Текст книги "Охотник за мечтой"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
Лаура Кинсейл
Охотник за мечтой
Пролог
Лондон, 1838 год
В библиотеке «Клуба путешественников» сидел, вытянув длинные ноги и поставив рядом с собой на стол бокал хереса, лорд Уинтер. Его собеседниками были сэр Джон Коттл и лорд Грешем. Несмотря на ряд огромных величественных окон библиотеки, доходивших до высокого потолка зала, свет туманного декабрьского дня едва проникал в помещение. Лицо лорда Уинтера отличалось строгой красотой и несло на себе печать настойчивости и непроницаемости. Еще большую суровость ему придавали иссиня-черные брови, высокие скулы, резко очерченный рот и волевой подбородок.
– Как по-вашему, что они сделали с беднягой? – обратился к лорду Уинтеру сэр Джон Коттл.
– Думаю, обезглавили, если толпа не забила его камнями до смерти, – безразлично ответил виконт Уинтер.
– Боже правый! – Сэр Джон Коттл с безумным ужасом посмотрел на виконта.
Стол и пол вокруг лорда Уинтера были завалены книгами из великолепного собрания библиотеки. Сэр Джон мельком окинул взглядом заголовки: «Описание экспедиции к побережью Арктики на корабле ее величества "Террор"», «Путешествия по Южной Америке» на французском языке и «Вокруг мыса Горн: путевые зарисовки происшествий и приключений из дневника капитана В.М. Александера». Но мысли сэра Джона занимали не библиотека клуба и не книги, а варварские и жестокие обычаи Востока. Он в отчаянии обернулся к лорду Грешему, своему компаньону по рискованному предприятию.
– Я чувствую на себе ответственность. Он был христианином, хотя и прибыл из Неаполя. Пожалуй, нам следует отказаться от нашей затеи, Грешем.
– Глупости! – Худые щеки лорда Грешема покрылись яркой краской. – Итальянец заявил, что сможет выдать себя за магометанина. Мы по-королевски заплатили ему, и если он не знает своего дела, то вы тут ни при чем! Мы потеряли свои деньги, он – свою жизнь.
– Обезглавили, Боже мой! Просто не представляю себе… – опять ужаснулся сэр Джон.
– Но вы хотите получить лошадь, разве не так? – Лорд Грешем остановил на Джоне пристальный взгляд.
– Да! Конечно! – В светло-голубых глазах сэра Джона промелькнула тревога, и он нервно пожевал усы. – Но посылать второго человека на смерть… – Он опять взглянул на виконта, который снова углубился в книги и, очевидно, с большим интересом делал заметки в них, чем следил за разговором. – Что думаете вы, Уинтер?
– Если он не понимал, какие у него шансы, то ваш итальянец просто дурак, – ответил виконт, не прекращая писать.
– Но возможно ли такое вообще? – настойчиво спросил сэр Джон. – Парень много лет провел на Востоке.
– Он говорил на арабском, как на родном, – добавил лорд Грешем, – и выглядел в точности как араб.
– Откуда вам известно? – Лорд Уинтер оторвал взгляд от книги, и едва заметная улыбка искривила уголок его рта.
– Ну, – ответил сэр Джон, – для демонстрации он надел для нас все свои бедуинские причиндалы. Тюрбан и тому подобное.
– Тюрбан! – Приподняв одну бровь, лорд Уинтер покачал головой и снова вернулся к своим записям.
– Я же говорил вам, нужно было сначала проконсультироваться с Уинтером! – бросив испепеляющий взгляд на лорда Грешема, воскликнул сэр Джон с резкостью, не соответствовавшей его пухлому добродушному лицу. – Как мы могли судить, действительно ли парень знает то, за что берется?
– Ну, так теперь мы консультируемся с виконтом, – сдержанно ответил лорд Грешем. – Тут что-то не так, Уинтер. Нам нужен хороший советчик. Кто-нибудь в Каире или Дамаске, кто подобрал бы нам подходящего агента, который отправился бы в пустыню и разыскал животное. Но консулы явно настроены ставить всевозможные дурацкие преграды у нас на пути. Мы надеемся, что вы могли бы порекомендовать кого-нибудь.
– Вы напрасно тратите свое время и деньги, джентльмены. – Лорд Уинтер оторвался от своих записей; контраст между глубокой кобальтовой синевой его глаз, окаймленной черными ресницами, и загорелой кожей производил пугающее впечатление. – Я очень сомневаюсь, что лошадь, о которой вы говорите, вообще существует.
– У нас есть документ… – начал сэр Джон.
– От вашего бедняги итальянца? – перебил его виконт. – Вероятно, родословная? Непрерывная линия, тянущаяся в конюшни царя Соломона, достоверность, подтвержденная седовласыми шейхами, – что-то в этом роде?
– Ну да. В общем, нечто подобное.
– Не хотите ли купить ковер-самолет? – вежливо поинтересовался лорд Уинтер.
В глазах сэра Джона появился немой протест, а лорд Грешем несмело предложил:
– Если бы вы прочитали его…
– О, я нисколько не сомневаюсь, что история интересная и правдивая. Ни один бедуин в пустыне не станет лгать о происхождении лошади, потому что все они знают каждую лошадь, как знают собственных матерей. Однако чтобы угодить вам, джентльмены, они с энтузиазмом нарушат свои принципы и высоким стилем изложат на бумаге красивую выдумку: подписано, запечатано и трижды благословлено Аллахом. Сколько вы заплатили итальянцу?
– Тысячу, – откровенно признался лорд Грешем. – Да, да, я знаю, вы считаете нас шляпами, Уинтер, но дело в том, что документ исходил не от итальянца. – Он понизил голос: – Я получил бумагу от своего родственника, служащего в министерстве иностранных дел. Она пришла в пакете, перехваченном в Джидде вместе с несколькими другими секретными и прочими документами, – он сделал неопределенный жест рукой, – о турках и египтянах, о передвижении войск, вы знаете сообщения такого сорта. Палмерстона – Боже, храни беднягу – интересуют такие вещи, но его нисколько не интересуют лошади, и после того как они получили перевод документа и решили, что он не представляет собой шифровки, он сказал, что Гарри может бросить его в камин, если хочет.
– Где документ? – Безразличное выражение исчезло из глаз лорда Уинтера, и он с интересом взглянул на двух пришедших к нему фанатиков.
Лорд Грешем немедленно достал из внутреннего кармана весьма потрепанный документ, перевязанный грубой ниткой, и, не говоря ни слова, протянул его виконту.
Пока лорд Уинтер пробегал взглядом по непрерывным строчкам арабского письма, двое других мужчин в ожидании наклонились вперед, и в библиотеке клуба наступила тишина. Закончив чтение документа, виконт скрутил его в трубочку и без всякого выражения вернул хозяину.
– Еще раз настойчиво советую вам поберечь свои деньги и время.
– Думаете, документ поддельный? – спросил лорд Грешем.
– Нет, думаю, он настоящий, – виконт на мгновение сжал губы, – документ адресован человеку по имени Аббас-паша. Он племянник вице-короля Египта, и лошади пустыни – его страсть. Молодой принц во многом следует традициям Чингисхана – тот, кто пойдет на обман в отношении лошадей, может ожидать, что его подошвы прогладят раскаленными утюгами.
– Значит, кобыла по кличке Нитка Жемчуга существует! И она затерялась где-то на Аравийском полуострове. Нужен подходящий агент, который согласился бы взяться за ее поиски. Быть может, вы просто дадите совет, какой человек нам нужен и где его найти?
– В письме сказано, что более быстрой лошади никогда не было на свете! – просиял сэр Джон. – Вы, наверное, слышали, что в прошлом году Греш и я купили Ночной Ветер. Это молния! Он побьет любую лошадь на скачках! И у него чистая кровь, его отделяют всего три поколения от древней восточной линии. В стране нет чистокровной кобылы, которая может подойти ему, но если нам удастся заполучить Нитку Жемчуга, я уверен, мы получим породу, которой мир еще не видывал.
– Мы ничего не пожалеем, чтобы найти ее, – объявил лорд Грешем.
– Не существует даже отдаленной надежды, что вы сможете найти ее, поверьте мне, – закончил разговор виконт и, откинувшись в кресле, снова открыл книгу.
– Но если вы говорите, что документ скорее всего подлинный, что письмо… – Сэр Джон вдруг резко оборвал себя, увидев вновь пришедшего элегантного джентльмена, остановившегося за креслом лорда Уинтера.
– Естественно, что я нашел тебя здесь, – холодно произнес мужчина.
Лицо виконта Уинтера нисколько не изменилось, по голосу он сразу узнал своего отца. Виконт отложил книгу и встал поприветствовать его.
– Я в «Клубе путешественников», а не в борделе, – заметил он, протягивая руку графу Белмейну.
Не обращая внимания на приветствие, граф коротко кивнул собеседникам лорда Уинтера. Он был очень похож на сына, за исключением аристократической белизны лица и рук и более хрупкой фигуры человека, предъявляющего гораздо меньше требований к своей физической силе. Он посмотрел на книги, разбросанные у кресла виконта, и в отвращении скривил губы:
– Не сделаешь ли мне одолжение поговорить наедине?
– Как вам будет угодно.
– Тошнотворное место, – заметил граф, направляясь вместе с сыном в уединенный угол библиотеки.
– Можете не приходить сюда, – любезно предложил лорд Уинтер.
– И потерять последний способ поддерживать отношения со своим ненаглядным наследником? Признаюсь, мне следовало бы забыть, как ты выглядишь. Уверен, твоя мать уже так и сделала.
– Увы, мне не повезло, – отозвался «ненаглядный наследник». – Ей удалось поймать меня прямо на Пиккадилли как раз на прошлой неделе, когда она тащила за собой одну из ее необыкновенно скучных дебютанток.
– Как я понимаю, она вынуждена встречаться с тобой на улице, так как ты не считаешь своим долгом навещать ее дома! – уколол сына граф.
– К сожалению, мужество мне изменяет. – Лорд Уинтер бесстрастно взглянул на отца. – Кроме того, у нас нет общих тем для разговора. Меня не интересует меню ее последнего званого вечера или на какой девушке ей особенно хочется меня женить, а ее во мне мало что интересует, кроме моих недостатков. Уверяю вас, тема слишком избитая, чтобы продолжать ее дальнейшее обсуждение.
– Я бы считал, что нормальное отношение сына к матери…
– Ах, все уже давно согласились, что я совершенно ненормальный сын! – с некоторым раздражением перебил его виконт. – Я закажу свой силуэт, чтобы она могла повесить его у себя в гостиной и показывать своим знакомым в доказательство моего существования.
– Очень любезно с твоей стороны, – иронически откликнулся граф. – Но я разыскал тебя не для того, чтобы восхвалять твою исключительную вежливость по отношению к матери. Я только что из зала заседаний Королевского географического общества. Ты будешь иметь удовольствие стать первым, кто увидит список участников экспедиции капитана Росса в Антарктику.
С почти неуловимо изменившимся выражением лица виконт Уинтер смотрел на отца. Граф бросил на стол между ними два сложенных, полураскрывшихся листа бумаги. На одном листе стоял заголовок «Корабль ее величества "Террор"», на другом – «Корабль ее величества "Эребус"», и под каждым заголовком шел список имен. Лорду Уинтеру не было необходимости смотреть списки, он знал – его имени не будет ни на одном листе.
– Кстати, я вспомнил, что у тебя сегодня день рождения, – добавил граф. – Прими мои поздравления.
Лорд Уинтер ничего не сказал, и его лицо снова приняло отрешенное, пустое выражение – выражение скрытой горечи.
– По моим подсчетам, сегодня тебе исполнился тридцать один год, – продолжал отец лорда Уинтера. – Если бы у меня был внук, ему сейчас исполнилось бы десять лет.
Сжав губы, лорд Уинтер опустил темные ресницы.
– Если бы у меня был внук, – тихо сказал граф, – ты, возможно, с моего благословения нашел бы свою могилу во льдах Антарктики. Или в песках своей дорогой Аравийской пустыни, или в каких-нибудь вонючих джунглях – в любом варварском месте, где ты мог бы убить себя.
С нарочитой беззаботностью виконт Уинтер взял со стола списки экспедиций и с демонстративной аккуратностью держал их в руке. Несколько членов клуба, расположившихся в дальних углах библиотеки, подняли головы, а затем снова ревностно углубились в свои книги, а сэр Джон и лорд Грешем усердно занимали себя обсуждением качества клубного хереса.
– Дело в том, – с упрямством продолжал граф, – что, пока ты мой единственный наследник, неженатый и не имеющий детей, я вынужден заботиться о тебе и разрушать те интересные планы, которые ты замышляешь, чтобы довести себя до безвременного конца.
– Твоя отцовская преданность просто героическая, – пробормотал виконт Уинтер, возвращая листы отцу. – Надеюсь, тебе не пришлось продавать слишком много голосов в палате лордов, чтобы получить желаемое. Я думаю, мое исключение из списка экспедиции принесло обществу порядочную сумму?
– На Рождество мы едем в Суонмир, – сообщил граф без всякой связи с предыдущим.
– Не утруждай прислугу проветриванием моей комнаты, я уеду за границу.
Граф Белмейн повернулся лицом к сыну, скрыв улыбкой стиснутые зубы.
– Не бойся, – вежливо ответил он, – я не стану обременять свинопаса от твоего имени.
– Могу я пожелать вам всего доброго? – Лорд Уинтер поклонился.
– Всего доброго. – Граф пошел к выходу, но возле колонн у дверей библиотеки остановился и обернулся. – Желаю тебе веселого дня рождения.
Виконт Уинтер ничего не ответил и, словно окаменев, смотрел на отца застывшим взглядом.
Закончив разговор на довольно ядовитой ноте, граф Белмейн уже собирался уйти. Но посмотрел на холодное красивое лицо сына и, не найдя на нем даже намека на обиду или переживание, не смог окончательно сжечь за собой мосты. Он задал вопрос, показывающий собственную слабость, которая рассердила его самого.
– Не будешь ли любезен сказать мне, куда ты собираешься?
– Чтобы вы смогли найти способ помешать мне? – холодно возразил виконт. – Нет, думаю, нет.
Граф скрыл свое недовольство, хорошо осознавая, что уже дал достаточно поводов для непредсказуемых последствий, но он не собирался допустить, чтобы виконт привез домой накрашенную женщину из гарема и представил ее родителям как жену. Он не понимал ни юмора своего сына, ни его безрассудной страсти к путешествиям, но с некоторым трудом научился никогда не оставлять без внимания ни того, ни другого.
– Что ж, тогда счастливого Рождества, – сухо пожелал он.
– Счастливого Рождества, – ответил виконт.
Граф ушел, и в просторном зале установилась полная тишина, не нарушаемая даже шелестом переворачиваемых страниц. Некоторое время виконт с непроницаемым видом смотрел вслед отцу, а затем вернулся к столу под окнами, за которым сэр Джон и лорд Грешем все еще дожидались его среди кипы книг и записок. Заняв свое место, лорд Уинтер налил себе хереса, задумчиво посмотрел на свой бокал, отхлебнул из него и отставил в сторону.
– Джентльмены, – тихо сказал он, – в конце концов, я склоняюсь к тому, чтобы оказать материальную поддержку в деле поиска вашей арабской лошади. – Когда виконт поднял взгляд, в его необыкновенных глазах светилась легкая циничная усмешка. – На самом деле, я решил лично заняться им.
После того как сэр Джон и лорд Грешем покинули комнату с изъявлением восторженных, страстных благодарностей, в библиотеке «Клуба путешественников» надолго воцарилась тишина. Весь остаток дня единственными звуками в комнате были потрескивание огня в камине, шелест переворачиваемых виконтом страниц и посапывание французского дипломата, растянувшегося на диване и прикрывшего лицо венецианской газетой. Наконец, когда шум голосов обедающих начал проникать из столовой и как сигнал, видимо, добрался до сознания лорда Уинтера, виконт встал, потянулся и выбрал книгу, которую решил взять с собой, оставив остальные лежать открытыми на столе. Он поднялся по лестнице через две ступеньки навстречу спускавшимся другим членам клуба. Наверху у входа в столовую, прислонясь к стене, стояли трое посетителей клуба и смеялись, пока один из них докуривал трубку.
– А вот и он! – объявил один, глядя в сторону виконта. – Наш благородный Лорд пустыни!
– Вот и я. Добрый вечер. – Остановившись, лорд Уинтер, обвел всех взглядом и собрался пройти мимо.
– Такой необщительный, дружище Уинтер.
Они засмеялись, по-видимому, не имея в виду ничего плохого, но лорд Уинтер почувствовал, как его непроизвольно охватывает прежняя робость, и криво улыбнулся:
– Боюсь, я ловил ускользающую мысль.
– Что ж, обуздай ее, старина, и пообедай с нами.
Лорд Уинтер в раздумье склонил голову.
– Очень польщен, но я чертовски плохая компания. – Он отрывисто дернул головой в знак приветствия и прошел мимо них в столовую.
Его обычный одноместный столик находился недалеко, в нескольких шагах от двери, и когда виконт сел, благодаря неведомым чудесам акустики до него донеслись из холла пониженные мужские голоса. Говорили о нем.
– Ужасно замкнутый тип.
– Вы знакомы с ним? Никогда не видел его с кем-либо.
– Он очень недолго бывает в стране, так что его вообще редко можно видеть. Постоянно блуждает по сирийской пустыне, а сейчас отбывает на Южный полюс.
– На Южный полюс, ну и ну! Это пощечина вашим старым членам «Клуба путешественников». Где он учился?
– У гувернеров и частных учителей, полагаю. Его не рискнули отдать в школу. Он наследник Белмейна, разве вы не знаете?
– А-а! – Восклицание красноречиво свидетельствовало о силе произведенного впечатления. – Белмейн.
– Других детей нет, он единственный сын и, конечно, обладает титулом, везучая скотина. Чрезвычайно благосклонная судьба.
– Как приятно одному занимать весь пьедестал.
– Видимо, выродка такое положение вполне устраивает. Разве я не пригласил его пообедать с нами? – Последовала пауза, во время которой все слушатели, видимо, пожали плечами. – Чертовски плохая компания, так он, кажется, ответил.
Лорд Уинтер раскрыл книгу и принялся за чтение.
Глава 1
25 июня 1839 года
Сирия
Вполне естественно, что преподобный мистер Томсон был напуган. Жуткая сцена освещалась только двумя тонкими свечами, воткнутыми в пустые глазницы оскалившегося черепа, таинственные тени пробегали по деревянной крышке гроба и мрачным лицам столпившихся вокруг полудиких слуг Магомета. На самом деле, до того как он остановился перед грудой человеческих костей, сваленных снаружи склепа и увенчанных наверху черепом, прошло всего несколько секунд.
Мистер Томсон не предполагал, что заблудится в лабиринте сада, расположенного внутри стен крепости Дар-Джун. После того как усатые слуги в тюрбанах подняли гроб, чтобы отнести леди Эстер Стенхоп к месту ее последнего упокоения, мистер Томсон задержался позади на несколько мгновений, желая ознакомиться с похоронными обрядами англиканской церкви, чтобы прочитать все без каких-либо неуместных запинок или беспорядочного листания страниц. Но как выяснилось, он поступил очень неразумно. Было уже два часа ночи, и как только похоронный кортеж с фонарями и факелами покинул двор, растворившись в черных джунглях сада леди Эстер, злосчастный порыв горячего ветра оставил американского миссионера в непроглядной тьме. Мистеру Томсону пришлось почти на ощупь прокладывать путь по запутанным извивающимся тропинкам. Случайный тусклый свет факела и раздававшиеся время от времени тихие голоса всегда оказывались как раз позади еще одной восточной садовой изгороди или за поворотом, который вел в никуда. Некоторое время мистер Томсон брел, спотыкаясь о корни и пробираясь сквозь заросли жасмина, пока в конце концов не вышел на аллею. Мрачное зрелище, представшее взору миссионера, привело его в состояние сильнейшего смятения, но подошедший к нему английский консул мистер Мур небрежно махнул рукой в сторону костей:
– Не обращайте на него внимания, здесь покоится всего лишь француз.
– Понятно. – Мистер Томсон, как перепуганная лошадь, выпучил глаза на консула.
– Его звали капитан Лустено, – тихо сообщил мистер Мур. – Его убрали, чтобы освободить место для нее. Бедолага приехал сюда с визитом, но у него заболел живот, и он умер в одночасье много лет назад. Леди Эстер дорожила его костями. – Он слегка пожал плечами. – Лентяй, мошенник, любитель чужого, как говорили. Весьма в ее стиле, если вы меня понимаете.
Мистер Томсон в бессловесном вопросе прочистил горло.
– Молодой и симпатичный, – пояснил мистер Мур.
– А-а, – неуверенно протянул мистер Томсон.
– В дни ее славы место консула занимал старый Баркер, – добавил мистер Мур доверительным шепотом, – он имел обыкновение говорить, что Майкл Брюс – красивейший дьявол, когда-либо ходивший на двух ногах.
– Конечно, – согласился миссионер.
– Ее любовник, понимаете. – Мистер Мур бросил насмешливый взгляд на Томсона.
Мистер Томсон поджал губы.
– Она уложила его в свою постель, когда ему было двадцать три, – продолжал консул, – а ей… о, должно быть, тридцать четыре или даже все тридцать пять. К тому времени она стала закоренелой старой девой. Вдвоем они объездили всю Турцию и Сирию. Она отличалась гордостью, как король, одевалась в брюки и скакала верхом, как турецкий паша; ее нисколько не заботило, что о ней думали. Замуж за Брюса она так и не вышла, хотя, говорят, он просил ее руки. Она заставила Брюса оставить ее здесь в одиночестве. Старый Баркер говорил, что она хвасталась этим, считая, что принесла благородную жертву ради того, чтобы он мог поехать домой и стать большим человеком, – мистер Мур покачал головой, – но, к великому сожалению, нельзя сказать, что ему это в конце концов удалось.
– Понятно, – снова произнес мистер Томсон. – Как… необычно.
Мужчины посмотрели на гроб, и каждый думал об остывшем, одетом в белое трупе, который они нашли после целого дня бешеной скачки из Бейрута лежащим непокрытым на нестерпимой жаре. Мистер Томсон чувствовал, что ему следует сказать несколько слов о расплате за неправедную жизнь, но жалкий конец, умирание покинутой всеми женщины среди нехристианских чужаков, мусора и руин заброшенной крепости были достаточным наказанием за ее грех давностью в четверть века. Мистеру Муру казалось просто невероятным, что чудаковатая старая Эстер Стенхоп, сумасшедшая Королева пустыни, когда-то могла обладать властью поработить такого покорителя женщин, каким был Брюс. Хотя мистер Мур никогда не видел леди Эстер при жизни, он хорошо знал ее по рассказам о ней и особенно по ее неутомимой вражде со всеми английскими консулами, включая его самого, так как он, к несчастью, попал в пределы орбиты ее интересов. Он знал ее как пожилую женщину, живущую в уединении, напыщенно произносящую пророчества, вмешивающуюся в консульские дела, жалующуюся на свои долги и рассылающую всем злобные письма из своей непоколебимой горной твердыни.
– Чрезвычайно необычная женщина, – пробормотал мистер Мур, – и с отвратительно острым языком, позвольте заметить.
– Да простит Господь ее душу, – тихо сказал миссионер.
– Аминь, – подытожил мистер Мур. – На такой жаре лучше всего побыстрее покончить с этим делом.
Мистер Томсон окончательно собрался с мыслями, поднял молитвенник и начал читать. Когда громоподобные слова эхом разнеслись по аллее, на границе мерцающего света тихо появился еще один английский джентльмен. Консул оглядел его, поприветствовал кивком и снова благочестиво потупился. Преподобный Томсон приостановил чтение на случай, если появившийся человек хотел выразить свою скорбь и настоящую привязанность к покойной и, возможно, желал найти утешение, подойдя ближе к умершей. Но опоздавший не подошел к гробу, а остался стоять немного в стороне и от слуг, и от отправлявших церковную службу. Это был высокий, хорошо сложенный мужчина, с волосами, черными, как вход в склеп, и глазами тоже черными как смоль. Одетый в сапоги и английскую охотничью куртку с пристегнутой на груди пороховницей, он преподобному Томсону, у которого нервы были натянуты до предела, показался похожим на сатану.
– Лорд Уинтер, – едва слышно шепнул преподобному мистер Мур.
Так как имя пришедшего ничего не говорило американскому миссионеру и так как лорд Уинтер ответил на приглашающий кивок мистера Томсона всего лишь безмолвным взглядом, тот возобновил службу. Хотя преподобный все еще не оправился от волнения, он отметил себе, что, во всяком случае, впоследствии описание происходившего странного погребения наряду с описаниями некоторых других происшествий во время его пребывания среди невежественных обитателей Востока, которые он занес в свой дневник, следует включить в книгу воспоминаний о путешествии. Лорд Уинтер со своей стороны не выразил ни намека на удивление или ужас от необычной сцены.
Тело леди Эстер отправили на покой в величественной тишине, и только негромкое рыдание одной из черных служанок явилось выражением настоящей скорби. Возле нее, выпрямившись, замер бедуинский мальчик, его спутанные волосы падали на плечи, грязные ноги были босыми, на поясе висел кинжал, а на плече старинный мушкет с круглым барабаном. Всем своим видом он походил на только что вышедшую из пустыни молодую пантеру. На мгновение ищущий взгляд лорда Уинтера остановился на нем, отметил девичьи, подкрашенные краской ресницы, пухлые губы и нежный подбородок, характерный для молодых арабов-кочевников, а затем двинулся дальше. Хорошо знающий бедуинов виконт не сомневался, что внешняя хрупкость мальчика – полная иллюзия и он способен к самым энергичным действиям и хладнокровному бандитизму. Но это не тот человек, которого искал лорд Уинтер. Было очевидно, что он решил не удостаивать церемонию своим присутствием. Однако виконта Уинтера не огорчило отсутствие особой личности, которую он надеялся встретить: он отлично понимал, что в присутствии европейских незнакомцев такой человек не отважится войти в стены Дар-Джуна.
Когда консул развернул британский флаг «Юнион Джек» и накрыл им гроб леди Эстер, лицо лорда Уинтера приобрело явно саркастическое выражение. Из всех своих врагов самой лютой ненавистью она ненавидела миссионеров и английских консулов: леди Эстер пришла бы в ярость, если бы узнала, что отправится в могилу под проповедь христианского священника и на ее гроб положат «Юнион Джек».
Хотя прибытие виконта на погребение леди Эстер оказалось случайным, просто совпавшим с его личным делом в ее крепости на вершине холма, он почувствовал сожаление, что не приехал к ней еще раз до ее смерти. Но от такой сентиментальности его рот скривился в мрачной улыбке. Нет, если бы он знал, что ее конец близок, он нанял бы самых свирепых бедуинов, каких только смог бы найти, и организовал атаку на замок, чтобы она могла умереть сражаясь. Она всегда хотела умереть во время сражения – так она говорила лорду Уинтеру. И он исполнил бы ее мечту.
Служба окончилась, кости француза вернулись на свое место лежать рядом с гробом леди Эстер, склеп запечатали, и мистер Мур, проворно повернувшись, протянул виконту руку.
– Добрый вечер, милорд! Или, боюсь, доброе утро. Неприятное дело. Любезно с вашей стороны, что вы приехали.
– Я просто оказался здесь случайно, – коротко пояснил лорд Уинтер.
– Вы друг покойной? – с надеждой спросил мистер Томсон.
– Да. – Лорд Уинтер помолчал. – Я имел такую честь.
– Я уверен, леди была прекрасным человеком, – похоронным тоном произнес преподобный Томсон.
– Безусловно, – торопливо подтвердил консул. – Она прожила необыкновенную жизнь. Вы отужинаете сегодня с нами в деревне, милорд? Мне сказали, для нас там приготовлен ночлег.
– Как ни заманчиво звучит ваше предложение, я хотел бы остаться сегодня ночью здесь, если позволите.
– Быть может… – неуверенно предположил миссионер, – лорд Уинтер как скорбящий хочет побыть в одиночестве, чтобы поразмыслить над печальным событием.
– О да, конечно. – Мистер Мур, не привыкший смотреть на достопочтенного Ардена Мэнсфилда, виконта Уинтера как на очень чувствительного человека, с сомнением бросил взгляд на предполагаемого скорбящего. – Что ж, если вам нужно, я полагаю, возражать не следует.
– Благодарю вас, – лорд Уинтер склонил голову, – премного обязан вам.
Показалось, что мистер Мур хотел бросить какую-то реплику, но затем прикусил язык и просто, понимающе улыбнувшись, поклонился в ответ. Консул чрезвычайно удивился бы, если бы узнал, как глубоко переживает смерть леди Эстер лорд Уинтер.
Наконец слуги с пылающими факелами двинулись прочь вроде бы освещать для миссионера и мистера Мура ступени и тропинки у подножия холма, пересеченные корнями, но на самом деле с более достойной целью: прогонять ночных демонов и гиен. Лорд Уинтер запер калитку и через темный сад вернулся к могиле. Сорвав розу с ползучего куста, он угрюмо смотрел на затоптанную землю и грязные камни перед склепом. Запущенность места говорила о том, что десятилетиями о нем никто не заботился. И тем не менее, несмотря на полную разруху, это все еще был Дар-Джун, легендарный дворец Королевы пустыни.
Пустыня – и леди Эстер. Они явились фитилем мальчишеских мечтаний, искрой и пламенем его взрослой жизни. Ни английский туман, ни подстриженные сады Суонмира – ничто никогда не казалось Ардену таким реальным, как суровые условия дикой природы. И ни одна женщина не владела его мыслями так, как леди Эстер Стенхоп.
Он не мог вспомнить то время своей жизни, когда не знал бы о ней. Когда ему исполнилось пять лет, она, не испугавшись бедуинских разбойников, пересекла пустыню, чтобы стать первой англичанкой, когда-либо вошедшей в Пальмиру. Арден носил еще распашонки, воспитываемый отцом по методу кнута и пряника, в то время как она нашла сокровища в руинах Аскалона. Пока он учился ездить верхом на своем первом пони, она командовала войсками паши, расправляясь с сельским населением в отмщение за смерть друзей. До того как он стал взрослым мужчиной, она бросила вызов эмиру, вынудив его послать к ней на переговоры своего сына, так что смогла убить его собственными руками.
Она одевалась, как одеваются турки и жители пустыни; она предоставляла убежище раненым друзам и восставшим албанцам, сиротам и потерпевшим поражение мамелюкам. Когда непобедимый и всемогущий Ибрагим-паша потребовал, чтобы она выдала ему его врагов, она только сказала: «Приди и возьми их». Но он не посмел даже попытаться. Она никогда не разочаровывала Ардена, хотя с годами погрузилась в глубины метафизики, обратилась к астрологическим предсказаниям и магии. В зрелые годы она поражала своим величием больше, чем другие женщины, которых он когда-либо знал. Говорят, она объявила, что будет невестой нового Мессии, но Арден никогда не слышал от нее таких заявлений – она лишь говорила, что будет рядом с Ним верхом въезжать в Иерусалим. Она имела громадное самомнение и остроумие, ее мышление занимали нелепые пророчества, но у нее было сердце львицы, одинокой среди жестоких тиранов Востока. Она завоевала свою вершину горы и не признавала на ней никаких законов, кроме своих собственных.
Арден положил перед склепом белую розу. Он родился слишком поздно. Эстер Стенхоп умерла. Никогда в своей жизни он не найдет подобную ей женщину. И неопределенное безысходное одиночество, всегда гнавшее его в пустоту, в самые дикие уголки земли, как будто он мог найти там тот кусочек своей души, которого ему недоставало от рождения, стало острее, чем раньше.
