Текст книги "Ведьма и ее мужчины (СИ)"

Автор книги: Лариса Чайка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 8

В свете изложенных выше событий, когда мы прибыли в столицу и ловчий предложил мне остановится у него в доме, выеживаться я не стала. Да! Оказалось, что я меркантильный человек. А что делать одинокой матери с тремя несовершеннолетними детьми, если не приходиться рассчитывать, на чью бы то ни было помощь?

Пришлось даже слегка соврать, объявив ловчему, что у меня в запасе только два золотых, и в наших общих интересах сделать наше путешествие максимально коротким. Два золотых решила вообще не тратить – пригодятся (в моей деревне на два золотых можно жить месяца два, а с дармовой едой, которую мне носили сельчане в счет оплаты, и вообще около полугода).

– Я тоже не стремлюсь его растягивать, – фыркнул господин Остен, – мне еще во дворце отчитываться сегодня. И молите бога, чтобы там не возникло осложнений. Я дорожу своей репутацией.

– Можно подумать, что я не дорожу своей. Почему вы оставили эту тварюшку без присмотра? Это ваша ошибка, господин королевский ловчий.

– Да что вы понимаете? – мой собеседник стал закипать как чайник. – Да вы… Да ваши дети… Вы хотели бы, чтобы я взял клетку к себе в комнату и спал с ней в обнимку?

Ай, молодец! Сам подсказал мне свой прокол.

– Ну, если животное было такое дорогое, если это подарок для Его высочества, почему бы и нет?

– Не надо говорить о том, чего не знаете, – процедил господин Остен, – у сваргов ядовитое дыхание, я специально просил конюхов не закрывать плотно двери конюшни, а также дал золотой одному из них, чтобы смотрел во все глаза.

– Наивный вы человек! Целый золотой конюху, и это в разгар праздника урожая. Да он, наверняка, сразу же побежал к своим дружкам и пьянствовал с ними всю ночь. Деньги надо было давать утром. Вот вам и результат. Получается, что в конюшню мог зайти кто угодно?

– Ничего из этого не получается. Там стоял силовой контур и висел магический замок, с очень редким заклинанием. Я вообще не понимаю, как ваши ребята могли вскрыть всю эту защиту?

Да! Мои ребята, как оказалось, на многое способны! Я аж расчувствовалась! Такая гордость меня обуяла! В мамочку пошли. Обязательно нужно учиться моим малышам. Костьми лягу, но выучу их. Я вздохнула, вспомнив в каком положении оказалась, и перешла к делу.

– Господин Остен, – вкрадчиво начала я, – давайте уже, признавайтесь, что не проявили должной защиты для этого вашего сварга…

– К чему вы клоните? – дернулся ловчий.

– А к тому, господин Остен, что если я не соберу всю сумму, и будет суд, я ведь молчать не буду.

Ловчий цветисто и от души выругался.

– А вы страшная особа, госпожа ведьма.

– Я справедливая особа, – резонно возразила я. – Я бы могла вообще отказаться от возмещения убытков и никуда не ехать с вами. Мне что – делать нечего? Я принимаю свою часть вины, господин королевский ловчий, но и вы тоже виноваты. Вы сделали не все так, как надо.

Остен тяжело вздохнул и, сквозь стон, выговорил:

– Так замучался с поимкой ларгов, три ночи не спал, просто хотел выспаться в человеческих условиях. Думал, места глухие, конюх на страже. Что может случиться? А тут ваши гениальные отпрыски….

– В-о-о-т, – торжествующе проговорила я, – я так и знала. Вы должны были остаться в конюшне сами? Я права?

– Да, должен был, черт возьми. Но ваши дети тоже виноваты, и если, как вы говорите, придет время суда, я тоже не буду молчать.

– Да, перевелись мужчины, – философски изрекла я. – Но, я хочу, чтобы вы знали, что теперь мы в одной упряжке, и вы должны быть также заинтересованы в добывании денег, как и я. Я предлагаю пересмотреть условия.

– Это я уже понял. Что вы хотите?

– Я предлагаю для начала поделить сумму поровну.

– Ого, – присвистнул Остен, – но у меня нет таких денег.

– А у меня значит, должно было быть, – с укоризной проговорила я. – У одинокой матери с тремя детьми?

Ловчий виновато опустил голову. А я продолжила давить на совесть.

– Как же так? Вы живете в столице, вы служите на королевской службе, и у вас нет денег?

Остен открыл было рот что– то сказать, а потом его захлопнул.

– Ну? – Вкрадчиво продолжила я. – В чем же дело?

– У меня, правда, нет таких денег. Мне, конечно, дали годовое жалование, как раз половину от той суммы, которая нужна, но у меня уже нет этих денег.

Я аж поперхнулась.

– Как можно истратить пять тысяч золотых? Где? Это же целое состояние!

– Можно. И я не обязан пред вами отчитываться.

– Конечно, конечно. Я и не претендую. Кто я такая, чтобы вы передо мной отчитывались? Но хочу довести до вашего сведения, что мы с моими ребятами можем год прожить всего лишь на пять золотых.

– Правда? – Господин ловчий заинтересованно покосился в мою сторону. – А как это вам удается?

– Ну-у, как– то так.

– Я не знаю. Никогда не умел обращаться с деньгами. В городе все так дорого. А еще я много путешествую. Вы же видели, сколько стоит только одна ночь, проведенная в трактире? И это еще Иоганн делает мне скидку.

– Это он сам вам сказал? – развеселилась я. – Вам нужно меньше слушать всяких прохвостов, господин Остен. У трактира очень выгодное расположение – до столицы еще далеко, без отдыха не обойтись. И в то же время близко – всего один перевал пути. Значит, цены в нем столичные, если не выше (уж больно морда хитрая у этого трактирщика). Для тех, кто давно в пути, этот трактир так и манит переночевать, а на утро со свежими силами проделать оставшийся путь до города. И хозяин этим пользуется, взвинтил цены до небес, еще и комплексное обслуживание придумал. Очень хитро! А вот если бы вы по– другому составили свой маршрут, и отдохнули бы раньше по дороге (в дальних трактирах, наверняка, и цены более низкие, и хозяева не такие наглые), а наутро, проделали бы тот же самый путь в столицу, вы бы ничего не потеряла – ведь время то же. А вот целый золотой сэкономили бы.

– Знаете, мне это даже никогда не приходило в голову, госпожа Рильке. А вы – молодец! Надо же все так быстро просчитать.

– Могу давать вам уроки по выживанию, – самодовольно усмехнулась я.

– Обязательно воспользуюсь, когда появится свободное время, а сейчас располагайтесь, а я пойду во дворец на доклад, заодно постараюсь узнать, где сейчас обитает Стивен Алистер.

* * *

Вечером этого же дня, господин Остен докладывал мне обстановку.

– После того, как Стива выгнали из дворца, он перепробовал массу занятий – от военной службы до небольших предприятий. Причем, как правило, его предприятия быстро развивались, а потом также быстро и непонятно прогорали. Его тесть, советник Ее величества, давно плюнул на зятя. Дочери помогает, а Стивена даже не желает видеть. У него две миленькие дочурки, которых тесть безумно любит и балует, но продолжает мечтать о внуке, которому и передал бы свое богатство. Жена боготворит Стивена и прощает ему все интрижки, защищает перед отцом и вообще, помогает ему во всем.

– Вот как? – Я задумчиво переваривала информацию. – Что ж, это похоже на Стива. Знаете, в наши студенческие годы он был таким жизнерадостным. Он умел рассмешить кого угодно. И в то же время, почему– то всегда хотелось защитить его и помочь.

– Вот и допомогались до ребенка, – тихо себе по нос проговорил ловчий.

Кстати, из дворца господин Остен пришел совершенно другим человеком. Он сбрил бороду и усы, переоделся в богатый камзол (а еще говорил, что денег нет), и вообще, стал выглядеть очень даже ничего.

– Вы узнали, где он теперь живет?

– Да. На улице Светлой. Это уже, конечно, не богатые кварталы, но и не бедные. Там в основном купцы проживают, да дворяне попроще. Когда пойдем?

Я удивленно посмотрела на Остена.

– А вы что, со мной пойдете?

Только – только собиралась сама просить его об этом. Как– то мне боязно было идти одной. А ловчий почему– то рассердился.

– Госпожа Рильке, – прошипел он. – Теперь я хочу быть в курсе всех ваших дел, всех ваших разговоров и всех ваших перемещений. Вы убедили меня выплатить половину суммы, а я хочу убедиться, что вы не сбежите от меня с тем, что получите.

Ой, ты, боже ты мой! Какие мы страшные! Да госпожа черная ведьма никогда никого не боялась, никогда никого не обманывала и никогда ни от кого не бегала. От нее бегали, потому что страшна она (тьфу ты, я, то есть, страшна) в гневе. Примерно это, только в более сложной форме и в более цветистых выражениях высказала я этому дуболому, ничего в людях непонимающему, и вообще…. Образина…. Вот.

И пока он усиленно переваривал мое послание, я мило улыбнулась, натянула перчатки на руки и вопросительно подняла брови:

– Вы долго еще будете тут стоять? На чем мы поедем?

Он обреченно выдохнул и пошел одеваться.

* * *

Глава 9

Дом у семейства Алистер был не бог весть, но добротный, двухэтажный. Вечерело. Поэтому огни в окнах говорили о том, что кто– то из хозяев был дома.

Мы постучались. Как ни странно, открывать никто не спешил. Я потянула на себя дверную ручку, и дверь открылась. Сверху слышались громкие голоса – мужской и женский. У меня замерло на секунду сердце, потому что голос Стива я узнала сразу.

Где – то хлопнула дверь, потом еще одна. Вылетела испуганная служанка, увидев нас с господином Остеном, стоящими на пороге, замахала руками:

– Наши господа не принимают, шли бы вы отсюда, господа хорошие.

Я замерла, не зная, что делать. Надо отдать должное господину Остену. Он решительно взял меня за руку и шагнул в холл.

– У нас срочное дело, милочка, – повелительным голосом проговорил он. И откуда только что взялось? – Мы подождем.

Служанка растерянно оглянулась, но спрашивать было явно не у кого, поэтому она махнула рукой и убежала вглубь дома. А мы прошли дальше и уселись на диванчик в холле.

Я непроизвольно стала вслушиваться в голоса. Эх, слов не разобрать!

Вдруг одна из дверей открылась, и из нее выбежал …. Стивен – собственной персоной. Он стал спускаться вниз по лестнице. Потом оглянулся и прокричал:

– Это мои деньги, и я имею право делать с ними то, что считаю нужным.

Из двери показалась хрупкая миловидная женщина, сейчас взбешенная до предела.

– Как ты можешь так говорить? Все деньги на твои предприятия я брала у отца.

– Мне надоели твои упреки, Жаннет. Получается, что я за всю нашу с тобой жизнь ничего не заработал?

Мы продолжали с Остеном сидеть, а перед нами разворачивалось действо. Расположение диванчика давало нам широчайший обзор разгоревшейся сцены, а мы, в то же время, были немного скрыты от взоров супругов. Я замерла и, в нерешительности, посмотрела на моего сопровождающего.

«Нам нужно выходить?»– безмолвно спрашивали мои глаза.

«Подождите», – кивок головы ловчего и мои пальцы сжала его рука, удерживая на месте.

– Стив, – голос женщины стал просительным, – останься с нами. Я тебя прощаю, это блажь, это пройдет. Закрывала же я глаза на все твои прошлые интрижки. У нас семья, дети.

– А при чем тут дети, Жаннет? Дети – мои, я от них не отказываюсь. Я буду помогать вам, но с тобой я больше жить не хочу. Я взрослый мужчина, я хочу и могу принимать свои решения, а всю нашу жизнь я жил по твоей указке и указке твоего драгоценного папочки.

– Папа хочет нам добра.

– Знаю я, какого добра хочет твой папа. Он хочет, чтобы я по его команде подавал голос и жил так, как он мне скажет. Все! Я больше так не могу и не хочу. Я влюбился, Жаннет! Пойми ты это. Я больше тебя не люблю.

Худенькие плечи женщины затряслись от рыданий.

– Ну, прекращай, прекращай. Ты же знаешь, что я не переношу женских слез. Больше ты меня не вернешь. Да и зачем я тебе? Между нами уже давно нет любви.

– Я люблю тебя, Стив, – сквозь всхлипывания продолжала жена. – Я забочусь о тебе, я забочусь о наших девочках.

– Да задушила ты уже меня своей заботой. Я мужчина, мне секс хороший нужен, и любовь, чтобы крылья за спиной появлялись. А ты мне их своим долгом только подрезаешь. «Стив – это твой долг, Стив – это нельзя, Стив – ты обязан….», – неприятным тоненьким голосом пропищал он.

Мне стало как– то противно. Не такого я помню Стива. Не хотелось бы мне оказаться на месте этой несчастной Жаннет. Как хорошо, что я тогда, в трудные для себя времена не поехала в столицу и не стала вот так просить и унижаться.

– Я тебя не отпускаю, – женщина вытерла слезы, – я скажу отцу, и он уничтожит тебя.

– А-а-а, завела свою старую песню. Сколько уже можно ее слушать? Но раньше Стивен Алистер возвращался, потому что было жалко тебя, дуру. А сейчас Стивен Алистер не вернется, потому что он влюблен. Жаннет, я люблю ее больше жизни. И ни одна из твоих прежних уловок не сработает.

Женщина зарыдала еще сильнее. Все! Я больше не могу. Я встала и направилась к ним. Увидев меня, Жаннет затряслась, выкатила глаза и стала заикаться:

– Она… Она…

Стив тоже с удивлением на меня уставился, но я, проигнорировав его, подошла к женщине и попыталась ее приобнять и успокоить:

– Тише, тише, Жаннет. Успокойтесь. Отпустите его, зачем он вам такой нужен?

Жаннет замахала руками:

– Уйдите, уйдите, бесчестная вы женщина. Вы разбиваете семью.

– Я уже давно ушла и отдала вам это «сокровище».

– Кто вы? – внезапно охрипшим голосом спросил наш герой – любовник. – Что– то знакомое. Кто вы?

Жаннет разом перестала плакать, уставившись на меня. А тут еще и господин Остен подошел поближе, так сказать «внедрился в середину разговора».

– Господин Алистер, – спросил он, – вы не узнаете эту женщину?

Стивен морщил лоб, явно пытаясь вспомнить, кто я. Я тоже смотрела на него. Хотелось в этом худом и уже седеющем мужчине разглядеть мою первую любовь. Ни я, ни он удовлетворения от разглядывания, явно не получили. Инициативу взял на себя господин Остен.

– Позвольте вам представить госпожу Альму Рильке, – он почему– то обращался к госпоже Жаннет Алистер. – Это сокурсница вашего мужа по магической академии.

Жаннет вытерла слезы и окинула меня заинтересованным взглядом. Стивен расширил глаза, узнавая.

– У госпожи Рильке от вашего мужа имеется несовершенно летний сын, – это ловчий продолжил в своей официальной манере. Как на приеме, ей– богу!

Я стояла молча, скромно сложив ручки и хлопая глазками. Стивен подавился воздухом и громко закашлялся. Его жена что– то пыталась сказать, но…. не получалось.

Наконец, видимо опомнившись, Стив сложил губы в презрительную улыбку и процедил:

– Это наглая ложь. Мало ли с кем она кувыркалась.

– Что-о-о? – У черной ведьмы госпожи Альмы Рильке прорезался голос. – Что ты сказал? Повтори! И это будут твои последние слова, засранец. Не забыл мои магические искры? Ты у меня сейчас тарантеллу танцевать будешь.

И я вскинула ладони.

– Тише, тише, госпожа ведьма, – ловчий стал меня успокаивать, – это вам не ваша деревня. Здесь за нападение и за решетку можно угодить.

– А мне уже без разницы, – у вашей покорной слуги проснулся боевой задор.

Эх, разорррву сейчас кого– то! И я даже знаю, кто это будет. Стивен, очевидно, тоже вспомнил наши спарринги по боевой магии, поэтому сразу присмирел.

– Альма, что ты тут делаешь? И что это за сказки про сына?

Но тут (виват Жаннет!), она вытерла слезы, выпрямила спину и вежливо произнесла:

– Господа! Давайте пройдем в гостиную и поговорим там.

С видом королевы она сошла с этой чертовой лестницы, где и происходила вся это животрепещущая ссора, и пошла к одной из дверей, выходящих в холл.

Мы гуськом двинулись следом за ней. В уютной голубой гостиной все расселись по диванчикам, только Стивен остался стоять посередине. Повисло молчание.

– Могу я предложить вам чаю, – заикнулась было госпожа Алистер.

– К черту твой чай, Жаннет. Говори, зачем пришла, – обратился Стив ко мне.

– Сбавь тон, засранец. А пришла я затем, чтобы тебе сказать, что ты чудак на букву «м». И я просто рада и счастлива, что не вышла тогда за тебя замуж. Я уступила тебе свое место при дворце… Нет, не так… Ты обманом вынудил меня уступить тебе свое место при дворце. Только ради этого ты спал тогда со мной. Вот так, походя, ты ломаешь людские судьбы? Да! У тебя есть сын. Я назвала его в твою честь Стивом, но теперь, видя какой ты есть, я рада и счастлива, что он не знает своего отца.

Жаннет побледнела и схватилась за горло. Мы с ловчим подбежали к ней.

– Воды, принесите воды, – проговорила она.

И ловчий умчался куда – то. Стивен презрительно фыркнул.

– Мне надоели твои спектакли, Жанн. Я уже все тебе сказал. И ты, Альма, тут не сильно геройствуй. Плевал я на твои угрозы. Я уехал в столицу и полюбил Жаннет. Наша свадьба была по любви. Скажи ей, Жанн.

Но так как та, только таращила глаза и плакала, то он продолжил.

– Странные вы существа, женщины. Вы все время пытаетесь нас подстроить под себя. Вы придумываете кучу условностей и обязательств и вешаете их на нас. Больше, больше и больше, пока наша шея не сломается под грузом. А объясняете все это любовью. Да на черта мне такая любовь! Любовь – это свобода, и страстные ночи до утра, и веселье, и смех. Когда мы смеялись в последний раз с тобой, Жаннет? Когда мы в последний раз сутки не вылезали из постели? Мне осторчертела эта серая унылая жизнь и куча обязательств. Я встретил девушку, которую люблю. И у нас с ней все будет хорошо. Я хочу начать свою жизнь заново. И не мешай мне, я все равно уйду. А ты, чего приперлась сюда, Альма? Думаешь, я пущу скупую мужскую слезу, узнав, что где– то там живет мой сын, которого я даже не видел и не знал о его существовании? Чего ты хочешь от меня? Чтобы я на тебе женился? Не поздновато ли ты надумала это?

Это он мне? Ах, ты сморчок! Получай!

– Заткнись, Стив. Мне стыдно, что сегодня я была свидетелем такой постыдной сцены. Мне от тебя ничего не нужно. Успокойся. А вот насчет любви, о которой ты тут так красиво рассуждал, могу кое– что сказать. Почему для тебя любовь – это только красивая сказка? Любовь – это понятие всеобъемлющее и обоюдное. Значит, ты должен летать на крыльях и упиваться счастьем? А что в это время должна делать твоя избранница? Это счастье тебе организовывать? Все почему– то считают, что мужчины – это сильные существа, а на деле выходит наоборот. Это мы, женщины, несем ответственность за отношения, за детей, за достаток в доме. Мы взваливаем на свои плечи заботу и ответственность. Наши улыбки гаснут, наши плечи ссутуливаются, наша красота и молодость уходит. Вы выпиваете наш нектар, мы превращаемся в сухоцвет. Вы находите себе другой красивый и цветок и садитесь на него, чтобы хлебнуть запретного, сладкого. Ты хочешь всю жизнь порхать беззаботным мотыльком, а все окружающие пускай ублажают тебя?

– Я хочу не слушать нотаций от не – знаю – кого. Я ухожу, Жанн. Можете рассуждать какой я подлец. Да! Я такой! Я хочу для себя счастья!

И повернувшись на каблуках, Стив вышел из гостиной.

Глава 10

Мы остались в гостиной вдвоем с Жаннет. Женщина сидела на небольшом диванчике, опустив голову и плечи, и от этой позы веяло такой безысходностью и отчаянием, что у меня сжалось сердце.

Ах, ублюдок, ах, подлец! Ни детей, ни жену не пожалел. Счастья ему, видите ли, хочется! Как был «летуном», так и остался.

И в то же время я вспомнила того, прежнего Стива. Ну, не за одну же красоту вся женская составляющая нашей академии ходила за ним толпами? Передо мной встало его улыбающееся лицо, его глаза сверкающие в минуты воодушевления и притягивающие к себе. Я вспомнила, как однажды заболела, и «летун» Стив два дня не отходил от моей постели, заботясь обо мне и развлекая разными историями. А еще он всегда мог поддержать в трудную минуту беззаботной шуткой или добрым словом. Любая, даже самая некрасивая девчонка в присутствии Стива ощущала себя красавицей.

Господи! Люди! Что с нами делает время? Куда уходят добрые порывы и щедрые жесты? Того Стивена, что я знала – уже не было. Я сегодня не узнала человека, от которого у меня был сын.

В этот момент в гостиную вошел господин Остен со стаканом воды. Вошел и нерешительно остановился. Перехватывая инициативу, я подошла к нему, забрала стакан и тихо сказала:

– Господин Остен, ехали бы вы домой. Нам, девочкам, пошептаться нужно.

– А как же…,– ловчий попытался что– то сказать, но я перебила его.

– Очень нужно. Я приеду позже, пришлите за мной коляску.

Не говоря больше ни слова, господин Остен ушел, а я взяла стакан с водой и подошла к Жаннет, сидящей все в той же скорбной позе.

– Так, – заявила решительно решительная черная ведьма, – заканчивайте страдать. Ушел и ушел. Зачем он вам такой нужен? Ведь от прошлого Стива ничего не осталось.

Жаннет подняла голову. Такая тоска была у нее во взгляде, что я невольно поежилась.

– У вас, правда, есть сын от Стива?

– Да. Ему уже тринадцать. Назвала его в честь отца. Он, кстати, очень на него похож. Черные волосы, карие глаза, фигура такая же. Но, надеюсь, что, когда мой Стив вырастет, он не пойдет в сегодняшнего папочку. А у вас дочки? Всегда хотела себе дочку, помощницу.

– Да, – Жаннет оживилась. По мере того, как она рассказывала, краски стали возвращаться на ее бледное лицо. – У нас две дочери – Стелла и Сабрина. Стелле – десять, а Сабрине – шесть.

– Ой, как символично! Моему второму сыну Грегору, как раз десять, а третьему – Рональду – шесть.

Жаннет испуганно дернулась, ее глаза раскрылись шире.

– Нет, нет. Вы не так поняли. Это не дети Стивена. У Грегора отец – Грег, а у Рональда – Рональд.

После моих слов, глаза Жаннет готовы были просто выпрыгнуть из орбит. Зато, о своих страданиях она забыла, переключившись на мою «веселую» жизнь.

– У в-в-вас мальчики от р-разных отцов?

– Ага, – я беззаботно кивнула и протянула ей стакан воды. – Вы воду пить будете? Или сообразим что– нибудь покрепче? Поболтаем, может даже, поплачем, хотя я не любитель, но в хорошей компании, почему бы не поддержать.

Жаннет залилась милым румянцем, оправила платье и позвонила в колокольчик. Вошла та испуганная горничная, что встретилась нам в холле.

– Теяна, принесите, пожалуйста, графин лиооского вина и… – она нерешительно на меня посмотрела, – вы есть хотите?

– Просто умираю от голода, – я весело потерла руки, – у вас, случайно, зажаренного кабана не имеется, или пяток фазанов? Съем все, даже не сомневайтесь.

Служанка сдвинула брови домиком и закатила глаза. Жаннет, еще более заинтересованно стала меня разглядывать.

– А вы едите после шести? Это же вредно для фигуры.

Я сделала зверское выражение лица:

– Вредно для фигуры жить с уродом и во всем ему потакать. Вредно сидеть в четырех стенах, никуда не ходить, и не иметь возможности устроить с подружками вот такой сабантуйчик. Мне продолжить?

– Не надо. Я поняла.

Жаннет неуверенно посмотрела на меня:

– Так, вы, правда, хотите поужинать со мной?

– Вне всякого сомнения. Я хочу поужинать с вами, я хочу с вами подружиться, ведь, как – никак, но наши дети – сводные сестры и брат. Вы не думали об этом?

– Да, действительно.

Жаннет вскочила со своего дивана, где она изображала статую скорби и отчаяния, подбежала к горничной и что – то ей сказала. Потом, извинившись, она подбежала к зеркалу, висящему на стене, и стала приводить себя в порядок. Я же в это время, заложив руки за спину, обошла гостиную.

Отвыкла я от такой шикарной обстановки. У нас, в деревне, все просто и ненавязчиво. А тут было на что посмотреть: и шикарный секретер, с золотой росписью, и невесомые струящиеся занавеси на ажурных окнах, и мягкий прекрасный ковер, на котором хотелось «возлежать» (именно возлежать, потому что других слов я просто не находила).

Довольно– таки скоро прибежали еще две служанки и быстренько накрыли столик, стоящий между двух кресел, оббитых обоюссным шелком.

Я замерла от восторга, видя такое великолепие – зажаренные птички, копченый окорок, шосский сыр, нарезанный прозрачными ломтиками, безумно дорогая икра летучих рыб, ваза с диковинными фруктами, названий половины из которых я не знала. Два графина вина – красного и белого, и длинный продолговатый цилиндр, который сразу привлек мое внимание.

– А это что? – я указала рукой на него.

– Это вино, но оно особенное, оно пениться, поэтому так упаковано. Лиззи, – Жаннет кивнула головой, – открой нам беллинто.

Служанка нажала на ободок цилиндра, что– то хлопнуло, и она принялась наливать искрящуюся фиолетовыми всполохами жидкость в бокалы.

– Вы не пробовали беллинто? – спросила меня Жаннет.

– Нет, – я зачарованно смотрела в свой бокал, который сверкал всеми спектрами радуги.

– Тогда, для вас это будет приятный сюрприз. Можете идти, – Жаннет махнула рукой служанкам.

Те кивнули и ушли, оставив нас одних.

– Господи, – Жаннет подняла наверх свое еще красивое лицо, – как давно у нас не было в доме праздника. За что будем пить, Альма?

– За детей, – с готовностью поддержала я тост.

– Правильно. За детей. За моих девочек и за ваших мальчиков.

Мы подняли вверх бокалы, чокнулись, я опила пару глотков и …. восхитилась. Никогда и ничего подобного просто не пробовала. Это же надо! Влага имела непередаваемый вкус.

Я с азартом оторвала два крылышка от птичек, положив их в свою тарелку. Потом зачерпнула золотой ложечкой икру летучих рыб и размазала ее по этим крыльям. Два ломтика сыра. Нет, четыре. Три куска ветчины. Я выкладывала на своей тарелке этакое подобие гастрономической картины. Добавила в обрамление зелени, положила пару фруктов – два ярких цветовых пятна. Жаннет с интересом следила за моим творчеством. Приглашающе взмахнув рукой, словно, не она, а я хозяйка этого сабантуя, я сказала:

– Здорово! Красиво получилось. Вы не находите?

– Д-да, – неуверенно кивнула головой госпожа Алистер. – Но этого же много. Столько много вредно есть на ночь.

– Ерунда. Мы потеряли столько душевных сил, что их просто необходимо восполнить. Сделаете натюрморт красивее меня?

– Что-о?

– Натюрморт из продуктов попробуете сделать? – я невинно уставилась в ее голубые глаза.

– Не знаю.

– Творчество всегда отвлекает. Прошу.

Жаннет нерешительно потянулась за бледно– розовой ветчиной.

– Вот– вот, – я не унималась. – Главное придумать основной цветовой тон. А потом можно все это просто дополнять.

Короче, пять минут спустя, ее тарелка была просто шедевром гастрономической живописи. Бледно– розовые тона ветчины изящно переплетались с темно– бордовыми ветками базилика. К ним шли лимонно-желтые ломтики сыра, свежая зелень проннонских трав. Два незнакомых фиолетовых фрукта улеглись в правой стороне тарелки, а левая пополнилась снежно – белой пеной какого– то соуса.

– Приступим? – заговорщицки улыбнулась я.

– Приступим, – в тон мне ответила Жаннет.

Ну, вот и все. Лиха беда – начало. Через двадцать минут, за непринужденным и не относящимся к последним событиям разговором, мы наполовину опустошили свои художественные тарелки, и выпили весь цилиндр незнакомого мне вина.

А потом произошел так нужный нам обеим разговор.

– Я влюбилась в Стива сразу и просто потеряла голову, – рассказывала мне Жаннет. – Он только – только прибыл к королевскому двору и вступил в должность. Он так красиво ухаживал. Цветы каждый день, бессонные ночи, пылкие признания.

– А у меня этого не было, – вторила ей я. – Мы только на последнем курсе близко сошлись со Стивом.

– У меня был жених, и я должна была выйти за него замуж. Но, когда я познакомилась со Стивом, разум покинул меня. Я устраивала отцу скандалы, ссорилась с ним почти каждый день, но отец стоял на своем. Тогда я пошла к своему жениху и честно рассказала ему о Стиве. Сказала, что люблю Стивена Алистера, сказала, что никогда не выйду за Ивара замуж по доброй воле, сказала, что если он настоящий мужчина, то он пойдет к моему отцу и откажется от меня.

– А он? – мне, действительно, было интересно.

– А он даже не стал возражать. На следующий же день он пришел к моему отцу и отказался от брака со мной. Даже, по – моему, выплатил ему какой– то штраф.

– Да ну? Что за штраф?

– У нас же был договор. А там, при его нарушении, должен был быть штраф. Он сказал отцу, что любит другую женщину.

– Да ты что? И он тоже женился? На ком?

– Нет. Он не женился. Он до сих пор холост. Я думаю, что это он специально сказал. Он просто хотел помочь мне. Мы иногда встречаемся с ним при дворе. На балах и вообще…

– И что он?

– Ничего. Общаемся. Я рассказываю ему о себе, о девочках. Он всегда очень внимателен ко мне.

– Н-да. Ты меня, конечно, извини, подруга, но по– моему, этот Ивар до сих пор любит тебя.

– Нет, – кровь бросилась в лицо Жаннет. Есть такие женщины, у которых и бледность и румянец чрезмерны. Вот Жаннет, как раз, и была из таких. – Не может быть. Мы с ним просто разговариваем. Он ни разу, ни полсловом даже не намекнул.

– А зачем слова? Разве поступки не красноречивее слов? Вам нужно объясниться. Я помогу тебе. И отец будет рад. Все выйдет так, как он и хотел изначально. Тебе никто не говорил, что родителей лучше слушать?

– Говорили, – она горько усмехнулась, – но кто в юности обращает на это внимание? Я первое время была так счастлива, что просто ничего не замечала вокруг. Пропускала мимо ушей разговоры вокруг Стива – о его женщинах и изменах. Он всегда возвращался ко мне. После того, как его выгнали со службы, я просила отца помочь нам. Папа меня любит, и девочек наших тоже. Он всегда помогал. Правда, приходилось плакать, долго просить, но…

– Да понятно все и так. Ты знала о его женщинах?

– И да, и нет. Он всегда как– то отговаривался. Пару раз, я заставала его. Тогда мы разъезжались на время. Но потом он приходил, говорил, что любит меня и …. я всегда верила ему.

– Знаешь, Жаннет, когда я узнала, что Стив женился в столице, я хотела ехать к нему и рассказать, что у нас будет ребенок. Я тоже верила, что он не просто так, что он любит меня, и известие о сыне поможет нам воссоединиться. А потом, села, подумала и не смогла переступить через себя. Это моя больная гордость виновата. Ну, не могу я просить. Мне стыдно. А, как оказалось, все правильно я сделала. Смотрю на тебя сейчас и вижу, что такой судьбы я себе не хотела бы.

– Я жалкая, да? Беспомощная? Я сама себя ненавижу за это. Но… семья, дети…

– Прекращай ругать себя. Ты ни в чем не виновата. Послушай меня: ты сделала все, что в твоих силах и даже больше. И, если ты и вправду, любишь своих девочек, то ты ни минуты больше не останешься жить с этим….. ну, короче, ты поняла.

Жаннет медленно кивнула головой.

– А теперь, – сказала самая жизнерадостная черная ведьма на свете, – скажи мне, как на духу, ты готова жить дальше одна? Или все– таки рассмотрим вариант бывшего жениха?

Жаннет опять впала в румянец.

– Что и следовало ожидать, – глубокомысленно произнесла я. – Сама сможешь ему сказать, что хочешь быть с ним вместе?

– Нет, нет, – Жаннет испуганно замотала головой, – я даже не знаю, как это делается. Я не смогу.

– Ладно. Тогда до завтра. Что– то я сегодня уморилась. Да и кучер, наверное, уже ждать умаялся.

– Оставайся здесь, – предложила Жаннет. – Я выделю тебе комнату. Дом большой. У нас ванная комната новейшей конструкции. Тебе понравится.