355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лариса Шкатула » Последняя аристократка » Текст книги (страница 2)
Последняя аристократка
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 20:54

Текст книги "Последняя аристократка"


Автор книги: Лариса Шкатула



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава вторая

Когда десять лет назад Наташа Романова и Арнольд Аренский сумели сбежать из подземного города Аралхамада, погребенного впоследствии под гигантским оползнем, мнения обоих участников событий о том, стоит или не стоит оповещать о случившемся законные власти, разделились.

Наташа считала, что рассказывать про солнцепоклонников никому не стоит, потому что человеческая жадность не знает предела. На Урал кинутся тысячи искателей сокровищ, начнут копать вокруг и около, а поскольку подле Аралхамада до сих пор действует щит, люди будут гибнуть из-за собственной жадности. Но виной всему станет их с Аренским болтливость. И пусть уж все останется так, как есть. Идет своим чередом…

Арнольд же категорически с нею не соглашался, так как был воспитан своим духовным наставником в уверенности, что закон непременно надо чтить, если не хочешь иметь от него неприятности. Четыре года, проведенные Алькой среди поклонников культа Арала, не прошли для юноши бесследно: в сообществе, где царили мужчины, а женщины служили лишь для удовлетворения их желаний, принимать во внимание мнения слабого пола было не принято, потому и Аренский к советам Наташи не прислушался.

Еще по дороге в Москву – о том, чтобы ехать куда-то в другое место, вопрос даже не стоял – Арнольд Аренский решил, что нечего лезть со своим уставом в чужой монастырь. То, чему методически обучал его Саттар-ака, в новой жизни могло и не понадобиться, но это уж должны были решать те, кто правит страной.

Для начала Арнольд, как честный гражданин, обязан предложить государству свои услуги и знания, и пусть оно само решает, как ими распорядиться. Одно успокаивало: страна победившего пролетариата проповедовала атеизм, так что юноше не пришлось притворяться или принимать другую веру, как он делал это в Аралхамаде.

Но тогда Арнольд был четырнадцатилетним подростком, и Верховный маг служителей культа Арала по имени Саттар-ака проникся к юному пленнику особой симпатией… Другая вера была даже и не верой, а так, неким учением, основные постулаты которого нужно было исполнять посвященным.

Потому в первый же день приезда в Москву Аренский нанес визит не куда-нибудь, а в ближайшее отделение ОГПУ. Молодому лейтенанту, ведущему прием населения, он рассказал, что ему удалось бежать из подземного города сектантов, которые похитили его ещё в отрочестве и насильно удерживали у себя.

Арнольду все-таки пришлось погрешить против истины и не сказать о том, что из Аралхамада он бежал вместе с Наташей, но в остальном юноша старался быть честным, лишний раз убеждаясь, как это трудно.

Для визита в ОГПУ он взял с собой один цветной алмаз, а другой, покрупнее, отданный ему когда-то Аполлоном, оставил себе. Как и перстень с изумрудом, который подарил ему наставник Саттар-ака, когда Алька успешно одолел премудрости одного индийского учения… Если точнее, "Кама-сутры" трактата об эротической стороне любви между мужчиной и женщиной.

Арнольд не знал, что лейтенант ему попался, как говорится, из молодых да ранний. Он не только счел информацию крайне важной, но и решил до времени приберечь её для себя. То же случилось и с невиданных размеров и цвета алмазом, который принес с собой этот простофиля.

Он составил протокол со слов Аренского, но как бы по ошибке убрал из него упоминание об алмазе, оставив, впрочем, рассказ о неисчислимых богатствах солнцепоклонников – когда придет пора, лейтенант даст кому надо почитать этот документ. Опытному старшему товарищу, который не выбросит его из дела и за подобные сведения поможет получить вне очереди кубарь-другой в петлицу…

Для чего ещё могли бы пригодиться подобные сведения, у лейтенанта попросту не хватило фантазии. Ему было достаточно осознавать, что он владеет тайной, которая может поднять его к высотам, от которых захватывает дух, а может и сбросить на самое дно, если не лишить жизни…

Наташина боязнь не оправдалась. Аренского не только не арестовали, но наоборот, ещё помогли устроиться в новой жизни. Юноша получил направление в общежитие металлургического завода и даже талоны на питание в заводской столовой. Его только попросили никуда пока из Москвы не уезжать на тот случай, если начальству, которое проинформирует лейтенант, понадобятся какие-нибудь подробности.

А в том, что они рано или поздно понадобятся, лейтенант не сомневался. Конечно, лучше бы сразу показать "это" руководству. Он повертел в пальцах невиданный алмаз, но справедливо рассудил, что алмаза в таком случае ему не видать, как своих ушей.

Поэтому никому ничего о камне лейтенант не сказал, а упрятал его в собственноручно сооруженный тайник под одной из половиц в кабинете, правильно рассчитав, что у руководства ОГПУ не скоро возникнет мысль о производстве ремонта. Здесь камень будет сохранен надежнее, чем в банке, и, главное, всегда будет под рукой.

Подумать только, где-то лежат несметные сокровища, о которых никто не знает! То есть кое-кто знает, но при необходимости убрать этого "кого-то" лейтенанту достаточно было лишь шевельнуть пальцем.

Все эти россказни про какой-то там щит, конечно же, ерунда. Паренек не бежал от сектантов скорее всего из трусости: в то, что солнцепоклонники убивали беглецов, лейтенант поверил сразу. Только так и должны поступать люди, владеющие несметными сокровищами. Лейтенант и сам был бы не прочь пожить в таком подземном городке, где все к твоим услугам: и сокровища, и женщины, и жратва… За такое можно не только солнцу поклоняться, а и кикиморе болотной!

Иное дело, оползень. Если действительно на подземный город сползла гора, на раскопках придется повозиться, но конечная цель того стоит.

Можно построить неподалеку лагерь и свезти туда пару сотен зэков с тех же Соловков… Правда, это могло привести к огласке, но если оставить арестантов среди зимы без пищи и одежды, проблема разрешится сама собой. Кто станет разбираться? В лагерях мрут тысячами, новых привезут… Словом, планы у лейтенанта были наполеоновские и, надо сказать, не по чину, но человеку свойственно ошибаться.

Соседи Аренского по общежитию оказались в основном его ровесниками. Все они работали на металлургическом заводе, пили портвейн и лихо крутили из газет "козьи ножки", которые набивали купленной на базаре махоркой.

– Иди работать к нам, – звали они.

Но Альку такая работа не прельщала. За четыре года жизни в Аралхамаде он прикоснулся к мудрости древних и если теперь хотел чего-то, то лишь продолжать учиться, напитываться знаниями, как пересохшая земля влагой.

Правда, этот интерес к знаниям был небескорыстен. Арнольд считал: только они откроют ему дорогу в будущее. Или обеспечат подъем по общественной лестнице. То, что в Аралхамаде было очередной степенью посвящения, в обычной жизни означало почти то же самое: увеличение возможностей приобщиться к благам жизни, другой уровень этой самой жизни.

Можно многого добиться, например, на поприще полководца. Он видел восторженные взгляды женщин, адресованные мужчинам в военной форме. Особенно если эта форма украшалась правительственными наградами.

Но полководцем можно и не стать, а подниматься по общественной лестнице медленно, преодолевая ступеньку за ступенькой, звание за званием… Нет, нужно придумать кое-что получше. Если бы его товарищи по заводскому общежитию знали, о чем он мечтает, подняли бы его на смех. Ишь ты, благ ему захотелось! А ты повкалывай с утра до вечера на заводе, да на конвейере постой, пока в глазах рябить не начнет! Наверняка они бы так на его мечты отреагировали. Хорошо, что свои мысли можно скрывать…

Кроме Наташи Романовой, никого из знакомых у Аренского в Москве не было, а до поступления на рабфак оставалось три месяца, так что по поводу работы Алька вынужден был обратиться к ней. И согласился работать в цирке в составе бригады униформистов. Стать профессиональным циркачом он больше не хотел.

А Наташа по-прежнему работала в аттракционе воздушных акробатов, и каждый вечер Алька с замиранием сердца следил за её полетами под куполом цирка. Он не сразу признался себе, что так и не смог забыть той их единственной близости на сваленных наспех шубах в гардеробной Аралхамада.

Он добросовестно старался выполнить её условие: никогда и ни при каких обстоятельствах не пытаться опять склонить её к интимным отношениям. Но оказалось, что пообещать куда легче, чем сдержать данные обещания.

Он зачастил в дом к Наташе, понимая, что становится назойливым, докучливым, но ничего не мог с собой поделать.

Правда, его приходам радовалась маленькая Оля. И тайно влюбленная в него Аврора. В прошлом няня девочки, а теперь ставшая членом семьи, она продолжала опекать свою воспитанницу во всякую свободную минуту.

Аврора восторженно взирала снизу вверх на высокого юношу, втайне сожалея, что у них в трамвайном депо нет ни одного молодого человека, который мог бы сравниться статью с Арнольдом. Если бы он хоть разочек посмотрел на неё таким взглядом, каким смотрит на Наталью Сергеевну! А она словно бы ничего и не замечает!

Нежелание молодой женщины повторить близость Арнольд объяснял себе тем, что из-за спешки просто не успел показать Наташе, какой он великолепный любовник. Ему были открыты все тайны наслаждения, хотя только в теории, но она никак не хотела в этом удостовериться.

Арнольд предлагал даже узаконить их отношения. Разница в возрасте? Ну и что! Он пытался приводить Наташе примеры, когда партнеры в подобных браках были счастливы, но она только посмеивалась.

– Алька, глупый мальчишка, неужели вокруг мало красивых девушек? Ты внимательно посмотри. Если бы я была мужчиной, я бы меняла их, как перчатки… Глупость, конечно, говорю, но уж выбрать-то есть из чего. Возьми хотя бы нашу труппу…

Но Арнольд не хотел брать ни труппу, ни девушек-соседок, на которых ему указывала Наташа, ни кого-то другого вообще, кроме нее. Он уже и сам смеялся над собой и читал ей стихи Пушкина, которыми вдруг увлекся. Особенно из "Евгения Онегина":

 
О люди! все похожи вы
На прародительницу Эву:
Что вам дано, то не влечет;
Вас непрестанно змий зовет
К себе, к таинственному древу;
Запретный плод вам подавай:
А без того вам рай не рай.
 

В глубине души он не терял надежды. Мужа у Наташи не было, любовника тоже. В крайнем случае, рано или поздно природа возьмет свое. Такая страстная женщина! Он помнил, как за её любовными схватками с неутомимым Адонисом следил весь Аралхамад. Первому любовнику солнцепоклонников она не уступала!.. Однако время шло, а Арнольд в своих попытках хоть чуть-чуть приблизиться к Наташе так и не преуспел.

Рабфак Аренский закончил экстерном. Правда, учителей порой смущали его оригинальные познания, почерпнутые в книгах-раритетах Аралхамада, к каким большинство советских преподавателей доступа не имело. Но признаваться в этом никто не хотел.

Столь же легко Арнольд поступил на юридический факультет Московского университета. И здесь Алька не раз вспоминал Саттара-ака, благодаря терпению которого в ленивой голове юноши имелись кое-какие знания.

А поскольку учеба давалась ему без особых усилий, у парня оставалось достаточно времени для развлечений.

Когда наконец Арнольд понял, что его многомесячные бдения подле Наташи ничем путным не кончатся, он решил уйти. То есть не оборвать знакомство с Романовыми, по-прежнему быть для них добрым знакомым, но попробовать поискать ещё где-то свою единственную женщину, если Наташа уверяла его, что это не она.

Например, он стал усиленно интересоваться хорошенькими студентками, каждый раз словно доказывая Наташе, как глупо она поступила, отвергая его чувства. И вот на этом поприще он преуспел!

Никто из юношей-студентов не знал о чувственной стороне отношений между мужчинами и женщинами столько, сколько Арнольд Аренский.

Наиболее раскрепощенные студентки – в основном, подруги футуристов, которые считали, что стыд – пережиток прошлого, некий атавизм в человеческих отношениях и со временем отомрет – с удовольствием учились у него, на практике познавая основные положения индийских трактатов о любви.

Они шепотом рассказывали интересующимся о штуках, которые вытворял в постели начинающий юрист, отчего его слава Казановы росла, и было даже странно, что он ни разу не влип в историю вроде нежелательной беременности очередной подружки…

На Лубянку Аренского больше не вызывали. Он особенно и не задумывался, почему. Его голова была занята совсем другим.

Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. А именно случилось оно с тем самым лейтенантом НКВД, принявшим столь горячее участие в судьбе Аренского. Он попал под очередную чистку рядов ОГПУ. Уберечься от неё было невозможно, а поскольку руководство славной организации менялось часто, каждый вновь приходящий руководитель стремился убрать старые кадры, чтобы заменить их своими. Кажется, лейтенант даже не понял, за что его так наказали: лишили погон и отправили по этапу на Соловки. Как сказал один из его коллег, хорошо хоть не расстреляли.

Тайник лейтенанта остался нетронутым. Опальный офицер, оскорбленный в лучших чувствах, решил, что раз государство так бесцеремонно обращается со своими преданными гражданами, оно не заслуживает сокровищ, которыми лейтенант мог бы его одарить.

Если бы Наташа знала, на какой путь невольно толкнула Арнольда своим отказом, она бы, возможно, ещё подумала, стоит ли быть с ним такой жестокой. Но нынешний Арнольд никак не ассоциировался у неё с невысоким крепким подростком, который охотно обнажал в улыбке крепкие белые зубы между ними была щелочка, и его отец Василий Аренский шутил, что мальчишки с такими зубами – жуткие врунишки.

Тот мальчишка был скромен и деликатен и никак не походил на этого мощного самца, которого не остановила даже возможность погибнуть в рушащемся Аралхамаде. Она тогда немного испугалась его неистовства. Он словно носорог продирался сквозь заросли, круша и ломая молодые деревца то есть всевозможные моральные препятствия – они для него просто не существовали. Зов пола звучал для него куда громче всяких там принципов и условностей.

Она готова была аплодировать Верховному магу – Саттар-ака сотворил из скромного подростка нового человека, но это его творение было, как сказал бы Головин, неадекватным прежнему. Новый Аренский Наташу пугал так, как пугали всегда люди грубые и хамоватые. Она никогда не знала, как вести себя с ними. Отвечать тем же не могла, а не замечать их было невозможно

У неё не было своего места на земле, где она могла бы спрятаться от людей, которых ей не хотелось видеть. Была лишь небольшая квартира, откуда она должна была каждый день идти на работу, ехать в общественном транспорте и вздрагивать каждый раз, когда её грубо толкали или тискали. Не говоря уже о всяческих словесных перепалках, в которых окружающие так легко переходили на оскорбления…

Арнольд Аренский считал, что для близких отношений между ними достаточно лишь его желания, и если Наташа ему противится, то лишь потому, что не понимает своего счастья. А ещё он пребывал в убеждении: она просто побоялась разницы между ними в шесть лет и не знала, что четыре года в Аралхамаде дали ему больше, чем десять лет обычной жизни…

Конечно, такое объяснение было попросту примитивным, но Наташа дискуссий не хотела. Если ему так легче, она не станет его переубеждать.

Как бы то ни было, Алька с головой окунулся в институтские любовные приключения. Сначала студенты звали его Казановой, а потом дали прозвище Калигула. Мол, был такой император в Древнем Риме, который увлекался оргиями и творил на них всякие непотребства. Не то чтобы Аренский в своих похождениях был совсем уж белой вороной, но в целом студенты к "Кама-сутре" не тянулись. Более того, многие считали подобную гимнастику в постели извращением, потому и сравнивали Арнольда с похотливым императором.

– Оргии! – передразнивал остряков Арнольд. – Да с кем у нас их организовывать? Найдется в университете хоть один патриций?

Хорошо, в ту пору ОГПУ не слишком разбиралось в том, кто такие патриции, а то неосторожный студент мог бы и поплатиться за свои слова.

Правда, и откровенничал Аренский лишь со своим другом Рейно, чьим отцом был один из легендарных латышских стрелков. Отец ухитрился вовремя скончаться от полученных ран и не разделил судьбу многих своих товарищей, которые время от времени исчезали без следа в подвалах Лубянки. Они слишком много знали о том, как на самом деле творилась революция, и этими знаниями мешали романтизации образа революционеров.

Рейно вовсю пользовался льготами отца, даже имел повышенную стипендию. Возле Альки он крутился потому, что тот был знаком с самыми красивыми студентками, и рядом с ним невысокому, худощавому и бледному, невидному Рейно нет-нет да что-нибудь перепадало.

– Плебеи, – поддакивал он своему якобы кумиру. – Разве они умеют обращаться с девушками? На сено повалил, юбку задрал, вот и вся прелюдия. Сила есть – ума не надо.

Но откровения Арнольда, почерпнутые в тереме Аралхамада, он выслушивал внимательно и впоследствии не раз повторял, что новое – хорошо забытое старое.

Приобретенные знания помогли Рейно завлечь в свои матримониальные сети хорошенькую, но глуповатую дочь секретаря наркомата тяжелой промышленности. Ей так понравились любовные упражнения, что она захотела навсегда оставить Рейно при себе. Иными словами, выйти за него замуж.

На свадьбе, однако, молодая жена не сводила глаз вовсе не с жениха, а с его шафера, в качестве которого Рейно позвал Аренского. На фоне этого молодого гиганта её муж смотрелся совсем уж невзрачным, и молодая жена надеялась, что друг мужа станет часто бывать в их доме, и кто знает…

Рейно сделал для себя вывод, что впредь ни принимать Аренского в доме, ни ходить с ним в компании не стоит. Как говорится, береженого бог бережет. Ему вовсе не понравились авансы, которые его жена вовсю раздавала Арнольду.

Правда, до окончания университета предприимчивый латыш отирался возле Арнольда. Жена женой, а он ещё так молод.

– У нашего Калигулы есть свой Брут, – съехидничал кто-то из студентов.

– Темнота! – Рейно постучал себя по лбу. – Брут не с Калигулой дружил, а с Юлием Цезарем!

– Главное, не с кем дружил, а как их дружба кончилась.

– Ну и как? – благодушно поинтересовался Алька.

– А так: Брут предал Цезаря.

– Фу, как грубо! – добродушно усмехнулся Арнольд; он не то чтобы презрительно относился к остальным своим однокурсникам, но считал их недалекими.

– Завистники! – усмехнулся Рейно и повлек Альку прочь.

Аренский закончил университет с отличием. Саттар-ака когда-то вбил в его голову тезис: уж если ты взялся за дело – а в то время для Альки речь шла о высшем образовании – ты должен довести его до конца. Причем, блестяще. В противном случае, не берись за него вовсе.

За месяц до окончания вуза Аренского пригласили в деканат и предложили поступать в аспирантуру. Такой талантливый студент будет её украшением. Он уже и вправду подумывал остаться в Москве, все ещё боясь потерять из виду Наташу, как вдруг все рухнуло.

Арнольд тогда не узнал, что донос на него написал не кто иной, как Рейно. Единственный, кого он считал настоящим другом. Когда-то Арнольд, естественно, рассказал ему все о себе. И о том, как погиб отец, и о матери, которая бросила его на отца в трехлетнем возрасте, а сама осталась в Англии, в лондонском цирке.

Аренский не мог бы объяснить и самому себе, почему умолчал об оставшемся у него цветном алмазе и перстне с изумрудом, который Арнольд никогда не надевал и вообще спрятал подальше от жадных глаз.

Ему казалось, что взглянет на них кто-то другой и отравится мечтой о несметных сокровищах, бросится их добывать, да и сгинет там. Он был уверен, что Аралхамад не отдаст пришлым свои богатства. До сих пор в самых страшных снах он видел своего старшего друга Батю, прибитого к стене огромным копьем из сработавшей на пути к сокровищам ловушки.

Арнольда чуть было не осудили как английского шпиона. Но тут, как сказал бы покойный Батя, сработал принцип: дуракам счастье.

Никогда органы политуправления не делали запросов за границу, чтобы осудить такую мелкую сошку, как студент. Но в случае с Аренским пришло кому-то в голову послать запрос в Лондон.

Оказалось, действительно мать Аренского работала когда-то в английском цирке, вышла замуж за тамошнего акробата, но шесть лет назад она сорвалась с трапеции и разбилась насмерть. Поклеп – что уголь, не обожжет, так замарает. Арнольду объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку комсомольца за то, что он посмел обмануть своих товарищей. А именно: скрыл от них факт, что имел родственников за границей.

Вопрос об аспирантуре перед ним больше не стоял, потому что провинившегося послали по распределению в распоряжение наркомата внутренних дел. Справедливо рассудив: пусть скажет спасибо, что не по этапу!

Надо сказать, немалую роль в таком мягком приговоре сыграла положительная характеристика комитета комсомола университета, который отметил немалый вклад Аренского в спортивную жизнь вуза. А в то время спортивное движение стало охватывать страну. Старым заслуженным спортсменам ОГПУ не доверяло, следуя коммунистическому принципу: разрушить бывший мир насилья "до основанья". А заодно и вместе с этим миром устранить живших в нем людей, хоть чем-то в царское время отличившихся.

Аренский же принадлежал к молодому поколению и не успел ещё нанести новому строю вред своим обманом. Так что пусть послужит где-нибудь на Севере и подумает над своим поведением!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю