Текст книги "Сердца трёх (СИ)"

Автор книги: Лана Алвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава 3

Ник возвращается с целой охапкой веток и листьев. Притом откопал где-то сухие, а не свежие, хотя если посмотреть на заросли, которые буйно растут на острове, то кажется, будто здесь вообще рай на земле. То есть всё цветёт и пахнет, никогда не умирая от старости. Наверное, это у меня идиллическое представление о тропиках. Я-то выросла в средней полосе России, там природа бывает порой очень сурова. Особенно теперь, зимой. Когда я улетала, дома было минус двадцать и шел снег. А здесь – жара и солнце.

Вывалив охапку, Ник уселся на камни и принялся мастерить маленький шалашик. Внутрь напихал сухих листочков, мелко их нарвав. Я думала, затем он станет, как дикарь с острова Мубу-Юмбу, крутить палочкой в углублении, чтобы извлечь огонь. Вместо этого мой спутник легким движением руки достал зажигалку, высек пламя, и вот уже перед нами горит небольшой костерок, от которого исходит приятное тепло.

Только теперь понимаю: это снаружи жарко, а здесь, в пещере, довольно прохладно. Я даже поёживаюсь немного в своей футболке. Она же, как назло, после купания в солёной воде ещё и села, обнажив мой животик. Он у меня вполне приятный, плоский и ровный, но в присутствии мужчины как-то становится неловко. Но сколько ни пытаюсь натянуть ткань, она не поддаётся. «Ну и ладно, пусть любуется!» – думаю, усаживаясь поближе к костерку.

– А вы предусмотрительный, Николай, – говорю, чтобы заполнить тишину. Здесь, в пещере, очень тихо. Слышно, как потрескивают веточки в огне, да снаружи доносится размеренный шум океана. Его можно и не замечать, наверное. Скоро перестану – привыкну.

– Да это зажигалка капитана «Изабеллы». Он забыл её, когда приходил посидеть после вахты. Мы были как раз в кают-компании, дегустировали новый сорт виски. Капитан пришел, попробовал кубинскую сигару, а потом ушел. Его позвали на мостик. Вот, зажигалку и забыл.

– Красивая вещица, – говорю. – Можно посмотреть?

– Пожалуйста, – Ник протягивает мне позолоченную Zippo. Щелкаю несколько раз и возвращаю. Красивая и дорогая. Инкрустирована блестящими камешками. Интересно, драгоценные? Но спросить об этом спутника своего как-то стесняюсь.

– Что ж, миледи, давайте знакомиться поближе?

– В каком это смысле? – хмурю брови.

– Не в том, в каком вы подумали, развратная вы натура, – усмехается Ник.

– Ничего такого я и не подумала, – фыркаю возмущённо.

– Позвольте представиться, я – Николай Горчаков, работаю… в финансовой сфере. Акции, облигации и прочие экспроприации, – улыбается после этого слова. Мне оно что-то напоминает, но я значение забыла.

– Экспроприации – это же что-то связанное с денежными переводами, да? – спрашиваю.

– Угу, – кивает Ник и улыбается иронично. – С ними, родимыми. А вы, миледи, как свою жизнь прожигаете?

– В отличие от вас, не прожигаю, а созидаю. Я художник-реставратор. Восстанавливаю живописные полотна: картины, иконы.

– А, так бы спец по барахлу?

– Что?! Как вы назвали?!

– Ой-ой, простите, что задел ваши тонкие чувства, – смеется Ник. – Просто для меня всё старое – это барахло. Потому я терпеть не могу музеи, галереи и прочие кладбища допотопных вещей. Им место на помойке истории. То есть кому нравится, пусть роются в этом старье, но не я, – поясняет спутник, подкидывая в костёр тонкие веточки.

– Что, даже «Мона Лиза» для вас барахло? – спрашиваю с сарказмом. – Или, может, «Боярыня Морозова», портреты Пушкина и Гоголя? А может, творения великого Андрея Рублёва?!

– Да всё это старьё, так считаю, – говорит Ник.

У меня от таких слов дыхание перехватывает. Да как он может заявлять подобное о величайших произведениях мирового искусства?! Я беззвучно раскрываю и закрываю рот, собираясь подобрать такие веские слова, чтобы у этого нахала глаза сначала на лоб полезли, а потом выпали из орбит и рухнули в костёр! Как ему не стыдно?!

– Миледи, закройте рот, вам туда экзотическое насекомое залетит, – предупреждая мою гневную тираду, говорит Ник, и я, резко схлопнув губы, издаю чпокающий звук. Мужчина тут же поворачивается, смотрит на меня и неожиданно начинает хохотать. Да так заливисто и задорно, что я поневоле начинаю улыбаться. Но тут же одёргиваю себя: что смешного?!

– Что, неужели поверили? – сквозь смех говорит Ник. – Правда решили, будто я искусство считаю старой рухлядью?

– Вы… вы… – я пыжусь, а слова опять в горле застряли.

– Ну ладно вам, миледи. Расслабьтесь. У вас очень интересная работа. Расскажите что-нибудь.

Я сначала хочу послать его подальше. Вот прям подмывает. Но, глянув в светло-голубые, с задорными искорками глаза напротив, начинаю говорить. рассказываю, как недавно мне принесли икону начала XIX века. В серебряном окладе. Я аккуратно его сняла, а дальше случилось страшное: доска, на которой было изображение Спаса Нерукотворного, буквально разделилась пополам. Когда я её перевернула, ахнула: все дерево оказалось изъедено червями и превратилось в труху.

– И что же вы сделали? Выбросили? – спрашивает Ник.

«Я бы тебя с удовольствием выбросила, гнусный тип!» – думаю, глядя на ровно подстриженный затылок и смуглую, ровно загоревшую кожу шеи.

– У меня нет привычки выбрасывать чужое достояние, – отвечаю строго. – В каком бы ни было состоянии произведение искусства, задача реставратора – постараться спасти его любыми доступными способами.

– А не проще новое нарисовать?

– Так сказать, всё равно что предложить матери, потерявшей ребенка из-за болезни, родить себе нового! – отвечаю с вызовом.

Ник молчит некоторое время, затем отвечает:

– Хорошо, признаюсь, был не прав. Так что вы смогли сделать?

Продолжаю рассказ. Сначала зафиксировала красочную основу, затем вычистила всю труху. После стала укреплять остатки древесины, чтобы предотвратить дальнейшее разрушение. Потом…

– О, я так и думал, – прерывает меня Ник. – Слышите?

Прислушиваюсь. Ничего особенного. И тут мне прямо на нос: кап! Здоровенная такая капля. Спешно вытираю лицо: вдруг это не вода, а птичка? Представляю, как сейчас спутник мой ржать примется.

– Дождь пошёл, – задумчиво говорит Ник. – Так и думал. Надеюсь, слишком долго не продлится.

– А слишком – это сколько? Пару дней?

– Здесь, в тропиках, дожди могут идти несколько недель без перерыва, – говорит мужчина, и мне становится ещё холоднее. Я сажусь рядом с костром.

– Что же мы будем делать? Ветки-то вокруг мокрые станут, мы замёрзнем, – рассуждаю вслух.

– Ничего. Здесь температура ниже плюс 26–27 не опускается круглый год. Даже зимой. А дровишек я припас там, внизу, у выхода.

– Вы молодец, – говорю Нику комплимент, хотя он и грубиян бестактный. Прервал мою лебединую песнь о том, как я с той иконой возилась несколько дней без перерывов на обед. Не потому, что денег решила заработать. Меня увлекла идея спасти этот образ.

– Интересно, что стало с другими пассажирами «Изабеллы»? – вдруг произносит вслух Ник, и в этот самый момент сверху сверкает яркая молния, и буквально пару секунд спустя раздается страшный грохот. От неожиданности я сжимаюсь в маленький комочек и закрываю уши руками. Мне кажется, будто сейчас барабанные перепонки лопнут.

– Мамочка! – взвизгиваю негромко, закрыв глаза.

Тут же ощущаю, как меня к себе прижимает Ник. Обхватывает сильными теплыми руками, и моё лицо оказывается у него на груди. Я вжимаюсь в неё, ощущая аромат дорогого парфюма, немного запахи мужского пота и алкоголя. Кажется, этот тип вчера употреблял. Но тут же вспоминаю, что и сама не без греха – полбутылки шампанского точно втянула за вечер.

– Не бойтесь, миледи. Это всего лишь гроза. Она скоро пройдет.

Мне становится тело и уютно, я не хочу выбираться из этого убежища на широкой мужской груди, так бы тут и оставалась. Но через некоторое время промежуток между молнией и громом становится всё длиннее, шум стихает вдалеке, и теперь просто с неба льётся дождь. Он проникает через расщелину сверху, и по камням бьют крупные капли. Стекают, образуя ручейки, и устремляются вниз, к выходу. Хорошо, до нашего костерка воде не добраться: потоки его обходят стороной.

– Вы там не заснули, миледи? – слышу сверху насмешливое.

Тут же отодвигаюсь, гордо встряхнув головой.

– Со мной всё в полном порядке, – отвечаю строго. Да, я хотя и маленькая, но гордая и независимая женщина. Пусть не мнит о себе слишком много!

– Да я вижу, насколько, – замечает шутливо Ник. Но тут же становится серьезным. – думаю, остальные пассажиры погибли. Удар цунами был очень сильный. Каким-то чудом выжили только мы вдвоем.

Я смотрю на мужчину широко раскрытыми глазами. Почему я раньше так не думала? У меня вообще с момента, как пришла в себя на пляже, не было ни единой мысли об остальных участниках вечеринки и экипаже «Изабеллы»! «Это мозг постарался заблокировать грустные воспоминания, – думаю, стараясь изобрести себе оправдание. Получается не слишком гладко. – А как же Надя?! С ней что случилось?!»

Стоит мне вспомнить о подруге, как я вдруг начинаю плакать. Закрываю руками лицо и рыдаю, сотрясаясь всем телом. Страх, боль от потери, ужас пережитого, – всё это вылезает теперь из меня с потоками слёз. Ник, к его чести замечаю, не лезет с утешениями. Он понимает: мне нужно выплакаться, чтобы стало легче. И я реву, не стесняясь присутствия чужого мужчины. Становится безумно жалко Надю, мою единственную подругу, с которой мы вместе с университета.

Но плакать слишком долго я не могу. Во мне накопилась большая физическая и моральная усталость. Да ещё желудок сводит от голода. Я не ела ничего уже почти сутки, это сказывается. Мои страдания прерывает Ник. Он подносит сложенный лодочкой большой пальмовый лист, внутри которого вода.

– Пейте, миледи, полегче станет, – говорит и протягивает импровизированную посуду.

Я жадно приникаю к листу и глотаю воду. Она прохладная, пресная. «Дождевая», – догадываюсь сразу. Жидкость проникает в мой организм, на некоторое время притупляя голод и успокаивая нервы.

– Не нужно отчаиваться, – замечает мой спутник. – Ты уж прости меня, что я так сказал. Может, кто-нибудь и выжил. Раз нам так повезло, то есть шанс, что и другим тоже. Верно?

Киваю молча, утирая слёзы.

– Вот и умничка, – улыбается Ник.

Он прислушивается.

– Кажется, стихает. Ну что, миледи, пора на охоту?

– Какую ещё охоту? У нас оружия ведь нет.

– Как так? – улыбается Ник. – А это? – и показывает свою блестящую железку. – Мульти инструмент фирмы Leatherman! Между прочим, подарок моей мамы на моё 16-летие, в честь благополучного окончания технического лицея. Всегда со мной, не расстаемся.

– С мамой? – подкалываю, поскольку настроение становится чуточку лучше.

– С мультитулом, – отвечает Ник. – Ладно, пойдемте, миледи. Нас ждут великие дела! А то у меня скоро живот к спине прилипнет.

Мы выходим наружу. Здесь всё будто как следует промыли. Всё радостно сверкает на солнце, покрытое капельками воды, будто алмазами. Красота! И птицы кричат в зарослях, и настроение моё после грустных воспоминаний резко идет вверх. «Сейчас я буду кушать, сейчас меня покормят», – звучит в голове голос Маши из мультика про Медведя. «Только осталось найти чего-нибудь», – добавляет голос разума.

С Ником идём на охоту.

Глава 4

Самонадеянный тип по имени Ник, конечно, не охотник ни разу. Потому что наша прогулка по тропическому лесу заканчивается довольно скоро: мы находим кокосовую пальму, рядом с которой валяются в песке несколько довольно крупных коричневых орехов. Я хватаю один из них и кручу в руках, поскольку прежде знавала кокос только в виде стружки, которой посыпают разные сладости. Мне хочется его открыть поскорее, а Ник, глядя на мои тщетные попытки, весело смеется.

– Миледи, а вы попробуйте его разгрызть.

– В смысле?

– Ну, это же орех. Их грызть полагается.

– Я вам что, белка?

– Ну, я заметил же у вас белые красивые зубки.

Сомнительный комплимент. Но я это волосатое чудовище в рот не засуну. Орех слишком велик, чтобы даже просто попробовать его укусить. Потому смотрю на Ника:

– Ха-ха-ха. Очень смешно!

Мой спутник, однако, продолжает забавляться. Но попутно набирает несколько орехов в охапку и складывает в кучу. Затем вопросительно смотрит на меня:

– Так и будете тут стоять? Нам надо двигаться дальше.

– А этого не хватит? – спрашиваю удивленно, показывая рукой на наше богатство.

– Вы что же, миледи, целые сутки станете одними кокосами питаться? – насмешливо отвечает Ник.

Как это я сразу не подумала. Верно же. Голод сейчас во мне диктует условия. Есть хочу сильно, и, если бы не этот наглый тип, я бы с кокосом уж как-нибудь сама расправилась! Но придется тащиться за ним следом, осторожно выбирая, куда наступить. Это у него спортивные туфли на мягкой резиновой подошве. А у меня – прототипы лаптей. И как только в старину в них люди ходили? Ужасно неудобно. Постоянно на коже песок, и я, кажется, сотру ее до костей.

Мы идем дальше, а куда – только Нику известно. Но должна признать: у этого красавчика определенно есть нюх, поскольку он выводит нас в небольшую банановую рощицу. Здесь всего несколько таких пальм, и плоды маленькие и зеленоватые, но я им безумно рада. Уж бананы-то знаю, как чистить! Правда, они страшно высоко, примерно на высоте трехэтажного дома. И как туда забраться?

– Вы, миледи, стойте здесь и ловите, а я побуду пока Винни-Пухом.

– А я, стало быть, Пятачком? – усмехаюсь в ответ.

– С той лишь разницей, что у меня нет воздушного шарика, и лезу я вовсе не за мёдом, – улыбается Ник и начинает карабкаться на пальму. Получается у него довольно ловко, и у меня складывается ощущение, что этому его кто-то научил. Вот взять меня. Да я в школе даже двух метров по канату подняться не могла, сколько ни старалась. Тело-то у меня худое, а руки слабые для таких занятий.

У Ника – сильные, каждая мышца отчетливо видна. И я, сама того не замечая, начинаю любоваться его крепким телом. Какой же он всё-таки красивый! Настоящий атлет. Спортом, наверное, занимается. Интересно, каким? Но вместо ответа мне по голове, пока я размышляю, прилетает банан. Небольшой, но звонко шлёпает меня по макушке и отлетает в кусты. Резко поднимаю голову:

– Эй, вы! – кричу наверх.

– Это не я, миледи! Он сам упал! – хохочет сверху Ник. – Ну что, вы готовы?

– Да!

– Тогда ловите! И желательно не головой!

«Так и знала, что это он в меня бананом пульнул! Детский сад какой-то!», – но дальше рассуждать некогда, поскольку Ник, срезая гроздья, начинает сбрасывать одну за другой. Я только и успеваю бегать вокруг пальмы, хватая их и опуская на землю. Выглядим, как две мартышки. Одна наверху орудует, вторая внизу мечется.

Но вскоре Ник спускается. Вижу, как у него ободраны ладони. Царапины глубокие, проступила кровь. Мне становится его жалко.

– Вы поранились, – говорю, кивая на руки.

– Ерунда, – весело улыбается он. – До свадьбы доживет!

«Ага, – думаю, и от этой мысли меня начинает переполнять радость, – так он не женат!» И не могу понять: мне-то с чего так радоваться этой новости? Может, он вообще пошутил? Или имеет в виду мою свадьбу, которая не на горизонте даже, а в другой Вселенной. Я уже полгода как рассталась с парнем и мне кажется, будто никогда и никого не встречу больше. Так бывает дома одиноко по вечерам!

Прямо тянет Нику рассказать об этом. Порыв души у меня такой. Но сдерживаюсь. Он мне не подружка, личными секретами с ним делиться. И пока я думаю, мой спутник ловко связывает гроздья бананов с помощью лианы, взваливает себе на спину и устремляется в обратный путь. Я с еще парой гроздьев спешу за ним.

Пока добираемся обратно до пещеры, с меня семь потов сходит. Потому что в джунглях после дождя невероятно влажно. Кажется, что воздух превратился в туман, только прозрачный. Но каждый квадратный его сантиметр насыщен водой. Как там синоптики говорят? Влажность здесь, похоже, 99,9 %. Футболка моя прилипла к телу, шорты также мокрые, и еще песок попал под купальник. Хочется поскорее снять это всё и как следует искупаться. В конце концов, мы же в тропиках и пляж под боком!

Возвращаемся в пещеру, прихватив кокосы по пути. Складываем это на камнях в одном месте, чтобы не потерять. Хотя такую горку трудно позабыть. Но прежде, чем отправиться купаться, обедаем. Это Ник так говорит, что пора обедать. Посмотрел на свои часы и сообщил: половина третьего дня.

Пока я лопаю жесткие бананы, которые оказывают вовсе не такими вкусными, как в наших магазинах, Ник возится с кокосом. Что-там пилит, стучит, кромсает. Я пытаюсь представить, что фрукт в моей руке нормальный, созревший то есть. Но он по вкусу напоминает мягкую картошку, даже почти не сладкий. Но ничего. Главное – наполнить желудок, чтобы последние силы не потерять.

Наконец, Ник справляется с орехом. Протягивает его мне:

– Прошу, миледи, наслаждайтесь!

Я беру кокос, опрокидываю себе в рот и… Боже, какая вкуснятина! Сок удивительного плода, именуемый почему-то молоком, вливается в меня божественной амброзией. Да я за всю жизнь ничего лучше не пробовала! Стараюсь пить маленькими глоточками, чтобы всё не проглотить за один присест. Но всё равно жидкость заканчивается слишком быстро. И я откидываюсь назад, хотя и жестко, зато ощущаю полнейшее умиротворение. Даже закрываю глаза, поскольку начинает клонить в сон.

И рада бы поваляться, да песок в нежных местах покоя не дает. Встаю, отряхиваю пятую точку.

– Куда собрались, миледи?

– Искупаться.

– Составить вам компанию?

– Сама справлюсь, – отвечаю гордо и покидаю пещеру.

Это блаженство! Неземное, космическое и еще не знаю какое! Я купаюсь в теплой прибрежной воде, достаточно (даже несмотря на недавний ливень) тёплой, чтобы ощущать себя очень комфортно. Плаваю туда-сюда, не забираясь на глубину, и периодически вижу стайки мелких рыбок. Здесь, у берега, вода очень прозрачная, и всё видно, словно купаешься в аквариуме.

Я простирнула свой купальник и остальные вещи, и теперь он двумя яркими тряпочками сушится на ветках неподалеку. Ник остался в пещере, вокруг никого нет, так что я не стесняюсь своей наготы. Правда, в некоторых местах мне песок натёр кожу, да еще я обгорела на солнце. Но, к счастью, не слишком сильно. Попутно вспоминаю, что во многие косметические препараты добавляют кокосовое молоко. Может, оно поможет? Надо будет попробовать.

Треснула ветка. Я сначала внимания не обратила. Подумаешь! Может, ветром ее наклонило, вот она и не выдержала. Продолжаю плескаться дальше, периодически посматривая на линию горизонта. Вдруг там появится белый парус? Или корабль, который придет нас спасать. Правда, еще непонятно, на острове мы или на материке. Потому нужно будет обязательно подняться на ту скалу и осмотреться.

«Вот вернусь и попрошу Ника сходить со мной туда. Я все-таки по-прежнему боюсь высоты», – думаю, но мысли мои прерывает новый треск ветки. Только теперь чуть дальше от предыдущего места. Я замираю, стоя по шею в воде. Что это там?! Или кто? Вдруг хищный зверь высматривает меня из-за ветвей, чтобы напасть, когда буду выходить?! Мне в тёплой воде становится холодно. Обхватываю себя руками и начинаю мелко трястись. Знаю, что это адреналин, но как с ним справиться?!

Мысль быть заживо съеденной, да еще в таком откровенном виде меня и пугает, и одновременно расстраивает. Я представляю, как неприятно будет Нику увидеть мои разбросанные по белому песку внутренности в запекшихся лужах крови. Я вспоминаю фильм «Пляж» с Ди Каприо. Там был такой момент, когда на двоих парней напала белая акула.

Мама! Здесь же могут быть и акулы?!

От ужаса я буквально цепенею и не знаю, куда мне теперь смотреть: на простор океана, ожидая, когда там покажется треугольный плавник, или на заросли, в которых скрывается кровожадный зверь? У меня начинает дрожать подбородок, горло перехватывает обручем. Пытаюсь позвать Ника на помощь, но ни звука издать не могу.

И снова ветка трещит!

– Ни-и-и-и-ик!!!

Над деревьями от моего вопля, который, кажется, весь Таиланд должен был слышать, взмывают в небо несколько перепуганных птиц. Я снова набираю в грудь воздуха, чтобы заорать, но тут вдруг заросли раздвигаются, и оттуда появляется…

– Миледи, прекратите так орать, вас аборигены по судам затаскают. Вы же им тут всю экологию убьёте: крокодилы перестанут ловиться и расти кокос, – смеется Ник, приближаясь ко мне.

– К-к-какие к-к-к-крок-к-к-одилы?! – кажется, я от страха сейчас упаду в обморок.

– Это из песни, – улыбается мой спутник. Потом бросает взгляд чуть ниже. – О, мадемуазель предпочитает купаться в одежде Евы.

– Немедленно отвернитесь! – кричу ему, поворачиваясь спиной.

– Ах, простите-извините, – отвечает с усмешкой Ник.

Я стою лицом к бескрайнему океану и думаю, как мне дальше быть. Выходить при чужом мужчине голой на берег – это так… Непристойно! Но какой у меня выбор? Что, ладошками прикрыться? Как это всё пошло и некрасиво! Да, попала я в ситуацию.