Текст книги "Даю слово (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
Глава 23
Слышу, как подъехала машина Захара и бегу его встречать, пока Никитка с нашим няней-дворецким уселись читать какую-то сказку. Семён Петрович умеет читать так выразительно, да ещё и по ролям, что я сама часто слушаю с открытым ртом, потому что в его исполнении сказка про «Трёх поросят» или «Кот в сапогах» просто шедевр.
Захар топчется в прихожей с каким-то странным потерянным видом, иногда у моего ребёнка бывает точно такое же выражение, когда что-нибудь сломав или разбив, он попытался это спрятать, становясь тише воды ниже травы, глядя на меня испуганными глазами. Вот и мой муж точно так же на меня сейчас смотрит. Испуганно. Держа в руках какую-то корзину.
– Привет! – счастливо улыбаюсь я, спеша быстрее его обнять, но из корзины вдруг раздаётся плач ребёнка… и я застываю в метре от него, потеряв дар речи.
– Вот, – тихо выдыхает Захар не сводя с меня глаз. Он напряжён, и об этом говорят не только его играющие желваки, это чувствуется во взгляде, в искривлённой брови, даже то, как он вцепился в эту корзинку. – Ольга вчера родила, и тест подтвердил, что это мой ребёнок. Ольга подписала отказ и уехала за границу, это было моим условием. Это девочка. И у неё кроме нас больше никого нет, даже имени, – быстро говорит он, словно оправдываясь передо мной. – Мать из Ольги вряд ли бы получилась, в детский дом отдавать как-то жестоко, есть ещё вариант приёмной семьи, но … я подумал, может, мы воспитаем её сами, тем более что в тебе сильные материнские инстинкты. Если ты будешь против, я, конечно, пойму…
Не дослушав его, забираю у него корзину, топаю с ней к дивану и достаю оттуда кряхтящую, явно чем-то недовольную новорожденную девочку. И глядя на это скривленное личико и смешной сморщенный носик – не могу сдержать улыбку.
– О какой приёмной семье ты говоришь, Захар? В этом крохотном комочке ведь есть частичка тебя, это твой ребёнок, конечно мы её воспитаем. Дети не должны быть брошены, дети должны быть любимыми, – оборачиваюсь к нему, удивляясь, каким завороженным взглядом он на меня смотрит, словно ещё немного и бульдозер расплачется впервые в жизни. – Ты не представляешь, как я горжусь тобой, что ты принял именно такое решение. Не знаю, можно ли полюбить человека сильнее, когда ты и так уже в него залипла по уши, но, кажется, ты этого добился, – с любовью улыбаюсь я этому комку нервов, который всё ещё не может расслабиться. Как мы её назовём? – рассматриваю я малышку, которая сразу притихла на моих руках.
– Я не перестаю тобой восхищаться моё золотце, я не перестаю тебя боготворить, – присев рядом, обнимая одной рукой, Захар, бормоча тянется к моим губам. – Ты потрясающая женщина с большим сердцем. Значит, ты готова стать ей матерью?
– А почему бы мне не полюбить частичку тебя в ней? Да, готова, я люблю детей. Будет не просто, весело и интересно.
– Тогда я хочу, чтобы имя для неё выбрала именно ты, на правах её новой мамы. Пожалуйста, – бросив взгляд на малышку, снова заглядывает мне в глаза, растроганный до глубины души, я это вижу, потрясённый и в тоже время преисполненный чувств.
– Хочу назвать её Виктория! – с минуту разглядывая девочку, заявляю я. – Пусть будет победительнице по жизни, сильной и решительной. Вика, Викуся, Виктория. Согласен? – и малышка в этом момент взмахнула ручкой, будто тоже соглашаясь и очень даже «за».
– Красивое имя, конечно, почему бы и нет. Но я буду настаивать, чтобы мы наняли няню, я категорически против тебя нагружать.
– Посмотрим. А пока такой няни нет, памперсы всё равно нужно менять, а ребёночка кормить, – проворковала я, наслаждаясь этим ощущением – держать на руках младенца, вспоминая, как мой сыночек, вроде был таким же совсем недавно. – Вот Никитка обрадуется. Заходи в интернет, папочка, будем оформлять срочную доставку детской смеси, бутылочек, сосок, памперсов, одёжки и ещё кучи всего.
И тут будто почувствовав, в гостиную вихрем залетает мой сорванец, уставившись на младенца округлёнными глазёнками. У Семёна Петровича, который еле поспевал за ним тоже нужно сказать челюсть отвисла от увиденной картины.
– Вы купили мне брата? – от нахлынувших эмоций мой ребёнок даже ладошки к сердцу прижал.
– Нет, это маленькая девочка. Будет у тебя сестрёнка, – улыбаюсь я.
– А мальчиков что не было?
– Обещали, что будут попозже, – успокаивает его Захар, косясь на меня.
И закрутилось, завертелось, наш дом наполнился новыми звуками, добавились новые оттеки эмоций, темы для разговоров, перестроился режим дня и как ни странно мы даже чаще стали улыбаться, рассматривая погремушки, формы сосок, выбирая цвет коляски и миниатюрные носочки с рюшами.
– И что, ты даже меня не упрекнёшь, хотя бы для виду, чтоб не расслаблялся? – заикнулся как-то перед сном Захар, через несколько дней.
– За что мне тебя упрекать, дурачок? – смеюсь я, расчёсывая волосы, предоставляя своему мужу возможность наслаждаться этой картиной. – Твои отношения с Ольгой были ещё до меня. То, как ты с ней поступил, решать не мне и влезать в это я не собираюсь. А то, что забрал дочь домой – за этот твой поступок я тобой восхищаюсь, ведь это ещё раз подчёркивает, что ты сильный,
зрелый мужчина, способный принимать взвешенные решения и брать на себя ответственность. Я люблю тебя очень сильно, и мы со всем справимся.
– Но я бы очень хотел нашего с тобой ребёнка, – вздыхает Захар.
– Никита и Виктория тоже наши дети.
– Да, но ты понимаешь, что я имею в виду, твою и мою частичку, слепленную вместе. Мы ведь так стараемся, почему до сих пор не выходит? Может, показаться врачу?
– А может, просто какому-то бульдозеру следует набраться терпения? – заползаю под одеяло, – Но стараться не прекращай!
***
Меня напрягло появление Рината. Нет, не потому что в наш дом заявился мужчина в отсутствии Захара пускай даже если они друзья. Нет, меня напрягло выражение его лица.
– Злата, ты только не волнуйся.
Почему после подобной фразы начинаешь нервно метаться и волноваться в десять раз сильнее? Неправильна фраза, она как сигнал бедствия, как красная лампочка «внимание, следующее, что вы услышите может вас сильно потрясти».
– Как давно ты связывалась с Захаром?
– Вчера вечером. Он позвонил и сказал, что на утро у него запланирована встреча с вьетнамскими партнёрами, – ответила я уже дрожащими губами, тут же вспомнив, как мне не хотелось отпускать его два дня назад в эту рабочую поездку.
– Дело в том, …что с нами связались наши вьетнамские партнёры, сообщив, что Захар так и не прибыл на место встречи. На связь он не выходит. У нас есть подозрение, что вертолёт, на котором он должен был лететь из одной провинции в другую, упал посреди этих сраных джунглей. …Злата? – донеслось до меня уже как в тумане, прежде, чем у меня потемнело в глазах. И следующее, что меня вернуло в эту реальность – это резкий запах нашатыря. Надо мной склонились Ринат и Алексей, и как только я открыла глаза, оба, посвящённые в нюансы, тут же сделали шаг в сторону. Я не плакала нет, у меня даже мысли не возникло начать причитать и заламывать пальца. Вместо этого на неуверенных ногах я подошла к игровой зоне, где семимесячная Вика одновременно грызла погремушку и пыталась выковырять глаз у куклы. Подхватив её на руки, я прижала малышку к себе, словно пытаясь таким образом быть ближе к Захару.
– С ним ничего не случиться. Мы будем ждать, – твёрдо произнесла я. – Продолжайте поиски. Отправьте людей. …Он жив. Я бы почувствовала, будь это не так.
…Спустя четыре дня всё ещё никаких известий. Поискам препятствует ещё и погода, разразившиеся грозы, будь они не ладны, осложнили ситуацию. Ринат, который отправился лично возглавить поиски, звонит и отчитывается каждый день, это у него своеродная форма поддержки. Вчера приезжала мать Захара, но я не нашла в себе силы с ней встретиться, боюсь не сдержусь и взорвусь, услышав от неё какое-нибудь ехидство. Не могу видеть ни её ни его сестру. В последние дни нервная система на взводе, подпрыгиваю от каждого телефонного звонка, каждый раз мечтая, чтобы это было он. В голове постоянно крутятся воспоминания годовщины нашей свадьбы, Лондон с его туманами, смешные двухэтажные автобусы и взбудораженный словно мальчишка Захар, который с упоением показывал мне город, хвастая познаниями в истории. Этот огромный букет цветов, который я едва могла обхватить, когда он усадил меня в карету, прокатив меня будто принцессу по самой старой мостовой в Европе. Каждую ночь я начинаю задыхаться, потому что мне не хавает его, как воздуха. Днём я ещё пытаюсь держаться, а вот ночью схожу с ума. А ещё у меня задержка. Завтра приезжает Нина, но утром перед её приездом я собираюсь сделать тест. Где же ты Захар?! Пожалуйста, только выживи. Прошу тебя, ради меня.
Захар
– Прыгаем!!! – ору, срывая голос, пытаясь столкнуть Кирилла с сиденья.
– Что??! – но похоже, высоты он боится сильнее, чем смерти.
– Придурок, так у нас хотя бы есть шанс выжить, но, если мы рухнем, мы взорвёмся к чертям вместе с этим вертолётом! – хватаю его изо всей силы и выталкиваю наружу, после чего прыгаю сам, быстро приближаясь к зелёным макушкам пальм, в надежде, что растительность смягчит падение. Пилот похоже тоже выпрыгнул, но утверждать не стану. Моё приземление было жёстким, максимально сгруппировавшись попытался защитить глаза, пересчитав все ветки головой, плечом, спиной и даже копчиком. И когда я рухнул на землю – неподалёку раздался взрыв. Ощущаю, что вроде жив. А вот если бы остался в вертолёте – уже бы догорал. Тело ноет, голова адски болит и больно сделать глубокий вдох, что говорит о сломанном ребре. Но тем не менее поднимаюсь на ноги оценивая ущерб – кроме сломанного ребра, рассечение на голове, но не глубокое и вывихнуто плечо. Надо же, счастливчик, легко отделался. Ну, возможно ещё сотрясение имеется, но если сравнивать, что вообще мог подохнуть, то это уже мелочи.
Кирилла нахожу по стонам. Одежда порвана, весь исцарапан, как и я, но мне уже не нравится, как повёрнута его нога.
– Нам нужно выбираться отсюда, но идти ты не можешь. Как-нибудь смастерим тебе шину, и я буду тащить тебя волоком здоровой рукой. Возражения есть? – мрачно выдавил я, глядя на него, в который раз проверяя карманы. – Я потерял свой телефон. Твой при тебе?
– Мой по ходу в вертолёте остался.
– Вот это мы с тобой влипли, Кирюха. Короче, насколько я помню по карте, строго на юго-запад, в километрах шестидесяти есть посёлок. Не сможем идти – будем ползти, но выжить мы должны обязательно!
– Что так всё хреново? – уже ночью, услышав мои стоны, приподнялся Кирилл.
– Хреново, но меня плющит не из-за этого. Подумал о Злате, как она бедная среагирует, когда ей скажут, что её муж пропал без вести.
– Она у тебя сильная, она справится, – попытался он меня успокоить.
А на утро полил ливень, вызывая у меня истерический смех:
– Сука, зато не будет проблем с питьевой водой! … В таких условиях, по грязи я тебя не дотащу. Останешься в этом подобии шалаша, один я дойду быстрее, чтобы привести помощь буду оставлять метки, – стащив рубашку, начинаю рвать её на полоски, Кирилл принялся делать то же самое. – Не ссы, прорвёмся!
Я иду к тебе, Злата, я выжил ради тебя, мой лучик.
…Не помню, как я дошёл. Чёртовы дождливые дни слились в один. Увидев людей, рухнул от бессилия на колени, повторяя одну и ту же фразу на всех известных мне языках, ни хрена не понимающим вьетнамским женщинам:
– Связь. Заплачу много.
И видно само проведение позаботилось о том, чтобы поисковая группа, возглавляемая Ринатом остановилась именно в этом посёлке. Уже через час я услышал голос своей любимой.
Глава 24
Нина гладит меня по голове, как маленькую, уложив меня на кровать с компрессом на лбу:
– Нужно верить, моя девочка. Помнишь, как я тебя учила? Верить без остатка, не соскальзывая в это «а друг» и «что, если». Успокойся и просто жди. Оттого, что ты места себе не находишь лучше не станет. Тем более, тебе волноваться нельзя, в тебе новая жизнь растёт. Тебе его сберечь нужно. Вот Захар обрадуется, когда узнает! Поспи немного, солнышко, поспи.
Но едва я задремала, как снова раздался телефонный звонок. По привычке вскакиваю и бросаюсь к трубке. Снова Ринат.
– Прошу тебя, скажи, что у тебя есть новости! – взмолилась я.
– Здравствуй, любимая, – услышав голос Захара, заливаюсь слезами облегчения, не в силах остановиться. Не передать и ни за что не описать какое это счастье, осознать, что он жив, что беды не случилось, воспрянуть на грани отчаянья.
– Когда? – еле смогла выдавить я, но он мне прекрасно понял.
– Уже вылетаем. Через девять часов буду, радость моя. Не плачь.
И ровно через девять часов я была в аэропорту потому, что высидеть дома у меня бы не хватило сил, мне нужно было увидеть его немедленно, чтобы удостовериться в его невредимости. И как только я его увидела – подпрыгнув, рванула к нему, но моё сердце мчалось ещё быстрее. Захар шёл медленно, рука на перевязи, лицо исцарапано, поэтому на шею броситься не решаюсь, а просто плача, целую в губы.
– Боже, какое счастье, что ты жив, – бормочу я. – Как я же я тебя люблю. Как я же испугалась, Захар. Больше никаких перелётов, отцу троих детей нужно себя беречь.
– Ну не плачь, любовь моя, всё хорошо, подумаешь твой бульдозер пару рёбер сломал. … В смысле троих детей? – наконец доходит до него. – Неужели да? – его голос тут же меняется на восторженный.
– Да, я беременна, – перестав плакать, улыбаюсь я. – Нина почему-то уверенна, что это будет мальчик.
– Тогда я в этом даже не сомневаюсь, – прижимает он меня к себе здоровой рукой. – Лучший день в моей жизни!
Эпилог
Марк, сидя над учебником сосредоточенно хмурится и периодически трёт лоб. Как же он похож на Захара, ну прямо будто скопировали его с папочки. Особенно когда хмурится, и характер у моего семнадцатилетнего сына такой же:
– Мам, мне к экзамену нужно готовиться, а когда ты на меня так смотришь, я не могу сосредоточиться, – ворчит он, захлопнув книгу.
– Я подумала, вдруг ты что-то вспомнил, – ерошу ему волосы, зная, что сейчас он начнёт пыхтеть, как ёж. – Ты ведь любишь подолгу болтать с нашей Викусей.
– Да, но девчачьими секретами она со мной не делится. У Нинки спроси, этот шпион может знать гораздо больше. Только просто так она секреты не выдаёт, чтоб её расколоть нужна фантазия.
Включаю фантазию, мне матери четверых детей не привыкать, сажусь за руль, и еду встречать свою пятнадцатилетнюю дочь Нину, которую я назвала в честь своей второй матери. Моя красотка выскочила с тренировки раскрасневшаяся, русые волосы собраны в гульку кое-как, глаза блестят:
– Мам, ты представляешь, меня отобрали для соревнований! Полуфинал состоится в Чехии! А финал в Канаде! – взбудоражено выпалила она, плюхнувшись на переднее сиденье. – Круто, да?! О, как же я мечтала попасть в этот отбор, выкладывалась по полной!
– Детка, я всем сердцем рада за тебя! Мы с папой никогда не сомневались, что ты у нас ещё тот боец! – у бульдозера просто не могло родиться других детей, которые отличались бы от своих сверстников напористостью и упрямством. – Тебе ведь понадобиться разрешение родителей для выезда за границу. Поэтому юная леди, я хочу знать, что происходит с Викторией, потому что мне она говорить отказывается.
– Ну мам, это ведь секрет!
– Тогда мне очень жаль, что соревнования пройдут без тебя, – я тоже кое-чему нахваталась от своего мужа. – Некоторые секреты стоит вовремя раскрывать. С твоей сестрой что-то творится, а я не знаю, как ей помочь. Она психует, ходит с зарёванными глазами, закрывается у себя в комнате. Нина, я волнуюсь, и вынуждена прибегать к таким методам. Это из-за того, что мы с папой рассказали ей правду?
– Это как бы одна из причин, – обречённо вздыхает Нина. – После того, как вы рассказали, что у Никиты и Вики отцы и матери разные, и что они якобы не родные по крови. … Короче, она вроде как начала сохнуть по нашему Никите.
– Чего??! – ошарашенно взвизгнула я.
– Мам, смотри внимательней на дорогу. Я ещё мечтаю попасть в Штаты и взять золото, поэтому домой желательно добраться живой. Теперь то ты мне дашь разрешение?
– Определённо.
По традиции встречаю Захара на крыльце, какая бы погода не стояла на улице. И как все эти девятнадцать лет ловлю его улыбку, короткий поцелуй в губы, и мы входим в дом вместе.
– Сегодня мне нужно переговорить с тобой с глазу на глаз. И до ночи я не дотерплю.
– Ладно, после ужина сбежим в беседку. Интригуешь. Мне начать волноваться?
– Может быть.
Во время ужина мы совершенно обычная семья. Марк ест и одновременно смотрит в телефон, у Нины не закрывается рот, папина любимица пытается пересказать ему свой день, а Виктория без особого аппетита ковыряется в своей тарелке. Захар слушает, кивает, параллельно выдёргивая Марка из его супер важной переписки, которая не может подождать ни секунды. Я за всем этим терпеливо наблюдаю. Никита уже второй год живёт отдельно, самостоятельной жизнью и ужинает теперь с нами редко. После того, как мы с Захаром, приняв тяжёлое, но всё же правильное решение, рассказали нашим детям правду, умолчав лишь, о том, кем был отец Никиты, наши отношения с детьми ничуть не изменились. Никита так же нежен со мной и так же уважает Захара, Виктория ничуть не охладела ко мне, просто её что-то грызёт, и она не решается мне об этом сказать. И когда в беседке я вывалила Захару добытую мной информацию, он ничуть не удивился.
– Я знаю об этом, – вздыхает Захар. – Ко мне недавно приходил Никита и рассказал, что у Вики возникли по отношению к нему отнюдь не сестринские чувства. Попросил меня отравить его в наш филиал в Лондоне. Потому что не хотел бы, чтобы это далеко зашло.
– Всё верно. Они ведь выросли, как брат и сестра! – возмущаюсь я, больше тем, что узнаю всё последней. – Так будет лучше, пусть едет, разлука всё поправит. Вика успокоится и оставит эту дурь.
– Кто знает. Год назад они действительно считали себя братом и сестрой, но правда стёрла некоторую границу, и они посмотрели друг на друга иначе.
– Так ты это поощряешь? – задохнулась я.
– Я просто не собираюсь этому мешать. Понаблюдаем. Они уже не дети, золотце моё. Они взрослые люди. Я вмешаюсь, только если возникнет крайняя необходимость. Мы же любим их одинаково. Ты согласна со мной?
– А ещё я одинаково за них волнуюсь.
– Как говорит наш Марк: «такая наша родительская заморочка». Не нервничай, любовь моя. Ты ведь любишь меня, а значит должна мне верить, что всё наладится. Пусть они проживут свою историю, свою боль, свои радости и победы. Сердце отыщет путь. Ты сама их этому учила.
– Да, но …
А через неделю, только я вошла в свой кабинет, как мне уже звонит моя старшая дочь:
– Мамочка, ты только не волнуйся, – запыхавшись, словно на бегу, бросает в трубку Виктория, – Я тебя очень люблю, и папу очень люблю, но через двадцать минут я вылетаю в Англию. Можешь не переживать, я буду там не одна, а с Никитой!
