Текст книги "Пора счастливых дней"

Автор книги: Лаура Хэкман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Он обнял ее за талию и поцеловал в щеку.

– Вот увидишь, Синди, Эдвин быстро поправится. А тебе действительно надо отдохнуть. Сейчас я оденусь и…

– Нет, не уходи, Мартин! – Она взглянула на него с мольбой. – Разве ты не хочешь остаться до утра? Эдвин так обрадуется тебе, когда проснется.

– Да… пожалуй. Хорошо, я останусь.

Синди потянула его по коридору в спальню.

– Ложись здесь, Мартин… со мной. Здесь хватит места для двоих.

Она махнула рукой в сторону широкой кровати, вспыхнув при виде смятого покрывала.

Мартин игриво улыбнулся и покачал головой.

– Ты не уснешь, если я буду рядом. А тебе нужно выспаться за оставшееся время. Я устроюсь в соседней комнате. Вот увидишь, к утру Эдвину будет гораздо лучше. – Он ободряюще сжал ее руку. – У тебя чудесный сынишка, Синди.

Взгляд молодой женщины затуманился.

– Он очень привязан к тебе, Мартин. Больше, чем к кому-либо. Он полюбил тебя.

Мартин с нежностью посмотрел ей в глаза.

– Я тоже люблю его, Синди. Так, как если бы это был мой сын.

Ее сердце замерло.

– О, Мартин. – Синди задрожала всем телом. Она была не в силах продолжать скрывать правду. Она должна, обязана сказать ему все, невзирая на последствия. Он имеет право знать. – Мартин, – она изо всех сил стиснула его руку, – Эдвин и есть твой сын!

12

Мартин оцепенел. Потом резко разжал пальцы и выпустил ее руку.

– Что за игру ты затеяла? – грубо спросил он. – Ты думаешь, что раз Теодора нет в живых и он не может оспорить твоего заявления, то…

– Нет, Мартин! – Она коснулась дрожащими пальцами его плеча. – Это правда! И Теодор знал об этом… с самого начала. Он был единственным, кто знал!

Кроме Дороти, которая обо всем догадалась сама. Но об этом потом.

Мартин стиснул зубы. Выражение его лица стало каменным, синие глаза превратились в льдинки.

– Когда я вернулся с Амазонки, ты клялась, что это не мой ребенок. – Резкие слова хлестнули ее, словно удар плетью. – Ты напомнила мне, что принимала в то время таблетки, – продолжил он. – Когда я спросил тебя, как же ты в таком случае смогла забеременеть, ты объяснила, что прекратила предохраняться сразу после моего отъезда. И что ты переметнулась к Теодору, потому что я, по твоему мнению, бросил тебя. – Он презрительно усмехнулся. – Ты клялась, что ребенок был зачат спустя месяц после моего отъезда. И что Теодор, узнав об этом, настоял на немедленной свадьбе.

Щеки Синди покрылись красными пятнами.

– Все совсем не так, Мартин. Я была вынуждена сказать тебе это, потому что была замужем за Теодором. Я не принимала тогда таблетки. Я вообще никогда не принимала их. Просто я увидела, как ты напуган тем, что не принял меры предосторожности, и решила успокоить тебя. Я боялась, что если ты будешь думать о возможных последствиях, это помешает тебе в твоем опасном путешествии. Я и представить не могла, что беременность может наступить так сразу…

Она беспомощно всплеснула руками.

– Неужели? А может, ты надеялась таким способом удержать меня возле себя?

Язвительный тон Мартина обжег ее холодом.

– Нет, Мартин! Нет! – с горячностью возразила она. – Если бы я планировала это, то нашла бы способ сообщить тебе, что жду ребенка. Разве я не попыталась бы вернуть тебя домой?

– Тогда почему ты этого не сделала? – Он недобро прищурился. – Испугалась, что я все равно не вернусь? Откажусь от ребенка? Или ты понимала, что тебе не удастся меня обмануть?

Мартин продолжал смотреть на нее холодным скептическим взглядом. Смятение охватило Синди.

– Между мной и Тедди ничего не было до свадьбы. Клянусь тебе, Мартин. Да, после твоего отъезда я искала у него утешения, но не так, как ты думаешь. Он подставил плечо, на которое я смогла опереться. И он знал, что я не влюблена в него. Я любила его как брата… как друга… Но не так, как тебя.

– Однако ты все же вышла за него замуж, – едко заметил Мартин. – И если бы он остался жив, продолжала бы жить с ним и делать вид, что Эдвин – его ребенок.

Синди покачала головой. Нет, она не была бы сейчас с Теодором. Но как объяснить это Мартину?

– Теодор знал, что я не испытываю к нему бурных чувств, но уверял, что ему вполне хватает моей симпатии и уважения, что со временем они перерастут в любовь. Он всегда был добр и внимателен ко мне, Мартин, он был надежным, домашним, привязанным к семье человеком. Я была уверена, что он будет заботиться о нас с Эдвином, станет хорошим мужем и отцом. – Она слегка поежилась, как от холода, и вновь коснулась плеча Мартина. – Я вышла за него замуж ради сына. Я хотела, чтобы у моего ребенка была надежная и крепкая семья, спокойное детство. Чтобы он получил то, чего была лишена я.

Мартин стряхнул ее руку и отступил на шаг, словно ему было неприятно это прикосновение.

– Ты считаешь, что я был не способен дать ему все это? Перед моим отъездом в Южную Америку ты клялась в вечной любви. А сама не смогла прождать и двух лет! Ты даже не попыталась разыскать меня!

Охваченная паникой, Синди поспешила объяснить:

– Разве ты не помнишь? Ты говорил, что любой отвлекающий фактор может представлять опасность в твоем путешествии. И ты не просил меня ждать. Ты смутно намекал на возможность совместной работы в будущем, но не говорил, что любишь меня и хочешь создать семью. – Она подняла на него полный боли взгляд. – Я понимала, что даже если ты и вернешься, то ненадолго, что ты ненавидишь любые оковы, что, узнав о моей беременности, ты почувствуешь себя пойманным в капкан и вынужден будешь отказаться от своих поездок из чувства долга. Я не хотела ставить тебя перед таким жестоким выбором, Мартин! – Прежде, чем он смог ответить, она поспешила продолжить: – А к тому времени, когда я узнала о том, что жду ребенка, тебя уже было невозможно разыскать. Никто не знал, где ты. От тебя не было никаких вестей: ни письма, ни телефонного звонка. А Тедди был рядом, и он предложил мне то, чего я не могла ожидать от тебя. В то время мне нужен был мужчина, на которого я могла бы опереться, который позаботился бы обо мне и ребенке! – Она опустила голову, и блестящие гладкие волосы черной вуалью закрыли ее лицо. – Постарайся понять меня, Мартин, – с тихой мольбой проговорила Синди, – поставь себя на мое место. Что еще я могла сделать? Ты уехал, не обещая вернуться, не оставив мне надежды на совместное будущее, о котором я мечтала. – Она секунду помолчала и снова подняла глаза. – Когда два года спустя ты приехал без всякого предупреждения, для меня это стало шоком. Ты примчался издалека, ожидая, что я встречу тебя с распростертыми объятиями. Но ведь ты не собирался задерживаться надолго, не так ли? Постарайся быть честным перед собой. Ты никогда не хотел быть прикованным к одному месту, ты ни за что не согласился бы на это!

Мартин недовольно мотнул головой.

– Пять лет назад ты тоже не думала об этом, Синди. Черт возьми, тебе тогда было немногим больше двадцати! Ты еще продолжала учебу, стажировалась как журналистка. Мы говорили о том, что когда-нибудь отправимся путешествовать вместе, как коллеги…

– Я говорила это только потому, что любила тебя, понимая, что это единственный способ быть рядом с тобой! Но когда я узнала, что жду ребенка, все изменилось. Приходилось думать в первую очередь о малыше.

– А мои желания и чувства ничего не значили для тебя? – резко ответил Мартин. – Да, у меня не было возможности послать тебе весточку. Но я предупреждал тебя об этом. Кроме того, мне хотелось, чтобы у тебя была своя жизнь, чтобы ты сосредоточилась на своей учебе, будущей профессии, чувствовала себя свободной. Черт возьми, я даже не знал, вернусь ли живым! – Он тяжело вздохнул. – Я приехал, как только смог. Проклятье, я так скучал по тебе! Сгорал от желания увидеть тебя, обнять, поцеловать. Я был уверен, что ты ждешь меня, и никак не ожидал, что лишь через несколько недель после моего отъезда ты выскочишь замуж за моего инфантильного кузена и вскоре станешь матерью. Естественно, у меня возникли подозрения. Но в ответ на мой вопрос ты, глядя мне прямо в глаза, заявила, что это ребенок Теодора. И тебе удалось убедить меня в этом!

– Что еще мне оставалось делать, Мартин?! – В ее глазах была мольба. – В то время Теодор был моим мужем, он воспитывал Эдвина как собственного ребенка и твердо решил сохранить тайну. Тедди считал, что поскольку он приходится Эдвину родным дядей, между ними должно быть фамильное сходство, и значит, никто не догадается, что это не его сын. – Мартин молчал, глядя на нее тяжелым суровым взглядом. – А чего еще ты ожидал от меня? – не выдержала Синди. – Чтобы я встретила тебя с ребенком и потребовала жениться? Ты бы так и поступил, повинуясь чувству долга, а через некоторое время возненавидел бы нас обоих – за то, что тебе пришлось из-за нас изменить свою жизнь. Ты знаешь, что это правда!

– Но ты лишила меня возможности выбора!..

Его голос по-прежнему был суров, но взгляд слегка смягчился. Или ей это только показалось?

– Была еще и другая причина, Мартин, – продолжила она, решив высказать все до конца. – У меня не было ни денег, ни дома, ни собственной семьи. Я боялась, что Дороти с Квентином попытаются уговорить меня отказаться от ребенка, передать его на воспитание какой-нибудь бездетной паре…

– Что за чушь! – насмешливо перебил ее Мартин. – Неужели ты действительно считала, что они откажут тебе в помощи? Захотят избавиться от тебя?

– Мартин, они оба работают и уже далеко не молоды. Я боялась, что они могут быть недовольны появлением в доме маленького ребенка. Ведь я им не родная дочь! Мне казалось, что Теодор – это мое спасение. Он предложил мне жизнь, которую я по глупости мечтала делить с тобой, – семью, обустроенный дом, уверенность в будущем. И он любил меня. Ты никогда не говорил мне, что любишь – до сегодняшнего вечера. Даже в тот последний день перед твоим отъездом! Когда мы были близки…

Мартин подавил вздох. Он смотрел на нее все так же недоверчиво и угрюмо, и Синди чувствовала, что бездонная пропасть все еще разделяет их.

– Когда я уезжал на Амазонку, было слишком рано говорить о любви и планах на будущее. А через два года я обнаружил, что ты, оказывается, вообще не скучала обо мне! – Он помолчал. – Во всяком случае, мне так тогда показалось. – Синди раскрыла рот, чтобы ответить, но Мартин жестом руки заставил ее замолчать. – Нет. Дай мне закончить. – Выражение его лица по-прежнему было мрачным. – После этого мне стало все равно, что со мной будет. Я хотел уехать как можно дальше, прочь из Австралии, соглашался на самые рискованные предложения, лишь бы забыть тебя, вытеснить из своей жизни. Во время отпусков я отправлялся покорять самые опасные реки в мире, лишь бы не приезжать домой, лишь бы не видеть тебя снова рядом с моим самодовольно улыбающимся двоюродным братом. Но когда я узнал, что Теодор погиб в результате несчастного случая на заводе, я…

– Ты хочешь сказать, что вернулся из-за того, что… – нерешительно начала Синди, не смея произнести догадку вслух.

– Я приехал, потому что понял, что для меня нет более близкой и дорогой женщины, чем ты. Я хотел выяснить, остались ли у тебя какие-то чувства ко мне, есть ли у нас шанс начать все заново. Но ты только что овдовела, и было не время говорить о любви. И потом, между нами все еще стояли горькие воспоминания о прошлом. – Он замолчал на минуту, глядя на Синди сверху вниз, и в его взгляде на мгновение промелькнула нежность. – Я догадывался, что ты неравнодушна ко мне, но не был уверен, что это те самые чувства, которых я искал. Я хотел удостовериться, что ты любишь меня таким, какой я есть. Что ты не просто ищешь замену Теодору.

– Мне никто не нужен, кроме тебя, Мартин! – вырвалось у нее. – Я была такой…

Она остановилась на полуслове, резко повернув голову. Из комнаты напротив раздался душераздирающий крик Эдвина. Синди похолодела.

– О Господи!

Она бросилась через коридор в детскую.

Ребенок беспокойно метался в кровати, выкрикивая во сне:

– Нет! Нет! Не надо! Перестань! Пожалуйста, не надо!

– Ему опять приснился кошмарный сон, – воскликнула Синди, наклонившись над кроватью.

– Нет, папа! Не надо! Это мое! Отдай! Не-ет! – выкрикивал Эдвин, молотя кулачками по подушке. – Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Кровь отхлынула от лица Синди. Она поспешно подхватила малыша на руки.

– Эдвин, родной мой, проснись! Это только сон. Все в порядке. Никто у тебя ничего не отнимает. Тебе просто приснился плохой сон.

Ребенок вздрогнул и, моргая, посмотрел на нее.

– Мама! Мама! – Малыш обхватил ее руками за шею и крепко прижался к ней. – Папа отнял у меня картинки и порвал их! Он порвал фотографии дяди Мартина!

– Успокойся, сынок. – Синди была не в силах взглянуть на Мартина, молча стоявшего рядом. – Забудь об этом. – Она прикусила губу. – У дяди Мартина есть точно такие же фотографии. Помнишь, он показывал их тебе? Он их принесет.

– Конечно, принесу, – с готовностью откликнулся Мартин. – Как только захочешь…

– Нет! – Эдвин затряс головой. – Папа сказал… Он сказал…

– Ну что ты, маленький, – прижала его к груди Синди. – Папа не хотел тебя обидеть… Просто у него было плохое настроение, и потом он жалел о том, что сделал. Папа всегда любил тебя, милый… Он любил нас обоих.

– Нет! – глухо выкрикнул малыш. – Меня он не любил. Не любил!

– Любил, он очень тебя любил. Он вовсе не хотел сделать тебе плохо. Просто у него были неприятности. Иногда он говорил и делал не то, что хотел, а потом сожалел об этом. Он сердился на себя, а вовсе не на тебя, малыш. – Она перевела дыхание, понимая, что Мартин внимательно прислушивается к ее словам. – Папа сейчас в раю, милый… Он больше не сердится. Он стал таким, каким был раньше. Помнишь, каким веселым и добрым он был? – мягко спросила она. – Помнишь, он брал тебя с собой на море? И на пикник? И играл с тобой на детской площадке?

– Кажется, помню, – неуверенно проговорил Эдвин. Он пристально смотрел на мать огромными темными глазами. – Так, значит, папа на меня больше не сердится? Теперь, когда он в раю?

– Конечно, нет, милый. Он никогда не сердился на тебя по-настоящему, – заверила она малыша. Синди верила в то, что Теодора терзала душевная болезнь. Он ненавидел себя, возможно, Мартина, но не мог ненавидеть ребенка. – Выпей водички, – сказала она, дотянувшись до стоящего на тумбочке стакана.

Эдвин сделал несколько судорожных глотков.

– Вот и молодец. – Синди погладила мальчика по голове, чувствуя на ощупь влажное тепло, по счастью не имеющее ничего общего с тем лихорадочным жаром, который был у ребенка всего лишь несколько часов назад. – А теперь ложись снова спать, дружок. Все пройдет. Я буду рядом с тобой.

– А дядя Мартин? – прошептал Эдвин, заглядывая через плечо Синди.

– Я тоже здесь, тигренок, – раздался позади мягкий голос Мартина. – Ложись спать, сынок. Мы будем рядом.

«Сынок». Синди чуть не зарыдала, услышав это слово. Она повернула голову и встретила пристальный испытующий взгляд.

– Я останусь здесь, пока он не заснет, – пробормотала она.

– Хорошо. Укройся. – Он взял со стула вязаный плед и заботливо укутал ее плечи. – Когда Эдвин уснет, постарайся заснуть сама. Я буду в соседней комнате. Мы услышим, если он проснется.

Она кивнула. Глаза Мартина предупреждали ее, что еще остались вопросы, на которые он хочет получить ответ.

13

Время приближалось к обеду, когда у них наконец появилась возможность поговорить. До этого свободной минутки не было – нужно было накормить Эдвина, дать ему лекарство, поговорить с Кортни, которая забежала узнать о самочувствии мальчика… Но вот сейчас ребенок снова уснул, и Мартин, сварив кофе, решительно привел Синди в гостиную. Он усадил ее в кресло и сел напротив.

Она осторожно глотнула горячий кофе и взглянула на него, ожидая вопросов.

– Так…

Мартин откинулся на спинку кресла, но выражение его лица было гораздо менее расслабленным, чем худощавая длинноногая фигура. Упрямо сжатые губы и сурово поблескивающие глаза предвещали, что разговор будет нелегким.

– Что это за история о разорванных фотографиях? Что происходило в вашем доме, Синди? Почему мой сын так боялся Теодора? – Его рот скривился в иронической усмешке. – При всех недостатках моего кузена я не мог предположить, что он склонен к вспышкам гнева.

– Он не был вспыльчив, Мартин. Все случилось из-за того, что он увидел в руках Эдвина статью с твоими фотографиями. Мальчик так увлеченно рассматривал их, так зачарованно смотрел на твои снимки, что это вывело Теодора из равновесия. Он схватил журнал и на глазах у Эдвина разорвал его на мелкие клочки. Он до безумия боялся, что его друзья и родители заметят сходство между Эдвином и тобой, Мартин, – тот же взгляд, те же манеры, любовь к фотографии и путешествиям, – и начнут сопоставлять факты. Тедди никогда прежде не обижал Эдвина, он ни разу не ударил его, но… – ее голос дрогнул, – но я стала бояться, что однажды он не сможет сдержаться. – Она вновь подняла глаза. – Приступы мрачного настроения все чаще одолевали Теодора. Я пыталась уговорить его показаться психиатру, но он пришел в ярость от этого предложения. Он очень изменился в последнее время, Мартин. Когда мы только поженились, он был совсем другим – таким нежным, заботливым… Он так верил в то, что у нас все получится…

Синди опустила глаза и печально покачала головой.

– Между нами не должно больше быть тайн, Синди, – сказал Мартин негромко, но твердо. – Я хочу, чтобы ты рассказала мне все. – Его взгляд был непреклонен. – Когда ты впервые заметила, что Теодор изменился? Когда я вернулся из Южной Америки?

Синди нервно вертела в руках чашку.

– Мне кажется, да, – нерешительно признала она. – Хотя ты пробыл дома очень недолго, встреча с тобой вывела Теодора из равновесия. И меня тоже. – Она провела языком по пересохшим губам. – Помнишь, Мартин, как ты поцеловал меня перед тем, как снова уехать? Ты был вне себя из-за того, что я так поспешно вышла замуж за твоего двоюродного брата. Видимо, ты хотел наказать меня за это, причинить мне боль. Ты поцеловал меня с беспощадностью, которой я никогда не замечала в тебе раньше, и сказал: «Вспоминай об этом, когда будешь лежать в постели с этим тюфяком!» Я ненавидела тебя в этот момент. Но я… Я действительно вспоминала. Я ничего не могла поделать с собой. Твой поцелуй только обострил чувства, которые я так упорно старалась забыть.

– Я сделал это намеренно, – хрипло сказал Мартин. – Я хотел, чтобы ты страдала так же, как я. Прости, Синди, если это усложнило твою жизнь с Теодором, – более мягко добавил он. – Ты все ему рассказала?

– Нет! – покачала головой Синди. – Он и без того ревновал меня к тебе. Но больше всего он боялся, что ты заметишь, что Эдвин разительно похож на тебя. Он начал думать, что другие тоже заметят сходство, догадаются обо всем и начнут сплетничать за его спиной. Он так боялся насмешек! – Она откинула назад волосы, бросила беглый взгляд в окно и, собравшись с духом, продолжила: – Все усугублялось тем, что у нас больше не было детей. Долгое время Теодор обвинял во всем меня, хотя врач заверил его, что я вполне здорова и могу родить еще ребенка.

Мартин пристально посмотрел на Синди.

– Ты что-то явно недоговариваешь. Теодор считал, что ты не хочешь иметь ребенка от него?

Синди отвела взгляд в сторону.

– Он готов был найти любую причину, лишь бы не признавать, что что-то не в порядке с ним самим. – Она вздохнула. – В конце концов, мне удалось уговорить его пройти обследование. Я убедила его, что причина может быть ничтожной и легко устранимой. Но анализы показали, что он неизлечимо бесплоден. Можешь вообразить, каким ударом это стало для него. Для нас обоих… – На лицо Синди набежала тень грустных воспоминаний. – Теодор так и не смог примириться с этим. Он боялся, что эта информация станет известна в нашем маленьком городке и все поймут, что Эдвин не его ребенок. Эта мысль сводила его с ума. Он становился все более угрюмым и раздражительным. Его состояние стало заметно уже не только мне, но и остальным. Казалось, его одолевают какие-то демоны – мучают, терзают, уродуют его характер. Я пыталась убедить его, что такое поведение может вызвать у людей подозрения, что никто ничего не узнает ни от меня, ни от нашего семейного врача – единственного постороннего человека, который знал правду. Но Теодор сказал…

– Что он сказал, Синди? – нетерпеливо подтолкнул ее Мартин, когда она замолчала.

Синди подавила дрожь.

– Он сказал: «Эдвин все равно узнает, когда вырастет! И этот чертов Мартин тоже!»

Она залпом допила кофе и подняла на Мартина потухшие глаза.

– Я так боялась, что когда-нибудь Теодор выплеснет свое раздражение на Эдвина. Его слепая ярость в тот день, когда он разорвал журнал с твоими фотографиями, потрясла меня. Мне стало казаться, что он способен полностью потерять контроль над собой. Я не хотела рисковать. И поэтому решила уйти от него. Другого выхода не было.

– Ты собиралась уйти из дома? – Мартин в изумлении уставился на нее. – Отказаться от семьи, от всего того, что ты так ценила в жизни? Воспитывать ребенка одна?

На лице Синди появилась горькая полуулыбка.

– Да, одно время я мечтала иметь свой дом и семью. Стабильную, обеспеченную жизнь. Корни. Но, как оказалось, все эти вещи почти ничего не значат, если ты живешь с человеком, который тебе не близок… Или чего-то боишься. После того случая с журналом я поняла, что главное для меня – это безопасность и здоровье моего сына. Я понимала, что это будет нелегко – уйти от мужа и начать новую жизнь с маленьким ребенком на руках. Это означало расставание с Дороти и Квентином… Они…

– Ты думаешь, они позволили бы тебе уйти из их жизни? – усмехнулся Мартин. – Ты стала им дочерью в тот самый день, когда впервые вошла в их дом!

Она сжалась, услышав презрение в его голосе.

– Теодор рано или поздно сказал бы им, из-за чего я ушла. Узнав, что Эдвин – не их внук, они вряд ли бы захотели поддерживать со мной связь. Они наверняка приняли бы сторону Теодора. Это ведь вполне естественно. Нет, я прекрасно понимала, что останусь с Эдвином одна. Все, что у меня было – это небольшой опыт работы в кулинарии и некоторая сумма, которую я смогла накопить, работая вместе с Дороти. Но я знала, что должна это сделать. Не только ради Эдвина, но и ради Теодора. Он был очень хорошим человеком…

– Бедная моя Синди!

Мартин наклонился вперед, взял у нее из рук пустую чашку из-под кофе и поставил на столик. Потом взял ладони Синди в свои.

– Теодор знал, что ты собираешься оставить его?

– Нет. Я все никак не могла найти подходящего случая, чтобы сказать ему об этом. Возможно, если бы я это сделала, он бы вышел из своего мрачного состояния. Он так боялся, что когда-нибудь ты снова вернешься, Мартин… Он чувствовал, что я все еще люблю тебя, хотя я всячески пыталась убедить его и себя тоже, что это не так.

– От любви до ненависти порой меньше шага, – усмехнулся Мартин. – Я тоже три года старался внушить себе, что ненавижу тебя.

– У тебя было достаточно причин для этого! – с горечью воскликнула Синди. А сейчас, когда он узнал, что она так долго скрывала от него сына, таких причин, видимо, стало еще больше. – Пять лет назад я была еще слишком глупа и неопытна. Ты покинул меня, а я, обнаружив, что беременна, растерялась. Мне казалось, что ты оставил меня навсегда. Я поверила Теодору, когда он сказал, что тебе наплевать на меня и на моего ребенка. Я вообразила, что он сможет сделать меня счастливой… И жестоко ошиблась!

Синди опустила голову, и длинные густые пряди черных волос упали ей на лицо. Когда она подняла глаза, то увидела, что Мартин стоит перед ней на коленях. Он поднес к губам ее руки и поцеловал.

– Ты сделала все, что могла, Синди! Не кори себя за то, что случилось с Теодором. Он знал, на что он идет, когда женился на тебе и усыновил нашего ребенка. Он искренне любил тебя и был готов на все. В том, что его, в конце концов, охватило отчаяние, нет твоей вины. – Все еще стоя на коленях, он обнял ее за талию. – Хватит терзать себя прошлым, Синди. Теодора не вернуть. Несмотря на все его ошибки, он любил тебя. И я не думаю, что он мог бы причинить реальный вред Эдвину. Или кому-нибудь еще… кроме себя самого.

– Бедный Тедди, – прошептала Синди. Неожиданно страшная догадка поразила ее. – Мартин! А что, если он не случайно оступился на этой лестнице на заводе… что, если он сознательно бросился вниз, чтобы покончить со своими душевными муками! – Она задрожала. – Если бы я ушла от него раньше… если бы я не ждала удобного случая!..

– Ты не должна так думать, Синди! – горячо возразил Мартин. – Твой уход только усугубил бы его душевное состояние. Теодор всегда был таким слабохарактерным.

– Но, может быть, мой уход принес бы ему облегчение? Правда о рождении Эдвина перестала бы быть тайной, которую надо скрывать. Конечно, Теодор рассердился бы на меня, но со временем он, возможно, нашел бы другую женщину…

– Теодор? – ухмыльнулся Мартин. – Вряд ли. Он был без ума от тебя, Синди. Одержим тобою. Твой уход мог окончательно лишить его рассудка. – Немного помолчав, он добавил: – Я всегда знал о его чувствах к тебе, Синди, но по своей глупости не видел в нем соперника. Я не предполагал, что он может заинтересовать тебя в ином качестве, чем друг.

– Мартин, я никогда… – начала она, но он остановил ее, прижав палец к ее губам.

– Я все теперь понял, – сказал Мартин. – Я понял, почему ты вышла за него замуж. Ты думала о ребенке, которого носила под сердцем. И о том, чего тебе недоставало в детстве. Все логично, Синди, – добавил он с нежностью, от которой у нее сильнее забилось сердце. – Теперь мне все стало ясно. Забудь об этом. Все осталось позади. Ты должна теперь думать о будущем, любовь моя. Ради Эдвина. Ради себя самой. И ради меня тоже, черт возьми!

– О, Мартин! – Она протянула руку и нежно провела пальцами по его загорелой, обветренной щеке. – Ты хочешь сказать, что прощаешь меня за все, что я сделала?..

– Дорогая, – остановил ее он, – мне нечего прощать. И я не могу выразить словами, как я счастлив и горд, что Эдвин мой сын. Наш сын. С этого момента, моя драгоценная Синди, мы должны смотреть вперед, а не назад, понимаешь? Теперь мы будем вместе, ты, Эдвин и я. Я не хочу снова потерять тебя.

От волнения у Синди перехватило дыхание. Мартин поднялся с колен, взял ее за руку и торжественно произнес:

– Синди, милая моя, выходи за меня замуж. Конечно, я вряд ли стану идеальным мужем, но в моей любви к тебе ты можешь не сомневаться!

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами.

– Ты серьезно хочешь жениться на мне, Мартин?

Недоверие и радость смешались в ее лице.

– Просто скажи, да или нет! – пробурчал он, отводя глаза в сторону.

– Да! – выпалила Синди.

Она не собиралась упускать такой шанс. Ни за что на свете.

Мартин сразу просиял.

– Тогда иди сюда! – Он снова опустился на колени и потянул ее за собой на ковер. – Теперь давай скрепим наш уговор поцелуем, – предложил он, заключая ее в объятия.

Синди с радостной готовностью подставила ему полуоткрытые губы. Прошло довольно много времени, прежде чем они снова смогли заговорить.

– Мартин… Мой милый искатель приключений… – Прижавшись щекой к его плечу, Синди решила затронуть более практический вопрос. – Если ты думаешь, что я начну теперь отговаривать тебя от твоих дальних поездок, то ошибаешься, – твердо сказала она. – Я понимаю, что значит для тебя работа… Свобода передвижения…

Поймав его взгляд, она увидела легкое смятение в его глазах.

– Синди, я действительно люблю свою работу. Мне нравится заниматься фотографией, я не стану отрицать этого. – В его голосе звучала теплая, бархатистая нежность. – Но те путешествия, которые я предпринимал в последние три года, были в значительной степени вызваны тем, что я хотел вытеснить из памяти тебя. Я был уверен, что потерял тебя навсегда. И мне было все равно, выживу я или погибну… – Он заглянул в бездонную глубину ее глаз и нежно погладил по щеке. – Если я и поеду куда-нибудь на другой континент, я подчеркиваю, если, то это будет не такое опасное и долгое путешествие, как раньше. Я не хочу подвергнуть себя ненужному риску или надолго оставлять вас с Эдвином. Но я не планирую покидать Австралию в обозримом будущем. Наша чудесная страна представляет неограниченные возможности для работы. Я хочу иметь свой дом… семью… Хочу обнимать по ночам любимую жену. И я должен помочь тебе вырастить крепкого, здорового ребенка.

Сердце Синди взмыло ввысь от счастья. Но при слове «здоровый» она тихо вскрикнула и подняла голову.

– Мне надо проверить, как там Эдвин.

– Можешь посмотреть, если хочешь, но я и так могу сказать тебе, что он все еще спит. Я слышу, как он сопит в своей комнате.

Синди прислушалась и с облегчением улыбнулась.

– Удивительно, как ты можешь слышать это, Мартин. Даже я с трудом уловила этот звук. Вот тебе еще одно подтверждение того, какая крепкая связь уже существует между вами. Эдвин очень любит тебя, Мартин. Он привязался к тебе быстрее, чем к кому-либо. И он уже очень давно проявлял постоянный интерес к тебе и. твоим фотографиям, – с волнением призналась она. – В этом Теодор был прав.

Она с облегчением почувствовала, что впервые за последние месяцы может говорить о муже без чувства боли и вины. Словно его душа наконец-то обрела покой.

– Синди… Я знаю, как тебе нравится этот дом, – сказал Мартин, откидывая волосы с ее лица. – Но я боюсь, что он будет тесноват для нас. Мне нужна большая студия и темная комната. И потом, нам потребуется больше спален, если мы хотим иметь еще детей.

Еще детей. Ее сердце гулко забилось при этих словах.

– Ты действительно хочешь, чтобы у нас были еще дети?

– Разумеется. А разве ты против?

– Конечно, нет. – Ее лицо просияло. – Но… Нам не надо торопиться с этим. После того, как ты закончишь очерк о Мельбурне, тебе предстоит работа над большой книгой об Австралии. Ты говорил, что это потребует значительного времени.

– Ах, это! – пренебрежительно махнул рукой Мартин. – Я могу начать эту работу позже. Я собираюсь делать книгу по частям, один город или штат за одну поездку, возвращаясь в перерывах домой. Пусть это займет больше времени, но я не хочу надолго оставлять вас. Но, прежде чем заняться этим, – он поцеловал ее в кончик носа, – я намерен подольше побыть здесь, с тобой и с нашим сыном. Я давно мечтал об этом, но хотел сначала разобраться в твоих чувствах ко мне.

Синди загадочно улыбнулась в ответ, сдерживая свое волнение.

– Но мы будем с тобой, Мартин. А ты будешь с нами. Мы поедем путешествовать по Австралии все вместе, – торжественно объявила она. – Возьмем напрокат большой жилой автофургон или просто палатку и будем странствовать, как цыгане. Мы объездим всю страну. Мы даже сможем работать вместе, если ты, конечно, позволишь мне помогать тебе.