Текст книги "Ничего личного! (СИ)"

Автор книги: Лана Балашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 18. Александр.

Сидевшая за столом в соседней комнате Наташа вздрогнула и подняла глаза от клавиатуры.

– Ты потише орать можешь? Распугаешь мне всех девчонок, – я любовно прижал к себе худенькие плечики Вероники.

Тимур некоторое время посмотрел на Викино лицо, видимо, это оказало на него должное успокаивающее действие, потому что он уже гораздо тише сказал:

– Нет, ты скажи, на кой ему понадобилось именно сегодня в обед разыскивать бабу Дусю?!

Теперь уже мы все посмотрели на него.

– Кому? Кому понадобилось?

Он свирепо глянул на меня и сказал:

– Юрке. Человек пять дали показания, что он искал ее во время обеденного перерыва. Вот скажи ты мне, зачем она ему могла понадобиться?

Я пожал плечами. За все время работы я с ней и пары слов не сказал, ну, разве что, на восьмое марта. В этот день мы все вспоминали, что баба Дуся – женщина. В остальные дни я просто не замечал ее. Поскольку сегодня – вовсе не восьмое марта, никаких дел у Юрки с бабой Дусей быть не должно.

Поразмышляв, я спросил:

– А Юрка сам что говорит?

– А его нет. Он куда-то вышел. Охранник сказал, очень торопился.

– А когда он ушел? До того, как все это случилось, или раньше?

– К сожалению, ребята уверяют, что это было минут через десять, как все произошло. Они как раз в милицию звонили. И толпа еще даже не собралась. Его Игорь ищет. И сотовый у этого кретина заблокирован.

Вика поднялась из-за стола, налила ему чашку кофе, присела рядом. Тимур моментально сосредоточил свое внимание на ее коленках.

– Э, нет, так не пойдет! Вика, ты ему все мыслительные процессы прекращаешь. Отсядь, пожалуйста, за свой стол. Тимур, ты можешь сосредоточиться на важном деле? Я чувствую, что наш Юра попал в какую-то историю. Во всяком случае, я понимаю Игоря: Юрка – очень удобная фигура, для того, чтобы повесить на него убийство Ольги и кражу коллекции.

– Поэтому я тебя и искал. Алиби на момент смерти Ольги у него нет, за исключением его слов о том, что он работал над эскизами. Правда, его ребята, Олег и Саша, в один голос твердят, что это огромный объем работы, а поскольку мы вместе пропьянствовали все воскресенье, сделать он ее мог только после работы в пятницу и за субботний день. Но, сам понимаешь, это очень хлипкое доказательство.

Вика кивнула:

– У нас в доме, – она запнулась и, слегка покраснев, исправилась, – ну, где я раньше жила, там выход в гараж отдельный, по боковой лестнице. То есть охранник не видит, когда и кто покидает дом на машине. И подтвердить то, что Юра был дома, не сможет.

Я сказал:

– Ну зачем ему красть коллекцию? Она и так, фактически, принадлежит ему. Насколько я знаю, ни других детей, ни родственников у Агнессы Прокофьевны нет. Ну, можно предположить, что ему срочно понадобилась большая сумма денег. Ты или я знали бы об этом! Кроме всего, коллекция – это не та вещь, которую можно быстро реализовать. Твой Игорь должен это понимать?!

Тимур наклонил голову, и только хотел возразить мне что-то, как дверь открылась, и в кабинет заглянул Николаев.

Он глянул на нас и спросил:

– Что это за совет в Филях?

Тимур махнул рукой и спросил его обреченно:

– Юрка не появлялся?

– Нет. – Игорь повернулся к Вике: – Можно и мне чашечку кофе?

Вика поднялась, к явному неудовольствию Тимура, налила кофе Игорю и пересела за свой стол. Я развлекался, наблюдая за лицами мужиков. Когда Вика уселась, отвлекающий фактор перестал действовать, и они вернулись мыслями к нашим скорбным делам.

Я сказал:

– Вика, а ведь ты была права. – Она подняла на меня глаза, и я пояснил: – Похоже, что эти дела действительно связаны. Во всяком случае, к обоим случаям имеет отношение наш Юрка.

Она опустила глаза:

– Саша, ты же не думаешь…

– Конечно, не думаю. И другим не позволю.

Игорь запечалился:

– Не иначе в мой огород камешки. Одна нездоровая критика вместо помощи и сочувствия. – Он допил кофе одним глотком, встал: – Вика, ты обещала меня с подружками познакомить.

Вика поднялась, и они вышли из кабинета.

Тимур грустно констатировал:

– Нашего Юру кто-то по-крупному подставляет. Кто же это может быть?

Хотелось курить, и мы, оставив Веронику раскладывать пасьянс на Викином компьютере, перешли в кабинет Тимура.

Он распахнул окно, и мы уселись на подоконник.

– Обрати внимание, какие у нас в офисе широкие подоконники. Упасть нечаянно здесь просто невозможно. И тем не менее с немолодой уже женщиной это произошло. – Тимур кивнул. – Надо узнать у Игоря, что говорят врачи. Может, она была пьяная? Вид у нее не так, чтобы очень.

Он отрицательно помотал головой.

– Нет, она совсем не пила. Месяца два назад она как-то вечером ко мне приходила, просила оформить ссуду на предприятии. Рассказывала, что раньше пила сильно, даже семью свою потеряла, а теперь уже третий год в завязках, и с дочерью помирилась. Ссуда ей была нужна для внучки, на учебу. Ну, я разрешил.

– И что, учится внучка?

– А я знаю? – резонно возразил он. – Я эту внучку и в глаза не видел. И бабу Дусю, впрочем, после этого не встречал.

– Ну да, она каждый вечер у нас убирает, не мог ты ее не видеть.

Тимур вздохнул:

– Знаешь, я не очень обращаю внимание на персонал. Тут каждый день с утра круговерть, и домой идти неохота, потому что знаешь, что завтра с утра опять все закрутится. Так что к вечеру я и себя в зеркале не увижу, не то, что уборщицу.

Я помолчал и спросил его:

– А ты где был в пятницу после работы?

Он с подозрением посмотрел на меня, потом наморщил лоб и сказал:

– Мы с Викой поужинали вместе в «Алании», потом я поехал на встречу с заказчиком и его женой. Провозился с ними допоздна, и поехал в Петровское. Туда я приехал вообще поздно, Вика и Вероника гуляли с Джедаем, и я прогулялся за ними к реке. Потом мы вместе вернулись.

– А Вика когда приехала домой?

– Вика купила какие-то пирожные, по просьбе Вероники, потом поехала в Петровское. Да, кстати, по дороге у нее спустило колесо. Она остановила какую-то машину, попросила помочь ей, но у парня не оказалось нужного ключа. Он проехал на автозаправку, где работает, взял у ребят инструмент и подъехал к ней. В общем, Вика говорила, что почти час простояла на дороге.

Он спокойно посмотрел на меня и сказал:

– Мне не хотелось бы, чтобы даже имя Вики упоминалось в связи с этой историей.

– Я это только к тому, что ни у кого из нас на время убийства нет путного алиби. Я, например, вернулся домой, посмотрел телевизор, и благополучно уснул. А в субботу с утра был на работе. – Я почесал нос и спросил: – А чего это вы с Викой на разных машинах поехали?

– Я в воскресенье собирался после бани ночевать в московской квартире, а Вика должна была приехать с Вероникой из Петровского. Я удовлетворил твое любопытство?

– Да не злись ты, Тимур. Это я для себя все пытаюсь разложить.

Дверь кабинета приоткрылась, и на пороге появился Юзик. В руках у него была какая-то брошюра. Он весело спросил:

– Ребята, вы когда-нибудь читали инструкцию к стиральной машинке? Это какая-то шифровка для посвященных.

Мы с Тимуром переглянулись.

– Юра, ты не можешь нам, своим близким друзьям, рассказать, что с тобой и вокруг тебя творится?

Он посмотрел на нас и перестал улыбаться.

– А что именно вас интересует? Нет, если хотите подробно, то могу поделиться. Меня бросила жена, застав с любовницей. При этом она ушла к моему лучшему, пардон, к одному из лучших друзей. Моя любовница забеременела, потом ее убили. Мать в больнице, и я не знаю, что с ней будет. Да, я забыл: коллекция моего отца, дело всей его жизни, исчезла без следа. А в остальном – все хорошо.

Тимур поднялся:

– Надавать бы тебе по шее за такие слова. Юра, в остальном у тебя тоже не очень хорошо. – Он покрутил шеей в воротничке рубашки. – Зачем ты искал в обед нашу уборщицу?

От неожиданности он улыбнулся, но, увидев, что мы действительно ждем от него ответа, разозлился:

– Зачем ищут уборщиц? У меня в кабинете какой-то кретин рассыпал сахар на ковер, причем, кажется, полную сахарницу.

Я спросил:

– И ты сам надумал убрать его?

– Конечно, нет. Если ты помнишь, моя любовница, о которой я вам рассказывал, была по совместительству моей секретаршей, или наоборот. Поскольку ее убили только вчера, ну, узнал я об этом вчера, я еще не успел обзавестись новыми секретаршей и любовницей. Поэтому я сам пошел искать эту, как ее, бабу Дусю. Но ее нигде не было.

– А куда ты сбежал потом?

– А я не сбегал. Мне позвонили со стоянки, что опять сигнализация сработала, и я спустился вниз. Оказалось, кто-то подшутил надо мной, там все было тихо. А потом вспомнил, что у меня с утра заблокирована трубка, кончились деньги на телефоне, и пошел купить карточку, секретаря-то у меня нет! – Он злорадно ухмыльнулся, и спросил: – А что, баба Дуся жалуется на нещадную эксплуатацию и просит прибавить за работу в обеденный перерыв?

Я достал сигареты и кивнул ему:

– Сядь. – Он послушно сел, и, пока я говорил, его лицо бледнело, на нем все ярче выступали веснушки. – Ее сегодня сбросили из окна шестого этажа. Она упала на козырек и разбилась насмерть. Когда ты выходил к своему шутнику на стоянку, охрана как раз вызывала милицию. Так что твой уход выглядит подозрительно похожим на бегство.

– Слушайте, я ее и в лицо толком не помню, чего бы мне выбрасывать ее из окна?

В этот момент в комнату вошли Вика и Игорь. Они слышали последние слова Юрки. Ему пришлось еще раз рассказать свою историю.

Игорь выслушал ее внимательно. Потом задумался о чем-то и спросил Юрку:

– Ты не можешь рассказать, что здесь, в офисе, происходило в пятницу, ну, скажем, во второй половине дня?

– Ничего не происходило. Если ты имеешь в виду то, что тебе насплетничали, что мы с Ольгой ссорились, так я этого и раньше не скрывал.

Игорь терпеливо спросил:

– Нет, про вашу ссору мне не интересно. Что было до этого?

Юрка честно попытался вспомнить. Я напомнил, что он заходил ко мне, но Юрка сразу сказал, что это было после, потому что я еще обозвал его унылым, или что-то вроде того.

– А, мне звонил нотариус Миркин. Это старый друг моего отца.

– Могу я узнать, о чем был разговор?

Юрка неожиданно задумался.

– Я не знаю, стоит ли об этом говорить, ведь это была совершенно конфиденциальная беседа. Кроме прочего, мне не хотелось бы подводить Семена Израилевича.

Игорь напористо и твердо сказал:

– Не хочется, но придется. Итак, о чем была беседа?

Юрка сдался.

– Мы говорили о завещании моей матери. Миркин решил поступиться своей репутацией, так как считал, что моя мать не имеет права поступать подобным образом с коллекцией отца. Он рассказал, что по завещанию права на коллекцию перейдут к Виктории с тем, что она должна передать их в руки моих детей, нет, в руки внуков моего отца, по достижении ими совершеннолетия и при условии, что она сочтет их достойными такого дара.

Игорь и Тимур переглянулись.

Вика поднесла к щекам тонкие пальчики.

– Вика, ты знала об этом завещании?

– Нет, но оно меня не удивляет. Юра всегда отличался полным равнодушием к собирательству отца. Агнесса Прокофьевна считала, видимо, что я лучше справлюсь с задачей сохранения коллекции и найду для нее достойного хранителя в будущем. Если ее воля не изменится, я так и поступлю.

Тимур, видимо, крайне недовольный тем, что опять всплывает имя Вики в этом паршивом деле, где есть уже два трупа и одна пропавшая коллекция, сердито спросил Игоря:

– А от вступления в наследство можно отказаться?

Он пожал плечами:

– Наверно, можно. Только Вика, кажется, имеет по этому поводу другое мнение. И, насколько я знаю, завещание еще может быть изменено, ведь Агнесса Прокофьевна жива, хотя и находится в больнице.

Юрка сказал:

– Не знаю, важно ли это, но нотариус упоминал, что накануне отъезда мама попросила внести в завещание изменения. Обязательно подтвердить родство с дедом путем генетической экспертизы, и о Вике написала, я не помню точных формулировок, но, в общем, что наш развод не будет препятствием для исполнения ее воли. Я всегда знал, что она любила Вику. Они вечно встречались потихоньку от меня, и все время шептались.

Вика неожиданно засмеялась.

– Ты видел это? Агнесса Прокофьевна уверяла меня, что ты ничего не заметишь. Понимаешь, тебе наши разговоры неинтересны. А когда мы приходили вдвоем, мне все время приходилось отвлекаться: подавать тебе чай, переключать программу, искать телефон и так далее. Ты вечно спешил куда-то. А мы с твоей мамой стали друзьями. Я рада, что сейчас, когда в моей жизни произошли такие события, она не переменила своего ко мне отношения. Это завещание только подтверждает мои догадки.

Юрка буркнул:

– Ну, я тоже рад.

В комнату заглянула Вероника.

– А, вот вы где.

Игорь достал из внутреннего кармана пиджака фотографии и разложил их на столе.

– Это распечатка снимков из телефона Ольги. Судя по датам, среда и четверг накануне ее смерти. Она явно за кем-то следила. Посмотрите, нет ли знакомых лиц.

Мы с любопытством склонились над снимками. Видимо, она старалась делать снимки незаметно, в результате половина фотографий получилась со срезанными головами, но лицо одного из мужчин вполне можно было рассмотреть. Кажется, у него были крашеные в светлый цвет волосы, с уже отросшим темным пробором, а в ухе – две серьги, одна чуть выше другой. Второй все время сидел спиной, видны были только его темные, чуть вьющиеся волосы.

Юра пожал плечами.

– Я никогда не видел его раньше.

Вика еще раз внимательно присмотрелась к фотографиям и убежденно сказала:

– Людей я не узнаю, а вот насчет кафе могу сказать вполне определенно: это летняя веранда кафе рядом с художественным салоном. Когда я училась в институте, мы туда бегали посмотреть на новые поступления и, заодно, часто ели там пирожки. Там очень вкусная выпечка, особенно с маком. Эта кованая ограда, видишь, сзади, за столиками, ее просто невозможно спутать. Кстати, авторская работа, ее создатель очень знаменит.

Неожиданно Вероника прервала нашу беседу, произнеся громкое: «О-о-о!»

Мы все, как по команде, уставились на нее.

– Вы можете мне не поверить, но я знаю вот этого молодого человека. Нет, не знаю, – поправилась она. – Я его видела. Он как-то приходил к маме в мастерскую. Очередной непризнанный гений. Кроме прочего, он очень странный был, и я его запомнила. Он таким высоким голосом разговаривал, манерничал все время и выламывался. И еще глаза подкатывал. Я маму спросила про него, когда он ушел, а она сказала, что творческие люди часто неординарны в поступках, и смеются над ними только посредственности. Ты, папа, можешь сердиться, сколько хочешь, но я знаю, что такое «гей». Я их сто раз видела. Этот еще ничего был, а другие гораздо хуже.

Игорь посмотрел на нас с изумлением:

– Вот это да!

Вероника насмешливо глянула на него:

– Ну, а как же тайна следствия?

Игорь засмеялся:

– Девочки! Какие уж от вас тайны? Я вам сделаю одну подсказку, и, если вы догадаетесь, в чем дело, я уж и вовсе от вас никаких тайн хранить не буду. Готовы?

Вика и Вероника покивали.

– Я – профессиональный сыщик, и умею считать до четырех. Если и вы это умеете, то поймете, почему я вам сегодня не дал заглянуть на снимки в телефоне. Ну?

Вероника задумалась:

– До четырех?

А Вика печально спросила:

– Ты тоже догадался, почему Женя не хотела оставаться одна в квартире?

Игорь кивнул. И пояснил для нас:

– У нее просто нет ключей. Она знает того человека, который взял их. И не хочет его выдавать, даже зная, что, вероятнее всего, именно он является убийцей ее сестры!

Я прервал их:

– Стоп! О чем вы говорите?

Вика пояснила мне:

– Весной в квартире Агнессы Прокофьевны делали ремонт, и, по моему настоянию, установили хорошую металлическую дверь. Без ключа ее открыть совсем не просто. Я заказала четыре комплекта ключей: Агнессе Прокофьевне, Юре, себе и Жене.

Вероника подхватила:

– Бабушка открыла дверь своими ключами, Викины мы нашли в прихожей…

Игорь добавил:

– Ими явно воспользовалась Ольга. В тот вечер, когда мы все спустились вниз, я попросил Юру показать мне ключи. Они были у него на общей связке. Оставался единственный комплект, которым мог воспользоваться убийца. А Женя утром промолчала об отсутствии у нее дома ключей. В квартиру вы вошли с ней вместе?

Вика подтвердила:

– Она ждала нас внизу на скамейке.

Игорь кивнул:

– Так я и думал.

Он повернулся к Тимуру.

– Придется побеспокоить твою бывшую жену. Не возражаешь?

Тимур нахмурился, взял свой телефон и понажимал на кнопочки. Ответили ему почти сразу.

– Здравствуй, Дагмара!

Быстрое, удивленное женское:

– Тимур? – и, через секундную паузу, с явной тревогой: – Что-то с Вероникой?

– Нет, нет. С ней все хорошо. У меня возникло одно дело, ты мне можешь здорово помочь.

– Я буду только рада. Что у тебя там?

– Меня интересует один из твоих знакомых. Лет тридцати, крашеный блондин, довольно смазливая физиономия, в ухе две серьги.

Она засмеялась:

– Тимур, ты меня сегодня удивил, и уже дважды. Во-первых, раньше тебя не интересовали мои знакомые, во-вторых, этот парень… По моему мнению, он просто не мог заинтересовать тебя. По описанию я сразу его узнала. Это Максим Пчелко, он себя называет «Пчелка». Художник, кстати, довольно талантливый. Наши матери когда-то довольно близко дружили. Мы с ним редко встречаемся, последний раз я его видела на кладбище, он привез туда свою мать. В этом году, в конце января, мы отмечали пятнадцатую годовщину смерти моей мамы, и, несмотря на возраст и болячки, Дарья Ефимовна приехала на могилку. А потом мы заехали к нам, помянули. Это Вероника тебе рассказала о нем?

– Понимаешь, на фотографии она узнала этого твоего знакомого. Дагмара, ты нас очень выручишь, если я отошлю тебе MMS с фото, а ты посмотришь сама, тот ли это парень, или просто очень похожий человек.

– Странно, что Вероника его запомнила. Она точно такая, как ты. Мои знакомые ее мало интересуют. Присылай свое фото, я гляну.

Тимур спросил:

– Когда ты видела его последний раз?

Кажется, Дагмара пожала плечами:

– Да вот тогда и видела. Кстати, на днях у него прошла персональная выставка. Я видела хвалебные рецензии, даже в западной прессе.

– Выставка? Так он сейчас во Львове?

Дагмара удивилась:

– А где ему быть?

Тимур замялся, а Игорь сделал страшные глаза и показал руками крест.

– Ты не хочешь мне рассказать, в чем там у вас дело?

– У Юрки неприятности, – вздохнул Тимур.

– А ты, конечно, рядом. Все так же влюблен в его жену?

Тимур от неожиданности промолчал, и она добавила:

– Я видела после похорон свекрови, как ты на нее смотрел. У тебя хороший вкус, она мне тоже понравилась.

Придя в себя, но еще сдавленным от злости голосом, Тимур попросил ее:

– У меня к тебе еще одна просьба. О нашем разговоре – никому.

Со смешком она ответила:

– Прямо детектив. Конечно, если ты просишь, я буду молчать. Рада была слышать твой голос. Не сердись, а? Ты же знаешь, что я – чокнутая, но не злая.

Он сдержанно ответил:

– Я не сержусь. Получишь фото, отзвонись.

Глава 19. Игорь Николаев.

Вероника спросила заговорщическим тоном:

– А вы установили за Женей слежку?

Я от неожиданности оторопел, потом кивнул:

– Примерно. Мы просто присматриваем за ней, понимаешь?

В кабинет заглянула немолодая рыжеволосая дама, по виду – бухгалтер. Она смутилась, увидев столько народа, и шагнула назад, но Тимур позвал ее:

– Входите, Ольга Ивановна. Я хотел попросить вас съездить к Евдокии Артемьевне домой. – Он подошел к сейфу, вынул из него конверт, и передал ей. – Отвезите деньги дочери, а завтра с утра лично займитесь организацией похорон.

Ольга Ивановна молча забрала конверт, и уже почти вышла из кабинета. Тимур вернул ее.

– Да, кстати, баба Дуся месяца два назад оформила у нас ссуду, так вы уж там скажите дочери, что возвращать ее не нужно.

Женщина удивилась:

– Какую ссуду? Она ничего не брала.

– Странно. Я сам подписал ее заявление.

– Ну, может, хотела взять, а потом нашла деньги в другом месте, или надобность в деньгах отпала. У нас она точно ничего не оформляла, – твердо сказала Ольга Ивановна.

Забрав конверт с деньгами, дама удалилась.

Я полюбопытствовал:

– Зачем покойной нужны были деньги, она не говорила?

– Сказала, что хочет помочь внучке с учебой.

Тимуру позвонили на трубку, он с неудовольствием посмотрел на дисплей, но увидев знакомый номер, кивнул мне.

Взволнованно и громко Дагмара спросила:

– Тимур, что за дела у вас там творятся? Извини, но я позвонила Вере Алексеевой, помнишь, училась со мной в одной группе? Ну, ее брат работает с Юркой?

– Ну, помню.

– Она мне такого порассказала! Оказывается, убили Юркину любовницу, украли коллекцию отца, а ты мне ничего не хочешь рассказать!

– Дагмара, я и сам ничего толком еще не знаю.

– Нет, но Юрка-то, хорош! С такой женой еще и любовницу завести. Впрочем, он всегда был слаб по этой части. Кстати, Вера сказала, что его подозревают и в убийстве, и в похищении коллекции. Хотя, насколько я его знаю, коллекция ему на фиг не нужна, а насчет бабы этой, так и вовсе глупости. У него рыбья кровь, и на такие решительные поступки он просто не способен. Денег у него всегда хватало, откупился бы от нее, и все проблемы.

Тимур перебил ее:

– Дагмара, ты мне звонила только, чтобы обсудить дела Юзика?

Она хмыкнула:

– А ты изменился. Перебивать даму невежливо.

– Извини, – буркнул он. – Так что там с фото?

– Конечно, это Максим. Я не знаю, как ты отнесешься к моей самодеятельности, но признаюсь сразу. Я позвонила Дарье Ефимовне, чтобы поздравить ее с успехами сына. Она с достоинством приняла все поздравления, но, когда я попросила передать мои поздравления Максу, она сказала, что он уже неделю, как в Москве. Дарья Ефимовна очень обеспокоена, обычно он звонит ей каждый день, а сейчас он молчит, она не знает, что и подумать.

– Когда он звонил ей последний раз?

– Говорит, что в пятницу, ближе к вечеру.

– К кому он уехал, мать, конечно, не знает?

– Знаешь, матери не всегда объективны по отношению к своим детям. Она считает, что у него в Москве девушка. Во всяком случае, она думает, что он влюблен. Я знаю Макса сто лет, если он и влюблен, то девушки тут ни при чем.

Она помолчала и спросила:

– Как к тебе попала его фотография?

Тимур поднял на меня глаза, и я кивнул ему.

– Его фото было в телефоне убитой девушки. Но, вполне вероятно, что он связан с этой историей только косвенно.

Упавшим голосом она пробормотала:

– Ну, если только ты сам в это веришь… – Она помолчала в трубку, потом вздохнула: – Я, конечно, посочувствовала Дарье Ефимовне, и выразилась в том смысле, что парень молодой, загулял. Или деньги на телефоне кончились, а карточку купить забыл. Но, если честно, я сама очень озабочена этим его молчанием. Макс – маменькин сынок, и ее просто обожает. Да для него два дня не знать, какое у нее давление – это полная катастрофа. Тимур, я тебя прошу, если ты хоть что-то узнаешь, или встретишь его, позвони мне.

– Дагмара, я прошу тебя, сосредоточься и вспомни, о чем вы разговаривали во время последней встречи?

– Господи, о чем люди говорят на поминках? Вспоминали маму. Дарья Ефимовна училась с ней в одной школе. Да, еще вспомнили отца, и я выразилась в том смысле, что мать его так и не простила. Вспоминали его коллекцию, Дарья Ефимовна ругала меня, что я тогда не настаивала, чтобы отсудить у Агнессы часть наследства. Ты же знаешь меня, я не меркантильна. К коллекции отца я равнодушна, и возня с ней мне тоже ни к чему. Кроме того, отца я уважала, и его воля для меня была обязательной. Кстати, Агнесса тогда, после похорон, дала мне денег на покупку помещения для студии, пятьдесят тысяч долларов. По тем временам это была большая сумма. В общем, все сложилось так, как сложилось.

– Максим присутствовал при вашем разговоре?

– Разумеется.

– Он расспрашивал тебя о коллекции?

– Да нет. Хотя, может, и интересовался, но так, просто в связи с возникшей темой. Я уже сейчас просто не помню.

Пообещав звонить, если будут хоть какие-то известия о Максиме, Тимур положил трубку.

Юра повертел в руках остро заточенный карандаш, равнодушно поднял на меня глаза:

– Мать продала свою квартиру, доставшуюся ей от родителей, и отдала деньги Дагмаре. Она считала, что должна была поступить именно так.

Я позвонил ребятам в отдел и попросил поискать Максима Пчелко по гостиницам и, уже готовясь к неприятностям, по больницам и моргам, а заодно проверить ориентировки. Парень-то приметный.

Заглянул Володя. Я оставил его опрашивать работников конторы, а сам решил проехать в художественный салон, который Вика узнала на фото.

И действительно, стойку буфета и несколько выносных столиков окружала кованая ограда, вполне узнаваемая на снимке.

За стойкой сидела и скучала симпатичная молоденькая девушка. Посетителей было немного. За одним из столиков сидела компания ребят, и в стороне немолодой мужчина читал газету.

Я подошел к стойке, попросил холодной минералки. Девушка стрельнула глазками, подала мне запотевший стакан.

Я вынул из кармана удостоверение и раскрыл его. Девушка заметно поскучнела.

Я показал ей снимок. Она внимательно присмотрелась к нему и спросила:

– Что, она его все-таки прижала?

– Кого? – удивился я.

– Муженька. Эти двое были здесь дважды на прошлой неделе. Светлый, он помоложе, кажется, где-то неподалеку живет. Я видела, он мимо шел как-то. Симпатичный парень, если честно. Только он из этих, из голубых. Тут за углом есть кафе, «Голубая луна» называется, так они там часто собираются.

– А что про жену-то? – попытался я вернуть ее к теме разговора.

– Про какую жену? А, да я не знаю, жена она или просто подружка. А только видела я, что за ними баба одна наблюдала. Точно, или жена, или подружка. Застукала их вместе. Лицо у нее было злющее.

– Как вы думаете, чья она подружка?

Девушка задумалась и решительно сказала:

– Второго, того, что темноволосый. Она все время так сидела, чтобы он к ней спиной был. Хотя, народу тогда полно было, вполне могли ее не заметить.

– А почему вы на нее внимание обратили?

– А она мороженое заказала, а сама даже не притронулась к нему. Ребята эти недолго посидели, темноволосый загрузился в машину, а светлый ушел пешком.

– А когда это было?

– Когда? – она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. – В среду, или четверг. В четверг, точно! У нас еще новая экспозиция открылась, народу много было по этому случаю.

От жары и безделья девушка разговорилась. Без особой надежды я спросил:

– А машина какая была у этого парня?

Она подумала и сказала:

– Номер совсем не помню. А машинка интересная: Шкода Фелиция, и цвет такой необычный, винно-серый перламутр.

О Господи, винно-серый. И что это за цвет?

– Марку точно не спутали?

Девушка засмеялась:

– Нет, точно Фелиция. У моего парня раньше такая была, года два назад.

Я поблагодарил ее. Прощаясь, она улыбнулась и махнула рукой.

Свернув за угол, я увидел претенциозный двухэтажный особнячок и переливающуюся неоновыми огнями вывеску «Голубая луна».

Я толкнул тяжелую дверь, и меня встретила кондиционированная прохлада мраморного холла. Заведение, видимо, начинало работать позже. Сейчас здесь было тихо и пусто. Я огляделся. Обилие огромных тропических растений в кадках, зеркала в дорогих рамах, удобная кожаная мебель, – респектабельное местечко.

На звук дверного колокольчика в холл выглянул здоровенный детина с большой чашкой чая в руках.

– Вам кого? – хмуро спросил он.

Я полез за удостоверением, но он, так же хмуро, сказал:

– Можешь не доставать свою ксиву, и так вижу, что мент. Пойдем, провожу тебя к администратору. Нам разговаривать с милицией запрещено.

Администратором оказался рыхлый парень лет тридцати. По случаю жары он был без пиджака, в розовой рубашке с кружевным жабо. Его лоб украшала ранняя лысина, он постоянно промокал ее платочком.

Глянув на фото, он снова достал платочек, и глазки его забегали. Он отпросился на минуту, почти сразу вернулся, и уже уверенно сказал:

– Вам нужно поговорить с нашим шефом. Он будет с минуты на минуту.

Вместе с ним в комнату вошел худощавый парень в белоснежной рубашке.

Он обратился к нему:

– Вадик, принесите нам, пожалуйста, холодного сока. Или, может, покрепче?

Я кивнул:

– Лучше минералку.

– Без газа? С лимоном? – подобострастно склонился он.

– Мне все равно. Хотя нет, лучше с газом.

Вадик исчез на мгновение и материализовался снова, уже с подносом. Он перехватил взгляд администратора и едва заметно кивнул.

Тот вздохнул с заметным облегчением:

– Приехал Михаил Николаевич.

И действительно, в зал по ступеням спустился немолодой уже мужчина, лет пятидесяти на вид. Он цепко глянул на меня, поздоровался, пригласил в кабинет.

Мы прошли длинным коридором, который был скрыт плотной бархатной портьерой от взглядов посетителей, почти до конца. За дверью темного дерева располагался кабинет, с огромным письменным столом дорогого дерева с инкрустациями. Кресла и диваны были под стать столу, с вычурно изогнутыми спинками и гобеленовой обивкой, напоминающей салоны восемнадцатого века.

Михаил Николаевич сделал приглашающий жест, и устало опустился в кресло. Он внимательно рассмотрел фото, поднял глаза на меня:

– Могу я узнать, чем заинтересовал вас этот молодой человек? – глубоким, низким голосом спросил он.

– Мы ищем его в связи с расследованием дела об убийстве.

Он помолчал.

– Ну, что ж, все равно вы об этом узнаете. Лучше уж от меня. Его зовут Максим, фамилию я не знаю. Познакомился я с ним в прошлый понедельник. Не скрою, он мне понравился: молод, красив, умен, кажется, талантлив. Он ведь, знаете ли, представился художником. Я сразу обратил на него внимание. Мы провели вместе три незабываемых дня, а потом он исчез. Просто не появился больше.

– Когда вы виделись с ним последний раз?

– В пятницу утром.

– И вы не пытались найти его? Как вы обычно связывались?

Он пожал плечами:

– Никак. Он проводил здесь все вечера, потом мы ехали ко мне. Часов в двенадцать мы просыпались, я уезжал по делам, а вечера мы проводили в ресторане.

– Он с кем-нибудь еще встречался здесь, в Москве? С какой целью он сюда приехал?

– Максим – художник, мы с ним познакомились на выставке, и я пригласил его к себе, в «Голубую луну». Он поддержал знакомство. Я не особо выспрашивал его. Хотя, наверное, с кем-то он встречался днем. Иногда ему звонили.

– Он упоминал в телефонных разговорах какие-то имена?

Михаил Николаевич задумался.

– Да, женское имя. Он очень нежно относился к матери, называл ее «Данюша». Впрочем, о том, что эта женщина – его мать, говорил он. Мог и соврать. – Он поднял на меня совершенно больные глаза: – Я надеюсь, что вам не слишком противно слушать подобные откровения? Люди вашей профессии редко бывают терпимы.

Я не ответил.

Он потер лицо ладонями и сказал:

– Я думаю, что он просто использовал меня. Скорее всего, он вернулся домой. Но почему не простился и не объяснился как-то со мной, я не понимаю.