Текст книги "Охотник за мечтой"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
Глава 10
Зения сидела в александрийской конторе Аравийской судоходной компании, сложив руки на коленях, чтобы никто не заметил, как они дрожат. Ей казалось, что другие пассажиры смотрят на нее с любопытством. Все так же она была одета во все черное, но теперь одежда была европейская: черная вуаль, черное платье с несколькими жаркими нижними юбками и туфли, причинявшие мучения ее ногам.
В Суэце среди безмолвной сутолоки базара Зения сбежала от своих египетских похитителей, смешавшись с группой проходивших мимо женщин, одетых в точности так же, как она, в черное с головы до пят. Позади себя она услышала крики, когда ее конвоиры поняли, что потеряли ее из виду. Свернув в переулок, Зения сбросила с себя женскую одежду и снова стала Селимом, а затем нашла подлеца, подобного тем, которым ей часто приходилось прислуживать по приказу матери, – алжирского торговца, жулика, имевшего друзей в каждой щели и не любившего местного пашу. Она заплатила ему за кров и за то, чтобы он не выдавал ее, пока люди паши и солдаты рыскали по городу и проклинали женщин из гарема, прятавших свои лица. Однажды они подошли так близко, что Зения схватила помятый медный кофейник и принялась безжалостно колотить по нему, делая вид, что выправляет его, пока агент паши орал на алжирца, стараясь перекричать шум.
– Лорд Уинтер? – Вопросительно подняв голову, чиновник Аравийской судоходной компании покрутил длинные висячие усы.
Зения встала, чувствуя, что привлекает к себе всеобщее внимание. Черное платье оказалось единственным европейским женским нарядом, который ей удалось раздобыть во всем Суэце. Извлеченное из сундука какой-то давно умершей бомбейской модницы, оно выглядело измятым и залежалым. Сшитое, по-видимому, для женщины с необъемной талией, платье болталось на Зении, спадая широкими складками. Хорошо, что сетчатая вуаль закрывала верхнюю половину лица Зении, а черные перчатки – ее грязные ногти.
Когда она подошла к стойке, чиновник поднялся, держа в руке документы лорда Уинтера для приобретения билета на пароход. Документы Зения нашла зашитыми в чехол бритвенного прибора виконта и вырезала их оттуда в одну из многих ночей, которые провела одна за занавеской в палатке египетского офицера. Здесь же лежали и десять золотых монет. «Они мои, – решила Зения, взяв их. – Лорд Уинтер обещал отправить меня в Англию, и я имею право на его деньги».
– А лорд Уинтер, мадам? Он не с вами? – спросил чиновник.
Она стояла, глядя через вуаль на чиновника-грека. Пароход уходил раз в месяц, и для нее это был единственный шанс уехать. Если ей сейчас не разрешат воспользоваться открытым паспортом лорда Уинтера для обратной поездки, у нее не хватит денег, чтобы заплатить за билет.
– Нет, – ответила она грустным хриплым голосом, срывающимся от страха. – Лорда Уинтера не будет.
Некоторое время чиновник растерянно молчал, а затем на его лице появилось странное выражение, неопределенная гримаса вежливого сочувствия.
– О, я понимаю вас, леди Уинтер! – Он взглянул вниз в свои записи. – Билет заказан, а вы хотите вернуться к своей семье, так? Значит, вы вернетесь! Мы все устроим!
Зения прикусила губу. Она чувствовала на себе взгляды других ожидавших англичан, пассажиров, которые высадились на берег в Суэце и почтовым поездом добрались до Александрии. Никто из них не путешествовал в одиночку, как она. Даже дам, с которыми не было их мужей, сопровождали служанки и дети.
– У вас есть лошадь, которую нужно погрузить, леди Уинтер? – глядя в документы, спросил чиновник.
– Нет, – ответила Зения. По непонятной причине у нее вдруг защипало глаза, и она почувствовала, как горячие слезы потекли по щекам. – Лошади нет. Никого нет.
– Прошу вас, сядьте, – предложил участливо чиновник, – я должен поговорить с капитаном.
Зения села и наклонила голову, стараясь унять слезы, но они продолжали капать, оставляя темные пятна на ее грязных черных перчатках. Она не плакала много недель и не понимала, почему сейчас в присутствии англичан не могла сдержать слез. У нее закружилась голова, и она почувствовала, что ей становится дурно. Никогда, даже в пустыне, Зения не чувствовала такую жару. Казалось, влажная жара Александрии давит на нее, и Зения уже решила, что больше не может дышать. У нее появилось ощущение, что ее ноги зажаты в раскаленные тиски, а голова плывет в удушающем пару. Она решила, что ей нужно ненадолго выйти на воздух, и встала. Но тут темнота обрушилась на нее со всех сторон. Как бы издали Зения услышала голоса, а затем все вернулось обратно, только нос болел, и она лежала на полу, окруженная встревоженными голосами и лицами.
– Здесь едва ли что-то можно ослабить, – раздраженно говорил мужской голос. – Ее платье, наверное, на несколько размеров больше, чем нужно бедной девушке.
Зения моргнула и увидела склонившегося над ней молодого британского офицера в темно-синем морском кителе, который, водрузив на нос очки, близоруко смотрел на нее.
– Со мной все в порядке. – Зения попыталась встать.
– Безусловно, мадам, но вам нужно немного полежать спокойно, – твердо проговорил он, – просто отдохнуть и успокоиться… Да, капитан сказал, что для вас есть каюта. – Он приложил ей к носу платок и посмотрел вверх на кого-то, кого Зения не могла видеть. – Было бы лучше сразу же проводить ее на борт, сэр. Там прохладнее. Мне кажется, она, возможно… гм… – Его шея сделалась красной. – Вы понимаете, что я имею в виду, сэр?
– Бедное дитя! Я помогу ей! – Женщина, состоявшая вся из розовых юбок и свежего запаха пудры, присела возле Зении. – Идите к Айрис, моя бедная крошка! Пойдемте.
– Мне уже лучше, правда… – Зения встала с помощью женщины, поддерживавшей ее рукой за талию.
– Ерунда. У меня четыре ребенка, и все в Бомбее. Я знаю, что может сделать такая жара. Она убьет и вас, и вашего ребенка, если вы не позаботитесь о себе. Пойдемте, и не нужно спешить, а джентльмены покажут нам дорогу. А багаж? Я не… – Леди повертела темноволосой головой. – Где ваша служанка, любовь моя, и ваши вещи?
– Ох! – подняв руку, Зения указала на потрепанный дорожный сундук, который решила купить, чтобы не казалось, что у нее вообще нет вещей. В него она насыпала столько песка, чтобы создалось впечатление, что внутри лежит одежда.
– А ваша служанка? Не могла же она уйти и оставить вас одну в вашем положении?
Зения почувствовала, что у нее задрожали губы, быстро замотала головой и снова заплакала.
– Не важно. – Леди, которая назвала себя Айрис, обняла ее за плечи и похлопала по руке. – Вы все расскажете мне позже. Пойдемте, любовь моя. Бедная малышка – у вас одна кожа да кости. О, я сама могла бы нести вас на руках!
На борту парохода «Правитель Эдуард» Зения оказалась в каюте миссис Айрис Смит, из которой хозяйка бесцеремонно выселила свою служанку. Прохлада морского воздуха не могла компенсировать качки первого судна, на которое когда-либо ступала нога Зении, и все четыре дня перехода до Мальты Зения провела в таких мучениях от морской болезни, что не могла даже говорить. Она смутно осознавала, что миссис Смит героически ухаживает за ней, но даже сказать «спасибо» было свыше ее сил. Так продолжалось до тех пор, пока пароход не бросил якорь на Мальте, чтобы взять топливо, и тогда Зения, немного придя в себя, нашла силы сесть прямо и со слезами поблагодарить миссис Смит, объявившую себя в основном англо-индианкой. Миссис Смит ответила, что ее не могут смутить такие мелочи, как небольшая морская болезнь, и заставила Зению обратить внимание на свой суп.
– Мне кажется, вы должны кушать за двоих. Я не ошибаюсь, любовь моя? Вам же это известно, верно? – Миссис Смит проницательно посмотрела на нее.
Зения сидела на койке, опустив лицо к коленям, и, ничего не отвечая, только крепко сжимала руки, а когда миссис Смит положила холодную руку на лоб Зении и откинула назад ее влажные волосы, снова заплакала.
– Простите! – беспомощно всхлипнула она. – Простите, что все так получилось!
– Я знаю, как вам тяжело. – Миссис Смит тоже немного всплакнула. – Я потеряла своего первого мужа в Индии, когда мне исполнилось восемнадцать. Я осталась одна и в таком же положении, как вы. Кто ваши родители, дорогая?
– Мой отец Майкл Брюс, – проглотив слезы и вытирая глаза, ответила Зения, боясь, что миссис Смит будет продолжать расспросы, но леди только сказала:
– Ну, съешьте еще ложку супа, а потом у нас есть великолепная дыня. Подарок тропиков, да? Она очень хороша. – Миссис Смит подождала, пока Зения заставит себя поесть, а затем встала. – Сегодня вечером уходит почта, я хочу отправить с ней письмо, оно прибудет раньше, чем мы. Вы достаточно оправились, чтобы сойти на берег? Я заказала номер и шампунь, и мы обе сможем с удовольствием принять ванну. Ничто не может сравниться с прохладной ванной и восточным шампунем. После них чувствуешь себя совершенно обновленной.
В Гибралтаре миссис Смит встречал брат, который как-то странно посмотрел на Зению. Постепенно она рассказала Айрис Смит, как случилось, что ей приходится одной добираться домой в Англию, оставив лорда Уинтера в пустыне. Зения никогда не говорила, что она леди Уинтер, но все с самого начала стали называть ее так. Она никогда не называла себя его вдовой – все просто смотрели на ее черное платье и вуаль и выражали ей соболезнования. И она подумала: «Какая разница?» Лорд Уинтер обещал ей привезти ее домой, в Англию.
– Айрис, – подслушала Зения как-то вечером тихий разговор мистера Харроу с сестрой, – ты знаешь, кто она?
Зения замерла, ухватившись за поручень трапа парохода, плавно покачивавшегося в набегавших волнах Атлантики.
– Что она урожденная Стенхоп? Да, я знаю, – ответила миссис Смит. – Даже в Индии мы слышали обо всех событиях, Роберт! Но я не собираюсь превращаться в мегеру.
– Да, но…
– Ей нужна помощь, – более резко заговорила миссис Смит. – Можешь поверить мне, я знаю, что значит остаться одной и с ношей в незнакомом месте!
– Прости, – после небольшой паузы сдержанно произнес мистер Харроу.
– Ладно, теперь у меня семь футов под килем, – проговорила сестра. – Но я не брошу ее из-за каких-то сомнений по поводу ее прошлого и прослежу, чтобы она благополучно добралась к своим родным!
Мистер Харроу долго молчал, а потом заметил с иронией:
– Я очень надеюсь, что они будут благодарны тебе.
Зения повернулась и пошла по трапу в обратную сторону. Вернувшись в каюту, она легла на койку и зажала в ладонях медальон с портретом отца.
«Не хнычь, черт побери, – грубо прикрикнул на нее голос, – ты зря тратишь драгоценную воду».
Зения зажмурилась и сделала глубокий вдох, решив, что не будет плакать, – она хотела, чтобы лорд Уинтер мог гордиться ею.
Зению буквально парализовало от возбуждения, страха и холода. Холодно было так, что даже в каюте видно, как изо рта выходил воздух. Она, дрожа, сидела на койке и прислушивалась ко всем раздававшимся снаружи звукам Лондона, принюхивалась ко всем его запахам. Снаружи все находилось в темноте: палуба, заваленная древесным углем, огромные затемненные строения, мрачные, одетые в черное, шумящие люди. Все казалось ужасно отвратительным и зловонным.
«Не хнычь, не хнычь, – как молитву, шептала про себя Зения. – Не хнычь, маленький волк».
– Ну вот, все устроилось, – объявила миссис Смит, быстро входя с плащом в каюту.
Зения пошла с ней, не задавая вопросов о ее планах, потому что только благодаря ее заботам она осталась в живых. В живых и в Англии, подумала Зения. Но здесь очень холодно и совсем нет зелени, не видно ни единого живого дерева – только мертвый лес корабельных мачт.
В сопровождении мистера Харроу она под руку с миссис Смит спускалась по сходням на пристань, где среди суетившихся моряков тихо стояла небольшая группа встречающих. На мгновение Зения замерла – она увидела привидение; в смотревшем на нее высоком мужчине она признала лорда Уинтера. Лицо мужчины наполовину скрывали шляпа и высокий стоячий воротник, но, когда Зения присмотрелась внимательнее, видение исчезло, и она поняла, что человек был намного старше и смотрел на нее, не узнавая. Миссис Смит повела ее дальше вниз и подвела к другому джентльмену, который сжимал и разжимал руки в перчатках.
Зения оторвала взгляд от его сжатых кулаков и, еще до того как взглянуть на него, все поняла – она поняла, что миссис Смит нашла ее отца. Сердце у нее бешено заколотилось, и она подняла взгляд, чтобы увидеть лицо родителя.
Он оказался старше, чем она ожидала. Под полями шляпы ветер развевал его седеющие волосы, глаза, окруженные тревожными морщинами, смотрели внимательно. Морщины прорезали и щеки. Красивых черт лица не осталось и в помине. Мгновение он вглядывался в лицо Зении пристальным взглядом, как будто ожидал увидеть там кого-то еще.
– Мистер Брюс? – Зения выпрямилась и протянула ему руку, гордо вскинув голову, чтобы никто не заметил, как у нее похолодело все внутри.
– О мой Бог! – Он неожиданно начал смеяться и крепко пожал ее руку, затем привлек Зению к себе и прижал к своей груди, что-то бормоча и смеясь. Он был гораздо сильнее, чем казался на вид, и чуть не задушил ее в своих объятиях, а потом отстранил и с жадностью опять стал всматриваться в нее. – Добро пожаловать домой, – сказал он дрожащим голосом. – Добро пожаловать!
Лондон преобразился – из мрачного, шумного и серого он превратился в сияющий город.
– Здесь Бентинк-стрит, – показал отец, когда экипаж свернул к ряду богатых коричневых каменных домов с белыми ставнями. – Сент-Марилебон. Дом то есть, – улыбнулся он ей. Теперь Зения узнала в нем молодого человека с портрета и улыбнулась в ответ. – Ты совсем замерзла?
– Очень холодно, – ответила она. – Но мне нравится.
Он рассмеялся, и у Зении пропало всякое желание заплакать.
– Хорошо, в эту зиму будем разжигать камины. – Отец посмеивался и улыбался, его красивые глаза покраснели от возбуждения. – Знаешь, Зения, – когда экипаж остановился, он взял ее руки в свои, – я должен предупредить тебя, что у моей жены плохое здоровье. Но она знает, что ты должна приехать, и ждет тебя так же, как я. Она весьма необычная женщина, но ты не должна бояться ее.
Зения кивнула.
– Ты знаешь, что я никогда не был женат на твоей матери, – опустив голову, продолжал он. – Но ты моя дочь. – Он крепко стиснул ее руки. – Когда я получил письмо миссис Смит… с тех пор я не спал ни одной ночи от любопытства и угрызений совести.
– Мисс Уильямс говорила… – тихо произнесла Зения, с трудом выговаривая слова. – Она была уверена, что моя мать ничего не сказала вам.
– Зения, – подняв голову, он переплел свои пальцы с ее, – за свою жизнь я совершил много постыдных поступков. Твоя мать… За нее мне не может быть прощения. Я оставил ее, когда она приказала мне уехать. Но есть одна вещь, которую ты должна знать. Верь мне, я не оставил бы тебя там, я никогда не бросил бы тебя. Всей душой клянусь тебе.
– Я рада, – прошептала Зения. – Я всегда была рада, что вы мой отец.
– Я хотел бы… Ты никогда не думала написать мне?
– О нет! – покачала головой Зения. – Ничто не выходило за пределы Дар-Джуна без ведома моей матери.
– Ты ее боялась? – Он слегка прищурился.
– Она не любила, когда ей не повиновались, – чуть пожала плечами Зения.
Он долго держал ее руки, а потом проговорил:
– Ты не должна больше бояться, – и постучал по крыше тростью, чтобы кучер спустился и открыл дверцу.
Жена отца настояла, чтобы Зения называла ее Марианной. Изящная, тихая и почти прозрачная женщина, обладавшая мягкими, приятными манерами, с искренним радушием отнеслась к незаконной дочери мужа. Зения, как зачарованная, с трудом удерживалась, чтобы все время не смотреть на нее. Она не могла представить себе, что женщина может быть так не похожа на ее собственную мать. Отец все время немного суетился вокруг жены и дважды спросил, не нужна ли ей шаль. Потом Зения познакомилась со своим сводным братом, еще одним Майклом, пылким шестнадцатилетним юношей, который нервно тряхнул ее руку, спросил о правительстве Египта и полчаса говорил о европейской политике, пока отец со смущенной улыбкой не отослал его, посоветовав до чая покончить с латынью.
Зении все казалось нереальным: ее пригласили в дом на Бентинк-стрит и приняли так радушно, как будто там было место, которое пустовало, и она специально приехала, чтобы заполнить его. Никто не задавал ей никаких вопросов, кроме как о путешествии, и Марианна даже выразила сердечное соболезнование по поводу смерти ее матери.
Никаких признаков других детей Зения не заметила. В спальне, куда привела ее Марианна, стояли две кровати с вышитыми подушками и кружевными покрывалами, а на стене один над другим висели два маленьких украшенных лентами силуэта. Вероятно, комната принадлежала двум маленьким девочкам, и Зения постепенно пришла к выводу, хотя ей никто ничего не говорил, что они умерли.
– Ты должна верить мне, когда я говорю, что рада твоему приезду к нам, – тихо поведала Марианна, помедлив, прежде чем закрыть за собой дверь. – Майкл всегда любил моих сыновей от первого брака, и я буду любить тебя ради него и ради тебя самой.
– Спасибо вам, – растерянно поблагодарила Зения.
– Спасибо тебе за то, что приехала к нам. Надеюсь, ты решишь остаться у нас, твой отец будет счастлив.
Майкл Брюс стоял в спальне жены и, заложив руки за спину, смотрел в окно на опустевший осенний сад позади дома.
– Я не знаю, что делать. Не знаю, Мари.
– В том, что она твоя дочь, нет сомнения. – Его жена слегка улыбнулась. – Думаю, черты Брюсов очевидны.
– Правда? – Нахмурившись, он повернулся к жене. – Но… она самое прекрасное создание из всех, кого я видел за свою жизнь. – И, улыбнувшись, добавил: – Исключая тебя, конечно. Так говорит несостоявшийся рыцарь!
– У меня другое мнение, – отозвалась Марианна, откинувшись на подушки кровати.
– Ты льстишь мне, дорогая? – иронически усмехнулся он. – После всех прожитых лет?
– Почему я не должна гордиться своим покорителем – блистательным мистером Брюсом? – мягко спросила она. – Ты замечательный человек, и твоя дочь – бриллиант чистой воды. Когда она немного отдохнет и избавится от худобы, она станет прекраснее всех.
– Если весь мир будет так думать, то нужно молиться Богу, чтобы она имела больше здравого смысла, чем я в ее возрасте. Сейчас ей уже двадцать пять лет. Двадцать пять, Мари! Но она такая тоненькая, правда? Надеюсь, она не больна. – Он сделал круг по комнате и, остановившись, сел на кровать возле Марианны. – У тебя сумасшедший муж. В последние три дня я был совершенно не в себе. Ты, должно быть, подумала… – Он не договорил.
– Майкл, – она накрыла его руку своей рукой, – все в порядке.
– Но, Мари, привезти ее сюда, вовлечь в это тебя и нашего сына…
– Она настолько же твоя, как и Майкл. Мне достаточно просто взглянуть на нее, чтобы увидеть сходство. – Она сжала пальцы мужа. – Я никогда не ревновала, так ведь? Ты давным-давно рассказал мне обо всем. Одно из качеств, которыми я восхищаюсь в тебе, – твоя искренность, ты не старался ничего от меня скрывать. Хочу признаться, я была немного напугана… – Она пожала плечами. – Мне казалось, что она будет похожа на свою мать. Не уверена, что тогда могла бы полюбить ее, хотя все равно попыталась бы. Но она не похожа на нее, Майкл! Она твоя копия. Кроме того… – она сжала пальцами покрывало, – я соскучилась по девичьим голосам в доме.
– Я не заслуживаю твоей доброты. – Майкл наклонился и поцеловал жену.
– Ты, возможно, и нет, – она легонько потрепала его по щеке, – но мы говорим о твоей невинной дочери.
– Не столь невинной, – хмуро заметил он. – О взрослой и замужней. – Подняв голову, он невидящим взглядом смотрел в окно. – Все чертовски странно. Я навел справки… Мари, ты знаешь, кто такой Уинтер? О Боже, он наследник Белмейна!
– Белмейна! О, ты, безусловно, ошибся.
– Нет. Так сказали в министерстве иностранных дел. Арден Мэнсфилд, виконт Уинтер, единственный сын графа Белмейна. Он погиб во время какого-то восстания в Аравии – сообщение из Каира пришло с той же почтой, что и письмо миссис Смит ко мне.
– А она ничего не сказала? – Марианна замолчала, теребя покрывало.
– Ни слова. Мне не известно ничего, кроме того, что написала миссис Смит. Но, Мари… он был там. Белмейн, я имею в виду, на пристани. Но он не подошел. Он предоставил мне забрать ее.
– Значит, они не одобряют его выбора.
– Боже правый, как они могут одобрять? Она…
– …потомок двух премьер-министров и нескольких аристократических семейств, – резко прервала его Марианна. – Вряд ли им можно жаловаться на ее родословную, не важно, законную или нет.
– Но тогда почему она поехала ко мне? Безусловно, он сказал, чтобы она ехала к его родителям, если останется одна.
– Вероятно, она сама захотела поехать к тебе, Майкл.
– Но Белмейн! Она даже не заговорила с ним. Я не уверен, что она знала, кто он такой.
– Откуда она могла знать? Она никогда прежде не видела его, во всяком случае, даже так, как видела тебя. Бедное дитя совершенно растерялось. Нужно пригласить миссис Смит и ее брата на обед. Мы должны поблагодарить ее.
– Да, – отвлеченно согласился он. – А кто венчал их, Мари? И где? Совсем не просто найти христианского священника в мусульманской стране, чтобы брак был признан законным здесь.
– Я читала в газете, что на похоронах ее матери присутствовал американский миссионер, – тихо промолвила Марианна.
Он взглянул на жену. Смерть в пустыне не обсуждалась в доме на Бентинк-стрит, хотя газеты были полны статей и некрологов о леди Эстер Стенхоп.
– Да, – подтвердил он, держа жену за руку, – я тоже читал. Видимо, человек никогда не может освободиться от своего прошлого. – Он сжал губы.
– Во всяком случае, не тогда, когда оно расположилось наверху.
– Моя любимая, все хуже, чем ты думаешь. – Он вздохнул и, стиснув зубы, помолчал. – Я рассказал тебе не все, что сообщалось в письме. Она… ожидает ребенка.
– Вполне естественное следствие замужества.
– Дорогая, неужели ты не понимаешь? – Он резким движением поднялся с кровати. – Я не думаю, что она действительно замужем. И я не думаю, что Белмейн считает иначе.
