Текст книги "Измена. Чтобы разлюбить (СИ)"

Автор книги: Лаура Норт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

15 глава

Ворота с трудом откатились, закрылись с гулким металлическим ударом. Высокие ступеньки, синие железные перила, белая пластиковая дверь.

Меня сбил с ног шестирукий, шестиногий оглушительный ураган. Братья. Невозможные, неудержимые. Они прыгают, вопят, хватают меня. Маленькие негодники, самые любимые! Всегда рады видеть меня, не учат меня жизни, не ругают, не разочаровываются во мне. Не предают.

В конце концов, именно ради них я и помирилась с отцом и бабушкой. Первое время нашей ссоры я видела мальчишек тайком – созванивалась с мачехой и мы где-нибудь встречались во время моих нечастых приездов домой.

Потом я вернулась.

И потихоньку – хотя и не сразу – восстановила общение с семьёй. С новой позиции. С позиции самостоятельной работающей женщины, которая никому ничего не должна.

Во всяком случае, это я так считала. Что считали бабушка с отцом – меня уже не волновало. Я слишком изменилась, чтобы принимать близко к сердцу чужие ожидания.

Я отдала детворе на растерзание пакеты с подарками, каждому свой, отдельный, и, на всякий случай ещё и подписанный – чтобы не разнимать потом драки. И отправилась отдавать родственный долг.

Мачеха, тётя Лена, суетилась на кухне. Она выглядела совершенно довольной жизнью. Мало-помалу она мягко и незаметно забрала в свои руки власть в доме, я бы не поверила, скажи мне кто это раньше. Среди таких любителей покомандовать! Отец в зале смотрел спортивный канал и ругался на защитников, полузащитников… кто там ещё бывает. Бабушка в своей комнате громко разговаривала по телефону, заглушая звуки сериала. Семейная идиллия!

Я подхватилась и принялась помогать готовить ужин.

Сейчас я старалась навещать их не реже раза в неделю, ну, может, в две. Встречи делала не очень долгими. Предпочитала погулять с мальчишками, чем идти сюда. Всё-таки, хоть я и выросла, и изменилась, и перестала так остро реагировать – мои родные не изменились совсем. Они всё ещё знали жизнь лучше меня, всё ещё давали мне советы, всё ещё выговаривали мне за недостойное поведение.

Просто больше я не чувствовала зависимости и знала, что могу уйти в любой момент.

Но старалась не доводить.

Вот и сейчас, во время совместного ужина, я попала под прицел.

– Ты уже не девочка, а до сих пор не замужем! Смотри, довыбираешься и останешься ни с чем, вот как Ленка.

– Мама! – отец нахмурил брови.

– А что мама? Что мама? Что она, за молодого замуж вышла? За седого, лысого и разведённого! И ты, Идка, засидишься в девках, а потом никому не нужна будешь!

– Мама, ну что вы. Ваш сын ещё молодой и красивый. И полный сил. – голос тети Лены тих и умиротворяющ, отец приосанился и посмотрел на неё благосклонно.

– Ага, конечно. – бабушка фыркнула и посмотрела на меня. – Вот у МарьВасильны внук есть, придёшь в следующий раз, я вас познакомлю!

– Ба, у меня есть парень!

Воцарилась тишина. Все замерли и посмотрели на меня.

16 глава

– Вот когда приведёшь, покажешь – тогда и поверю. – отрезала бабушка. – У всех внучки в таком возрасте уже замужние и с детьми, одна ты позорище. Краснеть за тебя приходится перед девчатами!

– А что тогда не знакомишь парня с семьёй? Стыдишься? – помрачнел отец.

Я пожалела о том, что сказала. Представила, как они насядут на Андрея, будут говорить о свадьбе, детях, допытываться о его профессии, доходах, родственниках… папа обязательно решит с ним выпить – чтобы проверить на прочность… Мне стало противно. Как наяву я увидела, что отец, с красным лицом, с пьяными глазами говорит: «Ты меня уважаешь?»

А Андрей, мутно глядя, пошатываясь, кивает в ответ…

Нет-нет, этого нельзя допустить. Да я пока и не собиралась знакомить Андрея с семьёй, слишком это уж быстрый переход на новый уровень.

Но я уже пообещала.

А я обычно держу своё слово.

Надо предупредить Андрея. Чтобы он не вёлся и вообще придумал себе какое-нибудь срочное дело.

– Да приведу я его! Он занят сейчас очень, мы вместе работаем.

– Вот на выходных и приводи!

– Да, пусть приходит. Посидим, выпьем. Посмотрим, какой он крепкий!

– На этих не смогу. На следующих. – я пыталась выторговать время.

– Родной, ты не забыл? – мягко напомнила тётя Лена. – На этих выходных мы едем к моим родителям.

И подмигнула мне.

– Нормальный хоть жених? – успокоился отец. – Не нищий студент, как этот твой…

– Да папа, он начальник отдела. – ответила я честным-пречестным тоном.

– А, ну смотри… Не надо нам всяких бездельников и голодранцев, чтоб на шее сидел.

– А сколько он зарабатывает? – тоненьким голоском поинтересовалась бабушка.

– Бабуль, ну я же не спрашивала! Мы же только недавно начали встречаться, я что, так и спрошу? Какая у тебя зарплата?

– О! В бухгалтерии, что ли, не можешь узнать?

– Ба, да мне это неинтересно! Тем более, нормально там у нас платят! И я сама зарабатываю!

– Ага, а как ты будешь следить, на что он тратит? Мало ли на что, может на посторонних баб? Сам скажет одно, а получит другое! Вон у Михалны…

Я заткнула уши.

– Не хочу это слышать!

Бабушка открыла было рот, но тут на кухню, оглушительно стреляя из лазерных пушек ворвались космические пираты и спасли меня.

Мои родные! Принесу им в следующий раз какой-нибудь сюрприз.

Нищий студент…

Тогда, когда я в первый раз поругалась с отцом, через некоторое время я попыталась помириться. Войти в положение, сделать скидку, подумать о семье…

Я понимала, что людей в таком возрасте не переделаешь, можно только научиться с ними взаимодействовать, но понимала головой. Не сердцем.

И мы некоторое время общались, хоть я и была на позиции виноватой неблагодарной дочери. Но на что только не пойдёшь ради мира в семье? Тем более, мне тяжело давались ссоры и я предпочитала побыть виноватой, чем ругаться или не общаться вообще. Ну мне же не сложно, да?

Но следующий скандал разбил перемирие вдребезги.

17 глава

Я не стала ничего говорить Андрею.

Тянула время. В какой-то детской надежде, что всё решится само. Ну и… зачем нервировать человека раньше времени, правда? Поживу несколько дней спокойно.

Если можно жить спокойно, когда рядом Филипп.

Он вызвал меня к себе в кабинет, обсудить рабочие вопросы. Сидел за столом, такой… строгий, серьёзный. Я приготовилась защищаться. Но защищаться пришлось только от своего колотящегося сердца – оно, глупое, всё ещё считало Филиппа самым привлекательным мужчиной из всех.

Разумеется, я тоже постаралась сделать серьёзный и деловой вид.

Вопрос оказался пустяковый, решился быстро, но Филипп медлил, не отпускал меня. Молчал, смотрел. И, когда я уже собиралась нарушить это молчание, тихо сказал:

– Подожди… у меня к тебе просьба.

– Слушаю. – сердце почему-то забилось ещё сильнее.

– Я хочу спросить… попросить тебя не уходить отсюда. Если вдруг у тебя есть такая мысль. – уточнил он. – Я постараюсь контактировать с тобой по минимуму и вести себя корректно. Просто… не хочется терять такого специалиста.

У меня была такая мысль. Вот прямо сейчас, когда я смотрела в его тёмные прекрасные глаза. На его красивые руки, нервно крутящие карандаш. На его напряжённо сжатые губы.

– Я не могу этого обещать, – наконец сказала я, – этот проект я точно доведу, а дальше – видно будет. А специалистов сейчас везде полно. И многие с радостью займут моё место.

– Я понял. – он опустил глаза. – Что ж, Ида Александровна, больше я вас не задерживаю, можете идти работать.

И я пошла.

Пошла, хотя на меня нахлынула волна горечи. Хотелось остаться, встряхнуть его и спросить: за что? Для чего всё это было нужно, почему ты так поступил со мной? С нами? Что я сделала тебе тогда? Ограничила твою свободу? Хотелось закричать, ударить его. Расшевелить. Чего не хватило тебе? Ведь сейчас ты здесь. Один. И просишь меня остаться.

Но я не осталась и не спросила. Ничего не сказала, как и тогда. Просто молча ушла.

Всё уже в прошлом. Которое не вернуть.

Я была полна до краёв, осторожно несла свой крик, боясь расплескать его. Как назло, со всех сторон ко мне поворачивались любопытные лица, звали дружелюбные голоса, задавали вопросы. И мне приходилось улыбаться. И разговаривать. И делать вид, что всё отлично. А то, огромное, что распирало грудь и хотело вырваться наружу – сдерживать, сдерживать, сдерживать.

В конце концов я справилась с собой, до поры. Обещая, что вот только дождусь окончания рабочего дня…

Голова разболелась. Ни на какие свидания настроения, конечно, не было. И сил тоже. Я с сожалением в голосе сказала Андрею, что не смогу сегодня с ним провести время. Он расстроился, тактично предложил помочь, позаботиться. Но настаивать, к счастью, не стал. Наверное, по мне видно было, что мне плохо.

Но домой не пошла.

Я поехала к подруге.

18 глава

Среди всех моих проблем, метаний, страданий, у меня было два человека, к которым я могла приехать с любым вопросом.

Мама – и Диля.

Два человека с совершенно разным подходом к жизни, которые, тем не менее, утешали меня и помогали мне каждый по-своему. Мама – лёгкостью, воздушностью, каким-то своим особенным, добрым оптимизмом и отношением к миру.

Диля – основательностью, логикой, тем, что мгновенно всё раскладывала по полочкам, разделяла на части, и большое и страшное становилось простым и решаемым.

Раньше мы были соседками. Ходили друг к другу в гости, делали причёски, рассказывали друг другу секреты. Гуляли, знакомились с парнями. Диля старше меня на два года и всегда опекала меня, относилась, как к младшей сестрёнке. Потом она встретила любовь всей своей жизни, какого-то прекрасного принца. Летала с горящими глазами и её практически никогда не было видно. Потом я уехала поступать и мы потеряли связь. А когда вернулась, обнаружила не счастливую замужнюю женщину, а циничную и жёсткую мать-одиночку.

Принцу нужна была не обычная девушка, а принцесса. А великая любовь оказалась – «нагуляться до свадьбы».

Он не хотел бросать её – зачем? Звал остаться любовницей. Диля красивая. Яркая восточная внешность, ум, воспитание. Из неё бы вышла хорошая жена. Но в жёны он взял девушку из богатой семьи.

А к Диле пришёл отец её принца. Предложил отступные. Она подумала-подумала… и согласилась.

К тому моменту она была уже беременна. Вот только не успела об этом сказать. Да теперь и не собиралась.

Она купила себе цветочный магазин и рьяно, пока позволяло положение, занялась бизнесом. Родила дочь. Вышла замуж за одноклассника…

Но и с ним прожила не очень долго. Он начал пить и изменять ей, и она развелась. Через суд, со скандалами, с разделом имущества – её муж не собирался терять кормушку и пытался отсудить магазин.

Но Диля отстояла своё. Выстояла, выдержала.

И теперь воспитывала семилетнюю дочь и управляла маленькой сетью цветочных магазинов железной рукой.

Я позвонила ей. Она была в одном из своих магазинов – самом первом, самом любимом.

Я вошла в благоухающее цветочное царство. Диля, одетая в фартук продавщицы, споро собирала букет молодому парнишке. Вторая продавщица, сбиваясь с ног таскала разные букеты недовольной пожилой женщине. Ещё несколько человек ждали своей очереди. Диля кивнула мне головой в сторону подсобки и одними губами шепнула: «подожди там!»

Я без сил опустилась на стул и закрыла глаза. По щекам потекли слёзы.

19 глава

Мы сидели на кухне.

Диля курила в форточку – Аля сегодня была у бабушки, при дочери она не брала сигареты в руки.

– И что, заявился и подкатывает?

– Нет. Молчит и смотрит. Попросил не уходить с работы.

– А ты?

– А я обещала пока не уходить…

Диля покачала головой.

– Вечно тебя ловят… на твоих обещаниях. И ответственности.

– Я только этот проект. Потом уйду. Не смогу я долго на него смотреть, это как рану ковырять. Вроде зажило уже, а место чувствительное. Чуть тронь – болит.

Диля с непроницаемым видом смотрела в окно.

– Да. Знаю. – она закрыла глаза. – Знаю. Вроде всё забыла, всё отлично… а потом Аля как посмотрит его глазами…

Мы помолчали.

– А цыган этот твой?

– Какой цыган? – я сначала не поняла вопроса.

– Ну как какой? Который тебя фотографировал и увивался за тобой.

– А! Андрей! – я слегка покраснела. – Ну… мы начали встречаться.

– Правда? – Диля повернулась и с интересом посмотрела на меня. – И как он?

– Целуется хорошо.

– Ииии? А дальше?

– А дальше ещё ничего не было! Мы встречаемся, общаемся, узнаём друг друга!

– Да что ты как будто оправдываешься! Я же не нападаю. Но это о многом говорит, да.

– Ты же сама говорила мне не сидеть одной! – я обличающе наставила на неё палец. – Сама говорила завести кого-нибудь!

– Ну так я говорила просто повстречаться, лёгкую интрижку. – она пожала плечами. – А ты опять вляпывешься в серьёзные отношения, из которых фиг потом выпутаешься. Расслабься. Тебе надо попробовать другой формат. Пожить для себя. А то захомутают тебя – и не заметишь.

Я вспомнила предложение Андрея познакомить с матерью, бабушкины уговоры… и поёжилась.

– Ага! – Диля мгновенно уловила это движение. Она вообще временами была пугающе наблюдательна. – Так я и знала! Уже началась обработка? Хотят Идочку припахать к семейному корыту?

– Ты же знаешь мою бабушку…

– Поменьше тебе надо общаться с этой старой манипуляторшей. Опять на шею тебе сядут. Не надо было с ними мириться.

Я вздохнула.

Тот первый новый год, который мы провели вместе с Филиппом – начался так больно и закончился так сладко.

Тот поцелуй… он выключил нас прежних и включил новых. Мы смогли друг от друга оторваться. Но больше на этом празднике не разлучались ни на минуту. Обнимались. Держались за руки. Глядели только друг на друга.

Честно сказать, если описать моё состояние, наиболее подходящим словом будет – ошалела от счастья.

Хозяева и гости улыбались, радовались за нас и посмеивались. Мы не замечали ничего и никого. Разговаривали, общались, но всё как будто пролетало мимо нас.

Несколько дней мы провели в гостях, пьяные от чувств. Спали в разных комнатах. Но каждый свободный момент убегали целоваться, забывая обо всём, пока нас не отвлекали на очередной завтрак-обед-ужин, настольную игру или всеобщий просмотр фильма.

Я забыла про весь остальной мир, но мир не забыл про меня. По возвращении в общагу, я подумала-подумала и решила всё-таки позвонить бабушке. Извиниться за грубость.

Я выслушала о себе много интересного, но… пропустила мимо ушей – родная же всё-таки бабушка!

Но мысль приехать, мелькнувшую было, убрала подальше.

С тех пор мы начали общаться снова. Они – милостиво простив меня. Я – как провинившаяся дочь и внучка.

Наверное, мне было бы тяжелее, но у меня был мой Филипп. Фил. Мой прекрасный Филин!

Теперь наши встречи расцветились другими эмоциями. Наши разговоры то и дело прерывались на невыносимую нежность, на жаркие поцелуи, на тесные объятья.

И однажды, когда мы, ничего не соображающие от поцелуев, задыхались от страсти, Филипп позвал меня к себе.

И я… согласилась.

Это была самая чудесная ночь за всю мою жизнь.

Полная нежности, внимания, любви. Я будто родилась заново. Я стала принадлежать ему…

А Филипп стал смотреть на меня так… как будто больше нет ничего в мире – только я.

Мы были не в силах разлучиться друг с другом.

И Филипп меня не отпустил.

Так мы стали жить вместе.

Общагу я оплатила, чтобы не терять место. Собрала вещи и перебралась к нему. Соседки завидовали мне по-хорошему, желали счастья. Хотя, говорили они, куда уж больше, ты светишься, как лампочка, невозможно смотреть!

Я старалась притушить этот блеск, но он прорывался всё равно. А наедине с Филиппом и вовсе разгорался до немыслимых значений.

И он сиял так же.

Но только со мной. При посторонних он унял свои эмоции и вновь стал холоден и серьёзен.

От бабушки не скроешься. Она выведала, что я встречаюсь, вызнала, что он программист, что мы живём на его съёмной квартире, только называла его почему-то Федя. Я не переубеждала её.

Все полученные ею сведения были немедленно доставлены отцу.

И на следующий же день меня ждал очередной скандал.

Не знаю, что наплела отцу бабушка.

Не знаю, что он вообразил.

Но крики о том, что этот голодранец покушается на папин дом и бизнес, что он сядет им на шею, что я дурочка, которую легко обвести вокруг пальца, слышал даже Филипп, который стоял рядом.

Эти крики положили конец моему общению с отцом и бабушкой на несколько лет.

Я прекратила этот разговор.

И при словах – или он или я! – сказала:

– Извини, отец. Я выбираю не тебя. Я выбираю его.

А Филипп молча обнял меня.

И всё стало хорошо.

Пока он не изменил мне.

20 глава

Наверное, это было самое счастливое время в моей жизни.

Первая жаркая ослепительная страсть превратилась в ровное пламя, а мы всё так же были нужны друг другу.

Нам было вместе легко. Мы никогда не ругались. Ссорились – да. Но это были молчаливые ссоры без скандалов. Мы расходились по разным углам и молчали.

А потом нас притягивало обратно к друг другу.

Потому что невозможно жить без воздуха.

Я училась и подрабатывала, он работал – много, но я никогда не чувствовала недостатка внимания.

Невозможно даже описать эту жизнь.

Слова бледны, скупы и не передают ту полноту ощущений, то чувство единения. Что приходит на ум при словах «одно целое»? Как эти слова могут рассказать о подхваченных словах, угаданных движениях, озвученных мыслях? О лёгкости? О простоте и обыденности такой полной, как будто ты спал всю жизнь, и, наконец, проснулся – и теперь живёшь настоящей жизнью?

Вряд ли это было видно снаружи. Снаружи мы жили – как все. По очереди готовили завтрак, ходили на работу и учёбу, гуляли, смотрели фильмы вечером в обнимку, иногда общались с друзьями. Любили друг друга.

Я никогда не ревновала, потому что… ну, потому что я видела, как он смотрит на других и как – на меня. Я чувствовала его и мне было этого достаточно. Хотя вокруг него периодически вились подружки и родственницы друзей. И даже бывшие подружки его бывшей девушки, каким-то краем оставшиеся в компании.

А вот Филипп почему-то меня ревновал. Нечасто. И не тогда, когда ко мне кто-то клеился, не тогда когда мне оказывали знаки внимания.

Когда я вовлекалась просто в разговор с каким-нибудь его знакомым, который действительно знал и умел что-то интересное. Как будто чувствовал, кто действительно мог бы меня заинтересовать – до него.

Но ведь он уже был у меня! Зачем нужен кто-то другой, если есть Филипп?

И я никогда, никогда, никогда бы не подумала, что с нами случится… то, что случилось.

Даже сейчас у меня нет ответа – почему?

Филипп стал отстраняться от меня – еле заметно. Я объясняла себе это привычкой. Меньше объятий, меньше времени вместе, меньше улыбок. Больше работы, больше усталости.

Но ведь это было нормально? Все же пары проходят через моменты отчуждения?

Мне казалось, что его что-то гнетёт, и я старалась сделать его жизнь легче, не навязываться, когда он устал.

Периоды отдаления иногда сменялись периодами дикой ревности и страсти.

И в один из таких периодов мы и поженились.

Филипп просто похватал в охапку наши документы и поволок меня неизвестно куда. Оказалось – в ЗАГС. Писать заявление.

Разве я подумала о том, чтобы отказаться?

Нет.

Подумала ли я о свадьбе – с платьем, родственниками…

Нет!

Одна мысль о родных вызывала у меня резкое отторжение. Я позвонила только маме. Мама поздравила меня в своей своеобразной манере: «ну ты же счастлива, моя дорогая? Да? Ну вот и умница! Я пришлю тебе подарок.»

И на мою карточку упала приличная сумма. Мама такая мама… главное, чтобы доченька была счастлива.

И настал медовый месяц. И всё стало лучше, чем прежде.

Пока всё не вернулось на свои места.

Но у него не было никого! Я бы почувствовала. И хоть это говорят себе тысячи обманутых женщин, хоть я перебрала в своей голове всё, что могло его толкнуть на это, сомневалась, передумывала…

В глубине души я всегда знала, что он был верен мне.

Пока не разлюбил.

Мы собирались вместе поехать домой. Афишировать наш брак.

После получения диплома, после выпускного.

Я должна была вернуться раньше, а вернулась позже.

Он не смог пойти со мной.

И теперь я видела – почему.

Смятая постель. Пышногрудая деваха, еле прикрытая простынёй. И он. Совершенно обнажённый, сидящий на краю кровати. Смотрящий в упор прямо на меня. Пристально. Бесстрастно.

Это был конец.

Настолько ясный и беспощадный, что я сначала просто онемела. Вокруг меня будто образовался пузырь, мешающий мне нормально слышать, говорить… ощущать. А вот зрение усилил до слепящей резкости.

Это невероятное не вмещалось в мой мир. Этого просто не могло быть.

Я поняла – он просто… просто разлюбил меня – и попрощался. Поняла. Приняла. Но не поверила.

Зачем же так жестоко???

Почему просто нельзя было сказать – я больше не люблю тебя?

Чтобы я не бегала за ним? Но я бы не стала! Неужели он так плохо меня знал?

Выходит, так… ведь оказалось, что я-то его плохо знаю…

Не помню, что было дальше. Какие-то куски. Кажется, я была в ЗАГСе – подавала заявление на развод. Кажется, он согласился.

Кажется, я бросила всё, что было в квартире, взяла билет на ближайший рейс самолёта и уехала. Но это сохранилось в памяти отдельными, фрагментами. Обшарпанное здание ЗАГСа, ручка, что всё время переставала писать – и мне дали новую. «Хорошо. Я дам тебе развод.» – спокойным голосом Филиппа. Аэропорт. Иллюминатор, в котором облака отражали солнце и слепили глаза. Я ещё почему-то подумала, что мы летим вверх ногами – откуда только в голову взбрело? Дождь, море, слёзы, дождь…

Мама, в тревоге не знающая, что делать.

И всё это время – боль.

Идущая фоном огромная боль, которую я иногда даже не ощущала, такая она была… всеобъемлющая.

Радость жизни покинула меня.

И не хотела возвращаться.

Я взяла себя в руки. Я смогла построить себя заново.

Но теперь он вернулся.

Чтобы всё разрушить?