Текст книги "Мафиози и его Ангел. Книга 1. Лайла Джеймс"

Автор книги: Лайла Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

«И именно здесь ты ошибаешься. Ты заставила меня смеяться по крайней мере пять раз, и это удивительно. Ты сделала мой день лучше, Мэдди, – тихо сказала я. Положив руку ей на колено, я сжала его.

«Ты собираешься поговорить со мной?» она ответила, ее тон был таким же мягким и привлекательным.

Я хотела. Я хотела сказать ей. Это было заманчиво, но страх внушал мне, он мешал мне сделать шаг в этом направлении.

Итак, я грустно покачала головой, прежде чем посмотреть вниз. «Все в порядке», пробормотала Мэдди, прежде чем обнять меня. «Ты можешь сказать мне, когда будешь готова».

Обняв ее в ответ, я кивнула и откинулась назад. Она улыбнулась, и я почувствовала, как мои губы растянулись в другой улыбке.

Мы встали и пошли на кухню. Включив свет, она порылась в холодильнике и достала путину, которую Лена приготовила на десерт.

«Ты хочешь немного?» – спросила Мэдди, когда закрыла холодильник.

Я покачала головой, и она пожала плечами. Положив ложку в рот, она пробормотала: «Пойдем».

Мы с Мэдди собирались пожелать спокойной ночи, когда услышали, как открылась дверь. Мы обе повернулись и увидели, что Алессио выходит из спортзала.

Мои глаза расширились, и мое тело замерло, когда он приблизился к свету.

Алессио не был в костюме. Вместо этого он был одет в черную льняную рубашку, которая была наполовину расстегнута, а рукава закатаны до локтей. Но не это меня удивило.

Он был в беспорядке. В кровавом беспорядке. На его лице были порезы, а щеки опухли. Его левый глаз тоже слегка распух, а губы кровоточили. Он хромал, его тело провисало вперед.

«Боже мой», выдохнула Мэдди.

Он выглядел потерянным, глубоко в мыслях. Он держался за перила и медленно поднялся наверх, его ноги тянулись. Боль была очевидна на его лице и в его позе.

Мой лоб нахмурился в замешательстве, и я повернулась к Мэдди. Ее взгляд больше не был на Алессио, она смотрела на дверь спортзала.

«Я не хочу знать, как выглядят другие парни», прошептала она, широко раскрыв глаза. Как только слова вышли из ее рта, дверь открылась, и они вышли.

На этот раз я ахнула. Они выглядели еще хуже. Мэдди бросилась вперед, и я быстро последовала за ней.

«Что случилось?» спросила она в ужасе.

«Черт, – сказал Виктор, устало потирая рукой по лицу, но он вздрогнул, когда его рука коснулась его лица.

«Альфредо мёртв», – ответил Николай, его голос был смертелен как никогда.

При его словах мое дыхание вышло в свист. Мне казалось, что кто-то ударил меня в живот.

Мой разум вертелся, мое зрение становилось немного размытым. Я моргнула и начала задыхаться, моя рука потянулась к шее, когда я начала тереть её вверх и вниз.

«Что?» – прошептала я, мой голос был настолько слабым, что его было едва слышно.

«Альфредо мертв», – повторил Николай, прежде чем закрыть глаза усталым вздохом.

Мой отец был мертв.

Я поднесла дрожащую руку ко рту, пытаясь сдержать слезы. Я не знала, почему я плакала. Слезы ослепили мое зрение, и я закрыла глаза, пытаясь заставить их уйти.

«Алессио не очень хорошо к этому отнесся. Черт, я не воспринял это хорошо! Это должна была быть наша месть, – прошипел Виктор.

«О, дорогой», прошептала Мэдди рядом со мной. «У него все плохо?»

«Довольно плохо», сказал Феникс.

Они прислонились к стене, все глубоко задумавшись. Но гнев на их лицах невозможно было не заметить.

«Вы должны привести себя в порядок. Алессио не нужно чтобы и вы сорвались, – предложила Мэдди.

«Я должна идти», прошептала я. Мое сердце быстро билось в моей груди, и мне пришлось выбраться оттуда. Они не могли увидеть, как я сломаюсь.

Я кивнула Мэдди и быстро ушла, прежде чем они смогли ответить. Закрыв дверь, я прислонилась к ней и опустилась на задницу. Сжав колени, я положила на них голову и попыталась дышать.

Мои глаза горели от непролитых слез, и мои тихие вздохи заполняли тихую темную комнату. У меня не должно было быть никаких слез. Не для моего отца, человека, который отдал меня монстру и закрыл глаза на мою боль. Но все же я не могла остановить слезы.

Моя грудь сжалась от боли, и слезы покатились по моим щекам. Я плакала за него и за боль, которую он причинил мне.

Я плакала о любви, которую могла иметь, но никогда не испытывала из-за него. В конце концов я плакала за себя.

Он забрал мой мир, мою свободу, все мое. Хотя я должна была ненавидеть его, я не могла.

Мне просто стало грустно. Я чувствовала себя опустошенной. Слабой.

В конце концов я оказалась в постели. Я смотрела вдаль, на моей тумбочке горела только лампа, мягко освещая комнату.

Я не знала, как долго я оставалась такой, но я не могла заставить себя закрыть глаза. Я думала о моем отце и Альберто. Я боялась ночных кошмаров.

Я обернулась в постели и попыталась найти другое удобное положение, но безрезультатно. Ничего не получалось.

Выдохнув усталым вздохом, я в отчаянии потерла лицо и села в кровати. Мои мысли перешли к Алессио, и мое тело мгновенно напряглось. Я могла понять его гнев и боль. После того, что сделал мой отец, это была месть Алессио.

Он переживал более тяжелые времена, чем я. Когда я увидела его, его боль была очевидна, и мое сердце болело.

Видеть, как рушится такой человек, как Алессио, больно. Было больно.

И как ни странно, я хотела предложить комфорт.

Может потому что я понимала. Было ли это сочувствие или вина?

Я не знала, но из-за боли я почувствовала её. И мое сердце разрывалось за этого человека, который был моим врагом.

Ирония в том, что Абандонато желает утешить Иваншова.

Мой разум был бардаком, и я просто хотела на минуту замолчать.

Я закрыла глаза, и первым, что вспыхнуло за моими закрытыми веками, был мой рояль. Мои глаза мгновенно открылись.

Это то что нужно.

Пианино.

Я знала, что нас не пускали в комнату, но все спали. Может быть, я могла бы просто пробраться внутрь. Быстро поднявшись с кровати, я подошла к своей двери и тихо открыла ее. Посмотрев налево и направо, я убедилась, что никого не было в зале, прежде чем выйти.

Я тихо на цыпочках прошла в следующую комнату, но тут же остановилась, когда увидела свет. Дверь была слегка открыта, и я наклонилась вперед, заглядывая внутрь.

Мое сердце замерло при виде его.

Алессио сидел на диване лицом к пианино в углу. В руке у него был стакан, и он пристально смотрел на пианино. Он медленно поднес стакан к губам и глотком выпил остаток напитка.

Он выглядел ужасно.

С тяжелым сердцем и быстрым стуком в груди я начала тихо отходить от двери, но его голос остановил меня.

«Я знаю, что ты здесь».

Я замерла и мои глаза расширились.

Положив руку на грудь, я нервно прикусила губы.

Должна ли я просто уйти? Мой разум и сердце были в постоянной битве.

В конце концов, я медленно открыла дверь шире и вошла внутрь, но остановилась у входа. Алессио не смотрел на меня, а смотрел на пианино.

Я нервно шаркала на ногах. После нескольких минут молчания он заговорил.

«Ты часто приходишь сюда?» спросил он, его голос грубый и жесткий. Я вздрогнула и быстро покачала головой. Когда я поняла, что он меня не видит, я прошептала: «Нет».

Затем снова наступила тишина.

Я отвернулась от него и уставилась на пианино. Оно было прекрасно, и я сразу почувствовала спокойствие.

Обхватив себя руками, я сделала несколько шагов в комнате и встала посередине. Мои глаза все еще были на пианино, и мои пальцы жаждали играть. Я хотела почувствовать мягкие клавиши.

Мои плечи обвисли от поражения. Я отвела взгляд от пианино и повернулась к Алессио. Он уже смотрел на меня напряженными, но нечитаемыми глазами.

Мы смотрели друг на друга, наши взгляды не отрывались.

Через несколько секунд я тяжело сглотнула и отвела взгляд. Переместив взгляд на его грудь, я пошла взглядом вниз и чуть не выдохнула.

Его руки кровоточили, его костяшки были ушиблены так сильно. Повсюду были порезы, кожа была оторвана. Он не обработал их вообще.

Мое сердце сжалось от этого вида.

Я подняла глаза и увидела, что его глаза все еще на мне. Нервно облизывая губы, я сжала свои холодные руки в кулаки. Алессио бросил на меня пустой взгляд, а затем посмотрел на пианино.

Снова тишина. Движений не было, и казалось, что мы даже не дышим. «Ты играешь?» спросил он грубо.

Мой рот открылся от его слов. Я не ожидала, что он задаст мне этот вопрос. С бьющимся сердцем я сглотнула комок в горле.

«Да», – ответила я.

Тишина. Я ждала, чтобы он сказал что-то, но он молчал. Как будто меня там даже не было. Но я все еще ждала. Я не знала точно, для чего, но мои ноги оставались на месте.

Я потянула за край своего платья. Чего я вообще ждала?

Я медленно отступила. Алессио нужно было время.

Не глядя на него, я обернулась и пошла. Но прежде чем я смогла выйти из комнаты, его голос остановил меня. Мои шаги дрогнули, и от его слов мое сердце замерло.

«Ты хочешь поиграть?»

«Мне можно играть?» просила я, делая шаг вперед и подальше от двери.

Он повернулся ко мне. «Ты хочешь?»

Я кивнула, мое тело дрожало от волнения. Я не могла удержать улыбку на губах. Я чувствовала головокружение.

Он смотрел на меня такими же мертвыми глазами, но слегка кивнул в сторону пианино. Это было единственное указание, которое мне было нужно.

Я подошла к пианино и остановилась перед ним. С легким сердцем я положила пальцы на клавиши и закрыла глаза.

Когда я посмотрела на Алессио, он пристально смотрел на меня, ожидая.

Пока наши взгляды все еще были связаны, я позволила пальцам двигаться. Мягко. Осторожно. И появилась сладкая мелодия. Музыка омыла нас, как медленная, нежная волна, и я улыбнулась.

Глаза Алессио расширились. Он положил руку себе на грудь и сильно сжал, как будто ему было трудно дышать.

Я закрыла глаза и продолжила играть. Мое сердце наполнилось покоем, я чувствовала себя довольной. Счастье охватило мое тело, когда мои пальцы быстро двигались по клавишам пианино.

Это было то, что мне было нужно.

Покой.

Глава 27

Aлессио

Никто не трогал пианино после смерти моей матери. Это было ее пианино.

Моя душа болела, мое сердце болело.

Итак, слова вырвались из моего рта, прежде чем я смог их остановить. По какой-то причине присутствие Айлы принесло мне утешение.

Когда прозвучала первая мелодия, жгучая боль пронзила мое сердце, и я поднял руку, сильно прижимая ее к груди.

Двадцать два года прошло с тех пор как я слышал, как кто-то играет на пианино. Двадцать два года прошло как я слышал именно эту мелодию.

Айла открыла глаза и посмотрела прямо на меня. Она все еще улыбалась, а потом снова закрыла их. Она продолжала играть, не обращая внимания на мир вокруг нее. Ее лицо было безмятежным, и она погрузилась в музыку. Крошечная улыбка осталавась на ее губах.

Она выглядела счастливой и спокойной.

И когда я слушал, боль в моем сердце начинала уменьшаться. Она была все еще там, но я смог дышать снова. Мои напряженные мышцы начали расслабляться. Мое сердце замерло, и я поднес дрожащую руку к лицу.

Я закрыл глаза и почувствовал что-то мокрое на своей ноющей щеке. Я плакал. Единственная слеза. Музыка потекла, и я вытер слезу.

«Мама, сыграй для меня, пожалуйста!» я умолял.

Она засмеялась и потянула меня к пианино. «Хорошо, мой малыш.» Она села и посадила меня на колени. «Вот, пожалуйста», – сказала она, целуя меня в щеку, прежде чем переключить свое внимание на пианино. Мама сначала мягко провела пальцами по клавишам, а затем начала играть. Как только музыка полилась, я расслабился и вздохнул от удовольствия.

Как всегда, я начал медленно засыпать.

Это была моя любимая часть дня. Только мама и я, и пианино.

Я закрыл глаза от воспоминаний. Это больно, но мое сердце не сжималось от боли, как раньше.

Я мог дышать без чувства, будто меня резали сотней острых ножей.

С закрытыми глазами я слушал, как играет Айла. После песни она сыграла другую. А потом она начала напевать.

Мои глаза открылись, и я уставился на нее. Ее глаза были закрыты, ее тело медленно двигалось под музыку. Мой живот сжался, и мое сердце заболело от этого вида.

Ее черные волосы падали волнами на ее плечи, ее щеки покраснели и ее белое платье …только одна мысль пришла в голову.

То, о чем мой отец рассказывал мне так много лет назад. Я покачал головой и сжал руки в кулаки. Пульсирующая боль прошла через мои пальцы, но этого было недостаточно, чтобы выкинуть меня из своих мыслей.

Я не мог отвести глаз от Айлы.

Пока мягкая, нежная и красивая музыка продолжала течь вокруг нас, окутывая нас мирной мелодией, я мог думать только об одном.

Айла.

Она была похожа на ангела.

***

Лена

Я не спала, мой разум метался. Это был один из тех вечеров, когда я не могла перестать думать о Марии.

Мои глаза были закрыты, но когда я услышала прекрасную музыку, я снова открыла их, мой лоб сморщился в замешательстве. Я быстро села. Я посмотрела на свой потолок и ахнула. Музыка звучала из гостиной. Пианино.

Но как это было возможно? Никто не входил в ту комнату. Никто, кроме самого Алессио.

Кто может играть? Я пошла на звук. Когда я подошла ближе, она звучала так красиво, навязчиво, но мирно.

Никто не играл на пианино со смерти Марии. Лев и Алессио запретили это.

Дверь была открыта. Прислонившись к стене, я заглянула внутрь. Алессио сидел на диване. Его глаза были пристально сфокусированы на пианино, но именно от его выражения, у меня перехватило дыхание.

Он выглядел полностью загипнотизированным.

Я наклонилась вперед, и на этот раз мне пришлось прижать ладонь ко рту, чтобы остановить вздох, угрожавший вырваться.

Айла играла на пианино, ее глаза были закрыты, когда она напевала, с мягкой улыбкой на лице.

Я смотрела то на него то на нее. Они оба были в восторге.

Айла была потеряна в игре на пианино, а Алессио – в ней.

Я всхлипнула, когда слезы потекли по моим щекам. Какое прекрасное зрелище.

Медленно отойдя от двери, я улыбнулась. Это был тот момент, которого я так долго ждала.

Он будет в порядке, подумала я.

Посмотрев на потолок, я тихо прошептала: «С ним все будет хорошо. Он нашел ее, Мария.» Слезы ослепили мое зрение. «Теперь ты можешь покоиться в мире. Твой милый мальчик нашел своего ангела.»

Глава 28

Айла

Сыграв первую песню, я ничего не могла с собой поделать, поэтому не остановилась. Вместо этого я сыграла другую. Одной из моих любимых песен была «Я не сдамся». Я раньше играла её каждый день.

Когда песня обтекала меня, я почувствовала, что пою под мелодию. Мой голос был тихим шепотом, мягким даже для моих ушей. Мое колотящееся сердце замедлилось до спокойного ритма.

Через столько времени я почувствовала спокойствие и странную надежду.

Пианино всегда было моим спасением. Когда жизнь подвела меня, моё пианино никогда не подводило. Оно всегда давало мне убежище, в котором я нуждалась. Оно всегда приносило мне покой, к которому я отчаянно стремилась. И я была благодарна, что смогла снова почувствовать это.

Вторая песня закончилась, и я сыграла третью, надеясь, что Алессио не скажет мне остановиться. Но когда я его не услышала, я продолжила играть. На этот раз я сыграла «Тысяча Лет».

Когда мои пальцы потекли по клавишам, и третья песня подошла к концу, я медленно открыла глаза, мгновенно встречая взгляд Алессио. Его взгляд был напряженным, неуклонным, он глубоко задумался и, возможно, немного растерялся.

Мои руки все еще лежали на пианино, когда мы смотрели друг на друга. Улыбка на моем лице рассеялась, а нервозность наполнила мое тело.

Пока я играла, мне было все равно, что происходит вокруг меня. Ничего не имело значения. Но теперь, глядя на Алессио, его глаза были такими же напряженными, как и всегда, я стала беспокоиться.

Но хотя его взгляд был напряженным, он был теплым. Это-то, чего я никогда не видела в нем раньше.

Когда он не пошевелился и ничего не сказал, я прочистила горло. При внезапном звуке его глаза расширились, и он отвел взгляд. Он провел своими окровавленными пальцами по волосам.

Я поморщилась увидев это и встала перед роялем. Так Алессио был недалеко от меня, всего в нескольких футах.

Я могла ясно видеть его ушибленное лицо и снова поморщилась. Его щеки были красными и быстро превращались в легкий фиолетовый оттенок. На его брови был порез, а губы покрылись засохшей кровью.

«Ты можешь уходить», сказал Алессио жестким голосом. Вздрогнув от его внезапного изменения тона, я сделала шаг назад и врезалась в пианино. Мои руки играли с подолом моего платья от нервозности.

Он делал это снова. От теплого к холодному за считанные секунды.

«Ты должен обработать свои раны, чтобы не было заражения», – сказала я. Не сводя с него глаз, я наблюдала за его реакцией.

Не было никакой реакции. Вместо этого он впился взглядом в стену, его челюсти крепко сжались.

Мое сердце снова колотилось, когда беспокойство наполнило меня. Может быть, я переступила свои границы. Я не должна была играть на пианино. Я даже не должна была быть там.

Продолжая ерзать своим платьем, я закусила губы, и мои руки стали холоднее.

«Я сказал уйди!» Алессио зарычал.

Мои глаза расширились, и я поспешила прочь от пианино. У двери мои шаги запнулись, и я медленно посмотрела через плечо. В руке у него была коричневая стеклянная бутылка, и он смотрел на нее, крепко сжав другой кулак. Плечи упали от поражения, я вышла из комнаты.

Я знала, что он не собирался обрабатывать свои раны. Алессио был слишком погружен в боль, и я поняла его чувства. Его боль заставила мое сердце болеть, потому что я знала, что такое лишиться надежды.

Пробираясь в свою комнату, я забралась внутрь и включила свет. Я быстро порылась в своем ящике и нашла аптечку. Держа её близко к своей груди, я снова вздохнула.

Я немного опасалась возвращаться туда. Но, может быть, если бы аптечка была перед ним, он бы обработал свои раны.

Не задумываясь, я закрыла ящик, быстро вышла из комнаты и направилась обратно.

Дверь была частично закрыта, как я и оставила. Я обнаружила, что грызу ногти, но заставила себя опустить руку. После нескольких секунд возле двери, переступая с одной ноги на другую, я открыла дверь.

Заглянув внутрь, я увидела, что Алессио все еще сидит на том же месте. На этот раз его голова лежала на спинке плюшевого дивана, а глаза были закрыты. Он все еще держал бутылку на бедре, но она была пуста. Она была наполовину пуста, когда я ушла.

Мое сердце сжалось при мысли о том, что он напивается до забвения.

Я вошла, и его глаза открылись, на его лице отчетливо виднелось раздражение и разочарование, когда он уставился в потолок, отказываясь смотреть на меня.

Трясущимися руками я положила аптечку на кофейный столик, а затем схватилась руками за юбку, чтобы скрыть нервозность, возникающую внутри меня.

Его взгляд переместился на журнальный столик, а затем он закрыл их, молча отвергая мое присутствие.

Пора мне уходить, подумала я, уставившись на безэмоциональное лицо Алессио. Хотя ему было больно, он не показывал этого.

Для человека, подобного ему, чувства означали слабость. А слабости не было в этой жизни. Наши слабости только убивают нас.

«Пожалуйста, обработай свои раны», – тихо попросила я. Окинув его еще одним взглядом, я ушла.

Закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней и закрыла глаза. После моментов, которые у меня были с Алессио, какими бы странными и неловкими они ни были, я не хотела возвращаться в свою комнату одна.

Я также боялась ночных кошмаров. Я боялась воспоминаний, которые будут преследовать меня, как только я закрою глаза. Лицо Альберто преследовало меня.

У меня было всего несколько мгновений, наполненных безмятежностью, и теперь я окаменела от ощущения окутывавшей боли, которая ослепила меня.

Страх охватил меня, когда я подошла к своей комнате.

Я закрыла глаза и заставила себя открыть дверь. Я просто хотела спать спокойно без воспоминаний, преследующих меня.

Как только мысль пришла мне в голову, мои глаза открылись, когда я вспомнила сцену в своей комнате несколько ночей назад.

У меня был спокойный сон.

Пиджак Алессио.

Он помогал держать кошмары подальше.

С широко открытыми глазами я взглянула на лево на комнату Алессио. Она была прямо рядом с пианино. Может быть, просто возможно, если бы у меня был его пиджак, я бы снова могла спать.

Это казалось жалким, но я просто хотела спать. Без страха, без боли, которая скручивала мое сердце.

Быстро решив, я вышла из своей комнаты и пошла к Алессио. Мои шаги были медленными, но решительными.

Когда я никого не увидела, я открыла дверь и скользнула внутрь. В комнате было темно, и я искала выключатель.

Как только я нашла его, я включила свет, и комната наполнилась светом. Не теряя времени, я добралась до его шкафа, наполненного сшитыми на заказ костюмами и рубашками. Большинство его костюмов были темных цветов, представляющих его. Я не могла представить, чтобы Алессио носил что-то кроме темных цветов.

С диким биением сердца я сняла с вешалки черный пиджак и прижала к груди. Я положила пустую вешалку в заднюю часть шкафа, чтобы он ее не нашел.

Подняв пиджак, я уткнулась лицом в мягкую ткань и вдохнула. Тот же запах одеколона заполнил мой нос. Мои напряженные мышцы начали расслабляться, и я вздохнула.

Я не могла объяснить это. Как Алессио мог принести мне покой? Несмотря на то, что страх был постоянным фактором, он странным образом успокоил мое сердце.

Я поспешила из его комнаты в свою.

С моим пристальным взглядом, все еще сосредоточенным на том, что я держала, я бездумно подошла к своей кровати и скользнула под мягкое одеяло.

Я поднесла пиджак к подушке рядом с лицом, крепко прижимая его, как будто боялась, что кто-то отнимет его у меня.

Мои глаза начали закрываться. Усталый зевок ускользнул от меня, и я расслабилась под одеялом.

Последнее, что я увидела перед сном, был пиджак Алессио. Когда сон занял мое тело и разум, я молилась о том, чтобы болезненные воспоминания не вернулись.

***

Солнце заглянуло в окно моей спальни, освещая комнату как огненный ореол. Я подняла голову с подушки, мои черные волосы падали на спину, словно водопад.

Было уже утро.

Альберто не посещал мои сны. Я снова закрыла глаза, лучи солнца, согревали мое тело. Я также чувствовала тепло внутри. Полноту. Освобождение. Может быть, немного удовлетворенности.

Воспоминания о прошлой ночи проникли в мои сонные мысли, и я не могла удержаться от улыбки.

Алессио позволил мне играть на пианино. Мое сердце оживилось при этой мысли, и моя улыбка расширилась. Алессио позволил, несмотря на то, что он был холодным и тяжелым. Иногда грубым и подлым. Он мог быть милым.

Я обернулась и увидела его черный пиджак, лежащий рядом с моим лицом на моей мягкой подушке. Подвинувшись ближе, я положила на него голову.

Из-за этого у меня был хороший сон, сон без моих прошлых воспоминаний, преследующих меня.

Может быть, это был мой ключ к прекращению моих кошмаров. Я посмотрела на этот пиджак, мое сердце билось в груди.

Кинув последний взгляд, я села на кровати, сложила пиджак и осторожно положила его под подушку.

«Ты мой секрет», – прошептала я, вставая с кровати.

Я быстро проделала утреннюю рутину. Приняв горячий душ, я скрутила волосы в пучок и скользнула в черное платье. Завязав вокруг талии белый фартук, я посмотрела на свое отражение.

Я выглядела как-то иначе. Мои щеки были розовыми и полными. Под моими глазами не было никаких черных кругов, и мои зеленые глаза ярко сияли. Легкая улыбка играла на моих губах.

Это было странно. Мой отец умер прошлой ночью, но я чувствовала себя довольной.

Положив обе руки на стойку, я выдохнула. Кто знал? Живя в доме врага, я нашла друзей и фигуру матери. Я была счастлива здесь.

На пути к лестнице я миновала комнату с пианино. Мои шаги замерли перед ней, и я уставилась на закрытую дверь.

Алессио все еще был там?

С любопытством я подошла к двери и медленно повернула ручку. Дверь открылась, и я напряглась.

Я заглянула внутрь и в шоке вдохнула. Алессио все еще сидел на том же месте, окровавленный и в той же грязной одежде. Аптечка первой помощи лежала на кофейном столике, нетронутая.

Мое сердце сжалось, когда я вошла внутрь, и мой нос начал покалывать. Мое зрение слегка размылось от непролитых слез. Его голова лежала на спинке дивана с закрытыми глазами.

Его дыхание было ровным, грудь медленно двигалась вверх и вниз. Алессио спал. Я смотрела на него, когда он спал.

Я пошла вперед и остановилась прямо перед ним. Несколько прядей его волос упали ему на лоб, и, прежде чем я смогла остановиться, я наклонилась вперед и мягко убрала их. Линии на его лбу сморщились, показывая, что даже во сне он был пронизан болью.

Но, продолжая смотреть на его сонное лицо, я не могла не думать, что он выглядел добрее. Мой взгляд прошелся по его телу. Его черная рубашка была расстегнута сверху, обнажая его мускулистую грудь. Рукава были закатаны до локтей, и я задержалась на его руках.

Они выглядели хуже, чем прошлой ночью. Высохшая кровь покрывала его опухшие костяшки и пальцы. Я поморщилась при виде этого. У меня было чувство, что он не послушается меня, но я все еще надеялась.

У меня было желание обработать его раны, но я не хотела пересечь границу.

Я не хотела злить его больше, не тогда, когда он уже столько пережил.

Я закусила губы, продолжая отступать, но с каждым шагом от Алессио мой живот сжимался всё сильнее.

Я остановилась и уставилась на сломанного человека передо мной.

Я не могла быть такой бессердечной, не так ли? Я не могла оставить его в таком состоянии, когда могла бы вместо этого помочь.

Положив руку на свое бьющееся сердце, я закусила губы. Я медленно приблизилась к нему.

Не сводя глаз с его спящей фигуры, я опустилась на колени перед ним. Отведя взгляд от его лица, я уставилась на его ушибленные руки. Я открыла аптечку и взяла антисептические салфетки и несколько повязок. Было также маленькое полотенце для рук, свернутое под повязками, поэтому я также достала и его. Поставив их на журнальный столик, я снова повернулась к Алессио.

Сердце мое колотилось в груди, я положила свою дрожащую руку на его, чтобы посмотреть, проснется ли он.

Он не двигался.

Я вздохнула с облегчением, а затем взяла его за руку.

Я снова ждала.

Он не двигался.

Я взяла антисептическую салфетку и осторожно вытерла руки. Я заботилась о том, чтобы мои движения были мягкими и осторожными, чтобы не навредить ему.

Когда я вытерла всю кровь, я увидела, что его костяшки были в синяках, но не в сильных. Кровь заставляла их выглядеть хуже. Его пальцы слегка опухли, но, к счастью, не были сломаны.

Очистив его левую руку, я осторожно обернула повязку вокруг его руки, убедившись, что она не слишком тугая. Закончив, я откинулась назад и снова положила руку ему на бедро.

Я посмотрела на Алессио, думая, что он все еще спит, но это было не так.

Я удивленно вздохнула, увидев его напряженные голубые глаза, сфокусированные на мне.

Я была настолько увлечена обработкой его травм, что даже не осознала, что он не спит.

«Алессио», – прошептала я.

Его взгляд скользнул по моему лицу, а затем переместился на перевязанную руку.

Мы оба уставились на нее. У меня на шее появился пот, и нервозность наполнила меня.

«Я… я видела, что ты не обработал руки», я заикалась. Сделав глубокий вдох, я быстро продолжила. «Я думала, что, может быть, я могла бы обработать их для тебя»

Я ждала его ответа, но он этого не сделал.

«Ты можешь занести инфекцию. Вот почему я их обработала», – сказала я.

Он все еще не ответил.

О нет. Я напортачила. Я действительно запуталась.

Я снова начала ерзать подол платья. Глядя на его другую руку, я сглотнула. Её все еще нужно было обработать.

Медленно отодвинувшись, я сказала: «Ты должен обработать вторую руку».

Его лицо выражало замешательство, когда он продолжил смотреть на свою перевязанную руку. Вздохнув, я начала вставать, но его руки вытянулись так быстро, что я не заметила. Его пальцы обвились вокруг моего запястья, и он потянул меня назад, чтобы я снова встала на колени перед ним. Но на этот раз между его раздвинутых бедер.

Он держал мое запястье своей перевязанной рукой. Я откинула голову назад, чтобы посмотреть в его глаза, когда он смотрел на меня с неописуемыми эмоциями.

Я видела, как он тяжело сглотнул, а потом он посмотрел вниз. Мои брови нахмурились в замешательстве, и я тоже уставилась вниз, только чтобы увидеть, как он толкает другую, все еще окровавленную руку ко мне.

Мои глаза расширились от осознания, и мое сердце замерло, когда мой живот скрутился в узлы. Я подняла глаза, они наполнились вопросами, но Алессио не ответил. Он просто продолжал молча смотреть на меня. Выжидая.

Он отпустил мое запястье, и я вздохнула. Моё сердце сильно билось в груди, я взяла его руку в свою.

Его голова была наклонена в сторону, когда он уставился на меня. Я забыла, насколько он был темным, каким зловещим и каким огромным. Когда я опустилась на колени между его бедер, я почувствовала его мощную и опасную энергию вокруг себя.

Снова глядя на его руку, я приступила к работе.

Ничего не было сказано.

Между нами была только тишина.

Но даже тишина была утешением.

Я очистила его раны так же аккуратно и осторожно, как и раньше, а затем перевязала его правую руку. Я все время чувствовала его взгляд на себе. Я чувствовала его взгляд на моей коже. И от этого мне стало теплее.

Когда я закончила, мои глаза остановились на его руке, которая все еще была в моей. Алессио тоже не отстранился.

Подсознательно я обнаружила, что потираю большим пальцем его костяшки. Когда я поняла, что делаю, я быстро отпустила его руку. Она упала на колени.

Я подняла голову, и наши глаза снова встретились.

От синих к зеленым. Оба непоколебимы.

Мы смотрели.

Мы дышали. Вместе.

Когда я не могла больше выдержать его взгляда, я посмотрела вниз.

Несколько секунд спустя, прежде чем я успела пошевелиться, я почувствовала рывок за головой, а затем мои волосы упали на плечи волнами.

И я увидела мою ленту для волос в руке Алессио.

Я удивленно посмотрела на него, и его пронзительные глаза уставились опять.

Затем он сказал. И его слова пришли прямо в мое сердце. Мое дыхание замерло.

«Ты выглядишь красивее, с распущенными волосами», – сказал он, хриплым ото сна голосом.

Глава 29

Aлессио

Когда Айла принесла аптечку, я не хотел, чтобы она видела меня таким, разбитым и в боли, поэтому я проигнорировал ее. Она уже достаточно увидела.

Эмоции, которые я никогда не хотел испытывать, пробежали по моему телу, и ненависть к себе заняла свое место. Чувства были признаком слабости. И я показал Айле свою слабость.

Когда она была рядом, я не мог думать. Как бы я ни старался быть равнодушным, она всегда знала, как прорваться сквозь стены.

Когда она играла на пианино, я увидел, что там сидит моя мама.

Боль в моем теле напомнила мне, почему я оказался в таком положении.

Альфредо. Какую бы смерть он ни пережил, этого было недостаточно. Он не должен был умереть так легко.