Текст книги "Золотая тигрица (СИ)"
Автор книги: Лариса Петровичева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
– Если ты хочешь разговаривать со мной, то убери эту личину, – сухо сказала я. – Раздражает.
Эвгар усмехнулся.
– Мои артефакты могут заставить тебя говорить, – произнес он.
О да, я не сомневалась.
– Но тогда ты не получишь удовольствия, – я наградила его тонкой улыбкой, позаимствованной из арсенала Тобби, и Эвгар понимающе кивнул.
– Что ж, – промолвил он, и рябь на месте лица сперва расплылась цветным пятном, а потом сложилась в черты из медальона. Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга, а затем Эвгар повторил вопрос:
– Так на чем мы остановились?
– На взрыве на вокзале, – сказала я.
– Таких, как Бувье, и надо взрывать. Это моя обязанность как порядочного гражданина, – жестко произнес он.
Надо же, какой моралист, кто б мог подумать.
– Ты ведь работал на него, – промолвила я, стараясь влить в свои слова максимум яда.
– Работал, – согласился Эвгар. – Потому что он был полезен для моего дела.
– Что за дело?
По вагону прошел проводник, напоминая, что вагон-ресторан открыт для посещения. Эвгар дождался, когда тот уйдет, и ответил:
– Артефакт, конечно. Уникальная вещь, раньше таких никто не делал.
– Едешь на Зимурские болота?
Эвгар негромко рассмеялся.
– Мне там делать нечего. И тебе тоже. Что там с министром, влюблен, как мальчишка?
Я пропустила вопрос мимо ушей. Значит, на Зимурских болотах ничего нет – ну а если Эвгар просто отводит мне глаза?
– Откуда ты знаешь о моем прошлом? – глухо спросила я. Эвгар поднялся, вышел в проход и, склонившись ко мне, ответил:
– Скажем так, навел справки. Меня еще никогда не ловила такая милая девушка.
В следующий миг его уже не было. Я тряхнула головой, прогоняя наваждение, осмотрелась: в вагоне не было никаких следов Эвгара, он словно растаял в воздухе.
Только запах сигар остался.
Тобби оказался прав.
На станции Зимур поезд остановился буквально на две минуты, и я, спрыгнув на перрон, тотчас же оказалась в толпе, состоявшей в основном из полицейских и бодрых ребят в форме охраны короны. Вот уж кто никогда не теряет присутствия духа – в отличие от гражданских, которые, судя по одежде, собранной с бору по сосенке, и панике на лицах, были погорельцами.
В воздухе витал запах огня и гари – тяжелый, душный. Не стоит надеяться, что это торфяной пожар.
– Мадам, станция закрыта, – молодой белобрысый полицейский уверенно и твердо взял меня под локоть. – Идет спецоперация.
Поезд за моей спиной уже набирал ход. Я скользнула взглядом по форме паренька: ага, а полиция-то столичная.
– Я в курсе. Меня сюда направил министр инквизиции, – сухо ответила я с интонациями Тобби. – Госпожа Маранзарис здесь?
Это, по большому счету, был выстрел в молоко: вряд ли сама директор полицейского управления приедет в эту глушь. Однако белобрысый с готовностью кивнул – похоже, проникся, уже готов был брать под козырек.
– Так точно, здесь! Прикажете проводить?
Белобрысый был младшим инспектором Хорцем. Мы прошли через здание вокзала, ставшее местом размещения жителей Зимура, и Хорц кратко и четко описал ситуацию: на окраинах поселка, там, где арендовали дома артефакторы со всей Хаомы, наркоторговцы устроили крупнейший перевалочный пункт. Когда сюда нагрянули первые отряды полиции и охраны короны, то со стороны схрона пошел огонь.
– Артефакты? – предположила я. Хорц толкнул дверь, выпуская меня из здания вокзала, и я едва не споткнулась, увидев, во что превратился Зимур.
Черные скелеты домов, печные трубы, похожие на грозящие небу пальцы, струйки дыма, которые до сих пор поднимались от развалин – память вновь вернула меня в прошлое, к останкам замка Альфреда. Я словно воочию увидела себя, молодую девушку в простом, чуть ли не служаночьем платье, с коротким ершиком каштановых волос – девушка стояла на мосту, смотрела на разрушенный замок и, захлебываясь от слез, беззвучно повторяла: сдох, ты сдох, сволочь…
– Так точно, конфликт артефактов и наркотических веществ, – Хорц отрапортовал четко, почти цитируя, потом смущенно добавил: – Я это все не очень понимаю, я не химик. Но там, в общем, какие-то элементы наркотиков словно взбесились от соседства с артефактами. Пошла реакция, ну и взрыв.
Я понимающе кивнула. Большое здание с когда-то белыми колоннами раньше служило поселковой управой и пострадало меньше остальных домов. Вон, даже стекла в некоторых окнах уцелели. По обугленным остовам изгороди кралась тощая кошка, очумело оглядывалась по сторонам.
По ступенькам спустилась Маранзарис – вид у госпожи директора был, мягко говоря, усталый: волнистые каштановые волосы собраны в небрежный пучок, на непривычно бледном лице мазок сажи. Я махнула ей рукой и подумала: интересно, как эту операцию представили полицейскому управлению? Как зачистку бандитского логова?
– Ох, Вера, рада видеть, – радости было бы намного больше, если бы я принесла бутылку ледяной воды. – Какими судьбами?
Хорц понял, что я не самозванка и пошел в сторону своих коллег, которые исследовали пепелище соседнего дома.
– Тобби направил со спецзаданием, – ответила я. Левая бровь Маранзарис едва заметно дрогнула.
– И давно ты на него работаешь? – спросила она, прикидывая, какую правду мне стоит рассказывать.
– Уже неделю, – ответила я и сказала без обиняков, благо наша давняя дружба позволяла говорить прямо: – Эжени, это ведь не взрыв. Это вы зачищали поселок, так?
Мы отошли чуть дальше по улице, и Маранзарис, помедлив, произнесла:
– Ладно, не будем тянуть быка за яйца. Да, приехали-то мы как раз зачищать. Вот только работать уже было не с чем. Местные рассказывают, что за час до этого полыхнуло на болотах, в схронах артефакторов. Слава Господу, всего два человека погибло, остальные успели сориентироваться.
– Сколько здесь жителей… было?
– Три сотни. Месяц назад было больше, приезжали на сбор ягод. Сейчас сезон закрыт.
– А охотничий еще не начался… – задумчиво промолвила я. Ловко, ловко. Оставалось только понять, какую игру здесь ведут. Холодок на шее не позволял расслабиться – я чувствовала, что меня загоняют в ловушку.
– Местные видели что-то необычное? – поинтересовалась я. Маранзарис неприятно усмехнулась.
– Не только местные. Двое моих инспекторов видели белые туманные столбы на болоте. А одна из женщин, слепая… кстати, она во-он в том доме жила, – Маранзарис махнула рукой, указывая на печную трубу в конце улицы, – говорит, что это духи болотной Маарь, которые ждут того, кто призван.
Некоторое время мы молчали, понимая, что надо раскрывать все карты, и не решаясь это сделать. Наконец, я сказала:
– Эжени, ты же меня знаешь. Десять лет уже. Мне можно сказать все, как есть. Что вы тут ищете?
Маранзарис вздохнула и ответила:
– Ладно, по-честному, так по-честному. Но учти: такая информация убивает.
– Не впервой, – беспечно отмахнулась я. К Маранзарис подбежал какой-то мелкий полицейский чин, подал бумаги на подпись. Госпожа директор чиркнула карандашом по листу и, когда полицейский убежал, ответила:
– Никакого тайника с наркотой тут и близко не было. Это все рассказы для прессы. Нас послали сюда по прямому приказу его величества для полного изъятия всех артефактов. Даже неработающих, даже сломанных. После этого приказано сжечь поселок дотла. Но, как ты видишь, кто-то нас опередил.
Я поежилась. День был солнечный и теплый, но откуда-то вдруг повеяло ледяным зимним ветром.
– Так что там со столбами на болоте?
Маранзарис посмотрела на меня с решительностью, из-под которой проглядывал страх – не за себя, за мою скромную персону. Так она смотрела на меня в тот вечер, когда Фуат свел близкое знакомство с рояльной струной.
Я всегда помогаю своим друзьям. И тогда тоже помогла.
– Только не говори, что хочешь туда пойти, – сказала Маранзарис. Я улыбнулась.
– Именно это и собираюсь сделать.
Глава 6. Духи болот
Михаль Шмидт, знаменитый хаомийский писатель, всем сердцем был влюблен в природу родного края и описывал ее так, что леса, заливные луга и болота вставали перед читателем словно наяву. Сейчас, шагая по узенькой, едва заметной тропочке, я думала о том, что господин Шмидт, пожалуй, был бы вдохновлен и этими местами.
Сезон сбора лекарственных трав был закончен, охотничий – еще не начался, и природа наслаждалась жизнью без людей. Щебетали беспечные пташки, перепархивая с куста на куст, под ногами тощих березок гордо красовались грибы, лихо сдвинув красные и рыжие шапки, воздух, очистившийся от гари, был свежим и прозрачным.
Конечно, барышня из благородного семейства не должна шастать по болоту, но западянские девушки обучаются этому искусству с ранних лет. Наши края – озерные, болотные, водяные – волей-неволей привыкаешь бродить по краю бучила, когда бучило окружает твое родовое поместье. И сейчас я шла вполне спокойно, давним чутьем ощущая, куда правильнее наступить.
Болота очень обманчивое место. Как, собственно, и вся жизнь.
Я не верила в духов болотной Маарь, о которых рассказывала слепая провидица. Но белые туманные столбы могли иметь прямое отношение к какому-нибудь уцелевшему схрону артефактов, и я не могла покинуть Зимур, не проверив этого.
Постепенно тропинка исчезла среди небольших зеленых холмов, и я остановилась – надо было перевести дух и сориентироваться. Я вышла к началу Зимурских болот, и эти холмы были здесь самыми коварными. Вроде бы вполне устойчивая земля, поросшая травой и мелкими желтыми цветами, в любой момент могла уйти из-под ног, обернувшись бучилом.
Интересно, как Эвгар шел по болоту?
Несколько минут я стояла в траве, а затем села на землю, привалившись спиной к стволу березы. Сейчас, вот именно сейчас, торопиться было нельзя. Для того, чтобы идти по болоту, надо успокоиться и ни в коем случае не спешить.
Я ненавидела березы. Хорошее, в общем-то, дерево, нежное и легкое – если не знать, что березы любят расти на мертвецах.
Значит, Эвгар создает уникальный артефакт. С какой целью и для кого? Птичка, сидевшая прямо надо мной, наклонила круглую рыжую головку, поморгала бусинками глаз и защебетала, словно говорила: для короля, для кого ж еще.
Раз его величество принимает такие безоглядные и жестокие меры…
Мне ужасно не хотелось идти по болоту. Мелькнула мысль вернуться на станцию и отправиться к Тобби, вытряхивать из него способ избавления от проклятия. В конце концов, если переключение энергетических полей сработает, то со временем можно будет справиться с моей бедой окончательно.
Такого, как Тобби, можно потерпеть. И похлеще видали.
Я вдруг подумала, что моему браку завидовала вся округа. Девушка из благородной, но небогатой семьи вышла замуж за князя-миллионера – да любая из сплетниц охотно поменялась бы со мной местами. Люди не понимают, что видят только часть настоящей картины, маленький кусочек, который им пожелали показать.
Эвгар тоже показывал мне кусочки. Играл.
Почему-то мне стало жаль его. Отец использовал, инквизиция использовала, о криминальном мире и говорить нечего. Любимая девушка отвергла. Тут поневоле станешь мизантропом.
– Чего же ты хочешь, Эвгар? – задумчиво спросила я вслух.
– Цвирк! – бодро ответила птичка с дерева. Я поднялась и несколько минут стояла, глядя на болото. Милое, зеленое место, холмы, цветы да красные брызги ягод. И не догадаешься, что под ними бучило.
Белый столб маячил справа – он словно выплыл из-за тощих деревьев и повис над одним из холмов. Сначала я даже не испугалась. Болото издает разные звуки, показывает разные картины, и такие вещи, как белые столбы, на нем тоже не диковинка. Так выходит газ из-под холмов. Между деревьев прошел ветерок, и столб медленно качнулся. Теперь, когда я смотрела на него все дольше, в нем постепенно стали проявляться очертания человеческого тела – руки, сложенные на груди, раззявленный в крике рот…
Ну, артефактор! Похоже, поставил неупокойника сторожить.
– Вера, ты только стой спокойно, – услышала я голос Маранзарис из-за спины. Она подошла бесшумно, а вот двое ее спутников испуганно пыхтели и бормотали что-то похожее на молитву.
– Стою, Эжени, – сказала я ровным голосом и махнула в сторону столба. – Вон, голубчик. Неупокойник на страже.
– И что он делает? – негромко спросила Маранзарис. Ее голос даже не дрогнул, недаром она занимает такую должность – тут без выдающихся личностных качеств не обойдешься.
– Отпугивает, – ответила я. – Мы-то с вами, господа, люди образованные, да и то с лица сбледнули. А здешней деревенщине что надо?
– Артефакт там? – уточнила Маранзарис. Я кивнула.
– Да, там. Вызревает.
Несколько минут мы молчали, потом Маранзарис промолвила:
– Надо брать.
Я усмехнулась уголком рта.
– У твоих людей есть опыт хождения по болоту?
Ответа я не дождалась – и так было понятно, что ребята Маранзарис дальше столичного округа не выезжали. Несколько минут сидения под березой придали мне сил, и я неторопливо двинулась к белому столбу.
В детстве я чуть ли не каждый день играла на болоте с детьми нашей прислуги и теперь, перемещаясь с кочки на кочку, думала, что правила наших игр не изменились. Двигаться надо быстро, не топтаться на месте, дожидаясь, когда кочка начнет предательски выворачиваться из-под ноги. Со стороны это выглядело так, словно я скользила по болоту на коньках.
Мне пришлось пройти около двухсот метров, прежде чем я практически уткнулась в участок плотной земли, на котором и отплясывал белый столб. Сейчас, когда я оказалась к нему вплотную, очертания человеческого тела стали еще отчетливее. Я видела осунувшееся мужское лицо, черты которого были искажены невыразимым страданием, напряженные мышцы на руках и ногах… Интересно, Эвгар сам убил этого человека, чтобы поставить неупокойника над хранилищем артефактов?
– А-а-ху-у! – выдохнул неупокойник, и я вдруг обнаружила, что от страха плюхнулась на землю. Маранзарис и ее люди тоже испугались: отсюда я видела, что лица господ полицейских по бледности очень схожи с белым столбом.
– Все нормально! – прокричала я. Маранзарис прижала руку к груди: дескать, слава Господу, отпустило. Неупокойник снова издал долгий надрывный стон – сейчас, при дневном свете, он заставлял волосы подниматься дыбом, и я даже представлять не хотела, как эти стоны и качающийся белый столб воспринимаются, например, в сумерках. Я переползла чуть левее и принялась шарить по траве, пытаясь найти тайник. Артефакт должен вызревать в сырости и тепле – на болотах в это время года было в избытке и того, и другого.
Неупокойник вновь завыл, и в этот же миг моя рука ушла под землю. Нашла! Я вытащила маленькую шкатулку со знакомым клеймом матера Рашата и, подняв руку, показала находку Маранзарис:
– Нашла! – прокричала я.
– Вера, иди сюда! – проорала Маранзарис в ответ. – Скорее!
Обратный путь занял больше времени: кочки стали ненадежными, вихляли под ногами, за спиной не унимался стон неупокойника, и, когда я наконец-то добралась до доблестных полицейских сил, то едва держалась на ногах. Один из полицейских тотчас же подхватил меня под локоть и потянул на тропинку. Маранзарис шла последней, поторапливая нас:
– Скорее, уходим! Не оборачивайтесь!
Но я все-таки обернулась.
Дела полицейского управления в Зимуре были закончены, и спустя полтора часа после болотных похождений мы выехали в сторону ближайшего поселка – Маранзарис сказала, как он называется, но я не запомнила.
Неупокойников было десять. Они стояли на ограбленном островке и смотрели нам вслед. Грегор, тот самый полицейский, который тащил меня, не давая упасть, перестал дрожать от страха только тогда, когда большая полицейская карета остановилась в поселке возле здания с вывеской «Гостиница «Белый лев». Трактир. Навынос и распивочно».
Я не дрожала. Мне хотелось умыться и привести себя в порядок. От болотной грязи тело чесалось.
Пустую шкатулку я сдала Маранзарис. Та придирчиво осмотрела находку, пощелкала замочком на крышке и выругалась так замысловато, с такими оборотами и коленцами, что я невольно зааплодировала – мысленно, конечно. Содержимое коробочки – маленькая серебряная пластина – еще на болоте перекочевало в мой карман. Распрощавшись с Маранзарис, которая отправилась в свой номер работать с отчетом, я взяла у хозяина гостиницы ключ и пошла к лестнице на второй этаж.
Несмотря на громкое название, в «Белом льве» все было очень и очень скромно, практически убого, даже необходимые удобства размещались не в номерах, а на этаже. Умудрившись первой занять ванную и наскоро вымывшись, я вернулась в номер и провела четверть часа за изучением добычи.
Артефакт казался обычным украшением. Серебряшка, исписанная рунами, никак не реагировала на мои прикосновения. Не скажу, что я великий знаток артефакторики, однако раньше мне удавалось запускать артефакты одним движением пальца. Этот же не подавал никаких признаков жизни, не бил меня током, не рассыпал искры.
Тишина да покой. Красивая цацка, можно пропустить шнурок в небольшое отверстие, просверленное в одном из уголков, и повесить на шею.
Я убрала артефакт в карман, быстро написала сообщение Тобби – письмовник пищал, чирикал и так и норовил удрать из моей руки – и со стоном вытянулась на жесткой кровати. После путешествия по болоту все тело ломило, и если сперва я хотела все-таки спуститься в общий зал трактира на первом этаже и поужинать, то теперь и пошевелиться не могла.
Иногда полежать и подумать полезнее, чем набивать брюхо.
Теперь я была уверена, что Эвгар играет со мной. Он позволил мне пройти по болоту и взять артефакт – почему? Не от доброты же душевной… Я была частью его планов, причем достаточно значительной – но как я умудрилась настолько плотно в них вписаться? Ведь всего неделя прошла с начала моей работы над этим делом.
Неужели он знает меня? Неужели с тех давних пор, когда я была замужем за Альфредом? Старательно перебирая в памяти обрывки воспоминаний, я пыталась найти в них хоть что-то похожее на Эвгара – у Альфреда часто бывали гости, да и мы почти каждую неделю выезжали из замка.
Нет, ничего. Пустота. Я впервые увидела Эвгара на портрете в медальоне.
В грязное оконное стекло постучали, и, оторвав голову от подушки, я увидела комочек письмовника. Быстро же Тобби мне ответил, словно сидел и ждал, когда я напишу. Со стоном поднявшись с кровати, я открыла окно, и письмовник с чириканьем и треском влетел в комнату и раскрылся у меня на ладони.
«Возвращайся в Медвежьегорск, – писал Тобби. – Я поговорил с тем умником по твоему поводу, он уже разработал механизм переключения проклятия. Как только приедешь, начнем работу. К слову: принц Эван тяжело болен. Говорят, легочная лихорадка. Еще к слову: я уже начал скучать».
Я задумчиво отложила письмовник на кровать, и тот с легким треском свернулся в комочек. Руки почему-то дрожали, а по спине пробегал холодок. Значит, от проклятия Альфреда все-таки можно избавиться, и у меня есть шанс на нормальную человеческую жизнь. Пусть этот шанс пока еще призрачный, пусть Тобби с его букетом добродетелей меня пугает – я знала, что это только начало. Если энергетические поля проклятия можно переключить, то помянутый умник со временем наверняка найдет способ полностью избавиться от него.
Я сделала несколько глубоких вдохов и размеренных выдохов, чтобы успокоиться. Не было нужды обольщаться – я становилась очередным предметом в коллекции господина министра. Впрочем, мне было не привыкать. Когда Альфред поделился мной с одним из приятелей, я окончательно убедилась в том, что меня не держат за человека. Вещь, которую можно одолжить доброму другу. Вещь, которая не обидится и не испытает боли – а даже если и испытает, то кому какое дело до ее чувств?
Мне вдруг подумалось, что Эвгар был таким же. Вещью в руках собственной семьи. Его держали взаперти, заставляя делать смертоносные артефакты и не задумываясь над тем, чего он хочет. Неудивительно, что он взбунтовался.
Должно быть, король стал искать Эвгара настолько рьяно после того, как заболел Эван. Легочная лихорадка была простым прикрытием недуга, который развивался постепенно и лишь сейчас свалил принца с ног. Значит, надо было незамедлительно раздобыть артефакты, способные исцелить наследника престола – вот почему Маранзарис отправилась в эту глушь.
Либо, если артефакты не сработают, одного брата следовало заменить другим.
Прошло полчаса, но охвативший меня озноб по-прежнему не желал уходить, и я подумала, что тоже могла подцепить что-то вроде легочной лихорадки. Полазай-ка полдня по бучилу, еще и не таким заболеешь! Я поднялась с кровати и направилась к шкафу, в котором лежал запасной плед, и в это время ручка двери медленно двинулась вниз.
Эвгар вошел в комнату совершенно бесшумно – вплыл лепестком темного дыма. Некоторое время мы рассматривали друг друга, не произнося ни слова, а затем я все-таки вынула плед и сказала:
– Твой брат болен. Говорят, его дела плохи.
Эвгар улыбнулся одной стороной крупного рта, закрыл дверь и, помедлив, опустился на стул. Я вздохнула с облегчением: хоть как-то делить с ним кровать не входило в мои планы.
– Я знаю, – промолвил он. – Ничего, не умрет. Мой брат крепкий тип. Знаешь, когда мы были детьми, Эван решил, что будет очень весело запереть меня в чулане и уехать с родителями на пикник.
Да, подумала я, Эвану наверняка было весело. И наверняка он не со зла запер брата в чулане – просто скопировал поведение отца, не видя в этом ничего дурного. И вряд ли кто-то из взрослых пожурил шалуна и успокоил Эвгара…
– Но теперь-то ты не в чулане, – сказала я. – Он был ребенком, а ты сейчас взрослый.
Эвгар снова улыбнулся, но глаза остались прежними – печальными и холодными.
– Смотрю, мои неупокойники тебя не испугали, – произнес он, меняя тему. Я неопределенно пожала плечами. Они меня, конечно, испугали, особенно когда поплыли в нашу сторону по болоту, но я не собиралась говорить об этом Эвгару.
– Бояться надо живых людей, – равнодушно заметила я. – Что за пластинка в шкатулке?
Эвгар пожал плечами. Почему-то я вдруг испугалась, что сейчас он поднимется со стула и приблизится ко мне. Сядет рядом. Прикоснется.
– Где она? – ответил он вопросом на вопрос. Я вынула артефакт и швырнула Эвгару: тот поймал его и зажал в ладонях.
– Умница, – одобрительно произнес он. – А ты на самом деле не видишь, что это на самом деле?
Я только руками развела.
– Серебро? Руны?
Эвгар прикрыл глаза, и на мгновение мне показалось, что по его рукам бегут яркие голубые искры. Губы Эвгара изогнулись в довольной улыбке.
– Правильно, – сказал он. – Ты и не должна видеть. Это одна из составных частей моего артефакта.
Мысленно я выругала себя так забористо, что Маранзарис могла бы у меня поучиться, но почти сразу же подумала, что все сделала правильно. Если бы Эвгар захотел – он бы забрал у меня эту пластинку, и не факт, что после этого у меня был бы полный комплект костей.
– Успела созреть? – поинтересовалась я. Эвгар довольно кивнул и осторожно убрал пластинку в карман.
– Да, просто идеально. Спасибо, что помогла достать.
– Тебе нужно было, чтоб ее принесла именно я. Зачем?
Во мне стала пробуждаться злость. Я привыкла быть марионеткой в чужих руках, но мне почти всегда были ясны желания кукловодов. Для Альфреда я была игрушкой для утех, Тобби видел во мне жемчужину своей коллекции колдовских диковин. Чего хотел Эвгар, оставалось загадкой, и это раздражало меня все больше и больше.
Эвгар все-таки поднялся и сделал шаг ко мне. Я тоже встала – не по своей воле, далеко нет. Какая-то властная сила заставила меня встать и шагнуть навстречу Эвгару.
Он протянул руку и погладил меня по щеке – мягким, почти любящим жестом. Вопреки моим опасениям, рука была теплой. Я стояла неподвижно, растерянно глядя на Эвгара и снова чувствуя себя беззащитной и юной. Но страха не было.
– Мы знакомы, да? – прошептала я. Рука Эвгара соскользнула по щеке к шее и легла на плечо. Я боялась пошевелиться – да что там, я и дышать боялась.
– Нет, – так же тихо откликнулся Эвгар, медленно ладонью по руке и осторожно сжал мои пальцы. – Я никогда раньше не встречал Веру Анхельм.
Ну вот, точно. Мы были с ним знакомы. Наверняка Эвгар встречал меня где-нибудь в компании Альфреда, иначе и быть не может.
Мысли метались, я не могла сосредоточиться ни на одной. Время замедлило бег, и я не могла сказать, сколько мы так стоим, минуту или час. От Эвгара веяло сухим запахом трав, и от этого аромата у меня поднимались дыбом волосы. Хотелось протянуть руку и дотронуться до одной из пуговиц на рубашке Эвгара – дотронуться, расстегнуть, запустить руку под темную ткань и ощутить живое тепло.
– Но ты встречал Веру Ланге, – собравшись с силами, я стряхнула вязкое наваждение и посмотрела Эвгару в глаза. – Где-нибудь на приеме… Все-таки много лет прошло, неудивительно, что я тебя не помню.
Эвгар негромко рассмеялся.
– Возможно, – ответил он. – Завтра утром я вернусь во дворец, так и быть. Хочешь, подставим господина министра? Ты придешь со мной, скажем, что Тобби нагло обманул своего работодателя и не убил тебя.
Это было невероятно соблазнительное предложение, но я знала, что не приму его, и отрицательно покачала головой.
– Почему? – похоже, Эвгар удивился.
– У меня свои соображения, – я натянуто улыбнулась, вытянула руку из руки Эвгара, и туман в голове рассеялся окончательно. Эвгар понимающе улыбнулся и сказал:
– Ну что ж… Получается, тогда мне надо уйти.
– Получается, что так, – тихо, но уверенно ответила я. – Надеюсь, мы больше не встретимся.
– Все в воле Господа, – усмешка Эвгара была мягкой и хитрой. Так сытая лиса будет смотреть на кролика: мол, погуляй пока. Подкопи жирок.
Он покинул комнату бесшумно – словно не человек заходил, а призрак. Дьявол побери, я никак не могла его вспомнить. Да мало ли кто смотрел на молоденькую супругу господина Ланге, которая от страха не могла поднять голову…
А вот Эвгар меня запомнил. Вот и делай теперь с этим, что хочешь.
Я вынула очередной письмовник и написала: «Эвгар Миерхольт вернется завтра. Он хочет тебя подставить…» – но потом резко махнула пером, уничтожая написанное.
Незачем.
