Текст книги "Отчим (не) моего жениха (СИ)"
Автор книги: Лариса Васильева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 6. Арина
Господи, что я несла!
Я сидела на кровати в своей комнате и не знала, куда деваться от стыда. Я даже думать боюсь такими словами, а Виктору выпалила все как на духу. Да что со мной такое? Когда его вижу, так и хочется сделать что-нибудь гадкое. Разумовский хотел услышать, какая я хорошая хозяйка, как прекрасно готовлю и навожу порядок. И я должна была сказать именно так. Почему же вместо этого обозвала себя королевой минета и кривлялась перед ним? Надеюсь, камеры все-таки не везде, и мои ужимки никто больше не увидит.
С тяжелым сердцем я спускалась к ужину. Помня слова Виктора относительно внешности, тщательно причесалась и смыла боевой раскрас. Внешностью и манерами поразила, жадную натуру продемонстрировала, теперь следует сменить тактику. Прикинуться пай девочкой, ослабить бдительность, а в это время придумать еще какую-нибудь гадость. Как назло времени в обрез. Завтра вечером уже уезжаем. Как за столь короткое время убедить Разумовского, что я не подхожу его сыну?
– Какие перемены! – присвистнул Виктор, когда по роковому стечению обстоятельств мы столкнулись в холле.
Хмурый взгляд скользнул по моему лицу, спустился ниже, задержавшись на скромном, но изящном платье, которое специально выбрала для сегодняшнего ужина. Разумовский просто смотрел, но мне вдруг стало так жарко и неуютно под его взглядом. Я разволновалась, не понимая причины такой нервозности.
– Нравится? – я широко улыбнулась, скрывая смущение, и покрутилась перед ним.
Почему-то мне хотелось, чтобы Виктор оценил мои старания. И он оценил.
– Нравится, – выдохнул Разумовский каким-то особенным хриплым голосом, от которого по коже побежали сотни мурашек. – Теперь главное поменьше говорить и, может быть, я благословлю ваш брак.
Я достигла эффекта, но совсем не того, на который рассчитывала. Не нужно мне ничье благословение. Неужели Разумовский решил, что я испугалась угроз и оставила капризы? Не на ту напал, папочка!
– А почему вы такой грустный? – поинтересовалась, меняя тему разговора.
Была уверена, что Разумовский начнет отнекиваться, прикидываясь веселым, но ошиблась.
– Потому что меня окружают бездарные люди, за которых все приходится переделывать, – самоуверенно заявил рабовладелец.
– Неужели все такие бездарные? – набравшись смелости, я взяла его под руку, и мы чинно прошли через весь холл в сторону кухни.
– К сожалению ни на кого нельзя положиться, – голос Разумовского в одночасье стал жестким, как металл. Сбросив руку, он передал меня Славе и ретировался.
– У меня есть для тебя потрясающая новость, – подмигнул жених, улыбаясь как кот, объевшийся сметаны.
– Какая? – воодушевилась я. Хорошая новость в моем положении была необходима как воздух.
– Вечером расскажу. Уверен, ты будешь в восторге.
Нагнав тумана, Слава с аппетитом накинулся на приготовленный ужин, и только мы с Разумовским неохотно ковырялись в тарелках. Как назло к концу дня все отличные идеи «как довести папочку» испарились. Взяв из вазочки мандарин, я задумчиво перекидывала его из руки в руку, когда запиликал мой телефон.
Мамочке не терпелось узнать, как дела у дочурки, но ее неожиданный звонок заставил меня вздрогнуть и выпустить из рук мандарин. С ужасом смотрела, как цитрус катится через весь стол и аккуратно приземляется в тарелку Разумовского, прямо на красиво запеченные овощи.
Метнув на меня гневный взгляд, Виктор оттолкнул тарелку со злосчастным мандарином и потребовал немедленно убрать со стола испорченную еду.
– Вы дурно воспитаны, – заметил он сухо, испепеляя меня убийственным взглядом. – Возможно, вам следует брать уроки этикета, если желаете влиться в нашу семью.
Вот же блин! И бесполезно объяснять, что я не специально.
Не успела толком разозлиться, а меня уже несло к Разумовскому. Уверена, после содеянного он меня прибьет, но с каким наслаждением я схватила графин с водой и вылила содержимое на голову напыщенному идиоту.
Кухарка ахнула и всплеснула руками, Слава закашлялся, от неожиданности подавившись едой, и только Виктор сохранял молчание, буравя меня каменным взглядом.
Вот как я представляла следующее развитие событий. После моего наглого вмешательства в чужое личное пространство, монстр взбесится и накричит на каждого в пределах видимости. Потом, вероятно, выскажет Славе все, что думает о невестке, и выставит нас на улицу в морозную ночь. Отличный план с прекрасным завершением.
Я была готова к истошным крикам, но Разумовский не произнес ни слова. По его волосам текла вода, рубашка и джинсы намокли, но Виктор вел себя на удивление выдержанно.
Просто аплодирую стоя!
– Не против, если я с твоей невестой потолкую, – он взглянул на Славу, и жених едва заметно кивнул.
– Пойдемте, Арина, побеседуем, – монстр изящным жестом пригласил меня на выход.
Лицо совершенно непробиваемое, точно решил отомстить, но слишком вежлив, чтобы отказаться и не пойти.
Шла за Разумовским как на казнь. Думала, отведет меня в свой кабинет и вычитает, но он решительно поднялся по лестнице.
– Почему наверх? – я остановилась у первой ступеньки.
– А куда? – Виктор обернулся.
– В кабинет.
– Ну уж нет, – рабовладелец усмехнулся. – Я теперь вас и на пушечный выстрел не подпущу к кабинету. Вы же смелая девушка, поэтому следуйте за мной. Я не причиню вам вреда.
Легко сказать, не причиню. Да у Разумовского в каждом жесте читалось желание меня придушить. Холодный душ должен был стать последней каплей, после которой папочка перестанет думать обо мне, как о будущей невестке. Сжала в ладони телефон, надеясь в случае опасности успеть позвать на помощь.
– Проходите, – Виктор распахнул дверь одной из комнат.
– Куда вы меня зовете? Я туда не пойду! – отшатнулась я. Сердце заколотилось сильно-сильно, готовое выпрыгнуть из груди.
– Это ваша комната, Арина, – снисходительно вздохнул монстр и снова пригласил войти внутрь. Точно, моя! Стоп, а что ему в ней понадобилось? – Я просто не хочу, чтобы наш разговор стал достоянием посторонних ушей.
Сладкий, успокаивающий тон сделал свое дело, и я как овечка вошла внутрь. Рабовладелец просто хочет меня приструнить и не собирается это делать на людях. Мало ли разговор услышит горничная или кухарка.
– О чем вы хотели поговорить, папочка? – съязвила, на всякий случай стараясь держаться подальше от Виктора. – Если научить уму-разуму, то сразу предупреждаю – поздно. Характер личности формируется до восемнадцати лет, – умничала я, когда Разумовский вдруг кинулся ко мне и, схватив за руку, потащил куда-то в сторону.
– Что вы делаете? Спасите! Хулиганы жизни лишают! – что есть мочи завопила я, но на помощь никто не пришел. Не слышали или просто решили не связываться с обезумевшим монстром.
– Ах ты, маленькая избалованная девчонка, – процедил инквизитор, таща меня на казнь. – Родители не научили уважать старших, поэтому мне придется заняться твоим воспитанием.
С этими словами он втащил меня в ванную комнату. Я брыкалась и изворачивалась, пытаясь освободиться, но монстр держал железной хваткой. В какой-то момент получилось цапнуть его за руку, но Виктор не отпустил. Втолкнул меня в душевую кабинку и повернул вентиль.
Струи воды хлынули на меня сверху ледяным дождем. За одну секунду волосы облепили лицо, платье прилипло к телу, а изверг не позволял выключить воду или выбраться наружу. Разумовский держал меня одной рукой, находясь при этом снаружи.
Нет уж, папочка, если мокнуть, то вместе! Собравшись с силами, я резко рванула его за рубашку, втащив внутрь. Теперь холодный тропический дух хлестал сверху по нам обоим, заливая пол в ванной. Заметив это, Разумовский резко рванул дверцу, закрывая кабинку.
Что делать двум ненавидящим друг друга людям, находясь в замкнутом пространстве? Пытаться не прибить друг друга и не замерзнуть. Холодно было ужасно поэтому, когда Разумовский выключил проклятую воду, я дрожала настолько, что не было даже сил кричать.
– Ч-ч-что вы делаете? – выдавила я синими губами, трясясь как осиновый листок.
– Мне пришлось прибегнуть к крайним мерам, – заявил Разумовский, но видела, что он тоже замерз.
– К-к-какие холодные крайние меры, – я шмыгнула носом, чувствуя, как вибрирует мой подбородок.
Я посмотрела на Виктора, и тот поймал мой взгляд. Как обычно внимательно и сосредоточенно изучил плачевный внешний вид, промокшее платье и остановился на лице.
Все происходило словно во сне. Я видела, как Разумовский поднял руку и осторожно провел пальцами по моим губам.
Словно холодной сваркой коснулся раскаленного металла.
Я даже забыла, как дышать, только смотрела на кончики его пальцев и внимательный взгляд. Сейчас монстр не казался мне хмурым. Наоборот, я чувствовала, как мое тело непонятно почему заливает горячая волна, как туманятся мысли и сбивается дыхание. Я задрожала, но не от холода, но Виктор неожиданно отстранился.
Секунда и между нами возникло незримое напряжение, подобно натянутым струнам. А потом Разумовский повернул вентиль, окатив нас еще раз, но уже горячей водой. Я охнула и инстинктивно подалась вперед, буквально вжавшись в Виктора. Он обнял меня сильной рукой, прижав к своему телу. Тропический дух хлестал кипятком, а мы стояли в стороне, обуреваемые непонятными чувствами.
Сама не заметила, как вода перестала литься, и вот мы уже стоим, тяжело дыша сквозь запотевшее стекло.
– Это было жестоко, – я уже не мерзла, но по-прежнему крепко держалась за Виктора. Решила, что не отпущу, пока он не оттолкнет.
– Мои методы не самые гуманные, – прошептал он на ухо, а мое тело в ответ пронзили сотни электрических импульсов. Неужели мужской голос может быть таким притягательным?
– А мои? – уточнила, вспоминая все те каверзы, которые совершила за сегодняшний день.
– Они ужасны, – усмехнулся Виктор. Мне показалось, или его вечно хмурое лицо расслабилось.
Хотелось навечно застрять вот так, в его объятиях: в мокрой одежде, со спутанными волосами, болтать о ерунде, глупо улыбаться и ничего не бояться. Завтра мы разъедемся в разные стороны, я брошу Славу и никогда не пересекусь с Виктором. Почему же только мысль об этом причиняет мне неимоверную боль?
А потом он оставил меня в растрепанных чувствах, дрожащую и испуганную. Разомкнул объятия и вышел из кабинки, громко хлюпая водой в домашних туфлях. Когда я вышла из ванной, в комнате никого не было. В мокрой одежде я снова начала дрожать, поэтому вернулась в ванную и стащила платье.
– Арина, – Разумовский заглянул в ванную и застыл на месте. Я повернулась на звук его голоса, охнула, прикрыла руками обнаженную грудь и схватила первое попавшееся полотенце.
Почему он вернулся, если только что ушел? Почему стоит и смотрит на меня вместо того чтобы извиниться, развернуться и уйти? Комната, раньше казавшейся мне просторной, вдруг сузилась до размеров самой маленькой каморки.
– Извините, – наконец до папочки дошло, в каком положении находится, и он резко развернулся всем корпусом. – У меня из ремешка от часов выпала металлический винт, – Виктор говорил тихо и напряженно, – если найдете, верните, пожалуйста.
Металлический винт!
Едва Разумовский вышел, я без сил опустилась на резиновый коврик на полу. Ноги дрожали и просто отказывались меня держать. Дрожащими пальцами нащупала круглый металлический цилиндр, послуживший причиной моего смущения.
Глава 7. Виктор
Это выглядело со стороны сплошным безумием. Затащил молоденькую девчонку под холодный душ. Просто пиздец, по-другому не назвать. И что на меня нашло? Подумаешь, разозлили ее мои замечания, так девчонка вся как натянутая струна. Слова не скажи, сразу мчится шашкой махать. Напомнила меня в юном возрасте, особенно когда шарахнула на голову графин воды. Помнится, я тоже так охлаждал зарвавшегося сокурсника.
Сохранял самообладание, терпел, а сам только и мечтал отплатить той же монетой. Знал, что за нами никто не пойдет. Решат, что захочу девчонку проучить, накричать, но это было бы слишком просто после ее выкрутасов.
Мое поведение, когда схватил и потащил, не на шутку напугало Арину. Оцепенела, сжалась, только глазенками моргает и дрожит. Черт, неужели я такой страшный! Думал, промолчит, сдержится, но ураган моментально выплеснулся. Закричала, только на моей территории никто помогать не станет, себе дороже.
Легкая как пушинка, такую затащить под душ ничего не стоит, только уж больно верткая. Цапнула за руку так, что до сих пор отметина. Кожа у меня грубая, синяков не остается, а тут кому сказать. Точно лиса цапнула бешеная, не меньше.
Врубил воду и только потом понял, что ледяную. Ну ничего, маленьким и злым полезно освежиться. Держал ее, пока бешеные глазки Арины не превратились от холода в две маленькие точки. Потом собирался отпустить, я же не зверь, в конце концов, но пиявка и тут меня переиграла. Схватила за рубашку и дернула так сильно, что от неожиданности подался вперед.
Вот же черт, какая холодрыга! Похоже, я перестарался. Вырубил воду, взглянул на девчонку и у меня разом вышибло весь дух. До чего хороша, просто загляденье. Без косметики и с мокрыми волосами такая сексуальная, что просто капец. Понимает, какая красивая, или прикидывается дурочкой, искусно имитируя наивность?
– Какие холодные крайние меры, – на дрожащих губах капельки воды, что не удержался. Провел по ним пальцами, и отдернул, словно обжегшись.
Глубоко дышит, и понимаю, что залипаю на груди. Черт, а вот уже совсем полный пиздец! Требуется новая порция охлаждения, потому что так и до взрыва не далеко. Деревянной рукой врубил воду, но перепутал и из душа полился кипяток.
Арина взвизгнула и кинулась ко мне в объятья. Твою же мать, а вот это совсем не по плану! Должен был оттолкнуть, но куда? Не под струи же горячей воды. Так и держал, дурея от происходящего.
Сейчас бы Славе заглянуть, как раз отличный повод мне врезать, чтобы привести в чувство, но никто не помешал, не ворвался в сумасшедшую идиллию. Девчонка, та совсем с катушек слетела. Прижалась ко мне, обняла, только грудь ходуном ходит.
Она что-то спросила, я что-то ответил, сейчас уже и не вспомнить. И почему без пуш-апа? Ведь все девушки его носят. Грудь увеличивает и спасает от таких вот неловких моментов, когда чувствуешь напрягшиеся соски каждой клеточкой своего тела.
Отшатнулся от нее как от чумы и выскочил из комнаты, словно за мной гналась стая голодных волков. А на самом деле я сам голодный волк и убегаю сейчас от самого себя.
В коридоре выдохнул и провел рукой по мокрому лицу. Ситуация, ничего не скажешь. Заметил ремешок часов, болтавшихся на запястье на честном слове. Наверное, в ванной потерял, когда фурия отбивалась и царапалась.
Вернулся обратно, планируя, найти деталь и сразу уйти, но вид пиявки, скинувшей с себя одежду, буквально пригвоздил меня к полу. Космическая скорость, ничего не скажешь. Покраснела, прикрыла грудь, но я успел все рассмотреть. Мне бы сейчас амнезию, чтобы все забыть, а само, пожалуй, не забудется. Теперь всю ночь вспоминать, испуганную блондинку, укутанную белым махровым полотенцем.
Идиотский металлический винт и я идиот, что вернулся. Извинился и нес такую чепуху, что самому стыдно. А потом сбежал, взбудораженный и растревоженный.
Влетел в свою комнату, скинул мокрую одежду и сразу под холодный душ. Кому сказать – не поверят, что Виктор Разумовский растерялся, увидев прелести будущей невестки.
Застонал и уперся лбом в стекло кабинки. Она еще девчонка, но что я творю, черт возьми!
Ночью мне не спалось. В голову упорно лезли глупые мысли, от которых невозможно было избавиться. Я долго ворочался, потом плюнул и спустился в кабинет. Можно утром сбежать на работу, а потом до ночи зависнуть в баре, но дома гости и без видимой причины неудобно их оставлять.
А причина имеется, и очень весомая, на мой взгляд. Девчонка совершенно бесстыжая, это понятно, но я не такой. Арина невеста моего сына, Слава на ней помешан и для него будет неприятным шоком, если станет свидетелем очередного фортеля пиявки. Ведь ясно как день, что она не случайно скинула всю одежду. Надеялась, наверное, что я вернусь. И меня как барана понесло обратно.
Напрасно попросил Славу задержаться подольше! Чует мое сердце, что Арина не успокоится. Пока не докопался до смысла ее игры, но обязательно разберусь и выведу мошенницу на чистую воду. Потому что, если она со мной флиртует, то также ведет себя с остальными мужчинами.
Пока занимался самокопанием, в дверь постучали, и на пороге показалась виновница бессонницы. В забавной пижаме с вышитым на груди медведем, спутанными волосами и виноватым взглядом Арина выглядела по-детски забавной и домашней.
Черт, о чем я только думаю? А вслух проворчал:
– Вас родители не учили стучаться?
– Я стучалась, – Арина осторожно вошла внутрь и прикрыла за собой дверь.
Точно, стучалась, но ничего страшного, девчонку следует припугнуть. Слишком резво она взяла.
– Мне не спалось, и я спустилась вниз. Смотрю, вы тоже не спите, – пробормотала Арина, а я как дурак пялился на ее губы. – Можно я присяду?
Кивнул и девчонка опустилась в кресло. Только потом до меня дошло, что нужно было сразу ее выгнать.
– Я работаю, – недовольно буркнул я, уткнувшись в компьютер.
– У вас так много работы? – она округлила голубые глаза, в очередной раз притупив мою бдительность. Удивительно, меня так легко сбить с толку, даже самому противно.
– Очень. Сегодня весь день прогулял, поэтому приходится наверстывать ночью.
Надеялся, что пиявка увидит, что я загружен под завязку и уйдет, но на то она и пиявка, чтобы задержаться.
– Хотите, сделаю вам массаж? – предложила девчонка, а у меня даже дыхание перехватило от двусмысленности предложения.
– Что простите? – я закашлялся, прикрывая смущение.
– Вы не подумайте, я отлично делаю массаж! – воскликнула Арина и буквально уже через секунду вцепилась своими маленькими пальчиками в мои плечи. – Вы очень напряжены, поэтому не можете уснуть. Когда мама мучается бессонницей, я тоже помогаю ей расслабиться таким образом. Она говорит, что у меня волшебные руки.
Пиявка щебетала и быстрыми движениями разминала мои плечи. Я даже не знал, что они настолько затекли. Но полностью согласен с ее матерью, руки у девчонки действительно были волшебные.
– Вы пили на ночь чай? – поинтересовалась она.
– Нет, – я усмехнулся. После столкновения с невесткой в ванной понадобился бокал крепкого виски и холодный душ.
– Нужно выпить.
Согласен, выпить нужно, но не чай, а что-то покрепче, чтобы выбить дурь из головы и забыться сном.
– Екатерина уже спит, не хочу ее беспокоить, – отмахнулся я, желая только одного, чтобы девчонка поскорей убралась из моего кабинета.
– Не переживайте, я сама сделаю вам чай, – Арина рассмеялась и ее голос напомнил звон колокольчиков. – Пойдемте! – он настолько осмелела, что схватила меня за руку.
– Куда? – я растерялся.
– На кухню пить успокоительный чай.
За мной закрепилась репутация совершенно непредсказуемого мужчины, которым невозможно манипулировать. Так и было до вчерашнего дня. Я всегда делал, что хотел и когда хотел. Если я на что-то был не согласен, меня невозможно было на это уговорить. Об этой черте моего характера прекрасно знал Марк и постоянно ворчал, называя меня негибким.
Увидел бы он меня сейчас, когда я как магнитом потянулся за голубоглазой бестией. Опомнился, когда уже сидел за столом, а Арина сновала по помещению в поисках заварки и френч-пресса.
Удивительно как быстро она освоилась на моей кухне, словно когда-то здесь была. А она ведь не была. Сегодня утром увидел ее впервые. Посмотрел на часы – уже наступило завтра. Долго же мне не спалось.
Насыпав заварки и залив кипятком, девчонка взглянула на меня, широко улыбнулась и показала язык. Вот пиявка! Она засуетилась в поисках кружек, а я понял, что глупо улыбаюсь.
– Вы не такой страшный, как мне показалось вначале, – заявила она.
Словно удар под дых. Такой откровенности от Арины я не ожидал.
– Но вредный и неуступчивый, – добавила девчонка, расхаживая взад-вперед по кухне в своей провокационной пижаме с медведем. – Ведете себя как рабовладелец, а все вокруг недостойные рабы. Даже вашего сына меряете по шкале, достоин – не достоин. Уверена, вы в бешенстве от того, чем он занимается. Вы бы предпочли, чтобы он также злился, отыскивая потерявшиеся машины, а не продавал квартиры.
За пару фраз она описала меня. Конечно, не совсем меня, я вовсе не такой, но отношение к Славе точно подмечено.
– И что в этом плохого? – я усмехнулся.
Обычно меня никто не называл рабовладельцем, королем – частенько, но никто не заявлял это в глаза. Разговор с пиявкой обещал быть интересным.
– Вы предсказуемы, – она поставила две кружки и шлепнулась на стул рядом. – Постоянно ворчите и окружающим становится скучно. Вот представьте, вы вечно всем недовольны, поэтому смысл стараться и что-то из себя представлять, если вам все равно не угодишь?
– Значит мне следует рассыпаться в комплиментах?
Девчонка совершенно не разбирается в психологии, но мнит из себя великого знатока. Жаль, что я буду тем, кто развеет ее заблуждения.
– Не в комплиментах, но поощрять следует. Особенно тех, кто очень старается.
– А если никто не старается?
– Не может такого быть, – пиявка упрямо тряхнула спутанными волосами, и я поплыл. Черт, ей следовало бы завязать хвостик, потому что глупые мысли упорно полезли не туда.
– Ладно, – я с трудом оторвался от ее волос и заглянул в глаза, – и как мне их поощрять? Платить премию или повышать в должности?
– Достаточно будет просто прилюдного спасибо. Уверена, вы не слишком жалуете своих работников. Даже кухарку Зинаиду постоянно называете Екатериной.
– Они просто слишком быстро меняются. Не успеваю запоминать имена, – смутился, недовольный, что меня уела малолетка.
Подумаешь, кухарку назвал другим именем. Так завтра ее уволю и возьму другую. И так по замкнутому кругу. Работники не держались у меня дольше пары месяцев, за исключением Анатолия и горничной, имени которой я тоже не помнил.
– Пейте чай, – Арина пододвинула мне кружку с напитком. Я машинально потянулся и отхлебнул. Горячая жидкость обожгла горло и я поморщился.
– Ну куда вы так торопитесь! – забеспокоилась пиявка. – Хотите я добавлю вам холодной воды? Просто я не люблю разбавлять чай, вкус теряется, но вам могу налить.
– Не надо, – я остановил ее метания по кухне, придержав за руку. – Со мной все хорошо, садитесь.
И вечно скорая на ответы пиявка вдруг покраснела и смущенно посмотрела на мои пальцы вокруг ее локтя. От такого откровенного взгляда я и сам забыл, как дышать. Комната мгновенно наполнилась тягучей недосказанностью и острым ароматом желания. Неужели девчонка сейчас чувствует тоже самое? Быть того не может? Она невеста моего сына, состоит в близких с ним отношениях и вполне счастлива.
– А что вы тут делаете? – голос Славы ворвался в уши холодным душем.
Повернув голову, я увидел сына, прислонившегося к дверному косяку со скрещенными на груди руками.
