Текст книги "Ведьма и ее мужчины (СИ)"
Автор книги: Лариса Чайка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 13
Утро вышло сумбурным. Проснувшись, я долго не могла понять, где я нахожусь. А-а! У ловчего. Вспомнился вчерашний день – счастливые лица Жаннет и Ивара. Ну, пускай хоть кто– то будет счастлив. Я удовлетворенно хмыкнула.
Потом вспомнила о деньгах, о цели нашего с господином Остеном путешествия, и помрачнела. Деньги с неба не падают – пора приниматься за дела. Я решительно встала с кровати, оделась и вышла из комнаты. Тишина! Никого! Где слуги– то? Положение моего спутника обязывает иметь нормальный дом, нормальных слуг и вообще… положение обязывает. Я стала обходить комнаты, надеясь, хоть кого– нибудь найти.
Сказать, что обстановка была бедной – нет! Не скажешь. Все на месте, все в комплекте. Но было полное ощущение, что в доме никто не живет. Вон мебель в гостиной – вся покрыта чехлами. Такое бывает, когда хозяева надолго уезжаю, а чтобы мебель не портилась, ее прикрывают. Портреты в небольшой галерее висят кое– как, не по размеру и на разной высоте. И вообще, некоторые из них изрядно скособочились. Не порядок! Я прошла, поправила несколько, провела рукой по рамам. Так и есть! Тонкий слой пыли покрывал каждую.
Окна почти везде завешаны темными тяжелыми гардинами, поэтому в помещениях царит полумрак даже днем.
Где– то хлопнула дверь и послышались шаркающие шаги. Я ринулась навстречу звуку. По– моему, это в большом холле на выходе. Так и есть. Выбежав в холл, я почти столкнулась с мужчиной, который шаркающей походкой направлялся к лестнице второго этажа.
Мужчина был стар, сед и неопрятен. Видавший виды сюртук неопределенного цвета, а когда он развернулся, обнаружилось и несколько жирных пятен на жилете, несвежая рубашка, панталоны, явно не по размеру. Кто это может быть? Я резко притормозила и с любопытством уставилась на него.
А он, даже подскочил от неожиданности и выронил газету, которую держал до этого в руках. Я резво наклонилась, подняла ее и подала.
– Добрый день! Я госпожа Альма Рильке, гостья господина Остена. Мы вчера приехали поздно, и он ни с кем из домашних не успел меня познакомить. А вы…?
Старик с любопытством оглядел меня с ног до головы, прищурив слезящиеся глаза. Потом подошел ближе и стал обходить меня по кругу, по-птичьи наклонив голову набок.
А-а! Он наверное, глуховат. Я набрала воздуху и прокричала еще раз эту фразу.
– Не зачем так кричать, я не глухой, – дребезжащим голосом отозвался старик. – Давненько у нас не было гостей. И откуда вы будете?
Я опешила. Кто этот человек? Почему не представился в ответ? И смотрит так строго. Это, наверное, отец господина Остена? А если отец, почему так неряшливо и убого одет? Кто их поймет богатых господ? Может быть это какая– нибудь причуда? Любимый костюм и все такое…
Я вежливо склонила голову и как можно любезнее ответила:
– Я черная ведьма Альма Рильке. Живу очень далеко отсюда, в маленькой деревушке, название которой вам ничего не скажет. А здесь в городе я нахожусь по приглашению господина Остена, с которым у нас есть общее дело. Как только мы его закончим, я вернусь обратно и больше вас беспокоить не буду.
– Ась? – старик склонил голову набок, продолжая внимательно за мной наблюдать.
Нет, он все– таки глухой. Я опять прочистила горло и выдала интерпретацию вышеизложенной фразы более громким голосом.
– Что вы все время кричите, дама?
Я закатила глаза и сосчитала до десяти, чтобы успокоиться.
– Вы где сегодня спали? – продолжил свой допрос непонятно кто. – Ась?
Я махнула рукой на лестницу, подкрепляя жестами слова, чтобы понятнее было.
– Там, наверху.
Старик помрачнел.
– Это как понимать, дама? Не успели войти в дом, так сразу в спальню хозяина шасть…
Хозяина? Так это слуга? Скорее всего, дворецкий. Или лакей?
– А вы кто будете, дедушка? – Я старалась говорить внятно и громко. Меня уже утомил этот разговор с глухим.
– Какой я вам дедушка? Чай, не родня, – отчитал меня старик. – Кем хозяину, говорите, будете?
Опять – двадцать пять. Терпение мое заканчивалось, и я пробурчала себе поднос.
– Мало того, что глухой хрен, так еще и слабоумный. Сколько можно повторять одно и то же?
– Но-но, милая, – взвился вдруг старый, – неча тут ругаться, я вот хозяину пожалуюсь, что девица ты грубая и наглая. Ты не смотри, что я дворецкий, Марк меня, как отца слушает. Вылетишь отсюда пробкой.
Вот оно, что! Все в порядке у него со слухом, да и с головой, наверное, тоже. Придуряется, гад! А господина Остена зовут Марк. Хорошее имя. Почему– то раньше мне и в голову не приходило, что я знала только его фамилию и должность.
– Все, хватит, – моему терпению пришел конец. Я вызвала силу, и на моих руках запрыгали зеленые искры. С видом фокусника, я поиграла ими перед носом опешившего мужика и продолжила. – Слушай меня внимательно, старец. Громко говорить я не буду, как выяснилось, слышишь ты достаточно хорошо. Я просто гостья твоего господина, у нас с ним одно общее дело. Спала я в спальне наверху, но одна. И спать с господином ловчим не намерена. Закончим дело, и я уеду, только ты меня и видел. А вместо того, чтобы вмешиваться в личные дела и строить козни, занялся бы своими прямыми обязанностями. Вы что, в хлеву вы живете? Где слуги? Почему мебель в чехлах? Почему везде слой пыли? Отвечай! – Рявкнула я напоследок.
Старик внимательно оглядывал меня во время моей тирады и вдруг тепло улыбнулся.
– Добро пожаловать, госпожа Рильке. Я Домен Холлс, дворецкий господина Остена, вот уже тридцать пять лет. Я помню его еще младенцем. Вы абсолютно правы насчет дома. Сколько раз я ему говорил, что не живут приличные господа в таком бардаке. Я старый человек, много ли мне нужно? А Марк еще молод, еще вся жизнь впереди, а в доме, прости господи, бедлам. Ни гостей позвать, ни даму привести.
– А почему у вас так? – Живо заинтересовалась я. – Господин Остен сказал мне, что получает за год службы аж пять тысяч золотых. На эти деньги можно очень прилично жить, еще и откладывать.
– Это старая история. Грустная очень. Но, если хотите, я вам расскажу. Пойдемте на кухню, заодно и позавтракаете. Здесь, в господских покоях даже есть не хочется.
И он сплюнул прямо на пол. Я вытаращилась на него. Поняв свою оплошность, старик стыдливо растер носком старого ботинка плевок.
– Извините, это от чувств.
И шаркая ногами, пошел вглубь дома. Сделав мне приглашающий жест.
* * *
На кухне, куда привел меня дворецкий, было идеально чисто и уютно. Полная женщина с большой грудью колдовала над плитой (большой, сверкающей, с разными отделениями и рычагами). Увидев нас, она улыбнулась ясной улыбкой.
– Кого это ты привел ко мне, Домен? Что за красивая девочка?
– Это госпожа Альма Рильке, Марта. Приехала вчера в гости к Марку, когда мы уже все спали. Приличная девушка, из благородных, – в ответ на неозвученный вопрос поспешил добавить он. – Покормишь ее?
– Конечно, присаживайтесь, госпожа, – она указала рукой на дальний угол кухни, который был устроен как маленькая столовая.
Он был отделен от общего помещения легкой стенкой с большой выемкой и аркой. Там стоял небольшой стол с чистейшей белоснежной скатертью и вазой с цветами. Два уютных диванчика по обе стороны были задрапированы недешевым гобеленом, а на стенах висело несколько картин с фруктами и цветами. Красиво! Уютно! Удобно!
Видя, что мне нравится, Марта с гордостью произнесла:
– Это я сама все так тут устроила. Господин Остен редко дома бывает, а когда бывает, ест только здесь.
– Мне очень тут нравится, – я восхищенно вертела головой, обдумывая, как бы перенести эту идею к себе в дом. Столовая и кухня в одном помещении. Гениально! – А почему в доме так……– я замялась.
– Бардачно? – с готовностью подхватила кухарка. – Так, мы вдвоем с Доменом не обиходим всего. Слуг Марк не нанимает. Дома практически не бывает. Ему и так хорошо. Редко– редко, раз в год, я добиваюсь от него разрешения нанять женщин для уборки. И так до следующего года. А вот кухню я сделала сама, Домен помогал, да Марк разрешил мужиков нанять для переделки. Ворчал сначала, а теперь, когда дома, почитай отсюда и не выходит. Присаживайтесь, госпожа Альма, сейчас я вас кормить буду. Домен, не стой столбом, садись, сейчас и твою кашу принесу.
Мы с дворецким присела по обе стороны стола, я вытянула ноги, оперевшись на мягкую спинку диванчика, а Марта тащила на стол все новые и новые блюда. Дворецкому досталась жидкая каша с ягодами, а передо мной чего только не стояло: и пышные пирожки с посыпкой и тонко порезанная ветчина с сыром, какой– то пудинг с шоколадной глазурью, паштет из дичи с ломтиками запеченных яблок, парочка овощных салатов… ну, и так, по мелочи. Я дикими глазами смотрела на это пиршество, лишившись дара речи.
– Что? Не нравится? – участливо спросила меня кухарка.
– За…Зачем так много? Я же не слон.
– Ешьте, не стесняйтесь. Зная Марка, вряд ли вам удалось хорошо покушать. Все на бегу, все в спешке. Хоть дома можно отъесться.
– Я, конечно, поесть люблю, кто не любит?.. но это много.
– Я всегда с запасом готовлю, когда Марк приезжает. А когда он в отлучке, мы с Доменом не шикуем, бережем хозяйские денежки– то.
Вот и подобрались к интьересующей меня теме.
– Скажите, а куда можно тратить такие деньги? Он пьяница, или игрок, или распутник?
– Господь с вами, девочка. Наш Марк– самый достойный человек в этом королевстве. Несчастный очень, но достойный.
– А чем он несчастный? – я заинтересовалась.
Кухарка и дворецкий переглянулись между собой. Старик утвердительно мотнул головой, и Марта сказала:
– Вы ешьте, ешьте, госпожа Альма. А я вам расскажу историю нашего господина.
Я пересказываю ее здесь со слов кухарки Марты, впрочем дворецкий Домен тоже помогал, когда у той не находилось слов или фактов.
Глава 14
Марк Остен.
– Марк очень хороший мальчик, госпожа Рильке. Он с детства был очень добрым и отзывчивым. Папаша его воспитывал в строгости, без баловства. Но, если сказать честно, перебарщивал, папаша– то.
Маменьки ребенок лишился рано, ни любви, ни ласки с отцом не ощущал. Не считать же тех девиц, которые папашу его развлекать приходили? Те время от времени и тискали мальчонку. Да только что с них взять– то? Потискали и укатили к себе.
А потом папенька Марка нашего женился. Да взял не какую– нибудь вертихвостку, а вдовицу бывшего важного чина. Особа та, мачеха, значит, сурьезная была да важная. Все у нее по струнке, все по ихнему тикету. Говорят, вальшнейских кровей девица. А вальшнейцы – народ сурьезный да аккуратный. Все у них по часам да по звонку делается. Марк наш мачехе и не нужен был вовсе. У нее дочка была от первого брака, считай по возрасту, аккурат, ровесница.
– Нет, дочка младше Марка была, – это уже Домен вступил в рассказ. – Препротивная девица, я вам скажу – вся в маменьку. Все из-под тишка старалась делать. Нашкодит где– нибудь, да Марка и оговорит, а тот наказание– то вместо нее и принимает. Помнишь, как Лизхен эта, конюшню открыла и всех лошадей выпустила? Как только такое в голову пигалице энтой пришло? Потом наши конюхи несколько дней лошадок наших по всей округе вылавливали.
– Да-а, было дело. А господин Остен – старший приказал тогда сына сечь на конюшне (это ему женушка его разлюбезная посоветовала). – Это уже Марта вступила. – А кого там сечь– то было? Мальчика восьмилетнего? Ой, как вспомню, так до сих пор сердце обрывается, – кухарка обхватила лицо руками и шмыгнула носом. – Ты тогда, Домен, к папеньке ходил да пытался рассказать все, как было. Только ничего из этого не вышло – самого наказали.
– Да, что мне– то? Я ведь взрослый уже мужик был, а парнишку жалко – ни за что, ни про что.
– А потом, значит, после того случая, отправил господин Остен – старший сына в интернат. С глаз долой – из сердца вон.
– Как в интернат? – Я с любопытством уставилась на присутствующих. – В магический интернат берут только детей без родителей. Нравы там жестокие. У нас детей интернатом пугали.
– Во, во! Заступиться там за дитенков некому, вот и делают там с ними, что хотят – и бьют, и голодом морят, эти ихние заклятия на детях отрабатывают.
Да, я что– то подобное тоже слышала. Магических интернатов по королевству было немного. Бывали случаи, когда дети благородных родов оставались без родителей. Ну, и куда их? Магия у каждого из них была, ее необходимо было разбудить и направить. Вот для такого случая и создались в королевстве несколько подобных заведений. У нас в магической академии учились несколько человек из интернатов. Но, это, скорее, было исключение из правил, потому что выходцы интернатов получали диплом первой ступени и шли работать по специальности на должностях попроще.
– Так, каким образом господину Остену – старшему удалось пристроить сына в такое заведение? Он же был еще жив? А там, я слышала, только сирот берут.
– Ой, девонька, были бы деньги. У мачехи нашего Марка первый муж был директором и этим… который деньги дает…
– Попечителем, – машинально отозвалась я.
– Да. Печителем, значит, такого вот интерната. Они его и засунули туда по старым связям. – Домен встряхнул головой. – Интересно, что было дальше?
– Рассказывайте, рассказывайте.
Чувствительная я что ли? Но, только представив на минуту, что мои мальчики могут оказаться в таком заведении, мне становилось дурно.
– Как сейчас помню, как мы с Доменом провожали мальчонку. Ни папашка, ни мачеха, ни сестрица названная, так и не вышли. Они накануне на бал ездили, проплясали полночи, и спать изволили. Стоит худенький такой, бледненький, все наверх смотрит – ждет, значит, что кто– то попрощаться спуститься. Так и не дождался. Коляску подали, он нас обнял на прощание и уехал.
В глазах Марты стояли слезы. А моя неуемная фантазия опять услужливо представила картинку одиноко стоящего сначала Стива, потом – Грега, а когда их место занял малыш– Рональд, я готова была прослезиться вместе с Мартой. Я решительно выкинула грустные мысли из головы. Нет, не отдам своих мальчиков в интернат. Со Стивом не получилось, есть еще Грег и Рональд, или я сама придумаю что– нибудь. Не позволю своим мальчикам очутиться в таком вот интернате!
А Марта принялась рассказывать дальше.
– Увидели мы Марка нескоро. Домой он до самого окончания не приезжал. Господин Остен – старший был занят своими делами, своей новой семьей. А про мальчишку, казалось, и забыл совсем. Мачеха новая его по струнке строила. Он ее, кажется, даже боялся. А все почему? Потому, что состояние от прежнего мужа у нее в руках было, не передала она его новому мужу после свадьбы.
– А такое возможно? – мне стало интересно. По законам королевства, муж распоряжается деньгами семьи.
– Уж и не знаем, госпожа Рильке, – Домен заговорщицки мне подмигнул, – только я однажды слышал разговор, что там бумаги как– то хитро были сделаны, что состояние на дочку было записано, а мать до ее совершеннолетия им и распоряжалась. Но мы нисколечко не жалеем. Так господину Остену – старшему и надо. Это за его отношение к сыну родному.
– А потом Марк вернулся, уже взрослый – большой стал, красивый, – Магда закатила глаза.
– Да только недолго прожил в родительском доме– то, – вторил ей старик Домен, – опять услали.
– Куда? – не удержалась я от вопроса.
– Так, дальше учиться, в академию. Это уже полная заслуга отца нашего Марка. Господин Остен – старший как его после возвращения из интерната увидел, аж затрясся весь. Так, сынок на него похож стал. И видно, совесть пробудилась. За академию ведь тоже платят у вас?
– Да, – я вспомнила свое обучение, – платят, но все по– разному. Особо одаренные студенты платят немного. Гораздо больше денег уходит на одежду, книги, ингредиенты для зелий. А еще работать можно. Я вот, например, два года работала в магической лавке.
– Но деньги – то все равно нужны? На градиенты ваши, да на житье – бытье, я правильно понимаю?
– Да. Нужны.
– Вот, господин Остен – старший увидел, значит, взрослого сына на себя похожего, его пробрало до печенок, а деньги все у мачехи в распоряжении были. И стал он тогда для сына деньги у нее просить. Там такие ссоры и скандалы были, – Домен схватился за щеку, – не описать словами. Нас, слуг, никто из господ не стеснялся, а уж мы понасмотрелись, да понаслушались. Скажу только, что через неделю сдалась мачеха Марка – дала денег. И опять уехал наш сокол ясный на учение. Как уж он там учился в академиях, ничего сказать не могу – про это не знаем. А вот в интернате том – лучшим был. Сам слышал, как господин Остен кричал мачехе, когда деньги на обучение просил, что, мол, лучший ученик. А про академию сказать не могу – Марк сам не расскажет, а спросить не у кого. Года Марк не проучился, преставился отец его. Марк на похороны приезжал. Отдал, так сказать, сыновний долг, нас с Мартой повидал.
– С мачехой разговор последний у них был, – вступила Марта, – та деньгами на учение его попрекать стала. Так, он обещал ей все деньги вернуть после академии, и даже расписку написал. Вот какой честный наш мальчик. А та, стерва вальшнейская, не постеснялась, все потом с него стребовала. А сама поместье родовое захватила, все– все к рукам прибрала.
Она, когда с папенькой Марка жила, брала с него расписки за все траты. А после смерти, все себе и отсудила. Мы вот с Доменом ушли сразу после похорон господина Остена каждый своей дорогой. А увиделись и встретились под крышей этого дома только через несколько лет. Пока Марк академию закончил, пока во дворце пристроился, видно, не просто так – дурачков во дворец служить не берут.
Не знаю, не знаю. Я вспомнила свое назначение, наш обмен распределениями со Стивом. Дала я тогда маху! Но Марка, скорее всего, тоже по лучшим результатам взяли. Я вспомнила, с какой легкостью он отразил мои боевые искры, и прониклась – Марк очень сильный маг.
– Да. Нашел он нас и к себе позвал. Снова вместе.
– Но вы не сказали, куда он девает такую прорву денег?
– Ах, это, – Марта переглянулась со стриком и весело улыбнулась. – Сначала долг мачехе отдал, дом вот купил, мебель и прочее. А еще он каждый год большую часть своих денег отдает тому интернату, где учился мальчиком. Говорит, что никогда не забудет, как голодно и холодно было ему, поэтому и обеспечивает мальчуганов едой хорошей, да одеждой теплой, да книжками, да игрушками. Он к ним сам часто ездит, смотрит, что еще нужно и помогает.
Вот это да! Я даже рот открыла! Все мои представления о королевском ловчем перевернулись с ног на голову!
* * *
– Господин Остен помогает детям? А, что, своих у него нет?
– О-хо-хо, – вздохнула Марта, подперев голову рукой, – если бы были, наш Марк мог бы стать лучшим отцом на свете. А, что, вы давно его знаете? – она хитро переглянулась с дворецким.
Ну– ну– ну! Не так быстро, ребята! Вижу я, куда вы клоните. Никто не сможет обмануть проницательную черную ведьму. Так, я им и сказала, потому что я еще и честная очень и душой кривить не люблю. Мне так проще жить, и за слова свои я всегда отвечаю, и силы на ложь и обман не уходят, потому, как любое вранье много энергии у человека отнимает, душу его портит и вообще…
Кухарка и дворецкий покивали моей пламенно речи, еще раз хитро переглянулись, а дворецкий, по– моему, даже подмигнул своим слезящимся глазом. Или мне показалось, и он просто слезу смахнул? А, ну их, сводники старые! Чтобы я и господин королевский ловчий? Да, это ни в одни ворота не лезет! И вообще, он меня в тюрьму посадить хочет! Кто в твердом разуме будет вертеть шашни с человеком, который хочет тебя в тюрьму посадить? Только ненормальная. Я себя к таким не причисляла. Поэтому – проехали! Но побольше узнать о господине Остене не преминула. А вдруг пригодится?
– И что же, ваш хозяин даже женат не был? – деловым тоном уточнила я.
Кухарка опять переглянулась с дворецким, и они оба помрачнели. За столом повисло молчание – отвечать явно никто из них не хотел. Ага! Вот где собака порылась! Где-то, видно, начудил наш ловчий в этом вопросе! Поэтому я усилила напор – ну, как усилила?.. сделала участливое лицо, положила руку на локоть Марте и заглянула ей в глаза.
– Что– то случилось? Его жена умерла? Простите, я не знала.
Дворецкий рванул ворот рубахи, как будто ему не хватает воздуха. Кухарка закатила глаза, как будто собралась грохнуться в обморок.
– Да лучше бы она померла, эта стерва! – просипел Домен. – Все нервы Марку вымотала, чуть на тот свет не отправила…
Интересно! Любовная драма? Очень хотелось узнать, раз уж судьба свела меня с этими людьми. Я вообще сторонник того, что Судьба нас не просто так по жизни ведет, и события невероятные нам подкидывает, и людей разных подставляет. Судьба нам всегда дает право выбора и, если что не так – то обижаться на нее не надо, обижаться надо на себя – видно, не верный выбор вы сделали, господа!
Марта вздохнула и нехотя кивнула Домену. Тот прочистил горло и заговорил:
– Была жена у нашего Марка, госпожа Альма. Была, да сплыла. – И заметив мой заинтересованный взгляд, продолжил. – Жива, жива, стерва. Столько нервов нашему господину помотала…
– Давай я расскажу, Домен, – вступила в разговор Марта, – ты не так рассказываешь. Сейчас опять ругаться начнешь и не остановишь тебя.
– А как не ругаться? Всю жизнь она Марку загубила. Он до сих пор на женщин не смотрит. Вы первая, госпожа Альма, кого он в дом привел. Нет, были, конечно, разные тут. В основном шлю…,– дворецкий резко оборвал свою обвинительную речь, поймав укоризненный взгляд Марты. – А что? Я ничего. Надобности мужские все равно есть…
– Куда– то ты не туда опять повернул, старый.
Марта взяла рассказ в свои руки:
– Женился наш господин года через три после окончания академии. И дом тогда этот купил, чтобы тут, значит, с женой молодой жить. Вспоминая свое несчастное детство, хотел наш Марк семью настоящую – чтобы дом – полная чаша, чтобы детишки бегали, чтобы душой отогреться у домашнего очага. Девица была красивая, ничего сказать не могу. Пришла сюда с одним узелочком. Он ее еще по интернату знал – сирота безродная. Казалось бы – живи и радуйся. Только девка та оказалась сукой бессердечной и жадной до богатств и развлечений. Марк ее ко двору представил и …у-уу-у-у… что тут началось! Каждый день заставляла его на балы ездить, постоянно денег требовала на платья и драгоценности. Марк ей ни в чем не отказывал. Говорил: «Теяна сирота, недополучила в детстве ни любви, ни благ разных. Пусть хоть сейчас душой отогреется. Это все пройдет со временем. Дети пойдут, она серьезнее станет, и будем жить с ней счастливо». Да не тут– то было! Марк тогда должность главного королевского ловчего получил, нужно было много ездить по делам королевским. Другая жена бы или с мужем поехала, или ждала бы его верно. А наша вертихвостка не такая оказалась. Муж уезжает, а она собирается, и пошла гулять. Не хочу напраслину возводить – сюда никого из мужиков не таскала, а не ночевала дома часто, пока Марк в отъезде был. Слухи нехорошие поползли. Марк им не верил, пока за спиной шептались, а, когда уже в лицо рогоносцем звать стали, не стерпел. Устроил с женой разборки. Я на кухне была, Домен все слышал. Ну, что ты притих? Рассказывай.
Домен скривился как от зубной боли.
– А что рассказывать? Скандал был большой. Марк тогда ей запретил выходить из дома, пока он бывает в отъезде. А она на него чуть ли не с кулаками полезла. Кричала, что он ей не указ. «Я, – говорит, – поголодала вдоволь в детстве. Я, – кричит, – жить хочу. Не тебе, – говорит, – запирать меня в клетке. Если что, я на тебя управу найду». Не буду врать, тут у Марка что– то переклинило, и он ей такую оплеуху закатил… Да, было, было. А она как заверещит, и к окнам кинулась (они у нас с одной стороны на людную улицу выходят). Окно раскрыла и кричит: «Люди! Люди! Убивают!» Марк ее еле оттащил. Прощения потом просил. Сам слышал. А она – ни в какую. Опять денег стребовала, оделась и укатила куда– то. С того дня у Марка нашего началась не жизнь, а мучение. Женка эта его, перебралась в правое крыло. Наняла своих слуг. Делала, что хотела. Когда хотела – уезжала, когда хотела – приезжала. А при дворе позорила нашего мальчика. Всем порастрепала, что Марк ее бьет, обижает, ну, и все в таком роде.
– Даже Ее величество вызывала Марка для разговора, – Марта не могла остаться в стороне. – Осунулся наш мальчик, стал злым да раздражительным. Стал много ездить, чтобы дома не бывать. А той – как с гуся вода. Устроилась, как ей того хотелось. Уходила каждый вечер, куда – не знаем. Пристрастилась к винопитию, частенько приезжала домой нетрезвая. И вечно у нее гулянки да веселье на уме.
– Да, видимо, сильно не догуляла в детстве ваша хозяйка, – пробормотала я про себя.
– А все почему? – подхватила Марта. – Все ей праздника хотелось, не хотела жить, как все живут – обычной жизнью. Жадная была до удовольствий особа. Так продолжалось долго. Марк сам по себе – работает, по королевству ездит. Теяна – сама по себе, гуляет да веселится. Только денег постоянно требовала. А Марк тогда уже стал интернату помогать. И вот, в очередной раз приходит она деньги к нему просить, а он ей и говорит: «Теперь я буду давать тебе в год определенную сумму. Трать, на что хочешь, отчета я не требую. Но больше этой суммы не получишь. Я теперь деньги буду на детей давать из нашего интерната». Как она кричала! Визжала! Посуду била! Но Марк – скала! Сказал. Повернулся и ушел. С того дня в свете ихнем пошли слухи, о жадности Марка. Она из себя такую бедную овечку изобразила! Глазками хлопала, губки вытягивала – она это очень хорошо умела делать. И нашлись желающие успокоить, обогреть, помочь. Марка тогда от увольнения спасло только то, что работал он за троих и редко показывался при дворе.
– А, когда в очередной раз дома показался, она его и обрадовала, – это уже Домен рассказывал. – Показала прошение о разводе, одобренное Ее величеством и снова потребовала денег в качестве отступного. Много денег. А Марк тогда все деньги в очередной раз интернату отдал, сам сидел без золотого. Он ей написал расписку на еще большую сумму, иначе она не соглашалась ждать. Вот и еще, куда пошли его денежки! Мы с Мартой уже давно приучены экономить. Только– только наш господин с очередными кредиторами расплатиться, как снова возникает какой– нибудь долг. То мачеха, то жена.
– А то – ведьма Аьма Рильке, – прошептала я себе под нос, вспомнив, что тоже разделила общую сумму убытков наполовину. И теперь мне стало многое понятно в поведении господина Остена. Не мог он не выполнить заказа Ее величества. Подпортила женушка ему репутацию! Но, слава богу, мой шепот старики не услышали. Поэтому я громко сказала:
– И теперь он живет один после развода?
– Э-эх, милая! Теперь он шарахается от женщин как прокаженный. Мы уже и не чаем его детей понянчить.
– Глупости! Господин Остен еще молодой мужчина, у него все впереди. Нужно только верить в это.
Так и закончились наши посиделки, потому что в кухню вошел ловчий, собственной персоной.
