книги: Лайла Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Альфредо наклонился ближе к моему лицу и пробормотал мне на ухо. «Это могло быть как раньше, милая Мария. Хотя на этот раз… я возьму твою киску. Хм, может я даже тебе позволю кончить. Я заставлю тебя наслаждаться этим. Я заставлю тебя течь и сжимать мой член».
Нет. Я видела это в его глазах. Темный, злой блеск. Он просто использует меня в самых садистских целях. Он будет трахать меня, пока простыни не станут красными от моей крови.
К тому времени, как Лев найдет меня, я буду всего лишь трупом.
Такой человек, как Альфредо, никогда не позволил бы мне выжить дольше нескольких часов для своего удовольствия. И тогда ему было бы очень приятно убить меня.
Моя милая принцесса, что с ней будет тогда?
Никогда больше. Я никогда больше не преклонюсь перед таким мужчинам, как он. Я лучше умру Ангелом Льва… Королевой, а не рабыней.
«Никогда», – выплюнула я. «Я никогда не позволю другому мужчине прикоснуться к моему телу. Я принадлежу только Льву. Я лучше умру, чем позволю тебе прикоснуться ко мне».
Альфредо хмыкнул в ответ и приподнял бровь, удивленный моей вспышкой. «Это твоё окончательное решение?»
Я неотрывно смотрела на него. Мое молчание было моим ответом.
«Ну, ладно», – сказал он.
Он встал и направил на меня пистолет. «Почему ты это делаешь?» В моем голосе был срыв, и я ненавидела его.
«Разве ты не знаешь, Мария? Лучший способ уничтожить мужчину – через его слабость. А ты, моя милая, слабость Льва.»
Мое дыхание прерывалось. Лев называл меня Ангелом, и я всегда считала себя его Ангелом-хранителем, крыльями, которые будут защищать его, как он был моим щитом. Я поклялась быть его силой.
Но именно в тот момент я поняла, что я была больше его слабостью, чем его силой.
Я был его падением.
Я увидела палец Альфредо оказался на спусковом крючке. Моя ладонь обхватила мой округлый живот, и я почувствовала, как моя девочка пнула его в последний раз. Я хотела рассердиться на несправедливость. Я хотела ненавидеть Льва за то, что он оставил нас. Но я не могла.
Это была не наша вина. Виной всему была жестокая игра судьбы.
В течение восьми лет наша жизнь была божественной и полной любви. Но мы танцевали в объятиях смерти, спасаясь от нее, но как долго? Время вышло, а им нужна была моя кровь.
Время замедлилось, и тишина приняла форму жизни, окружив меня острым холодом. Всё промелькнуло перед моими глазами, вся моя жизнь. Всё, каждый маленький кусочек меня разворачивался и рассыпался… плыл далеко-далеко. Я наблюдала за всем на расстоянии. Не совсем здесь или там, а где-то посередине.
Я думала о своих родителях. Происшествии. Я думала об аббатстве и всех сестрах. Я думала о Софии и моей будущей принцессе.
Я подумала о Лене. Исааке. Борисе. Викторе. Мэдди.
О моем сладком мальчике. Алессио. Я вспомнила день его рождения. Его первый вздох. Его первый крик. Его первое слово. Его первые шаги, первый раз, когда он подошел к своему отцу. Я вспомнила, как гордился Лев в тот день. Я вспомнила, как он прижал к себе Алессио и поцеловал его в лоб.
Я подумала о моем Льве. О нашем первом взгляде. Его первые слова мне. Его первое прикосновение к моей коже.
Меня зовут Лев. Я охотник. Мне нравится владеть вещами, пока они не станут исключительно моими. Но я также защитник своей гордости, Ангел.
Это также означает, что я твой защитник, потому что я очень тебя люблю. Блять, я люблю тебя больше, чем просто люблю. Любовь – слабое слово для описания того, что я чувствую к тебе.
Нет пределов аду, через который я бы прошел, чтобы убедиться, что ты всегда улыбаешься… всегда счастлива.
Я думала о моем жестоком, бессердечном мужчине. А потом я подумала о своем возлюбленном.
Мой взгляд скользнул по левой руке, по моему обручальному кольцу. Оно было очень простым, с единственным маленьким ромбиком посередине. В нем не было ничего особенного. Просто элегантное и идеально подходящее мне.
Наша свадьба. Мое красивое белое платье. Лев кружил меня по танцполу. Затем он наклонился и поцеловал мою шею, по моей пульсирующей вене.
Я подумала о Льве, стоявшем в конце прохода, пока он на дрожащих ногах ждал, когда я подойду к нему. Я держалась за Исаака и пробивалась к своей любви. Наши нерушимые клятвы друг перед другом.
Я, Мария Андерсен, беру тебя, Лев Иваншов, в мужья. Я обещаю быть верной тебе в хорошие и плохие времена. Я буду любить, лелеять и почитать тебя во все дни своей жизни.
Я, Лев Иваншов, беру тебя, Марию Андерсен, в жены. Я обещаю быть верным тебе в хорошие и плохие времена. Я буду любить, лелеять и почитать тебя во все дни своей жизни.
Улыбка Льва.
Серые глаза Льва.
Любовь Льва.
Сердце Льва.
Честно, искренне, быть для тебя верным и любящим мужем.
Честно, искренне быть для тебя верной и любящей женой.
Наши переплетенные поющие души. Никогда не расставаться, потому что мы были одним целым. Звезды сошлись, и мы были созданы друг для друга с рождения. Это было суждено. Это судьба. Случайных встреч душ не бывает.
Я даю тебе руку и сердце как святилище тепла и мира. Я обещаю быть достойным твоей любви.
Я принадлежу любимой, а любимая принадлежит мне.
Его сладкие поцелуи. Его губы занимаются любовью со мной. Он прикоснулся ко мне там, где никто другой не мог. В самой глубокой части меня, в моей раненой душе. Я плакала изнутри, умоляя кого-нибудь увидеть и спасти меня. Лев увидел, и он увел меня далеко-далеко в наш замок, где он был Королем, и он сделал меня своей любимой Королевой.
Я буду уважать, доверять, помогать и заботиться о тебе; Я поделюсь с тобой своей жизнью; Я прощу тебя, как мы были прощены; и я постараюсь с тобой лучше понять себя, мир и Бога; через лучшее и худшее из того, что должно произойти, и пока мы живы.
Тело Лева на моем, давит на меня. Занимается сладкой любовью. Наши тела тесно переплелись. Его дыхание, когда он вдыхал меня. Наши обручальные кольца давят на пальцы, а сердца бьются в одном прекрасном ритме.
В богатстве и в бедности. В радости и печали, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. Беречь и лелеять с этого дня. Всегда и вечно. Другой никогда не будет, потому что мой Ангел единственная. Это моя торжественная клятва.
Другого никогда не будет, потому что мой Господин единственный. Это моя торжественная клятва.
Его любовь ко мне. Моя любовь к нему. Наша любовь. Мое сердце всегда хотело только одного. В моем сердце была только одна мысль. Одна потребность. Несмотря на все, что у меня было, все, чего я когда-либо хотела, был Лев. Кусочек его – единственную нить его любви, даже если она была разорвана или использована. Но он дал мне больше, чем это. Лев отдал мне всего себя – каждую его темную частичку.
Теперь я Мария Иваншова.
Ты моя.
Я всегда была твоей.
Также как я твой. Всегда буду. Я принадлежу тебе, Ангел.
Иногда мне казалось, что я не принадлежу никому, потерянная душа. Но тогда я кладу голову на грудь Льва, его сердцебиение сильно отбивалось в моих ушах, и он крепко обнимал меня. Затем размеренное дрожащее дыхание давало мне осознание – его объятия были моим домом.
Твое сердцебиение такое сильное. Мне это нравится. Это заставляет меня чувствовать… тепло.
Я вспомнил его шепот в ушах. Я могла слышать его так, как если бы он говорил прямо сейчас. Я почти чувствовала его прикосновение, его голос ласкал мою кожу.
Оно твое, Ангел. Ты первая гребаная женщина, которая положила голову мне на грудь. Я больше никого не держал в своих объятиях. Так что держи меня ближе и услышь биение моего сердца. И позволь мне почувствовать твое в ответ.
Не его ошейник и не цепь держали меня рядом с ним. Нет, все было в его взгляде. Судя по тому, как Лев смотрел на меня, я была связана с ним самым красивым образом. Он сделал меня своей одним взглядом.
Больно. Было так больно.
Агония была сильнее, чем просто ползать с ошейником на шее, ради садистского, уродливого удовольствия мужчин.
Мысль о том, чтобы оставить мою семью позади – моего Льва, эта боль… она исходила из глубины моей души, из моего мозга.
Было больно осознавать, что наши мечты рухнут, как только Альфредо нажмет на курок.
На этот раз, когда родится наша принцесса, я хочу перерезать пуповину. И я хочу сначала обнять ее. В прошлый раз ты первая взяла на руки нашего сына.
Я хочу показать тебе мир, Ангел. Только ты и я.
Я хочу целовать тебя на рассвете. И я хочу заниматься с тобой любовью на закате.
Было больно еще больше, потому что мне пришлось нарушить обещание, данное Льву.
Ангел, я не осознавал, что был один, пока не встретил тебя. Мне не хватало части себя, я был каким-то… пустым внутри, но я не знал.
Господин, с этого момента… ты никогда не будешь одинок. Я всегда буду рядом с тобой.
Обещаешь?
Обещаю.
Мой темный, сердитый Прекрасный Принц приехал на своем черном коне. Он схватил меня, спас меня и затащил в свой жестокий мир, где я сажала розы и заставляла их цвести с каждым вдохом. Это была запутанная сказка с красотой в терновниках.
Мои глаза наполнились слезами, и я почувствовала, как эти капельки скатились по моим щекам.
Мы никогда не расстанемся, Ангел. Даже Бог не может нас разлучить. Это… это моя клятва тебе. Прямо здесь и сейчас.
Лев ошибался. Независимо от того, насколько могущественным королем он был, это было не в его власти. Если бы я только сказала ему это, если бы я только не дала нам утонуть в такой прекрасной задумчивости.
Я видела наш последний поцелуй. Наш последний раз. Наше последнее объятие. В последний раз наши тела переплелись самым интимным образом. Я слышала его последние слова.
Расплывчатыми глазами я увидела движение пальцев Альфредо. Мои глаза закрылись. Но мои губы расплылись в улыбке.
У тебя красивая улыбка, Мария. Я хочу видеть её каждый день.
Я всегда буду улыбаться тебе, Господин. Обещаю. Всегда. До моего последнего вздоха.
Был спущен курок. Громкий выстрел. Моя грудь вздымалась. Мое последнее сердцебиение принадлежало Льву.
Я думала, что мы будем жить долго и счастливо. Но в этой жизни не было счастливого конца. Я выяснила это на собственном горьком опыте, когда кровь текла, красная, как розы…
Я люблю тебя. Я так тебя люблю. Ты меня слышишь, Лев? Я люблю тебя, Господин. Мой Лев. Пожалуйста, не забывай об этом. Пожалуйста, продолжай бороться. Пожалуйста, защити нашего сына. Не отпускай его. Люби его так, как он того заслуживает. Пожалуйста, будь сильным, любовь моя. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Ради своего Ангела.
Дыхание. А потом дыхание прервалось. Тишина. Тьма. Холод.
Наша сказка осталась лишь далеким воспоминанием. Таким далеким и недосягаемым.
"Пока смерть не разлучит нас."
Глава 24
Лев
Удар. Стук. Удар. Стук.
Что-то не так.
Удар. Стук. Удар. Стук.
Я чувствовал, как бьется мое сердце в ушах и пульс на шее.
Удар. Стук. Удар. Стук.
В легких сидело что-то тяжелое. Мое сердце колотилось и сжималось, и я даже не знал почему.
Удар. Стук. Удар. Стук.
Меня не укачало, но сейчас меня чуть было не стошнило.
Моя грудь сжалась от странного ощущения, и я потер ее, надеясь усилить там жжение. Я был на грани, и мой живот сжался, как будто я предчувствовал, что что-то не так.
«Исаак, мне нужно вернуться», – объявил я, не задумываясь.
Он смущенно посмотрел в зеркало заднего вида. «Что?»
«Возвращайся», – сказал я сквозь стиснутые зубы, все еще потирая грудь. Боль не уменьшилась. Когда он не сделал того, что я сказал, во мне росло разочарование. Смешанное со страхом и волнением, это было странное, гребаное чувство. Почему я боялся? Я не знал, черт. Я просто чувствовал себя неуверенно.
Все, что я знал, это то, что в этот момент, прямо сейчас… я должен быть дома. Ничего не казалось правильным. Было неправильно находиться вдали от дома. Так неправильно.
Мои легкие сжались, и это было чертовски больно.
«Блять! Это может подождать. Разверни проклятую машину!» – взревел я. Исаак сильно ударил по тормозу и повернул голову, чтобы посмотреть на меня, послав на меня смущенный, но несколько мрачный, сердитый взгляд.
«Лев, нам позвонили, в клубе произошло нападение. Место загорелось. Есть люди…»
Я остановил его тираду слов низким рычанием. Его рот захлопнулся, когда я посмотрел на него своим мрачным взглядом. «Мне плевать. Пусть об этом позаботятся другие. Мне нужно вернуться домой. Сейчас.»
Он помолчал секунду, просто глядя на меня. «Что-то не так?»
Мои кулаки сжались, и я посмотрел на темную ночь. Все казалось пугающе странным, как будто баланс был нарушен. «Я не знаю», – сказал я, и у меня внезапно перехватило горло. «Но прямо сейчас мне нужно быть с женой и сыном. Мне показалось, что Мария не хотела, чтобы я уходил сегодня вечером.»
Было неправильно оставлять ее, когда она так отчаянно цеплялась за мою руку. Как будто она не выдержит нескольких часов разлуки. Блять, даже я не мог. Несколько минут вдали от нее казались часами. Часы казались месяцами. Каждый раз, когда я отсутствовал, был вдалеке, не мог прикоснуться к ней или посмотреть на ее улыбку, в эти прекрасные голубые глаза – мне казалось, что я не могу дышать.
Иногда это была не просто любовь. Это было намного больше.
Я был одержим своим Ангелом.
Восемь лет вместе не уменьшили мои чувства к Марии. Нет, я просто с каждым днем все глубже попадал в ее красивую ловушку. Каждое утро я просыпался и первым делом видел ее красивое лицо. Слушал ее голос, а затем наблюдал, как она сонно улыбается мне, ее глаза сверкали чем-то вроде обожания и такой большой любовью.
Тяжело вздохнув, краем глаза я заметил, что Исаак кивает. Больше он ничего не сказал; он просто снова включил передачу и поехал обратно в поместье.
Вся обратная дорога была наполнена напряженным молчанием. Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, пытаясь контролировать свое несколько нерегулярное дыхание. Я просто не понимал, и это меня расстраивало еще больше.
Наконец машина остановилась. Я не тратил время, чтобы выйти из машины. Что-то пошло не так. На этот раз я знал это точно. Моя охрана не присутствовала. У ворот их всегда было четверо.
Сегодня… ни одного из них здесь не было.
А остальной двор… пустой. Тишина. Где, черт возьми, все были?
Исаак выругался за моей спиной, но он держался за мной по пятам, когда я вбежал в дом.
Красный. Первое, что наполнило мой взгляд.
Кровь. Тела. Смерть.
В воздухе пахло потом, кровью и смертью. Мое имение было похоже на фильм ужасов. Гребаная резня.
Это был не тот дом, который я оставил. Нет, это… все было неправильно.
Мое сердце застучало, и я вслепую побежал наверх, не обращая внимания на все остальное… на всех остальных. Крики боли, рев агонии и гнева… страха, я все это заблокировал.
Кроме… моего Ангела.
«Мария!»
Мой голос звучал неправильно. В нем был страх. Фильм ужасов. Горе. Паника. Все, что не было Львом Иваншовым.
Прямо сейчас я не был королем преступного мира.
Прямо сейчас я был просто человеком, которому отчаянно нужно было обнять своего Ангела. Я был мужем, который боялся – последний раз он касался своей жены несколько часов назад, – что у него больше никогда не будет такого шанса.
Мое сердце бешено колотилось, когда я бежал в свою комнату, где, как я знал, будет Мария. С каждым шагом мне становилось все труднее дышать. Кровь. Трупы. Блять.
Я беззвучно молился Высшим силам. Впервые в жизни я молился на бегу. Пусть она будет в безопасности. Пусть Алессио будет в безопасности. Все они имели значение.
Однако ни одна из моих молитв не имела значения. Я опоздал. В конце концов, молитвы дьявола никогда не могли быть приняты. Я превратил ад в свой дом. Небеса были далеко от меня, не говоря уже о том, чтобы мои молитвы что-то изменили.
Дверь была открыта.
Мои легкие сжались. Мое сердцебиение стало учащенным, тяжелым и неустойчивым. Во мне была буря эмоций.
Я вошел внутрь, и мои ноги ослабли, прежде чем сдаться подо мной. Я упал на колени. Мое дыхание покинуло меня. Мое сердце было разорвано.
Мое тело дрожало от силы реальности. Мой мозг пытался запечатлеть сцену передо мной, в то время как моя душа медленно превращалась в ничто. Мир закружился вокруг меня, и мой живот скрутило от болезненного ощущения, борясь с желанием вырвать. Мне казалось, будто когтистая рука обхватила мое горло, ограничивая воздух. Я не мог дышать. Я боролся за это, задыхаясь, но просто не мог… дышать.
Мои губы приоткрылись, и рев агонии пронзил мое горло.
Нет. Нет. Нет.
Это был просто гребаный сон. Я хлопал себя по голове, ударяя себя снова и снова. Проснись. Проснись, черт возьми.
Я закрыл глаза и продолжал кричать, надеясь, что это вытащит меня из этого кошмара.
Но когда я снова открыл глаза, я увидел только кровь.
Кровь покрывавшую моего Ангела.
Кровь везде.
Труп моего Ангела.
«Мария.» Ее имя прозвучало как хныканье.
Все остальное исчезло. Были только она и я. Только я и мой сломленный Ангел.
Я подполз к ней, поскользнувшись на окровавленном полу. Упав рядом с ее неподвижным телом, я обнял ее. Я держал ее у себя на коленях, ее кровь текла по моей одежде.
Кровь никогда меня не цепляла. Блять, я жил ради этого… проливал кровь других. Но не моей Марии. Я не мог этого вынести. Мне стало плохо, и я съежился от боли.
Я держал ее лицо рукой. «Пожалуйста, открой глаза, Ангел. Пожалуйста. Не делай этого со мной».
Я потряс ее тело, но ответа не последовало.
Тишина. Она была слишком холодной. Такой холодной, что я больше никогда не смогу согреть ее. Ее тепло оставило ее… меня… нас. А теперь мне тоже было холодно. Холодно и так пусто.
У боли был способ развиваться. Вы чувствовали её каждой порой, до костей и до глубины своего сердца – своей души. Иногда она начиналась медленно, а затем ваше тело медленно немело.
Боль – это эмоция, которая возникает из-за слабости, независимо от того, насколько вы должны быть сильными и могущественными.
Когда дело дошло до боли… до больной части твоей души, выхода не было. И вот так она пронзила меня, как вирус, как болезненное чувство, от которого я никогда не избавилюсь. Мои легкие сжались, и мне казалось, что в груди роют, ножи пронзают все глубже и глубже. Режут без сожаления, вырезают скульптуру боли без всякого сочувствия. Мое сердце вырывалось, и я смотрел, как оно истекает кровью, сморщивается и умирает.
Прямо как мой Ангел.
Нет. Этого не может быть. Не так. Не так.
Я издал еще один крик, когда притянул ее тело ближе к себе в объятия. Я заплакал, уткнувшись лицом ей в шею. «Проснись. Пожалуйста, проснись. Ты не можешь… оставить… меня».
Но она… моя Мария ушла от меня. Я опоздал.
В горле стало тяжело и жестко. Саднило от плача и крика. Может, я так часами цеплялся за неподвижное, холодное тело Марии. Я держался за нее, пока не оцепенел… пока все не перестало для меня иметь смысл. Пока мои уши не стали глухими. Мои глаза потеряли зрение, кроме ее прекрасного лица. Все остальное было просто темной дырой.
Я ласкал лицо моего Ангела, убирая ее волосы за уши. Ее губы были пересохшими, потрескавшимися, окровавленными. Но на них была легкая улыбка.
Это больно. Блять, было больно. Моя душа была зарезана и разорвана, не осталось ничего, кроме полой глубины.
Я наклонился вперед и прижался лбом к ее лбу. Ей нравилось, когда я так делал. Она всегда улыбалась, и ее глаза искрились.
Мои губы коснулись ее. Она всегда меня целовала.
На этот раз она не поцеловала меня в ответ.
Поцелуй меня в ответ, Ангел.
Я всхлипнул ей в губы, сильнее прижимаясь и надеясь почувствовать ее движение… надеясь почувствовать ее поцелуй, но ничего.
Как судьба могла быть такой жестокой?
«Ты обещала не оставлять меня…» – хныкал я, и мой голос прерывался от каждого слова. «Ты обещала мне вечность».
Наши воспоминания промелькнули перед моими глазами. Первый раз я увидел Марию. Первое слово. Первое прикосновение. Наш первый поцелуй. Я думал о нас.
Я видел все счастливые моменты, которые мы пережили. Когда мы поженились. Когда мы произнесли свои клятвы. Когда мы узнали, что у нас будет ребенок. Каждую ночь она играла для нас на пианино. Каждый раз я занимался с ней любовью. Мы этого хотели. Семью. Нашу семью. Наши долго и счастливо в этом долбаном мире.
Мы были так счастливы.
Нам суждено было быть всегда счастливыми… нам суждена была принцесса. Смотреть, как наши дети вместе играют, растут и женятся. Мы собирались стать бабушкой и дедушкой. Мы собирались быть вместе, состариться… прожить наши жизни вместе. Как одно целое.
Не врозь.
Не одному.
Но наш финал случился не так, как мы хотели.
Мои затуманенные мысли прорвались сквозь крики, пронизывающие стены моей комнаты, теперь мой сущий ад.
Я отвернулся от Марии, достаточно надолго, чтобы увидеть, как Лена входит в комнату, всхлипывая. Она упала на колени рядом с другим телом и закричала. Я понял, что это Борис.
Еще одна любовь была потеряна.
Еще одна сломанная история любви.
Еще одна грязная история.
Стены стали моим утешением, когда я держал своего Ангела в объятиях. Я отказывался отпускать, глядя на стены, которые теперь были залиты кровью.
Может быть, прошли часы.
Исаак встал рядом со мной на колени. Я отказывался признать его… пока он не попытался разлучить меня с моей женой. Моя рука дернулась, и я схватил его за запястье, чувствуя, как его кость почти хрустнула под моей хваткой.
Он даже не вздрогнул. Его жесткое выражение исчезло. На его месте… Я увидел боль. Не потому, что я собирался сломать его гребаную руку… а потому, что он тоже чувствовал эту потерю.
«Лев», – пытался он сказать, но не мог говорить. Его рот закрылся. Он посмотрел на тело Марии, его взгляд задержался на ее животе еще на секунду, прежде чем он плотно закрыл глаза. Поднеся кулак ко рту, он тоже подавил рыдание.
Я знал, что он видел.
Живот Марии разорван.
Наш ребенок больше не жил там, надежно заключенная в кокон в утробе матери.
Я услышал голос Лены и заставил себя посмотреть, как она вышла вперед. Упав на колени в нескольких футах от меня, она подняла крошечное тельце и держала моего ребенка на руках. По ее щекам текли слезы. Лена выглядела такой… сломленной. Блять, я знал, что она сейчас чувствовала.
«Она красивая», – прошептала она. Она тихо плакала, прижимая мою принцессу к груди. «Ты хочешь ее увидеть?»
Я покачал головой. Я не мог. Я просто… не мог. Не без Марии. Мы должны были вместе смотреть на нашу принцессу, пока она дышала, жила и плакала.
Не холодная, тихая и неподвижная. «Забери ее.»
Осознание этого тяжело легло на мои плечи, и все, что осталось от моего сердца, рассыпалось. Моя голова низко опустилась, и я закрыл глаза.
Я не просто потерял своего Ангела. Я также потерял нашу принцессу. Никогда не узнаю, какого цвета у нее глаза. Или была ли у нее была улыбка матери. Будет ли она дуться, как Алессио, если мы с Марией не будем обнимать ее именно так, как она хотела бы?
В тот момент мне было страшно думать об Алессио. Если я тоже потерял его… что у меня останется? Как будто Лена могла прочитать мои мысли, она тихо крикнула: «Алессио».
Мои глаза открылись, когда я услышал ее вздох. Она быстро передала моего ребенка Исааку, который вышел из комнаты, а Лена вытащила дрожащего Алессио из-под кровати. Его лицо было пепельно-серым и залито сухими слезами. Выражение его лица было маской шока и страха. Его ножки дрожали так сильно, что Лене пришлось его удерживать. Его штаны были мокрыми, и я знал, что это, вероятно, моча.
Алессио не издал ни звука. Он смотрел вдаль. Лена быстро закрыла ему глаза рукой, прикрывая его взгляд от ужасающей сцены перед ним. Она проводила его из комнаты и последовала его примеру.
Я снова посмотрел на своего Ангела. Мои пальцы не могли перестать ласкать ее щеку, касаясь ее холодной бархатной кожи.
Я знал, что это будет последний раз.
«Я не хочу отпускать тебя, Ангел. Я… не могу. Блять, я просто не могу… не могу… жить… не могу… дышать», – крикнул я ей в шею. «Это все… моя вина… я не должен был… бросать тебя. Я не должен был… всё… моя вина. Мне… жаль… так… жаль… пожалуйста… вернись.
Я получил только тишину в ответ.
С этого момента я никогда не услышу ее голоса. Как бы громко я ни звал Марию, я получал только тишину.
Я вынудил судьбу. И вот результат.
Ангелы не принадлежат этому миру… моему миру.
Глава 25
Лев
Неделю назад похоронили моего Ангела. Прошло семь дней. Семь. Блять. Дней с тех пор, как я последний раз обнимал Марию.
Теперь она лежала в темной, холодной земле, далеко-далеко от меня. Я не был на похоронах. Я прятался глубоко в деревьях и затем ушел, когда они опустили ее гроб в землю. Мои ноги никуда не вели; Я просто бездумно ходил по миру, в котором мой Ангел больше не дышал.
Рядом с ней похоронена и наша принцесса. В ту ночь я потерял четырех людей. Я потерял друга. Я потерял жену. Я потерял дочь. И я потерял сына.
Алессио не произнес ни слова с той ночи, когда Лена вытащила его из-под кровати. Он не разговаривал. Он ни на что не реагировал. Он был просто живым трупом. Как я. Живые, но мертвые внутри. Дышим, но выживаем… не живем.
Я почти желал умереть той ночью. Может, от боли будет легче. Может, тогда я буду со своим Ангелом. Может быть, тогда у нас будет счастливый конец. Может быть, тогда наша любовь не будет такой разбитой и пустой.
Мои мысли были прерваны стуком в дверь. Сквозь темноту я смотрел, как Лена вошла внутрь, не дожидаясь моего ответа. Она знала, что ответа не будет. Мои двери оставались закрытыми последние семь дней. Никого не пускали. Я предположил, что погряз в жалости к себе и мечтал о днях, когда мой Ангел был еще жив. Мне снились дни, когда я просыпаюсь рядом с ней и вижу эти яркие голубые глаза, смотрящие на меня. Ее красивая улыбка и заразительный смех. Мне снилось, когда мой Ангел был еще жив, и она обнимала меня.
Кроме того, как бы я ни мечтал об этих прекрасных моментах, я всегда просыпался в этом кошмаре.
Даже при выключенном свете в комнате, погруженной в темноту, Лена нашла путь к моей постели. Она села на край. Я закрыл глаза, отказываясь признавать ее присутствие.
Я не хотел говорить. В этом не было смысла. Что оставалось сказать?
Ничего. Абсолютно ничего.
«Ты не ел», – тихо сказала Лена. Я не ответил. Она вздохнула, и я почти почувствовал, как ее плечи опустились.
«Я хочу побыть один», – наконец сказал я после нескольких минут молчания.
«Я тоже хочу побыть одна, но мы не всегда можем иметь то, что хотим, верно?» Ее голос казался таким пустым, таким непохожим на старую Лену, которую я когда-то знал. Она тоже была сломлена. Но я решил проигнорировать тот факт, что она тоже потеряла любовь. Я не мог справиться с мыслями о том, что ей больно, пока мне было так больно.
Мои глаза резко открылись, и я посмотрел на нее сквозь темноту. «Какого хрена ты хочешь?» Я даже не узнал свой голос. После нескольких дней молчания он был грубым и хриплым. Он звучал… грубо и болезненно.
«Мне ничего не нужно, Лев. Я здесь, чтобы дать тебе кое-что.»
Я ждал, но, наконец, она двинулась. Мой кулак сжался, когда она коснулась моей руки. Она осторожно разжала мои сжатые пальцы и положила что-то холодное на середину моей ладони. Она снова сжала мои пальцы вокруг этого. «Это принадлежит тебе».
С этими словами Лена встала и вышла из комнаты.
Снова воцарилась тишина. Я поерзал в постели и включил лампу. Я раскрыл ладонь, и в центре нашел кольцо.
Обручальное кольцо Марии.
Лена, должно быть, хранила его, когда…
Я покачал головой, отказываясь думать об этом. Мои глаза горели непролитыми слезами, когда я смотрела на кольцо моего Ангела, то самое, которое она никогда не снимала. То самое, на котором было выгравировано мое имя.
Я посмотрел на свою левую руку, где все еще оставалось обручальное кольцо. На внутренней стороне было выгравировано слово Ангел. Подходящие кольца для меня и жены. У нее было мое имя, а у меня ее… Ангел.
Я подавил рыдания и сжал ее обручальное кольцо в кулаке так сильно, что мои суставы побелели, а пальцы начали болеть. Закрыв глаза, я лег на изголовье кровати. Моя голова болела. И мое сердце… боль никогда не исчезала, с той ночи, когда я нашел Марию в луже ее крови.
Тьма поглотила меня, и я упал в другую бездонную яму. В следующий раз, когда я проснулся, кольцо все еще было у меня в кулаке. Я разжал пальцы, и мне стало трудно дышать. Блять. Я ненавидел это. Я ненавидел быть слабым. Я ненавидел это… это чувство беспомощности и пустоты.
Я перегнулся через край матраса и открыл ящик тумбочки. Я нашел серебряную цепочку, которую хранил там. Надев кольцо Марии на цепочку, я поднял его перед лицом и наблюдал, как кольцо идеально свисает посередине.
Навсегда, Ангел. Я обещал тебе навсегда.
Я надел цепочку на шею, и холодное кольцо легло мне на грудь. Мое сердце бешено колотилось, и у меня упала болезненная, безмолвная слеза.
Я хотел бы вернуться и изменить прошлое. Мне хотелось вернуться и защитить свою Марию, как я и обещал. Но я не мог. Каков я чертов неудачник. Король, а теперь… Я был всего лишь глупой сломанной душой.
Мой взгляд упал на открытый ящик, и боль превратилась в ярость. Семь дней. Я прожил семь дней без жены с двумя эмоциями. Гнев. И боль.
Я вынул из ящика смятую записку и уставился на слова. Моя кровь ревела в ушах, и мои вены грохотали на моей шее. Каждая пора во мне вибрировала от необходимости пролить кровь тех, кто разрушил мою жизнь.
Записка, которую я нашел на теле Марии, решила их судьбу.
Пусть это станет для тебя уроком.
Чертовы итальянцы.
Абандонато.
Люди, которые были схвачены, раскрыли правду. За атакой стоял Альфредо. Альфредо убил моего Ангела.
О, он заплатит.
Его смерть будет медленной и мучительной. Я покончу с ним, а с ним я разрушу его империю.
Восемь лет назад я дал свадебный обет.
Я поклялся положить этому конец.
Итальянцы начали войну.
Русские положат этому конец.
И кровопролитие будет единственным ответом.
Глава 26
Лев
22 года спустя
Алессио потребовалось три года, прежде чем он снова заговорил после того, как стал свидетелем смерти своей матери. С той ночи мой мальчик уже не был прежним. Не тот невинный, милый мальчик, которого Мария любила, баловала и лелеяла. Он изменился в ту ночь, когда увидел, как течет кровь его матери, наполняя нашу жизнь своим болезненным смыслом.
Через три года после того, как Мария сделала свой последний вздох, Алессио совершил свое первое убийство, когда ему было всего одиннадцать лет. Я хотел быть лучшим отцом. Может, остановил бы его, когда мог. Мне жаль, что я не уберег его от этой долбаной жизни. Но я этого не сделал. Жизнь испортила меня, так что я мог видеть только свою боль и месть. Я не понял Алессио. Я не понимал его страха, его печали… и его пустоты. Только потому, что я был слишком ослеплен своими собственными.
Жизнь превратила Алессио Иваншова в безжалостного и беспощадного Короля. Он построил Империю, которую я превратил в пепел, собственными руками.
