Текст книги "Лекарство от старости (СИ)"

Автор книги: Лариса и Олег Зарицкие

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2

Услышав звонок. Тамара Петровна подошла к двери и посмотрела в глазок. В подъезде стоял мужчина в белом халате и с медицинской сумкой в руке. – Тамара Петровна, – сказал он, читая по бумажке. – Я по вызову, для Николай Степаныча. Тамара Петровна, пожилая женщина, в платке и застиранном халате, открыла замок, и молча, пропустила доктора в квартиру. Тот вошёл и остановился в коридоре. В квартире стоял очень тяжёлый запах лекарств и человеческих испражнений, как в давно не проветриваемых помещениях, где долго лежат постельно-больные люди. – Проходите в спальню. Прямо и направо. Разуваться не нужно, – тихо сказала она, вытирая слёзы. Тамара Петровна плакала, но совершенно беззвучно. – Извините, пожалуйста, но я бы хотел сразу получить оплату, – сказал доктор. – Да, конечно, – Она достала из кармана халата деньги и протянула ему. Доктор пересчитал семь сотенных долларовых бумажек. Его руки были в хирургических перчатках. Положил деньги во внутренний карман. – Надеюсь вы понимаете, что о моём приходе никто не должен знать? – он посмотрел на Тамару Петровну. – Да, я понимаю. Не беспокойтесь, – тихо сказала женщина. Доктор прошёл в спальню. Здесь резкий запах был ещё сильнее. На кровати лежал пожилой мужчина. Очень худой и измождённый, с сильно жёлтым цветом лица. Это был практически скелет, обтянутый кожей. – Наконец-то, – еле слышно сказал он. – Я так давно вас жду. Сил у него было мало, поэтому, говорил он медленно и очень тихо, почти шёпотом. Тамара Петровна вошла в спальню и принесла табурет для доктора. Молча, поставила его рядом. – Спасибо, – сказал он и присел. Оглянулся на Тамару Петровну. Та смотрела на мужа красными от слёз глазами и беззвучно плакала, прикрывая рот платком. – Николай Степанович, вы готовы? – спросил доктор. – Да. Я давно готов, – тихо, но спокойно и уверенно прошептал мужчина. – Тогда я сделаю лекарство, а вы пока попрощайтесь, – сказал доктор и вышел из спальни со своей сумкой. Он прошёл на кухню, поставил сумку на стол и открыл её. Расстелил на столе салфетку. Взял над раковиной стакан и поставил на салфетку. Достал из сумки одну ампулу, надрезал над салфеткой кончик и надломил. Вылил в стакан. Достал вторую ампулу и её содержимое тоже вылил в стакан. Поднёс стакан к крану и добавил немного воды. Свернул салфетку с ампулами и осколками и убрал в свою сумку. Закрыл её и, взяв сумку, вернулся в спальню, в другой руке держа стакан с лекарством. Тамара Петровна сидела на постели рядом с мужем. Держала его руку в своих ладонях и молча, смотрела на него. По её щекам текли слёзы, но она их не вытирала. Николай Степанович пытался её утешать: – Не плачь, Томочка, – его голос стал громче. – Так будет лучше и для меня и для тебя. Это уже не жизнь для меня. Негоже мне в собственном дерьме плавать! И для тебя одно мучение.

Прости меня, родная. Я очень устал. Увидев доктора, Тамара Петровна встала. – Всё готово, – сказал он, обращаясь к больному. – Это нужно выпить и вы просто уснёте. – А почему не укол? – удивилась Тамара Петровна. – Чтобы не было свежих следов от инъекций, – спокойно объяснил доктор. – Вы ведь не хотите, чтобы вас обвинили в смерти мужа. А так, мгновенная смерть от сердечного приступа, а лекарство через тридцать минут в организме уже не обнаружить. Всё будет выглядеть абсолютно естественно. – Томочка, помоги мне сесть, – попросил Николай Степанович. Тамара Петровна приподняла его за плечи и подложила под спину ещё одну подушку. Николай Степанович попытался поднять руку, но был слишком слаб. Он чуть не заплакал. – Тамара Петровна, вы сможете помочь? – спросил доктор, протягивая ей стакан с лекарством. Она закрыла рот рукой и отрицательно замотала головой. Её руки сильно дрожали. Николай Степанович посмотрел на супругу и сказал: – Томочка, спасибо за всё любимая. Не плачь и не торопись за мной. Я тебя там всё равно дождусь. Ты живи, сколько сможешь, хорошо? Прощай, родная.

Он открыл рот Доктор присел на табурет, протянул стакан к самому лицу больного и помог ему выпить. Николай Степанович сделал несколько глотков и тут же потерял сознание. Его голова запрокинулась назад на подушку. Глаза закрылись. Доктор пощупал пульс на его шее. Убедился, что всё кончено. Встал, держа стакан в руке. Посмотрел на женщину. Тамара Петровна в ужасе смотрела на мёртвого мужа. Она не могла поверить, что его уже нет. – Где у вас телефон? – спросил доктор. – Что? – не поняла Тамара Петровна. – Телефон где? – А, там, в коридоре, – не понимая, зачем ему телефон, махнула рукой. – Срочно звоните 103 и вызывайте скорую. Скажите, что мужу плохо с сердцем. Срочно! – Да, да. Я поняла. Звоню, – испуганно засуетилась женщина и вышла из спальни. Доктор взял сумку и вышел за ней, прошёл на кухню и сполоснул стакан. Поставил его на стол.

– Скорая? Срочно приезжайте, – услышал он голос Тамары Петровны. – Мужу плохо, сердце, – она не выдержала и опять заплакала. – Уже потерял сознание. Да. Лесная 12 квартира 8, – рыдая, говорила она в трубку. Доктор тихо вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь. Прошёл на лестницу. Снял халат и положил в сумку. Накинул капюшон футболки на голову и спустился вниз по лестнице.

На следующий день после встречи с Калугой, Академик вернулся в Одессу. Они всё обсудили и окончательно решили открыть филиал в России. Вначале мая в Москве откатать схему, а уже потом развиваться дальше. При этом продумали, как сохранить основной контроль над процессом, чтобы «кацапы» не продублировали и не создали свою сеть. Хотя Калуга и ручался за этих людей, но бережёного бог бережёт. Получалось, что их люди могут только принимать заказы, а ему нужно обучить новых исполнителей, которые будут их людьми, с Украины. А свести количество принятых заказов и исполненных это уже не проблема. И ни у кого из обеих сторон не будет вопросов. Потому, что и исполнители и диспетчеры еженедельно отчитывались Академику о проделанной работе.

Новых исполнителей поставлял Калуга. Для этого отбирали молодых «первоходов», но не из тупых «быков», а тех кто закончил или хотя бы учился в институте. В этом деле важна была не грубая сила, а мозги и воспитание. Поэтому, пока Калуга рассылал малявы и искал новых кандидатов, у Академика было пару дней, чтобы расслабиться. И он знал, как проведёт эти дни. Охранник привёз его на Греческую, где уже сняли шикарную квартиру для Гаяне, второй ключ от которой был у консьержа. Охранник достал из багажника пакеты с деликатесами и

выпивкой и они вместе поднялись в квартиру. Цветы своим женщинам Академик никогда не дарил. Считал это уделом лохов. Женщинам он дарил только украшения. В такие моменты он чувствовал себя настоящим аристократом. – Поставь продукты на кухне. До завтра свободен, – сказал он охраннику. – Понял шеф, – сказал тот и прошёл на кухню. Услышав голоса, из гостиной вышла Гаяне в розовом прозрачном пеньюаре. Увидев Академика, радостно бросилась ему на шею. – Здравствуй, мой господин, – шептала она, целуя его в губы, шею. – Я так соскучилась. – Да, крошка. Да, – Академик ответил на её поцелуи. – Но только после того, как я приму душ с дороги. – Он опять уловил её сладкий, удивительно возбуждающий запах. – Конечно, мой господин. Я сейчас всё приготовлю, – Гаяне мгновенно убежала в ванную. Хлопнула входная дверь. Это ушёл охранник. Академик разулся и прошёл в гостиную. Осмотрелся. «А ничего квартирку пацаны подобрали», – подумал он. – «Всё как я люблю. достойно». Прошёл в спальню и тоже остался доволен увиденным. Из ванной вышла Гаяне. – Мой господин, ванна готова, – улыбалась она. – Не называй меня господин, – Академик подошёл к ней, взял за плечи и посмотрел в её глаза. – Я Антон. – Как скажешь, Антоша, – засмеялась Гаяне. Сверкнув глазами. – Это тебе, – он протянул ей красный велюровый футлярчик. – Мне, – удивилась Гаяне и открыла его. Там было колечко с бриллиантом. – Очень красивое! Спасибо Антоша, – она поцеловала его и сразу одела колечко на палец. – А теперь в ванну! – сказал Академик и начал раздеваться. Он быстро разделся догола, побросал вещи на диван.. Джакузи уже была полна и бурлила пеной. Академик с явным удовольствием погрузился в горячую воду. Гаяне тут же сбросила пеньюар, под которым ничего не было и грациозно вошла в воду. Она подхватила рукой пену и подула в его сторону. Потом села ему на колени и они слились в страстном поцелуе…

Прошло три дня, после того, как Крутов получил информацию от полковника Грача. Сейчас он стоял у окна своего кабинета и, открыв форточку, курил. В дверь кабинета постучали. – Да, войдите, – сказал Крутов. В кабинет вошёл Максимов. Крутов указал ему на стул, а сам погасил сигарету в пепельнице и сел в воё кресло. – Пока не из всех областей пришла информация, – начал Максимов, – Но кое что вырисовывается. За эти три дня в Киеве ещё два россиянина сделали себе передоз. Но начну по порядку. Эпизоды с иностранцами, похожие на наши стали происходить с 2010 года. До этого, подобных случаев не было. Всего, за эти три года, по иностранцам – 384 эпизода. Это только по Киеву. По нашим соотечественникам подобные эпизоды стали происходить с 2007 года. За семь лет я насчитал 938. – Ни хрена себе? Это только по Киеву? – Крутов даже присвистнул. – Да это же целый конвейер. Они на поток всё поставили! Прав был Грач – это очень серьёзно. – И неплохой поток. Я сам прозрел, – согласился Максимов. – И никто, за столько лет, не обратил на это внимания? – возмутился Крутов. – Как же так? – Ничего удивительного. Во первых, все эти эпизоды были в разных районах города и области, соответственно отделения разные, а между собой следаки не общаются, – размышлял Максимов. – Думаю, мы с вами первые, кто посчитал эти цифры. – А миграционные службы? Ведь наверняка заметили, что люди въезжают, а обратно их родственники увозят, – продолжал возмущаться Крутов. – Николай Янович, – прервал его Максимов. – Думаю, нам сейчас искать этих чёрных врачей надо, а с теми, кто это проморгал, пусть их начальство разбор делает.

– Согласен, ты прав. Это всё потом, – немного успокоился Крутов. – Давай дальше.

– А по областям пока есть данные только из Винницкой, Львовской, Днепропетровской и Николаевской, – Максимов перебирал бумажки в своей папке. – Сегодня Одесса должна

прислать. Поэтому общей картины пока нет. Но в этих четырёх областях наши эпизоды начинаются с 2006 года, а по иностранцам тоже с 2010. Получается, что они начали в 2007 с Киева, а потом пошли дальше. – Понял. Теперь давай по сути. Что по протоколам? – спросил Крутов. – Прав был ваш знакомый, – ответил Максимов. – Детали везде похожи. Шприц, резиновый жгут, записка. Иногда ампула от медицинского наркотика. На шприце и жгуте отпечатки только жертвы. Чужих отпечатков нигде нет. Свидетелей нет. Классика. Если бы не иностранцы, то всё красиво. Передоз и передоз. Кто их сейчас считает? – А состав героина?

– По протоколам, героин в Киеве такой же, как и у реальных наркоманов при передозе, только чистый, не бодяженый. В регионах та же картина. Значит они используют местный наркотик, чтобы не привлекать к себе внимание. – Похоже на то. Но берут видимо из первых рук, раз не бодяженый. И что, зацепиться совсем не за что? – Если судить по протоколам, то нет никаких улик. Очень профессионально работают, сволочи, – с сожалением сказал Максимов. – Но есть и хорошие новости. – Какие? – оживился Крутов. – Мои парни, на форумах, ну на тех, которые на тему суицида, нашли несколько странных объявлений, – он передал Крутову лист бумаги. Крутов прочитал вслух: – «Тем, кто хочет, но не может, предлагаем лекарство от старости и помощь специалиста. Телефон +38044 355…», – он посмотрел на Максимова. – Действительно странное объявление. А почему ты решил, что это именно они. Может лекарства какие продают? Вот же прямой киевский номер, московский. Что они идиоты так открыто предлагать. Адрес ведь по телефону не проблема установить. – Ага, лекарства, – кивнул Максимов. – Только те, которые не лечат, а сердце останавливают. В этом случае адрес фирмы нельзя по телефону установить. Это интернет – телефоны. Электронные номера. – Что? – не понял Крутов. – Это такие интернет телефоны, – объяснял Максимов. – Они принадлежат фирме, а номер может арендовать любой человек. Ну, как машину, в аренду. Только чтобы машину взять – паспорт нужен, а эти номера не идентифицируется. Анонимно платишь и арендуешь на любой период. Вызов можно переадресовать на телефон или на компьютер. У этих на компьютер. Мы пробовали звонить, чтобы пробить IP– адрес их оператора, но программа выдала, что этот компьютер находится в Австралии, потом в Японии, потом в Коста-Рике. В общем, у них супер зашифрованный IP– шник. Его прокси-сервер определить не воз-мо-жно, – по слогам повторил последнее слово Максимов. – И что делать? – Крутов закурил. – Нужно кому-то из наших звонить и приглашать этого специалиста к себе, – Максимов жестами показал, как это нужно делать. – На живца? – догадался Крутов. – И кто кандидат на эту роль? – Я думал, но пока не решил. Может мою Светку из экспертного? – заулыбался Максимов. – Ты совсем охренел, майор! – возмутился Крутов. – Она девчонка совсем. – Зато актриса отменная, – настаивал Максимов. – Кого хочешь разыграет. Помните, как она вас с днём рождения поздравила? – он засмеялся. – Такое забудешь, – поёжился Крутов, вспоминая этот розыгрыш. – Как мальчишку меня сделала. Я уж начал вспоминать, с кем до Веры дружил. Поверил, представляешь? Думал точно дочка моя, – начал он оправдываться. – Вот и их она сделает. Уверен! – подхватил тон Максимов. – Ну не актёра же приглашать. А Светка сможет прикинутся брошенной. У неё получится, – настаивал он. – Не знаю, – сомневался Крутов. – И думаешь она согласится? Это же риск какой. – Я попрошу – согласится, – заверил его Максимов. – А риск я на себя возьму. Мы же рядом в квартире будем.

– Ладно, давай обмозгуем, – согласился Крутов. – Тут нужно крепко думать. Да пока не забыл, – он положил перед Максимовым папку. – Вот списки людей, умерших от рака за последний месяц. Нужно пройти по всем адресам и поговорить с родственниками. Не предлагали ли им облегчить страдания больного. Понял? – Понял. Думаете, они и там наследили? – Чувствую, что да, – Крутов нервно встал. – Не могли они мимо этих людей пройти. Вот сколько суицидов в Киеве обычно? – Не знаю, не узнавал, – ответил Максимов. – А я узнавал. За последние пять лет – 1810 самоубийц. Это в среднем, чуть более тридцати человек в месяц. А от рака по Украине умирает девяносто тысяч в год. Из них в Киеве более восьми тысяч, то есть более шестисот человек в месяц, которые страдают от ужасной боли и наверняка готовы на всё, чтобы скорее прекратить свои мучения. Не могли они мимо них пройти! – уверенно сказал Крутов. – Ого! – удивился Максимов. – Убедительно. Завтра же начнём обход. Только кто же в таком признается, если сами согласились родственника умертвить? – засомневался Максимов – Признается тот, кто отказался. А мы поймём, как они их находят и сможем их на этом прихватить, – уверенно сказал Крутов. – Голова у вас, Николай Янович! – восхитился Максимов. – Если бы вы были на той стороне, ну в смысле, занимались криминалом, вас бы в жизни никто не поймал, – сказал он. Взял папку, которую дал Крутов, открыл, посмотрел и положил рядом с собой.

– На той стороне мне воспитание бы не позволило быть. У меня дед в войну в СМЕРШе был, – сказал Крутов. – Ладно, проехали. Сейчас, давай обсудим детали бенефиса твоей Камыниной. – Давайте обсудим, – согласился Максимов. – Только вместе с ней, – улыбнулся Крутов. – А то мы всё порешаем, а она откажется. Дуй за ней. Если согласится, сразу приходите ко мне. – Понял уже бегу, – Максимов встал и быстро вышел из кабинета.

Только к позднему вечеру они, вместе со старшим лейтенантом Светланой Камыниной, которая работала у них в Управлении экспертом – криминалистом, закончили обсуждать детали операции. Яркая блондинка Камынина даже чем-то была похожа на Максимова. Они явно подходили друг другу. Как два солнышка. Крутов заметил, что майор ей тоже очень нравится. Ему было приятно наблюдать за этими молодыми и влюблёнными людьми. «Старею», – подумал Максимов. – «Я бы с такой девушкой уже не заигрывал». Когда они закончили обсуждение и согласовали все детали операции, Максимов поехал её провожать. Светлана жила одна, в двухкомнатной квартире, которая осталась ей от бабушки. Квартира была в старой пятиэтажке возле Лукьяновского рынка. Доехали они быстро, так как машин на улицах уже было мало. Ещё в машине, подъёхав к дому, они начали целоваться и естественно Максимов поднялся к ней домой.

– Сейчас я приготовлю что нибудь, – сказала Светлана и пошла на кухню. Максимов прошёл в комнату. Включил телевизор. Полистал каналы, нашёл Камеди-клаб и стал смотреть. Светлана, на подносе принесла две тарелки с горячими сосисками, макаронами, и чай. Поставила на стол. – Кушать подано, сэр, – весело сказала она. Максимов сел за стол и с аппетитом начал поглощать сосиски. – А где твой компьютер? – запив чаем, спросил он. – В спальне. Ты что, думаешь, они там круглосуточно работают? – засмеялась девушка. – Думаю да, – серьёзно ответил Максимов. – Тем более, что для суицидников, вечер и ночь самое их время. Обострение чувства одиночества, понимаешь? – Понимаешь, – передразнила его Светлана. – Хорошо. Поедим и позвоню. А зачем компьютер? – не поняла она. – Звонить же по телефону.

– А если он спросит, где ты номер взяла? А так сразу скажешь, с какого сайта. – Точно, – удивилась Светлана его сообразительности. – Какой ты у меня умный опер, Влад.

– У меня школа хорошая. Крутов это легенда! – восторженно согласился он. – У него всегда есть чему поучиться. Он видит и знает то, о чём многие даже не догадываются. Они поели. Светлана принесла компьютер и Максимов быстро нашёл форум с объявлением о продаже «лекарства от старости». – Звони, – сказал он, показав ей название форума и телефон. Светлана достала из сумочки свой мобильный и набрала номер, указанный в объявлении. Включила запись разговора и громкую связь. Пошёл сигнал вызова. Не сразу, но на том конце всё же взяли трубку. Максимов замер. – Алло, добрый вечер, – начала она разговор очень тихим плаксивым голосом. В трубке было молчание. – Я вот тут на сайте нашла ваш телефон, – она сделала паузу. – Это ваш телефон? – Какой телефон, девушка, – ответил приятный мужской голос. – Вы куда звоните? – По поводу лекарства от старости, – сказала Светлана. – А вам угрожает старость? – удивился мужчина. – Судя по голосу, вы ещё очень молоды. – Не морочьте мне голову, а-а-а – заплакала Светлана. – Меня парень бросил, беременную! Я жить не хочу, а вы мне тут шутки шутите, а-а-а-а, – она просто разрыдалась. – Вообще-то это вы мне звоните, девушка, – удивился мужчина. – Ой, простите, – сквозь слёзы начала извиняться Светлана. – Просто я не хочу больше жить! Но не знаю как мне это сделать. Не могу я сама. Боли и крови боюсь. Хочу быстро и безболезненно, чтоб не мучатся, – с надрывом, на нерве тараторила Светлана. – Вы меня понимаете? – Вам сколько лет? – перебил её мужчина. – Двадцать шесть, – не задумываясь ответила она, продолжая плакать. – И вы готовы за это заплатить?– мужчина явно поверил в трагедию Светланы. – Я, заплатить? – не поняла девушка. – Наверное. А сколько это стоит? – Тысячу сто долларов и наш специалист привезёт лекарство завтра, куда скажете. – Завтра? – задумалась Светлана, продолжая всхлипывать и шмыгать носом. – Так быстро? – Но вы же сами хотели быстрее, – удивился мужчина. – Или вы уже передумали? – Нет! Нет, я не передумала, – твёрдо сказала Светлана. – Просто у меня завтра мама дома. А после завтра, в субботу она на смене и до воскресенья её не будет. – Хорошо, а деньги у вас есть? – спросил мужчина. – Есть, – опять зарыдала Светлана. – Мне эта сволочь на аборт оста– ви-л, – она просто завыла как белуга.

– Хорошо, девушка, только успокойтесь. Можно я запишу ваши данные. – Да, какие данные? – она немного успокоилась и только всхлипывала. – Вы из какого города? – спросил мужчина. – Из Киева. – А где вы работаете? – Менеджером страховой кампании. – Ваша фамилия, имя отчество. Год рождения, адрес и время доставки. – Камынина Светлана Леонидовна 1988 года улица Белорусская дом 22 квартира 16. – В какое время вам удобно встретить нашего курьера? – А можно с утра. Часов в десять, – спросила она. – Как скажете. В десять часов в субботу наш курьер привезёт вам лекарство. Да, и ваш телефон, мобильный, если можно, – попросил мужчина.

– 093….., – назвала свой телефон Светлана. – Подождите. Но я не могу сама, – закричала она в трубку. – Не переживайте. Курьер всё сделает. Это входит в стоимость, – успокоил её мужчина. – Хорошо, я буду ждать, – радостно согласилась она. – Тогда до свидания, – сказал мужчина и отключился. Максимов был просто восхищён Светланой.

– Слушай, я обалдел, – он упал перед ней на колени и вознёс руки вверх, как перед божеством. – Если бы тебя сейчас слышал Станиславский, он бы воскрес! Ты богиня. Я сам в какой-то момент поверил тебе, представляешь? – Да прям. Ничего особенного, – скромно пожала плечами Светлана. – Я просто представила, что ты меня бросил, беременную и мне так себя стало жалко, – на глазах у Светланы опять появились слёзы. Она посмотрела на Максимова. – Ты ведь меня не бросишь беременную? – Нет, нет, глупенькая. Ну, что ты, – он обнял её и начал целовать, губами собирая слезинки с её лица. – Я никогда тебя не брошу. Я ведь люблю тебя. – И я тебя люблю милый, – зашептала она, отвечая на его поцелуи и начиная расстёгивать его рубашку…

Германия

2012 год

Министерство юстиции Германии подготовило проект закона, дающий право медперсоналу участвовать в «некоммерческой» эвтаназии. Это означает, что медики больше не будут подпадать под уголовную статью, помогая пациентам, решившим покончить жизнь самоубийством, приобрести необходимые препараты.

Однако в соответствии с проектом закона эвтаназия в стенах коммерческих организаций по-прежнему останется запрещенной.

Известно, что министр юстиции ФРГ Забине Лойтхойссер-Шнарренбергер всегда придерживалась либеральных взглядов. Это и понятно – Свободная демократическая партия Германии, которую она представляет, вольно трактует многие общественно-социальные нормы. Но, решившись на новый закон, нацеленный на облегчение участи тяжелобольных пациентов, министр юстиции затронула святая святых немецкой этики и юриспруденции и вызвала бурю протеста, прежде всего у медицинских функционеров и партнеров по коалиции в кабинете министров. Соратники канцлера Ангелы Меркель считают, что документ откроет путь для злоупотреблений в такой сложной сфере, как помощь в осуществлении суицида. Как сообщил "РГ" председатель Немецкого союза защиты пациентов Ойген Брюш, теперь суициды станут в Германии повсеместным явлением. По его мнению, идеи министра юстиции приведут к тому, что общество будет спокойно относиться к этому страшному событию. Критически относится к проекту закона и Федеральная врачебная палата. В своем сообщении для "РГ" ее председатель Ульрих Монтгомери называет закон "бредом". Монтгомери не видит логики в аргументации министра юстиции. Он недоумевает: как может быть, с одной стороны, запрещена коммерческая эвтаназия, а с другой, разрешена помощь в осуществлении суицида со стороны медперсонала, родственников и врачей? В Германии с июня 2010 года существует право пациента самостоятельно распорядиться отключением аппаратов для поддержания жизни в случае смерти мозга.

Однако больной загодя в письменном виде должен дать свое согласие на это и таким образом освободить врачей от уголовной ответственности. Как рассказала фициальная представительница Немецкого общества по гуманному уходу из жизни Вега Ветцель, в настоящее время активная эвтаназия в Германии запрещена. Она остается запрещенной и по новому закону. Врачи не имеют права делать уколы или ставить капельницы с жидкостями, содержащими смертельный яд. Более того, они просто обязаны предотвратить смерть, находясь у постели больного. До сих пор уголовным преступлением считалась помощь в приобретении таблеток, приводящих к смерти. Никто не имел права выдать больному человеку, решившему умереть, необходимую дозу медикаментов. Не могли этого сделать ни врачи, ни аптекари. Ранее больные раком или парализованные пациенты были вынуждены обращаться к швейцарским и голландским врачам. В Германии даже распространился своего рода "туризм для эвтаназии". Немецкое общество по гуманному уходу из жизни приветствовало решение министра юстиции, освободившее врачей от ответственности за помощь в суициде. Ведь глотать смертельные таблетки больной может как самостоятельно, так и с помощью родных или сиделок. В конце концов, самоубийство в Германии законом не запрещено и является личным делом каждого.