Текст книги "Лекарство от старости (СИ)"

Автор книги: Лариса и Олег Зарицкие

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Лариса и Олег Зарицкие
Лекарство от старости

Пролог
Харон в вязаной шапочке

Украина г. Львов

март 2008 года

Девушка, лет двадцати, в белой блузке и тёмных обтягивающих джинсах, сидела на диване. Из работающего телевизора доносилась мелодия какой-то песни, но она её не слышала. Мысленно, она была далеко отсюда. Раздался звонок. Он вернул её в эту реальность. Девушка вздрогнула, приходя в себя. Встала и, подойдя к входной двери, посмотрела в глазок. Там стоял мужчина лет тридцати в тёмной куртке и чёрной вязаной шапочке, с барсеткой в руке. – Кто там? – спросила она.

– Вы заказывали лекарство от старости? – ответил мужчина, вопросом на вопрос. Девушка молча, впустила незнакомца в квартиру. Рукой указала, куда ему пройти. – Привет, – он, не разуваясь, прошёл в гостиную. Девушка вернулась в комнату и опять села на диван. – Для Харона ты слишком молод, – грустно сказала она. – Чего? – не понял мужчина. – Услугу готова оплатить? Девушка достала деньги из кармана блузки и небрежно бросила на стол, свёрнутые трубочкой одиннадцать стодолларовых купюр. Руки у неё дрожали. Она заметно нервничала. – Вижу, не передумала, – сказал мужчина. – А жаль. Такая симпатичная и молодая..

– Бери бабки и делай что должен! – Не торопись, красавица, – улыбнулся он, пересчитывая деньги. – Туда всегда успеешь. Ты, кстати, записочку уже написала? – Какая, на хрен, записочка?! – выругалась она. – Мне некому её писать! – Как это некому, а менты? Ты хочешь, чтоб они сильно возбудились? – мужчина сыпал вопросами и сам на них ответил. – Нет нам этого не надо. Пиши, я такая-то и такая-то, добровольно ухожу из жизни. Никто в этом не виноват, – и добавил. – Если хочешь чтобы они твоего обидчика побеспокоили, можешь его инициалы указать. В моей смерти виноват Козлов Иван Иваныч, – засмеялся он. – Никого не хочу беспокоить, – тихо сказала она и вышла в соседнюю комнату.

– Как говорит мой шеф, – продолжал иронизировать мужчина. – «Моя милиция меня бережёт, а лохов пусть стережёт», – и усмехнулся.

Через пару минут девушка вернулась уже с запиской и отдала ему. Она обратила внимание, что его руки в резиновых перчатках. Он прочитал записку и положил её на журнальный столик рядом с диваном.

– Окей, сойдет. Ты правша или левша? – А это зачем? – удивилась она. – А затем, что если ты левша, а я тебе укол в левую руку засандалю, менты тут же стойку сделают. А нам это надо? Нет, нам это не надо, – подробно объяснял он, выкладывая из барсетки на столик резиновый жгут и шприц, уже наполненный мутно-бежевой жидкостью. – Так левша или правша? – Правша, – нервно ответила девушка. – А больно не будет? – Ну, что ты красавица, как комарик укусит. А потом мультики, переходящие в сладкий и вечный сон, – он опять засмеялся. – Сними колпачок с иглы и положи шприц на столик, – попросил он. Девушка выполнила его просьбу. Как ни странно, но эти разговоры и тон мужчины немного успокоили девушку. Она расслабилась и сидела на диване, облокотившись на спинку. Мужчина подошёл к ней и, закатав рукав блузки на левой руке, подал ей жгут. – Перетяни выше локтя и поработай кулачком, а то у тебя вен совсем не видно, – попросил он девушку. Девушка перетянула жгутом предплечье. Потом начала сжимать и разжимать кулак. Он взял со столика шприц. – А место укола не протираешь? – спросила она. – А надо? – он улыбнулся. – Заражения боишься. Последний раз спрашиваю, не передумала, красавица? – Нет, – твёрдо ответила она, работая кулачком.

Мужчина сел на диван, слева от неё. Аккуратно взял её левую руку и приставил шприц к вене. Девушка почувствовав приятный запах мужского одеколона. – Готова? – он посмотрел на неё. – Да, – резко ответила она, отвернувшись и глядя в сторону.

– Ну, тогда прощай, милая. Сладких тебе снов, – сказал он и ловко сделал укол, введя весь раствор в её вену. Девушка даже не поморщилась. Она откинула голову на спинку дивана и смотрела перед собой. Мужчина опустил её руку и аккуратно положил шприц на столик. Посмотрел на неё. Девушка медленно засыпала. Глаза почти закрылись, но ресницы ещё подёргивались. Мужчина засёк время. Встал прошёлся по комнате. Вышел в коридор. Когда он вернулся в комнату, девушка уже не дышала. Её голова наклонилась вправо. Длинные, светлые волосы очень красиво рассыпались по плечам. Казалось, что она просто спит. Он наклонился и потрогал её пульс на шее. Убедился, что сердце уже не бьется. – А жаль. Такая молодая и довольно симпатичная, – вслух пожалел он девушку. – Могла бы кому-нибудь и детей нарожать! Но, как говорит шеф – «это её выбор, а выбор человека нужно уважать!», – он вздохнул. Взял со стола свою барсетку, осмотрелся и, убедившись, что всё в порядке вышел из комнаты. Входную дверь просто притворил, чтобы она не захлопнулась. Накинул капюшон и вызвал лифт. В подъезде он никого не встретил. Выйдя из подъезда, сразу нырнул в арку между домами. Его машина стояла в соседнем дворе. Проходя мимо мусорного бака, выбросил перчатки…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
МЫ ХОТИМ УМЕРЕТЬ 

«Добровольная смерть – достойный выход из недостойной ситуации».

Гёте.

Глава 1

Украина

апрель 2014 года

Академик, несмотря на свои тридцать шесть лет, занимался с ней любовью уже третий час. В его жизни было много женщин, но такую он встретил впервые. Она была не просто красива, как многие восточные женщины, а очень красива. Длинные чёрные волосы, раскосые глаза, удивительной формы губы. При этом, от её тела исходил неповторимый аромат, настолько притягательный, что он непрерывно её хотел. Они уже перепробовали все возможные позы и способы, о которых он даже и не подозревал. А как она умело ласкала мужчину, восстанавливая его силы и снова доводя его до состояния «кипения», но при этом долго не давая кончить, чтобы он изнемогал от удовольствия. В этой девушке удивительным образом сочеталась внешняя непорочность строгой учительницы и удивительная сексуальность опытной куртизанки. Она просто «выжала» из Академика все любовные соки и он устало лежал, откинувшись на подушку, и тяжело дышал после очередного «заезда». – Как тебя зовут, крошка, – спросил он, немного придя в себя. – Гаяне, – невинным, почти детским голосом ответила девушка. – И сколько тебе лет, Гаяне? – Двадцать шесть.

– Где же ты так научилась мужчин любить? – Меня мама научила. – Мама? – искренне удивился Академик. – И кем же работает твоя мама? – Учительницей младших классов. Только её больше нет. Она умерла шесть лет назад. Гаяне отвернулась в сторону. – Прости, я не знал. Молодец твоя мама. Обычно дочерей борщ варить учат. – Мама говорила, что удовлетворённый мужчина – верный мужчина.

– Откуда ты? Давно в этом клубе работаешь? – Я из Армении. В клубе второй месяц. – Клиенты, наверное, все постоянные, при таком искусстве?

– Да нет. Я не со всеми такая. Ты мне просто очень понравился. Ты красивый. Вот я и расслабилась. – Это хорошо, – Академик обнял её за плечи и повернул к себе. – Теперь я твой господин и ты будешь только со мной. Квартиру тебе сниму. Но чтобы без фокусов, поняла? – он пристально посмотрел в её глаза. – Не переживай, я умею быть верной и преданной, мой господин. – Антон меня зовут. – Хорошо Антоша, – она нежно поцеловала его в губы и он опять хотел её. Зазвонил мобильный. – Слушаю, – сказал Академик, продолжая наслаждаться ласками Гаяне. – Базар есть. Срочно выходи в «ОГО», – это звонил Нельсон. – Жди. Я сейчас, – он рукой отстранил Гаяне и ушёл в ванную. Плотно закрыл дверь. Включил воду и набрал на телефоне сервис «ooVoo». Нельсон ответил сразу. – Тебя Калуга хочет видеть. Завтра в шесть. – Понял. Скажи, завтра буду, – Академик отключился. Они никогда не говорили о делах и не называли никаких имён и кличек по телефону. Все вопросы обсуждались на встречах, либо с помощью видео приложений, которые не прослушивались спецслужбами. «Странно», – подумал Академик. – «В прошлом месяце я был у Калуги. Всё было ровно. Ладно, завтра узнаю». – Собирайся, мы уезжаем, – сказал он Гаяне, выходя из ванной. Та, не спрашивая, куда и зачем, побежала в душ. Через полчаса, они вместе вышли из Одесского клуба «Распутинъ», что на Екатерининской. Охранник любезно открыл им дверь Мерседеса. Они сели на заднее сидение, и машина медленно отъехала от клуба.

В этом году лето пришло рано. Уже в конце мая стояла настоящая летняя жара за тридцать. Второго июня, в понедельник, полковник Крутов шёл по коридору Главного Следственного Управления Украины, когда зазвонил его мобильный. Он достал телефон из кармана рубашки. – Слушаю, Крутов. – Николай, это Грач. Помнишь такого? – услышал он в трубке голос начальника Оболонского РОВД. Они вместе учились в Национальной академии МВД. – Да, Юра. Конечно, узнал тебя. Давно не виделись, – заулыбался Крутов – Согласен, – ответил Грач. – Есть повод. Можешь подъехать ко мне на Автозаводскую? – Срочно? – Если можно. Нужно обсудить один вопрос. – Понял, значит не на блины зовёшь. Буду через час. – Принято. Жду. А блины и варенье покрепче обязательно будет, – отреагировал на упрёк Грач. Крутов посмотрел на часы. Было 10.43. «Отлично», – подумал он. – «На пару часов можно отъехать. Заодно и пообедаю со старым знакомым. Он зашёл в кабинет, взял фуражку и вызвал машину.

Полковник Грач был в кабинете не один. Они тепло обнялись при встрече. – А ты постарел, Юрий Иваныч, постарел, – удивился Крутов, увидев старого друга, который был практически лысый. – И подобрел, – взглядом указал на живот полковника. – Да уж. Работа кабинетная. И возраст своё берёт, – согласился Грач. – Волос уже почти не осталось, – он провёл рукой по своей лысине. – А тебя и годы не берут. Сорок девять уже, а всё такой же усатый красавец, только поседел немного. Ты стал очень похож на Тихонова, ну артиста, который Штирлица играл. – Да? Мне супруга это тоже говорила, – удивился Крутов.

– Ладно, давай к делу, – Грач указал рукой на сидящего за его столом, коротко стриженного, широкоплечего майора. – Знакомься, Николай. Это мой начальник следственного отделения Борейко Василий Степанович, – представил он его. Крутов пожал майору руку и сел за стол напротив него. – Слушаю ваш вопрос, – он посмотрел на Грача. Тот посмотрел на майора и сказал: – Давай, майор рассказывай. Майор открыл свою папку. – Тут у нас, 24 мая, один жмур нарисовался. Вроде обычный самоубийца. Парень 22-ти лет, только из России. Приехал к нам в Киев, заселился в посуточную квартиру и на следующий день помер от передоза.

– А почему решили, что самоубийца? – спросил Крутов. – может обычный наркоман. – Так он записку оставил. Вот почитайте, – майор протянул ему записку. Крутов прочел обычный банальный текст: «Надоело жить. Мама прости». – Вскрытие показало, – продолжил майор. – Что наркоманом он не был. Это был его первый и последний приём наркотика. – Ты хочешь сказать, майор, – удивился Крутов. – Что этот парень приехал к нам, чтобы покончить с собой? Он, что не мог это сделать у себя? – Видимо не мог. Я сделал запрос на его родину, в Подольск. Судя по протоколу, который мне прислали российские коллеги – он обычный студент, третьекурсник За неделю до этого поссорился со своей девушкой. Сильно переживал. Ходил сам не свой. Потом попрощался с матерью. Сказал что уезжает надолго. – Может он с этой девушкой к нам и приехал, а здесь она опять его бортанула. Вот он и укололся? – Проверяли. На таможне и в поезде один ехал.

– Но, в таких случаях ведь не едут в другую страну, – перебил его Крутов. – А ищут укромное место и, – Крутов сделал жест рукой, как будто набрасывал петлю на шею. – Согласен, – кивнул майор. – Значит, что-то или кто-то заставил его прилететь в Киев. – А дальше начинается полная хрень, – сказал Грач. – Мы с Борейко просмотрели сводки происшествий по самоубийствам иностранцев и обалдели, – он возбуждённо посмотрел на Крутова. – За этот год только по Киеву 27 подобных случаев. А по стране больше полусотни. Приезжают, а на следующий день – передоз и записка. – И все из России? – удивился Крутов. – Нет. Есть из Беларуси, Казахстана, Армении, – перечислял майор. – Практически всё СНГ и есть несколько иностранцев из Европы. – Такое впечатление, что у нас в Украине им мёдом помазано, – усмехнулся Грач. – И у всех один наркотик? – спросил Крутов. – Нет. Героин везде разный, но местного разлива, – объяснил майор. – Несколько раз использовали морфий или метадон. Способ один и тот же и главное манера. Как будто все они перед этим на одних курсах учились. Жгут, шприц. Если морфий, то ампула. Всё аккуратно лежит перед телом на столике. И все жмуры с записками. – Да, интересная картина получается, – согласился Крутов. – Вот, вот, Коля. Я тебя поэтому и пригласил, – оживился Грач. – Ты ж понимаешь, это не наш уровень, по всей Украине запросы катать. Нам бы со своим гемором разобраться. – И ты решил мне этот подарок сделать. Спасибо, друг! – Крутов встал и с явной иронией,

крепко пожал Грачу руку. – Не обижайся, Коля. А, по-твоему, я должен был заставить Борейко сдать это дело в архив? В принципе, об этом никто ещё не знает, – начал заводиться Грач. – Я наверх не докладывал. Так что мы и сейчас можем эту волну не поднимать. На нас только один передоз. Его мы и закроем как обычно. Не проблема! – Не кипятись, Юра, – успокоил его Крутов. – Теперь уже и я об этом знаю. И спать спокойно уже не смогу. Ты меня знаешь. Если я правильно понял, они приезжают к нам, чтобы им сделали этот «золотой» укол. Потому, что за героином к нам ехать смысла нет. У них там своего куры не клюют. – Абсолютно верно, товарищ полковник, – удивлённо воскликнул майор. – Мы к этому выводу только на третий день пришли, а вы сразу уловили. – А по нашим, отечественным самоубийцам ситуацию не анализировали. Есть похожие? – Есть, – опять удивился майор. – Вы прям в корень зрите. Я, правда, только за этот год и только по Киеву выборку сделал. Так вот, киевлян 44 человека и способ такой же. Только наши это у себя дома делали, когда никого нет. Естественно, все эти дела закрыты по отсутствию состава. – А возраст и пол всех этих суицидников? – спросил Крутов. – От 17 и до 56 лет, – ответил майор. – Парней и мужиков конечно больше, но девушки и женщины тоже есть.

– Да, – задумался Крутов. – Значит кто-то организовал у нас платные услуги по эвтаназии. Ладно, давай мне все материалы с собой. Сегодня же доложу начальнику. Если даст добро, займусь этим делом. Грач встал из за своего стола и довольный подошёл к Крутову. – Спасибо, друг. Выручил. Снял с души камень. А то и молчать не могу и доложить боюсь, чтобы крайним не сделали, – он благодарно тряс руку Крутова. – Поехали в любой ресторан. Угощаю! – Ну, хоть здесь приятно, – засмеялся Крутов. – Не бойся, не разорю. Знаю один ресторанчик. Кормят вкусно, но не дорого. Поехали. Он попрощался с майором, взял у него папку с материалами и они с Грачом поехали обедать.

Приехав в Киев, Академик остановился в частных апартаментах на Прорезной. Он не любил гостиницы. Там суетно, слишком много чужих глаз и естественно регистрация. А здесь никакой бюрократии. Заплатил и наслаждайся жизнью. Академик принял душ с дороги и немного отдохнул. Потом намазал свои тёмные с проседью волосы воском. Тщательно расчесал их и, надев новый костюм, повязал шейный платок, потому, что галстуки он не любил. Бороду и усы тоже не любил. Убедившись, что выглядит великолепно, поехал на встречу. В 18.00 его ждал Калуга, который взял его под «своё крыло» ещё в 2004. Академик, тогда ещё просто Антон Куприянов, бывший аспирант Национальной медицинской академии имени Шупика, получил три года по 139 за неоказание помощи больному. Он тогда подрабатывал в БСМП на скорой. Ещё в Лукьяновском СИЗО Антон попал в одну камеру с Калугой. Тот тоже получил три года по 263, за хранение оружия и уже тогда был авторитетным вором. Калуга был азербайджанцем и тогда ему уже было 38 лет. Своё погонялово он получил ещё в молодости, потому, что родился в Калуге. Он и окрестил его Академиком, когда Антон рассказал ему, что иногда помогал бабулькам и дедулькам покинуть этот грешный мир, так как они сильно мучилась от рака. А один бабулькин сын сделал вскрытие и подал на него в суд. Умысел доказать не смогли, поэтому ограничились статьёй за неоказание помощи. Калуга тогда сильно удивился такому необычному преступлению. Особенно его удивил рассказ Антона о том, сколько безнадёжно больных людей готовы уйти их жизни, чтобы не мучится. Но не могут этого сделать, потому что эвтаназия в нашей стране запрещена. Уже через день Калуга предложил Антону вполне логичную схему бизнеса по предоставлению платной эвтаназии. Но так как это дело было вне закона, нужно было максимально зашифровать и поиск клиентов и исполнение. Детали

додумывали вместе в Бучанской ИК №85, что под Киевом. Поэтому, откинувшись в 2007 году, они уже имели практически готовый бизнес-план, а благодаря Калуге, ещё и парней, готовых работать под началом Академика. Поначалу работали только в Киеве, но отладив схему, Академик предложил развиваться в регионы. Параллельно он предложил Калуге освоить и эвтаназию для остальных, не больных, а здоровых, но желающих умереть. Так, за семь лет, они создали довольно большую структуру, очень эффективно работающую на всей территории Украины. А в последние три года, благодаря интернету, к ним потянулись и самоубийцы из всех стран СНГ, которые сами не могли или не хотели привести свой приговор в исполнение. В 2007, начиная всё это, Академик даже сам не предполагал, насколько эта услуга будет востребована. Охранник привёз его в село Гора. В отдельном коттедже VIP – комплекса уже ждал Калуга. – Привет Нельсон, – поздоровался Академик с огромным детиной у входа в коттедж. Детина был ростом под два метра и очень широк в кости. Свои длинные волосы, стягивал сзади резинкой. На лице у него был длинный шрам от левого глаза до подбородка. – Здорово, Академик, – пробасил тот. – Проходи в беседку. Нельсон был правой рукой Калуги и его телохранителем. Это погоняло он получил за левый стеклянный глаз. Но и с одним глазом Нельсон мог легко заметить, а может и почувствовать, любую опасность, угрожающую законнику и легко с ней справиться. Академик прошёл по дорожке. В беседке его ждал Калуга. Тот вышел ему навстречу и они обнялись, как старые друзья. – Здравствуй, дорогой, – улыбнулся Калуга. – Присаживайся, покушай с дороги. Шашлык очень вкусный, плов. – Спасибо, дорогой, – поблагодарил Академик. Сел за стол, и выбрав несколько кусочков мяса, положил себе на тарелку вместе со свежими овощами. Калуга налил в бокалы вино. – За нашу удачу, – поднял он свой бокал и они вместе выпили. Академик откусил кусочек мяса. – Шашлык действительно очень вкусный, – отметил он. – Молодой ягнёнок. Сам выбирал. Кушай, дорогой кушай. О делах потом поговорим, – приговаривал Калуга, наливая вино в бокалы. Они опять выпили. Когда оба уже хорошо поели, Калуга достал трубку, набил её и закурил. Запахло хорошим, дорогим табаком. Академик закурил сигарету. – Я тебя вот чего позвал, дорогой, – начал Калуга. – Скажи, сколько к нам в месяц приезжает людей из России? – Не знаю, не считал, – ответил Академик. – Думаю не мало. – И я так думаю, дорогой. Я даже попросил Нельсона связаться с парнями и посчитать. Знаешь сколько получилось? Академик вопросительно посмотрел на Калугу. – За эти четыре месяца 82. Из них 61 из России. – И что? – понимая куда он клонит спросил Академик. – Расширятся нам надо, Антоша. Расти надо, понимаешь, – улыбнулся Калуга. – Если людям это надо, значит мы должны им это дать. Ты только представь сколько больных в этой России. Там 150 миллионов, значит и больных в три раза больше чем здесь. – Нельзя объять необъятное, Самир, – попытался остудить его пыл Академик. – Тебя разве не устраивают наши доходы? – Устраивают. Очень устраивают, Антоша, но ты же знаешь, что много денег не бывает. – Но разве не у вас говорят – много пастухов, барана волк съест, – возразил Академик. – Риск очень большой. Чем больше людей в теме, тем выше шансы её запалить. – Огорчаешь меня, дорогой. Ну, примут одного двух наших исполнителей. Не велика потеря. На их место других возьмём, – настаивал Калуга. – Людей много. На нас у исполнителей выхода всё равно нет. – Ты не понял, Самир, – пытался объяснить Академик. – Спалят исполнителей – спалят тему и не дадут нам вообще работать. То что исполнители прокладка и нас не знают, это наша с

тобой безопасность, на крайний случай. Но если менты их примут, сразу тему прочухают и кислород по всем городам перекроют. Мы клиентов по этой схеме уже не сможем получать. – Вот и я о том же, Антоша, – не унимался Калуга. – Сама это тема не вечная. Или эвтаназию разрешат, или нашу лавочку менты накроют. Поэтому, чем шире сеть забросим, тем больше бабла срубим, а потом и нырнуть на покой можно. – Здесь ты прав, Самир, – согласился Академик. – Тема не вечная. А судя по твоему настроению у тебя уже есть конкретное предложение. – Ты как всегда умный, Антоша. Не зря я тебя академиком окрестил, – сразу обрадовался Калуга. – Ко мне тут серьёзный человек из Москвы приезжал. Очень большой человек. Обещал людьми там помочь. Нам нужно только схему откатать и запустить. – И какой расклад по долям? – улыбнулся Академик. – Правильный расклад, Антоша, справедливый, – засмеялся Калуга. – Им пятьдесят и нам пятьдесят. А в общак каждый сам за себя платит.

Академик задумался. Снова закурил – Ладно, Самир, уболтал. Вписываюсь. Только надо всё прикинуть, чтобы всё срослось и без косяков было.

– Конечно. Правильно говоришь, Антоша, – обрадовался Калуга. – Только давай выпьем сначала, а потом всё конкретно прикинем. Ты фартовый, поэтому всё у нас получится, дорогой Он наполнил бокалы – Иной раз и малый над большим верх берет, – философски произнёс Калуга. – Ты имеешь в виду, что мы с Украины и собираемся покорить Россию? – уточнил Академик.

– Именно, – улыбнулся Калуга. Они выпили.

После обеда с Грачом, Крутов приехал в Управление и ознакомил своего начальника, генерала Шептуна с полученными материалами. Генерал внимательно выслушал, удивился, что при таком количестве трупов, ещё никто не обратил внимания на это и дал «добро» на доследственную проверку. Крутов пришёл в свой кабинет и сразу вызвал своего зама Максимова. – Разрешите, товарищ полковник, – Максимов постучал в дверь его кабинета. – Заходи, майор, – разрешил он. – Присаживайся. Максимов, высокий, широкоплечий блондин, присел на стул. У него всегда было добродушное выражение лица и чтобы казаться строже, он стриг волосы до короткого ёжика. Крутов встал из-за своего стола и пересел за стол напротив Максимова. Положил перед собой папку. – Значит так Максимов, – он внимательно посмотрел на него. – Генерал дал добро на доследственную проверку вот этих фактов, – он постучал пальцем по папке. – Но твоя задача не только отработать эту информацию, но и собрать дополнительную. Поэтому записывай. Максимов достал из кармана ручку и блокнот. – Срочно сделай запрос во все областные Управления и запроси информацию по всем самоубийствам иностранцев на территории Украины за последние пять лет. Записал? – Записал, – ответил Максимов. – Второй запрос отправь по нашим гражданам. Тоже за пять лет. Но по нашим, пусть отберут только эпизоды с передозом, без передоза не собирай.. Записал? – Да. – Поручи своим парням, чтобы прошерстили все форумы по самоубийствам на предмет объявлений о платной эвтаназии. – Платная эвтаназия? – переспросил Максимов. – Это как? – Это когда ты заказываешь на дом специалиста, который делает тебе укол. Ты засыпаешь и больше не просыпаешься. – А такое разве можно? – удивился Максимов.

– Получается, что возможно. И наша с тобой задача собрать информацию, проанализировать и закрыть эту лавочку к едреней фене, – выругался Крутов.

– Да, на чём только люди бабки не зарабатывают, – посетовал Максимов – И ещё. Когда будешь собирать информацию, запрашивай копии протокола и обязательно акты вскрытия. Понял? По каждому эпизоду. Отбирай только те случаи, где покойник не был наркоманом. Наркоманы нас не интересуют. – Как это? Передоз и не наркоман? – не понял Максимов. – Именно. Наркоманы, те жить хотят. А здесь, – Крутов опять постучал по папке. – Все эти эпизоды – не наркоманы. Первый укол и сразу передоз. Понятно? – Понятно, – растерялся Максимов. – Но сколько времени я на это потрачу? – На всё про всё у тебя три дня, – оборвал его причитания Крутов. – Нам сейчас важно отработать те эпизоды, которые найдём, чтобы понять принцип их работы. А всю остальную информацию будем анализировать по ходу. По Киеву сам в архив едь и поднимай все такие дела. Не поручай никому. Ясно? – Ясно. Разрешите идти? – грустно спросил Максимов. – Ступай и сразу за работу, – приказал Крутов. – На папку. Отксерь, и мне обратно принеси. После того как Максимов вышел, Крутов взял свою записную книжку и начал её листать. Нашёл нужный номер и набрал его на телефоне. – Добрый день, – сказал он в трубку. – А можно Кирилевского? Станислав, привет. Это Николай Крутов. Да я тоже рад. Извини, что редко видимся, мне срочно нужна твоя консультация. Через час? Спасибо! Уже еду. До встречи. Положив трубку, надел фуражку и вышел из кабинета.

Через час он уже был на Ломоносова 33 в Национальном институте рака, в кабинете профессора Королевского Станислава Игоревича. Профессор уже ждал его. Он тепло обнял Крутова и усадил за стол. Попросил секретаря принести чай. – Что-то с родными, с Верой? – обеспокоенно спросил он. – Нет, Станислав. С моими всё в порядке. Спасибо. Мне нужна твоя профессиональная консультация по работе. – Понял, – успокоился профессор. – Спрашивай. – Скажи, пожалуйста, Станислав. Есть цифры по смертности от рака в Украине? Профессор на мгновение задумался. – В год больше 90 тысяч. Но это очень условная цифра. – Не слабо! – удивился Крутов. – А сколько из них умирает в больницах, а сколько дома. – Ну, по смертности в больницах цифры можно собрать, а дома – не знаю. А тебе зачем? – удивился профессор. – Сейчас объясню. А скажи, эти люди сильно страдают перед смертью? – Вопрос сложный, – профессор задумался и потёр лоб ладонью. – Думаю, что сегодня люди страдают от онкологических заболеваний намного больше и страшнее, чем в прошлом. Как ни парадоксально, но связано это с тем, что за последние десятилетия в борьбе с раком достигнут несомненный прогресс. – Как это? – не понял Крутов. – Вы лечите лучше, а люди страдают больше? – Именно! – согласился профессор. – Прогресс этот привел к тому, что теперь человек не погибает, как это было раньше, на ранних стадиях заболевания, а дотягивает до того момента в развитии болезни, который в прошлом был принципиально недостижим. Когда метастазы поражают весь его организм, человек сталкивается с запредельным истощением и чудовищными болями. Раньше до этой стадии развития болезни доживали только единицы, теперь это стало уделом большинства больных раком. – Значит многие из них просят врачей помочь им умереть, чтобы не терпеть эти муки?

– Коля, ты что? – возмутился профессор. – Как ты мог подумать такое! – он даже вскочил с кресла. – Это же категорически запрещено! Категорически! У нас не делают эвтаназию! – Ты меня не понял, – попытался его успокоить Крутов. – Я спросил тебя – люди, ну эти больные, просят врачей помочь им умереть или нет?

– Бывает, и довольно часто, но мы естественно отказываем. Или ты сомневаешься? – Нет, нет, Станислав. Нисколько не сомневаюсь, – успокоил его Крутов. – Тут у нас появилась информация, что некая группа лиц, помогает быстро и безболезненно умереть совершенно здоровым людям. Вот я и подумал, что раз они помогают здоровым, то возможно и больным тоже. – Это врачи? Где? В Киеве? – ужаснулся профессор. – И в Киеве и по всей Украине. Но кто они, мы пока не знаем. – Какой ужас, – возмутился профессор и нервно заходил по кабинету. – Скажи, а что происходит с безнадёжно больными пациентами, когда вы понимаете, что лечить их бесполезно или уже поздно? – Некоторые попадают в хосписы, где немного облегчают их страдания, а многих домашние досматривают, как могут. Сиделок нанимают. – А я могу получить информацию, по тем, которые уже умерли. – По нашему институту конечно. Какой период тебя интересует? – За последний год. Только с полными данными больных и адресами. Профессор нажал кнопку на стационарном телефоне. – Машенька, – сказал он.– Принесите мне данные за последний год по количеству смертельных случаев в нашем институте с полными данными этих больных и адресами. – Да, ещё одна просьба, – сказал Крутов. – У тебя наверняка есть знакомые коллеги в других онкоцентрах Киева. Дай мне их телефоны, пожалуйста. – Что всё так серьёзно? – профессор поправил очки и посмотрел на Крутова. Крутов приложил руку к горлу, показывая, что очень. – Ладно, сейчас посмотрю. Я со многими на семинарах общаюсь. – Он сел в своё кресло и достал из ящика стола папку с визитками. – Я смогу сослаться на тебя при разговоре с ними? – Конечно, конечно. Они меня хорошо знают, – заверил профессор. – Спасибо, Станислав, – поблагодарил его Крутов. – Ты мне очень помог. – Да ладно, – заулыбался профессор. – Рассказывай, как вы там живёте. Так давно уже не встречались. Как сын? Когда внука родит?

Франция

апрель 2005 года

Во Франции её жители могут умирать по собственному желанию. Сенат Франции и Верхняя палата парламента одобрили законопроект о праве на смерть для тяжелобольных. Закон предусматривает, что в тех случаях, когда лечение становится «бесполезным, непропорциональным, либо не имеющим другого эффекта, кроме искусственного продления жизни», оно может быть сокращено, либо прекращено. Тем не менее право на смерть ещё не означает узаконивание эвтаназии. Министр здравоохранения Филипп Дуст-Блази подчеркнул, что «предоставление врачам права дать человеку возможность умереть не равносильно праву на умерщвление больного». В тех случаях, когда речь идёт о пациенте, находящемся без сознания, прекращение лечения производится на основе коллегиального решения врачей и после обязательной консультации с доверенным лицом, родственниками, либо близкими больного. Если тяжело или неизлечимо больной человек, чьё заболевание находится в финальной стадии, сам отказывается от продолжения лечения, врач обязан «выполнить его волю, предварительно проинформировав о последствиях такого выбора». При этом медики могут продолжить оказание паллиативной помощи, например используя болеутоляющие средства. Отдельная статья законопроекта устанавливает, что «в тех случаях, когда врач может облегчить страдания пациента, лишь прописав ему лекарство, побочным эффектом которого может стать сокращение срока жизни, он обязан проинформировать об этом самого больного, его доверенное лицо, родственников, либо близких». По итогам голосования сенаторы практически не внесли каких-либо изменений в текст, раннее одобренный нижней палатой парламента. Законопроект в таком виде подписал Президент Франции Жак Ширак. Произошедший в 2011 году случай, где врач практиковал эвтаназию на семи пациентах, убивая их во имя «сокращения страданий», вновь вызвал полемику о применении «закона о завершении жизни» во Франции. Эта полемика, как отмечает ватиканская газета «Оссерваторе Романо», выявила несколько фактов: во-первых, скудные знания принципов паллиативной медицины и, во-вторых, попытку считать жизнь достойной или недостойной проживания в зависимости от характеристик и способностей больного или инвалида. В частности, газета «Ле Монд» заявила, что введение морфина осуществляется «для облегчения страданий пациента», и «хотя это сокращает жизнь, по крайней мере больной умрет достойно». Однако – отмечает комментатор – это утверждение наводит на мысль, что пациент умирает именно от морфина, в то время как смерть наступает из-за не обеспечения средствами поддержания жизни. В той же газете приводятся слова врачей, которые с поразительным цинизмом рассуждают о том, «достойна ли та или иная жизнь прожита».