Текст книги "Белый - цвет тоски (ЛП)"
Автор книги: Лаура Винтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
– Это было бы прекрасно, признаю. Это действительно было бы прекрасно. Но, как ты знаешь, я – Белый Дракон и замешан во всяких нехороших делах, из которых не так просто выйти. Я больше не смогу вести обычную городскую жизнь.
– Почему ты выбрал этот путь? Почему?! – закусываю губу, в то время как он… в то время Калеб… гладит мои плечи.
– Этого я пока не могу тебе сказать. Но потом ты это поймешь. Возможно, ты не простишь меня, но поймешь, – рука Калеба гладит мои щеки, мои волосы и снова возвращается к плечам. Он такой нежный. Такой… влюбленный. Да, сейчас я это понимаю. И когда мне было всего пять лет, а ему восемь, даже тогда наше совместно проведенное время можно было описать как первую любовь. С таким удовольствием я была с Калебом и иногда целовала его в щеку, подсмотрела, как это делали мои родители. Конечно же, эти детские чувства друг к другу нельзя сравнивать с настоящей любовью, но… прошло двадцать лет, и это были чистые, честные чувства. Симпатия. Дружба. Калеб был на три года старше меня… быть может, после отъезда его семьи, он начал меня идеализировать и принялся искать меня.
Чувствую, как Калеб накрывает меня одеялом.
– Что ты делаешь? – испуганно спрашиваю я.
– Накрываю тебя. Собственно, я хотел бы еще раз… но ты плачешь, и я не буду с тобой спать, когда ты лежишь рядом со мной и плачешь.
Пыхчу и продолжаю молча лежать, тем временем он проводит рукой по одеялу вдоль всего моего тела. О, Калеб… как только мог из тебя получится убийца? Ну, как? С удовольствием спросила бы тебя, но ты не должен знать, что я давно разузнала, кто ты есть на самом деле!
– Как предупредительно, – бормочу с нотками сарказма в голосе.
– Ну, так я хотел удержать… – отвечает он мне с легкой улыбкой на губах. Я могу это расслышать. Хотя ничего не вижу, однако, получается расслышать тонкости, которые формируют образы от его слов.
– Ну и? Ты хочешь меня оставить здесь лежать связанной, потом оглушить, а потом как пакет с мусором подложить под дверь моим коллегам?
– Нет, конечно же, нет. Ты сама оденешься, потом ты заснешь (в смысле медикаментозный сон, хлороформ, – примечание переводчика), я положу тебя в машину. Не хочу, чтобы в конечном итоге, у тебя были какие-то повреждения.
– Говорит человек, который меня связал! Мне твои наручники вред причинили! – жалуюсь я. Вдруг чувствую, как его рука подныривает под одеяло и ощупывает кандалы. При этом он проверяет, достаточно ли места между наручниками и цепями.
– Они даже слишком свободные.
– Хм… – дуюсь, но чувствую какое-то восхищение от того, что он подходит ко мне ближе.
– Что? – спрашивает меня Калеб, убирая от меня руку.
– Ты можешь спокойно лежать так, – разрешаю я ему.
– Так? – Калеб снова кладёт свою руку мне на спину и прижимает меня к себе. Тут же скользит под одеяло, и моя грудь касается его обнаженной груди. Хм, впрямь прекрасно, так с ним лежать. Он тёплый и так приятно пахнет. Его парфюм я раньше никогда ни от кого чувствовала. Пахнет мятой… да, именно мятой. Дин использует совсем другой, навязчивый парфюм. Шон более мягкий, а Эйвери поливается всегда разными ароматами. Только у Тейлора такой же хороший, почти без запаха.
Вдыхаю запах шеи Калеба и прижимаюсь своим лицом в изгиб шеи. Как же хорошо… да, именно все это я и представляла в своей маленькой истории.
Руки Калеба заскользили по моей спине. Другая его рука, на которую меня уложили, обвивала мое тело, тогда как вторая свободно покоилась на моем бедре. При этом его пальцы танцевали и легонько щекотали. Но его прикосновения при этом настолько осторожные и робкие, что доставляют мне исключительное наслаждение.
– Так хорошо? – спрашивает он меня.
– Да… – это намного прекраснее, чем сидеть связанной на стуле или висеть на стропах. Просто лежать здесь, ощущать его… это так успокаивает. Как будто я наконец-то вернулась. Как будто, наконец, нашла свою большую настоящую любовь. В любом случае… ещё очень хорошо себя чувствовала в объятиях Дина…
Я обязательно должна поговорить с ним, как только вернусь, так как у нас с Дином не может быть будущего. Сейчас, после того, как я узнала, что Калеб – Белый Дракон, у нас с Дином не могут продолжаться отношения, так как мое сердце всё ещё принадлежит первой любви.
– Можно я сейчас тебя поцелую? – шепчет Калеб где-то рядом с моей щекой. Я медлю. Молчу. Сглатываю.
– Нет, – отвечаю ему дрожащим голосом. Сильнее вжимаюсь в изгиб его шеи. Нет, так я не хочу целоваться. Я хочу видеть его при этом! Смотреть ему прямо в глаза! И я хочу, чтобы он сказал мне правду и объяснил, что это все значит!
– Хмм… действительно жаль, – Калеб вздыхает и снова целует мой лоб прежде, чем отстраниться.
– Куда ты собрался?! – спрашиваю испуганно. Что сейчас произойдёт?! Он в ярости? Я разозлила его своим отъездом??
– Я кое-что принесу.
– Пожалуйста, не надо опять лишать меня сознания! Если ты доставишь меня к моему авто, оставь меня там. Я буду ждать, пока ты уедешь. Но я не хочу снова оказаться без сознания!
– Спокойно. У нас есть ещё немного времени. Я хочу принести кое-что другое.
– И что же?
– Не будь такой нетерпеливой. С другой стороны, тебе это так идёт, – Калеб смеётся. Я слышу, как открывается бутылка с водой. Потом звук открывающейся баночки, он ею шелестит, гремит (видимо издаёт звук, как будто выпадает таблетка).
– Ты принимаешь еще одну таблетку? – спрашиваю его.
– Да, три часа уже прошли, и я не хочу, чтобы ты услышала мой настоящий голос.
– Когда мы встретимся в следующий раз, не смогу тебя узнать?!
– Верно, – он запивает таблетку и возвращается ко мне.
– Сядь, – просит он меня и помогает, придерживая. После этого он устраивается позади меня, кладёт одеяло мне на плечи и заворачивает в него. Его ноги широко расставлены, а сейчас он сидит в позе сукхасана (асана в йоге, удобная поза, скрестив ногти), тогда как я, согнув ноги в коленях, удобно сижу, прижавшись к его коленям (не на коленях, а вот прижавшись, в этом пространстве).
– А сейчас? – хочу я знать. К чему всё это?
– Я хочу кое-что показать тебе, – отвечает он мне. Чувствую, как он положил что-то поверх одеяла, что-то, что обволокло мое тело, ровно на колени, которые в данный момент накрыты. Потом его руки следуют вверх к завязанным глазам.
– Ш-что…
– Я сниму твою повязку с глаз, – шепчет он. Что? Он хочет, чтобы я его увидела? Да… сделай это! Хочу посмотреть тебе в глаза, пожалуйста! Мое сердце начинает стучать как бешеное, мои руки хватаются за одеяло, прижатые к спине.
– И все-таки у меня есть несколько правил, ты слышишь меня?
– Д-да…
– Ты не будешь оборачиваться. Ты не будешь видеть меня. Никаких резких движений. Если поступишь наоборот, то никогда не покинешь эту хижину. Я запру тебя здесь. Ты это поняла? – киваю нерешительно.
– Я не шучу.
– Поняла, – зачем он хочет снять повязку, если я все равно не смогу его увидеть? Или он должен это сделать?
Калеб снимает повязку, убирает подушечки, которые лежали у меня прямо на глазах.
– Смотри только вперед. Перед собой, на твоих коленях лежит коробочка. Ее содержимое наверняка тебе понравится, – сглатываю и гневно бросаю свой взгляд. Комната освещена лишь редкими и небольшими огоньками, создавая ощущение вечерних сумерек. Окна занавешены гардинами.
Деревянная хижина и в самом деле выполнена полностью из дерева. Пол, стены и даже потолок обиты деревом. Там, где стоит стол, висят стропы. Сам стол вплотную пододвинут к стене. На нем стоят напитки, а на стуле лежит одежда. Джинсы, обувь, чёрная футболка. Я не решаюсь повернуть голову... Только мои глаза быстро смотрят вниз, где я замечаю черную коробочку.
Пугаюсь, когда вижу его руки, обнимающие меня, поглаживающие коробочку. Однако он надел черные кожаные перчатки. Он скрывает даже свои руки? Есть вероятность, что могу узнать его по рукам? Его руки покрыты черной материей. Он одет в футболку с длинными рукавами? Калеб действительно сделал все, чтобы остаться неузнанным…
– Что это? – спрашиваю я робко.
– То, о чем ты тосковала все эти годы… я думаю сделать тебе одолжение и разрешить тебе посмотреть на это.
Сглатываю и произношу шепотом:
– Можешь открыть коробочку? – она из бумаги и выглядит немного потертой, как будто ей уже много лет и ее часто брали в руки. Что же там может быть? Что-то, о чем я тоскую?
Он открывает мне коробочку, она примерно соответствует формату А6. Внутри оказывается другая маленькая красная коробочка для украшений, покрытая бархатом. Красный. Красный бархат. Она выглядит как коробочка для ювелирных украшений... украшение? Быть может это...
– От-ткрой, пожалуйста, и эту? – начинаю нервничать и упираюсь взглядом зачарованно в то, что лежит у меня на коленях.
Движения рук Калеба такие элегантные, когда он открывает футляр для украшений. Внутри лежит оно. Колье моей мамы! Это правда, оно? Серебряная цепочка, красный камень в форме сердца в серебряном обрамлении. Камень в форме сердца прозрачный и закругленный, никаких углов.
Вздрагиваю. Слезы скапливаются в уголках глаз.
– Поверни, пожалуйста, сердце другой стороной! – прошу его, а подбородок дрожит.
– Ты хочешь удостовериться, есть ли на оборотной стороне гравировка? – Калеб шепчет эти слова мне на ухо, прежде, чем взять колье и покрутить.
– Forever, – шепчет он благоговейно и приподнимает цепочку чуть выше, чтобы я могла хорошо видеть гравировку.
– Я все эти годы хранил цепочку как сокровище. Как будто я не владею никакими сокровищами, кроме этого простого украшения, которое найдет отклик в твоем сердце. – Эта цепочка та самая, настоящая! Это украшение моей матери! Та самая цепочка, которую считала пропавшей в пожаре! Но… как она попала к Калебу? Ну, как? Я всего лишь мельком показала ему, точно это помню, но он ее не брал. Она была при мне тогда, когда я пошла спать!
– Откуда... она у тебя? – хочу я у него узнать. Калеб некоторое время помолчал, после прошептал:
– Это вопрос. Если я на него отвечу, то узнаешь, кто я есть.
– Просто скажи мне, наконец! – прошу его в отчаянии.
– Я не могу. Еще слишком рано. Если ты вспомнишь, тогда мы не сможем больше видеться… а я получаю наслаждение от близости к тебе, – быстрый поцелуй в щеку. Я не решаюсь наклонить лицо к нему. Это были… волосы? Тогда у него длинные волосы. Примерно от пяти до десяти сантиметров в длину. Время от времени сглатываю слюну и пристально смотрю на цепочку, которую он все еще держит в своих руках. Руках, покрытых кожаными перчатками.
– Почему ты не показываешь мне свои руки? Почему скрываешь их от меня? – Что если… Калеб пришел тогда в горящий дом и хотел меня спасти? Что если… он пострадал при возгорании? Когда пожарная бригада меня достала, возможно, он тогда искал меня. Что, если он получил внешние увечья и поэтому не хочет показываться мне? Могло ли это стать причиной?
– Это неважно…
– Для меня все иначе! Ты боишься, что твои руки могут мне не понравиться?! – Мог ли он поэтому выжидать? Поэтому так преуспел в криминальной карьере, так как с изувеченным лицом он не смог бы добиться успеха в нормальной профессии?
Я не могла найти колье потому, что оно было… у Калеба! Вдруг все приобрело совершенно другой смысл. Эта цепочка была у него на протяжении всех лет, и когда он стал достаточно взрослым, то начал меня разыскивать, нашел меня, но не решился встретиться со мной с глазу на глаз.
– Не плачь, пожалуйста, – шепчет он мне и гладит рукой по щекам.
– Почему ты просто не пришел ко мне, когда нашел ее и… не подарил цепочку мне? Почему? Было бы намного проще, чертовски проще…
– Что бы ты тогда сделала? – он хотел знать.
– Я бы разрыдалась от радости, обняла тебя, поцеловала и была бы бесконечно благодарна. Это правда!
– Но ты никогда бы в меня не влюбилась, – говорит он грустно и кладет цепочку обратно в бархатный футляр.
– Откуда ты знаешь? Ты действительно считаешь, что я настолько поверхностный человек?! Если ты годами за мной наблюдал, тогда должен точно знать, что мне гораздо важнее внутренний мир человека, в истинном смысле этого слова, внешности я не придаю столько сильного значения!
– Хмм, да… Я знаю. Грегор далеко не красивый мужчина, но и хорошим характером не похвастается.
– Я знаю… каждый имеет право на ошибку! – я яростно шиплю.
– Ты знаешь, что он сунул свой нос, куда не надо и впутался в нелегальные сделки?
– Ш-что?
– Да, сдружился с Рокко Макдроуни, тебе это имя случайно ничего не говорит?
– Этот Красный фонарь старший? Конечно, я знаю, кто такой Рокко, он также зовется «Кровавый боец», так как он с удовольствием забивает до крови своих жертв голыми руками. Из-за того, что за убийство он должен быть осужден, на него ведется охота, он ушел на дно… якобы считается мертвым.
– «Кровавый боец» жив. Но это ФБР уже давно предполагает. Отвратительный мелкий мошенник, если тебя интересует мое мнение. Он работает вместе с Грегором и на Семнадцатой улице они держат нелегальный бордель. Замаскированный под магазин одежды Секонд хенд. В подвале лежат матрасы, на которых молодые девушки должны идти отдаваться.
– Откуда ты это знаешь?
– Это мой город. Я все-таки должен знать, что за мелкий таракан завелся в моем царстве. Мне это не нравится, когда женщин держат в заточении и принуждают к сексу против их воли. Ни один мужчина не должен так делать. Если он не может возбудить женщину и добровольно побудить ее к сексу, в таком случае он тряпка и не настоящий мужчина! – в голосе Калеба звучит ярость и чувствуется, что он разозлился, однако он тут же берет себя в руки.
– Но ты же знаешь, что ты меня…
– Это совсем другое. Я хоть к чему-то тебя принудил?
– Немного, но да… это мне понравилось. Это было добровольно, – добавляю смущенно.
– Рокко завтра утром будет на месте и привезет в бордель новую партию девушек. Девушки, которых уже использовали, должны быть заменены и убиты. Вы должны быть на месте к двадцати двум часам, если хотите их спасти и арестовать Рокко.
– А что я должна сказать Шону? Откуда я могла бы это узнать? Он меня спросит и тогда… должна буду ему сообщить, что ты меня выследил, чтобы сообщить эту информацию? Он будет задавать вопросы, прежде всего, где я провела эту ночь!
– Ну, так солги ему, – предлагает он веселясь.
– Тебе смешно… я должна сказать, как ты меня заманил к себе и трахнул, а потом, в благодарность, так как я предоставила тебе свою задницу, поделился информацией?! – Калеб смеется и начинает контратаку:
– Конечно, ты можешь именно так и сказать, но, быть может, сформулируешь несколько иначе?
– Ага… и как?
– Ну, скажи просто, я позвонил тебе в отель и передал эту информацию.
– Шон захочет узнать, в каком отеле…
– Хм… тогда просто скажи, что там лежал мобильник, и ты на автомате взяла трубку, а потом он исчез.
– Я поразмыслю над этим… – вздыхаю и снова приклеиваюсь взглядом к цепочке.
– Ты умная, что-нибудь придумаешь, – Калеб целует меня в щеку и хочет уже убрать цепочку.
– Подожди! Не забирай ее так быстро, я хочу еще немного посмотреть на нее…
– Конечно, – шепчет он и ласкает мой затылок и придвигает колье поближе к моему лицу. Я рассматриваю колье и все больше расслабляюсь. Так прекрасно сидеть вот здесь с ним. Хотя и несколько необычно.
– Уже поздно. Я должен сейчас вернуть тебя домой, – шепчет Калеб и замолкая кладет цепочку в футляр. Мои глаза расширяются, но я пытаюсь не причитать. Уже то, что он хотя бы показал украшение, значит для меня очень много.
– Что мне нужно сделать, чтобы ты отдал цепочку?! – нервно спрашиваю его.
– Ничего. Я решаю, когда ты ее получишь.
– Это твой козырной туз, хмм… – ухмыляюсь и закрываю глаза. Так как он, очевидно, начнет меня связывать.
– Так сказать. Но у меня есть кое-что еще. Не только колье, – добавляет он.
– Что-то еще? Что же еще?
– Это я поведаю тебе в свое время.
– Хмм… – вздыхаю и прижимаюсь к нему. Как хотелось бы сейчас повернуться к нему и поцеловать его. Да, правда, с удовольствием сделала бы это. Из благодарности. Не из-за того, что он меня сюда заманил и подарил два прекрасных оргазма, а потом, что показал мне цепочку. Нет, потому, что она у него вообще есть. Он хранил ее все эти годы. И черная верхняя коробочка своим внешним видом показывает, как часто она открывалась. Везде носилась с собой. Эта цепочка была связью со мной. Возможно, в то время, когда он не мог меня видеть.
– Ты сейчас снова завяжешь мне глаза?
– Да, – последнее, что я могла увидеть, были его руки с черными подушечками, которые он аккуратно положил мне на глаза.
– Я, правда, очень хочу тебя увидеть, Твои глаза. Твои губы. Правда, очень-очень хочу…
– Это было достаточно часто. Только я, предположительно, не бросался в глаза, – шепчет Калеб, завязывая повязку на глазах.
– Как ты это представляешь?
– Мы часто встречались. Однажды, когда ты заканчивала школу. Я был на твоем выпускном балу. Я покупал цветы, когда ты помогала тете в ее магазинчике. Ты была в тот день настолько уставшей, так как за день до этого прошла вступительный экзамен в ФБР. И все же ты не оставила их в беде. Ее муж лежал в кровати больной, а также и весь остальной персонал был болен. Но они не могли закрыться. Когда ты получила первое задание, я тоже был рядом. Это был труп белокожего человека, которого нашли в мусорном контейнере. Припоминаешь?
Окей, он пугает меня. Он был… там всегда? В столь важные дни для меня он всегда оказывался рядом? Мне пришёл на ум мужчина с обожженным лицом. Не мог ли он получить шрамы от огня? Быть может, он носит парик, очки или что-то ещё с целью маскировки?
– Андреас Фишер, немец. Он был тогда найден в контейнере, припоминаешь? – Ну, помню ли я. Очень, очень страшные воспоминания поднимаются внутри меня, когда он произносит его имя.
– Как же я могла его забыть? Ему отрезали пенис. Потом его нашли у него в желудке. Часть за частью. На нем были найдены следы зубов от укуса, да, на его пенисе. Место, где он находился, было с не слишком ровным срезом, достаточно грубо зашито, только, чтобы не кровоточило. Когда мы его нашли, язык его был вырезан, равно как и сердце. Он был связан, а все его тело было покрыто ранами от ожогов. На лбу у него было выжжено слово…
– И что это было за слово? – поинтересовался Калеб.
– Насильник… оно было написано по-немецки.
– Я сделал это для тебя, – сообщает мне Калеб. Я вся судорожно сжалась. Замерла. Что… что?! Что он сделал? Калеб убил его? Этого… этого ужасного человека? Это был он, он убил Андреаса Фишера? Для меня?!
– Для меня? Но… – это было несколько лет назад. Тогда я с Андреасом ещё проходила обучение в ФБР. Он гордо рассказывал, что приехал в США в одиннадцать лет, тогда его отец устроился на работу военным, и он уже тогда хотел в ФБР. Он был настолько милым, настолько интересным, весь сиял, и даже его легкий акцент мне нравился. Он был приятный. Пока однажды на тренировке не случилось это. Мы получили задание пройти через лес, двадцать километров с тридцатью килограммами багажа. Был адски жаркий день, но я была на втором месте. Андреас передо мной. Тогда он остановился, однако я не хотела так выигрывать. В любом случае мы бежали наравне. Он пригласил меня на свидание. Иначе у него не было возможности встретиться со мной наедине, в этот момент его сердце так громко стучало, что вот, наконец-то, он решился спросить. Мне это показалось настолько классным, что я согласилась.
Мы встречались тайно. На отношения между сотрудниками смотрели без одобрения, выражаясь точнее, даже были под запретом. Поэтому мы встречались по ночам тайно в подвале, играли в бильярд, выпивали немного пива и дурачились. Однако он пошёл дальше. Я ещё не хотела поцелуев с ним, интересно было познакомиться ближе. Я отклонилась от него, он же крепко меня схватил, зажал меня…
– Никаких, но. За то, что он сделал в подвале, должен поплатиться!
– Андреас меня зажал, но ведь не изнасиловал!
– Ну, только потому, что ты оказалась сильной. Сильнее, чем он! – совершенно отчетливо слышу, как Калеб приходит в ярость. Он обнимает меня и прижимает меня крепко к себе, как будто хотел задним числом защитить меня от этого человека.
– Тогда же я его отвергла, хотя он и держал меня крепко. Больше ничего не случилось!
– Нет? Точно ничего? – голос Калеба был таким, как будто он не верил ни одному моему слову.
– И он не разорвал на тебе футболку? Не повалил тебя на пол? А ты в ответ не наступила на него ногой? И после этого он не должен был обратиться с кровоизлиянием и переломом ребра в больницу? Ты не вывихнула оба запястья? Включая кровоизлияние там, на твоем бедре? Почему же ты отказалась от дачи показаний против него? – Я долго не решаюсь с ответом, я боюсь, так как знаю, что не смогу ему солгать. Он знает абсолютно всё.
– В конце концов, я пошла с ним в подвал добровольно. Кроме того, мы не должны были видеться в это время суток. К тому же, перед этим наш инструктор советовал мне не выступать против него. Я была запугана и еще немного побаивалась. В конечном итоге, я нанесла ему достаточно сильные повреждения и подумала, что меня могут отчислить с обучения.
– Что ты сегодня об этом думаешь?
– Я должна была свидетельствовать против него, абсолютно ясно.
– По-нормальному твой инструктор мог бы сказать тебе что-то совсем другое, если бы я его не сподвиг отговорить тебя от этого. Так как тогда эта паршивая свинья могла бы загреметь в тюрьму, а я этого не хотел.
– Ты-ты подкупил инструктора?
– При достаточных деньгах и власти подкупить можно любого человека.
– И… он вскоре после смерти Андреаса умер? – спрашиваю я его с нотками неуверенности в голосе. Мог ли Калеб что-то еще с этим сделать?!
– Я не мог оставить свидетеля в живых. Поэтому он тоже должен был умереть. И при этом он запятнал себя, а еще постоянные приставания с ухаживаниями к некоторым обучающимся. Молодые люди, которые ему доверяли, а он их оглушал и использовал в корыстных целях. Поверь мне, это лучше, что такой, как он, на данный момент уже мертв.
– Как ты можешь все знать? – боязливо шепчу я. Калеб реально всё знает, как будто в каждом уголке и месте в мире у него есть глаза и уши.
– У меня есть лояльные люди, которые оказывают мне помощь. Уже много лет… за тобой всегда наблюдают. Всегда охраняют. Только в этот день эти двое могут… не присматривать за тобой, твоё пребывание здесь оказалось не по плану.
– Двое?!
– Два моих человека. Они должны за тобой присматривать так, чтобы ты этого не замечала. Но когда ты пробиралась крадучись в подвал, они не могли тебя охранять без того, чтобы быть тобой замеченными.
– Ты их тоже убил?
– Нет. Всю свою ярость я направил на Андреаса! Он был восемь дней у меня в распоряжении. Восемь дней, которые мною были устроены ему настолько неприятными, что он сам причинил себе настолько сильный вред, – я не сказала на это ничего. Убить кого-то – я всегда это осуждала, но глубоко внутри сама желала Андреасу смерти. Только быстро. Тайно. Внутри меня был такой сильный страх, когда я была там с ним внизу. Он душил меня и порвал мою футболку. Его рука сжимала мою грудь, и он стремился пробраться мне между ног. Если бы мне не удалось оттеснить его от себя, со мной произошло бы ужасное.
Я прижалась к Калебу. Даже если его руки, которые касаются меня и поглаживают, есть руки убийцы, это также руки, которые меня защищают.
Это здорово – знать, что он такой сильный, что он защищает меня, хотя в то же время это заставляет замирать меня от страха, от чего даже начинаю дрожать. Это как игра с огнём. Он вспыхивает и загорается так красиво, запах дерева, идущий от сильного пламени, поднимается, попадает мне прямо в нос. Зачарованно наблюдаю танцующие и мерцающие языки огня. И лишь потом замечаю, что я сгораю сантиметр за сантиметром.
– Я никогда не причиню тебе вреда. Никогда. Каждый, кто только осмелится подумать навредить тебе, проживет недолго.
– Не делай так. Пожалуйста. Не убивай больше никогда ради меня. Слышишь? Я знаю, ты думаешь, что это только на пользу. Ты хочешь только защитить меня, и это мне льстит. Но я не хочу жить с этой виной. Я также знаю, что мы здесь в США назначаем смертную казнь, что решение принимается множеством людей, но Андреас не сделал ничего плохого. Возможно, он прекратил бы это делать, – когда я это сказала, то заметила, что даже самой себе не верю ни на одну секунду.
– Я спрошу тебя заранее, в случае если подобный случай повторится, хотя и надеюсь, что такого не случится. Наконец, ты будешь под охраной круглосуточно.
– К-круглосуточно?
– Да. Мои люди все рядом. Всегда. Ты никогда не одна. Если кто-то захочет посреди улицы стащить у тебя сумочку, найдется хорошая дюжина, что схватит преступника. Прошло много времени, пока я смог организовать такую сеть, но сейчас я могу спокойно спать, так как знаю, что с тобой ничего не случится, – Калеб прижался ко мне, поцеловал в шею, и ещё сильнее прижал меня к себе, после этого его хватка немного ослабла.
– Я тебе уже достаточно много рассказал. Время, пора идти, – когда он уже хотел встать, я схватила его:
– Подожди! – не хочу, чтобы это так закончилось! – Я хочу тебя поблагодарить. За то, что ты присматривал за цепочкой. Что ты ею дорожил. Что хранишь ее как сокровище. И за то, что сегодня показал мне её, – пытаюсь извернуться в его объятиях, то есть быть к нему в пол оборота.
Если бы я сейчас могла что-то увидеть, но как минимум знаю, где его губы, хотя и слепа сейчас как крот.
– Спроси меня ещё раз, можешь ли ты меня поцеловать, – прошу его. При этом мой подбородок дрожит и очень хорошо слышно, как стучат зубы. Ненадолго напрягаюсь, стараясь прекратить этот стук.
– Можно я тебя поцелую? – нежно шепчет он прямо напротив моих губ. Он так близко ко мне… так невероятно близко. Все же не хочу ему отвечать. Нет, Калеб моих слов не дождётся.
Подскакиваю вперёд и накрываю своими губами его губы. При этом слегка приоткрываю рот и быстро, но сладко посасываю его нижнюю губу. Давай… поцелуй меня в ответ. Поцелуй же меня!
Калеб медлит. Но недолго. Только мгновенье одной секунды, которую я провела с мурашками по телу, сидя в замке его рук, только после этого он меня поцеловал. Нежно. С любовью. Страстно... жадно… в это время он прикасался руками к моим щекам, гладил меня по волосам и скользил по шее.
Именно так хотела я, чтобы меня поцеловали. Именно так…
– Развяжи меня, – прошу его шепотом, но Калеб не реагирует на мою мольбу.
– Я хочу тебя коснуться! – говорю энергичнее и цепляюсь за оковы, но ничего не выходит. Он проделал действительно хорошую работу.
– Я могу тебя развязать, но тогда придётся пристегнуть тебя к кровати, иначе ты снова убежишь, – шепчет он мне в губы и запускает руку под одеяло. Любовно гладит мою грудь и возбуждает мои и так затвердевшие соски.
– Ммм! – я немного причитаю. Какое заманчивое предложение с его стороны. Вытягиваю ногу и обвиваю его бедро, немного отстраняюсь в его объятиях, так чтобы могла обвить его другой ногой.
– Ты хочешь ещё раз, хм? Жадная девочка… – отчетливо слышу, что он улыбается, воспринимаю как сигнал к действию и отвечаю:
– Я хочу сидеть сверху! – тогда же он должен меня развязать, верно? В конечном итоге мне нужны обе руки, чтобы опираться.
– Ты вряд ли это выдержишь, не правда ли? Этого не было в твоей маленькой истории, – бросает он мне, ухмыляясь.
– Давай уже… – продвигаюсь бёдрами к нему ближе и чувствую его нижнюю часть тела. Разве он уже успел надеть боксеры?! Но я хочу с ним поиграть!
– Давай… – снова прошу его и провожу языком ему по шее вверх до подбородка. На ощупь он жесткий, с легкой небритостью. Калеб отстраняет своё лицо от меня и совсем не мягко вжимает меня в кровать. Издаю короткий писк, однако приземление, к счастью, мягкое. Только наручники мне мешают, я могу, как минимум, прижаться к его бёдрам, чувственно двигаясь вверх и вниз.
– Трахни меня! – требую, как будто я сегодня не получила ни разу ни одного оргазма.
– Ну, ну… если ты еще что-то такое вульгарное скажешь, то больше не буду с тобой сегодня играть. Как невежливо, так меня об этом просить, – естественно Калеб хочет сейчас меня разозлить! Одеяло находится подо мной, так что я предстала перед ним абсолютно голой. Через деревянный крест мои груди возвышаются вверх, в воздух как маленькие горы и легко покачиваются туда-сюда, да я и не хочу это останавливать. Рука Калеб проскальзывает между моих грудей вниз через живот до Венериного холма, его он нежно поглаживает подушечками своих пальцев.
– Давай уже, трахни меня, наконец! – яростно говорю ему, хотя Калеб уже настраивается на мои движения, так что не возникает никакого трения между ним и моим клитором. Это не честно!
– Мне так нравится, когда ты здесь лежишь такая жадная, – сообщает мне он и сильно нажимает рукой мне на живот, чтобы придать мне более спокойное положение. Я поднимаю ноги, тогда он отдаляется от меня, резко переворачивает меня на живот и следит за тем, чтобы моя попа приподнялась выше, а моё лицо лежало на матрасе. Тогда он устраивается позади меня, прижимает вниз мой таз, но раскрывает мои наручники.
Жаль, всё происходит так быстро, и у меня нет возможности освободиться, так как прежде чем я успеваю, он привязывает мои руки к стальной штанге кровати.
– Ш-что ты делаешь?! – хочу добиться от него и усаживаюсь.
– Ты должна оставаться лежать, – говорит он спокойно и опять вжимает меня в матрас. Я не сопротивляюсь, напротив, позволяю доминировать, так как я знаю, как сейчас горячо и круто может быть, если я подчинюсь. Чувствуется, как пересохли мои губы, поэтому облизываю их. Пыхчу и закусываю нижнюю губу. Как же хочется видеть, что он делает!
Только цепи гремят и шуршат о стальную штангу, к которой я привязана. Мои руки слегка расставлены, а мои груди висят над моими коленями. А сейчас?
Хочу приподнять руки, но сделать это не получается. Он реально зафиксировал меня к кровати, будто поставив на якорь.
– Вот так мне нравится, очень хорошо, – говорит Калеб довольным голосом и бродит руками по моей голове, вдоль спины, до задницы, по которой быстро ударяет. Я вздрагиваю не потому, что это причиняет мне боль, совсем немного, а потому что испугалась.
Я крепко сжимаю губы, хотя меня переполняют жадные стоны.
– Тебе же это нравится? – спрашивает он тоном хозяина. Я сильнее хватаюсь за стальную штангу, не зная толком, что должна ему ответить. Новый хлопок и я, улыбаясь сильнее, закусываю нижнюю губу.
– Ты ответишь мне сейчас? – хочет он знать. Его голос слегка изменился. Он стал более сконцентрированным, серьезнее и больше не таким полным любви, что на самом деле мне нравится гораздо больше.
– Эмм, я не знаю… – невразумительно бормочу я. Если бы самой знать, честно говоря, мне это никогда не приходило на ум.
