Текст книги "Белый - цвет надежды (ЛП)"

Автор книги: Лаура Винтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Лея ходит в начальную школу. Моя клиентка отвозит её к 7.30 в школу и в 13:30 снова забирает её. После этого она посещает ещё дополнительные кружки. Балет. Флейта… Когда же она должна по-вашему работать?

– С восьми до тринадцати часов? Это пять часов ежедневно, а в месяц целых сто… – Как только адвокат Шона входит в раж, Шон кладёт примирительно свою руку на его и заставляет его таким образом замолчать.

– Я пошёл работать ради тебя. Ради тебя и Леи. А ты просто взяла и уехала вместе с ней. Я пришёл домой, после одного из чертовски длинных дней. После перестрелки. Двух моих людей в этот день не стало. Я прихожу домой и хочу побыть с моей семьёй. Но вас нет. Потому что я, как мне стало известно из записки, лежавший на кухонном столе, опоздал на час. То есть, я должен был просто уйти? Оставить свой отдел? Эти преступники… Не будут медлить, а будут стрелять в женщин и детей. И чем меньше их будет, тем спокойнее смогут они жить. Почему ты просто не можешь это понять? – Шон обращается прямо к Эмбер, которая вероятно начинает сдаваться и понимать. Однако мне совершенно не нравится внезапная гармония между ними. Он что до сих пор её любит?!

– Я много лет проявляла понимание, Шон. Но… у меня есть желание иметь семью. Я не хочу больше каждый вечер объяснять дочери, почему её отец не приходит на ужин. Что он, возможно, где-то лежит мёртвым на обочине дороги и поэтому не может почитать ей вслух. Я хочу иметь мужа… который будет рядом со мной. – Когда она произносит последнее предложение, то смотрит немного смущённо на своего адвоката. Их взгляды встречаются. Она выглядит застенчивой, а затем упрямо смотрит в сторону.

И тут до меня доходит.

– Вы встречаетесь со своим адвокатом?! – вырывается у меня, и вдруг все взгляды уже направлены на меня. Я широко раскрываю глаза в панике и пытаюсь снова сделать вид, что смотрю в блокнот, однако у меня не получается отвернуться. Так как Эмбер ведёт себя более чем вызывающе. Краска ударила ей в лицо, и вот она уже в отчаянии смотрит на своего адвоката, который в этот момент стал достаточно нервозным. Это не укрывается и от других, и адвокат Шона выдаёт следующее:

– Ого, тогда по поводу назначенного содержания – это вряд ли уже выгорит. Никакого дома, а содержание сократится до тысячи долларов в месяц!

Удивительно, но нет никакого сопротивления, а только злой взгляд в мою сторону. К счастью, не от Шона или его адвоката, а только от противоположной стороны.

– Мы не живём вместе. Я живу всё также в отеле! – защищается Эмбер.

– Который мой клиент оплачивает уже больше года! Комната стоит сто сорок долларов за ночь и плюс расходы на жизнь, так что на данный момент выходит две тысячи долларов! А это… примерно шесть тысяч двести долларов в месяц! – Адвокат Шона хотел резко подняться, но Шон его остановил.

– Я охотно соглашусь с этим. Поэтому… Хочу внести предложения. – Шон даёт знак помолчать. Он выглядит невозмутимым.

Он берёт лист бумаги и записывает какие-то цифры. Я склоняюсь над ним через плечо, пытаясь игнорировать ненавидящие взгляды Эмбер и её любовника.

Шон передвигает записку к Эмбер, которая тут же показывает её своему адвокату. Тот морщит лоб и ненадолго задумывается.

– Мы должны над этим подумать, – говорит он и хочет подняться.

– В таком случае сумма уменьшится! – вмешивается Шон, и адвокат противоположной стороны немедленно снова садится за стол.

– Тогда мы принимаем… – сокрушенно отвечает тот ему.

Проклятье. Я не видела, что именно написал Шон!

После нескольких подписей и настроения, как в камере смертников, мы встаём и прощаемся. Шон больше не удостаивает Эмбер взглядом, и она бежит прямо в объятия своего любимого.

Я хватаю со стола свои вещи и бегу за Шоном, который быстрыми широкими шагами направляется в сторону лифта. Его адвокат сопровождает нас и находится в хорошем настроении. Шон же выглядит с каждой секундой всё хуже.

– Это невероятно. Откуда вы только узнали, что у этих двоих интрижка? Это сэкономило мистеру Эдвардсу немало денег! Адвокат гордо похлопывают меня по спине, в то время как Шон молча нажимает кнопку лифта.

– Всё дело во взглядах. Быстрый взгляд на человека и соответствующая мимика выдаёт слишком сильные чувства человека и их отношение друг к другу. Намного больше, чем вам может показаться, если бы вы знали только одну сторону, – печально отвечаю я, сжимая папку с документами.

Двери лифта открываются. Шон заходит внутрь и я молча следую за ним.

– Гм, хорошо. Это меня порадовало, мисс Кингстон! Мистер Эдвардс, мы созвонимся, да? – При этом адвокат изображает знак большим пальцем и мизинцем телефонную трубку, и машет быстро рукой, прежде чем двери закрываются.

Я молча стою и открываю папку, в которой находится соглашение обеих сторон.

Шону остаётся дом его родителей и он выплачивает Эмбер и Лее те же деньги ещё три месяца, чтобы они могли продолжать жить в отеле.

После этого он будет платить своей бывшей жене ежемесячно по две тысячи пятьсот долларов пока Лее не исполнится двенадцать лет, две тысячи долларов он будет платить до её шестнадцатилетия и тысячу пятьсот долларов до её совершеннолетия.

Кроме того, он оплачивает все курсы, которые посещает его дочь, а также такие фиксированные расходы, как плата за обучение в частной школе и обед.

На лето есть специальная субсидия в две тысячи пятьсот долларов на каникулы и на зиму две тысячи пятьсот долларов дополнительно на Рождество.

Но и это было не всё. Ежемесячно тысяча долларов будет падать на сберегательную книжку, с которой Лея к своему восемнадцатилетию сможет снять до двадцати пяти процентов, а после исполнения двадцати одного года она может снять ещё двадцать пять процентов и по достижению двадцати пяти лет оставшиеся пятьдесят процентов. Он будет и впредь класть деньги на этот счёт, пока ей не исполнится двадцать пять лет.

Это он хорошо сделал. Справедливо. И это явно показывает, как сильно он любит свою дочь.

Но… Его реакция, когда он писал это предложение, ещё более ясно показывает, насколько сильно он всё ещё зависит от своей бывшей жены.

– Ты хотел, чтобы я поехала с тобой и увидела собственными глазами, что ты всё ещё её любишь? – спросила я неохотно, когда лифт замедлил свой ход. И при этом я чувствую, что мои колени еле держат меня.

– Ты психолог. Если ты не знаешь, кто тогда? – произносит он холодно и выходит из лифта. Он не смотрит на меня. Он не улыбается. Он уходит… Вот так просто.

А я бегу за ним. Как всегда. Я бегаю за ним, прошу и умоляю хоть малейшей капли внимания. Вымаливая толику истинных и подлинных чувств. Но он же даже не бросает мне под ноги обглоданных костей.

Могу ли я винить его? Он любил её, женился на ней, у них с ней есть ребёнок, она ушла, он не хотел разлуки.

Я сама виновата. Он женат. Он отталкивал меня от себя и говорил, что хочет сначала закончить с предыдущими отношениями. Но я торопила Шона. Сама поцеловала его. Спала с ним в одной кровати. Но при этом он всё ещё любит её… И я уверена, что Шон думал о ней, когда целовал меня. Держал меня за руку. И просыпался рядом со мной…

Джолли

За несколько часов до этого.

Звенит будильник. Я быстро встаю. Принимаю душ. Одеваюсь и практически скатываюсь вниз по лестнице.

Вот я уже стою напротив двери Эйвери и Тэйлора, стучу.

– Подъём! Нам пора! – кричу снова и снова, продолжая барабанить в дверь их комнаты.

По ощущениям прошла вечность, прежде чем заспанный Тэйлор, зевая во весь рот, открыл мне дверь.

– Доброе… Что такое…? – бурчит он и трёт глаза, я в это время штурмую их спальню.

– Мы же хотели уезжать? Почему вы оба ещё в постели?! – Хорошо, этот вопрос можем оставить без ответа, всё-таки я прекрасно слышала стоны и вздохи Тэйлора до раннего утра. Окей, хотя лучше бы не слышать их так громко, так как эти звуки могли бы спокойно принадлежать какому-нибудь медведю в брачный сезон, а Тэйлор на медведя не похож. Да мы собственно и не в Канаде.

– Ну, мы вдвоём не можем так уж хорошо спать… – защищается Тэйлор, взгляд его становится смущённым, когда встречается с моей ухмылочкой.

– Да, это слышно. Ты же знаешь, что стены здесь не особенно толстые? – Я поднимаю брови и вдруг замечаю в его глазах панику.

– Как бы то ни было! В конце концов, пора уже ехать. Хватит ребята, бегом в душ и поехали!

Однако это потребовало намного больше сил, чем казалось на первый взгляд. Только после всех этих танцев с бубнами, криков и обещаний каждому по чашке кофе с завтраком, пончиков и даже массажа, эта парочка, наконец-то, выбралась из душа. Я была очень рада, что эти двое даже не прикоснулись друг другу, иначе они могли бы полоскаться в воде ещё очень долго. Или всё дело было в том, что я готова была вот-вот взорваться и даже ворваться к ним? Хм… кто знает?

Хихикая, я сажусь за руль и, наконец-то, мы выезжаем. Эйвери расположился на заднем сидении, уютно устроившись и задрав ноги. Tэйлор сидит рядом на пассажирском сидении и выискивает первый адрес, куда мы хотим попасть.

– Итак… Я правильно понял? – Tэйлор делает глубокий вдох и после спрашивает: – Этот маленький мальчик вытащил тогда тебя из огня, отнёс к машине скорой помощи? А после он просто исчез? А ты надеешься что издательство газет имеет какие-то фотографии, на которых он изображён?

– Точно, – коротко отвечаю я.

– Но почему они не хотят допустить тебя к архиву? Разве эти фотографии не в общем доступе? – спрашивает с любопытством Тэйлор.

– Ну, нормальный архив крупной газеты. Там чаще всего есть архив печатных изданий. Это как раз можно посмотреть. Но все другие фотографии и исследовательские работы двадцатилетней давности не в общем доступе. Они так мне прямо и сказали и, конечно, не поверили, что я из ФБР. Очень неудачно так совпало, что я как раз в это время была отстранена. А эти оставшиеся три недели я никак не хочу ждать. Ещё лучше было бы, если бы я могла туда попасть ещё вчера! – Я нервно вздыхаю и останавливаюсь у кофейни. В конце концов, я этим двоим обещала кофе. А насчёт завтрака, это уже позже, если у меня будут фотографии!

В конце концов, мы добрались в самое крупнейшее газетное издательство Нью-Йорка. В этот раз переживаю ещё сильнее. Но, к счастью, сегодня со мной Эйвери и Тэйлор, которые небрежно достают свои удостоверения. Нас пропускают внутрь, и проводят до архива, который находится в подвале. Ну, пошли!

Сейчас на пути у нас стоит ещё один проверяющий. Пожилой седовласый мужчина в очках с толстыми стёклами. Так и слышно пощелкивание его суставов. Может они его здесь в подвале забыли? Он выглядит таким запылённым. Бедняга. Весь такой бледный и уставший. Должно быть и вправду, долгое время не видел солнца…

– А, понимаю. Следуйте за мной… – бормочет он и со скрипом поднимается. Это был стул? Или его межпозвоночный диск? Вопросов становится ещё больше!

Он двигается, к сожалению, чертовски медленно, по бесконечно длинному и нескончаемому коридору. Затем он поворачивает направо, через дверь, дальше прямо, налево, снова налево, прямо… Я чувствую себя точно лабораторная мышь, которая почувствовала этот чертовски манящий запах сыра!

Вот, наконец, мы доходим до старой, поцарапанной двери, которую он открывает ключ картой. Под потолком светит старая лампочка, вся запылённая и бессильно мерцающая. Похоже, здесь действительно давно никого не было.

И когда он уже достал коробочку, на которой значилось дата катастрофы, и можно было увидеть мою фамилию, кое-что приходит мне на ум.

– Подождите! – говорю я и останавливаю старика, которого я своим резким вмешательством и правда доведу до семьдесят четвёртого инфаркта на этой неделе. Он вздрагивает и тут же убирает пальцы от картонной коробки.

– Здесь… Здесь же сверху видны отпечатки. Пыль кто-то стёр! – Сразу бросается мне в глаза. Я смотрю на другие картонные коробки и удостоверяюсь в этом ещё раз.

– Вы видите? Везде толстый серый слой пыли, но здесь на моей коробочке… Видите это? – Я указываю на следы от стёртой пыли.

– Кто-то прикасался к этой коробке. Недавно. Следы ещё совсем свежие… – Я скептически осматривая всё вокруг, но в конечном счёте обращаюсь к хранителю архива. – Сегодня или вчера вечером кто-нибудь был здесь?! – спрашиваю я и он кивает.

– Он хотел попасть сюда, тот человек?! – спрашиваю его дальше, проклятье! Может это и правда был Калеб?! Он был здесь?!

– Так…так… Извините. Нет, здесь никого не было… – Администратор вдруг так сильно меняет своё поведение, а затем раздражённо переводит взгляд с меня на коробку.

– Да, странно, я тоже не знаю, как это могло произойти. Может это я сейчас коснулся её и поэтому стряхнул пыль? – Он протягивает мне свои запачканные пальцы. Проклятье. Неужели это действительно мог быть он? Но я не очень внимательно смотрела, так как наблюдала за лампой, и не могла понять, где коробка могла находиться.

– Это не имеет значения… Я хочу заглянуть внутрь! – Я аккуратно отодвигаю его в сторону и вытаскиваю коробку. Она тяжёлая. Ужасно тяжёлая!

– Помоги мне! – Я киваю Эйвери, тот молча берет у меня картонную коробку и ставит её на пол. Жаль, что здесь нет стола, но мне достаточно и пола.

– Спасибо за вашу помощь, мы справимся! – Старик теперь с радостью может снова исчезнуть.

– Хорошо. Но если что, или если вдруг заблудитесь тогда зовите! Что ж удачи! – Он выходит за дверь с окаменевшим видом, а я приказываю Тэйлору придержать её открытой. Я не очень хотела бы оставаться здесь внутри и быть найденной через много лет, когда мои останки костей сами покроются пылью.

Осторожно поднимаю крышку, в то время как Тэйлор придерживает дверь, а Эйвери сидит на корточках рядом со мной.

В картонной коробке находятся различные папки и маленькие коробочки. А также есть старая газета и несколько останков нашего дома… Они очень заботливо упакованы в полиэтиленовые пакеты.

– Что за… Почему это не было передано в полицию?! Я поднимаю мешок и узнаю игрушки, с которыми я тогда играла, мои игрушки. Ручка отца. Мамина пудреница, которую я иногда брала, чтобы использовать её для макияжа моих кукол.

– Как… Как эти вещи попали в этот ящик?! – Я не понимаю. Здесь всё абсолютно чистое и вещи все ухоженные, вещи мои и моих родителей.

Я с непониманием смотрю на Эйвери, но тот даже виду не подаёт, и только когда замечает, как я на него смотрю, становится обеспокоенным.

– Вы можете оба ненадолго оставить меня одну? Я хочу посмотреть на это спокойно, окей? – прошу я Эйвери и Тэйлора. На самом деле, оба должны были удивится, обнаружив, что улики не в камере хранения полиции, однако они не выдали ни единого звука поэтому поводу. А может они… Едва ли… Нет, они оба не могут работать на Калеба! Или всё-таки могут?

Тэйлор – технарь. Он был в моей комнате чтобы обыскать её на предмет камер. Этот прибор, который он имеет при себе, пока не показал никакой камеры или подслушивающих устройств. Потому что он мог манипулировать результатами? И Эйвери? Он силён… В опасной ситуации он мог бы меня защитить. Калеб не может всегда находиться рядом со мной, но эти двое рядом. И кто решил, распределил, что мы сначала сюда поедем? Это была не я…

Это многое объяснило бы. Почти всё.

Но сейчас у меня нет желания размышлять над этим всем, так как то, что я прямо сейчас держу в моих руках, просто невероятно! Каждая вещичка аккуратно запакована в пакет. Это точно не сделал кто-то, кто здесь мог работать. Это был тот, кто с любовью забрал всё, что когда-либо получал от меня.

Я плачу, когда я держу в руках личные вещи своих родителей. Ручка отца, которую он получил в честь повышения по службе, и, конечно же, мамина пудреница. Её губная помада, которой она очень редко пользовалась, так как думала, что красный цвет ей не очень хорошо подходит. Но отец сказал, что ему очень нравится. Да, я даже могу это вспомнить.

Когда я начинаю смотреть дальше, то ухожу в ещё одно давнее детское воспоминание. Тот самый тканевый мешочек! Мои глаза округляется и я не могу отвести взгляд от прозрачного пакета. Это… Мешочек, который я когда-то давно подарила Калебу. Внутри были конфеты и ещё шоколад. Это было незадолго до того, как мы увиделись в последний раз… У него просто не было шанса вернуть его мне.

Почему он так быстро съехал со своей семьёй? Их преследовали? Или убийца моих родителей напал на след? Хотел убить Калеба, потому что тот видел убийцу? Что же тогда произошло?

Я прижимаю к сердцу каждый предмет, так аккуратно запакованный в пакетик. И вот когда я уже почти дохожу до дна коробки, там вижу большой конверт. Он кажется толстым и тяжёлым. Здесь есть ещё другие материалы, но я пока не буду обращать внимание на них.

Потому что на этом конверте написано что-то, что привлекает всё моё внимание.

«Для Джолли».

Я дрожу, обнимая себя за плечи. Вытираю слёзы с щёк, одну за другой. Калеб был здесь. Именно он прикоснулся к коробке и, возможно, непреднамеренно смахнул пыль. Он был здесь…

Итак, что же дальше? Письмо, в котором написано, что я должна прекратить его искать? Я это всё узнаю, если открою конверт.

Это не легко, хоть он и не заклеен. Но мои руки дрожат. Я всегда думала, что всё из моего прошлого пало жертвой огня. Но теперь я нахожу так много маленьких сокровищ, который Калеб все эти годы берег для меня… Он сделал всё это для меня. Я вытягиваю лист формата A4 и ещё один прозрачный пакетик со множеством фотографий в нём. Моё сердце бьётся сильнее. Мои глаза неуверенно пробегают по аккуратным буквам.

«Джолли!

А ты не сдашься, правда? Ты продолжаешь искать правду, хотя ты давно уже смогла вспомнить об этом.

И я не могу тебя за это винить.

Все эти годы я хранил твои подарки. К сожалению, при нашем таком быстром отъезде я не смог взять всё с собой, но остальное я смог спрятать. Они до сих пор находятся в доме…

Если ты ещё раз пойдёшь к Дороти и Альфреду, то они позволят тебе пройти в мою старую детскую комнату. Она заперта. Они никогда не входили в неё. Ключ в замке, ты сможешь просто зайти внутрь. Комната, конечно, будет вся в пыли, но если ты заглянешь под кровать, то найдёшь что-то, что сделает тебя очень счастливой.

Фотографии, которые ты держишь в руках, помогут тебе с дальнейшими воспоминаниями. Я надеюсь, они наполнят тебя счастьем и положат конец твоим поискам.

Мы скоро встретимся. С нетерпением жду этого.

К.»

Я целую письмо и на мгновение прижимаю его к своей груди, прежде чем складываю его и прячу в свою сумочку. После этого просматриваю фотографии.

Вот дом, объятый пламенем. Ворота очень хорошо узнаваемы. Много людей стоят вокруг участка, они все обеспокоены. Плачут. Кричат. Пытаются помочь. Вот уезжает машина скорой помощи и…

Я широко раскрываю глаза. Здесь… Здесь мы! Я вижу Калеба, он держит меня за руку. Как он падает. Как пожарный относит меня к машине скорой помощи. Как Калеб тотчас же поднимается в машину.

Это ведь доказательства! Мои воспоминания были реальные! Но здесь ещё больше фотографий.

Калеб и пожарные выходят. Машина скорой помощи уезжает прочь.

Последнее фото показывает, на ней высокий мужчина хватает Калеба. Так ведь и было. Я рассматриваю ещё внимательнее, но едва ли что-то узнаю. Это не пожарный. Не полицейский. Кто же ты, черт побери! И почему он обращается так с Калебом? Это… не может быть… его отец? Я ведь никогда его не видела… Никогда вблизи. Только иногда со спины или очень издалека. Но это было так давно, что здесь можно сделать совершенно неверные выводы.

Неожиданно меня осеняет ужасная мысль. Что… Если отец Калеба и есть убийца моих родителей?

Я всматриваюсь и снова просматриваю все фотографии. Кто ещё мог так схватить Калеба? Это ведь мог быть только его отец! Это также объясняет, почему они после этого так быстро исчезли, и я так и не смогла найти никаких документов… они просто исчезли. Без следа!

Это многое бы объяснило… Так много. Почему Калеб не был со мной, не приходил ко мне в больницу. Почему он много лет не сообщал о себе и… Почему он меня избегает. Почему он мне не говорит, кто он есть. Потому, что он боится, что я его могу возненавидеть? Это сумасшествие? Это… Это правда всё не нормально.

Мне обязательно нужно с ним поговорить! Если Калеб поведёт меня сегодня вечером к себе, тогда я смогу встретиться с ним лицом к лицу!

Я складываю всё обратно в коробку и закрываю её. Я всё возьму с собой!

После я стучу в дверь. Эйвери большой и сильный, он с лёгкостью дотащит эту тяжёлую штуку. А даже если он будет ныть и стенать, всё равно ему придётся это нести.

Вместе мы едем к дому Дороти и Альфреда. Или я должна сказать, к бывшему дому Калеба и его родителей? Он ведь недолго там жил.

– И что ты хочешь, что тебе нужно здесь? – спрашивает меня Эйвери, который всё ещё пил кофе. В конце концов, ведь ему пришлось тащить тяжёлый «сундук», как он выразился, и срочно нуждался в подкреплении. Ну почему это должен быть обязательно кофе, этого он мне кстати так и не объяснил, но всё равно. Тэйлор пьёт горячий шоколад, а я довольствуюсь небольшой порцией воды.

– Забрать ещё один подарок, – вдруг замечаю, что во мне поднимается какая-то ярость. Если эти двое действительно работают на белого дракона, тогда Калеб… Или даже Дин, работают… Господи, тут и правда можно сойти с ума, тогда… Тогда им не надо задавать эти глупые вопросы! Они уже знают, что я найду. Или он об этом им не сообщил?

Но когда мы подъезжаем к дому, то обнаруживаем, что обоих жителей нет на месте. Их машины не стоят у входа, и гараж тоже выглядит заброшенным.

– Будем ждать, пока они вернуться? – предложил Тэйлор.

– Ни в коем случае. Я должна попасть внутрь! – Но как? Я просто прокрадусь на участок и проигнорирую яростные крики «Джолли, что ты здесь делаешь?!» от моих коллег или надзирателей, что я ещё смогу сказать после того, что собираюсь сделать. Здесь же наверняка где-то есть открытое окно? Или дверь?

Я карабкаюсь через забор и попадаю на участок. Отсюда мне прекрасно виден зимний сад.

– Джолли! Оставь эту идею! Как насчёт того, чтобы вернуться?! – кричит Tэйлор взволнованным голосом, но я продолжаю идти дальше.

– Оставайтесь там, пока я не приду! – Двигаюсь дальше. Зимний сад закрыт, ну а как обстоят дела с дверью в подвал? Проклятье. Тоже самое. Я бегаю туда-сюда и уже почти задумываюсь над тем, чтобы бросить камень в одно из окон, когда мне на глаза попадается кухонная дверь. Она только прикрыта, между дверью и рамой виднеется заглушка.

Удача всё-таки на моей стороне! Или… Ещё слишком рано радоваться.

К дверному косяку прикреплено письмо, на котором написано моё имя. Это уже было как-то заранее известно, да?

Я открываю его, но не вхожу в дом.

«Дорогая Джолли!

Сегодня утром нам позвонили и сообщили, что мы должны впустить тебя в наш дом. Так как сегодня начинается наш отпуск и две недели нас не будет, а наша уборщица придёт проверить цветы только завтра, поэтому мы оставляем тебе открытую дверь. Пожалуйста, закрой её, когда уйдёшь, хорошо? Звонивший сегодня предположил, что тебе понадобится попасть в дом. Это звучит мило. Мы надеемся, что у тебя всё хорошо, и желаем тебе, чтобы ты нашла своё счастье!

С любовью,

Дороти и Альфред».

Что? Серьёзно? Просто звонит какой-то незнакомый человек, и они оставляют дверь открытой? Может быть… Они… он заставил их написать это под принуждением? Или это вообще не их почерк? И это тоже мне нужно спросить у Калеба… но сейчас… Я могу, наконец-то, войти!

Через кухню в коридор до входной двери, которую я открываю, чтобы позвать к себе Тэйлора и Эйвери.

– Ты правда пошла на взлом? Ни за что бы не поверил! – Эйвери почёсывает затылок, а Тэйлор нервозно озирается по сторонам.

– Дверь была открыта. Заходите уже! – шиплю я, а эти двое оглядываются, а затем проскальзывают в дверь.

– Итак… Преступников из вас не получится, если вдруг вы решите покончить с карьерой ФБР, – с ухмылочкой предполагаю я и после этого закрываю дверь.

– Почему дверь была открыта? – интересуется Эйвери, осматривая меня с удивлением, в то время как Тэйлор растерянно останавливаться у входа.

– Объясню вам это позже. Стойте, пожалуйста, здесь, пока я буду искать комнату…

– Какую комнату? – спрашивает меня Эйвери. Ну, я действительно не уверена, что он давно этого не знает!

– Это тебя не касается! – кричу ему, подходя к лестнице. До чего же большой дом! К сожалению, я никогда так и не смогла провести здесь время с Калебом. Тогда я была такой любознательной, так хотела внутри всё рассмотреть. Калеб всегда описывал этот дом как какой-то дворец. Как золотую клетку…

А я тогда и правда представляла себе жилище короля, и только сейчас я понимаю, что он имел в виду под этим.

– Поторопись! – всё ещё слышу крик Эйвери. Да… Но сначала мне надо подняться по лестнице.

Кто же написал эту записку? Я не могу быть уверенной, что это были хозяева дома. И вряд ли бы они позволили мне здесь просто так разгуливать здесь, и всё равно насколько мило мы с ними общались. Наверняка это сообщение Калеба, и они оба ничего не знают о том, что я нахожусь здесь. Поэтому я хочу с уважением относиться к их личному пространству.

Поднявшись наверх, я осматриваюсь вокруг. Некоторые двери открыты, некоторые закрыты. Но только одна дверь находится в тени. Она располагается в конце коридора и от того кажется мрачной. Так темно.

Я припоминаю, что Калеб что-то такое упоминал. Но я ведь могу и ошибаться. Всё равно! С бьющимся сердцем я подхожу к ней и понимаю, что на самом деле это единственная дверь, в которой есть ключ снаружи.

Неужели нынешние хозяева дома и правда никогда не заходили сюда? Или есть ещё какой-то барьер, который я должна преодолеть?

Аккуратно проворачиваю ключ. Дверь была заперта, но с лёгкостью открывается.

Пыль поднимается мне навстречу, как только я открываю дверь.

– Двадцать один год… – благоговейно шепчу я. Детская комната Калеба выглядит так, как будто он никогда её не покидал. Постер всё также висит на стене, двери платяного шкафа закрыты. Обувь стоит на полу, покрытая серым толстым слоем пыли. Я иду по полу и замечаю, что под пылью скрывается коричневое дерево. Окна пожелтевшие и грязные. Также и с внешней стороны они никогда не мылись. Моё сердце бьётся сильнее, когда я раздвигаю шторы. Сквозь ветки деревьев я могу увидеть мой участок. Дом моей матери и отца. Руины.

Может быть, Калеб часто стоял здесь и наблюдал за мной?

Я ощупываю дерево оконной рамы и внимательно всё осматриваю. Он ведь многое оставил здесь. Одежду. Школьные принадлежности. Даже его рюкзак всё ещё стоит здесь. Как будто время остановилось.

Что же могло произойти, если бы не этот пожар? Если бы Калеб не исчез? Если бы нам позволили и дальше расти вместе? Возможно, я подарила бы ему свой первый поцелуй. Мы стали бы парой… Переспали бы друг с другом в первый раз. Возможно, даже поженились бы.

Ему не нужно было бы идти в мафию. Из него получился бы честный человек…

Я представляю образ Дина перед глазами, когда думаю о Калебе. Конечно, ему удалось накопить целое состояние, так что… Я… мне абсолютно точно нужно быть уверенной!

Затем я смотрю на постель. Где же это может лежать?

Кровать не заправлена. Всё выглядит так, как будто Калеб покидал комнату в спешке.

Осторожно поднимаю подушку. У меня начинается кашель, сколько же пыли попало ко мне в лёгкие. Под подушкой я нащупала что-то! Книгу.… Блокнот? Дневник?!

Вытаскиваю его. И правда. Это же дневник?! И он полностью заполнен. От первой до последней страницы! Это… Это просто невероятно! Это было то, что Калеб хотел мне подарить? Нет. Минуточку. Он же сказал под кроватью? Я опускаюсь на колени на пол и заглядываю под кровать, но ничего не могу найти. Затем я поднимаю матрас, извлекая оттуда то, что находится позади него у стены. Это что-то вроде стеклянной коробки? Я протягиваю руку через реечное дно и достаю коробку. Она размером примерно пятнадцать на пятнадцать дюймов и толщиной пару дюймов. Внутри находится что-то… Что-то, что я точно сейчас узнаю!

– Это… не может быть! – В ужасе я отпускаю матрас и сажусь на кровать.

– Платок моей матери! – Я не могу точно припомнить, чтобы Калеб получал от меня в подарок этот носовой платок. Откуда же он тогда у него? Или по-другому спросить… Откуда у него вообще эти вещи? Я ему их давала? Дарила?

Я помню, как мама сбрызгивала платки духами, чтобы аромат сохранялся дольше. Что… Может быть, Калеб использовал стеклянную коробку, это должно значить, что, возможно, я почувствую запах её духов… Я в панике распахиваю глаза и выбегаю из комнаты. Да, я планировала уважать частные владения, но мне срочно нужно в ванную, чтобы стереть пыль!

После того как я открыла две неправильные двери, нахожу ванную. Полотенцем, которое я немного смочила водой, аккуратно протираю стеклянную коробочку. Если она двадцать один год была закрыта… Возможно…

Эта стеклянная коробка, кажется, герметично закрыта. Неужели это действительно может быть так, что… Что я смогу почувствовать аромат? Мои руки дрожат, и мне нужно быть аккуратной, чтобы не уронить коробку.

Осторожно возвращаюсь в прихожую и ставлю стеклянную коробку на комод. Бережно открываю крышку и робко вдыхаю аромат платка.

– О, Боже мой! – восклицаю я и тут же закрываю крышку. Закашлявшись, поворачиваюсь и слышу, как Эйвери и Тэйлор обеспокоенно спешат ко мне по лестнице.

– Что произошло?! – спрашивает Эйвери с тревогой.

– Н..Ничего… Всё хорошо! – такой насыщенный аромат. И это через столько лет…

Я опускаюсь на пол и начинаю смеяться. При этом обхватив себя рукой над животом, так сильно он начинает болеть, из-за того что так громко я смеюсь.

– Ну что… Что случилось? – Тэйлор опускается на колени рядом мной на пол, Эйвери настороженно осматривается.

– Он воняет всё также ужасно, как раньше! – смеясь, говорю я и падаю в объятия Тэйлора, рыдая. Я смеюсь. Я плачу. Эти многочисленные воспоминания, которые внезапно возвращаются, переполняют меня.

– Что воняет? – спрашивает Тэйлор, но я не могу ему ответить, так как мне сначала нужно успокоиться.

– Этот носовой платок пролежал в стеклянной коробке двадцать один год. Он пропитан духами моей матери. Я много лет пыталась выяснить каким духами она пользовалась, но даже моя тётя не могла мне этого сказать. Возможно… Я могу их и сейчас купить. Даже если они ужасно пахнут, но… Это они пахнут ею. – Когда я это говорю, больше ничто не сдерживает меня. Я горько плачу и не могу этому противостоять.

Этот аромат. Это множество воспоминаний. Образы. Голоса. Они снова здесь. Это стало настолько реальным благодаря её духам, что я верю, что снова там окажусь. В детстве. В её спальне перед туалетным столиком. Я вспоминаю об этом моменте. О том дне, когда я обтирала Калебу платком лицо. Он был весь в крови и грязный. Я тайком стащила платок из корзины с бельём и сбрызнула духами мамы. Подарила его Калебу. На память…