Текст книги "Мошка в зенице Господней. Хватательная рука"
Автор книги: Ларри Нивен
Соавторы: Джерри Пурнелл
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 76 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]
Ускорение – одно g. Неприятные ощущения возникали, лишь когда «Макартур» корректировал траекторию, чтобы взять курс на перехват. Всего несколько минут при силе тяжести, едва отличающейся от нормальной. Застегивая ремни противоперегрузочного кресла, Род подумал, что очень скоро от этих минут останутся только воспоминания, причем теплые воспоминания.
Прежде чем стать навигатором-инструктором на «Макартуре», Кевин Реннер служил помощником капитана на торговом звездолете. Худой, с вытянутым лицом, он был лет на десять старше Рода. Пока тот пристегивался и подкатывал свое кресло ближе, Реннер подбирал оптимальную траекторию для «Макартура», сравнивая ее с траекторией пришельца на экране, причем с такой довольной улыбкой, что на офицера Космофлота он в эти минуты походил меньше всего.
– Лейтенант Реннер, вы уже выбрали курс?
– Да, сэр. Прямо на солнце с ускорением в четыре g, – явно наслаждаясь собой, ответил навигатор.
Род поддался искушению и сделал вид, что принимает ответ за чистую монету.
– Тогда вперед.
По всему «Макартуру» зазвучал предупреждающий сигнал, и корабль начал ускоряться. Команда и пассажиры чувствовали, как их все сильнее и сильнее вдавливает в противоперегрузочные кресла и койки, и обреченно готовились терпеть эту пытку несколько Аней подряд.
Вы что это, всерьез? – спросил Блейн.
Навигатор бросил на него насмешливый взгляд.
– Вы ведь в курсе, что мы идем на перехват корабля с солнечным парусом, сэр?
– Разумеется.
– Тогда взгляните сюда. – Ловкие пальцы Реннера вызвали на экран зеленый график, параболу, резко уходящую в правой части вверх. – Количество света на квадратный сантиметр поверхности солнечного паруса уменьшается пропорционально квадрату расстояния от звезды. А ускорение корабля зависит от количества отраженного парусом света линейно.
– Это понятно, Реннер. К чему вы клоните?
Реннер вывел на экран еще одну параболу, очень похожую на первую, но синюю.
– Солнечный ветер тоже может толкать парус. Тяга изменяется примерно так же. Но разница в том, что солнечный ветер – это заряженные частицы, ядра атомов. Попадая в парус, они остаются на нем и передают ему свой импульс, причем всегда в радиальном направлении от солнца.
– То есть при солнечном ветре нельзя лавировать! – догадался Род. – Давление света можно использовать для этого, просто поворачивая парус, а солнечный ветер в любом случае гонит корабль прочь от солнца.
– Верно. Теперь представьте, капитан, что вы входите в систему со скоростью около семи процентов от скорости света – не дай бог, конечно, чтобы это случилось когда-нибудь на самом деле, – и хотите остановиться. Ваши действия?
– Облегчить судно, насколько это возможно… – Блейн задумался. – Хм… В общем-то не вижу здесь никаких сложностей. Очевидно, они и запускали корабль таким же образом.
– Не думаю. Слишком быстро чужак движется. Но сейчас это не имеет значения. Важно лишь то, что корабль действительно летит слишком быстро и может остановиться, лишь подойдя очень близко к солнцу, очень-очень близко. Чужак буквально ныряет в солнечную корону. Возможно, что в самое последнее мгновение, уже значительно сбросив скорость, он резко свернет – если, конечно, не расплавится и не порвет парус. Тут расчет на секунды, но у них просто нет выбора.
– М-да…
– И едва ли тут нужно напоминать, – добавил Реннер, – что, выйдя на их курс, мы тоже будем падать прямо на солнце…
– При семи процентах скорости света?
– При шести. К тому времени, когда мы с ним поравняемся, пришелец несколько снизит скорость. При четырех g нам потребуется для этого сто двадцать пять часов, и лишь в самом конце маневра можно будет немного притормозить.
– Лихо нам всем придется, – сказал Блейн и вдруг вспомнил, что даже не проследил, покинула ли Салли Фаулер корабль. – Особенно пассажирам… А полегче режим вы не можете выбрать?
– Могу, – сразу ответил Реннер. – При двух с половиной g мы можем перехватить пришельца спустя сто семьдесят часов и даже сэкономим немного горючего, потому что у чужака тоже будет больше времени на торможение. Курс, которым мы идем сейчас, приведет нас к Новой Ирландии с пустыми баками – это если придется брать пришельца на буксир.
– С пустыми баками?.. Но вам этот курс нравится больше? Почему? – Рода все больше и больше раздражал и сам Реннер, и эта его улыбочка, намекающая на то, что капитан упускает что-то важное и совершенно очевидное.
– У пришельца могут быть враждебные намерения.
– И что же?
– Если мы поравняемся с ним и он выведет из строя наш двигатель…
– Мы упадем на солнце со скоростью в шесть процентов от световой. Согласен. И вы решили перехватить его как можно дальше от Каледа, чтобы в случае чего оставалось время изменить курс.
– Да, сэр. Именно.
– Хорошо. Похоже, все это доставляет вам огромное удовольствие, мистер Реннер?
– Еще бы! А вам?
– Ладно, держите курс, мистер Реннер.
Род повернул кресло к другому экрану и принялся проверять выбранный курс, чтобы перед самым перехватом у команды остался час при нормальной силе тяжести – прийти в себя и немного отдохнуть. Реннер все с тем же неистребимым энтузиазмом согласился и окунулся в расчеты.
Капитан Сциллер не раз говорил своим гардемаринам: «Без друзей на корабле очень трудно, но я, не задумываясь, отдам их всех за одного опытного навигатора». Реннер, безусловно, опытен. Иногда, правда, он бывает совершенно невыносим, но лучше терпеть. Оно того стоит. Рода вполне устраивал невыносимый, но опытный навигатор.
При четырех g никто уже не ходил по кораблю. Черные ящики с новым оборудованием так и остались в отсеках, куда их сложили при погрузке, а «Макартур» обходился все теми же «временными приспособлениями», что собрали на скорую руку люди Синклера. Большая часть экипажа работала в противоперегрузочных койках, в передвижных креслах – либо не работала вообще.
Рядовые в кубриках развлекались изощренными играми «в слова», рассуждали о предстоящей встрече с чужаками и травили байки. На половине экранов по всему кораблю застыло одно и то же изображение: диск, похожий на солнце, а за ним Глаз Мурчисона на фоне Угольного Мешка.
Датчик, связанный с каютой Салли, показывал, что кислород там расходуется. Род долго чертыхался про себя и уже собрался связаться с ней по интеркому, но передумал и вместо этого набрал код Бери.
Тот лежал в заполненной противоперегрузочной ванне, поверхность которой закрывала тонкая эластичная пленка – над пленкой торчали только голова и руки. Кожа на лице обвисла, и выглядел он примерно на столько, сколько ему и было на самом деле.
– Капитан, вы решили не высаживать меня на Бригите и взять гражданское лицо с собой, хотя вам, возможно, предстоят военные действия. Могу я узнать почему?
– Конечно, мистер Бери. Я подумал, что вам вряд ли захочется остаться на этом ледяном шарике, когда нет никакой гарантии, что удастся скоро улететь. Может быть, я ошибся.
Бери улыбнулся – во всяком случае, попытался. Сила тяжести, превышающая нормальную в четыре раза, так вытягивает кожу на лице, что и молодые кажутся чуть не в два раза старше. Бери улыбался с таким трудом, словно поднимал при этом штангу.
– Нет, капитан, не ошиблись. Я видел полученный вами приказ в кают-компании. Выходит, мы идем на встречу с кораблем чужой расы?
– Да, именно.
– Возможно, у них найдется чем торговать: ведь это совершенно другая цивилизация. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Если вас не затруднит, капитан, держите меня в курсе всего, что происходит.
– Подозреваю, что у меня не будет для этого времени, – сказал Блейн, выбрав из всего, что ему пришло в голову, ответ помягче.
– О, я не имел в виду вас лично, только возможность получать оперативную информацию. В моем возрасте было бы опасно выбираться из этого резинового корыта до конца полета. Кстати, как долго мы будем идти при четырех g?
– Сто двадцать пять часов. Нет, уже сто двадцать четыре.
– Спасибо, капитан. – Изображение Бери погасло.
Род задумчиво потер переносицу. Знает ли Бери о своем статусе на борту «Макартура»? Впрочем, не важно… Он снова включил интерком и связался с каютой Салли.
– Приветствую! – сказал Блейн. – Не жалеете, что остались?
– Я же говорила, что могу вынести все, что можете вы, – спокойно ответила она и, оперевшись на подлокотники кресла, встала.
Затем подняла руки и расставила в стороны, демонстрируя, на что она способна.
– Осторожнее! – предупредил Род, стараясь не выдавать голосом волнения. – Не делайте резких движений. Колени не сгибайте. При таком ускорении можно сломать позвоночник, просто садясь в кресло. Так что держитесь прямо… теперь протяните руки назад, к подлокотникам. Не сгибайтесь в поясе, пока не возьметесь за подлокотники…
Она не верила, что это и в самом деле так опасно, – но только до тех пор, пока не начала садиться. Мышцы рук напряглись от боли, в глазах мелькнула паника, и она села все-таки слишком резко, словно искусственная сила тяжести на «Макартуре» не притянула, а присосала ее к креслу.
– Не больно?
– Нет, – ответила она. – Но это будет мне уроком.
– Надеюсь, черт побери. Вы видели, чтобы я вставал? Нет. И не увидите.
– Хорошо, хорошо. – Салли повертела головой из стороны в сторону: она явно еще не пришла в себя после того, как ее шмякнуло о кресло.
– Слуг вы высадили?
– Да, но пришлось их обмануть: они не хотели уходить без моего багажа. – Салли рассмеялась хриплым старушечьим смехом. – Так что у меня теперь осталось только то, что на мне. Придется терпеть до Новой Шотландии.
– Обманули, значит? Так же, как и меня. Надо было поручить Келли, чтобы он лично вас высадил. – В голосе Рода слышалась досада. Он знал, что выглядит в два раза старше своих лет, да и кресло это… Как инвалид. – Однако ладно, теперь вы на борту, и высаживать вас уже поздно.
– Но, может быть, я еще пригожусь. Я ведь антрополог. – При мысли о том, что придется еще раз вставать, Салли невольно поморщилась. – Могу я связаться с вами сама?
– Вам ответит вахтенный. Если действительно нужно будет поговорить со мной, скажите ему. Он соединит. Только, Салли… Помните, что это военный корабль и чужаки могут оказаться агрессивными. Во время боя у моих офицеров не будет времени для научных Дискуссий.
– Я понимаю. Не считайте меня полной идиоткой. – Салли попыталась улыбнуться. – Даже если я не знала, что при четырех g вставать не следует.
– Ладно. Но сделайте мне одолжение: забирайтесь-ка вы в противоперегрузочную ванну.
А раздеваться для этого нужно?
Блейн не покраснел только потому, что вся кровь отлила от лица.
– Не помешает. Особенно если на одежде есть пуговицы и пряжки. Вы можете отключить видеоканал интеркома.
– Хорошо.
– И будьте осторожны. Я могу прислать кого-нибудь из женатых старшин, чтобы помогли.
– Нет, спасибо.
– Тогда лучше подождите немного. Время от времени у нас будут перерывы с низкой силой тяжести. Не вздумайте выбираться из кресла при четырех g.
Судя по ее виду, у нее и мысли об этом не было: одного эксперимента оказалось достаточно.
– «Лермонтов» на связи, – доложил Уитбрид.
– Не отвечайте.
– Слушаюсь, сэр. Не отвечать.
Род прекрасно понимал, чего хотят на «Лермонтове». Капитан крейсера надеялся взять пришельца первым. Но «Лермонтов» был еще далеко, а когда он сможет перехватить чужака, оба корабля окажутся слишком близко к солнцу. «Макартур» мог перехватить его раньше, и у них еще останется время для маневра.
Род, во всяком случае, надеялся. А что касается вызова с «Лермонтова», тут Уитбриду и связистам можно доверять: никаких записей о сигнале с крейсера в бортжурнале не будет.
Три с половиной дня. Каждые четыре часа по две минуты при полутора g – сменить вахтенных, взять что-то, что забыл раньше, переменить позу, – а затем предупреждающая сирена, толчок, и снова наваливается чудовищная тяжесть.
Поначалу нос «Макартура» указывал градусов на шестьдесят в сторону от Каледа: им нужно было выйти на траекторию, параллельную курсу пришельца. Сделав это, «Макартур» повернул, и теперь его нос смотрел на самую яркую в небе звезду.
Калед начал расти. Кроме того, он менял цвет, но едва-едва: без приборов фиолетовое смещение никто пока заметить не мог. А вот то, что самая яркая звезда на экранах превратилась в диск и растет с каждым часом, заметили все.
Ярче она не становилась – экраны отфильтровывали избыточный свет, но крохотный диск рос с угрожающей быстротой и, самое главное, оставался прямо по курсу. Позади светился еще один диск, тем же белым светом звезды типа F8. И он тоже с каждым часом увеличивался. «Макартур» завис, как между молотом и наковальней, на пути двух сталкивающихся солнц.
На второй день Стейли привел на мостик гардемарина-новичка – оба приехали в самодвижущихся противоперегрузочных креслах. На Бригите Род успел поговорить с ним всего несколько минут. Гэвин Поттер родился на Новой Шотландии, и не так давно ему исполнилось шестнадцать. Он был довольно высок для своих лет и постоянно горбился, словно боялся, что на него обратят внимание.
Блейн решил, что Стейли просто показывает новичку корабль, и это могло оказаться совсем не лишним: если пришелец откроет огонь, парню, возможно, придется передвигаться по «Макартуру» самостоятельно – не исключено, что в темноте и при переменной силе тяжести – так что пусть заранее узнает, где что.
Стейли, однако, думал не только об этом. Блейн понял, что они стараются привлечь его внимание.
– Я вас слушаю, мистер Стейли.
– Это гардемарин Гэвин Поттер, сэр, – сказал Стейли. – Он мне кое-что рассказал, и я подумал, вас это тоже заинтересует.
– Что ж, давайте послушаем. – Род даже обрадовался этой возможности поговорить и хоть ненадолго забыть о перегрузке.
– Э-э-э… на нашей улице, сэр, была церковь… В небольшом городке на Новой Шотландии. – Низкий голос Поттера звучал мягко, и при этом чувствовалось, что он следит за своим произношением; Род уловил лишь легкий намек на архаичный акцент, который так выделял речь Синклера.
– Церковь? – сказал он, подбадривая новичка. – Надо понимать, не ортодоксальная?
– Нет, сэр. Церковь Его Имени. У них не так много прихожан. Мы с другом как-то пробрались в храм – так, от нечего делать.
– Вас что, поймали?
– Я знаю, что рассказчик из меня неважный, сэр. Но дело в том… там была увеличенная копия старой голограммы Глаза Мурчисона на фоне Угольного Мешка, сэр. Лик Господа, как на открытках. Только на этом снимке Глаз светился гораздо ярче, чем сейчас, и он был не красный, а иссиня-зеленый. Красной оставалась только маленькая точка на краю.
– Возможно, это не снимок, а картина, – предположил Род, затем достал свой карманный компьютер и, написав на экране: «Церковь Его Имени», затребовал информацию. Компьютер сразу же связался с корабельной библиотекой, и по экрану побежали строки. – Тут сказано, что Церковь Его Имени считает, будто Угольный Мешок с этим красным глазом и в самом деле Лик Господа. Может быть, они просто подретушировали глаз, чтобы голограмма производила более сильное впечатление.
Род все еще делал вид, что ему интересно: пусть закончат, отчитать их за то, что тратят время капитана попусту, он всегда успеет. Если действительно попусту…
Но… – начал было Поттер.
Сэр… – перебил его Стейли, наклоняясь слишком далеко вперед.
– Давайте по очереди. Мистер Стейли?
– Я не только Поттера спрашивал, сэр. У командора Синклера я тоже поинтересовался. Он говорит, что дед ему когда-то рассказывал, будто раньше Мошка была даже ярче Глаза Мурчисона, причем светился он ярко-зеленым светом. А судя по тому, как Гэвин описывает эту голограмму… Короче, звезды не могут светиться строго одним цветом, сэр. Поэтому…
– Еще один довод в пользу того, что голограмму подретушировали. Однако странно, что пришелец идет именно от Мошки…
– Свет, – твердо сказал Поттер.
Рода вдруг осенило.
– Солнечный парус! – воскликнул он. – Молодцы, парни!
Все дежурившие на мостике обернулись в их сторону.
– Реннер! Вы, кажется, говорили, что пришелец движется быстрее, чем должен?
– Да, сэр, – ответил Реннер с противоположного конца мостика. – Если, конечно, он запущен с обитаемой планеты из системы Мошки.
– А могли они использовать батарею лазерных пушек?
– Конечно, почему же нет? – Реннер перегнал свое кресло к капитану. – Такой корабль можно запустить даже одной пушкой, а затем, по мере того как он удаляется, добавлять новые. Это чертовски удобно! Если лазерная пушка вдруг выйдет из строя, она все равно здесь, в своей солнечной системе, где ее легко отремонтировать.
– Точно! Это… как оставить мотор дома и все равно двигаться! – не удержался Поттер.
– Тут есть, конечно, вопрос эффективности. Все зависит от того, насколько узкий получится луч, – добавил Реннер. – Жаль, его нельзя использовать и для торможения. Но вы мне вот что лучше скажите…
Гардемарины принялись рассказывать навигатору о переменах в излучении Мошки, а Род погрузился в свои мысли. Мошка его мало интересовала. Гораздо важнее было, как поведет себя пришелец теперь.
Когда до встречи с чужаком оставалось двадцать часов, Реннер подкатил в своем кресле к консоли Рода и попросил разрешения воспользоваться его экранами. Видимо, он просто не умел объясняться без компьютерной графики: один только голос для него – как для немого руки.
– Взгляните, капитан, – сказал он и вывел на экран схему расположения окрестных звезд. – Чужак идет отсюда. Те, кто его запустил, использовали лазерную пушку или батарею пушек – может быть, тысячи пушек, расположенных на астероидах, – в течение сорока пяти лет, чтобы корабль с солнечным парусом постоянно двигался по лучу с ускорением. И луч, и пришелец идут из системы Мошки.
– Но ведь должны были сохраниться какие-то записи, – ответил Род. – Здесь не могли не заметить, что Мошка испускает когерентное световое излучение.
Реннер пожал плечами.
– А насколько можно верить архивам Новой Шотландии?
– Сейчас узнаем. – Спустя всего несколько секунд они выяснили, что данные астрономических наблюдений с Новой Шотландии считаются недостаточно достоверными, и поэтому в библиотеке «Макартура» их нет. – Ну, хорошо. Допустим, вы правы.
– В том-то и дело, что я ошибался. Потому что развернуться в межзвездном пространстве может даже корабль с солнечным парусом. Вот что им следовало сделать…
От Мошки протянулась новая траектория, под небольшим углом к первой.
– В этом случае они также большую часть пути летят по инерции. Вот здесь… – Реннер указал точку далеко за пределами Новой Каледонии. – Здесь мы заряжаем корабль до десяти миллионов вольт, фоновое магнитное поле Галактики его разворачивает, и он подходит к Новой Каледонии с противоположной стороны. Луч отключен в течение ста пятидесяти лет. Теперь он снова включается, и зонд использует его для торможения.
– Вы уверены, что магнитное поле в данном случае сработает?
– Это же школьный курс физики! А межзвездные магнитные поля давно и довольно точно закартографированы.
– Почему же они не воспользовались этим методом?
– Хотел бы я знать! – расстроенно ответил Реннер. – Может быть, не додумались. Может, просто не доверяли тем, кто остался в системе Мошки. Мы слишком мало о них знаем, капитан.
– Об этом можно и не напоминать. Но к чему столько переживаний, Реннер? Если нам повезет, мы скоро спросим у них самих.
Медленно, словно нехотя, губы Реннера изогнулись в улыбке.
– Но это неспортивно!
– Идите-ка лучше отдохните.
Рода разбудил голос из системы оповещения:
– ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ СМЕНА УСКОРЕНИЯ! ПРИГОТОВИТЬСЯ К ПЕРЕХОДУ НА НОРМАЛЬНУЮ СИЛУ ТЯЖЕСТИ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ МИНУТ!
Блейн улыбнулся – нормальная сила тяжести! – но улыбка тут же сошла на нет. За один час они должны поравняться с пришельцем. Он включил экраны: на обоих – впереди корабля и позади – горели нестерпимо яркие солнца. «Макартур» оказался точно между ними. Калед теперь выглядел таким же большим, как земное Солнце с Венеры, но гораздо ярче, поскольку сама звезда горячее. Пришелец был меньше, но светился даже ярче Каледа: солнечный парус, как вогнутое зеркало, собирал свет и отбрасывал вперед.
Род с трудом дотянулся до интеркома.
– Синклер.
– Синклер слушает, капитан. – Старший механик лежал на гидравлической койке.
– Как Поле, Сэнди? Держит?
– Отлично держит, капитан. У нас стабильная температура.
– Спасибо.
Род остался доволен: Поле Лэнгстона исправно поглощало энергию, для чего оно, собственно, и предназначалось. Оно могло поглощать даже энергию взрывающегося газа и радиоактивных частиц – с эффективностью, пропорциональной кубу скорости приближающихся микрообъектов. Во время сражений Поле рассеивало, поглощало и сдерживало и адскую ярость термоядерных торпед, и концентрированную энергию лазерных лучей, но по мере нарастания энергетической нагрузки оно начинало светиться и из абсолютно черного становилось сначала красным, затем оранжевым, желтым, и так далее, переходя через все цвета спектра до фиолетового.
Главный недостаток Поля Лэнгстона заключается в том, что энергию нужно сбрасывать, излучать. А если Поле перегрузить, оно делает это само – и наружу, и внутрь – в одно короткое мгновение ослепительно белой вспышки. Чтобы такого не случилось, корабль должен расходовать свои энергетические запасы, но и эта энергия добавляется к хранимой и сдерживаемой Полем. Когда Поле перегружается, корабли погибают. Практически мгновенно.
Военный корабль может подобраться чертовски близко к звезде, оставаясь при этом в полной безопасности: Поле становится чуть горячее, чем сама звезда, и то лишь за счет энергии, которую корабль тратит на поддержание защиты. Но когда одно солнце спереди, а другое сзади, Поле Лэнгстона может излучать избыточную энергию только в сторону, причем за этим процессом нужно внимательно следить, иначе «Макартур» получит боковое ускорение и сойдет с траектории. С ходом времени боковые поверхности становятся все уже, а Поле – все горячее… На экранах Рода уже появилось легкое красное свечение: до катастрофы еще далеко, но настораживает…
Вскоре вернулась нормальная сила тяжести. Род подошел к консоли и кивнул вахтенному гардемарину.
– Боевая тревога. Всем занять посты по боевому расписанию.
На «Макартуре» снова завыли сирены.
За сто двадцать четыре часа полета пришелец никак не показал, что знает о приближении «Макартура». Никаких изменений не было и сейчас, когда корабли оказались почти рядом.
Солнечный парус выглядел на экране заднего обзора бескрайним полем ослепительной белизны, но вскоре Реннер обнаружил на нем маленькую черную точку. Он поймал ее в перекрестье навигационного телескопа, и радар тут же сообщил, что объект находится на удалении четырех тысяч километров от самого паруса.
– Видимо, это то, что нас интересует, сэр, – объявил Реннер. – Похоже, они разместили все необходимое в одном зонде. Один-единственный груз, к которому сходятся все ванты, но этого вполне достаточно, чтобы удерживать парус раскрытым.
– Отлично. Подведите «Макартур» к нему поближе, мистер Реннер. Мистер Уитбрид! Передайте старшему офицеру связи, что я хочу послать сообщение открытым текстом. На всех частотах, на какие способна наша аппаратура, но с невысоким уровнем мощности.
– Слушаюсь, сэр. Записываю.
– Имперский корабль «Макартур» вызывает корабль с солнечным парусом… Здесь вставьте наш опознавательный сигнал… Добро пожаловать в систему Новой Каледонии и в Империю Человека. Просим отозваться. Передайте это на английском, русском, французском, китайском и еще каких-нибудь языках – сами подберите. Если это потомки землян, они могут быть откуда угодно.
Пятнадцать минут до встречи. Ускорение подскочило, потом снова упало: Реннер принялся перегонять «Макартур» ближе к самому зонду. У Блейна появилось несколько секунд, чтобы ответить на вызов Салли.
– Только, Салли, пожалуйста, коротко. Боевое расписание.
– Я понимаю, Род. Можно мне подняться на мостик?
– Боюсь, нет. Все места заняты.
– Понятно. Я только хотела вам кое-что напомнить. Не считайте их глупцами.
– В смысле?
– Поскольку у них нет Движителя Олдерсона, вы, очевидно, считаете их примитивной расой. Так вот: этого делать не следует. И даже если они действительно примитивная раса, «примитивный» не означает «простой». Их традиции и образ мышления могут оказаться очень сложными.
– Буду иметь это в виду. Что-нибудь еще?.. Тогда я прощаюсь. Уитбрид, если у вас выдастся свободная минута, дайте мисс Фаулер знать, что происходит. – Решив, что вопрос исчерпан, Род перевел взгляд на экран заднего обзора, и как раз в эту секунду Стейли вскрикнул.
Парус пришельца подернулся рябью. Отраженный свет бежал по нему огромными неторопливыми волнами. Род моргнул, но это не помогло: истинную форму искривленного зеркала разглядеть не так-то легко.
– Должно быть, ответ на наш сигнал, – сказал Род. – Они используют зеркало, чтобы…
Сияние стало ослепительным, а затем все экраны заднего обзора погасли.
Камеры на носу корабля, однако, продолжали в это время работать и исправно записывали все происходящее. На экранах светился широкий белый диск, звезда Новая Каледония – уже близко и с каждой секундой все ближе: «Макартур» падал прямо на солнце со скоростью в шесть процентов от скорости света. Разумеется, экраны отфильтровывали большую часть излучения Каледа.
За какое-то мгновение на фоне белизны промелькнули несколько странных черных силуэтов. Никто их не заметил, потому что именно в этот миг ослепительная вспышка сожгла камеры заднего обзора, а спустя долю секунды силуэты исчезли.
Все ошарашенно молчали, и только Реннер ворчливо прокомментировал:
– Вовсе не обязательно было отвечать так громко.
– Ценное замечание, мистер Реннер, – язвительно заметил Род. – Может быть, у вас есть другие, более конструктивные мысли?
«Макартур» то и дело дергался из стороны в сторону, пытаясь выйти из конуса света, но солнечный парус точно отслеживал все его маневры.
– Да, сэр, – ответил Реннер. – Нам лучше уйти из фокуса.
– Оценка живучести корабля, сэр, – доложил Каргилл со своего поста на корме. – Поле поглощает много энергии. Слишком много и чертовски быстро, причем она никуда не уходит. Если бы луч был лучше сфокусирован, нас бы давно уже прожгло насквозь. Сейчас конус света просто поливает Поле Лэнгстона, но и так мы продержимся от силы десять минут.
– Капитан, давайте обогнем парус и встанем позади, – предложил Реннер. – У нас по крайней мере остались носовые камеры, и я отлично помню, где находится сам зонд…
– Отставить. Назад, прямо сквозь парус.
– Но мы же не знаем…
– Это приказ, мистер Реннер, и вы на военном корабле.
– Слушаюсь, сэр.
Поле налилось красно-кирпичным цветом и становилось все ярче. Серьезная опасность пока не угрожала. Но это «пока».
Реннер тем временем ввел в компьютер корректировку, и Род вполне обыденным тоном спросил:
– Вы, очевидно, предполагаете, что чужаки использовали для паруса необычайно прочный материал, так?
– Надо учитывать и такую возможность, сэр.
«Макартур» дернулся и пошел на парус кормой вперед. Реннер сжался, словно ждал чудовищного удара.
– Однако чем крепче материал, мистер Реннер, тем тоньше они могли сделать парус, чтобы собрать максимальное количество света при минимальной массе. Если волокно у них очень прочное, тогда логично предположить, что они сделают очень тонкую ткань и при той же массе получат несколько лишних квадратных километров паруса, согласны? Даже если позже метеориты понаделают в нем дыр – пусть это будут те же несколько квадратных километров, – создатели паруса все равно в выигрыше. Так что они наверняка сделали его с очень небольшим запасом прочности.
– Согласен, сэр, – почти пропел Реннер.
Он гнал корабль при четырех g прочь от Каледа, улыбался, как мошенник после удачной операции, и уже ничего не боялся.
«Что ж, его я убедил…» – подумал Род и сжался, ожидая неминуемого столкновения.
Поле Лэнгстона тем временем пожелтело.
А затем вдруг все экраны обращенных к солнцу камер заполнила чернота – только чуть светилось зеленым собственное защитное поле «Макартура» да сверкал вдали неровный белый шрам проделанной кораблем дыры в парусе.
– Черт! Мы даже ничего не почувствовали! – Род рассмеялся. – Мистер Реннер, как долго нам осталось до столкновения с Каледом?
– Если мы не будем действовать, то сорок пять минут, сэр.
– Всему свое время, мистер Реннер. Держите нас прямо за парусом и на прежнем курсе. – Род нажал еще одну клавишу интеркома и соединился со старшим канониром. – Кроуфорд! Направьте на парус свет и попробуйте отыскать, где крепятся к парусу ванты. А затем отрежьте им этот парашют, пока они не подпалили нас еще раз.
– Слушаюсь, сэр. – Кроуфорд, похоже, даже обрадовался.
Оказалось, вантов всего тридцать два: двадцать четыре по краю зеркала и еще восемь, расположенных по кругу, ближе к центру. Места крепления легко угадывались по коническим провалам в черной поверхности паруса.
Несколько точечных ударов из носовой лазерной батареи, и… парус затрепетал, подернулся рябью и поплыл навстречу «Макартуру». Корабль снова прорвал зеркало, словно это многокилометровое полотнище было не прочнее туалетной бумаги…
Зонд чужаков стремительно падал к солнцу.
– Тридцать пять минут до столкновения, – доложил Реннер, хотя его никто об этом не спрашивал.
– Спасибо, мистер Реннер. Командор Каргилл, принимайте управление. Вы должны взять зонд на борт, – приказал Род и, заметив, как вытянулась физиономия Реннера, едва не рассмеялся в голос.
